Текст книги "Двойники (СИ)"

Автор книги: Андрей Звягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Ян нажал пальцем на одну из них. Промелькнула железная буква на тонкой ножке и щелчком ударила в заправленный лист бумаги. Тогда Ян попробовал надавить на клавишу медленно и аккуратно, словно участвовал в какой-то игре, буква не спеша поднялась, но не смогла удержаться и снова быстро ткнулась в бумажный лист.

– Всё хорошо, – сказал Ян.– Не о чем беспокоиться.

Дальше он изучил тумблеры управления пневмопочтой – они стояли рядом на низкой тумбочке, покрутил один из них; шагнул к стеллажу и наугад открыл папку с бумагами, обнаружив в ней таблицы с цифрами без объяснений, что они могут означать.

Ян вернулся к столу. Зачем-то выключил лампу и исчез в темноте. Включил. Снова выключил и опять зажёг свет.

Через несколько минут он вышел за дверь и понял, что стоит посреди уходящего куда-то вдаль коридора. Ян встревожился из-за мысли, что он в огромном крыле здания совершенно один, но потом разглядел очертания другой двери.

В кабинете, довольно просторном, но с низким потолком вдоль стен были расставлены письменные столы, за одним из них сидел чиновник и с улыбкой смотрел на Яна.

Он казался ненамного старше его, и носил привычный здесь чёрный костюм.

– Попробую угадать, – сказал он. – Вы новый сотрудник.

– Да, меня зовут Ян, я сегодня приехал и зашёл познакомиться. В этой части коридора только наши места, и мы соседи. Забыл сказать, что работаю в отделе статистики. Моего начальника зовут Борис, вы о нём наверняка слышали.

Человек помолчал, отвёл глаза, но затем снова улыбнулся и взглянул на Яна.

– Меня зовут Эрнст, я сотрудник канцелярии, одной из бесчисленных канцелярий Министерства. Я в этом кабинете один, и ко мне редко кто заходит.

Потом он посмотрел совсем насмешливо.

– Кстати, вы ошибаетесь. Мы никакие не соседи.

– Как это? – спросил Ян.

– Наши кабинеты отнюдь не рядом.

Ян удивился ещё сильнее.

– Извините, но я с вами не согласен.

– Без фактов полемика бессмысленна. Взгляните, пожалуйста, на номера.

Изумлённый Ян выскочил в коридор. У Эрнста на двери висел номер "пять тысяч четыреста пятьдесят четыре", а у него – "три тысячи тридцать один". Сообразив, к чему тот клонит, Ян вернулся.

– Теперь поняли? – усмехнулся Эрнст.

– У меня другая точка зрения на проблему, – сказал Ян. – Главным критерием соседства считается расположение в пространстве, а всё остальное менее существенно.

Эрнст покачал головой.

– Никому так не говорите. Когда-нибудь вы убедитесь в своей неправоте и уясните, что пространство означает очень мало. А сейчас позвольте, я продолжу работать. До свидания, мой далёкий друг.

Ян не ответил и, нахмурившись, вышел за дверь. Было очевидно, что Эрнст просто смеялся над ним. Может, здесь принято подшучивать над новичками? Но скоро Ян успокоился.

– Не обращай внимания, – сказал он себе. – Люди часто безо всякой причины ведут себя высокомерно, ничего не поделаешь. Это плохо, но не очень.

2.13.

Посередине стола он заметил выцветший от времени лист бумаги. Перевернув его, понял, что перед ним документ, точнее, запрос, когда-то направленный сюда и забытый. Виднелась тусклая печать и неразборчивая дата. Края были обгрызены мышами.

"В соответствии с инструкцией номер шестьдесят четыре вы должны незамедлительно предоставить данные отчёта шесть тысяч четыреста двадцать два в отдел документации".

Ян озадаченно перечитал письмо ещё раз. Сколько оно тут лежит? Наверное, предшественник по каким-то причинам оставил его без ответа. Интересно, кем был тот человек и где он сейчас. Надо будет при случае осведомиться у Бориса.

Но что делать с документом? Ясно, что он никому не нужен и проще всего, пожалуй, его выбросить. Его не искали столько времени и теперь точно не хватятся. А если кто-то и спросит, притвориться, что ничего не видел и не находил. Не было никакого запроса, и всё.

