Текст книги "Путин VS Ленина (СИ)"
Автор книги: Андрей Бирюков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
явно медлит с двухтомниками о Ельцине и Путине, видимо на это
разраешения не получено. Признаюсь, мне было довольно противно
читать это произведение, однако, я все же осилил его до конца. Что
можно почерпнуть оттуда? Да, автор похож на кающегося грешника,
но все-таки, он сделал довольно серьезную, но тенденциозную
попытку описать Ленина как личность, на основе имеющихся
65
документов, а не на основе якобы изысканий горе-историков от
интернета. Как признается сам Волкогонов, он писал не биографию, а
портрет. И он у него отлично получился, с точки зрения антисоветизма
и антикоммунизма. То есть – однобокий и ущербный. Говоря о
Волкогонове и его книге, нельзя не упомянуть работу Е.А. Котеленец
“В.И. Ленин как предмет исторического исследования”, в которой, в
частности, приводятся определенные доказательства субъективности
автора двухтомника, его определенным подтасовкам исторических
фактов. Новообращенные всегда стараются не за страх, а на совесть.
Резкая негативная направленность книги, постоянное подчеркивание
негативного в личности Ленина, даже указание на “историчность” книг
А.И. Солженицына… Все это создает впечатление какого-то заказа.
И все же, я не имею права не использовать эту книгу как один из
цитируемых источников. Любая книга, мало-мальски претендующая
на серьезность, должна ссылаться не только на сторонников, но и на
противников. Например, идя вслед за Солженицыным, он повторяет
тезис о том, что “мы засомневались в безгрешности вождя прежде
всего потому, что ‘‘дело’’, которое он начал и которое оплачено
десятками миллионов жизней (!), огромной кровью, страданиями
и лишениями великого народа, потерпело крупное историческое
поражение. Об этом очень горько говорить и писать”. Или вот
такой “перл”: “В конечном счете, ленинские обещания огромного
исторического опережения обернулись огромным историческим
отставанием.” Явилась ли Октябрьская революция отставанием
или нет, мы посмотрим далее, когда будем разбирать ленинское
наследие его последних работ, имеющих отношение к НЭПу,
Рабкрину, кооперации, плану ГОЭЛРО, причем будем разбирать,
опираясь на факты и цифры. Зато при чтении двухтомника,
возникает стойкое ощущение, что историческим опережением, по
Волкогонову, является наимудрейшее правление Бориса Ельцина и
его присных. Более честно сказал директор Центрального музея В.
И. Ленина В. Е. Мельниченко: “Ленин достоин осмысления и честного
разговора. А если так, то признаем, как бы это ни было горько, что в
огромном большинстве своём мы по-настоящему не знаем Ленина,
мало читали и читаем его до сих пор в оригинале. Десятилетиями
люди воспринимали Ленина через посредников, интерпретаторов,
популяризаторов, других исказителей его сущности. Кажется, это
стало нашей второй натурой. Ибо сейчас повторяется то же самое,
только ловкие политиканы перевернули пластинку на обратную
сторону. И вот вместо мифов о богоподобном Ильиче людей пичкают
‘‘сенсационными’’, лживыми обвинениями в его адрес.”
66
Чтобы не прослыть националистом – мол, только русских
цитируете, батенька, – я вам приведу одно высказывание Черчилля.
Да-да, того самого Черчилля, который до самой смерти боролся с
идеями коммунизма, был непримиримым врагом нашей страны и
советской власти. Даже он в своей работе “Мировой кризис 1918-
1928 годы” писал: “Интеллект Ленина был повержен в тот момент,
когда исчерпалась его разрушительная сила и начали проявляться
независимые, самоизлечивающие функции его поисков. Он один мог
вывести Россию из трясины... Русские люди остались барахтаться
в болоте. Их величайшим несчастьем было его рождение, но их
следующим несчастьем была его смерть.” Согласен, не так уж
много уважения в этих словах, но оно все-таки есть. В отличие от
многих спорщиков, Черчилль был бесспорно талантлив и для него, в
отличие от современных деятелей от политики, было унизительным
принижать достоинства своих противников.
Я не зря процитировал в конце списка высказываний
выдающегося английского политика, государственного деятеля и
писателя. Сколько лет существует единая и могущественная Россия,
ровно столько же лет туманный Альбион стремится ее разрушить,
или, по крайней мере, поставить ее в разряд стран второстепенных и
зависимых от вечных интересов Великобритании.
