Текст книги "Письма бойцов (СИ)"

Автор книги: Андрей Максимушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 18
Фареры

22 сентября 1940. Кирилл.

Не все ошибки проявляются сразу. Некоторые кажутся правильными решениями, но неожиданно «выстреливают» когда не ждешь. Адмирал Макаров приказав задействовать в разведке «Пилигримы» с авианосцев не понял все последствия своего решения. В штабе эскадры не нашлось человека способного увидеть к чему это может привести. А командующий бригадой и не задумывался больше чем требовал текущий момент.

Тяжелый двухмоторный «Пилигрим» прекрасный патрульный и спасательный самолет. Он долго может держаться в воздухе, при необходимости способен отбиться от истребителей. Но он не может садиться на палубу. Вернувшись из полета пилоты гидропланов приводнялись, благо волнение позволяло, и шли рядом со своими кораблями. Авианосец ложился в дрейф и краном поднимал самолеты на палубу. Если очень надо, можно было снять экипажи эсминцами, но тогда пришлось бы бросить дорогие машины.

В тот момент, когда на радиопеленгаторах засветились десятки отметок, «Двенадцать апостолов» как раз принимал на борт свои гидропланы. Над палубой, в ангарах и отсеках взвыл протяжный леденящий кровь сигнал тревоги. Командир корабля каперанг фон Кербер как раз наблюдал за морем с мостика.

– Самый полный! Приготовиться к бою!

Леонид Львович не терял время даром. Что ж, это его ошибка тоже. Посчитал, что после взлета самолетов у него есть немного времени. Два «Пилигрима» уже как полчаса держались по правому борту. Решил принять людей и машины. Увы, бывает.

Глубоко под броневыми палубами в котельных отделениях открыли все краны, тяжелый корабельный мазут рекой хлынул из форсунок. Загудели вентиляторы засасывая кубометры воздуха в топки. Стрелки манометров медленно поползли вправо. Перегретый пар пошел на изящные филигранные лопатки турбин.

Стальная махина почти в тридцать тысяч тонн полного водоизмещения это не призовой скакун, и даже не эсминец, с места в карьер не рвет. Бронзовые винты мололи воду, толкали корабль с усилием, с напряжением выжимая узел за узлом. Медленно. Очень медленно.

Самолетов много. Далеко не всех сумели задержать истребительные заслоны. Они заходят со всех сторон. Авианосец набирает ход. Отзвучал сигнал боевой тревоги. Стих леденящий душу вой, заставляющий людей срываться с места и бежать по боевым постам.

На плутонги универсалов подали зенитные гранаты, расчеты скорострельных автоматов замерли у прицелов и маховиков наводки, гальванеры в сферах ПУАЗО рассчитывали углы, градусы и дистанции. Механики в ангарах перекрывали краны, осушали топливные магистрали, спешно опускали в трюмы моторное масло, оставшиеся патронные ленты, бомбы.

Сто-тридцатки левого борта залпом выдохнули огонь в сторону врага. Сразу перешли на частую стрельбу. Перед и вокруг самолетов противника вспухли серые лохмы взрывов. Увы точность невысока. С мостика отметили два свалившихся в последнее пике пикировщика. Остальные проскочили зону заградительного огня. Современный бой идет на больших скоростях, атака в зоне действительного огня это считанные минуты.

– Взять правее! – авианосец как огромный бегемот неторопливо ушел в циркуляцию.

Державшийся по правому борту «Абрек» вовремя прибавил обороты и разорвал дистанцию. На самом эсминце азартно били по пикировщикам из башенных четырехдюймовок. На площадках частили «Ковровские дыроколы», стрекотали «Эрликоны». Спроектированный в рамках концепции эсминца сопровождения, «Абрек» изначально нес мощное зенитное вооружение. Это оказалось оправдано.

