355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Тепляков » Антитело » Текст книги (страница 16)
Антитело
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 02:23

Текст книги "Антитело"


Автор книги: Андрей Тепляков


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

12 мая 1883 года
Деревня Кокошино
40 верст от Волоколамска

– Сожрали они Белуху! Прям возле дома сожрали!

Тихон плакал. Слезы текли по красному морщинистому лицу и капали на рубаху. Мужики слушали его и хмуро молчали. Холодный ветер гудел в узком проходе между домом и амбаром, надувая одежду и играя в волосах. По серому небу быстро плыли темные тучи.

Нападения лесных тварей на скотину началось третьего дня, и с каждым часом дела обстояли все хуже. Вначале зверье держалось возле леса, но потом стало наведываться прямо в деревню. Те, у кого была какая-то живность, поспешили укрыть ее – подворья опустели.

После трагического крестного хода, редкий человек отваживался выходить на поле, и никто уже не заговаривал о том, чтобы идти в лес. Народ притих и впал в тоску. Иные запили, другие сидели по домам, вооружившись, кто чем мог, и ждали.

– Ты, Тихон, успокойся. Не надо. Коровенку твою уже не вернуть.

– Знаю, что не вернуть. Кормилица она! Что мне теперь делать-то? Мужики? Как жить?

– Ну, видишь же, что делается.

– Пожили уже. Отжились.

Тихон прижал шапку к лицу.

– Лизка! Лизка – беги отсюдова!

– Мама!

– Прячься в подпол! Пошла, глупая!

Клавдия едва успела отскочить, как в сантиметре от ее головы, с гулом рассекая холодный воздух, мелькнул большой железный крест.

– Ироды! – заорал Ванька Торопов, вновь поднимая свое орудие. – Блудницы вавилонские!

Клавдия охнула и припала к земле.

Ванька был страшен – голый, грязный, с торчащими ребрами. Глаза его горели сумасшедшим огнем. От него сильно разило потом, водкой и кровью, которой он был вымазан с головы до ног. И еще страхом. Бездумным ужасом. Кто-то крикнул, что час назад Ванька забил до смерти Прохора – своего соседа. Жена и сынишка успели сбежать в лес, да так и не вернулись.

За спиной Ваньки показались трое мужиков. Они бежали молча, держа в руках вилы и поленья. Клавдия стрельнула на них глазами и проворно поползла в сторону. Ванька быстро обернулся, все еще держа свое орудие над головой, чудом успел увернуться от первого удара и обрушил крест на одного из нападающих.

– Нехристи! – заорал он.

Удар пришелся в шею. Голова противника с хрустом дернулась в сторону и свесилась под невообразимым углом. Тело рухнуло на грязную дорогу. Двое остальных, все так же молча, принялись мутузить Ваньку, кто во что горазд. Тот снова заверещал и рванулся вперед. Не ожидая этого выпада, мужики инстинктивно отступили: противник пугал их до безумия, словно черт, вырвавшийся из преисподней. Казалось, он совершенно не чувствовал боли. Увидев свободное пространство между врагами, Ванька бросился туда, пронесся вихрем по улице и исчез, свернув за ближайшую ограду.

Три пары глаз проводили его, а потом кто-то наклонился к лежачему.

– Ей богу, Христом клянусь – руку ему сломал, а он несется как баран… Ну? Что там?

– Мертвый…

Клавдия упала на землю и заголосила, взметнув руки в темное неприветливое небо.

Василию, деревенскому старосте, было страшно. Он стоял согнувшись, одной рукой опираясь о стену избы, и смотрел на темное пятно крови у себя на ладони. От кашля болели все внутренности, словно кто-то тыкал в них шилом. Ноги дрожали от слабости, а голова стала холодной, как кусок льда. Он смотрел остекленевшими глазами на кровь и повторял:

– Господи, господи, господи, – бесконечной, едва слышной скороговоркой.

Май 2006 года
День семнадцатый
1

Настя остановилась возле двери библиотеки и повернулась к матери.

– Пока. До вечера.

– До вечера, – отозвалась та, но с места не двинулась.

Девушка раздраженно подняла глаза к небу.

– Мааам! Мне что, и туда под конвоем?

