Текст книги "Реванш. Трилогия"

Автор книги: Андрей Максимушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 74 страниц)

Глава 20
Звёзды на крыльях. 1999 год

Уже третью ночь подряд полк проводил на аэродроме в полной готовности к вылету. Все, от командира полковника Андрея Пугачева до последнего солдата из батальона охраны, кожей чувствовали неотвратимое приближение грозы. Учебные полеты прекратились еще неделю назад, резко снизилась интенсивность вылетов полка. Учебная спарка впервые с момента ее перелета в Югославию осталась без работы. Сейчас самолет стоял на краю летного поля в компании полудюжины старых списанных машин. Два дня назад техники начали снимать с него оборудование. Для знающего человека все было понятно: изношенный до предела самолет ожидает незавидная судьба мишени для штурмовиков НАТО.

В то же время боевые машины стояли в отдельных капонирах и ангарах с полными баками, с подвешенными ракетами, готовые к немедленному вылету. Говорили, что не только Приштинский полк, но и остальные истребительные полки прекратили регулярное патрулирование границ. Даже штурмовики, до этого целыми днями висевшие над Косово и охотившиеся даже за одиночными бандитами, снизили свою активность. Всем было ясно, события назревают. Летчиков не отпускали за пределы аэродрома, после заката полк переходил на повышенную готовность, люди отсыпались днем.

Сегодня вечером все начиналось как обычно, техники копошились у самолетов, в сотый раз проверяя и перепроверяя машины. Летчики слонялись по зданию аэропорта, пытаясь найти себе занятие, раньше аэродром был сугубо гражданским. Первая эскадрилья собралась в полном составе на втором этаже в диспетчерской, Витя Чернов достал свою гитару и тихо перебирал струны.

А у дельфина

Взрезано брюхо винтом!

Выстрела в спину

Не ожидает никто.

На батарее

Нету снарядов уже.

Надо быстрее

На вираже!

Парус! Порвали парус!

Каюсь! Каюсь! Каюсь!

       (В. Высоцкий).

Ребята слушали молча, никто не шумел. Песня задевала душу, проникала прямо в сердце. Радован даже забыл о своей сигарете, и огонек неторопливо подбирался к фильтру.

Даже в дозоре

Можешь не встретить врага.

Это не горе —

Если болит нога.

Петли дверные

Многим скрипят, многим поют:

Кто вы такие?

Здесь вас не ждут!

Парус! Порвали парус!

Каюсь! Каюсь! Каюсь!

       (В. Высоцкий).

Сергей тихонько толкнул Радована в бок, тот недоуменно посмотрел на сигарету в своей руке, стряхнул длинный столбик пепла, хотел было затянуться, но не донес сигарету до рта. Витя запел следующий куплет. Русский и сербский языки похожи, ребята прекрасно понимали песню. Казалось, что тихий голос Вити звучал прямо в сердце слушателей.

Многие лета —

Тем, кто поет во сне!

Все части света

Могут лежать на дне,

Все континенты

Могут гореть в огне, —

Только все это —

Не по мне!

Парус! Порвали парус!

Каюсь! Каюсь! Каюсь!

       (В. Высоцкий).

Как будто дождавшись последнего аккорда, взвыла тревожная сирена. Сергей вскочил со стула, впитавшиеся в кровь рефлексы бросили его к выходу, только в голове мелькнула мысль: «Все, трандец». Комэск майор Бронислав Вукич, плотный, коротко стриженный, первым скатился по лестнице и выскочил на летное поле. Летчики гурьбой вылетели за ним, Витя Чернов бежал последним, после сигнала тревоги он сначала убрал гитару в чехол, а уже затем побежал на поле. Выбегая из здания, Сергей Горелов бросил взгляд на электронное табло в холле: 16 февраля 1999 года 23 часа 22 минуты, вторник. Полковник Пугачев вышагивал по освещенной прожекторами площадке у здания аэропорта. После того как летчики и техники построились в каре, командир громко скомандовал «Вольно!».