Самолеты падали прямо на корабль. Не менее дюжины прорвались сквозь зенитный огонь. Пилоты «Скюа» стиснув зубы шли на бьющие прямо в лицо «Эрликоны», проскальзывали между струями очередей. Не все вышли из атаки. Кто-то отвернул, не выдержав напряжения, кто-то вспыхнул факелом или уткнулся носом в разбитую снарядами приборную панель. Выжившие вели свои самолеты прямо на корабль, они не знали, выйдут ли из пикирования, вернутся ли на свой авианосец, будет ли вообще куда возвращаться? Все понимали, русские крылья гнева давно ушли к своим целям, а на радиоволнах не слышно голосов из рубок «Арк Ройала» и «Формидейбла».

Они прошли сквозь смерть. Три бронебойные бомбы прошили палубы эскадренного авианосца как картон и разорвались глубоко в трюмах и турбинном отсеке. Близкий взрыв фугаса разорвал обшивку под плутонгом тяжелых полуавтоматов. Еще одна фугасная бомба лопнула огнем в кормовом ангаре. Взрывом завязало узлом и разорвало противовесы и пружины аэрофинишера. Разнесло к чертям собачьим авиационную мастерскую в ангаре.

– Выжили? – Леонид Львович фон Кербер смахнул со лба холодный пот. Весь бой он простоял на крыле мостика с биноклем в руках.

– Повреждения уточняем, – доложили из рубки.

На первый взгляд не все так страшно. «Апостолы» набрали ход, пожары тушат, крен можно выровнять перекачкой балласта и мазута. Повезло, английские торпедоносцы отвлеклись на «Наварин» и «Синоп». Если старичок удачно отманеврировал, а его зенитчики при поддержке двух крейсеров отразили атаку, то у борта тихоокеанца встали два роскошных столба воды с пеной.

Первые рапорты людей старшего офицера развеяли иллюзии. Одна турбина разбита, корабль идет на трех валах. Сажать самолеты нельзя. В трюмах пожары, есть затопления, пробиты две топливные цистерны.

Командир отправил рапорт флагману, присовокупив просьбу принять самолеты на другие корабли. Что-ж, это сражение для «Дюжины апостолов» закончилось. Осталось добраться до Норвегии, желательно не на буксире.

Именно в тот момент, когда фон Кербер принимал последние распоряжения от командующего бригадой, корабль тряхнуло от внутреннего взрыва. Огромный авианосец подбросило над волнами, как дощечку. Из носового лифта вырвался столб пламени. Затем рвануло еще раз. Еще и еще. Пожары охватили корабль. Встали насосы. Из отсеков докладывали, что с огнем невозможно бороться. Корабль рыскнул носом и резко повалился на борт. Крен выровнялся, но из низов докладывали об обширных затоплениях.

– Первыми снимать с корабля раненных, – прохрипел командир. Последним взрывом его бросило на палубу. Не удержался. Сейчас силился подняться на ноги, ухватившись за скобу.

Взрывами и пожарами перебило кабеля. По телефонам вызванивали людей из тех отсеков где еще работала связь. Старший офицер убежал в низы к команде борьбы за живучесть. Командир остался в рубке.

– Просигнальте на «Абрек» и «Киргиза» чтоб подошли снимать людей. Похоже, наш красавец не жилец.

– Передача с «Наварина»! – унтер с окровавленным лицом оторвался от пульта внутриэскадренной связи. – Приказывают снять людей с корабля.

– Хорошо. Передайте, что полчаса и нам каюк. – фон Кербер тряхнул головой. Повернувшись к вахтенному офицеру добавил, – кодовые таблицы, бортжурнал, кассу переносите на «Киргиза».

Два эсминца медленно подрабатывая турбинами прижимались к раненному гиганту. Людей с обреченного авианосца сняли быстро. Сам Леонид Львович спустился по шторм-трапу на палубу «Киргиза» последним. На эсминце обрубили концы и подали пар в турбины. Над головами моряков бушевало пламя, языки вырывались из проемов в бортах ангара «Апостолов».

Патрульные истребители с «Апостолов» принял «Наварин». И свои и чужие машины сразу же заправляли, заряжали пулеметы, механики проверяли моторы и приводы управления. Снаряженные самолеты выстраивались на стартовом участке палубы в полной боеготовности.