– Я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

– Да у меня и так все хорошо! Просто прекрасно!

Настя поджала губы.

– Пока.

Она толкнула дверь, откинула капюшон и вошла. Лиза еще минуту постояла, запахнув тонкий дождевик, и, наконец, ушла. Настя смотрела в окно, пока та не скрылась из виду, растворившись в каплях дождя на стекле, и повернулась к Анне Олеговне.

– Я на полчасика отойду. Можно?

Женщина посмотрела на нее и укоризненно покачала головой.

– Иди.

– Спасибо!

Настя выскользнула в хмурое утро и быстрым шагом направилась к дому знахарки. Анна Олеговна, проводила ее глазами и снова покачала головой. Молодые люди – у них всегда находятся срочные и секретные дела, всегда что-то важное. Лиза была слишком строга с дочерью, с самого ее детства. Ни на шаг не отпускала от собственной юбки. В этом возрасте детям уже пора учиться самостоятельности, ответственности, а не прятаться чуть что за родителей. Анна Олеговна подумала, что, будь у нее самой дочь, она бы предоставила ей чуть большую свободу. Но дочери у нее не было, а с мужем она развелась десять лет назад – достаточно давно, чтобы память об этом померкла не только у нее, но и у всего поселка. Неожиданно библиотекарша почувствовала раздражение. Она вернулась за стол и стала бездумно перебирать карточки.

Настя решила пойти окольным путем, чтобы избежать ненужных встреч с кем-нибудь из знакомых. Она свернула на улицу Гоголя и оказалась среди мрачных, большей частью заброшенных домов, почти всегда пустующих. На обочине, рядом с покосившимся забором, почти утонув в высокой траве, стоял «Запорожец» со спущенными колесами и выбитыми стеклами. Старики, жившие здесь, давно перемерли, а молодежь подалась кто куда. Вырождение поселка, все ускоряющееся в последние годы, здесь было особенно заметно.

Девушка прошла улицу, в дождливый и пасмурный день еще более мрачную, чем обычно и повернула направо. Впереди показалась детская площадка, пустынная, вся в блестящих пятнах луж. Непогода разогнала всех ее завсегдатаев, и Настю это вполне устраивало. Она миновала маленький деревянный домик и краем глаза уловила в окошке движение. Девушка остановилась, и в следующую секунду там показалось мальчишеское лицо: растрепанные волосы стояли дыбом, а в щербатой улыбке не хватало одного зуба. Мальчишка показал ей язык и скрылся в глубине домика. Настя улыбнулась.

Она пересекла площадку и вышла к аптеке – небольшому одноэтажному зданию, похожему на прямоугольный блок из детского конструктора. Что-то в этом знакомом сооружении не понравилось ей, показалось неправильным – не таким как всегда, но времени останавливаться и размышлять не было. И только пройдя мимо, Настя поняла, что ее насторожило – аптека была закрыта. Пораженная, девушка остановилась и обернулась, желая удостовериться в том, что видела.

Акулина, заведовавшая аптекой с незапамятных времен, считала свое предприятие важнейшим в поселке, и много лет аптека работала, как часы, открываясь ровно в восемь и закрываясь, порой, часов в десять. Дом Акулины располагался всего в нескольких шагах – можно было придти ночью, постучать и старая аптекарша, страдающая бессонницей, непременно открывала дверь. Кое-кто над ней подшучивал, но Акулина, в свои восемьдесят сохранившая отличное чувство юмора, нисколько не смущалась этой пустой болтовней. Аптека работала даже в выходные дни, и вот теперь она была закрыта.

«Боже мой, уж не случилось ли что?»

Время поджимало, и Настя выкинула из головы все лишние мысли. Нужно было разобраться в собственных делах. Девушка твердо решила получить ответы на свои вопросы. Что бы там ни говорила знахарка, она проявит настойчивость.

Накручивая себя по пути, Настя вышла к заросшему густым садом дому. Дождь перестал, холодный воздух пах сыростью, цветущими яблонями и цветами. Девушка открыла калитку и решительно направилась к дому.