Яну стало стыдно от таких размышлений. Он пришёл в Министерство честно работать, получить доверие со стороны коллег, однако хочет выкинуть документ лишь потому, что об этом никто не узнает.

– Но всё-таки не стоит себя винить. Возможно, это обычное бессознательное стремление к разрушению, о котором так много говорит психология. Надо срочно направить ответ. Лучше поздно, чем никогда.

Ян встал, повернул лампу на стеллажи и скоро нашёл то, что искал – папку с номером, упоминаемым в письме.

Ян вытащил её с полки, осторожно сдул пыль и раскрыл.

В ней хранилось множество документов с таблицами и цифрами. Пояснения о том, что они значат, отсутствовали, но Ян не смутился. Он внимательно перелистал подшитые бумаги и наконец увидел тот самый отчёт, сведения из которого когда-то требовали срочно предоставить.

Осталось перепечатать цифры. Довольный собой, Ян откинулся на спинку стула. Он всё сделал правильно.

– А вдруг раньше здесь никого не было, – сказал он. – И документ предназначен специально для меня. Хотя это, конечно, невозможно.

Теперь ему нужен чистый белый лист. Ян собрал разбросанные на столе бумаги и убедился, что на всех есть какие-то записи, незаконченные тексты с опечатками и другими ошибками. Документы, наверное, пришлось переделывать, а эти бумаги можно использовать только как черновики, или – Ян оглянулся – для успокоения регистрационного устройства.

Он по очереди открыл ящики, в каждом валялась канцелярская мелочь вроде карандашей, скрепок и прочего, но бумажных листов не нашлось. На стеллажах хранились лишь напечатанные документы, а шкаф вообще оказался пустым.

– Надо заполучить бумагу, – сказал Ян. – При такой работе без неё не обойтись.

– А ещё неправильно, что в шкафу ничего нет. Надеюсь, в будущем что-то там появится.

Через минуту он постучал к Борису.

– Подскажите, где я могу взять бумагу? Мой предшественник мне её не оставил.

– Ваш предшественник? – Борис странно посмотрел на Яна.

– Да, тот, кто работал в кабинете раньше. Кто-то же работал там до меня?

– Разумеется, работал. Иначе ведь невозможно, не правда ли? Вот поэтому и работал. – Борис неловко снял очки. – Бумагу выдают этажом ниже, в окошке наподобие кассового. Там всегда светло и много людей, так что не заблудитесь.

2.14.

Ян спустился по лестнице в коридор, такой же тёмный, как и другие, однако вдали действительно что-то светилось. Подойдя ближе, он увидел в стене квадратное отверстие. Шириной в полметра, оно напоминало окно или бойницу; рядом ярко горел фонарь и стоял чиновник в чёрном костюме. Держа в руках связанную крест-накрест пачку бумаги, он недобро покосился на Яна и ушёл.

Ян заглянул в окно.

Внутри толстой стены отверстие сильно сужалось, и с другой стороны осталась лишь небольшая дыра, в которую не вошло человеческое лицо целиком. Снаружи был виден только один глаз, и сейчас этот глаз молча и не мигая смотрел на Яна.

– Здравствуйте, – оробев, произнёс Ян. – Я новый сотрудник отдела статистики.

Глаз за стеной исчез, и на его месте появилось ухо.

– Мне сказали, что здесь получают бумагу, – сообщил Ян на всякий случай погромче.

Вместо уха показался рот.

– Давайте заявку.

Затем он пропал, и из дыры вылезла рука с раскрытой ладонью.

– К сожалению, заявки у меня нет, – огорчённо ответил Ян.

Рука уползла назад, и снова возникло ухо.

– Заявки у меня нет, – повторил Ян. – Я и не знал, что она нужна. А вы не дадите мне сначала один лист, я её сразу и напишу?

Ухо сменилось ртом.

– Мы не имеем права выдавать бумагу без должным образом оформленной заявки. Для большей убедительности можем сказать номер инструкции, в которой это прописано. Сказать? Он короткий, несколько цифр.

