Текст книги "Черные плащи"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Чернокожий полисмен ухмыльнулся:

– Фульбе издревле отличаются гостеприимством, а к тому же они считают меня странствующим сыном вождя.

– Хм… интересно, а почему они так считают?

– Да потому что я им об этом сказал. – Пожав плечами, Нгоно поднял выделанную из тыквы чашу с бражкой. – Выпьем за здоровье их старосты. Кстати, он обещал дать нам проводников к побережью!

– Да ты что! – обрадовался Саша. – Вот это здорово, вот это мы удачно зашли. А что тебе еще удалось выяснить?

– Да больше ничего. – Напарник потупился. – Сам видишь, не до разговоров пока. Ничего, завтра все подробненько выспросим!

– Да уж, да уж – коль пошла такая пьянка, режь последний огурец! Ну что – вздрогнули? За здоровье местного старосты! Гип-гип… Ура!

– Ура-а! – потянул Нгоно. – За здоровье.

Нельзя сказать, чтобы Александр сильно опьянел, все же не водку пили, но устал – это точно. И когда староста, через Нгоно, предложил гостям отправиться почивать, молодой человек очень обрадовался. В конце-то концов, хватит тут скакать да пьянствовать, пора и о деле подумать. Вызвать завтра местных на серьезный разговор, установить более конкретно свое местонахождение, а заодно и точное время, так сказать. Вообще-то все эти пляски сильно смахивали на специальный спектакль для туристов: и вопли, и бражка, и девчонки – ну манекенщицы просто! Наоми Кемпбелл каждой из них и в подметки не годилась бы.

Все это тревожило – не оставляло ощущение какой-то наигранности, фальши. Неужели и вправду аттракцион? Неужто профессор смог лишь пронзить пространство, а время… а время осталось прежним. Вот сейчас явятся из-за деревьев официанты в черных смокингах, начнут выклянчивать чаевые… ага, ну конечно – вон и староста уже вытащил мобильник! Хотя… нет, это не мобильник – амулет какой-то, талисман на счастье кочевой жизни.

Гостям постелили в шатрах, каждому в отдельном. Скорее, это были просто переносные хижины, нечто вроде вигвамов или чумов – воткнутые в землю колья, связанные вместе и обтянутые циновками да звериными шкурами. Но в общем – симпатичненько, этакий древнеплеменной экстрим. Расстеленная на земле циновка казалась сплетенной из самых пахучих трав, явно пахло шалфеем и мятой, а еще едва уловимо анисом. Чум – или вигвам? – не был закрыт до самого верха, видно, дождей не ждали, и сквозь прорехи внутрь заглядывала луна. Большая такая, серебристая, светлая, прямо не луна, а прожектор.

Луна! А не сверкающий астероидный пояс!

Все хорошо, вот только одеяло и подушку гостям выдать забыли. Ну, без одеяла-то можно было обойтись – ночка выдалась жаркой, а вот без подушки Саша не мог никак, а потому все ворочался, не в силах заснуть. Впрочем, недолго. К шатру явно кто-то шел, не особо скрываясь… вот остановился. Мягкий певучий голос что-то спросил…

– Антре, антре, – по-французски откликнулся Саша. – Заходите.

Как ни странно, но его поняли – не трудно было догадаться. Вошли… точнее сказать, вошла… нет – вползла на коленках, по-иному тут было никак. Поздним гостем оказалась та самая танцовщица-манекенщица с серебряным звенящим ожерельем. Узкий поясок, передничек, голая упругая грудь… а какие бедра, какой животик…

Не тратя времени даром, незваная гостья – почаще бы такие заходили! – без лишних слов сразу же перешла к ласкам, причем весьма изысканным. Ах, как работал ее язычок, как ласкали кожу твердые, налившиеся любовным соком соски, как…

Александр все же был нормальным молодым мужиком, без всяких модных извращений, а потому живенько притянул красотку к себе, погладил по бедру, по спине, поласкал грудь: девушка задрожала, зашлась в нетерпении, видно было – по крайней мере, Саша это хорошо чувствовал, – все, что здесь сейчас происходит, этой ночной фее очень и очень приятно.

А какие были у нее глаза! И как в них блестела отраженная луна… Ах…

Нежно поцеловав девушку в губы, быть может чуть более тонкие, нежели принято у красавиц, молодой человек осторожно повалил танцовщицу на циновку, чувствуя жар темно-красной кожи и теплую упругую грудь…

И вот уже два тела сплелись в любовном экстазе, и послышались стоны, и мерно зашуршала циновка, а вот девушка вскрикнула… нет, не от боли, от удовольствия… вот что-то зашептала… вот засмеялась…

И за всем этим сверху подглядывала луна.

