Текст книги "Лекции по истории античности (I. История Древней Греции)"
Автор книги: Андрей Стрелков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Именно изменение международной обстановки во многом привело к кризисным явлениям в греческом мире. Дело в том, что ещё в середине VI века на Востоке заканчивается эпоха хаоса, эпоха столкновений разных держав, и появляется бесспорный лидер, который объединит практически все восточные народы, начиная от Западной Малой Азии и заканчивая Северо-западной Индией. Создастся самая крупная, самая мощная вплоть до монгольской империи (которая возникнет потом, в средние века) восточная империя, это империя Ахеменидского Ирана или Персидская держава.
Это была, конечно, супердержава. Причём, как и многие державы той эпохи (вообще, в античности очень часто супердержавы создавались быстро), Персидская держава создалась практически в течение двух поколений. Кир и его сын Камбис практически создали державу в тех рамках, в которых она позднее и будет существовать почти 200 лет, больше 200 лет. И это объединение восточных народов создало очень большую опасность для греческого мира. Повторяю, когда Восток был раздроблен и занимался собственными делами, греки тоже могли спокойно заниматься делами собственными.
Теперь же эта новая создавшаяся великая держава, она в принципе шла по тому же пути развития, что характерно для крупных держав тогдашнего времени. Для крупных держав характерно (причём в разные времена, это тоже характерно для России, скажем, XVI – XVII веков, характерно для американцев в XIX веке), что на начальной стадии они развиваются так называемым экстенсивным образом, то есть за счёт территориальных расширений.
Не потому, что у них в крови какие-то завоевательные моменты. Во-первых, это нужно для политического и экономического развития этих держав (мы говорили, самое простое – это не торговать, самое простое – захватить, присвоить). И второе, для этих самых держав это важно, как вращение педали для велосипедиста: пока держава воюет, пока она завоёвывает территории, она находится в движении, она продвигается вперёд. Как только прекращается это движение, чаще всего эти державы (если внутри не происходит каких-то важных перемен) начинают распадаться. Так что этот завоевательный фактор, он просто изначально присущ очень многим государствам в разных частях света, это не восточная черта, это черта разных политических образований.
Конец VI века привёл персов на территорию Западной Малой Азии и привёл к столкновению персов с малоазийскими греками. Ну а дальше на очереди была уже Балканская Греция. И это продвижение персов на Запад привело к такому явлению как греко-персидские войны, которые будут продолжаться более 50 лет, обычно их датируют с 500 по 449 год. В древности, обычно, всё крупно (и в древности, и в средневековье): 50 лет войны, потом будет, в средние века, Столетняя война между Англией и Францией, будет 30-летняя война и т.д. Так что это нормально. В истории человечества многие поколения просто и не знали даже мирного времени.
Именно эпоха греко-персидских войн (если сравнить с тем, что я сказал в начале лекции) и совпадает с эпохой расцвета Греции. Как ни странно, эпоха войны почти полностью прикрывает эпоху пятидесятилетий, эпоху расцвета. Вот это уникальное явление.
Грекам уже на начальной фазе столкновения с персами удалось одержать немыслимые победы. Немыслимые потому, что они не должны были быть одержаны. Есть некоторые закономерности в войне. Ясно, что при столкновении Америки с Северной Кореей, естественно, американцы должны победить. Не сопоставим ни военный масштаб, ни человеческий и т.д. Хотя бывают странные вещи. Вот все говорили, что в Русско-японской войне 1905 года должна победить Россия; мы настолько крупно проиграли, что это вообще до сих пор является очень интересным моментом.
Я это вспомнил к тому, что никто не сомневался в победе персов. Это огромная держава с огромным военным потенциалом, человеческим потенциалом, с денежным потенциалом. И вдруг следуют такие явления, как 490 год – Марафонское поражение персов, 480 год – по сути дела победа в Фермопильском ущелье (горстка греков держала персов и не пропускала в течение нескольких дней), это победа при Саламине 480 года, это победа при Платеях 479 года, победа при Микале 479 года. Эти победы были одержаны греками, которые в численном отношении, конечно, уступали персам, и в то же время они персов победили.
