Текст книги "Тайная каста Ассенизаторов (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

– Мы не собираемся с тобой биться,– голос срывается в лютой злобе, говоривший едва

сдерживается.– Мир меняется и мы тоже, старый бог уходит, приходит новый, но …

Христос остаётся и мы, Воины Христа, предлагаем союз.

– Даже так?– не могу поверить тому, что слышу.– И в чём он заключается?

– Всё очень просто, коллега,– я вздрагиваю от знакомого голоса, резко оборачиваюсь.

– Ты?!

Мне добродушно улыбается инструктор по рукопашному бою, Алексей.

– Так ты оборотень? А почему Рита тебя не почувствовала?– наивно спрашиваю я.

– Я иного уровня, мне не доставляет труда скрыть свой облик от простых оборотней,-

благодушно отвечает Алексей.

– Значит ты не Ассенизатор?

– Почему же, Ассенизатор, только работаю на другой стороне. Я очищаю мир от людей.

– А как же ваш новый бог?– язвительно замечаю я.

– Ему не нужны люди. Что есть люди? Оболочка. Душа определяет сознание,– мягко

улыбается Алексей, но в глазах светится голодный огонь.

– Тогда зачем вы пришли ко мне?

– Потому, что ты не человек. Зачем нам люди? Проснись, Кирилл, оглянись вокруг! Что

они делают?! Да скоро вся Земля взлетит на воздух по их вине!

– Это от того, что вы разрушаете их душу.

– Они сами этого хотят. Заметь, плохому учатся быстрее, нежели хорошему. Разрушение

им приносит большее удовольствие, чем созидание. Не за горами тот день, когда на Земле

не будет места не им, ни нам. Люди рубят сук, на котором сидят, но, к великому

сожалению и мы на нём сидим, рухнем все. Этого допустить наш новый бог не может – он

передаёт эстафету нам. Мы будем править миром, а люди будут пастись как скот и любой

упырь будет хозяином стада.

– А что ж тогда делают с вами эти два человека?– скептически улыбаюсь я, указывая на

Воинов Христа.

– Они давно уже не люди,– с пренебрежением говорит Алексей, но в глазах мелькнул

страх.

А он их боится, с удивлением понимаю я. Фанатиков все боятся, даже оборотни.

– Так, что же вы хотите предложить взамен предательству?– язвительно спрашиваю его.

– Зачем так. Ты никого не будешь предавать, тебе даже не нужно убивать. Просто

совершим простой обмен, твой камень на эту книгу,– моему ошарашенному взору

предстаёт магическая книга, потерянная мною в Отстойнике.

– Откуда?!– выкрикиваю в потрясении.

– Наш новый бог силён, он смог заглянуть в будущее и попасть в места, откуда нет

возврата, но смог вернуться, и прихватил книгу, забытую тобой.

– Считаешь это достойная замена?– осторожно спрашиваю я.

– Безусловно! На Земле нет ничего сильнее магии, заключённой на этих стрницах.

– Но, я так понимаю, камень, всё же, сильнее её.

– Я бы сказал, они одной цены,– словно обдумывая свои слова, говорит Алексей.

Не сводя с него взгляда, достаю драконий камень. Он раскален, разбрызгивает

огненные брызги, но вреда мне не причиняет. Алексей делает шажок в мою сторону, на

лице вспыхивает торжество. Кусаю губу, тонкая струйка крови устремляется к земле,

окрашивая снег яркими пятнами.

– Уходите, иначе напою камень кровью,– меня трясёт как в ознобе.

Воины Христа делают ко мне шаг, их лица искажаются в немыслимой ярости.

– Стойте!– выкрикивает им Алексей.– У нас есть книга, дракон отдаст нам камень, когда

попадёт в страну нового бога. Там магия книги усилится в сотни раз. Зря не хочешь стать

моим другом. А помнишь, как тебя на тренировке вырубил?– мстительно заявляет он,-

теперь, ты обречён.