– Не надо, – ответил Ян опять возникшему уху. – Я вам верю. Вы очень убедительны. Пойду искать где-нибудь в другом месте.

Ян пошёл обратно к лестнице, но затем услышал чьи-то шаги и оглянулся. К окну уверенно приближался упитанный молодой человек, и в руке у него был какой-то документ, наверное, та самая заявка. Он остановился, поправил воротник, разбежался и нырнул в окно, заполнив туловищем отверстие, при этом его ноги даже повисли над полом. Спустя минуту, поболтав ими в воздухе, он вернулся из стены, словно пробка из бутылки. Без заявки, но зато с толстым свёртком бумаги.

Ян решил обратиться к нему.

– Простите, – воскликнул Ян, снова подходя к окну, – нельзя ли вас попросить....

Лицо чиновника, до этого спокойное, исказилось от страха, он прижал к груди полученный свёрток, и, семеня короткими ножками, сбежал в темноту.

Ян очень расстроился. Ещё не приступил к работе, а уже возникли такие затруднения! Поразмыслив, он решил зайти в отдел и попросить у коллег злополучный бумажный лист, а заодно и с кем-то познакомиться.

– В такой просьбе нет ничего особенного, – пытаясь придать голосу уверенность, несколько раз повторил Ян.

Через пару минут он зашёл в кабинет и остановился около двери. В помещении по-прежнему было очень темно, тихо, и в отдалении горели редкие лампы.

– Извините, – обратился Ян в темноту, – вы мне случайно не дадите чистый лист для заявки? Я буду чрезвычайно благодарен.

В ответ на краю светового пятна появился невысокий толстый мужчина.

– Видите ли... – сказал он, всплеснул руками и исчез во мраке.

Взамен него возник другой чиновник, тоже невысокий, толстый и похожий на первого.

– Вся бумага, – объяснил он, – подлежит строгому учёту. Невероятно строгому.

Он поднял палец, словно хотел сказать нечто важное, но внезапно шагнул назад, а его место занял ещё один сотрудник. Он вышел на свет с заранее поднятым пальцем.

– Каждый лист регистрируется в специальном журнале, который, в свою очередь, тоже регистрируется, и конечно в другом специальном журнале, потому что регистрировать что-либо в нём самом неразумно. Следовательно, мы никак не можем дать вам бумагу, и это печально.

– Жаль,– сказал Ян.

Он вышел, закрыл дверь, и услышал за ней смех.

– Неужели они смеются надо мной? – подумал Ян, – что смешного в моей просьбе? Или я чего-то не понимаю?

– Наверное, мне действительно завидуют из-за кабинета, как и говорил Борис. Сказать им, что я хочу быть вместе со всеми, а не в сидеть в одиночестве где-то на краю коридора?

– Но сначала необходимо найти бумагу. Я и представить не мог такую проблему, однако теперь ничего не поделаешь. Нужно пойти к Борису и объяснить, что получился непонятный замкнутый круг, и его не разорвать без посторонней помощи.

2.15.

Бориса он встретил недалеко от дверей. Тот куда-то спешил и поначалу даже не заметил Яна.

– Что случилось? Прошу вас, говорите быстрее, – он сильно волновался.

– Без заявки бумагу не выдают, а чтобы её написать, нужна бумага. Я заходил в отдел, но мне отказали, сославшись на строгий учёт.

– Вопрос очень сложный, и мне сейчас некогда. Я и так опаздываю в суд.

– В Министерстве есть свой суд? И в чём вас обвиняют?

– Меня? Ни в чём.

– Вы свидетель или потерпевший?

Борис поморщился.

– Забыл, что вы у нас недавно. Судебные разбирательства здесь специфичны, и меня вызывают в роли зрителя. Вот повестка.

Он достал из кармана измятый обрывок бумаги с указанием ряда и места.

Ян удивлённо взглянул на листок.

– Никогда о таком не слышал.

Борис вздохнул.