Победы греков
Недостаточно говорить о том, что у греков мощный патриотизм, у них лучше вооружение, ещё какие-то вещи. Да, конечно, как бойцы они были более хорошо подготовлены, особенно спартанцы. Да, они отчаянно сражались за свою родину. Но было много и других, отягчающих вещей. Например, на стороне персов выступали некоторые греки (отнюдь не все греки сражались за свободу: например, фиванцы помогали персам). Македонцы были вынуждены помогать персам. Так что там было всё достаточно всё сложно.
Но, повторяю, это победы действительно были уникальны. Почему они произошли, можно специально рассматривать, но они вошли во все учебники военного искусства. И именно эти победы во всей Греции создали волну необычайного подъёма. Самое тягостное бывает для народа, когда постоянно происходят какие-то неудачи. Пускай даже мелкие неудачи, но когда создаётся в обществе состояние угнетения, состояние неизбывности, состояние безысходности положения, это вообще часто губит государство, когда у человека порождается апатия.
И в то же время для греков, для которых был характерен агональный дух, соревновательный дух, те победы, которые были одержаны, создали волну необычайного подъёма. Если победу при Марафоне они считали чудом, то потом, спустя 10 лет, когда они били персов, во много раз их превосходящих, они знали, что так и должно быть. У них появился кураж. У них появилась уверенность в собственных силах.
Кстати говоря, именно с этого момента появляется, я бы сказал, некоторое негативное явление. Тогда, пожалуй, впервые, хотя и глухо, начинает появляться идея о превосходстве греков вообще над другими. Не у всех, но появляются настроения, что эти варвары, они какие-то такие нехорошие. Раньше варвар – это негрек, теперь варвар – это те, которые хуже. Даже самые лучшие из них, из варваров – персы – и даже они хуже нас. Так что мы – лучшие. Но потом исторические обстоятельства поставили всё на свои места.
Эти победы, повторяю, сыграли очень важную позитивную роль. И прежде всего одним из важных факторов побед, которые греки одержали, было то, что они смогли объединиться. Пускай не все полисы, но значительная часть греческих полисов смогла в эпоху опасности объединить свои все усилия.
Грекам было замечательно жить маленьким полисом, воевать друг с другом, потому что они все были одинаково маленькие. Здесь же впервые пришлось столкнуться с очень грозной, сильной, действительной опасностью, и они смогли победить несмотря на все внутренние противоречия. И здесь сыграли свою роль блестящие политики той эпохи, которые смогли забыть распри между собой, которые не захотели использовать персидскую угрозу для решения каких-то своих сиюминутных проблем. И они смогли объединиться, и именно только благодаря объединению усилий они этих персов и смогли победить.
И именно эти победы породили очень важную проблему. Эти победы доказали, что Греция может побеждать только объединившись. То есть на повестку дня встал важнейший вопрос, вопрос политического объединения греческих полисов. Объединение как необходимость. Дело в том, что, даже разбив Персию во многих сражениях (вот в 449 году они заключили мир), греки никуда от этой Персии не уплыли, они не открыли Америку и не переселились туда.
Персидская держава будет существовать ещё больше ста лет (только Александр Македонский прекратит её существование), и существование этого восточного опасного соседа, который нависал постоянное над Грецией, создавал у греков, не смотря на всю первоначальную эйфорию, правильное ощущение опасности. Они чётко осознавали, что только усилия, совместные усилия могут каким-то образом сохранить их самих, сохранить их образ жизни, сохранить их политический строй, сохранить их как таковых, их как граждан. Поэтому очень важной тенденцией V века это была тенденция к политическому объединению.