– Комэска жаль, – Кирилл повернулся к Борису Сафронову.

– Хороший был человек, земля ему пухом, – поняв, что сморозил глупость поручик скривился. Не земля, увы. Морское дно и пучина.

Арсений Нирод тут же размашисто перекрестился. Эскадрилья понесла урон. Опять потери, опять неполный штат, опять пустые места за столами в столовой. Впрочем, нет той столовой. Летчики с палубы «Наварина» смотрели как опрокидывается их родной «Двенадцать апостолов». Никто слова не произнес, хотя в головах у многих крутилась мысль «Не везло этому кораблю». Есть такое у моряков, морские летчики тоже волей-неволей переняли – бывают корабли везучие, удачливые, а бывает нет. Второе сражение в этом районе. В прошлый раз кораблю тоже досталось, пропустили удар зенитчики.

Он умирал. Могучий рыцарь изнемогал от ран. Через пробоины в трюмы лилась вода, из пробитых танков вытекал мазут. Третья башня застыла под углом к горизонту с нелепо задранными стволами став крематорием для своего расчета. Над дырами в палубе еще клубился дым, вырывались белые струи пара. Катапульта превратилась в искореженный комок металлолома. Директор на носовой надстройке накренился. Шлюпочная палуба еще горела. Израненный, но непобежденный рыцарь медленно оседал, волны уже захлестывали верх бронепояса, палуба кренилась.

Рядом с гигантом как верные оруженосцы шли два крейсера. Там за кормой на горизонте еще шел бой. Через хорошую оптику с верхних мостиков можно было увидеть маленькие, скрывающиеся за волнами силуэты «Шарнхорста» и «Гнейзенау». Перед линейными крейсерами ритмично вспухали громадные клубы пороховых газов. Левее на самой границе воды и неба вел бой русский линкор.

«Бисмарк» не хотел умирать. Молодой сильный морской зверь. Это его первый поход, первый бой, первая кровь на клыках главного калибра. Он выжил в яростном бою против двух линкоров, обоих попятнал снарядами, как следует покалечил бронированного надменного урода, носящего имя далеко не самого порядочного члена семейки Виндзоров. Но и сам рыцарь не уберёгся от мечей, прочная крупповская броня не удержала ярость шестнадцатидюймовых снарядов. Сейчас он умирал.

– Что скажете, Эрнст? – адмирал опустил бинокль и смахнул бисеринки пота со лба.

– Шестнадцать узлов при большом везении.

– Винты?

– На левом вибрация. Вал погнут. Коридор среднего винта затоплен, дейдвуды повреждены, подшипники тоже не все хорошо.

Адмирал пристально вгляделся в осунувшееся, посеревшее лицо Линдеманна. Командир линкора еще держался, взгляд холодных серых глаз уверенный, голос твердый. Хотя в бою ему пришлось хуже всех. Он один отвечал за все. Каждое попадание Эрнст воспринимал, как удар по самому себе, каждой клеточкой чувствовал боль в разорванных листах стали, погнутых стрингерах, душу ранили последние слова его людей из затапливаемых, задымленных, объятых огнем отсеков. Он стоял и держал удар, он не показывал слабости, но в глазах все читалось. Боль. Нестерпимая боль.

Британская эскадра быстроходных линкоров умудрилась проскочить незамеченной через сеть патрулей. Ее радиообмен не засекли европейцы или неверно взяли пеленги. Действовали англичане грамотно, они шли перехватить немецкий рейдер. Это они и сделали. Видимо «Саутгемптон» и «Блюхер» обнаружили друг друга радарами одновременно. Часа через два немецкие наблюдатели засекли на горизонте крейсер. По пятам гналась эскадра. Уйти не получалось, проклятые котлы! «Шарнхорст» и «Гнейзенау» далеко, хоть и напрягают турбины, мчатся на помощь большому брату.