“Как трудно жить на свете, когда с Россией никто не
воюет” – вот подлинные слова премьера Великобритании лорда
Пальмерстона, которые до сих пор актуальны для современных
европейцев, и которые наша власть почему-то стыдливо забывает
и делает вид что их просто не было. В течении многих лет лорд
Пальмерстон занимал различные посты, дважды при этом побывав
на посту премьер-министра. На европейском континенте его
именовали лорд Поджигатель. А целью его жизни было покорить
мир воле Лондона. В приведенной выше фразе как нельзя сильно
сконцентрировано желание Англии видеть Россию слабой, разбитой,
униженной, стоящей на коленях. Англосаксы начали вмешиваться в
дела смены власти в России уже в эпоху императора Павла I, убитого
в ходе заговора, организованного английским послом и с молчаливого
согласия будущего проанглийского правителя Александра I. В
результате российская армия в наполеоновских войнах фактически
воевала за английские интересы, а Британия в результате стала
главной колониальной державой. Крымская война в середине XIX
века также один из ярких примеров “любви” англосаксов к России.
И именно Англия и, в меньшей степени, Соединенные Штаты,
стояли за спиной Японии во время Русско-Японской войны 1904—
67
1905. Англия не только фактически вооружила японцев на кредиты
своих же банкиров, но и во время войны широко использовала
всевозможные способы давления на Россию – включая широчайшее
применение “двойных стандартов” в международном праве. Можно
с уверенностью сказать, что поражение царской России в русско-
японской войне и десятки тысяч загубленных жизней лежат целиком
на совести английских политиков.
Было и еще одно событие, о котором мало говорят, и потому
оно незаслуженно осталось без внимания историков: 3 августа 1907
года во время свидания Николая II с Вильгельмом II в Свинемюнде
немцы попытались снова попытались найти разумный компромисс
с русскими. Надо отметить, что у некоторых германских политиков
было вполне разумное видение будущего. Так, в одном из писем
Бюлова – от 6 ноября 1905 года – отмечалось, что если Российская
империя объединится с Британией, “это будет означать открытие
направленного против нас фронта, что в ближайшем обозримом
будущем приведет к большому международному военному
конфликту. Каковы были бы его последствия? Выйдет ли Германия
победительницей из этой катастрофы? Увы, скорее всего Германия
потерпит поражение, и все кончится триумфом революции”. Есть все
основания полагать, что неудача переговоров в Свинемюнде была
предрешена плотными связями российских и английских масонов.
После провала в Свинемюнде, в этом же месяце, на яхте, стоявшей
в нескольких верстах от Гангута, Николай и английский посол Артур
Николсон подписали соглашение о разделе сфер влияния двух
великих держав в Тибете, Афганистане и Персии. Причем договор был
более выгоден Англии. К чему я привожу все это? Очень часто пишут
про “немецкий след в революции”. Я же больше склоняюсь к тому,
чтобы искать “английский след”, причем не в Октябрьской революции,
которая полностью препятствовала интересам Великобритании,
а в революции Февральской. Некоторым образом, Февральская
революция была спланирована и осуществлена Англией, через
посла Бьюкенена. Посольство короля Георга в России уже давно
превратилось в штаб-квартиру заговорщиков. Княгиня Ольга Палей,
жена великого князя Павла Александровича, которая была одной
из самых активных заговорщиц в великокняжеской группировке,
вспоминала в эмиграции, что британское посольство по указанию
премьер-министра Ллойда Джорджа стало “очагом пропаганды”.
Члены Временного правительства – князь Львов, Милюков,
Родзянко, Маклаков, Гучков и другие – отличались англофильством
и были частыми гостями английского посольства. Какие там велись
68
разговоры, о чем они договаривались, нам, к сожалению, неизвестно.
Но косвенно мы можем судить по последующим событиям.
Отстранение Николая II от власти было выгодно в первую
очередь Англии и Франции, поскольку, по некоторым данным, царь и
его ближайшее окружение всерьез задумывались о выходе из войны.
