Текст книги "Антитело"

Автор книги: Андрей Тепляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Когда Танюшка снова открыла глаза, «девятка» как раз подъезжала к дому. Вовка сидел за рулем. Выглядел он плохо: бледным и осунувшимся.

«Я выгляжу не лучше», – подумала Танюшка.

Она посмотрела на руку брата. На том месте, где недавно был страшный ожог, блестела здоровая, без единой царапинки, кожа. Она прижала ладонь ко лбу. Лоб был холодным.

Машина остановилась, и Вовка выключил двигатель.

– Как ты?

– Плохо.

Танюшка прижалась затылком к спинке сидения.

– Что там было? Что с нами случилось? – спросила она.

– Не знаю.

– Мы оставили Настю.

Она еще раз посмотрела Вовке на руку.

– Никаких следов?

Он покачал головой.

– И не болит?

– Нет.

– Так что же – это нам привиделось, что ли?

Вовка вспомнил, как жгло кожу, как быстро боль распространялась по нервам, словно пожар, выжигая его изнутри. Он вспомнил гибкий бледный стебель, ощерившийся грязно-белыми цветами и, покачал головой.

– Я не понимаю. Бред какой-то.

– Настя там одна, – снова сказала Танюшка.

– Заберем?

Она быстро помотала головой.

– Нет! И не надо нам было туда ездить! Блин! Не надо было.

– Нельзя же ее там бросить.

– Нельзя. Но я ни за что туда не вернусь!

– Давай я сам.

– Нет уж. Надо звонить ее родителям. Это больше не игрушки.

– Ты думаешь?

– Думаю. И еще я думаю, что нам с тобой очень повезло, что мы вообще вернулись.

Танюшка открыла дверь, выбралась из машины и, прижав руку ко лбу, пошла к дому быстрой нетвердой походкой.

7

Настя бежала по полю, не оборачиваясь, а позади бушевал лес. Если бы она могла взглянуть на него с высоты, то увидела бы, как по кронам кругами расходится волнение, будто от брошенного в воду камня. Оно искало ее, вглядываясь в землю пустыми глазами. Слепо, вытягивая во все стороны сотни щупальцев – животных и растений – оно хотело нащупать ее, коснуться, схватить и раздавить, как спелую ягоду. Но человек исчез, словно растворился.

Настя подбежала к дому, задыхаясь и хрипя. Никогда раньше она столько не бегала и не знала, что вообще способна на такое. Пот стекал по лицу, несмотря на холод и сырость, и дыхание вырывалось изо рта облаками пара. Она поднялась по ступеням и изо всех сил надавила на кнопку звонка.

– Откройте! Откройте! Откройте! – скороговоркой затараторила она.

И обернулась.

Из леса, плотной струей вытекала темная река. Она разливалась по полю, распадаясь на множество подвижных точек.

«Звери!»

Они выбегали из леса и растягивались в широкую живую цепь. Лиса бежала рядом с зайцем, волк рядом с белкой. Это была погоня.

Настя кулаком ударила в дверь.

– Пустите меня!

Цепь животных вытянулась и, подобно приливной волне, потекла по пашне. Настя уловила шаги в прихожей и снова забарабанила в дверь. Она прижалась лбом к окну, чтобы рассмотреть, что происходит в доме, и вдруг отпрянула, увидев прямо перед собой ужасное бледное лицо с темными кругами под глазами и спутанными торчащими патлами. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять кто перед ней. Лицо исчезло. Звякнул замок.

Настя влетела в прихожую и набросилась на Сергея.

– Заприте ее! Скорее! Скорее!

Сергей повернул ключ, даже не глянув на то, что творилось на поле.

– Настя? Как ты сюда попала?

Она не ответила и снова прижалась к окну, всматриваясь в пространство перед домом. Цепь преследователей утратила свою монолитность и слаженность, рассыпавшись на мелкие группки. Звери кружили по полю, хищники стали охотиться на мелкоту, все смешалось. Постепенно животные снова потянулись к лесу. Опасность миновала.

