Текст книги "Черные плащи"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– А вон, выезжай в степь да жми краем озера… Они, озера-то, здесь еще до-олго тянуться будут. В болото только не попади.

– Ну, маленькая трясина нам не помеха… А большую объедем!

Загрохотал двигатель, повалил из выхлопной трубы сизый вонючий дым, и трелевочник, дернувшись, зашевелил гусеницами, выбираясь в саванну. Даже флегма-гадюка проснулась, лениво подняла голову и, презрительно вильнув кончиком хвоста, медленно уползла в кусты. А и правда – ездят тут всякие, воняют.

Ах, хорошо ехали! Как короли! Как принцы!

Источник воды имелся под боком, пищи – рыбы и дичи – хватало, к тому же была и соль, которую, правда, старались расходовать экономно. С дорогою повезло – лишь пару раз пришлось объехать болота, а так трактор спокойно шлифовал гусеницами серовато-зеленую низменность, тянувшуюся, по Сашиным прикидкам, до самого моря.

На ночь, само собой, останавливались и ложились спать, устроив на платформе нечто вроде сеновала: нарубили-приладили жерди, набросали травы, сверху растянули тент из той найденной брезентины – хорошо! Прямо-таки царское ложе! На протяжении всего пути по очереди там и валялись: двое в «кузове», один в кабине, сменяя друг друга на рычагах.

Ни крупных хищников, ни людей, к удивлению всех троих, на пути не встречалось, наверное, и те и другие просто-напросто побаивались страшного шума и гнусного запаха выхлопных газов. Да и черт с ними, с людьми, – не очень-то и нужно было сейчас общение, добраться бы до залива. А там уж придется бросать трелевочник и вплотную приступать к экспроприации чужой собственности.

– Нам и простая рыбачья лодка сойдет, – мечтал по вечерам Александр. – Добраться бы только до Гадрумета или Тапса, тут всего-то километров шестьдесят – семьдесят.

– Я вижу, ты знаток здешних мест, Саня!

– Так а я тебе о чем четвертый день толкую?

– Да все, знаешь, как-то не верится.

– Ну и не верь, черт с тобой. Подожди, еще увидишь…

Ближе к вечеру сплошная цепь озер кончилась, и где-то недалеко к югу замаячили серовато-желтые холмы.

– Что это там за горки? – приподнявшись на платформе, прокричал Весников.

– Это, Коля, не горки – это стена. Триполитанский вал! Сооруженный по приказу императора… черт его знает какого.

– Вал? А кто-то обещал – мол, залив будет, море.

– Так ты вперед посмотри!

Встав на ноги, Саша вытянул руку – впереди, за песчаными дюнами, сколько хватало глаз, расстилалась сверкающая бескрайняя синь, чуть тронутая белыми и серыми точечками – парусами.

– Ну и ну! – покачал головою Весников. – Честно сказать, давно уже я на море не был. Последний раз – в восемьдесят пятом году, по профсоюзной путевке в Ялту ездил. Хорошо тогда отдохнул…

Александр хлопнул его по плечу:

– Ну и сейчас отдохнешь не хуже! Только со мной во всем советуйся и поступай, как я подскажу.

– Ну, ясен пень, ты ж у нас человек бывалый.

Горючее заканчивалось, да и надобность в нем, честно говоря, отпала – трелевочник-то все равно бросать, как бы ни было жалко.

Саша всмотрелся вперед и стукнул по крыше кабины ладонью:

– Вон, Колян, видишь, впереди домишки? Эй, Нгоно, давай глуши мотор! Все, говорю, шабаш – приехали.

– Приехали, – спрыгнув наземь, буркнул себе под нос Вальдшнеп. – Интересно бы только знать поточнее – куда. И самое главное, как отседова обратно домой выбраться?

– А вот это непросто будет, – честно отозвался Александр. – И очень хлопотно, но вполне даже возможно! Да не пропадем, Николай, не журись, еще погуляем! Ты тут, у трактора, подожди, а мы с Нгоно прошвырнемся, поищем подходящую лодочку.

– Нет уж, я лучше с вами! – Весников упрямо набычился. – Что-то одному мне, того… муторно.

– Муторно ему… Не одному тебе! Ладно, пошли. Думаю, наш агрегат здесь никто не тронет. Кому нужен трелевочник в королевстве вандалов?