Прохаживаясь вдоль строя, полковник спокойно зачитал приказ. Ровно в 00 часов 17 февраля полк должен быть в воздухе, барражировать в районе ожидания в 50-ти километрах западнее аэродрома на высоте 4000 метров. При поступлении сигнала «В Италии град» приступить к выполнению плана Б-3. До выхода в атаку сохранять радиомолчание и пользоваться только пассивными средствами навигации и целеуказания. После выполнения задачи возвращаться на аэродром. Под конец Пугачев посоветовал не увлекаться и сохранить пару ближних ракет на случай боя над Косово, затем махнул рукой и направился к самолету.

Тем временем тягачи уже вытаскивали самолеты из капониров на летное поле. Сидя в уютной функциональной кабине «Су-27», Сергей думал, что не все так плохо. А если честно, он сам напросился на эту войну, мог и не ехать. Никто бы и слова не сказал, но, с другой стороны, за последние месяцы он слишком хорошо узнал косоваров, понял, что не уедет из Сербии, не научив покровителей бандитов уважать русских и сербов. Иначе он просто не сможет смотреть в зеркало. И начиналось неплохо, вариант Б-3 предусматривал выход в район барражирования вражеских самолетов ДРЛО и их перехват. Это выматывающий полет к цели на бреющем, сначала над горами, затем над морем. Полет без радаров, неожиданный удар в тыл противника. Плохо только то, что 1-й и 2-й эскадрильям выделены цели над Адриатикой, если собьют, мало шансов выбраться живым. Но еще хуже упасть на Албанию, командир специально предупреждал летчиков: если приземлился у дикарей, лучше всего добраться до амеров и сдаться в плен. Иначе местные шкуру снимут живьем. Сергея еще в летном училище готовили к таким действиям. Еще сложнее «А-1», это перехват ударных самолетов противника над Югославией. В такой мясорубке мало шансов уцелеть. Тем более что сигнал «свой – чужой» имеет обыкновение запаздывать, а у зенитчиков привычка сбивать все, что летает. Хорошая привычка, но в такой чертовой карусели могут сбить и своих.

По-хозяйски осмотревшись в кабине и пристегнувшись к креслу, Сергей включил приборы. Сердцебиение замедлилось, нервы успокоились, руки сами потянулись к тумблерам. Мягко взвыли турбины, глаза летчика пробежали по приборам. Все в норме, можно взлетать. Эскадрилья выстроилась перед взлетной полосой, сам командир полка вместе со второй эскадрильей уже в воздухе. Сергей чувствовал легкую дрожь в руках, ничего страшного, нормальная реакция организма перед боевым вылетом. Наконец, дошла очередь и до них. Машины одна за другой оторвались от бетона аэродрома Приштина и ушли на запад.

За остеклением кабины расстилалась балканская ночь. В небе ярко светили звезды. Сергей нашел на небосклоне Полярную звезду и приветственно помахал ей рукой. На душе потеплело, знакомая с детства звезда. Маленький символ родного дома, а далеко на востоке такое же небо над Хабаровском. Где-то там ждет Света. Последнее письмо Сергей получил неделю назад, там все хорошо. Все нормально, там родная Переяславка, ребята просыпаются и собираются в столовую. Как здорово жить в нормальной сильной, богатой стране! Знать, что никто никогда не осмелится напасть на твою родину, и не только напасть, но и оскорбить ее. И не нужно ночью висеть над горами в ожидании боя. Но, с другой стороны, чтобы твою страну уважали, надо объяснить врагам, что мы не любим войну, как это сделали наши деды в Великой Отечественной.

Все 12 самолетов эскадрильи кружились на высоте четырех километров в районе ожидания. Внизу на земле виднелись яркие огоньки деревень, кое-где ползли светлячки машин. На горизонте поднимался в небо столб света над Приштиной. Радио работало на прием, локаторы были выключены, только пассивные системы обороны. Эскадрилья затаилась в ожидании сигнала.