– Настя?

Она повернулась и испуганно посмотрела на Сергея. Синяя кофта висела на широких костлявых плечах, как на вешалке. Тонкие, длинные пальцы крутили пуговицу. Костлявая ладонь казалась слишком длинной и чуть дрожала.

– Что происходит? Где Аленка, Ира? Где Глеб?

Сергей не ответил, повернулся и поманил ее за собой.

– Вы точно дверь закрыли?

– Закрыл. Не бойся. Сюда они не сунутся.

Настя глубоко вздохнула, откинула волосы со лба и пошла за ним в комнату Аленки. Она успела подумать о том, как много странного и ужасного сегодня произошло. Настолько много, что она, наверное, уже потеряла способность удивляться.

– Привет, Настя! – сказала Аленка.

Девочка сидела на полу, прислонившись к кровати, и выглядела так, будто не спала и не ела несколько суток. Ее зрачки плавали, не фокусируясь ни на чем конкретном, словно сонные рыбы. Подол синего застиранного платья задрался, открывая надетые наизнанку трусы. Девочка дышала тяжело и медленно. И улыбалась.

– Что…

Сергей взял Настю за руку.

– Идем.

Девушка послушно попятилась за ним, не спуская с Аленки испуганного взгляда. Сергей подвел ее к собственной комнате и приоткрыл дверь. Настя увидела Иру, лежащую на кровати. В глаза сразу же бросилась удивительная и неприятная белизна блестящей кожи. Глаза у нее были закрыты, она не двигалась и, как будто, не дышала.

– Она… живая?

– Наверное. Точно не знаю. По крайней мере, она еще гибкая, хоть и холодная, как лед. Уже несколько дней так.

Сергей закрыл дверь.

– Пойдем в гостиную.

Там они и расположились для разговора. Сергей тяжело, по стариковски кряхтя, устроился в кресле, а Настя присела на мягкую ручку дивана.

– А Глеб? Он где?

– Глеба нет.

– А где он?

Сергей неопределенно махнул рукой куда-то в сторону окна.

– Там.

Настя автоматически проследила направление и увидела мрачную темную громаду леса.

– В лесу?

– Ты не могла бы сделать чай? Я все расскажу.

8

– Просто в голове не укладывается!

Лиза крепче прижала к уху телефонную трубку, пытаясь расслышать, что говорит муж.

– Да. Настя к ней заходила, а потом уехала. С подругой. С Таней. Она мне звонила. Что? Не знаю я! Не знаю! Только быстро! Да, я тоже сейчас пойду. А? Нет, не одна. Семен, Галка, Нина, Боря. Да. Они на улице. Что сказала? Да она здесь настоящую секту развела! Кирилла? Конечно.

Она немного помолчала.

– Да. Хорошо. Я выхожу.

Лиза вышла во двор, где ее уже поджидала группа из четырех человек. Они выглядели возбужденно и решительно. Возле своего забора маячила гротескная, похожая на огромную ворону, фигура Энгельсины. На ней было черное пальто и черный дождевик поверх.

«Вот только этой карги и не хватало!»

– Мой уже выехал, – объявила она собравшимся. – Он привезет участкового.

– Это правильно, – поддержал Борис – невысокий, плотный мужичек в расстегнутой телогрейке, под которой виднелась неопределенно рыжая старая рубашка. Он был главным активистом – человеком, всегда и во всем принимавшим самое деятельное участие. Он был не дурак подраться, и поэтому в предстоящем мероприятии мог оказаться полезным, если парню, живущему у Анны, вздумается помахать кулаками.

– Давно уже нужно прижать эту стерву, – высказалась его жена Галка. – Я как чувствовала!

– Давайте двигаться, – поторопил всех Семен, неодобрительно качая головой. Его старший сын жил в Москве, и Семен не особенно жаловал деревенские собрания. – Нечего здесь торчать.

– Гляньте, как Энгельсина разволновалась, – хихикнула молоденькая продавщица Нина.

