Текст книги "Письма бойцов (СИ)"

Автор книги: Андрей Максимушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 13
Царское село

22 сентября 1940. Князь Дмитрий.

Очередное совещание в Александровском дворце. Повестку прислали фельдегерьской почтой в запечатанном конверте со штампом секретности. Накануне позвонил сюзерен и попросил прибыть с утра пораньше, судя по тону Алексея, планируется серьезный разговор. Так что в Царское Село князь выехал прямо из дома, не заезжая на работу.

Господина Ястржембского и своего нового помощника князь предупредил с вечера. Впрочем, серьезный молодой человек взваливший на себя львиную долю работы носил фамилию Романов и в дополнительных пояснениях не нуждался. Весьма распространенная в России фамилия, надо сказать. Сам Дмитрий относился к этому факту с изрядной долей юмора. Все же многочисленных отпрысков правящего дома надо пристраивать к делу. Лучше так, чем нашумевшая история с великим князем Кириллом, до сих пор пребывающем в опале, стоит добавить.

Служебное авто удобная штука. Водитель не отвлекается на разговоры, едет быстро используя все немалые возможности мощного мотора. Широкое шоссе позволяет разогнаться. Наблюдая за проносящимися мимо пейзажами отдыхаешь и настраиваешься на нужный лад. Подумать тоже есть, о чем.

Именно в эти дни в Москве идут серьезные международные переговоры. С нашей стороны председатель Совета Министров граф Игнатьев, с ним МИД в лице Белановича. От германцев приехали вождь немецкого рабочего класса Отто Штрассер и министр экономики Альберт Шпеер. Плюс японская делегация. Итальянцы пожаловали, куда без них? Самый крикливый и безалаберный союзник, истинные южане.

О представителях мелких союзников и сторонников говорить нечего, полный набор со всей Европы. Интерес представляли французы. Бывший противник на полном серьезе решил обратить свое поражение в победу. Судя по здравому подходу к делу у Орлеанского правительства есть хороший шанс.

Князя Дмитрия судьба и сюзерен избавили от участия в этом великом толковище. Алексей сам держал руку на пульсе мероприятия, никого лишнего не подключал. Впрочем, порученца при необходимости информировали о ключевых моментах, видимо, чтоб не расслаблялся и мог перехватить руль в нужный момент.

Царская резиденция встретила министра обычной деловой суетой. На площади у входа десяток машин, здесь же пристроились два бронетранспортера, подъезжали курьеры на мотоциклах. Охрана заранее срисовала машину с флажком на капоте и правильным номером. Препятствий не чинили, пропуск не спрашивали, но чувствовалось, из поля зрения не выпускают. На входе Дмитрия Александровича встретили и препроводили в приемную. При этом казак сразу поднял трубку и доложил о прибытии. Чувствуется, служба поставлена как надо.

– Ты вовремя! Рад! – Алексей поднялся навстречу визитеру.

– Добрый день!

– Кофе, папиросы, завтрак?

– Первое непременно, от второго не откажусь, третье добавить к обеду.

Алексей заказал по телефону кофе и чай. Как знал Дмитрий, предпочитал император чай по-русски, то есть с сахаром и лимоном. Хотя, иногда у него бывало настроение заменить ломтик лимона на половинку лайма. Фрукты вроде похоже, но вкус и кислотность отличаются.

Император сразу перешел к делу:

– Дмитрий мне нужен совет. Твой собственный взгляд: что делать с американцами?

– Умеешь ты задать вопрос. – Князь задумчиво подпер щеку кулаком и закинул ногу на ногу.

Вопрос архи-интереснейший. Особенно в ракурсе восточной политики.

– Я же царь. Приходится искать ответы на такие вопросы.

– Меня Господь от такой судьбы миловал.

За дружеской пикировкой князь прокручивал в голове основные моменты нашего весьма непростого времени. Вопрос действительно не так прост, Алексей редко когда консультируется по внешней политике, тем более в плане стратегии. Объяснение простое – император не делился ответственностью за серьезные решения с долговременными последствиями. Хорошо это или плохо – не важно. Это факт.