А тем временем восемь суперсовременных «Спиритов» заканчивали дозаправку в небе над Южной Францией. Восемь невидимок, каждый ценой в миллиард долларов, почти как атомный авианосец. Восемь самолетов, значивших в современной войне столько же, сколько три авианосных группировки. А на многочисленных аэродромах НАТО в небо один за другим взмывали десятки самолетов. После взлета они собирались в соединения, задания были выданы, цели распределены, районы дежурства и полетное задание расписаны по минутам. А невдалеке от границ Югославии уже барражировали самолеты ДРЛО и управления, впившись своими чуткими антеннами в спящую, не подозревающую об опасности страну. Их было 12 машин, командование НАТО посчитало такое количество достаточным, а каждый АВАКС прикрывали истребители «F-16».

Время настало. 17 февраля 1999 года, ровно в 00.15 Президент США Билл Клинтон объявил о начале операции «Союзная сила». Заявление было сделано по телевидению, о такой мелочи, как вручение официальной ноты послу Югославии, руководство США решило забыть. Никто и не подозревал, что это упущение будет использовано против глобальной Империи Зла. Это же не война, а «миротворческая акция». Но это потом, а сейчас с американских надводных кораблей и подводных лодок в Средиземном море стартовали ракеты «Томагавк». Через несколько минут тяжелые бомбардировщики «Б-52» над Европой выпустили свой смертоносный груз и синхронно развернулись на аэродромы в Британии. Их миссия на сегодня выполнена, «Томагавки» сами найдут свои цели, пройдут под зонтиком ПВО и обрушатся на стратегические объекты югославской армии за 600–700 километров от точки пуска. Отсчет времени пошел, помчался со скоростью 280 крылатых ракет и 626 самолетов, со всех сторон обрушившихся на маленькую независимую, пока независимою, страну.

Но дрейфующие в космическом вакууме спутники уже давно засекли взлет тяжелых бомбардировщиков в Британии, затем чуткие сенсоры космических дозорных уловили столбы пыли над аэродромами в Европе. Доли секунды на прохождение и обработку сигнала, и в бункере космической связи в Белграде уже знали о начале войны.

Пара советских истребителей кружила на почтительном удалении от американского флота. Летевшее невдалеке звено «F-14» «Томкэт» следило за действиями русских, следило, но не мешало. Они давно привыкли друг к другу, с момента начала югославского кризиса самолеты и корабли обеих сверхдержав навязчиво интересовались делами соседей. Ведущий звена «Томкэтов» только следил, чтоб русские не приближались к авианосцам ближе, чем на 40 миль. «МиГи» и не стремились к этому, их пилотам было достаточно наблюдения за стартом «Томагавков» и плотными построениями палубных истребителей-бомбардировщиков. Разумеется, информация с истребителей поступала в командирскую рубку авианосца «Адмирал Кузнецов» и, не задерживаясь, по линии космической связи уходила в штаб югославской армии.

Не обошлось без инцидентов, командир крейсировавшего в 50 милях южнее пролива Отранто БПК «Маршал Василевский» не успел получить сообщение о начале «Союзной силы» и был шокирован появлением на радаре двадцати шести идущих прямо на корабль крылатых ракет. Шок не помешал ему нажать тангетку боевой тревоги. Через полминуты развивший полный ход корабль был готов к бою. Корабль был вооружен зенитным ракетным комплексом ближнего действия «Кинжал», хорошая система, но только для самообороны на малой дистанции. Капитан второго ранга Гордеев успел трижды проклясть кораблестроителей, пока вражеские ракеты вошли в зону действия его зенитных систем. Наконец БИУС «Василевского» приступила к действиям, что выразилось в окутавшем корму дыме от стартующих ракет. Только после первого выстрела до кавторанга Гордеева дошли слова флегматично наблюдающего за планшетистами штурмана: «Они идут не на нас». Но было поздно, всего корабль успел сделать девять выстрелов, этого хватило на шесть ракет, попавших в зону действия «Кинжала».

– Интересно, что это было? – поинтересовался Гордеев, когда стало ясно, что это не провокация и крылатые ракеты интересовались другой целью.

– А фиг его знает, – ответил штурман, – точно могу сказать, это не «Гарпуны».