На сепаратный мир был настроен и Григорий Распутин, имевший
огромное влияние на царскую семью. Между прочим, многие
историки сходятся на том, что убийство Распутина также имеет связи
с английским посольством. Не стоит сбрасывать со счетов и того, что
один из убийц Распутина, князь Феликс Юсупов, был поклонником
Англии и слыл англофилом. Убийство Распутина и последующее
свержение царя – дело рук Англии, с целью предотвращения выхода
России из войны, а также для дестабилизации обстановки и, как
следствие, максимальное ослабление России и устранение ее с
политической арены. Пришедшие во власть либералы во главе с
князем Львовым успешно эту программу реализовали. В последующих
главах мы еще вернемся к роли англосаксов в либеральном движении
России. А видение роли англосаксов закончим высказывание П.Н.
Дурново, бывшего министром внутренних дел Российской империи
в 1905-1906 годах, и знавшим не понаслышке о революционном
движении, о настроениях в среде крестьянства, интеллигенции и
либеральных кругов. В феврале 1914 года он представил Николаю
II аналитическую записку, где предостерегал от вступления России в
мировую войну. В ней Дурново, консерватор, реакционер и монархист
до мозга костей, весьма точно предсказал развитие событий на
ближайшие годы: состав двух основных военно-политических
коалиций в надвигающейся войне; что России достанется роль
“тарана, пробивающего самую толщу немецкой обороны”; предрекал
“беспросветную анархию, исход которой трудно предвидеть”.
Одним из главных лейтмотивов записки звучал так: “сближение с
Англией никаких благ нам не сулит, и английская ориентация нашей
дипломатии по своему существу глубоко ошибочна. С Англией нам не
по пути, она должна быть предоставлена своей судьбе”. Также, Петр
Николаевич предрек быстрый переход власти от либералов к левым
силам. До сих пор неизвестно, прочитал ли эту записку царь или
нет. Но в любом случае, никаких шагов он не предпринял, возможно
уповая на свое родство с королем Георгом.
Чтож, предсказания бывшего министра внутренних дел
сбылись. Но как же это все произошло? Вернемся в 1903 год. Летом
того года в Брюсселе и Лондоне прошел II съезд РСДРП. На нем уже
присутствовали делегаты от 26 организаций России. На съезде Ленин
69
настоял на том, чтобы в проекте были ясно сформулированы основные
положения марксизма о диктатуре пролетариата, о гегемонии
пролетариата в революционной борьбе, пролетарский характер
партии и её руководящая роль в освободительном движении в России.
Сложным был национальный вопрос, по которому стороны так и не
пришли к согласию. При обсуждении аграрной части программы, в
частности по проблеме союза рабочего класса и крестьянства. Ленин
настоял на признании крестьянства как союзника пролетариата.
Значение съезда состояло в утверждении программы “максимум»” и
“программы минимум”. В программе-максимум говорилось о конечной
цели партии – организации социалистического общества и об
условии осуществления этой цели – социалистической революции и
диктатуре пролетариата. Программа-минимум освещала ближайшие
задачи партии: свержение царского самодержавия, установление
демократической республики, введение 8-часового рабочего дня,
установление полного равноправия всех наций, утверждение их
права на самоопределение, уничтожение остатков крепостничества в
деревне, возвращение крестьянам отнятых у них помещиками земель.
Но тогда же, возник и раскол, который продлится до самого 1917 года,
когда теоретические разногласия по спорным вопросам разведут
соперников по разные стороны баррикад, и из противников идейных,
они станут врагами. Позже, в работе “Детская болезнь “левизны” в
коммунизме”, В.И. Ленин писал, что “большевизм существует, как
течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 года”.
И с этого момента можно говорить о политической карьере Ленина.
Первое десятилетие ХХ века оказалось для России весьма
драматичным, полным как светлых, так и трагичных страниц.