Между тем несмотря на кажущиеся успехи, в реальности все не так уж и радостно. Конфликт неуклонно катился под магистрали: «От плохого к худшему, от мелочи, до весь мир в тартары». Началось все со спора за транспортный коридор, усугубилось подрывом немецкого броненосца. Затем дурость с эмбарго и агрессия Британии против Норвегии закономерно расширили войну на всю Европу и Ближний Восток. Теперь европейская война грозила вылиться в мировую. Политика Штатов не оставляла вероятности на оптимистичный исход. Жесткая линия Вашингтона в отношении Токио, это вызов, непрямая, но явная агрессия.

Дмитрий, будучи человеком разумным, признавал: расширение конфликта, вступление в войну американцам выгодно. Война это лучший и самый простой способ взлома национальных рынков, обнуления таможенных барьеров, вскрытия чужих зон интересов. Это прекрасный способ ослабления конкурентов.

К этому стоит добавить, янки ребята хорошие, всегда за правильную сторону и справедливость. Именно на тему выбора стороны их в последние годы сильно накручивала пропаганда. Она же решала: какая сторона правильная. С момента прихода к власти команды Рузвельта в штатах неуклонно градус накала массовой аудитории и промывания мозгов в нужную строну. При массовом воздействии и правильном подходе это имеет эффект, увы. Плотный контакт с медиамагнатами фирменная фишка команды Рузвельта, это проявилось еще на президентских выборах, дальше контакт президента с прессой только улучшался.

– Так что скажешь?

– Давно не интересовался новостями из-за океана. Если ничего не изменилось, они готовы вмешаться в войну, но им нужен определенный градус накала, разгон внутренней истерии, нужны потери на публику, необычайное зверство с нашей стороны.

– Согласен, издержки двухконтурной системы управления, – в этот момент в дверь постучали.

– Вносите!

Казачок не заставил себя ждать. Паренек поставил на стол серебряный разнос с чашками, кофейником и заварником. Следом внесли самовар. Электрический, разумеется. Даже царь отказался от обычного с дымком. Время, все это потери времени. А его всегда нет.

– Жертвы, гамбитные пешки будут, – продолжил Алексей. – Я не могу этого избежать. В крайнем случае, повторят историю с крейсером «Мэн».

– Или с «Шлезвиг-Голштейном».

– Ты думаешь? Расследование не завершено.

– Подозреваю.

Князь Дмитрий поднес чашку к губам, вдохнул аромат напитка, сделал глоток.

– Быстро выйти из войны нам не дадут. Так?

– Мне ответили на предложение договориться. Если кратко, условия неприемлемы. Обмен позициями прошел по линии Мусатова.

– Понятно. Точных цифр у меня нет, но, если грубо на пальцах, мы, плюс Германия, плюс Япония имеем паритет с США по выплавке стали и выработке энергии. С нами Франция, Италия. Немного, но гирька на весы. После выбивания Британии у нас ресурсы Африки.

– США забирают себе Канаду.

– Да, в сумме кажется у нас преимущество, но мы уже раскрутили обороты на военных заказах, янки только раскручиваются. Насколько хорошо раскрутятся, экономисты пока гадают.

– Мне это все известно. Стоит попытаться решить все быстро, или лучше затянуть?

– Алексей, я думаю, лучше оттянуть. Тебе уже доложили, что Токио публично отказался принимать любые претензии Штатов в отношении Китая, Индокитая и южной Маньчжурии? Фактически это ультиматум на ультиматум.

– Оба вошли в клинч. Фактически такой обмен любезностями обязан привести к войне. Остается только гадать, кто первый войдет в Сингапур. Я за янки, а ты?

– Я лучше воздержусь, – дипломатично ответил князь.

Царь посмотрел на часы и взял остывающий чай. Окна кабинета выходили на парк. За окном прекрасная ранняя осень. Великолепный солнечный день. Эх, сейчас бы за город, на курорт, дачу, погулять с ружьем по лесу. Увы, работа не ждет.

– Как ты спрашивал, предлагаю с американцами держать свою линию, зря не провоцировать, самим в драку не лезть. Если сцепятся с японцами, поддерживать «дружеский нейтралитет».

– Согласен. «Невоюющий союзник» – прекрасное изобретение американской дипломатии. Стоит самим взять на вооружение.

Император прошелся по комнате и остановился у окна. Открыл портсигар, задумчиво повертел в руках и положил на подоконник.

– Кстати, если не знаешь, на меня на днях в очередной раз покушались.

– Любопытно. Кто на этот раз? Если не ошибаюсь, последними были социал-демократы.