Часы показывали 18 минут первого, в наушниках Сергея прозвучал незнакомый голос: «В Италии град». Такой же сигнал получили все кружившие в небе над Югославией истребители и операторы наземных комплексов ПВО. Можно было вместо колоритной фразы обойтись одним коротким словом: «Началось». Сергей моментально выключил навигационные огни самолета и скосил глаза на дисплей. На экране уже вырисовывались координаты и параметры целей и натовских ударных самолетов, волнами накатывающихся на Югославию.

Штурвал от себя, резкое снижение, и начинаем народную потеху. Двенадцать истребителей синхронно свалились в пике, выходя на курс прорыва. Затем бешеная гонка над Албанией, на высоте всего 200–300 метров. Маршрут был составлен заранее и заложен в бортовые ЭВМ, но все равно, стоило ошибиться на 10–20 метров, и самолет мог врезаться в гору. Система навигации ни разу не давала сбоев, Сергей уже совершил десятки таких полетов, но в глубине сознания сидела маленькая подленькая мысль: «А вдруг?! А может, снизить скорость? А может, в этот раз?» Наконец внизу заблестела водная гладь. Эскадрилья шла над морем. Идущий в первой четверке комэск снизил высоту до тридцати метров, остальные летчики последовали за командиром, одновременно растягивая фланги. Теперь три звена шли строем пеленга фронтом в 60 километров. На экране четко вырисовывалась первая цель, до нее оставалось всего 180 километров.

А севернее волна вражеских самолетов уже накатывалась на Черногорию. В небе и на земле рвались снаряды, огненные хвосты ракет перечеркивали ночное небо, выискивая цель. Ошалевшие операторы систем РЭБ забивали вражеские радары сплошной пеленой помех. Восточнее, над горами Албании и над Македонией, вторая и третья эскадрильи полка уже вступили в бой, вычищая небо от АВАКСов. Там уже кувыркался с оторванным крылом летающий командный пост «Е-8А», в окружении падающих горящих «F-16». Там Приштинский полк понес первые потери, в первом же столкновении вторая эскадрилья потеряла истребитель. Жизнерадостный балагур Зоран Маркович не успел отвернуть от ракеты и сейчас тянул на подбитой машине к аэродрому. Но зато третья эскадрилья завалила над Македонией один «Е-8» и один «Е-ЗА» «Сенти», попутно снеся дальними ракетами воздушное сопровождение АВАКСов.

Над морем вдоль побережья Черногории барражировал летающий радар «Сенти». Огромная машина, переоборудованная из пассажирского «Боинга», несла здоровенную радарную антенну и мощную ЭВМ. Один самолет контролировал воздушное пространство и управлял боем над Черногорией. К удивлению операторов, противник оказался готов к удару. Ударные армады были встречены прекрасно оснащенной и скоординированной ПВО. На экранах операторов вырисовывались цели, сербские радары и пусковые установки, свои самолеты. Справившись с первоначальным испугом, американцы, засучив рукава, взялись за работу. Лучшая армия мира, лучшие солдаты и лучшая техника, никто не устоит против них. Вот засечен старт сербской зенитной ракеты, четкая команда, и «F-16» с «HARM» получает указание подавить комплекс. Достаточно запустить ракету, и она сама найдет цель, как только сербы включат радар. От идущей с небес смерти не спастись, ракета запоминает координаты цели, и ее уже не сбить с курса. Сквозь хаос боя к командиру самолета прорывается короткое сообщение наземного штаба: «Потеряна связь с пятью воздушными командными пунктами. Усильте бдительность».

Схватка продолжается, несколько сербских самолетов вступают в сражение, над Черногорией завертелась карусель воздушного боя. Два «МиГ-29» ворвались прямо в середину строя самолетов НАТО. Ситуация смертельная, сербы залпом выпустили ракеты. Один из них умудрился пушечным огнем сбить штурмовик и резким маневром попытался выйти из боевого соприкосновения. Первые минуты американцы не могли стрелять, боясь зацепить своих, но затем державшийся немного выше «F-16» смог атаковать и сбить один «МиГ». Второй серб вовремя отстрелил патроны с дипольными противорадарными отражателями и на форсаже ушел к Белграду. Обе выпущенные по нему ракеты прошли мимо. Неожиданно ожили целых пять только что подавленных пусковых установок, значит, плохо давили, надо перенацелить самолеты. Внезапно на радарах, всего в семидесяти километрах южнее «Сенти», возникли отметки дюжины скоростных самолетов, идущих прямо на АВАКС. Скорость 2100 км/час, высота 170 метров. Практически никто не успел среагировать на это явление Христа народу.