Знахарка открыла не сразу, трель звонка раздавалась в доме трижды, прежде чем дверь отворилась, и в образовавшейся узкой щели показалось бледное и осунувшееся лицо Анны. Света было слишком мало, чтобы разглядеть прихожую. Создавалось ощущение, будто огромный тролль выглянул из своей пещеры, чтобы узнать, кто его побеспокоил. И, возможно, сожрать непрошенного гостя. Настя неуверенно шагнула вперед.

– Стой, – сказала знахарка.

Настя остановилась.

– Уходи.

– Не уйду! Я хочу знать, что происходит.

– Что происходит? – переспросила знахарка и закашлялась. С гулко бьющимся сердцем девушка отступила назад, ожидая, когда приступ пройдет. От страха и возбуждения у нее задрожали ноги. Постепенно знахарка овладела собой и вытерла ладонью губы.

– Я уже сказала. Зараза там. Нельзя тебе туда соваться. Я добра тебе хочу, милая. И потому говорю – держись подальше от фермы и от меня.

Анна попыталась закрыть дверь, но Настя схватилась за ручку.

– Вы там были? Что там?

Женщина посмотрела на нее мрачно и устало.

– Уходи. Или я позвоню твоим родителям.

Дверь закрылась. Настя осталась стоять на крыльце, чувствуя страх и злость одновременно.

«Вот стерва! Ей что – сказать сложно?».

Глупо было пытаться снова заговаривать с ней. Знахарка действительно могла позвонить родителям, и те не преминут затянуть узду так, что не продохнуть. Нужно действовать самостоятельно. Настю захлестнуло возбуждение: трясущимися руками она залезла во внутренний карман куртки и достала телефон.

«И пусть все к черту катятся!»

– Алло? Танюш, это я. Мне нужна твоя помощь.

«Я только посмотрю. Просто узнаю, что там происходит».

2

Мотор старенькой «девятки» завывал, и что-то противно позвякивало. Настя сидела с Танюшкой на заднем сидении, глядя на проплывающие вдоль обочины ели, и молчала. Дорога была пустая, и Вовка ехал быстро. Он курил, стряхивая пепел в открытое окно.

Настя рассказала подруге все. По крайней мере, все, что знала сама. Рассказала про странное поведение знахарки, про свой домашний арест, про сводящее с ума беспокойство. И Танюшка сдалась. Теперь они сидели рядышком в машине, везущей их прямо в пекло, напряженные и испуганные.

– И все-таки – зря, – не выдержала Танюшка. – Плохая мысль.

– Я только посмотрю. Вы вообще можете не ходить.

– Все пойдем, – сказал Вовка. – Тут и говорит не о чем.

Позади раздался вой сирены. Вначале он едва пробивался сквозь завывание ветра, но очень быстро стал громче, с каждой секундой набирая силу. Девушки, словно по команде, обернулись.

– Скорая, – сообщил Вовка и выбросил окурок. – Торопятся.

Он сбавил скорость и прижался к обочине.

Вой сирены вырос до истошного рева, и в заднем окне возник силуэт машины с мигающими синими и красными огнями. Она неслась на всех парах, держась середины шоссе. В считанные секунды «Скорая» догнала «девятку» и промелькнула мимо, ударив по машине тугой струей воздуха.

– Сто тридцать, не меньше.

– Интересно, куда они так несутся? – спросила Танюшка.

Ей никто не ответил.

Через десять минут они свернули с шоссе на проселок. В пыли виднелись ясные следы протекторов, смазанные в начале и более четкие дальше.

– Газель, – сказал Вовка. – Может, та скорая. Брутальный водила – тормоза не бережет.

«Девятка» медленно поползла по дороге, с обеих сторон зажатой глубокими кюветами. Высокая трава волнами струилась по земле, следуя порывам ветра. Дальше, метрах в десяти, черной стеной возвышался лес: неподвижный, мрачный и безрадостный, как сам этот день. Между деревьями клубилась тьма, такая же полная, как в безлунную ночь, словно та не ушла совсем, а лишь притаилась, спустившись вниз, обретя там свое дневное жилище.

Все это не ускользнуло от внимания Насти, заставив ее нервничать еще больше. Она почти раскаялась в том, что ввязалась в эту авантюру и потащила за собой других.

– Далеко еще? – спросил Вовка.