Командир «Саутгемптона» не лез на рожон, держался на почтительном расстоянии, но из пут радиолучей противника не выпускал. К этому моменту ситуация прояснилась. Лютьенс не зря командовал флотом, он сумел скоординировать действия своих кораблей, его люди рассчитали оптимальные курсы. Пока немецкие авианосцы поднимали ударную волну, линейные крейсера напрягали турбины, спеша на помощь флагману. А с севера накатывалась холодная стальная волна русских бригад. Все закрутилось и пришло в движение одновременно. Эскадры ломились через холодные волны Атлантики спеша вцепиться в горло противнику, впиться в его плоть башенными орудиями. С палуб авианосцев поднимались тучи боевой железной саранчи. Крейсера наощупь искали контакт с противником, эсминцы выстраивались на пути врага, готовясь первыми принять удар рассерженных ос или нащупать локаторами в глубинах безмолвную смерть подводных ассасинов.

«Худ» проектировался и строился для боя с линейными крейсерами, он изначально закладывался как корабль всесокрушающего быстроходного крыла флота. Он должен был стать драгуном на поле боя. Судьба посмеялась. Как и в первом сражении за Фарерский барьер враг пришел не с воды, а с неба. На «Саутгемптоне» точно определили состав немецкого соединения. Адмирал Форбс вовремя получил сообщение с разведывательного «Суордфиша», заметившего линейные крейсера. Решение одно – догнать и навязать бой. Остальные подтянутся и вколотят тевтона в волны бронебоями.

Строившийся еще в те годы, когда красота и мореходность имели значение для проектировщиков адмиралтейства, «Худ» оторвался от своих сильных, но не отличавшихся плавными обводами соратников. Случайная игра ветра и облаков¸ шутка ветреной дамы Фортуны – ударная волна вышла точно на горделиво пенящий волны красавец линкор.

Падающие на корабль самолеты. Частый лай зениток, облачка разрывов в небе, стрекот пулеметов. Четыре эсминца вносили свой вклад, ведя частый огонь из всех орудий. Увы, восьмиствольные «Пом-помы» не самое лучше оружие для отражения атак современных самолетов, слишком медленные приводы, слишком громоздкие и тяжёлые установки, слишком низкая скорострельность на ствол. И их слишком мало. Четырехдюймовые зенитки хороши, но против пикировщиков уже не то. Для удара с модернизированного «Графа Цеппелина», меньше чем за час поднявшего свою авиагруппу, это уже слабо.

Считанные минуты боя. Рев, лай, покашливание орудий, грохот взрывов, шорох опадающих фонтанов воды, вой выходящих из пике самолетов. Все закончилось. Корабль еще шёл полным ходом, но через пробоину в носу с ревом рвался океан. Спардек и корму застилал дым пожаров. В пламени с треском взрывались патроны зенитных автоматов. Одна из бомб прошила все палубы и разорвалась в турбинном отделении. Вышла из строя треть зенитных орудий. Самое худшее – внутренними взрывами разорвало борта.

Команда боролась за живучесть, но корабль медленно садился с креном на правый борт. Адмирал Форбс выслушивал доклады на кровати в салоне, его хорошо приложило о броню рубки ударной волной. Перед тем как отключиться он распорядился вернуть «Худ» на Оркнейские острова, а командование передал вице-адмиралу Тови с пожеланием «Утопи их всех, Джони».

На «Бисмарке» не успели ввести в строй все котлы. Корабль принял бой имея 22 узла на лаге. Спешка с вводом в строй, аврал на верфях и у смежников сыграли свою подленькую роль. Зато поставщики артиллерии и систем управления огнем не подвели. Хотя после стрельб у острова Борнхольм наладчики в три смены перенастраивали оборудование центрального поста и буквально перепаивали электромеханику вычислителей.

– Жаль тогда котлы не коптили, – вздохнул командир корабля после боя.

Первыми к месту побоища подошли русские бронированные сокрушители. «Саутгемптон» и пара эсминцев шарахнулись в сторону с жалобным воем унося винты. Попадаться под ноги слонам им совсем не улыбалось. За английским крейсером увязался было тихоокеанский «вашингтонец», но его быстро отозвали. Нечего размениваться на мелочи, когда на горизонте дымят куда более достойные цели для восьмидюймовок.