Головы повернулись. Старуха топталась на месте, переставляя свою палку и крутила головой из стороны в сторону.

– Ладно.

Лиза пошла вперед быстрым, размашистым шагом. Вся компания потянулась за ней.

По пути к ним присоединилось еще несколько любопытных. Подойдя к дому знахарки и не обнаружив там участкового, они остановились и стали шумно обсуждать, что же делать дальше. Мнения разделились: Борис и Галка предлагали немедленно взять дом штурмом, разумный Степан возражал им на том основании, что они не имеют никакого морального права вторгаться на чужой участок и причинять ущерб владельцам.

– Это, между прочим, подсудное дело! Вот придет Кирилл, тогда другое дело! Тогда можно!

Близнецы Вова и Рома – двадцатишестилетние бугаи, оба работающие на песчаном карьере водителями, широко улыбались, возвышаясь над толпой, как два столба. Они не понимали из-за чего сыр бор, но сразу же предложили свои услуги в высаживании дверей, если понадобится. От них исходил вполне различимый запах водки, а глаза светились радостным предвкушением. Со скуки они принялись щипать Нину, а та, визжа, уворачивалась. Собрание перерастало в балаган, с каждой минутой делавшийся все более шумным и неорганизованным.

Лиза стояла в растерянности, не зная, как поступить. Краем уха она слышала перепалку между Борей и Степаном, визжала Нинка. За ее спиной обсуждали, чем лучше покрывать столбы.

– Отработкой – я тебе говорю. Это самое лучшее!

Она медленно выходила из себя.

«Моя дочь там, а они черт те что устроили!»

Лиза уже была готова закричать, но сдерживалась, понимая, что криком делу не поможешь. Нужно было ждать. Из-за поворота показалась нескладная черная фигура и медленно поплыла сквозь сумрак хмурого дня.

Энгельсина. Она шла и улыбалась.

«Только не это!»

Толпа все больше возбуждалась, шумя, как потревоженное осиное гнездо. И в тот момент, когда наиболее активные оказались уже достаточно разогреты, чтобы ринуться в бой, калитка знахарки скрипнула и перед ними появилась она сама. Разговоры стихли. Среди собравшихся пролетел боязливый шелест.

Знахарка остановилась, опираясь одной рукой о калитку, а в другой держа длинную палку – черенок лопаты. Одета она была так, будто на дворе стояла поздняя осень – в длинную шерстяную юбку бордового цвета, такую же кофту, на плечах – серый пуховый платок. Бледная кожа лица контрастировала с темной одеждой, делая Анну похожей на приведение в мрачном саване. Она молча смотрела на собрание, хрипло дыша через приоткрытый рот.

На несколько секунд толпа застыла. Множество глаз глядели на нее со страхом и беспокойством. Те, кто не был свидетелем недавней стычки знахарки и Насти, а таких оказалось большинство, были поражены видом ее, словно сошедшей со старинных гравюр о ведьмах и колдунах. Анна немного сутулилась, и людское воображением моментально добавило ей горб.

– Доигралась, – прошептал кто-то.

– Без бога и червяк сгложет.

Немая сцена затягивалась. По рядам прошло волнение: кто-то кутался в куртку, кто-то переступил с ноги на ногу. Постепенно и незаметно передние ряды стали теснить остальных, словно от знахарки исходила какая-то невидимая сила, окружившая ее стеной.

Лиза выступила вперед.

– Где моя дочь?

Ее голос прозвучал в гнетущей тишине удивительно громко и отчетливо. Анна повернулась на звук, но продолжала молчать.

– Где она? – повторила Лиза.

Ответить Анна не успела: раздался громкий рев мотора, и из-за поворота появилась грязная белая «Нива». Толпа зашевелилась и отступила, давая дорогу. Машина остановилась между людьми и знахаркой, демонстративно разделив их. Открылись дверцы, и оттуда выбрался Анатолий в сопровождении участкового Кирилла.