– Не скажи, Саня… Люди разные есть, до чужого добра жадные. Все ж таки я, наверное, останусь. Вдруг да уведут трактор? Да, а мы ведь и на нем можем до той деревни доехать. Вдруг у них солярка есть? Нам немного и надо – с полбочки. И по бережку, без всякой лодки. А? Что скажете, парни?

– Предложение, конечно, заманчивое, – оборачиваясь, усмехнулся Саша. – Только, увы, нереализуемое. Солярку мы здесь точно не отыщем, ни за какие деньги. Да их ведь у нас и нет, денег-то.

– Ну, это у кого как… – сказал в спину уходящим Весников.

Глухо так сказал, негромко, чтобы не расслышали. У него-то как раз деньги имелись – девятьсот евриков, что заплатил профессор.

Почти тысяча евро! Экие деньжищи, да с ними и сам черт не брат! На один билет домой уж точно хватит. Да и на второй, для Сани, останется, а этот чернокожий ферт – уж пусть как хочет. Да… как хочет.

Тракторист посмотрел в спину своим спутникам и ухмыльнулся: дурачки какие-то! Ну зачем шкандыбать в деревню, когда вот он, трелевочник-то, почти у самой дороги стоит? Ну что это, как не дорога? Хорошая такая грунтовочка, вон и колея… Неужто никакое авто не проедет? Ну, хоть самое завалященькое… Тогда можно и про ближайшую заправку спросить… Или лучше сразу про рейсовый автобус. Никакими иностранными языками Весников, правда, не владел, но все же считал, что сумеет договориться. Это с иностранными-то прощелыгами? Он, домовитый русский мужик?

– Сальве! – неожиданно звонко раздалось за спиною.

Весников затравленно обернулся… и с облегчением перевел дух, увидев перед собой длинного худощавого подростка с большими шоколадно-коричневыми глазами.

– Сальве, амикус, – тряхнув темной шевелюрой и слегка поклонившись, вежливо повторил паренек.

– Здорово, пацан, – с ухмылкой отозвался Вальдшнеп. – Не скажешь, где тут у вас автобусы ходят? Ну… это… авто… бус, бус… у-у-у… у-у-у…

Глава 10
Захария

Ждут нас войны

и кровомщенье…

«Беовульф»

Не сказать, чтоб Захария был особенно ловким – не более прочих подростков в деревне. В меру быстроногий, в меру отчаянный, в меру боязливый, вот только любопытный без меры. И оно, любопытство это безбрежное, много раз уже за все шестнадцать лет, что жил Захария на этом свете, его подводило, да и дружкам давало повод для обидных насмешек. Вот, к примеру, в прошлое лето в заливе бросил якорь большой парусный корабль, пришедший аж из самого Карфагена, который так все именовали, на старинный пунийский манер – Карх Хадашт, что значит «Новый Город». Староста Ярим лично встречал спущенный с корабля челнок, кланялся – видно было, непростые приплыли люди. Шлемы гостей так и горели на солнце, а плащи разноцветьем своим напоминали яркую радугу или те цветы, что растут на лугу, за оливковой рощей. И был среди этих нарядных людей один – худой, с длинным изможденным лицом и крючковатым носом, в простом черном плаще, небрежно застегнутом на правом плече дешевой бронзовой фибулой с двумя выбитыми римскими буквицами – «VS». И все в деревне знали – это знак посвященных. И плащ, и фибула. Именно они, посвященные, творили высший суд и расправу, скорую и весьма убедительную. Их боялись все. Правда, старики говорили, что в давние времена, при добром короле Гейзерихе (его так с тех пор и называли – «добрый король»), никаких посвященных не было, а суд творили королевские графы – обычные, в общем-то, люди, хоть и очень влиятельные. Они же взимали налоги.

Посвященные тоже собирали положенные подати, но это было отнюдь не главное их дело. В основном они занимались тем, что осуществляли полный контроль за всем и вся. Казалось, они знали все – потому и прозывались посвященными.

Сразу же после прибытия крючконосый удалился в дом старосты, где и вел длинные беседы, время от времени посылая воинов за нужными людьми – местными жителями, которые потом возвращались в безмолвной задумчивости, а некоторые и не возвращались вовсе. Таких называли грешниками. И это было немного странно – ведь грешников, по сути, должен был определять сам Господь, а не какой-то там тип в черном плаще.