Большинство из них подробно освещены в авторитетных
работах, потому попробуем остановиться на тех, которые незаслуженно
остаются в тени. Или же порой рассматриваются однобоко, с точки
зрения сиюминутной конъюнктуры. Так, например, Ленину ставят в
вину распространение террора, что, мол, кровавый Ленин развязал
кампанию убийств, науськивая оголтелых большевиков на невинных
чиновников, губернаторов, офицеров, жандармов и прочих. Однако,
вопреки расхожему мнению, что к террору, как средству политической
борьбы, первыми стали прибегать большевики, как явление
политической жизни общества, террор появился во второй половине
XIX века, когда Петр Зайчневский издал манифест “Молодая
гвардия”. Но в последние десятилетия того века, террор не обрел
той массовости, которая охватила Россию в 1905-1907 годах, в годы
первой революции. Но как предтеча массовости, террор поставил
70
перед обществом и личностью вопрос: насколько он оправдан как
средство. Широко известна работа А.А. Гейфман “Революционный
террор в России, 1894–1917”. Хотя автор склонна рассматривать
террор большевиков как наиболее массовый, наиболее жестокий,
представлять Ленина кровожадным монстром, (сказывается умелая
подготовка автора в США и Израиле), тем не менее, эта работа
представляет большой интерес, ибо в ней дана попытка показать
первопричины и следствия. Главное, как мне кажется, в этой работе
показаны все стороны политического процесса. И пусть неохотно,
но автор все же в некоторых местах признает, что террор возник не
сам по себе, его истоки были в противоречии между быстрым ростом
производительных сил и политической отсталостью всего общества,
включая и монархию. К сожалению, автор относит к революционерам
и такие организации, как Польская социалистическая партия,
анархистов и других, видимо, ориентируясь на названия партий. Но
помилуйте, ведь в названии гитлеровской НСДАП тоже присутствует
слово социалистический, но социализмом там и не пахнет. Тем не
менее, с точки зрения фактологического материала, работа А.А.
Гейфман представляет собой прекрасный источник. И не смотря
на идеологизированный, обеляющий царя и обвиняющий во всех
грехах большевиков подход, книга все-таки опирается на источники,
а не является псевдоисторическим исследованием, как, например,
работы известного антикоммуниста А.А. Арутюнова. Впрочем, многие
серьезные историки также не воспринимают его за исследователя.
Обратимся к другим источникам. Например, книга Мельгунова С.П.
“Красный террор в России”. Да, автор всячески поддерживал версию
того, что “красный террор” был масштабнее, более кровавый и
злодейский. Но даже он признавал размах “белого террора”, впрочем,
всячески его оправдывая. Также есть С.В.Волков, с его книгой
“Красный террор глазами очевидцев”.
Желающие всегда найдут в интернете множество других книг
по этому вопросу. И я не стану отрицать того, что террор большевиков
был, вот только критики лет прошедших и лет нынешних, никак не
желают признавать того, что красный террор, впрочем как и белый,
не мог появиться просто так, по желанию группы людей, пусть даже
состоящей из нескольких тысяч человек. Террор появился как реакция
людей на ненормальные условия жизни. Не будем забывать, что к
октябрю 1917 года уже три года шла кровавая война, потоки крови
стали явлением привычным и никого не пугали. За оружие готов был
взяться каждый. Та же вспышка кровавого насилия, последовавшая
вслед за событиями февраля 1917 года, никак не может быть связана
71
с большевиками, хотя бы по той причине, что фракция большевиков
была не столь многочисленной и организованной, как это порой
выставляется некоторыми исследователями. А интеллигенция,
ужасавшаяся от злодеяний большевиков, требовала казней и
расстрелов с не меньшей жестокостью и пылкостью, чем те же
большевики. Да что далеко ходить! Вспомним 90-е годы прошлого
века, когда в результате заговора и государственного переворота
к власти пришли неофиты капитализма и по стране прокатилась
долгая война криминальных войн, с немалым количеством жертв,
вкупе с развязанными национальными конфликтами и войной в
Чечне. Количество убитых до сих пор не поддается статистике.
Однако подавляющая часть населения спокойно воспринимала
и воспринимает события тех лет. Хотя жестокость исполнителей
в криминальных войнах намного превзошла жестокость белых и
красных.Часто забывают и о том, что жертвы террора в первой
русской революции большей частью пали от рук членов партии
эсеров. Достаточно вспомнить слова Ивана Каляева: “эсер без
бомбы – не эсер”. Вопрос о эсерах не так изучен в современной
истории, разумеется, есть много интересных работ, посвященных
этому вопросу, но до сих пор не освещена роль партии эсеров в
развязывании террора как в годы первой русской революции, так и
после февраля 1917 года. Нет и статистических данных по партии
анархистов, той же польской социалистической партии, по Бунду
и иным группировкам и партиям. Гораздо привычнее и надежнее
свалить все на большевиков. Классический пример – интервью
Путина газете “Труд” от 31 октября 2007, где он сказал про 1937-й
год, что, хотя он и считается пиком репрессий, он был подготовлен
предыдущими годами жестокости. “Достаточно вспомнить расстрел
заложников в годы гражданской войны, уничтожение целого ряда
сословий – духовенства, российского крестьянства, казачества”. Вот
только почему-то жертвы белого террора оказались вынесенными за
скобки, словно бы их и не существовало.