– Обычная практика. Не в пустом же зале проводить заседание. Тем более это не суд в привычном понимании. Он касается мелких нарушений, связанных с работой в Министерстве, например, опозданий, утерянных документов и прочего. Можно сказать, – он заговорил тише, – что это вообще не суд, но все так называют его, и на заседаниях есть необходимые атрибуты – судьи, мантии, клетки, секретари и прочее. Иначе говоря, суд ненастоящий, но очень высокого уровня. Он проходит в разных местах и сейчас подобрался совсем близко, на расстояние в несколько кабинетов. Суд – исполнитель воли Министерства, и он неотделим от него. Наподобие того, как маленький, но злобный сиамский близнец неотделим от своего большого брата.

Борис наклонил голову и прошептал:

– Я волнуюсь, хотя наказания незначительны. Мелкие штрафы к зарплате. И всё равно страшно, идти на заседание, признаюсь, совершенно не хочу, но отказаться нельзя.

Ян, словно заразившись беспокойством, тоже зашептал.

– А чего вы боитесь? Вас же вызывают как зрителя.

– Правосудие, видите ли, слепо или по меньшей мере близоруко, и можно ненароком оказаться слишком близко к приговору, пусть даже и самому справедливому. Зрительный зал от скамьи подсудимых очень недалеко. Считается, что если кто-то поступает неправильно, то его приглашают в суд. Сначала зрителем, а дальше произойдёт что угодно. Пожалуйста, никому этого не говорите!

Борис, жалея, что был так откровенен, испуганно посмотрел на Яна, а потом на часы.

– Уже совсем опаздываю.

Он побежал по коридору, затем возвратился.

– Передача бумаги не по правилам, кстати, тоже незаконна!

2.16.

Ян побрёл к себе.

– Является ли зритель участником судебного процесса? Наверное, нет, но зачем его тогда приглашают? Или наблюдатель играет некую невидимую роль? Если от него зависит исход дела, он обязан быть подготовлен, обладать юридическими знаниями и желанием разобраться во всех нюансах. Хороший судья внимательно следит за настроениями публики и учитывает её интересы. Как, однако, всё запутанно.

Он почти дошёл до своего кабинета и увидел полуоткрытую дверь в канцелярию.

– Может, Эрнст меня выручит? Вдруг не побоится немного нарушить инструкцию?

Ян заглянул внутрь, но не успел ничего сказать.

– Я слышал о вашей проблеме, – улыбаясь, произнёс Эрнст, – но мне присущи те же недостатки, что и другим, и я, извините, не пойду на преступление ради вас. Я даже не знаю, что посоветовать, но если вы найдёте выход, расскажите потом, мне очень интересно.

2.17.

– И что теперь делать, – сказал Ян. Уже час он сидел за столом и размышлял.

– Не может не быть какого-то решения. Скорее всего, оно буквально под рукой, но где именно?

Он ещё раз осмотрел всё вокруг и выключил лампу. На минуту Ян застыл в темноте, но ничего не придумав и, отчаявшись, резко встал и ударился головой о нависшую трубу пневмопочты. Расстроенный настолько, что почти не ощутил боли, он услышал металлический щелчок, затем короткий скрежет, порыв ветра, и в тишине зазвучали шорохи, таинственный шелест и трепетание.

Что-то мягко коснулось лица и отпрянуло, устыдившись случайного прикосновения, вернулось опять, задело руку и скользнуло вниз.

Ян, потрясённый невидимым волшебством, молча стоял, боясь неловким движением его разрушить, но потом испугался, что сойдёт с ума, если не включит свет.

Он нажал кнопку и понял, что произошло.

От удара крышка пневмопочты распахнулась, из трубы выпали накопившиеся за долгое время бумаги, и теперь они, подхваченные сквозняком, кружились в кабинете, словно осенние листья или снежинки, взлетали вверх и возвращались, постепенно накрывая пол тонким белым покрывалом. Ян замер посреди этой удивительной метели.

Один из парящих листов ткнулся ему в руку, Ян подхватил его и пришёл в ещё больший восторг.

Он держал чистый белый лист. Ни одной надписи.

А вот ещё один. И ещё.

Ян понял, что спасён.