Захарии было любопытно, и он даже спросил об этом священника, отца Геронтия, когда пришел в его двор помолиться. Истинные христиане, сторонники блаженного епископа Ария, не строили пышных церквей, обходились обычными домами и даже хижинами. Божественное есть божественное, а церковь – творение человеческое, пустое, потому как и Иисус Христос вовсе не Богоподобный, а всего-навсего Сын Божий.

Отец Геронтий на такой вопрос отвечать не стал, лишь испуганно перекрестился, оглянулся на дверь да велел больше молиться. Что Захария и делал, правда, недолго: очень уж хотелось рассмотреть поподробнее этот большой корабль, приближаться к которому строго-настрого запретили.

А все ж любопытство оказалось сильнее – больно уж корабль был красивый. Такой необычный, высокий, с двумя стройными мачтами, клубящимися парусами и паутинками разных веревочек и канатов. Первый раз видел Захария такой корабль, да и старики ничего подобного не припоминали.

И еще было странно, что никто не пел песен, не плясал, не радовался, как всегда бывало, когда вблизи деревни бросало якорь какое-нибудь купеческое судно, пусть даже не очень большое. Уж тут все сходились, даже бросали работу – беседовали, торговали, смеялись. Да и корабельщики-то чаще всего оказывались знакомыми, заходившими в бухту далеко не в первый раз.

А этот странный и пугающе красивый корабль зашел сюда впервые. И сразу все зашевелились, залебезили, забегали – и староста, и его помощник, толстяк Эбони, начальник деревенской стражи, и даже отец Геронтий, хотя уж тому-то, казалось бы, кого бояться, кроме самого Господа?

И тем не менее…

Захария же все шатался вдоль кромки прибоя, все смотрел на корабль, чувствуя, как от неуемного любопытства гудят ладони. И, выбрав-таки момент, забрался на высокую скалу, затаился – отсюда судно было отлично видно.

Там подростка и взяли – после, когда спустился. Двое дюжих воинов, вооруженных короткими копьями, с ухмылками дожидались его у подножия скалы. Надавали тумаков, притащили в дом старосты – к тому самому, крючконосому. Ох, ну и страшный же был у того взгляд! Прямо, казалось, прожигал насквозь! А говорил крючконосый тихо, цедил слова точно нехотя, этаким полушепотом, и оттого становилось еще страшнее.

– Ты соглядатай, мальчик? Чей? Кто тебя послал? Знаешь, если ты не будешь отвечать, я прикажу своим воинам содрать с тебя кожу. Это очень больно, поверь.

– Я-а-а… я сам… просто хотел посмотреть, – испуганно заикаясь, пролепетал парнишка. – Клянусь Господом!

– Не поминай имя Господа всуе!

Повысив голос, крючконосый щелкнул пальцами, и тут же возникшие воины вмиг сорвали с Захарии тунику, растянули на лавке… ударили плетью.

Ох, как ожгло! Умели бить, ничего не скажешь – аж в глазах звездочки!

– Не бейте меня, умоляю… – Мальчишка зарыдал, забился в истерике от нестерпимой боли.

– Постой пока, Иеремия.

– Слушаюсь, господин Марцелий!

Марцелий – вот как его звали, правда, в этот момент Захарии было не до того.

– И в самом деле больно? – Нагнувшись, Марцелий участливо улыбнулся. – А ведь это только начало, мальчик. Иеремия знает свое дело, поверь. На третьем ударе у тебя начнет лопаться кожа, превратится в кровавое месиво… Потом Иеремия перебьет тебе позвоночник… и мы бросим тебя в море… то, что от тебя останется… кровавые куски мяса. Но ты будешь еще жив! И будешь мечтать о скорой смерти! Иеремия, продолжай!

И снова удар! Огонь…

– Не-е-ет!

– Неужели ты хочешь мне что-то сказать?

– Я… я все, что угодно… Все…

– Ну, если так – поговорим. Иеремия, выйди.

Палач с неохотою вышел, а второй воин по знаку главного быстро отвязал бедолагу от лавки, усадил.

– Может, ты хочешь пить, мальчик? – Темные глаза крючконосого сверкнули неожиданной добротой. – Меня зовут Марцелий, Марцелий Дукс… А ты, я знаю, Захария. Сирота, сын утонувшего рыбака и забитой за кражу рабыни.