Эскадрилья «Су-27» шла на северо-запад, почти задевая волны подвешенными под крыльями и фюзеляжами ракетами. Системы радарного обнаружения уже давно улавливали могучие импульсы вражеского АВАКСа, наземные посты передавали обстановку в районе. Летчикам везло, они шли необнаруженными, хотя над Албанией эскадрилья разминулась с армадой противника, проскользнув всего в пятидесяти километрах. Можно было одним залпом уничтожить не менее 30–40 вражеских самолетов, но у «Су-27» была другая цель. Охотой за ударными самолетами можно будет заняться на обратном пути, если останутся ракеты и будет кому охотиться. На дисплеях светилось целое скопище точек, отмечавших вражеские самолеты. Информация от югославских самолетов, радаров ПВО и наземных постов оповещения потоком стекалась в штабы и информационные пункты, а затем без задержки в кодированном виде передавалась на специальной радиоволне всем заинтересованным. Старший лейтенант Сергей Горелов не без оснований считал себя одним из заинтересованных, от этой информации зависела его жизнь.

Наконец до ничего не подозревающего летающего радара осталось всего 80 километров. Майор Вукич бросил короткое слово: «Пора». По этой команде эскадрилья приступила к работе. Сергей, услышав комэска, дал форсаж двигателям, одновременно взяв на себя штурвал. Истребитель буквально выпрыгнул, с набором высоты преодолевая звуковой барьер. Летчик пробежал пальцами по приборной доске, включая все боевые системы. Перед глазами загорелись кружки нашлемной системы целеуказания, радар заработал, и на экране вырисовались силуэты одного большого и шести малых самолетов. АВАКС и его истребительное сопровождение. Боевая система управления уже вцепилась в яркие отметки вражеских самолетов. Оставалось только нажать «Пуск». Сергей активировал головки наведения двух подкрыльевых ракет «Р-77». Дистанция уже 72 километра, высота 200 метров, цель идет на девяти километрах над морем под углом 37 градусов к курсу истребителя. Но это не важно, Сергею эти мелочи неинтересны, его ракеты могут догнать любую цель на высоте до 25 километров и на дальности до ста километров, идущую под любым курсом. Все. Плавное касание гашетки, и две ракеты, сорвавшись с пилонов, уносятся к цели. Теперь остается только вести их, пока головки самонаведения не захватят цель. Полный газ, истребитель в два раза быстрее звука рвется навстречу противнику, главное, чтобы приборы не потеряли контакт с целями и обеспечили подсветку. Наконец американцы заметили приближающуюся смерть. Опасный противник, два истребителя сопровождения успели дать ракетный залп по стремительно приближающимся «Сухим». На радаре появились четыре точки. Дистанция всего 50 километров. Югославские «Р-77» уже захватили цели, теперь можно подумать о своей шкуре.

Сергей плавно довернул самолет навстречу приближающимся американским ракетам, его ведомый повторил маневр. Пара Вити Чернова, наоборот, со снижением почти к верхушкам волн ушла левее. Звено Сергея шло на левом фланге эскадрильи, тут надо так маневрировать, чтобы не оторваться от своих. Далеко на горизонте блеснуло несколько вспышек. Одновременно прозвучал мягкий женский голос системы голосового оповещения: «Цель № 3 поражена». На радаре погасли отметки истребителей противника. Сбиты. «Сенти» некоторое время еще держался, большой самолет, дольше падает. Наконец и он рухнул в море. Но Сергея это уже не интересовало, на его звено шли четыре ракеты. Времени для реагирования почти нет. Каждый действовал самостоятельно. Сергей, ускорившись до предела, просто проскочил мимо ракеты, и та взорвалась уже за хвостом самолета. Радован ушел в правый вираж, а затем бочкой снизил скорость и с форсажем на вираже сбросил ловушку. Пара Чернова успела вовремя уйти с курса вражеских ракет, и те, лишенные подсветки со своих самолетов, продолжали лететь прямо. Витя вслух пожалел, что у них на пути нет американцев, но такое счастье бывает редко.