Он вставил бумагу в печатную машинку, пододвинул раскрытую папку со стеллажа и скоро документ был готов. Идеальный, без единой помарки. Ян, проверив, пишет ли найденная на столе ручка, осторожно вывел в конце подпись и помахал бумагой в воздухе, чтобы чернила быстрее высохли. Затем он сунул лист в отверстие регистрационного устройства; оно загудело и внутри что-то злобно лязгнуло. Ян вытащил бумагу, на которой появилась огромная печать, положил её в трубу пневмопочты и сдвинул тумблер на отметку "отдел документации". В трубе провыл ветер, Ян открыл задвижку и убедился, что воздух унёс документ.

Бумажный снегопад тем временем медленно стих.

2.18.

Больше ничего не произошло. Никакие документы не поступали, никто не звонил и не заходил. В конце дня Ян закрыл кабинет, прошёл по коридору и оказался в потоке спешащих людей. Кто-то из них остался на этаже ждать лифт, другие шли дальше к лестнице и спускались по разбитым ступеням.

Поблизости от проходной он увидел незамеченное им утром окно в стене, похожее на то, в котором выдавали бумагу. Однако оно было внутри такой же ширины, как и снаружи, и за ним стоял пожилой мужчина в чёрном костюме. Он принимал на хранение ключи и вешал их на забитые в стену гвозди. Возле турникета, через который теперь толпой следовали люди, сидел хмурый человек с пышными усами. Наверное, он наблюдал за порядком, хотя его, судя по всему, никто и не собирался нарушать.

Выйдя из здания, Ян прошёл по переулку к станции метро и спустился на перрон.

Люди в вагоне из-за почти одинаковой одежды и тусклого освещения казались молчаливым отражением друг друга, словно Ян попал в комнату с бесконечными зеркалами. А может, никто никуда и не попадал, отражения существовали сами по себе, и он был всего лишь одним из них. Но тогда, подумал Ян, они где-то в глубине должны чувствовать тоску по реальному.

Двери распахнулись, и Ян выскочил из вагона.

2.19.

Когда он подошёл к своей квартире, уже совсем стемнело. Коридор выглядел так же, как и в ночь приезда. Безмолвная вереница дверей, далёкое окно и единственная лампа на этаже.

Ян повернул в замке ключ.

– Всё хорошо. Я дома.

2.20.

Снова начался дождь. Как и в прошлый раз, он открыл окно и вытянул руку, однако вспомнил, что это бессмысленно. Потом выкрутил в обратную сторону регулятор яркости телевизора, и на экране появилось молчаливое изображение одинокого мужчины посреди пустой улицы. Ян хотел включить звук, но передумал и лёг на кровать.

Телевизор продолжал работать, наполняя комнату беззвучным светом.

2.21

Дни мало отличались один от другого.

Каждое утро Ян в одно и то же время уходил из дома, садился в метро, показывал около турникета пропуск и поднимался на свой этаж. Обычно к лифтам выстраивалась очередь – утром бывало очень многолюдно, но уже через несколько минут в коридорах никого не оставалось.

Работа оказалась несложной.

По трубе пневмопочты прибывали письма. Чаще всего для ответа на них было необходимо переписать цифры из таблиц, но иной раз требовались небольшие подсчёты. Что означали эти цифры, Ян пока не выяснил.

Некоторые бумаги он приносил на подпись. Борис их почти не читал, небрежно ставя резолюцию, лишь иногда быстро пробегал взглядом и одобрительно кивал, соглашаясь с написанным. Затем Ян шёл к себе и отправлял почтой ответ, или, не найдя названия отдела на тумблерах, относил документы сам.

Бумаги порой присылали странные, напоминающие бессвязный набор слов. В таких случаях Ян писал отправителю о том, что ничего не понял и просил переделать документ, однако на просьбы никогда не отвечали. Ян не был до конца уверен, что поступает правильно. Возможно, стоило посоветоваться с Борисом, но не хотел тревожить его по таким пустякам.

На всём в кабинете (столе, шкафе, печатной машинке, арифмометре и прочем) Ян обнаружил маленькие аккуратные надписи серой краской, состоящие из комбинаций цифр и букв. Очевидно, их нанесли во время инвентаризации, и они являлись в каком-то смысле именами вещей. Единственным предметом, на котором почему-то не написали номер, было лежащее на полке зеркало.

Кабинеты в Министерстве походили друг на друга, отличаясь разве что величиной и освещением – таких тёмных помещений, как отдел статистики, Ян пока не встретил.