«Бисмарк» шел, зарываясь в волны, в окружении вздымавшихся выше мачт всплесков. Весь в дыму и огне пожаров, выглядел он страшно. На корабле работали только две башни, раз в три минуты в их дружный оркестр включалась башня «Антон» в ней от удара в барбет и близкого взрыва тяжелого фугаса клинили приводы подачи зарядов, элеваторы приходилось проворачивать чуть ли не вручную. На горизонте горел «Король Георг Пятый». Второй линкор выглядел куда лучше. Именно на старом знакомце «Лайоне» Макаров и распорядился сконцентрировать огонь.

Больше в работу бригады своих богатырей вице-адмирал не вмешивался. Ему хватало сводить в целое картину развернувшегося на акватории в тысячи квадратных миль сражения и управлять отдельными отрядами. Все решают большие пушки, им в подспорье толстая броня и мощные турбины. После того как «Бисмарк» обогнули «Шарнхорст» и «Гнейзенау», сходу включились в потеху своими скорострельными двенадцатидюймовками, а на волне внутриэскадренной связи появился бодрый голос командира «Измаила», исход сражения уже не вызывал сомнений. «Король Георг» в бою с немцем потерял командно-дальномерные посты, нарушилась работа центрального поста. Управляясь автономно от башенных дальномеров его орудия не добились ни одного попадания.

Канониры «Цесаревича» уже четвертым залпом поразили вторую башню «Лайона». Снаряд не пробил броню, но от динамического удара погибли люди, большая часть башенной команды вышла из строя, сбились настройки дальномера. Только через полчаса башня дала новый залп. К этому времени линкор уже пылал.

Выжившие рассказывали, что контр-адмирал Эдвард-Коллинз до самого конца оставался в рубке «Лайона». Сэр Фредерик уже пережил один бой с русскими, причем именно в этом районе. Сейчас он делал все что мог и немного больше чтобы спасти как можно больше людей. Именно он приказал командиру «Принца Уэльского» уходить, когда на новом линкоре вышли из строя две башни. Что ж, кептен Луис Генри Гамильтон выполнил приказ, однако долго жалел об этом решении.

Фортуна девица ветреная, у нее семь пятниц на неделе, все с понедельника начинаются. Расстрелявшие одинокий «Бисмарк» британские линкоры сами оказались в его ситуации. Два уже поврежденных корабля дрались против целой эскадры. Даже небезуспешно. «Лайон» сумел дать сдачи своим обидчикам, два тяжелых снаряда прошили палубы и взорвались перед носовым траверзом «Цесаревича». Пробоины, напор воды на переборки вынудили каперанга Молчанова снизить ход, однако и противник давно не мог держать полный.

Наступившие сумерки не дали англичанам передышки и спасения. Вцепившийся в горло противнику Макаров не ушел пока не увидел захлестываемые волнами мачты и надстройки британцев. Этот раунд он выиграл. Затопленный своими «Бисмарк» жаль, но такова цена победы. Впрочем, немцы тоже отыгрались за флагмана, «Шарнхорст» и «Гнейзенау» насели на «Рипалс» и быстро закидали его снарядами в два огня. Тонкая броня английского линейного крейсера не держала удар.

Пока линкоры отвешивали друг другу оплеухи, пока стальные машины с авианосцев дрались за небо, вступил в действие очередной этап операции. Командиры крейсеров «Баян» и «Громобой» получили по радио шифрованный сигнал вскрыть пакеты. Команду продублировали через волну связи со штабом флота. Оба корабля отвернули на вест и вскоре растворились на океанских просторах.

Приказ предписывал им обойти по большой дуге Британские острова, атаковать конвои и даже одиночные транспорты строго запрещалось. Вступать в бой с противником, только если не удастся оторваться от преследования. Тяжелые океанские крейсера, русские «вашингтонцы» первой серии получили особое задание. Близ Азорских островов в секретном квадрате их ждал флотский танкер, на случай осложнений второй заправщик крейсировал в районе островов Зеленого Мыса.