– Какая ты славная! Нет, в самом деле славная, – шептал Александр по-французски. – О, ма шери… Как тебя зовут? Имя? Скажи мне имя?

– Сигаль. – Странно, но девушка его поняла, отозвалась!

Неужели и впрямь все здесь – туристский аттракцион? Вот ведь понимает же по-французски… Но… опять же – Луна? Она-то откуда взялась? Ведь взорвали же!

– Откуда у тебя это ожерелье?

Танцовщица улыбнулась:

– Ромеи. Колония Юлия.

Колония Юлия… так римляне прозвали Карфаген!

– Тю парль франсе?

– Не понимаю.

– Ах да, да – латынь! Ну конечно же, это латынь. Где ты научилась этому языку, девочка?

– Там же, в колонии Юлия… но я плохо уметь говорить. Больше слушать. Вот хочу слушать тебя. Расскажи – кто ты? Ты вандал, да? Римлянин? Или, быть может, гот?

– Тсс! – Саша провел пальцем по жарким губам девушки. – Слишком много вопросов. Дай-ка я поцелую тебя еще разок… иди…

Танцовщица не упрямилась, наоборот, улыбнулась, с готовностью предаваясь любви. И снова пылкие объятия, и горячие поцелуи, и томный взгляд этих божественных черных глаз… И подглядывающая луна – вот она, над головою, в прорехах шатра. Целая, целая… еще не взорванная. Ишь как лукаво смотрит… и, кажется, смеется.

Саша задремал бы, но нет, Сигаль не давала – будила, и тоненький голосок ее звенел, точно золотой колокольчик:

– Ну откуда же ты, признайся! Мне интересно спросить.

– Надо говорить – «интересно знать». Я вандал, ты права, паломник и воин. А мой друг Нгоно – сын вождя.

– Ты из Карфагена?

– Из Гиппона.

– Гиппон? Увы, я там не жила. А Карфаген… кого ты там знаешь? Может быть, кого-то при королевском дворе?

– Увы, я не настолько знатен.

На все вопросы Александр отвечал уклончиво, чувствовал почему-то, что не зря девчонка выспрашивает: не столько по своему личному любопытству, сколько… сколько волею пославшего ее старосты? Одно пока радовало – похоже, это совсем не аттракцион и путники попали туда, куда надо. Колония Юлия – Карфаген, ромеи… Что еще она знает?

– Гуннерих, наследник… Я как-то видел его в храме. Случайно.

– Гуннерих? Ты говоришь о правителе Африки?

Ага… вот он уже и правитель. Еще бы уточнить, какой сейчас год?

– Ты веришь в Иисуса Христа, Сигаль?

– Иисус? – Девчонка замялась. – Это такой худой распятый бог? Не сказать, чтоб я в него верила.

– Потому и не можешь сказать, когда его распяли.

– Нет… Давно уже.

Ладно, покуда можно обойтись и без точной даты – главное уже известно! Гуннерих – нынче король, «правитель Африки», иначе рэкс!

А девочка-то не из простых – ишь как бойко болтает по-латыни. А сказала, что плохо говорит.

– Значит, ты не простой воин?

– Пожалуй что нет.

– Но у тебя нет родичей при дворе Гуннериха-рэкса?

– Увы, как-то не обзавелся.

– Жаль… И влиятельных друзей нет?

– А зачем ты спрашиваешь? Хочешь вернуться обратно в Карфаген? Ну конечно, там куда веселее, чем здесь…

– Не очень-то там весело. – Девчонка вдруг напряглась, и в голосе ее натянутой струною звякнула ненависть, впрочем быстро исчезнувшая.

А Саша мысленно обругал себя за бестактность. Ясно же было: девчонку похитили из родных мест да продали в самое гнусное рабство, в какой-нибудь лупанарий… Ну да, судя по ее специфическим умениям, именно туда. Нечего и расспрашивать, бередить чужие раны.

– Сигаль, ты славная! И это ожерелье тебе очень к лицу. А какая нежная у тебя кожа…

Александр осторожно погладил девушку по бедру… Та снова подалась вперед, обнимая молодого человека за шею.

Снаружи вдруг раздался чей-то сварливый голос.

– Ой! – Сигаль отпрянула. – Совсем забыла – пришла пора пить вино.