Кирилл, высокий и худой и какой-то неуловимо острый, остановился, неторопясь осматривая место событий. Его мохнатые брови сдвинулись. Анатолий пошел к жене.

Толпа моментально окружила их и снова загомонила. Знахарка, казалось, не обращала на происходящее ни малейшего внимания. Решив, что она никуда не денется, Кирилл оторвался от машины и подошел к собравшимся.

– Что тут за бардак такой? – спросил он строго, сунув руки в карманы. Куртка на нем приподнялась и топорщилась, как смятый мешок. – Заняться больше нечем?

– Она Настю украла, – сказал кто-то.

– Что?

Других комментариев не последовало.

– Так граждане – расходимся, – участковый вытащил руки из карманов и развел их в стороны. – Давайте. Шустрее.

Люди недовольно загомонили, но Кирилл решительно двинулся вперед, и им пришлось отступить.

– Пусть скажет, где она!

– Разберемся. Нечего вам тут делать. Все под контролем. Давайте – расходитесь.

Больше никто не спорил. Толпа развалилась на группки, которые двинулись в сторону парка. Через пятнадцать минут на улице остались только участковый, обеспокоенные родители, Анна и Энгельсина, оккупировавшая лавочку на противоположной стороне. На коленях у нее лежал театральный бинокль, полированная поверхность которого поблескивала в лучах пробивающегося сквозь тучи солнца. Кирилл прикинул, стоит ли от нее избавляться, и решил, что не стоит.

Он подошел к Лизе и Анатолию.

– Ладно. Пойдемте.

Они пошли через улицу. Знахарка стояла неподвижно, словно статуя. Они не дошли до нее несколько шагов, когда Лиза снова выпалила свой вопрос.

– Где моя дочь?

– Я не знаю, – ответила Анна.

Ее голос прозвучал тихо и был грубее, чем обычно. Они скорее угадали ответ, чем услышали его.

– Что?

– Я же сказала – не знаю.

– Ах ты…

– Спокойнее, – вмешался Кирилл. – Давайте разбираться.

– Я знаю, что Настя ходила к ней утром! Мне ее подруга сказала, – заявила Лиза, гневно уставившись на участкового. – А потом она попросила отвезти ее на ферму.

– Кого? Кто попросил?

– Да Настя! Попросила свою подругу – Таню Боярину.

– Ага.

Кирилл достал из нагрудного кармана блокнот с плюшевым медведем на обложке, перелистнул несколько страниц и что-то нацарапал в нем.

– А потом?

– Может, в дом зайдем? – спросил Анатолий.

Все обернулись к знахарке. Та покачала головой.

– Почему? – удивился Кирилл. – Сядем в тепле и во всем разберемся.

– Нельзя ко мне, – сказала Анна. – У меня больной. Вы заразитесь.

– Вот врет! – воскликнула Лиза и снова рванулась вперед. Знахарка отшатнулась и чуть не упала, запнувшись о бугор возле калитки. Кирилл успел ухватить ее под локоть, но она вырвалась и отступила за забор, кутаясь в шаль.

– Ладно. Хорошо. Не хотите в доме, будем здесь стоять. Слушаю.

– Нечего мне объяснять, – глухо проговорила Анна. – Настя пришла утром. Хотела ехать на ферму – все так. Но я ее выставила.

Она посмотрела на Лизу.

– Сказала ей, что, если не уймется, позвоню родителям.

– А потом? – спросил участковый.

– А потом она ушла.

– Врет!

– Послушай…, – начал Анатолий, но Кирилл не дал ему договорить.

– А почему вы отговаривали ее ехать на ферму?

– Опасно там.

– Опасно?

– Да. Там кругом зараза. Туда никому нельзя. Туда врачей надо.

Знахарка вздохнула.

– Хотя теперь уже поздно врачей. Мне бы самой… Да.