Не понятно и то, что всплеск терроризма рассматривают в
отрыве от ситуации. Забывают о том, что в 1899-1903 годах страну
сотрясал глубокий экономический кризис, оправиться от него удалось
только к 1909 году. А каждый кризис, это десятки тысяч выброшенных
за ворота рабочих, это связанный с этим взлет преступности, рост
цен и прочие прелести капиталистического бытия, которое нам
навязывают как единственно верную панацею от всех бед. Достаточно
вспомнить кризис конца 20-х годов ХХ века в Германии, где под
72
руководством и финансовой поддержке ведущих стран Запада и
США, к власти пришел Гитлер. Или кризис на Украине, уже в наше
время, когда точно по такому же сценарию, вооружившись террором,
к власти пришел неонацизм.
А как же относился к террору Ленин? Очень часто
встречается вырванная из контекста фраза: “Принципиально мы
никогда не отказывались и не можем отказываться от террора”.
И сразу делается вывод – Ленин террорист. Куда там до него бен
Ладену и прочим. Но дальше-то никто не читал. А читать полезно.
Хотя бы весь параграф. Ибо вырванная из контекста фраза, это
всего лишь лукавство. А дальше-то у Ленина идет следующее: “Это
– одно из военных действий, которое может быть вполне пригодно
и даже необходимо в известный момент сражения, при известном
состоянии войска и при известных условиях. Но суть дела именно в
том, что террор выдвигается в настоящее время отнюдь не как одна
из операций действующей армии, тесно связанная и сообразованная
со всей системой борьбы, а как самостоятельное и независимое от
всякой армии средство единичного нападения. Да при отсутствии
центральной и слабости местных революционных организаций
террор и не может быть ничем иным. Вот поэтому-то мы решительно
объявляем такое средство борьбы при данных обстоятельствах
несвоевременным, нецелесообразным, отвлекающим наиболее
активных борцов от их настоящей, наиболее важной в интересах
всего движения задачи, дезорганизующим не правительственные,
а революционные силы. <…> Мы далеки от мысли отрицать всякое
значение за отдельными героическими ударами, но наш долг – со
всей энергией предостеречь от увлечения террором, от признания
его главным и основным средством борьбы, к чему так сильно
склоняются в настоящее время очень и очень многие. Террор никогда
не может стать заурядным военным действием: в лучшем случае он
пригоден лишь как один из приемов решительного штурма”. Вот так!
“Но ведь Ленин издавал десятки распоряжений, расстрелять,
выслать и так далее!”, восклицают оппоненты. Да, и это было. Но,
хотим мы этого или нет, но опыт истории учит, что ни одна революция
не бывает бескровной. Такой была и английская буржуазная
революция, и Великая французская, не стали исключением и
революции в России. И нисколько не оправдывая жестокости, мне
хотелось бы указать критикам, что кровь лилась с обеих сторон,
что те же дворяне, представители буржуазии и класса мелких
хозяйчиков, тоже не жеманились и без излишних сантиментов
пускали в ход пули, веревку, штык. Тот же Деникин признает,
73
пусть и нехотя, что зверства были и стороны белых. До сих пор
неизвестна точная статистика по погибшим, разные исследователи
по-разному подходят к этому вопросу. И поскольку серьезных
демографических исследований мне найти не удалось, я ограничусь
лишь цитированием некоторых современников. Вот вам довольно
длинный абзац из книги П.А. Голуба “Большая ложь о красном и
белом терроре”: “Мятежный генерал Краснов был подвергнут лишь
домашнему аресту, а затем освобожден под честное слово впредь
не поднимать руку на революцию. Где он потом оказался и что
делал, хорошо известно. Отпустили юнкеров, оборонявших Зимний,
а они, не переводя дыхания, 29 октября подняли восстание, чтобы
открыть путь Краснову в столицу. Московских юнкеров, заливших
кровью улицы города, даже не подвергли аресту и в соответствии
с соглашением отпустили с миром по месту жительства. Вскоре
многие из них объявились на Дону в рядах Добровольческой армии
Деникина. Был отпущен на свободу даже один из главных виновников
московского кровопролития председатель “Комитета общественной
безопасности” эсер В.В. Руднев, а через год, в ноябре 1918 г., он уже
в Яссах (Румыния) в составе белогвардейской делегации вместе с
П.Н.Милюковым слезно умоляет “союзников” срочно начать военную
интервенцию против РОФСР. В ноябре 1917 г. был раскрыт заговор,
возглавляемый ярым черносотенцем В.М. Пуришкевичем. Улики
налицо: подписанное им письмо Каледину, в котором говорилось:
“Мы ждем вас сюда, генерал, и к моменту вашего прихода выступим
со всеми наличными силами” (Красный архив, 1928, №1, с. 171).