После короткого боя самолеты собрались вместе, переклички не требовалось, на локаторах были видны все машины, четко занявшие место в строю.

– Молодцы, соколы, – только и сказал Вукич. – Переходим к следующей цели.

Второй АВАКС барражировал над Боснией, южнее Сараево, поэтому эскадрилья сначала ушла над морем на северо-северо-запад, а затем вышла в район цели через Хорватию. На этот раз внезапного удара не получилось, противник засек югославские самолеты за 140 километров от цели. Пришлось прорываться с боем. Одно звено отвалило правее, демонстрируя противнику нежелание вступать в бой. Остальные восемь машин поднялись выше, готовясь к атаке. Радар четко держал обстановку, АВАКС сохранял прежний курс и высоту в 10 километров, но его прикрытие из шести истребителей направилось навстречу дерзким «Сушкам». Дистанция сокращалась с каждой секундой. Сергей бросил короткую команду в микрофон, и пара Чернова поднялась ещё выше, до пятнадцати километров. Все, можно открывать огонь. Сергей активировал одну «Р-77» и навел ее на приближающийся самолет противника. Пуск и плавный отворот в сторону, надо удержаться на дистанции, не дать противнику приблизиться и выпустить свои ракеты. Звено Вукича успело отстреляться первым, выпустив по две оставшиеся «Р-77». Теперь майор может драться только в ближнем бою, но, если удастся сбить прикрытие, это уже не важно. Сергей Горелов и Радован Милович тем временем сбросили скорость, позволяя паре Чернова вырваться вперед. Истребители противника не успели получить целеуказание с АВАКСа и поддались на этот ход, нацелившись на Горелова и Миловича. В это время американцев настигли ракеты звеньев Горелова и Вукича. Три «F-16» были сбиты, еще один удержался в воздухе, но получил значительные повреждения от близкого разрыва ракеты. Сейчас он покинул строй и уходил в сторону Баня-Луки. Сергей развернул машину навстречу противнику, дистанция всего 56 километров, можно стрелять, но Горелов решил сохранить последнюю «Р-77» и сблизиться на дистанцию стрельбы тепловыми «Р-73». Но этим планам было не суждено сбыться, на оставшуюся пару «F-16» спикировали Чернов и Збойко Петрица. Две сверхскоростные ракеты поставили точку на дальнейшей судьбе американцев. В этот же момент АВАКС свалился на крыло и, кувыркаясь, полетел к земле – это четверка Вадима Сабурова вышла в короткую неотразимую атаку.