Участковый снова нахмурился. Он знал о том, что творилось в Титовке – ему сообщил утром врач «скорой», который ездил туда на вызов. В поселке все стояли на ушах, а сам он ждал команды, подозревая, что Титовку придется закрывать на карантин. То, что сейчас говорила эта странная женщина, полностью совпадало с его собственной информацией.

– А вы откуда знаете про эпидемию?

Она замялась.

– Знаю. Мы… Я. Была там.

– Когда?

– Пару дней назад.

– И что вы видели?

Знахарка обвела их долгим взглядом. Она остановилась на злом и испуганном лице Лизы, а потом вздохнула. Не было смысла что-то скрывать. Тем более, что информация уже двинулась по официальным каналам, и теперь ее не остановить. Да и не нужно. Единственное, что было сейчас важно, это удержать их от того, чтобы они бросились в пекло сами.

«Девочку, конечно, жалко, но уже ничего не поправить. Хотя… Кто знает?»

Она подумала, что, наверное, ей стоило бы поехать на ферму самой и попытаться сделать хотя бы что-то. А они могли бы ее туда отвезти. Знахарка не хотела подставлять их под удар, почти уверенная, что им этой поездки не пережить, но будет ли у нее выбор?

– Хорошо. Я расскажу.

Анна села на скамейку рядом с калиткой.

– Садитесь. История длинная.

9

– Не может быть!

– Да. Трудно поверить. Но со временем привыкаешь. Ко всему привыкаешь.

– Ничего не понятно. Что здесь творится?

Сергей пожал плечами и отхлебнул холодный чай.

– Вообще-то я сам не верю во всякую чертовщину. Не верил, точнее. Теперь уже не знаю. Другого-то объяснения нет.

– Мы с Глебом были у знахарки, когда… Ну еще до всего. Почти до всего.

– Знаю. И что?

– Она говорит, что в лесу что-то есть. Что-то воздействует на Глеба. Я, кстати, тоже сначала в это не верила. Но теперь… А она уже тогда знала.

– Может быть. Но, коли так, воздействует-то не только на Глеба.

– Да. На других тоже. Кроме меня.

– Что ты имеешь в виду?

Настя рассказала ему о том, как добралась до фермы. Как нечто атаковало их на лесной дороге, как Вовка и Танюшка едва спаслись, а она осталась одна, слепая и неуязвимая. Как встретила ежа, как бежала к дому, а за ней – лесные звери.

– Не знаю, видит ли оно меня, – сказала она в конце, – но влезть мне в голову оно не может.

Сергей задумался.

– Интересно, почему?

Настя пожала плечами.

– Интересно, – повторил Сергей. – Да… Мы вот живем себе, живем. И полагаем, будто все уже знаем. По крайней мере, все, что можно было бы увидеть, мы можем представить. А главное, точно знаем, чего нельзя увидеть. Чего не может быть. И вот – рраз!.. Я раньше сидел и думал: почему мы? За какие такие прегрешения? А потом бросил.

– Почему?

– Потому что страшно. В голову приходит, что любого человека, любого – неважно какого, в один прекрасный момент может просто выдернуть из жизни и бросить… сюда вот. Жил ты себе жил, все знал – главное знал, чего бояться, и вот ты уже в детской сказке с чудовищами и вампирами. И неожиданно понимаешь, что сказка эта – теперь твоя быль… Помнишь инквизиторов? Все эти пытки, испытания, изгнание бесов?

Настя кивнула.

– Теперь я очень жалею, что здесь нет одного такого. Грамотного. Очень жалею.

10

– Не может быть!

– Бред какой-то, – Анатолий встал и принялся расхаживать вдоль скамейки. – Живой лес – такого не бывает!

– Я не говорила, что он живой.

– Ну тогда что?

Анна пожала плечами.

– Мне тоже с трудом верится. Мистика и все такое – наверняка все проще. Всегда так бывает, – заметил Кирилл.

– Я не о мистике говорю, между прочим. Да, то, что там – странно, но наверняка это можно объяснить естественными причинами. Просто мы не можем этого сделать.

– В смысле?