После пополнения запасов топлива оба крейсера ложатся на курс к африканским берегам. Если все сложится удачно, а на море немало случайностей, с палуб «Баяна» и «Громобоя» увидят берега великой реки Конго. Более того, командир «Баяна» получает честь стать первым русским военным губернатором новой русской колонии. Не на долго, только с тем чтоб подчинить местную администрацию, принять в трюмы крейсеров секретный груз. Затем надлежит возвращаться домой.

Выбор варианта обратного маршрута по ситуации. В штабе справедливо не считали себя пророками, никто не мог сказать, как сложится ситуация на море через неделю, а не то чтоб через месяц. Так один из вариантов предусматривал анабазис вокруг мыса Доброй Надежды, заправку с вспомогательного крейсера, а затем прорыв в Красное море. Возможно все. Главное – доставить груз на ближайшую железнодорожную станцию в России.

Как Бельгийское Конго вдруг стало русской колонией история отдельная. Иногда бывает проще купить рудники и заводы вместе с прилегающими территориями и аборигенами, чем договариваться о поставках особых металлов. Император Алексей умел решать вопросы, делал он это даже не без изящности. Тем более, в Бельгии даже удивились, когда им предложили полновесные рубли за то, что и так могли спокойно отнять. Только после войны до некоторых дошла вся мудрость дальновидного решения царя.

Глава 19
Царское Село

22 сентября 1940. Князь Дмитрий.

Совещание затянулось. Алексей изначально планировал, что оно займет целый день, и еще придется устраивать повторную встречу, когда начальники штабов, командующие фронтами и флотами обдумают новые вводные и проработают со своими людьми. После обеда Алексей заявил, что присоединится к обсуждению позже, а сам пригласил князя Дмитрия составить ему компанию погулять по парку.

Это все чистая правда, за одним маленьким нюансом. Перед прогулкой царь и князь заглянули в кабинет. Здесь в тишине и спокойствии Алексей взял телефон и потребовал оперативно соединить его с Москвой. Не успели мужчины покурить, как раздалась трель срочного вызова. Алексей, подмигнув князю, подключил к телефону внешние динамики.

– Ваше Величество, граф Игнатьев на проводе, – зазвучал бодрый молодой голос.

– Рассказывайте, Алексей Павлович.

– Переговоры идут сложно. Сегодня два часа обсуждал дела наши грешные с младшим Штрассером и Шпеером. С большим трудом убедил их, что не так все у нас радужно, как из Берлина видится.

Князь Дмитрий в разговор не вступал. Молча слушал доклад, изредка прерываемый дельными замечаниями и вопросами сюзерена. С председателем Совета министров князь поддерживал дружеские отношения. Надо сказать, удивительный человек славного графского рода Игнатьевых и редких талантов. А как еще можно охарактеризовать человека в тридцать с небольшим возглавившего Совет министров одного из ведущих государств мира? Причем Алексей Павлович всего добился сам, император только вовремя заметил и поддержал энергичного и умного, не чуждого резких движений технократа.

– Можешь пообещать немцам и итальянцам увеличение поставок нефтепродуктов и хлопка.

– Добро, они все просят мазут и бензин. Но я думаю не баловать, у нас самих спрос на бензин и соляр растет как на дрожжах. Армия и флот жрут их объемами фантастическими.

– Тебе не докладывали? У нас восстановили крекинговые установки в Триполи. Пошла отгрузка танкерами.

– Нам пригодится. Алексей, мне докладывали о трудностях на Урале. Добыча и переработка в Стерлитамаке отстают от плана. Нефть тяжелая сернистая, очистные установки не справляются. Да, хочу заметить, японец в кулуарной беседе очень просил продать ему все что только возможно, и чуточку больше.

– Прямо так и сказал? – император поднял бровь и склонил голову набок.

– Не в этих словах, но с этим смыслом. Американское эмбарго судя по его осторожным намекам и просьбам куда хуже оказалось, чем нам издалека видится.

– Ты же министр, ты должен был это увидеть. У японцев ничего нет. Все сырье импортное. С поставками смотри сам. Много не обещай. Сам понимаешь, Транссиб и КВЖД не каучуковые, мы сами в Сибири угольные пласты гидрируем, заводы синтетического бензина работают на полную мощность и этого мало. Что еще хотят японцы?