Захария вскинулся:

– Моя мать ничего не крала! Просто она была очень красивая и…

– Верю! Она не воровка, ее просто оклеветали. Местные жители, свои же соседи. Потом дальний родич твоего отца, бедный рыбак Париск, взял тебя к себе. Так?

– Так. – Захария сглотнул слюну. – Но откуда…

– Я все здесь знаю про всех! – жестко заявил крючконосый. – Обязан знать. Такова уж моя служба.

– Вы королевский граф?

– Ого! Ты говоришь по-латыни, мальчик? Вот этого я не знал. Может, ты еще и умеешь писать?

– Умею. Только плохо. Мать учила меня, но… – Парнишка поник головой.

– Наверное, не очень-то легко приходится тебе среди всех этих людей. Вероятно, ты не раз уже подумывал убежать. И что остановило?

– Дядюшка Париск. Он хороший человек, добрый. И совсем одинокий, старый уже, больной. Без меня он вовсе пропадет.

– Да-а-а… это хорошо, что ты умеешь писать. Я даже не думал… – Марцелий Дукс разговаривал будто сам с собой. – Это славно! В этом твое счастье и твоя судьба, парень. Ты хочешь стать избранным? Вознестись над всеми этим сирыми и убогими людишками, некогда убившими твою мать?

– О да, мой господин! – Упав на колени, Захария принялся целовать крючконосому ноги. – Клянусь, я сделаю для тебя все.

– Ну, полно, полно, – довольно засмеялся Марцелий. – Не так уж и много я от тебя хочу. Для начала ты сейчас расскажешь обо всех жителях, подробно, все, что знаешь. А знаешь ты, я уверен, немало – слишком уж любопытен. Тебя даже за это били.

– Били не раз, господин.

– Теперь никто не посмеет! – Встав, высокий гость прошелся по цементному полу, с инкрустацией на пунийский манер. – Ты умеешь писать, это хорошо. В вашу бухту часто заходят торговые суда, моряки высаживаются на берег… так?

– Они запасаются у нас пресной водой, мой господин.

– Видишь этот знак? – Чужак указал на свою фибулу. – Запомни его. Раз в неделю ты будешь составлять для меня отчеты обо всех местных делах. С проходящих судов будут высаживаться моряки, и если кто-нибудь из них покажет тебе такую фибулу, отдашь отчеты ему. Ты все понял, Захария?

– О да, мой господин! Только… у меня ведь нет ни папирусной бумаги, ни чернил.

– Ты все получишь. Однако вовсе не это самое главное. Куда важнее нечто другое. Ты должен обязательно доносить обо всех подозрительных незнакомцах, о каких-либо необычных людях, объявляющихся в ваших пределах. Я оставлю тебе шкатулку, это очень непростая вещь, спрячь ее понадежнее и береги! – Крючконосый вытащил из поясной сумки непонятную вещицу, черную коробочку размером с ладонь. – Возьми. Ну, смелее! Посмотри вот сюда… видишь меня? Теперь нажми вон на тот выступ справа… Слышишь щелчок? Теперь покрути вот это колесико… Осторожно, не прилагай усилий! Остановилось? Славно! Надеюсь, ты хорошо запомнил все действия? Вижу, что да. Так вот, когда ты увидишь что-нибудь необычное или каких-нибудь странных людей – незаметно подберись поближе, посмотри в этот глазок, нажми выступ… Потом не забудь покрутить колесико. И не дай тебе бог ошибиться!

– Я сделаю все, мой господин! – истово заверил мальчик.

– Вот и славно. А за шкатулкой я потом пришлю верного человека. Все, Захария, ступай. И помни – у нас с тобой теперь есть общая тайна!

«Общая тайна» – как грели сердце такие слова!

Корабль вскоре уплыл, а Захария принялся в точности исполнять приказанное: писал подробные доносы на всех жителей деревни, жалея лишь об одном – ничего необычного, увы, не происходило! Ни в родном селении, ни в ближайшей округе. Ни-че-го! До того самого дня, когда пастушата с дальнего пастбища вдруг услышали рев и тут же послали самого младшего к старосте – доложить. Но Захария вовремя перехватил мальчонку у колодца:

– Куда ты так спешишь, Мелон? Что случилось?

– Какой-то странный зверь хочет напасть на нашу отару!

– Зверь? А почему странный?

– Ни на что не похож! И рычит так жутко, что прямо закладывает уши. Ужас, просто ужас! – Парнишка похлопал глазами. – Побегу скорей, расскажу!

– Напрасно спешишь, староста с утра отправился к соседям на ярмарку. А рыбаки еще не явились с лова. Уж придется тебе подождать, Мелон.

– Что ж, подожду…

Захария ухмыльнулся и тут же спросил, где именно пастушонок видел страшного зверя.

– Да говорю же, у пастбища.

– Это за старой оливой?

– Ну да, там.

На то, чтобы заскочить в хижину дядюшки Париска и вытащить спрятанную шкатулку, много времени не потребовалось. И вот уже Захария, бегом обогнув пастбище и оливу, собственными глазами увидел странного зверя. Скорее даже не зверя – повозку, но такую необычную, что…

Прячась в траве, подросток подполз как можно ближе, приладил шкатулку… Щелк!

А потому уже увидел чужака – лысеющего немолодого мужика с вислыми смешными усами, к тому же одетого более чем странно – в непонятные хламиды на маленьких фибулах. Незнакомец вовсе не внушал страха, и Захария решил рискнуть – заговорить, а дальше будь что будет.

Спрятал шкатулку в траве, подкрался к странной повозке, улыбнулся пошире:

– Сальве!

Глава 11
Корабли и лодки

Ехать пора мне

по алой дороге…

«Старшая Эдда»

Лодку Александр и Нгоно присмотрели быстро – вполне подходящее плавсредство покачивалось на волнах метрах в двадцати пяти от берега, добротное суденышко с мачтой и двумя парами весел. Правда, к нему еще прилагались люди – четверо смуглых полуголых рыбаков, азартно вытаскивающих сети, полные рыбы, сверкающей серебром чешуи.

– Как-то совестно лишать этих бедолаг орудия производства, – прячась в высокой траве, покачал головой Нгоно. – Может, лучше другую лодку поищем?

– Можно и другую. – Александр усмехнулся. – Только, я полагаю, тут сейчас все челноки при деле. Придется дождаться вечера, тем более не так уж и долго осталось. А впрочем, пойдем-ка посмотрим бухту.

Друзья спустились к широкой полосе песчаного пляжа и зашагали к видневшимся невдалеке мосткам, где были развешаны для починки ветхие сети, а около них возился старик с белыми как лунь волосами.

Увидев двух незнакомцев, старик, похоже, ничуть не удивился и на приветствие отозвался вполне достойно – встал и чуть склонил голову:

– Сальве, путники. Господь да не оставит ваш путь.

– Это верно, не оставит! – Саша обрадовался. Старик неплохо говорил по-латыни, а следовательно, годился в информаторы. – Я и мой слуга, мы идем в дальнюю обитель отдохнуть от суеты и помолиться вместе с почтенными старцами.

– Похвальное желание, мои господа, весьма похвальное. Только… вы какой-то непонятной дорогой идете.

– Один человек в Карфагене указал нам путь.

– А-а-а! Так вы из Карфагена! – удивился старик. – Тогда понятно. Что же вы отправились в путь без всяких припасов и без охраны? У нас ведь места небезопасные, даже для паломников небезопасные, увы!

– Разбойники? – Александр ухмыльнулся и поправил плащ. – Что, так лютуют?

– Да всяко бывает. – Собеседник явно желал уклониться от прямого ответа. – Вам бы лучше поговорить с нашим старостой, он вскоре должен вернуться из соседнего селения. Вы ведь к Триполитанскому валу путь держите? Там много монастырей. Но и разбойного люду немало. Староста мог бы вам помочь, отправил бы с нашими рыбаками.

– А что, к какой-то обители и по морю можно добраться? – воодушевился молодой человек. – Вот и впрямь было бы славно.

Старик прищурился:

– Не сказать, чтоб только по морю, еще пешком, крюк сделать придется. Но не всегда короткий путь лучше длинного.

– Разбойники?

– Они самые. Там много диких племен, у вала. Нет, вам обязательно нужно дождаться старосту.

– Да некогда нам ждать, отец. Может, у кого-то можно нанять лодку? Денег у нас, правда, нет, но… Вот мой плащ! Он весьма недурен!

– Хороший плащ, – потрогав материал, согласился старик. – Сразу видно – не из дешевых. Может быть, за такой плащ кто-нибудь из наших рыбаков и согласится вас отвезти. Только уж все равно придется вам дожидаться вечера, сейчас-то все в море. Не осмелюсь даже предложить свою хижину столь важному человеку… Ты ведь из торговцев, уважаемый господин, не знаю твоего славного имени…

– Я – Александр из Карфагена, купец. Увы, нынче все моя торговлишка пришла в полный упадок, да и не ради богатства живет на земле человек, а ради славы Господней!

– Вот поистине золотые слова! – искренне восхитился собеседник. – Меня зовут Антоний, это римское имя. Я родом из здешних мест, но когда-то долго жил в Гадрумете, еще до того как…

Старик вдруг резко замолк, словно прикусил язык, едва не сболтнув что-то лишнее, чего никак не следовало говорить, особенно незнакомцам. Усмехнулся:

– Эх, уважаемый господин… Хороший у тебя плащ!

– Ну еще бы! – Молодой человек довольно улыбнулся и предложил: – Хочешь, твой будет? Прямо сейчас забирай, носи на здоровье… А ну-ка!

Сбросив с плеч упомянутый предмет, Саша накинул его на худые плечи старца и восторженно тряхнул головой:

– Ну прям Аттила! Сципион Африканский! Ганнибал!

Антоний даже смутился, порозовел, видно было – подарок ему весьма понравился.

– Носи, дорогой, вспоминай нас. – Александр похлопал старичка по плечу и вкрадчиво напомнил: – Нам бы лодочку… Что, без старосты действительно никак?

– Увы! – Антоний разочарованно развел было руками, но тут же улыбнулся. – Вообще-то возможность есть. Два наших парня сейчас как раз смолят лодку, хорошую такую, вместительную. Они бы вас и отвезли, куда прикажете, а старосте я бы сказал: парни, мол, проверять отправились – хорошо ль просмолили. Не течет ли. Вот ежели они уже закончили…

– Это во-он там, у мостков, что ли? – Оглянувшись в сторону моря, Саша показал на две коричневые фигурки, на фоне разведенного костерка возившиеся с перевернутой лодкой.

– Ну да, да, там. – Старик кивнул и прищурился. – Только вы это, к мосточкам-то не идите. Видите вон скалу? – Он кивнул в противоположную от мостков сторону. – Там бухточка есть – парни, как закончат, вас там ждать и будут.

– Ну вот и славно. – Александр потер руки. – Вот и договорились. Да ты не сомневайся, старче, ребятишек твоих тоже не обидим!

– Ну так я пойду к ним, скажу… А вы подходите к скале ближе к вечеру. Только особо-то не задерживайтесь.

– Ну вот. – Посмотрев вслед уходящему деду, Саша ухмыльнулся и обернулся к Нгоно. – Ты все понял насчет лодочки?

– Все, – улыбнулся тот. – Я ведь изучал латынь. Целый месяц!

– О, большой прогресс, однако! Ну, идем к нашему трактористу. Поди, заждался уже, бедолага.

– Странный он человек, – уже на ходу негромко заметил Нгоно. – Все никак не может понять…

– Ты себя в старые времена вспомни – сразу все понял?

– Ну, вообще-то…

Инспектор замолк, и дальше оба шли без разговоров, время от времени огибая попадавшиеся на пути развалины и большие округлые камни. Солнце светило им в спины, и не сказать, чтоб уж очень жарило – верно, и здесь стоял сентябрь.

– Эх, черт, – неожиданно выругался Саша. – Забыли у старика время спросить.

– Думаю, сейчас где-то около четырех пополудни…

– К черту частности! Главное – год! Ну хотя бы в каком мы веке?

– А что, могли и…

– Ну да – запросто! Какой-нибудь сбой в работе генератора… Ведь наш отряд, все эти неразговорчивые парни – они ведь куда-то делись? Хорошо, если где-то в здешних пространствах застряли. А если во времени? Жаль ребят.

– Ничего. – Нгоно снова улыбнулся. – Парни они ушлые, себя в обиду не дадут. А вот и наш трактор! Стоит себе…

– Эй, Николай! – подходя к скрытому за кустами трелевочнику, закричал Александр. – Коля-а-а! Да что он там, спит, что ли?