– Нет. За поворотом должна быть дорога.

– Хорошо.

– Мрачно здесь, – сказала Танюшка. – Аж жуть берет. Брр!

«Не то слово», – подумала Настя, но вслух ничего не сказала.

Машина повернула за выступающий, словно мыс, участок леса и стала карабкаться на небольшой холм. На вершине холма темнела просека, наполовину скрытая деревьями. Там дорога поворачивала вправо и уходила к Титовке.

– На горке будет развилка, – сказала Настя, внимательно глядя вперед. – Там еще цепь натянута – на машине не проехать.

– Сейчас поглядим, – отозвался Вовка.

«Девятка» одолела подъем, проползла еще пару метров и остановилась.

– Опа! – сказала Танюшка.

– Похоже, приехали.

Цепь, которая должна была преграждать дорогу, валялась в пыли, а поперек просеки лежала огромная сосна.

– Романтики с большой дороги…

– Там дальше еще есть.

Настя открыла дверь и выбралась наружу.

Лес встретил ее гробовым молчанием. Ветви деревьев, вопреки полному безветрию, медленно шевелились. Они напомнили Насте змей, словно все стволы были покрыты сотнями пресмыкающихся, медленно и отвратительно шевелящихся во сне. Сзади хлопнули двери, и девушка вздрогнула.

– Ого!

Что-то возле поваленного дерева привлекло ее внимание. Настя наклонилась, подобрала маленький черный предмет и поднесла к глазам, чтобы лучше рассмотреть.

– Что это? – тихо спросила Танюшка.

– Не знаю. Крышка какая-то.

Подошел Вовка.

– Дай посмотреть.

Настя передала находку ему.

– Это от камеры. Крышка, которая на объектив надевается.

«Камера. Федор»

Девушка еще раз внимательно осмотрела землю перед деревом, надеясь обнаружить еще какие-нибудь следы. Улики. Но ничего не нашла. Трава была нетронута, но за те два дня, что прошли с момента похода Федора и знахарки, она наверняка поднялась.

«Они тут были. Это точно. Интересно, насколько далеко они прошли?»

– Ну что – идем? Или так и будем топтаться на месте? – спросил Вовка.

– Я бы не ходила, – сказала Танюшка.

– Да ладно!

– Идем.

Настя села на дерево, перебросила через ствол ноги и нерешительно пошла вперед. Вовка перемахнул через препятствие одним прыжком и повернулся, чтобы помочь сестре. Они выстроились гуськом: Настя первая, за ней Вовка, Танюшка замыкала шествие.

Настя отчетливо помнила эту дорогу: они не раз ездили в гости на ферму. Тогда просека была достаточно широкая, чтобы по ней мог пройти грузовик, две укатанные колеи в сырую погоду заполнялись водой, превращаясь в глубокие рвы, почти непроходимые для обычных легковых машин. И вот теперь ей показалась, что просека стала как будто немного уже…

Танюшка испуганно озиралась. Странная это была дорога, если вообще ее можно назвать дорогой. Ни следа от колеи, под ногами – невысокая жесткая трава. Несколько густых кустов, сплошь усеянных колючками, росли прямо посередине просеки, словно часовые, охраняющие проезд от чужаков. Поваленные деревья обвивал какой-то вьюн. Выглядел он подозрительно: весь покрытый грязно-белыми трубчатыми цветами, похожими на сильно вытянутые колокольчики, источающие неприятный сладковатый запах.

– Фуу…, – протянула Танюшка.

– Осторожнее…

Удивленная этими фразами, Настя обернулась и увидела, как Вовка поднял с земли сухую палку, подошел к поваленному дереву и ткнул в него. Рука парня дернулась, он вскрикнул и выпустил свое орудие.

– О, черт!

Вьюн немного подался назад, а потом, словно змея, оторвался от ствола и мгновенно обвился кольцами вокруг ветки, устремившись к Вовке.

– О, черт!

Вовка отбросил палку и отступил назад, глядя, как вьюн утаскивает свою добычу под дерево. Через секунду раздался сухой треск.

– Что это было? – пораженно спросила Танюшка. – Он не ядовитый?