Люди выглядели замкнутыми и необщительными, хотя, наверное, для этого имелись причины. Зайдя куда-то, Ян отдавал документы, человек молча расписывался в журнале и отходил по своим делам – что-то печатать или считать.

Одевались все почти одинаково. Тёмные сюртуки, платья, костюмы; когда люди собирались домой, обычно надевали пальто или плащи тех же расцветок.

Ян обедал и ужинал в кафе неподалёку от Министерства или около дома; вместо завтрака он пил в своей комнате кофе. Несколько раз ему через окошко в стене выдавали зарплату – она оказалась очень небольшой, однако Ян не слишком расстраивался.

Деньги он почти не тратил. По выходным он обычно лежал на кровати, смотрел телевизор и о чём-то думал; лишь иногда вечером выходил из квартиры и недолго гулял по улице.

2.22

С Борисом они мало разговаривали. Яну он казался грустным и беспокойным, будто постоянно ожидал чего-то плохого. Когда Ян заходил к нему, тот неизменно сидел за столом и печатал какие-то бумаги. Однажды он назвал их «отчётами», мрачно добавив «кому они нужны», однако тут же испуганно оглянулся, словно сказал что-то лишнее.

Ян хотел расспросить Бориса о Министерстве, но удобного случая не представлялось.

Единственная важная новость, которую он узнал, состояла в том, что Борис был не начальником отдела, а только заместителем. Это обнаружилось, когда тот поставил на документ не одну подпись, как обычно, а дописал к ней свою должность. Подняв глаза, он заметил удивление Яна.

– Не пойму, что вас так поразило, – проворчал Борис. – Будто не знали, кем я работаю! – раздосадовано добавил он, вытащил платок и протёр очки.

– Не думал об этом, – попробовал выкрутиться Ян. – А кто начальник отдела?

– Не забивайте голову ненужной информацией. Вся работа идёт через заместителей. Начальник отдела – слишком значительное лицо, чтобы заниматься отделом. У него другие задачи, и нам они неведомы. Я и сам не помню, когда последний раз его видел, но он, безусловно, существует.

Ян понял, что разговор Борису неприятен и поспешил уйти.

Больше Ян никуда не ходил, и когда у него выдавалась свободная минута, сидел в тишине за столом. В своём отделе он не появлялся. Необходимости не было никакой, да и не получалось забыть тот смех за дверью, хотя он часто говорил себе, что не стоит переживать из-за мелочей.

Эрнста он лишь раз встретил в коридоре. Тот куда-то спешил, сухо и вежливо ответил на приветствие и скрылся за поворотом.

Иногда Ян поднимал телефонную трубку и неизменно слышал в ней чужие голоса. В основном болтали о погоде, телевизионных программах, несколько раз, смеясь, обсуждали каких-то людей. Ян предполагал, что телефон нечаянно присоединяется к другим линиям, но однажды услышал повтор разговора, произошедшего несколько дней назад. Тогда он подумал, что голоса на время остаются в проводах, словно блуждающие электрические токи, но как-то спустя неделю снова услышал одну из бесед, но уже немного другую, будто её содержание отредактировали и изменили.

2.23.

Ян, к своему удивлению, быстро привык к здешнему отсутствию света. Фраза Бориса о том, что в темноте предметы выглядят естественнее, теперь казалась не совсем шуткой. Если спокойно рассудить, думал Ян, то становилось ясно, что вещи для существования почти нуждались в темноте, взять хотя бы телефон с живущими внутри голосами.

То же следовало сказать и о печатной машинке. Однажды Ян, уйдя домой, забыл в ней пустой лист бумаги, и утром обнаружил небольшой напечатанный текст. Ночью сюда никто не заходил, самым разумным объяснением произошедшему было то, что клавиши машинки нажимались самопроизвольно, под влиянием неких скопившихся напряжений. Конечно, текст не имел настоящего смысла и представлял собой нагромождение слов, но зато был написан без ошибок и прекрасным языком. Наверное, машинка хотела что-то рассказать, но не смогла этого сделать из-за своей механической ограниченности.