Сергей выровнял машину, вскоре к нему пристроились Чернов и Петрица. Милович сохранял свое место немного позади и слева от ведущего. После короткой переклички Вукич повел свою эскадрилью на юг, в Черногорию. Судя по информации от наземных постов, там кипел бой, можно было хорошо поохотиться. Машины шли плотным строем, все приборы включены, сейчас уже можно было не скрываться от противника, наоборот, важно не попасться на прицел своим зенитчикам. Их уже третий раз подряд засекали наземные радары ракетных комплексов, но все три раза вовремя срабатывал ответчик «свой – чужой». Пронзительный тревожный писк «Березы», Сергей, не раздумывая, закрутил машину в правый вираж, разворачиваясь навстречу опасности. Перегрузки вдавили его в кресло, но это не страшно, радар на «Су-27» имеет большую дальность действия в носовой полусфере. Так и есть! Четверка скоростных целей приближалась к сербским самолетам. Дальнейшее Сергей плохо помнил. Не успевший развернуться самолет Збойко Петрицы тряхнуло от взрыва ракеты. Затем машина в пологом скольжении пошла вниз. В наушниках долго звучал крик Збойко: «Прыгаю!» Самолеты сближались с бешеной скоростью. Прямо над головой Сергея на мгновенье закрыла звезды темная тень истребителя Вити, перед глазами вспыхнуло пламя реактивных сопл, через долю секунды на правой консоли Витиного самолета вспыхнул огонек двигателя ракеты. Маленький огонек, стремительно ускоряясь, помчался навстречу противнику. Сергей повернул штурвал, и послушная машина сместилась немного левее, впереди, на фоне звезд, возникла стремительная тень. Светящиеся концентрические крути нашлемной системы впились в эту тень, пальцы, спокойно, как на учениях, нажали «Пуск». От «Су-27» в сторону американца потянулся огненный след ракеты. Все это заняло от силы четыре секунды, всего два удара сердца, а внимание летчика уже переключилось на идущий прямо в лоб второй самолет. Пуск последней ракеты. Не думая, на одних вошедших в кровь инстинктах, Сергей поднял самолет «коброй», одновременно надавив кнопку отстрела инфракрасных ракет-ловушек. В глазах потемнело, планер машины заскрипел, протестуя против такого обращения. Но главное, Сергей спиной почувствовал догнавшую самолет взрывную волну от близкого разрыва ракеты. Теперь плавно вернуть самолет в горизонтальное положение и, разгоняясь, вернуться в строй. На радаре было пусто, только отметки разбросанных по всему небу самолетов эскадрильи.

Бой длился меньше минуты, но за это время они потеряли двоих товарищей. Кроме Збойко, катапультироваться пришлось Диме Алкснису из звена майора Вукича. Боеприпасов почти не осталось. У Сергея на пилоне висела последняя «Р-77», у остальных дело было не лучше, ни у кого не осталось больше одной ракеты, а у половины самолетов были пустые пилоны. Потрепанная эскадрилья взяла курс на родной аэродром. Перед глазами Сергея стоял гладкий обтекаемый силуэт вражеского однокилевого истребителя, освещенного взрывом ракеты прямо у фонаря летчика, это был французский «Мираж». Обратная дорога прошла без приключений, только Бронислав Вукич догнал и расстрелял из пушки шедший немного ниже одинокий «Торнадо». Это была его личная месть за сбитых ребят.

На земле сразу после сигнала о нападении моментально ввели режим затемнения. Эскадрилья кружила над аэродромом, противника поблизости не наблюдалось, и командование разрешило сажать самолеты. Редкие огни прожекторов обозначали посадочную полосу, на самой полосе в двух местах горели яркие красные огни – аэродром подвергся налету, поле получило повреждения. Первым приземлилось звено Горелова, все прошло без сучка и задоринки. Сбавить скорость, выпустить закрылки и спокойно садиться. Только не попасть бы при посадке в воронки от бомб. Сели все. Скрипнули тормоза, машина замерла на краю летного поля. Сергей устало открыл фонарь кабины и медленно выбрался на крыло, его немного пошатывало. А внизу техники уже тащили лестницу, к летчику тянулись дружеские руки товарищей. Тяжелый тягач, пофыркивая мотором и выпустив густую струю солярочного дыма, пристраивался к самолету, механики споро крепили буксирные тросы. Не успел Сергей спуститься на бетон и сделать пару шагов, как самолет потащили в укрытие. Летчика моментально окружили однополчане: техники, мотористы, оружейники, радиометристы. Все те, кто вынужден был ждать на земле, пока полк дрался с врагами. Не отвечая на расспросы, Сергей устало махнул рукой и двинулся к аэровокзалу, первым делом на командный пункт, доложиться по форме, а уже затем зайти в буфет и перекусить. Все расспросы потом. Перед глазами бредущего летчика были знакомые лица, знакомая обстановка, знакомые валы капониров, до боли знакомый аэровокзал. Стоп! Только сейчас Сергей понял, что в затемненном здании многие окна разбиты, а всего в сотне метров лежит разбитый самолет. Наш?! Нет, не наш, обгорелая, покореженная, залитая хлопьями пены машина раньше, всего два часа назад, была истребителем-бомбардировщиком «Торнадо». Сбитый кинжальным огнем прикрывавших аэродром зениток, английский самолет рухнул прямо перед своей целью. А за спиной замершего перед обломками «Торнадо» Сергея садилась третья эскадрилья, и аэродромные специалисты готовили к новому вылету только что приземлившиеся самолеты.