– В том смысле, что мы имеем дело не с чертом и не с ведьмами, – она укоризненно посмотрела на Лизу. – А с природой.

– Никогда о таком не слышал.

– Вы просто не интересовались. У меня есть кое-что – про лес и эпидемии. Вам бы неплохо прочитать.

– Ну да.

– Где моя дочь? – упрямо повторила Лиза.

– Там. В лесу.

– Боже!

– Но вы подождите убиваться. Судя по тому, что рассказала эта Таня, лес пропустил вашу дочь. Я думаю, я почти уверена, что он ее не видит.

– Не хочу слушать этот бред! Я хочу, чтобы мы немедленно поехали туда и привезли Настю домой!

– Вы не сможете…, – начала знахарка.

– И ты нам поможешь!

Анна тяжело и хрипло вздохнула.

– Помогу. Только сначала покажу вам кое-что. Хочу, чтобы вы посмотрели. Чтобы вы все посмотрели.

Федор лежал на кровати и что-то тихо и быстро говорил. Белое лицо, на котором черными пятнами выделялись глаза и губы, выглядело ужасно худым. Из-под опущенных век непрерывно текли слезы. Кожа блестела, словно пластик. Страшное зрелище заставило людей остановиться на пороге комнаты.

– Мы провели в лесу час, – сказала знахарка. – Всего час. А теперь он вон какой. Два часа назад я вызвала скорую, и мне сказали, что приедут, как только смогут. Сказали, что все машины на вызовах. Вы понимаете? А ему ничего не помогает. Я уже все перепробовала – ничего.

– Думаю, нам лучше выйти на улицу, – сказал Кирилл.

Они вышли в сад.

– Врачи уже работают, уже что-то делается. Нужно ждать.

– Нельзя нам ждать, – мрачно высказался Анатолий. – Видишь, как все быстро происходит. Настя не может там больше оставаться.

– Нельзя туда ехать, пойми!

– А что делать? Я не хочу, чтобы моя дочь оставалось там, где происходит такое!

– Я вас не пущу.

– Чего?

– Не пущу! – повторил участковый.

– С какой стати?

– Кирилл, ты не можешь нам помешать.

– Не могу. Но все равно.

– Там моя дочь! Ты что? Ты соображаешь?

– Все равно!

Анатолий долго смотрел на участкового, нависая над его тщедушной фигурой, словно медведь над туристом. Неожиданно, заговорила знахарка.

– Ехать надо завтра утром.

– Почему не сейчас?

– Подготовиться нужно.

– Но…

– Вы умрете, если не сделаете то, что я скажу.

– Черт-те что.

У Кирилла заработала рация, он отошел в сторону и пару минут с кем-то говорил. Потом взглянул на собравшихся, будто намереваясь им что-то сказать, но передумал, посмотрел в серое небо, сунул руки в карманы и пошел к калитке.

– Я напишу вам, что нужно, – сказала знахарка.

11

Густая плотная чернота поглотила ферму, превратив окна освещенных комнат в зеркала. В каждом из них Настя видела свое отражение – уставшее напряженное лицо, наполовину скрытое медицинской повязкой. Постапокалиптическое приведение.

Она уложила Аленку в начале двенадцатого, и это оказалось не трудно: та едва держалась на ногах. Настя практически на руках дотащила девочку до ванной, умыла, попробовала почистить ей зубы – запах изо рта был просто ужасен – но не смогла. Она довела Аленку до кровати, раздела и уложила спать, накрыв одеялом. Лишь только оказавшись в постели, малышка моментально заснула.

Закончив с Аленкой, Настя вернулась в гостиную. Сергей, дремавший в кресле, встрепенулся, заслышав ее шаги.

– Нужно отсюда выбираться! – убежденно сказала Настя. – Не знаю как, но мы должны уйти.

– Нужно, – без энтузиазма согласился Сергей. – Но мы не уйдем. Может быть, ты одна могла бы, но мы… Аленка и Ира не смогут идти, да и я тоже теперь не ходок. Нет, даже, если нас отсюда выпустят, мы не уйдем.