– Кто ядовитый? Ты о чем? – насторожилась Настя.

Ей никто не ответил. Настя удивленно посмотрела на подругу.

– Здесь что-то происходит?

– Схожу-ка за топориком, – сказал Вовка и направился к машине.

– Куда он?

– Хочет обрубить эту гадость.

Танюшка поморщилась. Вьюн продолжал лениво извиваться возле поваленного дерева.

– Какую гадость?

– Да вот эту! – Танюшка указала пальцем на вьюн.

– Я ничего не вижу…

– Отойдте-ка! – раздался у них за спиной голос.

Девушки разошлись в стороны. Вовка быстро подошел к стволу и ударил топором по зеленовато-серому побегу.

Во все стороны брызнул мутный сок, похожий на яичных белок. Капли разлетелись веером, попав на одежду и руки Вовки. Вьюн дернулся и стал извиваться, сворачиваясь и расплетаясь вновь, словно змея с перебитым хребтом. Несколько секунд все испуганно молчали, а потом Вовка заорал.

– Черт – больно!

Он тряс рукой. Кожа на том месте, куда брызнул сок, сделалась багровой и покрылась крупными волдырями. Топор выскользнул из пальцев и упал на землю, где его тут же обвил один из тонких побегов.

– Ааа! Жжется!

Танюшка схватила брата за руку и принялась трясти.

– Стряхни!

Настя смотрела на них полными ужаса глазами. Она не понимала, что творится, но знала – именно сейчас что-то происходит с ними, и в этом повинен лес. То, что живет здесь, перешло в наступление.

«Но почему я ничего не вижу?»

Неясность ситуации наводила ужас. Девушка ощущала себя слепой, попавшей в середину кошмара с преследованием. Она знала, что на нее охотятся, но не знала, не могла видеть охотника. Настя прижала кулаки к губам и отступила на пару шагов от своих друзей.

Вьюн перестал дергаться и вновь обвил ствол, ощерившись белыми цветами, словно зубами.

Танюшка, схватив брата за здоровую руку, решительно потащила его обратно к машине. И вдруг все вокруг пришло в движение. Из леса вырвалось множество побегов. Они напоминали усики стрекательных клеток, какими их рисовали на уроках биологии. По всей высоте древесных стен извивались щупальца, вылезая из темноты на зыбкий дневной свет – бледные, чужие, ищущие. Встрепенулись побеги на поваленных стволах. Они быстро разворачивались, покидая свои места и, вместе с остальными, стремились туда, где два человека поспешно, но все же слишком медленно двигались прочь из леса.

Раздался свист рассекаемого воздуха, и Танюшка обернулась как раз в тот момент, когда одно из щупалец настигло их и поднялось над землей, словно кобра готовая к броску. Девушка едва успела отпрянуть, и удар пришелся по спине. Она закричала и с удвоенной энергией потянула брата вперед, туда, где на фоне темной травы ярким белым пятном выделялась машина. Танюшка перевалилась через дерево, повернулась назад, просунула руки подмышками у Вовки и стала изо всех сил тянуть на себя и вверх упирающегося и мычащего брата. Пальцы побелели от напряжения, но она продолжала тянуть и дергать, рыча, словно собака. Ей удалось перетащить его через ствол, и они упали, на минуту скрывшись из вида.

Первые побеги достигли дерева, через которое только что перебралась Танюшка, и остановились, словно наткнувшись на невидимую преграду. Они слепо бросались из стороны в сторону, словно внезапно потеряли свою цель. Огромный бледно-зеленый клубок, окруженный множеством щупалец, застыл между Настей и ее друзьями.

Танюшка, пыхтя, оттащила брата к машине и подбежала к поваленной сосне. Успокоившееся было побеги вновь пришли в яростное движение.

– Настя, стой там! Мы быстро! Мы кого-нибудь привезем!

– Что?

– Мы сейчас!

Вовка сидел на земле, баюкая здоровой рукой пораженную, похожий на пьяницу, который не понимает, кто он и где находится. Танюшка помогла ему подняться и потянула к машине. Ей пришлось оттолкнуть брата от водительской двери и усадить назад. Закрыв за ним дверь, она села за руль.

– Мы быстро!

– Таня, стой!