– А по-моему, так вино пить всегда пора – хуже не будет! – хохотнул Саша.

– Я сейчас… принесу кувшин.

Танцовщица шустренько выбралась наружу и столь же быстро втащила в шатер высокий глиняный кувшин и кружки.

Вот именно этого-то, кстати, и не хватало!

– Сигаль, милая, ты прямо мысли читаешь!

– Пей… Нет, подожди… я плесну и себе. Вот так. Теперь выпьем… Теперь иди сюда… положи голову мне на бедра… вот так… Расслабься… теперь тебе будет очень хорошо… очень хорошо… очень…

Александр еще помнил, как целовал девушку в грудь и пупок, как пытался ласкать, заглядывая в глаза… Помнил даже, как таращилась сверху луна. А потом же больше ничего не помнил. Уснул.

Проснулся Саша от ярких солнечных лучей, бивших прямо в лицо. Открыв глаза, прищурился и с удивлением обнаружил, что, оказывается, спал стоя! То есть крепко привязанный веревками к толстому стволу пробкового дуба!

Быстро поборов удивление, молодой человек попытался пошевелиться… куда там! Вязали на совесть. Черт! Сигаль! Проклятая девка! Без нее тут точно не обошлось. Завлекла, опоила… Хотя, с другой стороны, зачем обижать девчонку? Наверняка все не по ее воле делалось. Хорошо еще, кляп в рот не сунули.

Мотнув головой, Александр громко позвал:

– Эй, эй! Есть тут кто-нибудь?

– С вашего позволения, месье, – я!

Откликнулись сзади по-французски, с некоторым оттенком грустной издевки. Ну конечно же – Нгоно.

– Вас… тьфу ты, тебя тоже привязали? – Саша все же исхитрился повернуть голову, но никого не увидел – мешал слишком толстый ствол.

– Привязали, привязали, – угрюмо хохотнул напарник. – Только не к дубу, как тебя, а к сосне.

– Повезло. – Александр ухмыльнулся с шутливой завистью. – К сосне-то лучше.

– Да чем лучше-то?

– От сосны запах приятнее, а от этого чертова дуба – вообще никакого нет. Нгоно, друг мой, тебе тоже девчонку подсунули?

– Девчонку? О нет – это была богиня!

– И у меня тоже… Дьявол бы их всех побрал! И как это мы с тобой на такую детскую приманку клюнули?

– Да потому что мы слишком умные, – неожиданно выдал Нгоно. – Не могли и предположить такой примитив: обаять, опоить, привязать. Просто непонятно – зачем? Ведь могли бы и сразу убить.

– Да уж… зачем, интересно? Ты ж говорил – фульбе не людоеды.

– Не людоеды. Только в здешних лесах появилась какая-то ужасная рычащая тварь с горящими глазами! Я думаю, ей нас на ужин и предоставили.

– Что еще за тварь? – Молодой человек зябко передернул плечами. – Лев, что ли? Или этот, пятнистый… леопард?

– Не тигр и не леопард, – задумчиво возразил инспектор. – Фульбе – лихие охотники, что им какие-то лев с леопардом? Не-ет, тут что-то другое.

– Тогда – крокодил. Вон, озеро рядом.

– С крокодилом они бы тоже справились. Видал, какие щиты у здешних воинов?

– Да как-то не обратил внимания.

– И зря… Из крокодиловой кожи. Это чудище, для которого нас тут привязали, Мвамбой зовут. То есть на языке фульбе «мвамба» и есть чудовище.

– Спасибо за справку! – Саша презрительно сплюнул. – И когда ж эта чертова мвамба нас скушать изволит?

– Думаю, ближе к ночи, – невозмутимо отозвался Нгоно. – Плотоядные хищники, они ведь в большинстве своем твари ночные. И это здорово!

– Н-да-а… Не понимаю, почему здорово?

– Да потому что до ночи еще чертова уйма времени! Ну, не уйма, но часа четыре есть. Что-нибудь да придумаем.

– А вот это верно…

Александр снова попытался пошевелить ногами и руками… кажется, получалось! Вот еще чуть-чуть, еще немножко – и можно будет освободить левую руку, а это уже большая часть дела! Вот… вот осторожненько… чуть-чуть…

В воздухе вдруг что-то свистнуло, и в кору дуба, как раз около левого уха Саши, впилась дрожащая злая стрела!

Молодой человек немедленно застыл и, выждав некоторое время, позвал:

– Эй, Нгоно! А мы, кажется, под охраной!