Греческие военно-политические союзы
И в то же время именно становление и развитие греческого полиса, и особенно создание афинской демократии, означало создание крепких гражданских корпоративных организмов. Греческие полисы были сами по себе сильны только лишь потому, что это был коллектив. Каждый греческий полис (500 человек, 30 000 человек) – это коллектив. Каждый гражданский коллектив – это есть коллектив людей, скреплённых совместной идеей обороны против всего мира.
Что такое демократия? Демократия может существовать только внутри государства. Не бывает межгосударственной демократии, её в принципе быть не может. Там не может быть принципов равенства, выборов и т.д. На международной арене всегда побеждает сильный. Никакой справедливости там быть не может. Кстати, это прекрасно доказали основатели демократического режима афиняне: они расправлялись со всеми. Самые демократические слои подавляли любого, кто выступал не против демократии, а против их государства. Это разные уровни: государственные интересы – это одно, а демократия у нас только внутри.
Чем был и хорош и нехорош полис? Полис не мог превратиться ни во что иное. Полис не мог объединиться с другим полисом. Полис не мог объединиться с другими полисами. Понятие гражданства, которое впитывалось с самого начала, с молоком матери, предполагало мою исключительность. Вот я афинянин и всё. Ну да, мы можем с нашими соседями повоевать против персов. Война закончилась – я опять афинянин. Да и во время войны я афинянин. Вся моя жизнь, реализация моих возможностей возможна только в моём государстве – за это государство я и буду драть глотку. Что значит объединиться? Это что, я растворюсь с другими? Я что, должен стать гражданином другого полиса? Или, скажем, высокоразвитый какой-нибудь полис должен включить в состав себя какой-то более слабый полис и делиться своими правами с гражданами другого полиса? Это невозможно.
Невозможность полиса превратиться во что-либо иное, более крупное – это основная проблема. И здесь столкнулись эти две тенденции: необходимость политического объединения всей Греции и невозможность греческого полиса объединиться. Данная модель человеческого сообщества не предполагала создания на его базе чего-то другого. Таким образом, основное, что характеризует V – IV век – борьба двух тенденций. Тенденция к объединению нашла своё выражение в том, что греки стали создавать военно-политические союзы. Это не государство, это союз государств.
Ещё в VI веке возник Пелопонесский союз, который возглавила Спарта. И фактически Спарта доминировала на Пелопоннесе. В ходе борьбы с персами возникает первый Афинский морской союз. Причём этот первый Афинский морской союз был за всю историю Греции самым мощным объединением. В период максимального расцвета туда входило более 170 государств, которые большей частью находились на островах Эгейского моря и в Западной Малой Азии. Причём эти объединения фактически подошли к решению очень важной проблемы. Когда были два таких центра притяжения, естественно, на повестке дня становился вопрос: теперь кто из них, Спарта или Афины, возглавит всю остальную Грецию.
Причём ещё раз хочу подчеркнуть, что даже у этих форм союзов (ну, казалось бы, это тоже есть некая форма объединения, пускай не государство, пускай союзы) очень хорошо проявлялись негативные черты полисной организации. Все эти союзы, что Афинский, что Спартанский (ну Спартанский – это аристократический полис, Афинский – демократический полис) – там чётко выявлялась тенденция к всевластию только одного полиса. Это были отнюдь не равноправные полисы. В Пелопонесском чётко доминировала Спарта, она была гегемоном, предводителем Пелопонесского союза, в Афинах, естественно, афиняне были предводителями всех.
Начало кризиса
Полисы разными путями попадали в союз. Но выйти из этого союза было практически невозможно. Вступить легко – выйти сложно. Можно выйти только в очень сложные, кризисные ситуации (разрушается Варшавский пакт, Советский Союз и т.д.). А вот в нормальной ситуации никто никого не выпустит.
Когда некоторые полисы, повторяю, возглавляемые демократическими Афинами, захотели после окончания войны с персами (нет уже угрозы) выйти, афиняне послали карательные экспедиции, разгромили их, срыли укрепления и поставили нужных правителей. Их, кстати говоря, афиняне везде ставили (считается позитивным моментом, что афиняне распространяли демократию среди греческих полисов, так же, как у нас сейчас распространяют американцы). Но хочу вас огорчить: демократический режим, с точки зрения афинян, это был режим проафинский. Они не были зашоренными идеологами, им не нужна была идея демократии. Демократия, ещё раз повторяю, это та идея, которая у нас внутри государства. Но важно, чтобы в других государствах стояли режимы, лояльные нам.
Если олигархические режимы были нам лояльны, мы там ничего не меняли. Вот на Самосе долгие десятилетия оставались олигархи. Они были лояльны, зачем нам менять? Самое главное, чтобы это были проафинские правители. В конце концов к концу V века, к последней трети V века, когда, повторяю, почти все полисы были собраны вокруг двух полисов, необходимым последствием явилось выяснение отношений – кто же, Спарта или Афины, станет во главе всей Греции.
Причём ещё раз хочу подчеркнуть: объединение Греции – это позитивный момент, объединение Греции могло быть осуществлено только насилием. Никакие греческие полисы добровольно объединяться не только не хотели – они в принципе не могли. Это противоречило полисной сущности. И поэтому это насилие начало осуществляться в наиболее яркой форме начиная с 431 года. Вот именно этим годом и датируется начало кризиса.
431 год – 404 год – это так называемая Пелопонесская война. 30 лет греки будут молотить друг друга с таким же ожесточением, даже с большим ожесточением, чем они воевали с персами. Вот так же, как у нас есть понятие Первая мировая война, Вторая мировая война, Пелопонесская война – это была война всегреческая. Практически оказались туда втянута практически большая часть, где-то процентов 80 всех греческих полисов и на западе, и на севере, и на востоке. Все в той или иной степени были вынуждены принимать участие в этой войне. Я не буду останавливаться на подробностях этой войны, только лишь об одном скажу. Она завершилась в 404 году казалось бы не совсем ожидаемым результатом.
Спарта, конечно, была самым мощным в военном отношении полисом, и сухопутная армия Пелопонесса в 60 000 воинов, прекрасно подготовленных воинов (там спартанцы, в основном, выполняли роль офицеров и сами спартанцы были прекрасно подготовлены). Считалось, что один спартанец способен справиться с тремя другими греческими воинами. У них вся жизнь проходила в военной подготовке, это было покруче, чем спецназ современный, поскольку им приходилось воевать только руками и холодным оружием, им стрелять нечем было. Так что спартанцы были, конечно, великолепными воинами.
У афинян был прекрасный военно-морской флот. И Афины были, конечно, богаче. Кстати, именно Пелопонесская война показала одну важную особенность – война теперь не только состязание в доблести, война постепенно стала превращаться, как сейчас, в состязание в богатстве. Выигрывал не обязательно сильный полис, не обязательно тот, у кого более патриотичные граждане, а выигрывал тот, у кого в нужный момент оказывалось больше денег.
Именно начиная с Пелопонесской войны, начнётся то явление, о котором мы будем говорить чуть позже. Начинается наёмничество. Там, где война идёт долго, появляются люди, которые на этой войне зарабатывают, у которых источником существования становится война.
Нескончаемые войны
Афины в начале войны обладали по греческим масштабам супербогатством, сверхбогатством, они смогли накопить колоссальные деньги. Войну они закончили нищими. В конце войны они даже расплавили золотые статуэтки Ники, богини победы, которые у них хранились в храме. Чуть не расплавили статуи Фидия. Они в принципе были готовы сделать даже это – там было 40 талантов золота, на этой статуе. Но не дошло до этого.