– Ничего удивительного, – сказал Ян, – здесь напечатано много документов, и слова въелись в механизм. Такова их природа.

Однако оставлять на ночь бумагу прекратил.

Лишь устройству для регистрации не требовалась темнота, поскольку его и при свете включать было страшновато. После проведённой без работы ночи металлический шкаф гудел, дрожал и подскакивал. Рука с документом находилась в опасной близости от похожего на пасть отверстия, и Ян решил купить длинные каминные щипцы.

2.24.

Конфигурация здания была очень запутанной. Один этаж отличался от другого, коридор или лестница могли неожиданно закончиться тупиком, свернуть куда-то вбок, а то и пойти назад. Проходы между стенами иногда сужались настолько, что в них с трудом расходились два человека, и именно там часто стояли шкафы, железные сейфы, лавки и другие вещи. Как-то Ян наткнулся в темноте на металлический ящик и едва не упал.

Но это ещё были мелочи.

Однажды он повернул на ведущую вниз лестницу, вполне обычную, тёмную, выщербленную, со старыми деревянными перилами, а потом она вдруг закончилась. В шаге виднелась последняя ступень, а за ней не было ничего, чёрный обрыв. Ян схватился за перила.

Издалека светила лампочка, в тишине неторопливо капала вода. Ян вгляделся во мрак, поджёг спичкой обрывок бумаги и бросил вниз.

Он долго падал и погас, не успев долететь до дна.

Ян со всех ног побежал наверх, как будто пропасть пыталась его настичь, однако через минуту, отдышавшись, уже смог спокойно рассуждать.

– Похоже, лестницей давно не пользовались.

И добавил дрожащим голосом:

– Все лестницы куда-то ведут, и то, что эта ведёт в никуда, не нарушает общего правила. Бояться нечего.

2.25.

Яну очень хотелось спросить про странный суд, о котором в первый день с таким испугом говорил Борис. Удобного случая не представлялось, но однажды Ян набрался смелости и, забирая документы, безо всякого повода немного нескладно поинтересовался, чем закончилось заседание. Борис устало махнул рукой.

– Всё как всегда.

Потом исподлобья посмотрел на него.

– Вам интересно узнать, что такое суд? Не тревожьтесь, думаю, скоро сами увидите.

2.26.

Через несколько дней Ян обнаружил, что в Министерстве существуют ненастоящие кабинеты, точнее, их имитации. Кое-где к стенам прикреплялись двери, очень похожие на обычные, с номерами, замками, ручками, и отличить подделку можно было лишь подойдя вплотную. Они выглядели лучше оригиналов, их не открывали, не захлопывали, они почти не изнашивались со временем. Не сумев придумать ничего другого, Ян решил, что это делалось для красоты.

– Эстетикой можно объяснить всё.

2.27.

Как-то в поисках нужного отдела он забрёл совсем далеко, увидел маленькую дверь, приоткрыл её и попал в огромное заполненное людьми помещение.

Оно напоминало зал ожидания на вокзале, с одной его стороны находились встроенные в стену редкие полупрозрачные окошки, а с другой на деревянных лавках сидели люди и держали в руках какие-то документы. Много людей. Ян сразу понял, что это не сотрудники Министерства, настолько они были хуже одеты. Некоторым из них не хватило места на лавках, и они молчаливо жались к стенам или толпились у окон.

Когда подходила их очередь, они передавали в окно бумаги и возвращались на лавки, или становились в такую же очередь к соседнему окну.

Они почти не разговаривали, и словно опасаясь крика или удара, тихо и почтительно смотрели на проходящих мимо клерков.

– Извините, а кто эти люди, – спросил Ян у одного чиновника.

Тот недоумённо взглянул на него.

– Просители, кто же ещё, – ответил он и пошёл дальше.

Что именно они просят, чего добиваются, подают какие заявления или жалобы, Ян не узнал. Потом он часто видел их в коридорах, около кабинетов чиновников.

2.28.

– Можно вас попросить.... – однажды с неловкостью произнёс Борис. Он сидел за своим столом, когда Ян принёс ему бумаги, и выглядел ещё более встревоженным, чем обычно.