– Если кратко, то все. Я сегодня отправлю фельдъегерем в министерство Промышленности и тебе в Канцелярию их списки. Это книжки на три сотни листов. Им нужны металл, продовольствие, лесоматериалы. Готовы покупать оружие.

При этих словах Дмитрий встрепенулся и поднял палец. Император кивнул в ответ.

– Очень хотят зенитные автоматы, радиодальномеры. Японцы впечатлены успехами в Месопотамии и Франции, интересуются нашими танками и бронемашинами. Да, упустил, готовы покупать грузовики в любом количестве.

– Готовятся к войне, – прошептал Дмитрий.

– Категорически не обещай, но и не отказывай. Держим морковку.

– Так точно!

На прогулке император и князь по взаимной договоренности не касались государственных дел. Политику тоже условились сегодня считать не-комильфо. На дворе прекрасная пора, еще Александр Сергеевич воспевал волшебство мягкой ласковой осени.

О чем разговаривают мужчины? – Охота, женщины и машины. К первому оба были равнодушны. Алексей, как и его отец предпочитал больше бродить с ружьем, чем стрелять. Дмитрий же вообще охотничье оружие дома не держал, только боевое. Обсуждать женщин счастливо женатым мужчинам моветон. Оставались машины. Вот здесь позиции обоих вошли в жесткое противоречие. Увы, хорошая машина как красивая женщина, каждый оценивает ее по-своему, не всем нравится, кто-то предпочитает совсем другую модель. Такова жизнь.

В тактическую комнату вернулись, когда мнения участников разделились на два лагеря. Михаил Александрович скрестив руки на груди молча взирал на жаркий спор армейцев и моряков. Впрочем, адмирал Жансуль и новый командующий северным флотом вице-адмирал Потапьев не возражали против десанта в ноябре. Первый хоть происходил не из солнечной Гаскони, но рвался в драку. Второй много впитал от своих новых подчиненных после перевода с Тихого океана. На северах хорошая погода редкость, моряки уже тому радуются, что вода жидкая.

– Любая задержка на руку противнику. Англичане улучшают оборону, вооружают свежие дивизии, – пояснял генерал Вержбицкий. – Я не знаю, что будет весной. Но на голод и коллапс на производстве я бы не рассчитывал.

Все же Григорий Афанасьевич интеллектом не обделен. Пусть в свое время он бодался с Кедровым, но делалось это в интересах армии. Ресурсы и бюджет не бездонны. Каждый линкор, это оснащение механизированной дивизии по деньгам.

Алексей Второй прошел на середину помещения, остановился у стола, заложил руки за спину. Его фигура волей-неволей сконцентрировала на себе взгляды людей. Минута другая, разговоры стихли.

– Я знаю, десант поздней осенью это страшный риск. Если шторма помешают нам снабжать плацдармы, если низкая облачность закроет аэродромы, никто на противоположном берегу не выживет. Никто не знает, что будет завтра с нашими эскадрами. Кстати, есть новости от Макарова?

– Тишина. И это уже хорошо, – быстро ответил Потапьев. – Есть сообщения авиаразведки, англичане точно вышли из Скапа-Флоу.

– Великолепно. Господа, многое зависит от наших соратников в рубках, башнях и отсеках кораблей. Многое зависит от божественного благоволения, никто не способен заранее заказать погоду. Многое зависит от мастеровых на верфях. Вы командующие флотами и армиями. В ваших руках несокрушимая сила. Мне нужно чтоб Лондон пошел на мир до Рождества этого года. Считайте это приказом.

Император резко повернулся и зашагал к выходу. Его провожало тягучее тревожное молчание. В дверях Алексей обернулся и тихо молвил:

– Можете считать это самодурством.