«Девятка» стала рывками разворачиваться на узком пространстве дороги. Рев мотора поглотил крик Насти, но она все кричала, подпрыгивая на месте, не отрывая от лица сжатых кулаков. Из-под колес полетели камни. Машина развернулась и, мигнув тормозными огнями, устремилась вниз с холма. Скоро она пропала из вида, и снова стало тихо.

Настя глубоко вздохнула и села на землю. То, что произошло здесь, было невозможно. Нелогично. Невообразимо. Она рассчитывала на что угодно, но не на такое.

Настя попыталась восстановить в памяти последние события. Они разворачивались так быстро и сумбурно, что трудно было понять, что и за чем следовало. Крики, какая-то невидимая борьба, бегство – все это скрутилось в клубок сумасшествия, и она никак не могла его распутать. В конце концов, она решила, что это не важно. Важно то, что влияние на людей, о котором говорила знахарка, действительно имеет место. Лес создал фантом и направил его против человека, и это объясняет поведение Вовки и Танюшки. Сделанный вывод немного успокоили Настю – при всей своей фантастичности, он хотя бы придавал некую логику событиям. Только один вопрос оставался без ответа. Он пугал и обнадеживал одновременно: почему лес не тронул ее? У силы, живущей там, есть планы на ее счет? Или он просто ее не видит, как и она не видит создаваемые им миражи?

Вопросы, вопросы…

Настя вытащила из кармана телефон и набрала номер Танюшки. Некоторое время в трубке было тихо, а потом прозвучал сигнал отбоя. Больше ждать было нечего. Девушка сунула телефон обратно, и, опасливо глядя по сторонам, пошла дальше по дороге. Туда, где в центре оживших кошмаров стояла одинокая ферма.

3

Тишина вытекала из леса и невидимым потоком разливалась по Титовке. Улицы поселка были непривычно пусты, и только во дворах, возле домов иногда появлялись человеческие фигуры.

Две старухи, словно древние часовые, сидели на лавке возле закрытого магазина Рафика. Они громко обсуждали всевозможные недуги, неожиданно и в изобилии свалившиеся на Титовку. Каждая реплика сопровождалась длительным молчанием, покуда очередное утверждение обдумывалось, поворачивалось так и эдак в замутненных старческих головах. Возле скамейки, чуть в стороне, лежала собака. Она подошла полчаса назад, покачиваясь и пуская слюни, и улеглась на землю возле людей. Некоторое время она беспокойно и испуганно смотрела на старух, затем моргнула, опустила голову и затихла. Через минуту собака умерла, но старухи этого не заметили.

Возле одного из домов стояла, покрытая слоем дорожной пыли, машина скорой помощи. Водитель курил, открыв дверь. Он рассеянно обозревал притихший поселок, гадая, что здесь могло приключиться. Впрочем, без особенного интереса. Потрескивал остывающий двигатель. Водитель затянулся в последний раз, бросил окурок в канаву и закашлялся. Немного времени спустя, подошел человек и заговорил с ним. Он говорил возбужденно, размахивая руками и указывая на разные концы поселка. Скоро к ним присоединился еще один, а потом еще. Спустя четверть часа, возле «скорой» собралась толпа человек в десять. Все кричали, что-то доказывали водителю, который отвечал короткими фразами и все время отрицательно мотал головой. Наконец, он вылез из машины, запер ее и во главе небольшой процессии направился к дому, возле которого припарковался. Народ замолчал, и снова стало тихо.

Спустя десять минут к «скорой» подъехала «копейка». Из нее выбрался Сергеич, и стал ходить вокруг «Газели», высматривая в окнах врача или водителя. Никого не обнаружив, он повернул было к дому и увидел возбужденную толпу, двигающуюся ему навстречу. Сергеич решительно направился к ней, что-то крича.

Люди остановились, окружив старика. Снова все шумели, не обращая никакого внимания на водителя, старающегося призвать их к порядку. Наконец, тот сдался, театральным жестом махнул рукой и пошел к машине. Люди еще некоторое время толпились во дворе, а потом потянулись за ним. Они окружили «скорую» полукольцом, и в серое небо поплыл дым множества сигарет. Опять стало тихо. Сергеич залез в свою «копейку» и перегнал ее на чей-то съезд, чтобы убрать с дороги.