– Наговариваешь. Никакие не социалисты, несколько молодых ослов из «Бунда» и трое восторженных коминтерновских недобитков. Даже жалко было им приговор подписывать. – Император криво усмехнулся. – Жандармерия взяла всех на квартире в Гатчине. Готовились минировать машину для тарана.

– Читал в газетах, мне тогда из Отдельного Корпуса ничего не рассылали стоящего.

– Кто сказал, что это стоящее? Мне тогда пришлось всех вождей черносотенцев собирать и внушать, чтоб никаких организованных погромов. Не время для таких развлечений, и не комильфо. Мы все же цивилизованная нация. Свежее покушение куда интереснее. Мне подсунули донора с третьей группой крови. Лаборанта подкупили, чтоб анализы подменил.

– Сволочи! – князя передернуло. Переливание чужой группы крови, это неминуемая мучительная смерть. Для ослабленного гемофилией организма сюзерена так гарантированный склеп в Петропавловском соборе. Наследнику Георгию одиннадцать лет. Регентство дядюшки Мишкина отнюдь не то, что нужно России в такое время. Дядя императора человек хороший, но трон ему великоват-с. Или Николай Александрович станет регентом, вернется на престол? Там возраст во всей красе. Старый император человек могучий, но мозги уже не те, старость влияет. Дед живет на дачах, жизни радуется, с внуками возится. Смерть сына для него будет ударом. Куда не кинь – всюду клин.

– Расчетливые противники. Никто и не думал, что можно подойти к вопросу с такой стороны.

– Да, необычный подход, – князь чиркнул спичной и поднес огонек к папиросе. Новость требовалось переварить и осмыслить.

– Они не знали, что у моих врачей несколько уровней проверки. Сам понимаешь. Контрольный анализ. Смотрят всякие нехорошие болезни, но попутно перепроверяют все. Вот когда результат показал странное, все и всполошились.

– Донор не причем?

– Разумеется. Его срезу проверили, терской казак доброволец. С подрывными организациями, криминалом не связан. Честный станишник. Зато лаборант ударился в бега. Его сняли с самолета. Третье Отделение целое кино устроило. Представь себе: международный рейс на Токио, Россию уже пролетели, последняя посадка с заправкой в Харбине, – рассказ явно доставлял Алексею удовольствие, повествовал он оживленно, в лицах, с мимикой.

– Лайнер взлетел, набирает высоту и тут с земли требуют вернуться, дескать им бензин не тот залили, вместо авиационного, нечто разбавленное мочой верблюда. Разумеется, пилот сделал круг и вернулся на аэродром Харбина. Вот тут-то одного человека из самолета забрали.

– Представляю себе, что пережили пассажиры. Самолет до Токио. На следующий рейс билет у химика был? Спорю, японцы не замешаны.

– Нет. Рассказал, что в Японии хотел купить. Разумеется, не замешаны. Они даже на папу не покушались во время русско-японской. Только наших террористов и революционеров оружием накачивали.

– Англичане? – предположил князь.

– Не гадай. Лаборант сам не знает, на кого работал. Заплатили ему хорошо, вовремя предупредили, что пора бежать. Специалисты копают, но что-то у меня сомнения появились. Знаешь, дело если и раскроется, то не скоро.

– Немецкий броненосец в Данциге из этой оперы?

– Не буду закладываться, но реалистичный вариант.

Алексей поле недолгих раздумий закурил. В перерывах между затяжками допил уже остывший чай. Князь в это время задумчиво смотрел в окно. Он понимал – спокойное отношение сюзерена к покушениям, издержки профессии, как ни как, но сам предпочел бы усилить охрану и накрутить хвосты спецслужбам.

Глава 14
Фареры

22 сентября 1940. Русская эскадра.

Морская война, это уравнение со многими неизвестными. Лютьенс умно засветился у Норвегии с новейшим линкором. Британская летающая лодка видела на переходе «Шарнхорст» и «Цепелин». За кадром остался тот факт, что истребительный патруль немецкого авианосца умело «прохлопал ушами» разведчика. Уже вчера вечером англичане знали о выходе немцев в рейд. Флот Метрополии приведен в полную боеготовность. А вот русскую эскадру британцы прозевали.

Появление авианосцев у Бергена сочли за повседневную боевую деятельность или маневр отвлечения. Хуже того, в Адмиралтействе считали, что «Двенадцать апостолов» все еще стоит в доке, а тихоокеанцы восстанавливаются после тяжелого перехода. Сработала деза русской разведки, некоторое время велась оживленная переписка на счет ремонта «Осляби» и «Чесмы» в Архангельске. Причем, верфь запустила конкурс на срочную поставку котельного оборудования и специальной бронзы для корабельных винтов. Кому нужно это узнали и доложили кураторам. Те приняли к сведению и включили в свои аналитические отчеты.

Утром патрульный самолет обнаружил немецкую эскадру к северу от Шетландских островов. Здесь уже сомнений быть не могло – гансы прорываются. Адмирал Чарльз Форбс сам повел быстроходные линкоры на перехват обнаглевших «колбасников». «Герой» первого сражения за Фареры Эдвард-Коллинз довольствовался ролью младшего флагмана. Общественное мнение требовало крови, но в Адмиралтействе сумели защитить адмирала. Многие моряки прекрасно понимали, в сложившихся обстоятельствах мало кто мог бы выкрутится с меньшими потерями. Это клерки в Сити и седовласые ископаемые из палаты Лордов могли потрясать кулаками и гневно требовать: «Надо было добить 'Бородино»!

С мостика «Лайона» все выглядело совсем в другом свете, опасались, как бы их самих не добили русские. Обоснованно опасались. Линкор после боя пришлось ставить в док. Если бы не подвиг рабочих верфи, работавших в три смены круглосуточно, не вышел бы корабль в море так быстро.

Британская промышленность одна из мощнейших в Европе. Верфи квалификацию за голодные годы не потеряли, а сейчас на военных бюджетах только наращивали обороты. Русские и немцы долго гадали: сколько линкоров выйдет из Скапа-Флоу? Адмирал Форбс вел четыре тяжелых корабля быстроходной эскадры. С ними легкобронированный, но опасный «Рипалс».

Ветеран прошлого сражения «Лайон» полностью залатан, пробоины заварены, разбитые башни заменены. Боевая мощь стального титана не умалилась. За ним рубят волны только что вошедшие в строй «Король Георг Пятый» и «Принц Уэльский». На борту последнего прямо в море еще работают заводские бригады. Впрочем, для устранения недоделок в башнях требуются считанные часы. Командир корабля Луис Генри Гамильтон взял рабочих на крайний случай. Все может быть, все возможно, лучше перебдеть, чем утонуть из-за заклинивших приводов и сбоев системы управления огнем.

Флаг адмирал держал на красавце «Худе». Пусть корабль старый, но в мореходности выигрывал у новых утюгов и скорость выше на пару узлов. Как и «Лайон» могучий линкор-крейсер прошел полный доковый ремонт, избавивший корабль от последствий встречи с русскими ударными самолетами. К этому, на заводе усилили зенитное вооружение крепкого старичка, поставили дополнительные четырехдюймовки, нашли место для «пом-помов» и пулеметов.

Топливо англичане не экономили. Шли полным ходом. Легкое волнение не мешало. Даже команды эсминцев чувствовали себя вполне сносно, площадки и баки не заливало. Всего через десять часов после выхода из базы на Оркнейских островах с мостиков флагмана наблюдали горы острова Мичинес.

Вспомогательные крейсера Северного патруля британцы отозвали. В дозоре остались только «Шеффилд» и «Норфолк». Оба получили недвусмысленный приказ, в бой не лезть, держать дистанцию, при необходимости отходить к главным силам. Все же скармливать Лютьенсу гамбитные пешки адмирал посчитал излишним.

Авианосная эскадра отстала от главных сил на 40 миль. Вместе с новыми бронированными «Илластриесом» и «Формидейблом» шли «Арк Ройал», «Фьюриес» и американец «Уосп». Почти готовый уже принятый флотом «Викториес» остался на базе. Как вдруг выяснилось, для авианосца еще нет самолетов. Палубные машины строились малыми сериями, все резервы выгребли на восполнение потерь и того было мало. Уже сейчас королевский флот покупал торпедоносцы и пикировщики в США. И как всегда возникли неожиданные проблемы с размещением самолетов в ангарах и обслуживанием. У каждого свои стандарты, в каждой избушке свои погремушки, и не всегда они лезут одна в другую.

Немецкая эскадра приняла топливо в Ставангер-фьорде. Адмирал Лютьенс прекрасно знал с какой скоростью пустеют танки в бою. На форсаже мазут хлещет в топки Ниагарами. Погода не радовала, облака редкие, волнение три балла. Ветер умеренный с порывами. Пожалуй, командующего больше устроил бы шторм, чтоб с дождем, цепляющими гребни волн облаками, или туман. Проклятые самолеты сильно изменили войну. Теперь приходится постоянно с опаской подглядывать на небо.

Впрочем, для предстоящей задачи хорошая погода подходит куда больше, как ни странно. Ночью эскадра шла курсом норд-вест. Радарами раза три обнаруживали самолеты. Об их принадлежности можно было только гадать на папиросных окурках. И свои, и русские усилили патрулирование, и англичане не сидели сложа руки.

Фортуна девица с большой фантазией и в 11 часов 22 сентября Гюнтер Лютьенс был в полушаге от чистого прорыва в Атлантику. Его корабли обходили Фареры с оста. Достаточно дать на три часа полный ход и эскадра растворится на океанских просторах.

В это время русский флот находился всего в 160 милях на чистый норд. Макаров и Лютьенс этого не знали, радиообмен не поддерживался. Проклятые издержки радиомолчания. Правила игры, черт бы их побрал! Англичане шли западнее, Форбс планировал встретить немцев на пути к Исландии.

Именно в эти минуты сыграли ошибки всех командующих, причем все действовали абсолютно логично и правильно, сообразуясь со своей частью общей картины.

Лютьенс решил разделить свои силы. На мостике «Бисмарка» посчитали что ничем не рискуют. Новый линкор на испытаниях в полном грузу показал 30,5 узла хода. Два тяжелых крейсера вполне достаточный эскорт. Угнаться за «Бисмарком» может только «Худ», но это далеко не факт, и при встрече один на один еще вопрос: кому убегать? С другой стороны, два авианосца и два линейных крейсера весьма кусачее соединение. Они спокойно продержатся до подхода подкрепления и сами могут кого-нибудь утопить.

Самое главное – так легче попасться на радары или в окуляры какого-либо патрульного крейсера или случайного бродяги-трампа. Англичан немцы не опасались, и у самих орудия в башнях есть, и рядом Макаров идет «в силах тяжких». Никто и помыслить не мог, что в самый неподходящий момент вмешается банальная случайность.

Немцы с двадцатых годов серьезно работали над силовыми установками на паре высоких параметров. Котлы высокого давления, это сложные системы со своими требованиями к качеству материалов и рабочих сред, это высокие технологии и полная автоматизация, а еще это серьезная экономия топлива и снижение массы силовых установок.

На береговых электростанциях котлотурбинные установки работали отлично, на лайнерах хорошо. С боевыми кораблями оказалось все гораздо интереснее. Ключевой момент, частое изменение режимов хода, реверсы приводили к сбоям в работе котлов, а надежность автоматики оставляла желать лучшего. В результате котлы высокого давления в море жрали больше мазута и регулярно ломались.

А уж на новом корабле в первом боевом походе все косяки и дефекты просто обязаны вылезти в самый дурной момент. Вот и сейчас. За океаном это называют «Закон Мэрфи», немцы люди простые, эпитеты отпускают куда более приземленные.

Капитан первого ранга Отто Линдеманн получив доклад старшего механика немедля распорядился изменить курс и вызвал на мостик адмирала.

– Три котла сразу? – переспросил Лютьенс.

– Так и есть. Еще два надо погасить для регулировки. Сильно дымят.

– Не дожигают топливо, – командующий горько усмехнулся. Дальность плавания архилесова пята Кригсмарине.

– Что скажут в Берлине?

– К черту Берлин, – решительно заявил Линдеманн. – Меня больше волнуют линкоры Форбса и авианосцы.

Корабль держал 18 узлов. Половины котлов для этого хватало, но все понимали, это не вечно. Адмирал согласился с изменением курса, но отказался нарушать радиомолчание не обнаружив противника. Еще одна ошибка? С учетом мощи британских эскадр она спасла жизни сотням немецких моряков.

Сообщение с патрульного самолета запоздало. Из-за секретности, оно шло обычным маршрутом по инстанциям. Рассогласования между армией, авиацией и флотом одна из проблем Третьей Империи. При этом передачу перехватили радисты линкора «Севастополь» и немедля переадресовали эскадре Северного флота. У высшего командования союзников был доступ к кодам друг друга.