Характер “выступления” он определил так: “Надо начать со Смольного
института и потом пройти по всем казармам и заводам, расстреливая
солдат и рабочих массами” (там же, с. 183). Пуришкевич арестован,
но вскоре… амнистирован в связи с праздником 1 Мая (1918 г.). Через
год он в тех же Яссах агитирует за военную интервенцию, затем изо
всех сил помогает Деникину в походе на Москву.
Командарм 5-й армии генерал В.Г. Болдырев за саботаж
перемирия на фронте был осужден ревтрибуналом к заключению,
но по той же майской амнистии великодушно помилован – и тут
же поспешил в стан восточной контрреволюции. Вошел в состав
Уфимской директории, стал главкомом её вооруженных сил. Генерал
В.В. Марушевский, начальник генерального штаба, арестованный
за саботаж, так сказать, “в крупных размерах”, покаялся и
собственноручно написал: “Современной власти считаю нужным
подчиняться и исполнять её приказания”. Но, освобожденный из-
под ареста, не замедлил перебраться в захваченный интервентами
74
Архангельск и стал ближайшим помощником белогвардейского
генерала Миллера. Были освобождены арестованные в Зимнем
министры-социалисты Временного правительства Н.А. Гвоздев,
А.М. Никитин и С.Л. Маслов, но по достоинству великодушия новой
власти не оценили. Вскоре два первых оказались в белогвардейском
стане и как руководители кооперации Юга России выступали в
качестве, так сказать, нештатных интендантов армии Деникина. К
марту 1918 г. были выпущены из-под ареста, опять же под “честное
слово”, все активисты саботажнического “Союза союзов служащих
государственных учреждений” во главе с его председателем. И
подобным примерам – несть числа.
Такова правда, которую нынешние обличители большевиков
предпочитают скрывать. До начала иностранной военной интервенции
и гражданской войны, то есть до развертывания массированного
белого террора, репрессивные меры Советской власти носили
ограниченный и весьма либеральный характер, поскольку и натиск
контрреволюционных сил на первом этапе был еще сравнительно
слабым. Для тех, кто хочет честно разобраться в красном и белом
терроре, эта взаимосвязь откроет глаза на многое. Вот некоторые
свидетельства на этот счет.
Член ЦК меньшевистской партии Д. Далин, уже находясь в
эмиграции, подтверждал: “И отнюдь не сразу они (т.е. большевики
– П.Г.) вступили на путь террора. Странно вспоминать, что первые
5-6 месяцев Советской власти продолжала выходить оппозиционная
печать, не только социалистическая, но и откровенно буржуазная.
Первый случай смертной казни имел место только в мае 1918 г. На
собраниях выступали все, кто хотел, почти не рискуя попасть в ЧК.
“Советский строй” существовал, но без террора” (выделено мной, –
П.Г.). По поводу последовавшего затем усиления репрессивных мер
со стороны Советской власти он задавался вопросом: “Почему это
произошло?” И отвечал: “Гражданская война дала действительно
толчок развитию террора” (Далин Д. После войн и революций.
Берлин, 1922, с. 24-25).
Глядел в корень и другой “непредвзятый” свидетель –
дипломатический представитель Великобритании в РСФСР Р.Локкарт.
Он, один из организаторов заговора “трех послов” (Локкарт – Нуланс
– Френсис), позже признавал: “Петербургская жизнь носила в те
недели довольно своеобразный характер. Той железной дисциплины,
с которой правят ныне большевики (написано в начале 30-х гг. – П.Г.),
не было тогда еще и в помине. Террора еще не существовало (это
опять же к сведению “демократов” – П.Г.), нельзя было даже сказать,
75
чтобы население боялось большевиков. Газеты большевистских
противников еще выходили, и политика Советов подвергалась в
них жесточайшим нападкам... В эту раннюю эпоху большевизма
опасность для телесной неприкосновенности и жизни исходила
не от правящей партии, а от анархистских банд”. Как говорится,
комментарии излишни.