Минут через двадцать послышалось хлопанье двери, и во дворе показался врач. Толпа вновь загомонила. Люди окружили его, он что-то отвечал сквозь медицинскую маску, пытаясь поскорее пробраться к машине. Водитель довольно грубо отпихнул от него людей, а потом забрался в кабину. Кто-то застучал по двери. Доктор стал пробираться в обход, продолжая что-то говорить и взмахивать руками. Народ не желал расходиться, все говорили одновременно, не понимая и не слыша друг друга.

– …пройти!

Толпа на секунду расступилось, и этого оказалось достаточно, чтобы врач залез в кабину и захлопнул за собой дверь. Взвыли сирены, замигали огни, и «скорая» стала медленно разворачиваться, словно слон, окруженный пигмеями. Толпа неохотно расступалась, давая дорогу и продолжая галдеть. Кто-то опять застучал по кузову. «Газель» завершила свой маневр, к сирене присоединилось рявканье клаксона – громкое и сердитое. Люди инстинктивно отодвинулись, и машина рванулась вперед, подпрыгивая на рытвинах. В этот момент загудел двигатель «копейки». Сергеич отчаянно дергал ручку переключения передач, что-то хрустнуло, и машина, битком набитая людьми, натужно выбралась на дорогу. Народ зашумел, провожая ее вслед за «скорой».

Когда обе машины скрылись из вида, толпа медленно потекла в сторону одного из домов. Люди расположились во дворе, и снова поплыл в небо дым множества сигарет, словно отзвук далекого пожара.

4

Настя двигалась очень осторожно, тщательно выбирая место, куда ступить. Она старалась идти, как можно тише, словно боясь потревожить сон чудовища. Ноги мягко ступали по низкорослой жухлой траве. Все было спокойно – никакого движения вокруг, ни малейшего звука. И все же она не верила тишине. В ней чувствовалось какое-то напряжение. Будто что-то, невидимое оно, все время находилось рядом, выжидая удобного случая, чтобы напасть.

Дважды она доставала сотовый телефон, и каждый раз видела одно и то же – единственную черточку, которая то появлялась, то опять исчезала: сигнала не было. По крайней мере, это снимало вопрос, почему Глеб не звонил.

«Скорее всего, на ферме то же самое»

Деревья впереди расступились, и показался просвет. Сердце у Насти возбужденно забилось: «Дошла!». Она могла видеть участок большого поля, на краю которого, метрах в трехстах от того места, где стояла девушка, находилась ферма.

Слева зашевелились кусты, и на дорогу вышел еж. Настя остановилась. Зверек был большим, серым с темными иглами. Выглядел он комично и мило, передвигался неторопясь, вразвалочку. Девушка улыбнулась, и на сердце у нее отлегло. За последний часы, наполненные ужасными и невообразимыми событиями, этот ежик показался ей символом удачи.

«Теперь мне точно повезет! Непременно повезет!»

Пройдя половину пути, зверек вдруг остановился и задрал мордочку, сосредоточенно принюхиваясь. Маленький черный нос забавно морщился, и Настя едва не рассмеялась. Он водил им из стороны в сторону, словно бы не замечал человека, а только смутно чувствовал его присутствие. Наконец, серая мордочка повернулась к девушке, указывая на нее острым носом, словно стрелка компаса, нашедшая свой север.

В неподвижном безветрии дня раздался тревожный шелест. Далеко в лесу громко треснула сухая ветка. И еще одна. И еще. У Насти кольнуло сердце. Маленький еж стоял перед ней, вперив в человека черные горошины глаз, и теперь уже не выглядел таким милым и безобидным. Снова зашелестели листья, и сквозь шелест до Насти донесся низкий и громкий вой. Ему вторили с другой стороны дороги, а через пару секунд к первым двум присоединился и третий.

«Волки!»

Настя посмотрела вперед. До поля оставалось недалеко, но дорогу преграждали поваленные деревья. Главное – успеть перебраться через них, а на открытой местности у нее будет больше шансов…

«На что шансов?»