– Стрела? – Напарник откликнулся чуть погодя.

– Она самая.

– И у меня. Едва ухо не пронзили, сволочи.

– Эк как ты дорогих соплеменников! Ладно, ладно, молчу… что делать будем?

– Болтать. Похоже, это не запрещается.

– Пожалуй, да, – согласился инспектор. – А вот шевелиться я бы не посоветовал. Хотя… веревочки-то я ослабил.

– Я тоже. Еще бы чуть-чуть… этак незаметно – как раз к вечеру и получится. А как стемнеет – надо валить.

– Кого валить?

– Чудище! А лучше – бежать отсюда. Оружие у нас теперь есть. – Саша скосил глаза на стрелу. – Вполне подходящее.

– А пистолет твой, конечно же, в мешке остался?

– Само собой, в мешке. Не мог же я его под подушку спрятать… за полным отсутствием таковой. Кстати, интересно, как они тут спят – без подушек?

Этот вопрос напарник проигнорировал, и беседа прервалась, чтобы возобновиться уже на закате.

– Эй, Нгоно, друг мой. Ты что там, спишь?

– Немного поспал, врать не буду.

– Я тоже. Теперь голова куда как меньше болит. А знаешь, – Саша вдруг улыбнулся, – все-таки хорошо, что на мне джинсы!

– Хм… и что же в этом хорошего?

– А в том, что туника – навыпуск, и карманов на джинсах не видно… А в заднем карманчике у меня перочинный нож! Так что ждем темноты, дружище Нгоно! Кстати, не видишь ли ты наших стражей?

– Вижу. Они тут везде, за деревьями, на деревьях. Все вооружены: копья, луки, а у подростков – камни.

Александр покрутил головой, пытаясь хоть кого-то увидеть – куда там!

– Ну и зрение у тебя, друг мой!

– Просто я умею смотреть. Я ведь фульбе, к тому же полицейский.

И все же Саша, присмотревшись, заметил на ветвях росших неподалеку деревьев черные фигуры воинов, притаившихся, словно в засаде.

– Ты знаешь, Нгоно, – снова позвал Александр. – А ведь они нас вовсе не на съедение приготовили, а в качестве живца.

– Я догадался, – подтвердил напарник. – Они забросали все тропы камнями, оставили только одну – вот эту, широкую. И наверняка тут, перед нами – замаскированная яма с кольями: слишком уж яркая тут травка, да и листьев слишком много набросано. Так не бывает. И все же ума не приложу – что это может быть за зверь?

– Какая-нибудь анаконда…

– Анаконды здесь не водятся.

– Ну, значит, динозавр.

– А вот это очень может быть, зря ты смеешься. В мое время старые люди такое рассказывали – просто волосы дыбом!

Саша засмеялся, пошевелил руками – кажется, можно уже было вырваться, вот только вытащить бы из заднего кармана ножичек… как начнет темнеть. Скорей бы, скорей!

А солнышко садилось уже, прячась далеко на западе за красными вершинами гор. Воздух стал синим, начинались сумерки, здесь, в Африке, весьма и весьма быстротечные, так что пора уже было начинать…

– Саша! – с ударением на последнем слоге прокричал Нгоно. – Пора уже! Уходим налево, к озеру. Если что – встречаемся у камня с надписью. Ну, той самой – «Янник Ноа».

– Согласен!

Молодой человек закусил губу. Рука осторожно скользнула вниз, в карман – и никакой стрелы! Никакой реакции воинов не последовало! Так и темнело уже, не видно…

Ну вот! Вот он, нож… Теперь дело за малым: разрезать путы, так осторожненько…

– Нгоно, ты как?

– Готов!

– Как крикну – уходим.

Быстро перерезав веревку, Александр дернулся… и вдруг замер, услыхав где-то в отдалении быстро приближающийся звук – странный и смутно знакомый.

– Мванга! Мванга! – прошелестело над деревьями. – Мванга, о-о!

Да-а… А воины-то предвкушали добычу!

А источник звука быстро приближался – нарастало рычание, грохот, лязг… И вот, вырвавшись на поляну, вдруг вспыхнуло пламя огненных глаз!

Грохоча и подминая под себя кусты, из лесу показалась… тупая оранжевая морда трелевочного трактора!

– Мванга! – хором закричали прятавшиеся в засаде охотники. – Мванга – о-о!

– К трактору, Нгоно! К трактору!

А что тут было еще думать? Все вопросы и догадки потом!

Одним движением разрезав путы, Александр нырнул вниз, в траву, краем глаза заметив, как рядом метнулась ловкая тень напарника.

– Там яма, яма, – быстро предупредил тот. – Левее давай!

А лес вокруг уже огласился победным кличем, и в грохочущий мотором трактор полетели копья, стрелы и камни.

– Мванга! Мванга о-о!

А ведь он сейчас – в яму…

– Стой, эй, стой!

Выскочив из травы, Саша, не мешкая, взобрался на платформу трелевочника, ухватился за лебедку, перегнулся, рванул дверь…

Весников!

За рычагами сидел Весников!

Глава 9
Эх, дороги…

Ты, вождь всезнатный,

несокрушимый,

за жизнь сражайся,

что силы достанет!

Я встану рядом!

«Беовульф»

Откуда он здесь взялся?

– Эй, Николай, – нырнув в кабину, что есть силы заорал Александр. – Разворачивай, давай разворачивай назад, понял?

Чумазый тракторист очумело округлил глаза, но, узнав Сашу, закивал, заулыбался… ага, дернул фрикцион, упер ногу в педаль… Рыча и лязгая гусеницами, трелевочник развернулся на месте, словно подбитый фашистский танк. От оранжевой морды трактора, от сверкающего навесного ножа со звоном отскакивали копья и камни, а натянутая на стеклах металлическая сетка, предназначенная для защиты от сучков и веток, неплохо прикрывала и от стрел.

Улучив момент, Саша распахнул дверь и увидел ухватившегося за лебедку Нгоно:

– А ну, давай сюда, парень!

Не столько сказал, сколько показал жестом – да и так все понятно. Оп! И темнокожий напарник, вспрыгнув на платформу сзади, ухватился за лебедку, довольно скаля зубы. А что ж – в одноместной-то кабинке и вдвоем было тесно.

Саша рассмеялся и хлопнул Вальдшнепа по плечу:

– А теперь вперед, Федорыч! И давай на полную скорость.

– Ась? Чего?

– Быстрей, говорю, давай!

Трелевочник попер обратно в саванну, сбивая деревья и освещая путь мощными лучами фар. Из-под гусениц летели камни.

– Давай, Николай, жми!

Саша помахал рукой – мол, правильно едешь, да еще бы оборотов прибавил.

Весников провел ребром ладони по горлу – мол, все, и так на пределе идем.

– Хорошо, хорошо! – кивал Александр, оглядываясь – не прицепился ли кто-нибудь сзади. Эти фульбе – народ, судя по всему, отчаянный, с них станется.

Нет, похоже, пока никого.

Обнаружив кнопку, молодой человек врубил задний прожектор. Нет! Погони не было! Охотники просто потрясали копьями и прыгали, видать испытывая бурную радость. Ну, еще бы – обратить в бегство такое жуткое чудище! Мвангу!

Не сбавляя хода, трелевочник проехал еще километров пятнадцать, после чего укрылся в каких-то зарослях, где и встал.

– Думаю, здесь хорошее место, – дождавшись, когда Весников заглушит двигатель, спокойно сказал Александр.

– Хорошее? – Тракторист хлопнул глазами и жалобно поинтересовался: – Саня, родной! А мы вообще-то где?

– Очень и очень далеко, Николай, – честно ответствовал молодой человек и, осторожно распахнув дверь, выглянул наружу.

– Господи! – испуганно перекрестился Вальдшнеп. – Никак луна! Целая! Саня… а эти цыгане, они за нами не погонятся?

– Цыгане? Ах, эти… полагаю, что нет. Можем спокойненько подремать до утра.

– Подремать?

– Николай, ты выключишь наконец фары? Смотри аккумулятор посадишь, а другого здесь взять неоткуда.

– Саня-а-а… А где все-то? Рябов Конец где? Тайга… Озеро?

– Ну, озер тут много – завтра увидишь. А сейчас – спать.

– Да не могу я спать-то! Вот так заехал туда – не знаю куда. Вторые сутки места себе не нахожу… Как вот проснулся.

– А-а-а-а! – догадался Саша. – Так ты, значит, в трактор забрался поспать?

– Ну да, а куда ж еще-то? В избе шумно – вы там в дорогу снаряжались. Я и подумал – дай-ка вздремну пару часиков… глаза чего-то слипались, прямо мочи нет.

– Так-так… Ты, значит, в трелевочнике лег, а его и утянуло… скорее всего, вместо наших парней… или параллельно. Ну да что теперь гадать?

– Саня… ты про что это, Саня, а? Слышь, а давай-ка мы завтра поутру домой поедем, в поселок! Ну, правда, поедем, а то что тут делать-то? Куда-то подевались все… Цыгане какие-то кругом, хижины, жара. Луна вот эта! Она-то откуда взялась… такая!

– Откуда надо – оттуда и взялась, – грубо перебил молодой человек. – Сам скоро поймешь все.

– А что пойму? Что понимать-то, Саня? А? Где деревня-то? Поселок? В какой стороне? Ездил-ездил вчера почти целый день – без толку! Камни какие-то кругом, папоротники, пальмы… Откуда у нас пальмы-то?

– Оттуда же, откуда и луна. Слышь, Николай, у тебя горючки-то в баке много осталось?

– Да есть еще. Тут ведь и навесной бак имеется. – Включив массу, Весников взглянул на приборы. – Километров на сто пятьдесят хватит, а то и больше – как ехать.

– Экономно будем ехать, Федорыч, экономно.

– Ну, тогда на двести.

– А вот это славно!

– Так куда поедем-то?

– Утром увидим. А пока спи. Силы нам еще пригодятся.

– Слышь, Саня… Этот-то твой, черненький, уже храпит. А я… а мне неохота что-то, Саня! А давай… давай лучше водочки, а?

– А что, есть? – Вот тут Александр удивился. И наиболее удивительным было не само наличие в трелевочнике водки, а то, что тракторист ее еще не всю выпил, хотя времени на то имел целые сутки!

– Понимаешь, – рассказывал Николай, вытащив литровый жбан, где на донышке еще плескалось граммов двести, – я ее, голубушку, с собой взял, греться. А вчера… вчера целый день нервничал – выпил, конечно, но ни в одном глазу, а потом и пить уже не хотелось. А к вечеру цыгане эти набежали, камнями в трактор кидались. Я и подумал, ну их к ляду, даже из кабины выходить не стал, завелся да поехал по дорожке – тут она, похоже, одна. Куда-нибудь, думаю, да выеду. С утра-то часа два крутился, едва в болотине не увяз.

– У тебя закусь-то есть, Федорыч?

– Да вот, сырок плавленый… должен быть.

– А пить из горла будем?

– Да что ты, что ты… – Весников суетливо вытащил из-под замызганного сиденья отвертку. – Сейчас вот подфарники снимем…

– Тогда пойдем на улице сядем… пусть человек спит. Тесновато в кабине-то.

– Да уж, не автобус. Сейчас, сырок найду… ага… идем!

Выпив, Весников понемногу успокоился, видно было – рад встретить хорошего знакомого, с которым и все непонятки казались нипочем, особенно под водку.

– Слышь, Саня, а в поселке гутарят, будто на День города в район какого-то артиста известного пригласили. Не врут?

– Не врут. Мои нефтяники его аппаратуру привезли. Ну, по пути захватили.

– A-а… То-то я и смотрю – барабаны у них, тарелки. Во, думаю, какие бурильщики интересные… веселые. Это… клуб и художественная самодеятельность, как раньше. Вот, помнится, в семидесятые еще у нас в клубе ансамбль был, ВИА «Багульник» назывался, ох, так играли… так… И вообще, раньше музыка куда как лучше была!

– Не факт! – Намахнув грамм пятьдесят из подфарника, Саша обиделся за свою юность, пришедшуюся на начало лихих девяностых. – Чем лучше-то?

– Да как же! – Весников аж глаза выпучил.

И это было хорошо, Александр его специально провоцировал: пусть уж покричит, поспорит, глядишь, и легче примет потом суровую правду жизни, в которую и поверить-то, наверное, ну никак невозможно. А как же не поверить?! Луна-то вон она, в небе висит фонарем, светит нахально! Луна! Месяц Месяцович, честь по чести, а не какой-нибудь там астероидный пояс!

– Да как же! – хорохорился Весников: приятно ему было чувствовать себя в роли защитника старых и куда более справедливых порядков, как ему, впрочем не ему одному, казалось. – Вот раньше, помню были… Валентина Толкунова, Людмила Зыкина, эта еще… Сенчина, во! Тоже Людмила, кажись…

– Так и сейчас есть… Бабкина и эти еще… Ну, «Течет ручей» поют.