Уже вечером этого дня в тайной комнате на чердаке сюзерен угощал своего порученца коньяком со своего завода в Крыму. Оба устали за этот длинный насыщенный день, но чувствовали себя довольными. Именно такие ощущения испытывает промышленник, строящий новый завод, налаживающий контакты, мотающийся по конференциям, обзванивающий потенциальных заказчиков, и наконец видящий результат своего труда. Нет, еще только стены и крыша, оборудование только завозят, рабочие и инженера даже не приехали, но экватор пройден, впереди ясная цель.

Из потолочных ламп лился мягкий электрический свет. Играла пластинка с записью концерта малоизвестного певца. В бокалах благородный ароматный напиток. Мужчины неторопливо обсуждали идею капитального ремонта императорской яхты «Штандарт». Судно добротное, но далеко не первой молодости. Впрочем, оба прекрасно понимали, что это дело послевоенного будущего. Верфи загружены заказами.

– Вспомнил, Игнатьев тебе говорил: японцы готовы покупать у нас топливо и оружие. А что мы возьмем встречными поставками?

– Интересный вопрос. – Император отставил бокал и забросил ногу на ногу. – Какие-то руды из южной Маньчжурии и Китая, электротехническое оборудование у них покупали. Что-то закроют золотом. Можем расплачиваться иенами с китайцами. Надо Игнатьеву и в министерство Промышленности вопрос задать. Их епархия.

Дмитрий задумчиво смотрел мимо собеседника. Он понимал, без торговли нам не прожить, но ему претила идея продавать ценное сырье и металл без гарантий встречных поставок.

– Знаешь, даже поставки в кредит меня по большому счету устраивают, – Алексей развил мысль.

– Почему?

– Мне нужно поддержать и привязать к себе Японию. Янки давно целятся на Китай, если бросить японцев, то сначала выдавят их, затем нас. Дядюшка Рузвельт готов серьезно вцепиться в Японию, провоцирует их на первый удар. Меня это устраивает. Пока он занят на Тихом океане, я могу спокойно разобраться с проблемами в Европе. Помню твое предложение, Дмитрий. Согласен, с американцами тянем насколько это возможно.

– Потому ты хочешь выбить Британию до зимы?

– По этой причине тоже. Не все понимают, но нам очень сильно повезет, если удастся мирно разойтись с Соединенными Штатами. Но для переговоров мне нужна устойчивая платформа, крепкая позиция с которой нас не сдвинуть. Иначе тяжелая долгая война на много лет, хуже прошлой.

– Возможно, так и есть. Ты знаешь, я слаб в геополитике.

– Наговариваешь, – губы сюзерена тронула легкая улыбка, у глаз лучились морщинки. – Тебе придется этому научиться. У меня слишком мало верных и умных людей, чтоб позволить тебе прохлаждаться в тылу.

– Спасибо, удружил.

– А ты что думал? Всю жизнь кататься по моим поручениям и надувать губы перед губернаторами?

Дмитрий ничего не думал. Предложение ему льстило, но сам понимал, что работы меньше не будет. К блистательной карьере он сам давно не стремился, все само как-то получалось.

– Мы можем выторговать с японцев уступки в Китае, – князь решил вернуться к началу разговора.

– Южную Маньчжурию и Корею не отдадут, а остальное нам самим не нужно. Не те земли и люди за которых стоит платить. Я думаю, торговый баланс же все равно выйдет в нашу пользу? – император развел руками. – Я хочу купить южный Сахалин и Курилы. Дедушка и папа эти острова потеряли, а нам они уже сейчас очень нужны. Охотское море должно быть нашим внутренним бассейном. Передовая цепь редутов, да и моря там богатые. Промыслы русским во как нужны!

– Осталось уговорить микадо.

– А для этого у меня есть финансисты и дипломаты.

Разумеется, ночевал князь во дворце. Ему с весны выделили отдельные апартаменты. Без излишней роскоши, всего две комнаты с туалетной, но, когда зверски устаешь после бесконечных совещаний и переговоров, когда до поздней ночи сидишь с царем и его родными, как-то на обстановку внимание не обращаешь. Кровать есть, белье чистое, горячая вода для умывания и бритья есть, гардероб от личного поставщика двора, все сшито по мерке – что еще человеку нужно?