– Не удивляйтесь тому, что я скажу... Посмотрите, нет ли кого у меня за спиной? Вы не ослышались. Извините, но больше я ни к кому не могу обратиться с такой просьбой.

– Нет никого, – медленно ответил Ян, – а кто там может быть? Ваш стол находится у стены.

– Никого? Вот и хорошо, – Борис отвернулся. – Пожалуйста, не вспоминайте об этой просьбе. А лучше забудьте её совсем.

– Никого нет, – повторил Ян. – Вы в этом когда-нибудь сами убедитесь. Страх уйдёт.

– Этого я тоже боюсь, – сказал Борис. – Ладно, давайте поговорим о чём-нибудь другом.

2.29 .

Через несколько дней прозвонил телефон (первый телефонный звонок за всё время), и незнакомый голос сообщил, что нужно прийти в отдел кадров за удостоверением.

Как и в первый раз, когда Ян зашёл, чиновник сидел спиной к двери и что-то писал.

Улыбаясь, он забрал временный пропуск и отдал Яну новый, очень похожий на прежний, но с чёрно-белой фотографией в уголке.

Ян удивился тому, что в Министерстве есть его снимок. Присмотревшись, Ян нашёл ответ, правда, изумление не исчезло, а, пожалуй, даже усилилось.

– Это не моя фотография. Здесь другой человек!

– Я плохо слышу, – сказал старик, но сообразил, что такое объяснение не устроит.

– Но ведь она похожа! Неужели этого мало? И имя ваше! Что лучше – изображение или имя? Зачем вы задаёте эти глупые вопросы? Узнать вас можно. Вот вы и узнавайте, а не смотрите! Не вглядывайтесь, доверяйте подписи к фотографии, и тогда всё будет хорошо. Люди обычно так и делают. Надпись важнее содержания! Если не верить именам и начать всматриваться, вещи превратятся неизвестно во что, а нам среди них жить!

А потом произнёс странную фразу:

– Со временем черты лица меняются.

И ещё одну:

– Порядочный сотрудник похож на своё удостоверение.

Ян не понял, что он сказал, но немного успокоился и прекратил спорить. С этим документом его пропустят на проходной, а другого действительно не нужно. Он пришёл работать, а не скандалить по пустякам.

2.30.

Несколько встреч в Министерстве его напугали.

Клерк, открывший дверь в маленький тёмный кабинет, выглядел необычно. Не старый, худой и невысокий, казалось бы, такой же, как тысячи других сотрудников Министерства, но ни у кого Ян не видел такой счастливой улыбки. И глаз. Восторженные, блестящие и воспалённые, они будто светились в темноте. Глаза религиозного фанатика, не иначе. В кабинете он был один.

Чиновник взял у Яна документ, смял его в комок, кинул под стол и рассмеялся.

Ян остолбенел.

– Что вы делаете?

– Ничего!

– Вы бросили документ, – произнес Ян. – Зачем?

– Я ничего не выбрасывал, – ответил клерк и захихикал. – Как я мог что-то выбросить?

Ян замолчал, не зная, что на это сказать.

– Поздравьте меня, – воскликнул чиновник. – Меня услышали!

– Кто вас услышал?

– Кто? Министерство! Я долго его кое о чём просил!

– О повышении в должности?

Человек расхохотался

– Нет! Лучше! Куда лучше!

– Вам что-то дадут?

– Нет, скорее избавят.

– От чего?

Клерк опять жутко засмеялся.

– От одной мелочи. Вы не догадываетесь? Напрасно. Какой вы смешной.

– Вы говорите загадками, – сказал Ян.

– Не делайте вид, что не понимаете, – возразил клерк. – Лучше порадуйтесь за меня. Мало кому так везёт. Но я был настойчив, и Министерство меня вознаградило. Как я ему благодарен! Я ничего не выдумываю! Ах, какой сегодня день!

– Министерство разрешило вам уволиться? – подумав, спросил Ян.

Клерк сильно наклонил вбок голову.

– Близко, но не очень. Я здесь и не работал! Меня не было! Я никогда не существовал! Вон документ на столе, там всё написано. По-другому отсюда не уйдёшь! Думаете, я сумасшедший? Нет, потому что тут все сумасшедшие. Вы тоже.