Война истощила эти все ресурсы. Спартанцы победили. Вроде бы замечательно, пускай даже ценой крови, ценой тысячных потерь, но Греция вроде бы добилась всего того, к чему стремились: Греция объединилась. Греция объединилась под руководством Спарты. Всё, она станет теперь сильной. Ничего подобного. Оказалось, что, во-первых, устройство греческого полиса (и прежде всего спартанского очень примитивного полиса) не рассчитано на управление внеполисными территориями. Всё было изумительно приспособлено для управления внутри. Повторяю, каждый греческий полис имел свою собственную структуру управления и т.д. Идеально всё было сделано. Но только для маленького государства. Они не могли управлять этим конгломератом других государств.
Можно было поставить военные гарнизоны. Можно было поставить начальников, как сделали спартанцы. Можно было казнить политических противников. Ну а дальше что? А дальше начиналось сопротивление. Дальше начиналось (не хочу сказать: партизанская война, там территории нет, чтобы вести такую войну), но начиналось сопротивление этим самым властям, и невозможно было везде подавлять эти самые насилия.
Но самое главное, что здесь ещё выступает – то, что идея подчинения полису, какому-то одному полису, была неприемлема для всех. Поэтому, как только Спарта одержала победу, первыми из государств, кто выступил против владычества Спарты, оказались спартанские союзники. Те, которые помогали громить Афины (это Фивы, это Коринф и другие крупные полисы), они выступили против единодержавия Спарты. В греческом мире подчинение кому-то было вообще неприемлемо. Чувство свободы, которое порождал гражданский коллектив, не допускало, чтобы моё государство подчинялось какому-то другому государству, даже из самых благих целей.
Так что Пелопонесская война – это лишь только начало столетних кровопролитных войн. Дальше, повторяю, я не буду подробно перечислять, но можете поверить мне на слово. Пелопонесская война закончилась в 404 году. Была некоторая временная передышка, поскольку всё-таки много крови пролили, там были другие некоторые вопросы. Затем начинается с 396 года новая война, так называемая Коринфская война. Закончится через 10 лет Коринфская война – начнётся новая война.… И эти войны будут продолжаться до того момента, когда в 338 году греков наконец-то разобьёт Филипп Македонский при Херонее и запретит им воевать друг с другом. И они наконец-то прекратят воевать друг с другом.
В течение вот этих веков у нас гегемония Спарты сменится гегемонией другого греческого государства, гегемонией Фив. Как только Фивы встанут во главе государства, всегреческие полисы объединятся против Фив. Спартанцы-афиняне, которые только что были противниками, объединятся против Фив и будут воевать против них. Как только уничтожат Фивы, во главе Греции опять встанут Афины, и уже все объединятся против Афин. И “доконают” Афины к 355 году.
Эта война всех против всех доказала, что объединить можно только насильственным образом, но удержать это объединение, удержать свою власть практически невозможно. Поэтому первая черта кризиса греческого полиса – это нескончаемые столетние войны.
Подкуп политиков
Второй аспект кризиса греческого полиса заключается в следующем. Во многом эта война, как и в наше время, провоцировалась извне. Греческий мир, и это показали персидско-греческие войны, представлял слишком большую угрозу для тех же самых персов.
И вот здесь надо оценить всё-таки один аспект. Вот привыкли всё время пихать и пинать эти самые восточные народы. И сейчас у нас там арабы дикие и т.д. Учтите, что Восток – это родина дипломатии, дипломатии хитрой, коварной и очень эффективной. Вот персидские цари, которые были разгромлены и которые убедились в том, что с греками справиться очень сложно, понимаете ли, они бы могли посылать туда ещё следующую сотню тысяч воинов и ещё сотню тысяч воинов… Есть государства, которые пытаются навалом всё решать или “задавливают” своего противника. Персы были умнее. После 449 года ни один персидский солдат уже не вступал на территорию Греции. И в то же время персы именно в конце Пелопонесской войны по сути дела стали управлять политикой греческих государств.
Персы были богаты. Поэтому они фактически стали вмешиваться в политику греческих государств с помощью денег. Они посылали туда так называемых стрелков, но стрелков не людей-лучников, а так называли золотые монетки, “дарики”. Там был изображён стреляющий из лука царь. И оказалось, что в Греции за деньги можно сделать всё.