В лесу снова затрещали ветки, теперь уже близко. Настя повернулась на звук, и вдруг резкая боль обожгла правую ступню. Она посмотрела вниз и увидела ежа, вцепившегося зубами в открытый большой палец. Он трепал его, словно собака, бешено дергая головой. Девушка закричала и дернула ногой. Зверек отлетел в сторону, упал и тут же вновь встал на лапы. Вид разъяренного ежика пугал и одновременно был настолько комичен, что Настя засмеялась. Смех и слезы смешались, перешли в громкие истеричные всхлипы, и она побежала. Вперед – туда, где за поваленными деревьями стояла ферма.

5

Глеб сидел на земле, раскачиваясь из стороны в сторону, глаза его были закрыты. Он блуждал где-то далеко, в стране грез, и Степан не мешал ему. Страж слушал лес. Утро не принесло свежести; серая, промозглая мгла лишь чуть разошлась, нехотя уступая блеклому выцветшему солнцу, но так и не растворилась до конца. Степан чувствовал, как мощные потоки энергии плывут мимо него, обволакивая, стремясь к неведомому центру – к поляне. Той самой поляне, где очень скоро окончательно сформируется чудовищный и чуждый разум.

Это не слишком его волновало. Пока все шло по как надо. Пока еще есть время. Раньше завтрашнего дня лес не сможет управиться, не убив девочку. А он этого не сделает. Никогда. Глеб будет готов выполнить свою миссию, следует только немного подождать.

Медленно тянулись часы. Солнце постепенно восходило над деревьями. Оно выглядело изможденным, словно лес высасывал силы не только из девочки, но и из него. Бледность солнца подчеркивал черный частокол древесных вершин.

Степан вдруг насторожился и поднял голову. Он почувствовал, как на дороге, ведущей на ферму, появились люди. Их было двое.

«Нечего вам здесь делать», – прошептал он и закрыл глаза. Нужно было отогнать непрошенных гостей – ничто не должно помешать Глебу выполнить работу. Степан почувствовал подъем. Его сила росла вместе с силой чудовища, и ощущение этого было упоительным. Он намеревался устроить для гостей представление. Маленькое милое представление.

Степан стал тихо напевать, раскачиваясь взад-вперед, в такт движениям Глеба. Так прошел еще час, а потом он вдруг остановился, выпрямился и открыл глаза.

– Что за дьявольщина?

Он снова почувствовал чужое присутствие. На этот раз гораздо ближе к ферме. Ощущение было очень слабым, нервный рецептор, передавший его, был, очевидно, слишком маленьким и примитивным существом, но сигнал поступил. Кто-то прошел. Кто-то прошел по дороге незамеченным.

«Это невозможно! Этого нельзя сделать!».

Он оборвал свои мысли и сосредоточился, погружаясь в себя, сквозь себя, в землю, в лес.

6

Танюшка повернула на улицу Гоголя. Повернула слишком резко, и едва успела выкрутить обратно руль, не дав машине слететь с дороги.

«Да блин! Не хватало еще врезаться!»

Вовка сидел сзади, баюкая больную руку. Она могла видеть в зеркале его пустой взгляд, направленный поверх ее головы. Танюшка крепче сжала руль, и в этот момент дорога перед глазами поплыла: заборы и деревья раздвоились и изогнулись, словно в кривом зеркале, в один миг утратив четкость очертаний. Это было похоже на погружение в воду. Танюшка инстинктивно помотала головой, и к горлу подступила тошнота. Она едва успела остановиться и открыть дверь, как ее вырвало прямо на серый выщербленный асфальт.

«Господи!» – пронеслось у нее в голове. – «Что это? Что со мной?».

Болезненные спазмы сжимали гортань, будто чьи-то руки пытались ее задушить. Ее стошнило снова и девушке пришлось опереться рукой на порог двери, чтобы не упасть. Перед глазами кружилась карусель – все быстрее и быстрее. Кожа вдруг сделалась холодной, а на руках и спине выступил пот. Краем сознания Танюшка уловила звук хлопнувшей двери.

– Таня?

Она не смогла поднять голову и не смогла ответить. Свет начал меркнуть. Она почувствовала чьи-то руки у себя на плечах, а потом мир исчез.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache