Текст книги "Письма бойцов (СИ)"

Автор книги: Андрей Максимушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 30
Америка

19 ноября 1940. Алексей.

Дорога. Дорога. Опять дорога. Вся наша жизнь дороги. На это раз приличная автомагистраль. Не получается остановиться. В машине звучит радио, между музыкой вдруг вклинивается проповедь священника. Дик протягивает руку к колесику настройки чтоб найти новую волну, но останавливается. Протестантский пастор пересказывает средневековую легенду об Агасфере, находит в ней скрытые смыслы. Да, тот самый вечный жид, грешник вынужденный скитаться по свету за свои преступления.

Дик прибавляет громкость на радио и сворачивает на обочину. Сигарета в зубах. Привычным движением крутануть колесико зажигалки и поднести огонь к сигарете.

– Что-то слишком часто курю. Надо завязывать, – задумчивым голосом по-русски.

«Посмотрите, в этом и есть истинный смысл, грешник, оскорбивший Христа, должен стать свидетелем триумфа, воочию узреть Второе Пришествие Спасителя».

«А ведь я как тот несчастный мотаюсь по свету, теряю все, что нахожу. Стоит остановиться, как меня срывает с места и бросает в очередную авантюру».

Проповедь закончилась. Сигарета давно истлела. Дик подперев щеку кулаком не мигая смотрел на проносящиеся мимо машины. Наконец он включил скорость, нажал на газ и вырулил на асфальт.

Машина не новая, специально взял авто с распродажи чтоб не привлекать к себе излишнее внимание. «Крайслер Эйрфлоу» обошелся в полторы тысячи долларов, но он того стоил. Мощная машина с удачной развесовкой нагрузок, великолепной управляемостью, необычным аэродинамическим кузовом и привычной механической коробкой. Последнее послужило основной причиной выбора именно этой модели. Как истинный европеец Дик на подсознательном уровне чувствовал дискомфорт от модных американских автоматических коробок. Если ты не контролируешь машину, ты не водитель.

Дик Бользен сам не знал, куда он ехал. Позавчера вечером в отделении Коминтерна ему открыто сказали – «Тебе нужен отпуск. Езжай в глубинку, осядь и жди сигнала».

Спорить Бользен не стал. Наверное, чувствовал, что куратор говорит правду. Слишком многое приключилось за последний год, слишком много пришлось пережить, слишком тяжелы оказались потери. «Отпуск» в Коминтерне означал совсем не то, что у обычных людей. Это не пугало.

На следующее утро Дик заглянул на работу, предупредил Томаша, затем направился в офис за расчетом. В тот же день купил машину. Деньги у него были. Давно привык относиться к ним как к средству, удобному инструменту, они и приходили тогда, когда нужно. Так из Англии вывез приличную сумму. Сразу обменял рубли и фунты на доллары.

Элементарный здравый смысл говорил, все валюты кроме доллара и швейцарского франка рискованны. С фунтами не ошибся, после высадки коричневых в Англии, они резко потеряли в весе. С рублем тоже все ясно, не сегодня так завтра его ждет судьба фунта.

Дорога вела через какой-то городок. На въезде Дик свернул на заправку и залил полный бак. Здесь же пообедал в придорожном кафе.

Солнце клонится к вечеру. Дик отвык от долгих поездок за рулем, появилась легкая усталость, чувствовалась расслабленность. Все старое осталось за кормой машины. Впереди неизвестность. В который раз. Мерзкий ноябрь и в Америке месяц противный. Холодно, сыро и слякотно. Приходится решать извечный вопрос: найти гостиницу, или проехать еще сколько получится? Логичного разумного решения нет. Дик решил уже воспользоваться монеткой, как его внимание привлекла суета на парковке у кафе.

Компания молодых негров крутилась близ его машины. Вдруг двое парней принялись откручивать запасное колесо с машины. Еще один явно вознамерился вскрыть капот. В руке у него монтировка. Переход от вальяжной благодушной расслабленности к состоянию боевой машины мгновенен. Дик вылетел из дверей кафе с бейсбольной битой. Последнюю он выхватил из рук бармена.

Навстречу шагнули трое подростков, еще двое зашли с фланга. В руках того, что выглядел постарше блеснуло лезвие ножа.

– Эй, мистер, за парковку в нашем городе платить надо.

Шаг в сторону и короткий удар тычком в лицо ближайшего негра. Уворот и рубящий удар стопой под колено. Третьего грабителя Дик вырубил битой по голове.

– Постой. Я хочу заплатить за парковку. Эй, куда же ты? – возглас пропал втуне.

Трое молодых организмов со всей возможной скоростью покинули место побоища. Еще двое тихо отползали, прячась за машинами. Из кафе вышли и встали за спиной Дика двое мужчин. Один с дробовиком в руках. Дорожная коллизия счастливо завершилась.

Бользен вернулся в кафе, с улыбкой протянул бармену биту.

– Спасибо. Очень удобная штука.

– Не за что. У нас бейсбол национальный вид спорта.

– Интересная игра, надо освоить между делом, – Дик даже не удивился, что в нем сразу узнали иностранца. Европейский акцент неистребим.

Стычка подняла уровень эндорфинов в крови. Появилась веселая хорошая злость. Вновь почувствовался вкус жизни. Что ж, оставаться в этом городке точно смысла нет. Впереди дорога, асфальтовая лента в свете фар.

Уже за рулем Бользен вновь прокрутил в голове недавнюю встречу с профессором Гербертом Маркузе. Друзья Мигеля Перейры не подвели. Сделали все так, что Маркузе сам заинтересовался новоиспеченным мигрантом из Европы и ветераном антифашистского движения.

У американцев не принято приглашать в гости, но Маркузе остался европейцем, он искренне радовался, когда в его квартиру на Манхеттене приходили по вечерам интересные люди. Милая Софи сама женщина с образованием с удовольствием присутствовала на беседах с гостями профессора. Особенно ее интересовала молодежь, студенты с еще не замусоренными мозгами и огоньком в глазах.

– Вы интересный человек, гер Бользен, умный, доступный для нового, – прозвучало в конце разговора. – Вы пошли путем революции, вооруженного переворота, но могли бы сделать куда больше, увлекись в свои годы социальными науками.

Беседа шла на немецком. Именно этот язык родной для Маркузе и давно привычный для Дика почти идеален для науки и сложных философских вещей. Точность формулировок, нюансы описаний состояний вещей, богатый словарный запас делают немецкий языком ученых, философов и преобразователей человечества. Недаром именно Германия и немецкий язык породили таких титанов как Гегель, Маркс, Хайдеггер.

Дик не разделял взгляды философов Франкфуртской школы, но видел в их идеях много полезного и интересного. Во всяком случае, у них те же цели, а что до разных путей, то не страшно.

– Все же, Коминтерн ведет коммунистическое движение в тупик. Маркс ошибался, сделав акцент на пролетариате. Посмотрите, ему не хватило малости, чтоб сделать следующий шаг, понять, что истинные революционеры это все угнетенные, ограбленные, люди вышибленные за границу системы государственного террора. Бользен, вы сами можете оценить, много ли в активе Коминтерна рабочих? А среди симпатизирующих и поддерживающих?

– Я сейчас работаю простым строительным рабочим, тяжелая неквалифицированная работа, – последовал незамедлительный ответ. На самом деле, Дик начал свою карьеру в Штатах с самых низов не по нужде, ему требовалось для себя лично окунуться в среду американского пролетариата. Были и другие цели, о которых лучше не говорить. Ну, вы понимаете.

– Полагаю, ваш случай не характерен.

Дик молча кивнул.

– Сами видите, активное революционное движение с опорой на пролетариат и ставкой на силовой переворот провалилось везде где только возможно. Пролетариат не революционный, а контрреволюционный класс. Именно рабочие в России поддерживают черносотенцев, «Русский союз Михаила архангела», в Германии пролетариат и сельские арендаторы горой стоят за нацистов, в Америке никто из рабочих не считает себя угнетенным, все сами хотят стать предпринимателями. Маркс делает акцент на экономике, забывая при этом социальный аспект. Суть же в комплексном подходе, как всегда.

– Разумно. Профессор, но если ставка на пролетариат ошибочна, то надо искать людей уже сейчас отринувших старый мир и готовых строить новое. Не обязательно среди наемных рабочих. По моим наблюдениям, среди моих людей в интербригаде встречался самый разный контингент, бойцов с рабочим прошлым среди них не так уж и много.

Герберт Маркузе резко повернулся к собеседнику и замер, наклонив голову. В глазах Маркузе читалась бешенная работа мысли. Наконец, он тряхнул головой.

– Спасибо. Вот еще один булыжник в основание. Вы подкинули интересную идею. Только искать недостаточно, людей коммунистической общности надо создавать здесь и сейчас. Мы только пытаемся работать в этом направлении, но действуем наобум, интуитивно. Нужно все обдумать и выработать концепцию. Гер Бользен, вы читали работы Грамши?

– Да. Все, что опубликовано, и даже немного больше. Я понимаю, почему к нему настороженно относятся в Коминтерне.

– Если бы настороженно. Он предлагает совсем другой путь.

Ответом послужил короткий кивок. Дик давно понял, что идеи Грамши спокойно и без лишней рекламы реализуются на практике. Живое воплощение, зримый пример «акушера будущего» сейчас сидел перед ним и делал быстрые наброски в блокноте.

– Не вы один сотрудничаете с Колумбийским университетом, – осторожный вброс шара.

– Разумеется. Нам удивительно повезло найти в Штатах друзей. Знаете, это уникальная страна, она только кажется капиталистической, на самом деле в Америке мощный скрытый слой материала для коммунизма. Сами посмотрите, такой концентрации угнетенных, обиженных, жертв традиционного фашистского общества нигде больше не найти. Недаром, здесь сильные движения за освобождение негров и за права женщин. Местное общество только кажется пуританским, под корнями у него мощнейшая мина революционной энергии. Нельзя мыслить узко, догматизм, это та же диктатура, только под флагом прогрессивного движения. Помните судьбу Венгерской республики?

– Я думал, причина поражения в интервенции.

– Не только. Вторжение Румынии и Чехии при поддержке России только ускорило крах. Настоящая глубинная причина в ускоренных реформах правительства Куна и Лукача, они пытались строить коммунизм на неготовых к этому людях. Эксперимент провалился на земле. Впрочем, в этом же причина поражения коммунистов в Германии. Воспитанные в авторитарной семье, под давлением церкви, массовой школой люди не могут сразу шагнуть в свободное общество. Цепи мешают.

– Но как скинуть цепи без коммунизма?

– Работать. Шаг за шагом. Камень к камню. Разрушать церковь, семью, патриархальное общество, ломать предрассудки, постоянно подвергать сомнению и осмеянию все архаичное и мертвое.

Трассу накрыла глубокая ночь. Встречных машин мало. На горизонте светятся огоньки одиночных ферм. Свет фар выхватывает из темноты дорожные указатели. Впрочем, они Дику ни о чем не говорят. Так и не удосужился глянуть в атлас, а о местной географии имел самые смутные представления.

Ночь в гостинице. И снова в дорогу. Дик Бользен ехал без цели и направления, полагаясь на Провидение и случай. На ходу учился переводить мили в привычные километры, а галлоны бензина в литры. Как уже было в прошлой жизни, дорога незаметно сдирала с души налетную коросту, прикипевшую грязь. Все лишнее, не нужное, весь мусор вчерашних дней улетали прочь за корму машины.

Городок Мейкомб штат Алабама приглянулся сразу. Местные гостиницы не страдали от наплыва посетителей. Удалось очень дешево снять приличный номер сразу на неделю. Третий этаж с балконом. Есть даже горячая вода.

Машина требовала внимания. Оставив «Эрфлоу» в руках техников ближайшей мастерской, Бользен отправился гулять. Да, тихий патриархальный городок, чем-то напоминает забытую российскую глубинку, только архитектура отличается, да среди обывателей часто встречаются характерные черные губастые рожи. Впрочем, ведут себя почтительно, первыми приподнимают шляпу при встрече с белым. Не страшно, как истинный интернационалист Дик не испытывал предвзятости в отношении черных.

За ужином в ресторане впервые с Нью-Йорка взял местную прессу. Всего две газеты, небогато. Видимо, на большее новостей и скандалов нет. В разделе объявлений быстро нашел нужное. В Мейкомбе требовались рабочие на склады, продавцы, агрономы, сельскохозяйственные менеджеры. Последнее звучит заманчиво, но что-то останавливает. Грязной работы не бывает, любой труд почетен, но все же не все стоит выбирать. А вот одно объявление Дика заинтересовало.

На утро Бользен поднялся на крыльцо муниципальной школы. Директор оказался на месте, принял сразу.

– Значит, вы хотите работать учителем?

– Да. Думаю, вы поняли по акценту, что я иностранец, но образование есть, с детьми работать приходилось. Вот диплом показать не могу, – вежливая извиняющаяся улыбка.

Признаться, Дик действительно работал учителем, но было это очень давно, в другой стране и другой жизни. Он и имя тогда носил другое.

– Образование, говорите. Университет?

– Нет. Ярославский учительский институт.

– Не помню, извините. Это не в Америке? – мистер Алистер Финн бросил взгляд на настенную карту.

– Россия.

– Русский институт⁈ Великолепно! Много наслышан о русском образовании. Лучше английского на два порядка. По специальности работали?

– Да, преподавал в государственной школе. Но это было давно. Европа с прошлой войны пережила немало потрясений.

Говорил Дик чистую правду. Он только не стал уточнять, что из школы его уволили за антиправительственную деятельность. Не нужно мистеру Финну лишнее знать. И вообще, что хорошо в Америке, так это уважение к личному пространству и приватности. Не важно, чем ты занимался в Старом Свете, главное, чтоб дело знал.

– Хорошо, мистер Бользен. Вы приняты. Берете на себя математику и физику. Буду рад, если приступите к обязанностям как можно скорее. У нас небольшой завал образовался. Сами понимаете. Зайдите завтра, подпишем контракт и поставлю вас в расписание.

– Окей! Какой оклад и что к нему полагается?

– Тысяча семьсот долларов в год. Если нуждаетесь, квартира в учительском доме. Есть доплаты за дополнительные часы и ведение секций.

– Устраивает. – Дик заранее был готов к такому завершению разговора. Все же найти учителя в провинции в середине учебного года нетривиальная задача.

– Скажите, что случилось со старым учителем? Почему образовалась вакансия?

– Мистер Гриффин представился. Инфаркт. Для нас это было большое несчастье.

– Понимаю. Простите.

– Мистер Бользен, один вопрос, вы случаем не католик?

– Нет.

– Хорошо. У нас принято посещать церковь методистов. Это чисто дружеский совет.

– Приму к сведению. Ничего против общества не имею.

Последнее тоже вполне в духе провинции. Демонстрировать свои атеистические воззрения Дик ясное дело не собирался. Открыто демонстрировать, разумеется. Уж кое какие представления об американской глубинке он имел. Профессор Маркузе не лукавил, когда говорил о жуткой консервативности местного общества. Для южан церковь альфа и омега.

Глава 31
Ноттингем

12 декабря 1940. Князь Дмитрий.

Транспортник тряхнуло на воздушной яме, пассажиры в фюзеляже только вцепились крепче в сиденья. Подступивший к горлу комок, легкий приступ морской болезни, это ерунда. Куда хуже обстрел с земли, рвущиеся под крыльями и за тонкими дюралевыми бортами зенитные гранаты.

– Скоро Ноттингем, – молвил сидевший у окна хорунжий.

Видимо, что-то увидел знакомое на земле. Либо чисто чтоб успокоить людей в салоне сказал.

Князь Дмитрий поднялся к гнезду воздушного стрелка. Отсюда из шарообразного блистера открывался хороший обзор. Князь минуту вглядывался в окрестные пейзажи, но ничего и близкого к карте на видел. Скорее, не мог привязаться. Лондон они обошли по большой дуге с запада. Это точно. Город еще оборонялся, точнее говоря, его взяли в полукольцо, отрезав основные магистрали с севера. Штурмовать ощетинившийся как еж огромный город никто и не собирался. Генерал-лейтенант Калинин прямо запретил ввязываться в бои за укрепления и невыгодные позиции. Немцы тоже предпочли перерезать Темзу в нижнем течении и обойти мрачный мегаполис с востока. Лезть на баррикады дураков нет.