Внезапно он словно падает и оборачивается волком, издевательски махнул

хвостом, мочится на пень и затрусил в лес. Воины Христа, скрипнув зубами в бессильной

злобе, побрели следом за волком-оборотнем.

Новый бог? Кого они так называют, неужели генерала? А он тщеславен, ишь как

зарвался. А не много ли ты на себя берёшь? Вспоминаю его насмешливый взгляд, когда

он обозвал меня сынком. Какой притворщик, а с виду нормальный мужчина. Угораздило

Стеле иметь такого отца! Стискиваю зубы, боль в прокушенной губе неприятно

вспыхивает на морозе. Слизываю кровь, чувствую языком, как ранка затягивается. А ведь, неплохая регенерация, с удовлетворением замечаю я. Что ж, генерал, ты бросил мне

вызов, я принимаю его. Значит, цитадель твоя в метро. Ничего и там тебя настигну.

С этими мыслями заворачиваю к Особому отделу. Белов Леонид Фёдорович

встречает меня с особым радушием, даже подсуетился, наливает чай с коньяком. И откуда

он узнал о моей привычке так отогреваться?

– Докладывай. Ты же не просто так зашёл,– его взгляд доброго дедушки буквально

расторгал. Смотрю на него, и даже клык под губой вызывает симпатию. Теперь в полной

мере понимаю насколько он прав. Не остановить сейчас генерала, это начало

Армагеддона.

– Сегодня встречался с его уполномоченным, предлагал мне сделку, камень на книгу.

Шеф даже не стал спрашивать, что это за книге такая, видимо, сообразил, вещь –

могущественная.

– И какое решение принял?– с грустью улыбается он.

– Тянуть больше нельзя, его логово в заброшенном метро. К сожалению его нельзя

оставлять в живых, уж очень далеко зашёл – богом себя возомнил!

– С генеральским размахом,– неожиданно у полковника глаза блеснули торжеством.-

Впрочем, и ни таких обламывали. Ты, Кирилл Сергеевич, операцию всю забирай под свой

контроль. Катю береги, несмышленая она ещё девочка, полезет на рожон, а я привязался к

ней,– по-стариковски вздыхает он.– А мне необходимо покинуть вас, командировка. Война

войной, но и о службе забывать нельзя. А к метро можно на лыжах подойти, снег немного

утрамбовался. Патронов побольше возьмите,– что-то бесовское мелькает в его взоре, но …

наверное, привиделось, его взгляд необычно мягкий. А ведь, действительно переживает, возникает у меня мысль. С симпатией улыбаюсь шефу, киваю. Он крепко жмёт мне руку,

пристально смотрит в глаза:– Берегите себя, вы, последняя надежда, так сказать,

последний оплот.

Вся группа в общаге. Разложили оружие, забиваем рожки до отказа патронами с

серебряными пулями, готовим альпинистское снаряжение, укладываем тёплые вещи,

консервы, воду. Кто знает, сколько времени проведём под землёй.

Впору ехать на снегоходах, даже лыжи проваливаются в мягкий, искрящийся на

утреннем солнце, снег. Как редко бывают под Москвой такие зимы. Обычно, серое,

нависшее над землёй, небо, ни единого проблеска светлых лучей. Дни без контраста,

скользкие дороги, чёрный дым из труб частных домов, вороньё – их целые стаи – словно

чёрные семечки, рассыпанные на белом покрывале.

А сейчас над нами пронзительно синее небо, ни единой тучи, яркое солнце и …

сумасшедший мороз, сплюнешь, слюна падает ледяной сосулькой. Даже намёка на ветер

нет, тишина, лишь скрип от лыж и потрескивание деревьев. Ночью было ближе к минус

пятидесяти, сейчас потеплело – чуть больше сорока. Вот так началась первая неделя

декабря.

Интересно то, а ведь народ воспринимает такие лихие морозы нормально. Это б в

моё время, в 2013 году, интернет пестрил бы страшными заголовками об аномальной

зиме. Кто-то любит поднимать шум, заражая беспокойством и страхом простого

обывателя. До того доведут людей, что обычные проблемы, вызывают в них панику.