Вот греко-персидские войны, о которых я вам рассказывал. В основном греки воевали за то, чтобы отбить у персов западные территории Малой Азии. И они отбили, они освободили своих сородичей. А в годы Пелопонесской войны спартанцы за финансовую помощь персов продали эти территории. Так зачем нам воевать, когда можно, оказывается, купить? Не обязательно необходимые вещи достигаются с помощью воинов. Иногда достаточно купить это у другого. Причём персы были очень умные. Они изобрели те формы политики, которые существуют до наших дней. Вот когда мы говорим “купить”, не надо подкупать весь народ. Во главе народа стоят политики, надо дать им. Это гораздо более экономично.
Так что в этом плане одним из аспектов кризиса является то, что на протяжении этих всех 100 лет в греческие дела постоянно вмешиваются иностранные державы, в частности Персидская держава. Все те войны, которые будут происходить, будут подпитываться персидским золотом. Персы стравливали греческие государства для того, чтобы спокойно жить самим и для того, чтобы спокойно решать свои дела.
А начиная с 50 годов IV века, появился ещё один спонсор у греческих политиков. Начинается возвышение Македонского царства, к власти приходит Филипп II Македонский, великий политик, великий царь, великий воитель, великий дипломат, абсолютно беспринципный человек. Когда вам говорят о политике, заметьте, что главным качеством любого политика является его беспринципность. Это то, что было сформулировано Макиавелли. Политик – это не добрый, не хороший, это не принципиальный человек. Не бывает политиков с принципами, такие политики умирают, их пожирают другие. А политики, совершенно ориентированные на достижение своей цели любым способом, достигают оптимальных результатов.
Таким был Филипп. Так именно он продолжил дело персов. Его тоже интересовали греческие территории на севере Эгеиды, и он тоже не воевал сначала с греками, он стал их просто покупать. Он захватил у фракийцев золотые рудники и стал первым чеканить золотые монетки в Греции, регулярную чеканку проводить. И в Грецию постоянно прибывали потоки золота из Персии и из Македонии.
Причём я вам говорил, что покупали не государство, покупали политиков. А поскольку интересы Македонии и Персии пересекались (они там рядышком находятся, ближе к зоне проливов), поэтому сложилась такая ситуация: монархическая Персия покупала демократических политиков, а македонский царь, тоже монарх, покупал олигархов. В народном собрании в Афинах, в народном собрании в Коринфе, в народном собрании в Фивах выступали политики. С пеной у рта доказывали, как важно для нашего государства быть дружественным по отношению к Персии, в скобочках – Македонии, как это важно для наших граждан. А всё это было куплено на деньги либо Македонии, либо Персии.
Причём самое интересно, что многие политические деятели искренно верили, что чужеземные субсидии помогают их государству. Вот величайший представитель афинской демократии, действительно представитель демократии, Демосфен, скорее всего (его уже в античности обвиняли) говорил за персидские деньги. Он видел опасность в Македонии, реальную опасность в Македонии, поэтому он считал, что ради достижения благих целей для государства можно пользоваться персидскими деньгами. А его противники типа Эсхина, Сократа и других, они пользовались македонскими деньгами, и не скрывали этого. Ну как же, для блага государства можно использовать и эти деньги.
Кто-то хочет использовать деньги Березовского. Какая разница? На благое-то дело, какая нам разница, чьи деньги. Потом мы дойдём через несколько лекций до того, кто скажет, что деньги не пахнут. Почему они должны пахнуть.
Так что в этом плане это ещё один кризис. Кризис греческих полисов заключается в данном случае в том, что их политика, пускай даже хаотическая часто политика, диктуется не их внутренними нуждами и потребностями, а потребностями других государств. Это самое унизительное, когда другие государства диктуют свою волю либо другому государству, либо группе государств. Для греков это стало обыденностью. Это вошло в их менталитет IV века. К сожалению, это тоже один из элементов кризиса.