А Весникова не было! Нигде. Ни в кабине, ни на платформе, ни под трактором, ни даже в обозримых окрестностях. Напарники обыскали всю округу – тщетно.

– Местные, видно, схватили, – угрюмо сплюнул Саша.

Полицейский усмехнулся:

– Мог и сам уйти. Он что-то говорил про шоссе и автобусные остановки. Может, пошел искать?

– Дурень! – Александр выругался. – Ну какого черта? Сказано же было – ждать! Эх, Весников, Весников… ищи теперь тебя, выручай.

– Тсс! – Нгоно вдруг схватил Сашу за плечо, пригнул к траве. – Прячемся! Кажется, идет кто-то.

И действительно, вдалеке, за кустами замаячила чья-то тень – Александр и не заметил, если бы не Нгоно, бывший африканский охотник.

– Под трактор, под трактор ползем… иначе увидит!

– Ползем, ползем. – Саша выплюнул попавший в рот песок. – Дай бог, этот местный черт не полезет в кабину и не запустит двигатель.

Приятели укрылись под трактором – и вовремя. Примерно через минуту за гусеницами показались чьи-то босые ноги – худые коричневые лодыжки с браслетами, сплетенными из травы и разноцветных веревочек. Ноги явно не принадлежали взрослому мужчине – слишком уж тонкие. Девчонка! Или пацан!

Однако незнакомец, кто б он там ни был, явно что-то искал: обошел весь трелевочник, пошарил по кустам и вот наконец заглянул под трактор…

Тут-то Нгоно и схватил его за руку, потянул под гусеницу:

– Ага! Попался, приятель!

Все-таки это был парень, а не девчонка – тощий и нескладный подросток с копной темных волос и глазами цвета горького шоколада. Выглядел он порядком испуганным – ну еще бы!

– Вылезаем! – Саша толкнул приятеля в бок. – И этого прихвати – там, за кусточками, потолкуем.

А парнишка-то оказался шустрый – едва только Нгоно ослабил хватку, как тут же выкрутился и попытался было бежать. Однако не судьба – бдительный Александр ловко ухватил его за волосы:

– Куда?

Парнишка бросился на колени, залопотал по-латыни:

– Не убивайте меня, ради всего святого, пожалуйста, не убивайте, я отдам вам все, что у меня есть… Берите мою тунику, амулеты, ожерелье… Это хорошее ожерелье, клянусь…

– Заткнись! – тихо посоветовал Александр. – И отвечай на вопросы, понял?

Пленник хлопнул ресницами и кивнул.

– Где наш друг? Такой… лысоватый, как Цезарь. В странном платье. Ты его здесь видел? Только упаси тебя господи сказать, что нет! Ну!

Саша основательно тряхнул парня, так что у бедняги клацнули зубы.

А Нгоно с нехорошей ухмылкой вытащил из-за пояса нож – тот самый, из рессоры. И, тщательно выговаривая латинские слова, сказал:

– Может быть, для начала выпустим ему кишки?

– Нет. Лучше отрежем ухо.

– Не надо ухо! – плача, взмолился пленник. – И кишки не надо… Я все, все вам скажу. Да, я видел странного человека, здесь, у этой повозки, но с ним не разговаривал, не успел, явился староста со своими людьми – они и увели вашего знакомого.

– О! Совсем другое дело! – Александр отвесил мальчишке подзатыльник в знак поощрения. – А ты, оказывается, умеешь говорить! Значит, нашего друга отвели в деревню. Староста и его люди, так?

– Так. Все правильно.

Подросток уже несколько оправился от испуга и теперь с любопытством разглядывал пленивших его людей. Как-то не походили они на разбойников: те бы вообще не разговаривали, а убили сразу или, наоборот, уволокли бы на свой корабль, чтобы потом продать в рабство. Короче, странные люди. И повозка их очень и очень странная. Именно о подобном и предупреждал господин Марцелий Дукс.