Вернемся в первое десятилетие ХХ века. Чем же занят
Владимир Ильич в годы первой русской революции и после него?
Хотят это признавать противники Ленина, или не хотят, но Владимир
Ильич обладал феноменальными способностями экономиста, и
будучи не догматиком, а мыслителем. После долгих размышлений,
изучения теоретических и практических трудов, массы статистики,
он пришел к выводу, что коренное противоречие российской
экономики заключается в самом отсталом землевладении, что в
России самая дикая деревня и одновременно самый передовой
промышленный и финансовый капитализм. Окаменевшие формы
правления вкупе с неразрешенными пережитками феодализма не
могли не привести рано или поздно к социальному взрыву. Что и
случилось после событий 9 января 1905 года. Крестьянский вопрос
был ключевым вопросом назревавшей революции, а ее движущей
силой стал пролетариат. Недаром, несмотря на размах крестьянских
волнений, наибольшую силу и остроту борьба приняла именно в
промышленных центрах. Первые успехи позволяли надеяться на
успех. Ленин надеялся, что от революции демократической, начнется
переход к социалистической революции. “Мы стоим за непрерывную
революцию. Мы не остановимся на полпути” (В. И. Ленин, “Отношение
социал-демократии к крестьянскому движению.”). И основания для
этого были.
Особое место заняла стачка 70 тыс. рабочих-текстильщиков
Иваново-Вознесенска, продолжавшаяся два с половиной месяца.
Для руководства ею был избран Совет уполномоченных – один из
первых советов рабочих депутатов в России; деятельность Совета
направлялась большевистским Северным комитетом РСДРП.
Ленин высоко оценил форму самоорганизации рабочих, и недаром,
исполнительные органы будущего советского государства приняли
звучное название Советов, в отличие пахнущего нафталином и
боярством слова Дума, снова введенного в политический обиход
Борисом Ельциным, под диктовку американских советников.
Напуганный размахом революционного движения, царь
Николай II подписал 17 октября манифест о “даровании” политических
свобод и о созыве законодательной Думы. Буржуазия с восторгом
76
восприняла манифест, организовав свою партию – “Союз 17 октября”, с самого начала став на открыто контрреволюционные позиции. Часть
либеральных помещиков и буржуазии, а также верхушка буржуазной
интеллигенции создали партию “конституционных демократов”.
Свою сущность они выразили сразу же, отмежевавшись от лозунга
демократической республики, а требование 8-часового рабочего
дня они принимали с характерной оговоркой: “где это является по
техническим условиям возможным”. Как это похоже на либералов!
Показать свою “оппозиционность и революционность”, и тут же
трусливо обусловить всяческими оговорками.
В этих условиях Ленин и большевики призвали рабочий
класс продолжать решительную революционную борьбу. Понимая
опасность, которая может последовать от манифеста 17 октября,
В. И. Ленин писал, что самодержавие не перестало существовать,
оно только отступило и революционному народу остается решить
много задач, чтобы довести революцию до действительной и полной
победы.События подтвердили прогноз Ленина. Сразу же после
опубликования манифеста царизм попытался перейти в наступление.
При покровительстве и прямом участии дворцовой камарильи
черносотенная монархическая организация ‘‘Союз русского народа’’
устроила во многих городах кровавые погромы. Черносотенцами
были убиты один из ближайших сподвижников Ленина Н. Э. Бауман,
замечательный рабочий-революционер Ф. А. Афанасьев и другие
выдающиеся руководители народной борьбы.
В. И. Ленин писал впоследствии: ‘‘Некоторые города
России переживали в те дни период различных местных маленьких
“республик”, в которых правительственная власть была смещена
и Совет рабочих депутатов действительно функционировал в
качестве новой государственной власти. К сожалению, эти периоды
были слишком краткими, “победы” слишком слабыми, слишком
изолированными.
В отличие не только от программы кадетов, но и от проекта
трудовиков это была последовательно революционная и до конца
демократическая программа. Большевики стояли за безвозмездное
отчуждение всех помещичьих земель, за немедленный переход их
в руки крестьянских революционных комитетов, за национализацию