Кроме князя Дмитрия этим рейсом летели его походный секретарь Евстигней, да отделение пластунов. Ага, те же самые знакомые рожи из 6-й парашютно-пластунской бригады. И командиром над парнями хорунжий Михайлов. Пользуясь своей властью, Дмитрий сам взял себе в сопровождающие именно этих людей. Что характерно, пластуны были даже рады очередному приключению. Все же статус телохранителей личного порученца государя несколько выше, чем у легкой пехоты.

– Ваше высочество, радио из Шербура, – стрелок-радист свесился из своего сиденья в турели.

– Что пишут?

– В Шотландии солнце зашло.

– Хорошо. Благодарю за службу.

– Ответ будете передавать?

– Нет. Не нужно. – Махнул рукой князь.

Евстигней бросил на начальника короткий вопрошающий взгляд.

– Нас уже ждут, – пояснил Дмитрий. – Немцы успели первыми.

– Интересное место выбрали для встречи. Ноттингемский замок. Шервурдский лес рядом.

– Как получилось. Никто ничего не выбирал, только если англичане. Где застали, там и держим. Хотя, у тебя интересный взгляд на сцену грядущей трагедии. Евстигней Карпович, легенды о Робине Гуде помните?

– Я только Скотта «Сказание о доблестном рыцаре Ивангое» читал. И то в детстве. Полагаете, мы разыгрываем мистерию возвращающегося из похода короля Ричарда?

– Сложный вопрос, кого именно кто и как разыгрывает. – Дмитрий Александрович задумался, помощник подал неплохую идею.

– Доблестный рыцарь, пробираясь через дебри Шервурдского леса будучи в печали и горести, нарывается на вольных стрелков. После короткой яростной схватки его пленяют. Но вожак разбойников заводит с рыцарем беседу, проникается его бедами, тем более, с доблестного героя взять нечего, решает помочь благородному Ивангое расквитаться с обидчиками и добиться руки прекрасной девицы. Так?

– Через тот же лес проезжал мрачный рыцарь могучего телосложения, – поддержал игру хорунжий Михайлов. – Налетевших разбойников разметал, в рыцаре узнал своего верного оруженосца, а в Робин Гуде героя крестового похода. Не сходя с места взял шервудских стрелков в свою дружину и пошел освобождать свой трон от злобного братца.

– Эк, вас понесло. Давайте в такие дебри политики не залазить. Я понял мысль.

– Благородными разбойниками будут наши союзники, – подхватил Евстигней. – Они как-раз социалистическое равенство строят. Вы король Ричард с линейным флотом на горизонте.

– А рыцарь Ивангое томится в замке, – заключил Дмитрий. – Хороший сценарий. Жаль не успею его проговорить с нашим Робин Гудом.

Разумеется, самолет сел не в самом Ноттингеме. Британский военный полевой аэродром располагался в предместьях к западу от города. Пока транспортник садился, эскорт из двух четверок истребителей кружил над летным полем. На посадку они пошли только когда с земли дали разрешение.

Князя Дмитрия и его людей уже ждали машины. Здесь же на летном поле стояли два «Дорнье» с крестами на килях. Встречавший высокого гостя полковник в двух словах пояснил ситуацию.

– Только младшая дочь?

– Так точно. Маргарита. Старшая уехала две недели назад. Направление выяснить пока не удалось.

– Не стоит напрягать людей и усердствовать с допросами, – спокойно заметил князь Дмитрий. – Она в Канаде.

– У нас будут трудности?

– Нет. У нас есть король.

Ноттингемский замок хорошо охранялся. Уже в городе можно было заметить усиленные патрули немецких десантников и русских бронегренадеров. На подходах к замку кортеж дважды останавливали. У ворот дорога перегорожена каменными блоками так что проехать можно только зигзагом на малой скорости. В стороне укрепленная пулеметная позиция, из укрытия выглядывает башенка броневика.

В самом замке русскую делегацию встретила совместная охрана. Лавр Михайлов со своими людьми держались расслабленно, но бдительности не теряли. Замечали часовых, патрули, наблюдателей и огневые точки. Видно было, защита объекта особой важности поставлена как следует. Мышь не проскочит, змея не выскользнет.

Препятствий князю охрана не чинила, все знали, всех предупредили о визите. В холле Дмитрий сразу углядел знакомую физиономию Отто Штрассера. Естественно, такое событие никак не может обойтись без великого вождя немецкой нации и германского рабочего класса. Партийного лидера сопровождал Иоахим фор Риббентроп.