Он был прав, и Настя это понимала. Она была уверена, что и одна не сможет покинуть ферму. Память еще хранила отчетливую картину растекающейся по полю живой цепи. Ей чудом удалось пройти один раз, и сделать это снова ей уже не дадут.

Но ее будут искать – в этом не было никаких сомнений. Танюшка и Вовка наверняка поставили на уши все Горенино; по крайней мере, они точно связались с родителями Насти, а уж те не оставят дочь в беде. Они придут за ней обязательно. Совершенно точно.

Но пройдут ли?

Не было ни единой возможности предупредить их о том, что здесь происходит. Но даже если бы была, то что? Что нового она могла бы им сказать, чего не сказала Танюшка? Ничего. И как это могло бы им помочь? Никак.

Настя гнала от себя прочь дурные мысли. Она не хотела, не могла думать о том, как родители пойдут через лес, потому что это пугало ее. Она просто хотела, чтобы за ними пришли и забрали отсюда.

– Будем ждать. Мои появятся здесь, я уверена. Они что-нибудь придумают.

– Может быть. Хотя я не уверен, стоит ли им тут появляться.

Настя не ответила. Сергей взглянул на настенные часы.

– В любом случае, сегодня их ждать нечего. Ночью они через лес не пойдут.

Он снова был прав. Настя почувствовала раздражение. Ее нервировало то, как он относится к ситуации – отстраненно, равнодушно, даже слегка иронично. На этом фоне она чувствовала себя идиоткой, глупой девчонкой, которая надеется непонятно на что. Но лучше быть идиоткой, чем такой вот, как он, амебой.

– Лучше иди спать, – сказал Сергей. – Наверху комната Глеба.

Настя чуть помедлила и поднялась.

– Да, так и сделаю.

Она встала и пошла к туалету, снимая на ходу маску. У двери она обернулась.

– Спокойной ночи. Вы тоже долго не сидите.

– Не буду.

Настя отвернулась, и внезапно все переживания этого длинного дня разом обрушились на нее, словно поток ледяной воды. Она вздрогнула и застыла, положив ладонь на дверную ручку, холодную и твердую. Слезы поднялись к глазам, но ей не хотелось плакать. Не хотелось расплакаться здесь в этой комнате, под отрешенным и понимающим взглядом Сергея. Настя повернула ручку, и в тот же миг из гостиной донесся громкий звон разбитого стекла.

Камень влетел в комнату в брызгах блестящих осколков, ударился в противоположную стену и покатился по ковру. Секунду не было никаких движений. Сергей повернулся в кресле, широко распахнув красные испуганные глаза, и в этот момент, словно огромная летучая мышь, на подоконник взлетела фигура. Движение было таким быстрым, что казалось, будто она возникла там, как материализовавшийся сгусток ночной темноты.

Глеб присел в оконном проеме, и, резко дергая головой в разные стороны, оглядел гостиную. Худой, с кожей, отливающей серебром, горящими глазами и спутанными волосами, в ярко освещенном проеме окна на черном холсте ночи, он напоминал ожившую горгулью пера средневекового художника. Несколько мгновений он сидел неподвижно, а потом еще одним молниеносным движением оказался в комнате.

Сергей едва успел встать, когда Глеб налетел на него. Он вложил в удар все свою скорость и вес, опрокинув дядю на спину. Падая, тот ногой зацепился за кресло, чуть повернулся, и его голова лишь на сантиметр разминулась с твердым углом тумбочки. Глеб прыгнул на него и нанес быстрый удар в грудь. Дядя сразу обмяк, и тут истошно закричала Настя.

Словно хищное животное, у которого хотят забрать добычу, Глеб резко обернулся и его глаза, пустые и темные вонзились в девушку.

– Что…, – закричала она, но окончить не успела.

Одним прыжком он подскочил к ней и ударил в грудь сцепленными руками.