– А, это ерунда все. А песни какие раньше были? Никаких там «джага-джага», «уси-пуси» и всякой такой дряни. Слова так слова! БАМ там, партия, комсомол…

– А еще – «ребята-трулялята», «ля-ля-ля жу-жу-жу»…

– Да ладно тебе, Санек, заедаться-то!

– Убей не пойму, чем «джага-джага» этого «жу-жу-жу» хуже?

Так до утра проспорили, да и водочку растянули. Пустую бутылку Весников потом в кусты выбросил, а куда ее еще девать-то? В кустах, кстати, кто-то зарычал недовольно – не то лев, не то леопард, не то «ядовитый шакал», а скорее просто гиена-падальщица.

– Господи-и-и! – Утром, взобравшись на платформу трелевочника, Вальдшнеп опять загрустил, едва окинув взглядом окрестности. – Это ж куда нас занесло-то!

– Не ссы, Колян, выберемся! – Саша нарочно отозвался грубо, но в данном случае вполне обоснованно. А то достал уже этот Весников – скулит и скулит: где мы да где… Сказать бы ему – где… да воспитание не позволяет.

А вот при грубых словах тракторист посветлел лицом, заулыбался даже:

– Ну, ясен пень, выберемся. Только поскорей бы. А то ведь уже и водочка кончилась.

– Бонжур, мез ами, – потянулся Нгоно, потом присел пару раз, помахал руками – разминался.

– О! – засмеялся Весников. – И негр наш проснулся.

Александр хмыкнул:

– Это, Николай, не негр, негры – у Маяковского, да и те исключительно преклонных лет.

– Не негр? А тогда кто же?

– Афрофранцуз, вот кто.

– Ну, что в лоб, что по лбу, а хрен редьки не слаще.

– Та-ак…

Отломав от росшего поблизости кустика веточку, Саша опустился на корточки и по памяти принялся чертить на песке карту. Хороший был песочек, плотненький такой, белый, тянулся пляжем вокруг озера.

Разувшись, Весников подвернул штаны, потрогал воду и улыбнулся довольно:

– Теплая! Пойду-ка окунусь.

– Давай… Только смотри – тут везде крокодилы.

– Да ну тебя на… Ой! Саня-а-а… Это ж что ж такое-то?

– Не что, а кто! – Молодой человек посмотрел на камыши, где давненько уже прикидывались бревнами две зубастые рептилии. – Они самые, крокодилы, и есть. Ладно, не мешай нам пока… Нгоно! Иди-ка поближе, мон шер ами. Вот, глянь… – Саша нарисовал на песке несколько загогулин. – Это вот алжирские озера – Мерцан и Мельгир, по-римски – Ливийское болото, так?

– Похоже, – присев, кивнул афрофранцуз.

– А вон тут, – продолжил художественные упражнения Александр, – еще цепь озер – уже в Тунисе. Эль-Гарса, Эль-Джерид, Эль-Феджадж. У римлян… ммм…

– Озера Тритона, – подсказал Нгоно.

Кое-что знал, не зря ведь готовился!

– Верно – Тритон. А за ним почти сразу – залив Малый Сирт.

– Ну да… – Темнокожий инспектор вскинул глаза. – Ты это, Александр, к чему клонишь?

– А к тому, что нам ведь в Карфаген надо – оттуда все ниточки куда легче распутать. А до Карфагена от Ливийских болот, как ни крути, километров триста с лишком, да еще по горам. А до залива – километров около двухсот. Да по равнине, а у нас все ж таки какое-никакое, а транспортное средство имеется. Пусть даже десять километров в час пойдем, экономно, все равно дня через три у залива будем. А пешком в лучшем случае дней десять тащиться. Оно нам надо?

– Так-так, – весело осклабился полицейский. – А на берегу залива ты, друг мой, предлагаешь похитить чужую собственность – лодку или кораблик.

– И вовсе не так, – обиженно перебил приятеля Саша. – Скажешь тоже, похитить. Экспроприировать – вот как говорить надо!

– Заманчивое, конечно, предложение, но пройдет ли трактор?

– Ну, докуда пройдет – проедем, а потом кинем. Кому он нужен-то?

– Резонно. Чего пешком идти, когда ехать можно?

Александр улыбнулся:

– У нас говорят, Нгоно, лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

– Интересное выражение… надо бы запомнить.

– Запомнишь. А прежде чем ехать, хорошо бы взглянуть, что у нас вообще есть-то? Николай! Ты, чем камни пинать, лучше бы движок посмотрел да гусеницы. Скоро уже поедем.

– Посмотрю. – Весников кивнул довольно хмуро.