– Добрый день! – князь первым протянул руку Штрассеру. – Фон Рундштедт здесь?

– Здравствуйте, – выговорил по-русски фюрер и перешел на родной язык, – Карл задерживается. Едет на машине и у него возникли проблемы на дороге.

– Ясно. Тогда предлагаю начать без него. Бульдога, надеюсь, доставили?

– Привезли два часа назад. Держим отдельно, обхождение вежливое.

– Хорошо. Наши договоренности в силе?

При этом вопросе немцы переглянулись. Дмитрий повернулся к лестнице.

– Если все без изменений, давайте обговорим порядок переговоров. Начинаем с короля или премьера?

– Ваше высочество, полагаю, работать с королем должен принц как минимум. У нас только я дворянин в первом поколении, – негромким голосом молвил фон Риббентроп. – Но, если вам нужно усиление. Всегда готовы.

– Хорошо. Тогда давайте кратко. – От Дмитрия не укрылся настороженный взгляд Штрассера-младшего. – Территориальные изменения по последнему протоколу Петербургских переговоров. Репарации пропорционально затратам на всех участников коалиции. Англичане возвращают все захваченные корабли и суда.

– Французам тоже.

– Несомненно. Таможенные ограничения, право доступа на рынки, открытое небо, все зеркально Версалю. Так?

– Все верно, ваше высочество. Что будет если сэр Винстон окажется не договороспособным?

– Мы это обсуждали. Давайте не будем забивать себе головы мелочами. Король всегда может найти себе нового министра взамен повешенного. – Дмитрий уже стоял на первой ступеньке лестницы.

– Проводите к королю. Отправьте адъютанта предупредить о визите. Не забываем, мы работаем с будущим нейтралом в худшем случае.

Оба немцы могли очень много чего рассказать про «нейтрала», но предпочли сдержать чувства. Все же они не забывали, что в прошлый раз именно министры и генералы папы сюзерена князя Дмитрия выкручивали руки немецкой делегации в Версале. Русские тогда содрали все по своим счетам до последнего пфенинга. Такое долго не забывается.

Что ж, король Георг Шестой с супругой и дочерью хоть и являлись пленниками по факту, но относились к ним с уважением к статусу, да и немцы, честно говоря испытывали некоторый пиетет перед этим человеком. Как заметил Дмитрий, благоговение перед чужими монархами характерная черта для граждан республик. В Ноттингеме Георг остановился буквально пару дней, но все планы сорвали посыпавшиеся буквально с неба парашютисты генерала Штудента. По обмолвкам и косвенным данным, возможно, король держал путь в Шотландию как в последний оплот сопротивления на Острове. Впрочем, это уже не важно.

– Добрый день, Ваше Величество, – Дмитрий вежливо поклонился статному подтянутому мужчине в форме.

– Здравствуйте, Ваше Высочество. – Георг вышел вперед и первым протянул руку.

Для переговоров выбрали малую библиотеку или хорошо оборудованный кабинет, так сразу и не разберешь. Охрана дисциплинированно держалась за закрытыми дверями, там же ждали команды пластуны князя. Местную прислугу от работы отстранили или запугали, по крайней мере никто из аборигенов Дмитрию по пути не попался.

– Был бы рад встретиться с вами в другой обстановке, но так получилось. Извините. Как понимаю, князь, вы представляете моего дальнего родственника?

– Вы совершенно правы. Вы троюродные братья, если не ошибаюсь. Но делу это совершенно не повредит, смею уверить. – с этими словами князь сел в кресло за журнальным столиком у окна и сделал приглашающий жест.

– Вы разумный человек, должны понимать: падение Лондона не означает падения империи. И даже мой плен только добавит англичанам решимости сражаться до конца.

– Более того, даже капитуляцию ваших войск в Шотландии, а она не за горами, извините за каламбур, можно истолковать как частичную неудачу, – продолжил мысль Дмитрий, – но вот в борьбу колоний и доминионов за освобождение Англии и корону Виндзоров я не верю. А вот возрождение Саксен-Кобург-Готской династии вполне вероятно, именно такой вариант устроит многих. Елизавета в Канаде готова поднять знамя и корону, как понимаю? Вы сильно поспешили с отправкой наследницы в доминион.