Над аэродромом сквозь динамики звучал хриплый голос Владимира Высоцкого:

Их восемь – нас двое, —

Расклад перед боем

Не наш, но мы будем играть!

Сережа, держись!

Нам не светит с тобою,

Но козыри надо равнять.

Я этот небесный квадрат не покину —

Мне цифры сейчас не важны:

Сегодня мой друг защищает мне спину,

А значит – и шансы равны.

Полковник Пугачев потребовал поставить именно эту песню, его любимую. И сейчас, сквозь рев моторов, ругань техников, скрип железа, с надрывом прорывалось:

Мне в хвост вышел «мессер»,

Но вот задымил он,

Надсадно завыли винты, —

Им даже не надо крестов на могилы —

Сойдут и на крыльях кресты!

Я – «Первый», я – «Первый», —

Они под тобою!

Я вышел им наперерез!

Сбей пламя, уйди в облака – я прикрою!

В бою не бывает чудес.

Хорошие, жизненные слова для людей, вырвавшихся из плюющегося огнем балканского неба. Может, и не следовало им напоминать о горячке только что закончившегося боя. Но полковник попросил поставить именно эту песню.

Отдохнуть после вылета не удалось. Техники сразу же приступили к подготовке к новому вылету. В Приштине, кроме истребителей, базировались две эскадрильи штурмовиков, утром на рассвете они готовились к удару по авиабазе Ринас под Тираной. Для их сопровождения были выделены 8 «Су-27», в том числе и машина Горелова.

Несмотря на усталость, Сергей первым делом после приземления занялся заполнением соответствующих формуляров и сочинением отчета. Привычная рутина, но многие летчики злились на подобную бюрократию. Сергей Горелов знал, что все это необходимо, хоть и сам иногда ругал штабистов за любовь к бумажкам. Именно на основании отчетов и описаний вылета выясняются совершенные летчиками ошибки и делаются выводы на будущее. Все правильно, но Сергей только неимоверным усилием воли заставил себя заполнить бланки, не откладывая на утро. Отдав бумаги командиру полка, Сергей собрался воспользоваться своим правом на сон, но тут взревела сирена боевой тревоги. К аэродрому прорывалась группа ночных бомбардировщиков. К счастью, первая эскадрилья уже была в воздухе. Техники успели заправить и подвесить часть боеприпасов под вернувшиеся первыми машины. А командование, получив сообщение о группе самолетов противника, распорядилось поднять в небо все готовые к вылету машины.

Американцы после неудачной попытки массированного удара перенацелили свои силы второго эшелона на сербские аэродромы и объекты ПВО. Выспаться не удалось. Сначала Сергей, как и все, побежал в убежище. В освещенном тусклой лампочкой бетонном блиндаже на летчика обрушилась слабость. Голова закружилась, не глядя по сторонам, он плюхнулся на скамью и закрыл глаза. Слабость не проходила, бешено стучало сердце. Рядом вполголоса разговаривали. Сашка Поздняков рассказывал бородатый анекдот про поручика Ржевского. Сергей открыл глаза и втянул полной грудью затхлый воздух убежища. В голове мелькали панические мысли: «А если? Если бомба попадет прямо в блиндаж?» Здравый рассудок говорил, что первой целью будут капониры с самолетами, стоящие на краю поля старые машины и взлетно-посадочная полоса. Но все равно, подленький страх не давал спокойно сидеть на месте. Наконец Сергей взял себя в руки: «Нет, лучше уж на воздухе, под чистым небом, чем тут, как крыса в норе». Он решительно поднялся и, не обращая внимания на обращенные к нему взгляды, выбрался на улицу.