Захария – а это, конечно же, был он – приободрился и поспешно опустил глаза, старясь не показать свою радость. Вот как быстро и ловко он выполнил поручение своего нового и очень влиятельного хозяина. Жаль только, волшебную шкатулку пришлось выбросить в кусты – слишком уж не вовремя объявился вдруг староста. Ладно… шкатулку можно будет найти и позже. А даже если и не найдется – все равно будет что указать в донесении! Господи, вот счастье-то! Хозяин Марцелий явно обрадуется, похвалит… А может, возьмет к себе, в город? В Гадрумет… или даже в сам Карфаген! Вот уж тогда… уж тогда можно будет выбрать время, чтобы посчитаться со всей деревенской сволочью, с теми, кто казнил мать, кто сейчас презирал его, Захарию, и бедолагу-дядюшку…

– Эй, эй! Ты чего замолк, парень? Язык проглотил, да?

– Нет-нет! – Захария испуганно заморгал. – Но вы ведь еще ничего не спросили.

– Ага, ничего… В деревне, говорю, много воинов?

– Там вообще нет воинов, – не сдержал улыбку мальчишка, – одни рыбаки да кузнец.

– А староста? И его люди?

– О, это не воины – трусы. – Пленник презрительно рассмеялся. – Только и могут, что издеваться над беззащитными людьми.

– Та-ак… – Приятели переглянулись. – Сколько же у вас в селении рыбаков и когда они обычно возвращаются?

– Рыбаков – две дюжины, – охотно пояснил Захария. – А возвращаются они вечером, уже когда начинает темнеть. Так что вы…

Он хотел сказать – «вполне можете освободить своего дружка», но не стал, надеясь, что разбойники – или кто уж там они были – и сами все поймут правильно. Подставить старосту – этот план внезапно возник в лохматой голове Захарии, вспыхнул, словно утренняя звезда. А что, почему бы и нет? Пускай чужаки покуражатся, унизят этих сволочных гадов, он-то, Захария, тут будет ни при чем. В конце концов, что от него требуется-то? Щелкнуть волшебной шкатулкой и написать очередной донос. Что и будет сделано! А кого-то там ловить, предупреждать…

– Я покажу вам дорогу. – Шмыгнув носом, пленник пустил слезу. – Только… они ведь меня потом убьют. Может, отпустите, а? Ну как, подойдем к деревне?

– Дом старосты укреплен?

– Да, там высокая каменная ограда. И ворота из дуба – не говорите потом, что я вас не предупреждал.

– Ворота, значит… Ограда… А ну-ка, Нгоно, давай этого чертенка в кабину. Я ж пока загляну в бак.

Горючки хватало. На дне, правда, но еще плескалось, а до деревни было не так далеко – километра два-три.

– Ой… а где же ваши быки? И оглобель я что-то не вижу.

– Не слишком ли ты любопытный, парень? Ничего, будут тебе сейчас оглобли. Ну что, мон шер Нгоно, погрохочем в последний раз?

– Погрохочем!

– Ладно. Ты – на платформу, а этого шустрого парнишку давай ко мне.

Александр ухмыльнулся и запустил двигатель.

Захария аж подпрыгнул от неожиданности, испугался уже по-настоящему, всерьез, особенно когда странная повозка вдруг сдвинулась с места и покатила сама, без всяких быков, лязгая, словно какое-то жуткое чудище. А пахло! Так, верно, пахнет в аду! Экий же гнусный, совершенно невыносимый запах. Сера? Ой господи…

Клацая зубами и округлив глаза от ужаса, пленник быстро закрестился:

– Боже, спаси и сохрани!

В дом старосты они вломились без приглашения, даже не через дверь, а прямо в ограду, так что только полетели кругом кирпичи да осколки разбитой фары. Уж конечно, незаметно подобраться не удалось – да не о том и думали. Староста и его людишки как раз выскочили на улицу – посмотреть, что это там за грохот? Ну, не они были сейчас нужны, главное – удалось произвести впечатление, а в доме уж все показала какая-то испуганно визжавшая девка, то ли жена хозяина, то ли рабыня.

Весников обнаружился во дворе, в погребе, живой, здоровый и даже заметно навеселе. Правда, сидел под запором, точнее сказать, лежал и спал на свежем сене.

– О, Саня! – Увидев своих, Вальдшнеп пьяно заулыбался. – Явился. А здешние мужики – ничего. Дорогу мне обещали показать, автобус надыбать. Я уж договорился, пока вы… и-ик… пока вы где-то там шлялись. Чего тут такой шум-то? О! В ворота не вписались! Так я и знал – на трелевочнике-то, это вам не на колесном тракторе ездить, тут сноровка нужна, ясен пень.