Князь намеренно сделал акцент на последнем слове. Смысловой нюанс, тонкость понятная, знакомым с британской политической системой. Подача не осталась незамеченной.

– Мне говорили, вы тот самый человек, что провел переговоры с Филиппом Петэном, – король сложил пальцы перед собой. Намек Дмитрия воспринимался им как угроза, элемент торга. Если обратиться к недавней истории, король Георг Пятый в конце Великой Войны сменил имя правящего дома с Саксен-Кобург-Готов на Виндзоров, использовав в качестве фамилии имя главной резиденции. Намек князя Дмитрия достаточно прозрачен. У Романовых нет особых причин любить Виндзоров. О немцах и речи нет. Итальянцев и французов даже не спрашивают.

– Не назову это переговорами. Я дал человеку хороший совет. Как видите, он жив и весьма уважаем в своей стране. – Князь подался вперед и уставил на собеседника тяжелый взгляд. – Давайте оставим словесные пикировки, пусть эквилибристикой развлекаются дипломаты. Вы получаете вести с Дальнего Востока, должны понимать: ваш последний и самый неблагонадежный союзник сейчас сильно занят. Он вас может только поддержать, не более того.

– Вы предлагаете капитуляцию? Не слишком ли самонадеянно? Британия еще может драться. Вы помните, в прошлой войне мы по праву вырвали победу.

– Не вы одни. Вы забыли один момент: у Романовых хорошая память, а гуманистами нас никто и никогда не называл. Меня просили напомнить вам про очень интересные дела Джорджа Бьюкенена в Петербурге в годы прошлой войны. Вы должны знать, почему его выслали из нашей страны по первому же поводу сразу после победы.

– Даже так, – лицо Георга окаменело.

– После той истории у нас не осталось каких-либо моральных обязательств перед вашим домом.

– Понимаю. Вряд ли вас успокоит тот факт, что я не имел тогда отношения к политике. Это было другое правительство.

– Оставьте разговоры о правительстве для обывателей. Нам прекрасно известно, как именно принимаются и проводятся решения в вашей стране. Премьер работает, но ключевые решения согласовывает король. Я прав?

– В Вашей стране не так?

– У нас все честнее. – Улыбнулся князь. – Вернемся к реальности. Вы ждете, когда Вашингтон объявит войну России и Германии? Это возможный вариант. Может быть нам не удастся удержать за собой Атлантику. Это тоже один из вариантов. Вы видели, как по Англии прокатились наши танки. Хотите, чтоб в этом вальсе поучаствовали янки? Туда – обратно. Туда – обратно. Даже если они удержатся, а в зоне действия нашей авиации с материка, это проблематично, подумайте: что останется от вашей метрополии после всего этого? На сколько частей разлетится Империя и кто их подберет? Мы уже удержали за собой весь Ближний Восток. Японцы успешно выдавливают янки с Филиппин. Ваша Сингапурская эскадра это три старых линкора и недоразумение в виде безоружного авианосца. Дюжину крейсеров не считаем.

Король сидел с каменным лицом.

– Индия. – Князь потер подбородок. – Не могу ничего сказать. Это решение моего императора и будущие договоренности с японцами. Сиам тоже. Канада. Если США не введут прямое управление, то поставят Канаду и Карибские колонии в полную зависимость от своих финансов. Африканские колонии разделим на троих с немцами и французами. Я что-то упустил?

– Как понимаю, если вы это обещаете, то есть и другие предложения. Или пленнику не положено торговаться?

– Пленнику не положено. Но вы не в плену. Наоборот, я и мои немецкие коллеги у вас в гостях в этом замке. Такой вариант устраивает?

– Интересно. Похоже, Алексей умеет вести дела.

Дмитрий пододвинул к себе пепельницу и закурил. Разрешения даже из вежливости он не спрашивал.

Поздно вечером князь принял участие во втором раунде переговоров с премьером. В чем не отказать, Винстону Черчиллю, мозгами и энергией не обделен.

– Мне нет разницы, кто возглавит Кабинет британского правительства, – русский князь обошелся без прелюдий. Если вы согласны работать, работайте. Если нет, не тратьте наше время.

– Вам нужен флот?

– Нам нужно все. Флот можете оставить себе.