В радиорубке «Цесаревича» не тянули кота за хвост. Офицер секретной части правда лег спать полчаса назад, но кому это мешало? Кого это волнует? Десять минут чтоб подскочить от звонка, продрать глаза, набросить китель и макинтош, галопом пронестись по переходам, коридорам и трапам. Еще четверть часа на расшифровку. Командование эскадрой уже в нетерпении приплясывало за спиной секретчика.

– Британский флот идет к острову Суворой. – Прочитал начальник штаба. – Пять линкоров, пять крейсеров, эсминцы. На дистанции 14 миль три авианосца.

– Идём в лоб или обойдём архипелаг с оста? – прозвучал вопрос штабного офицера. Второй вариант сулил большие перспективы.

– И теряем тринадцать часов полным ходом. – Макаров прокручивал в голове варианты сближения. Пока неизвестной величиной оставалось местонахождение немецкой эскадры. И адмиралу совсем не хотелось повторять рисунок майского сражения.

Наблюдатели многомоторного «Кондора» точно определили состав английской эскадры, ее курс и координаты. Единственное, они обнаружили старые линкоры вице-адмирала Тови, а за авианосцы приняли танкеры.

В отличие от своего немецкого коллеги вице-адмирал Макаров к планированию подходил жестко, а к приказам начальства философски при возможности, разумеется. Благодаря умению правильно нарушать, импровизировать по ходу дела он и продвинулся на должность командующего эскадрой флота.

Бригада линкоров еще раз изменила курс. Минут через двенадцать с антенн «Цесаревича» сорвались молнии шифровок флотским кодом. Новые приказы командирам отдельных отрядов. Перестроение смешало стройную боевую сеть русской эскадры. Теперь линкоры шли в авангарде. Авианосная бригада сблизилась с тяжелым разведывательным отрядом «Полтавы», «Воротынский» идет отдельно с эскортом из четырех эсминцев, а крейсерская эскадра Рокасовского потерялась далеко на правом фланге и сильно отставала. Впрочем, ничего из добычи крейсерам на этот раз не попалось. Море пустынно, что уже должно было наводить на определённые размышления. И уж совсем запуталась и потеряла свое место тяжелая крейсерская бригада «тихоокеанцев».

Находясь перед стеной «тумана войны» Макаров распорядился задействовать в качестве разведчиков поисково-спасательные «Пилигримы» с эскадренных авианосцев. Опять совершенно логичное и разумное решение. Эти большие гидропланы в боях и походах использовались мало. На разведку предпочитали отправлять палубных «Рижан», со спасением сбитых над кораблями летчиков справлялись эсминцы, а вылет за недотянувшими до своих палуб людьми на практике оказался весьма рискованным и мало результативным делом. Для таких операций надо чтоб эскадра доминировала и оставалась в районе боя после сражения. Как выяснилось на практике, это фантастика. Впрочем, пилоты гидропланов рисковали, бывало напарывались на вражеские истребители, возвращались с дырами в плоскостях, но вытаскивали из лап Костлявой уже отчаявшихся дождаться подмоги людей с надувных спасательных плотиков.

На практике экипажи «Пилигримов» редко задействовались в разведывательных вылетах, с опознаванием кораблей у них всех дело обстояло посредственно. Лучших штурманов забирали в экипажи штурмовиков и торпедоносцев. Гидропланам доставались парни с маленьким опытом.

В 13–26 одновременно пришли сообщения от патрульного «Острога» и палубного «Пилигрима». Сообщалось о разных соединениях, но в штабе Макарова это не поняли. Наблюдатели несколько намудрили с опознанием.

– Увеличить ход. Полный вперед! – Вадим Степанович повернулся к штурманам за навигационным столиком. – Рассчитайте оптимальный курс на 27 узлов. Державину срочно радио, пусть поднимает ударную волну.

Вернувшись к карте Макаров долго на нее смотрел. Значки вражеских эскадр, сектора возможного перемещения противника, зоны перекрытия авиацией, в целом все складывалось в интересную картину. Чтоб принять правильное решение вице-адмиралу не хватало малого – понять, что не все данные воздушной разведки правильные. Среди его людей тоже никто не сообразил пустить в ход бритву Окама.

Фактически Макаров погнался за сыром в мышеловке, хотя самой мышеловки в реальности не существовало, да и сыр не отличался съедобностью. Все это существовало только в искаженном отражении реальности на штабные планы.