Не нравилась ему почему-то окружающая местность, активно не нравилась. Хотя красотища какая кругом – озера, далекие вершины гор… пальмы…

Пока тракторист подливал в двигатель масло и стучал кувалдой по пальцам гусениц, Александр и Нгоно, расстелив найденный в кабине кусок брезента, сложили на него все, что удалось отыскать полезного. Честно сказать, набралось негусто: десятилитровая пластиковая канистра для воды, та же кувалда да нож, явно выточенный из автомобильной рессоры. Еще соль йодированная – половинка пластиковой банки, просто царский подарок. А нож, на вид довольно пугающий, длинный, смотрелся ничуть не хуже знаменитого Хродберга, которого Саша, увы, нынче лишился. Как и ТТ, и консервов, и еще множества всяческой полезной мелочи – той же подробнейшей карты, часов да компаса.

– Н-да, – почесав затылок, кисло резюмировал Александр. – Негусто, очень даже негусто.

– Ничего! – Нгоно, похоже, по жизни был большим оптимистом. – Главное – кинжал ого-го какой! Экая страховидина.

Слово «страховидина» Саша не понял – не настолько хорошо знал французский, – но восклицание «ого-го» оценил правильно и тут же протянул финку приятелю:

– Владей, мон шер ами, пользуйся. Только смотри не порежься.

С видимым удовольствием сунув холодное оружие за пояс, темнокожий французский инспектор приосанился и даже пытался было пуститься в милые его суровому сердцу воспоминания.

– Вот, помнится, был в Байе такой Аристид, по прозвищу Цыган, бывший подручный Жано Скряги, ну, помнишь, которого потом убили… не Аристида, Жано…

Однако дальше этой фразы воспоминания не пошли – их вдруг оборвал истошный вопль Весникова, узревшего на песке змеюку размерами… ммм… весьма внушительными, надо сказать.

Подбежав к трактору, бедолага первым делом плеснул в ведро солярку из большой металлической канистры:

– Ну, сейчас я ее… сейчас…

– Эй-эй! – Александр тут же вскочил на ноги. – Ты зачем это, Николай, горючее разбазариваешь? Заправки поблизости нет.

– Так ведь это… змея!

– И что? Что она тебя, кусает, что ли?

– Так смотрит! У-у-у, падаль!

– И пусть себе смотрит…

В этот момент Нгоно тоже встал и как ни в чем не бывало направился прямиком к озеру, просто переступив через греющуюся на песочке змею, которая вообще никак на подобную наглость не среагировала. Хоть бы ухом повела – да и тех нет у сероватой сверкающей гадины!

Неспешно напившись, инспектор тем же путем вернулся обратно, едва не отдавив змеюке хвост.

– Это эфиопская гадюка, – обернувшись, пояснил он. – Флегма редкостная. Сожрет какую-нибудь лягуху, потом месяц так вот лежит, переваривает. Мирный и практически безопасный зверь, вот уж никак не думал, что такие здесь водятся.

– Тут не только змеи, тут и крокодилы… и львы… – Это Саша сказал громко, для Весникова. Пора было уже расставить все точки над «i», настал такой момент, и Александр, не откладывая в долгий ящик, начал прямо:

– Вот ты, Коля, давеча спрашивал – где мы?

– Ну… и где?

– Тунис представляешь?

– Да как-то не очень. – Тракторист обиженно развел руками.

– Ну, это в Северной Африке.

– Так мы что… Так мы как… Так это… Ясен пень – быть такого не может!

– Коля! Ты же сам крокодилов видел. Подумай – змея эта эфиопская… жарища… луна…

– Во! – Все ж таки, несмотря на некоторую недообразованность, Весников был хитрющий мужик. – Луна! Откуда она вообще в этом вашем Тунисе? Ее ведь нет, Луны-то! Одни астероиды.

– А это потому, Николай, что мы не просто в Африке, а в очень древней Африке.

– Где фараоны? – тупо ухмыльнулся Вальдшнеп. – Ну-ну, шути дальше, Санек, коли делать нечего.

– Да, тяжелый случай. – Молодой человек покачал головой и полез в кабину. – Ладно, сейчас поедем – по пути все увидишь. Может, и поверишь, чем черт не шутит?

– Так что, мы наконец едем? – Снова покосившись на безмятежно дремавшую на песке гадюку, Весников торопливо забрался в трактор и, включив массу, довольно улыбнулся. – Давно пора! Только это… Куда ехать-то?