Помню, писали в интернете про случай в благополучной Америке, там отключили

электричество!!! Большой мегаполис погрузился во тьму. Это событие, некоторые

горожане, восприняли как … реальный Конец Света. Были случаи, даже прыгали, в

безумном страхе, из окон небоскрёбов. А оказалось вот что, какой-то электрик, уронил

стремянку в центральной трансформаторной подстанции прямо на оголённые шины,

произошёл взрыв, и началась цепная реакция отключений электричества.

В военном обмундировании, предназначенном для спецподразделений, увешенные

оружием, за плечами вместительные рюкзаки, пыхтим по свежему снегу. Мороз щиплет

нос, губы и щёки теряют чувствительность, скорее бы уже метро.

А вот и оно! Появилось неожиданно, словно прорвало сугробы. Чёрный ход закрыт

решёткой, но замок давно сбит с петель, покореженная дверь приоткрыта, из глубин

подземелья дует ветер.

Осман и Ли первыми скользнули внутрь, по стенам забегал луч от мощного

фонаря:– Чисто!– слышится голос аварца.

Протискиваюсь между прутьями, моментально окутывает темнота, но и теплее

становится значительно. Затем появляется Катя, уткнулась мне в спину, обдав одуряющим

ароматом дорогих духов, Рита сразу пошла вперёд, она, как оборотень, лучше всех нас

видит в темноте, последним вползает Эдик.

– Билеты надо покупать?– вырывается у него смешок.

С удивлением глянул на него. Неужели боится? Нет, всё же, шутит.

Двинулись по недостроенной станции. Как назло, звук от шагов чётко разносится в

пространстве. Снимаю с плеча автомат, вставляю рожок с патронами, передёргиваю

затвором. Вокруг Риты колыхнулся призрачный контур питбуля, Ли, вскрикнув,

шарахается в сторону, тут же раздаётся язвительный смешок Кати:– Привыкай, солдат, то

ли ещё будет.

Ли говорит нечто нечленораздельное.

– Не ругайся,– зло рыкнула девушка-оборотень.

– Да тихо, вам!– прикрикиваю я.

Что-то нервы у всех напряжены, не дело. А Рита меня весьма сильно беспокоит, уж

очень в последнее время у неё испортился характер, совсем исчез со щёк, часто

появляющийся румянец, её открытая улыбка, в глазах постоянно появляется холодный

блеск беспощадного зверя.

Подходим к чёрному провалу, здесь планировалось устанавливать эскалатор. Из

стен торчат мощные металлические балки, виднеется путаница из арматуры, обрывки

толстых верёвок, видимо здесь побывали искатели приключений на свою жо…у.

Измочаленные концы верёвок ни о чём хорошем не говорят.

Скидываем вещи, готовим верёвки, беседки, обвязываемся, щёлкают карабины,

навешиваем самохваты. Осман чётко следит за нашими приготовлениями, он великолепно

разбирается в альпинистском снаряжении, горы заставили его знать все тонкости спусков

и подъёмов по неприступным скалам.

Верёвки привязываем к толстым балкам, свистят концы, брошенные умелой рукой,

спуск готов. Осман первый прыгает в темноту, свет фонаря беспорядочно мельтешит в

кромешной тьме, увязая в путанице металлоконструкций.

Через некоторое время, далеко внизу, зажёгся огонёк, словно гигантский светляк.

Сигналит, значит всё в порядке.

– Теперь ты,– касаюсь хрупкого плеча Кати.

– Эх, в мои, то годы такие подвиги,– шутит она и бесстрашно сползает вниз.

– Сколько ей лет?– в некотором замешательстве спрашивает Ли.

– Скоро восемнадцать,– усмехаюсь я.

– А у меня такое чувство, что ей не меньше тридцати, – сознаётся Ли.

Рита хмыкает, щёлкает над его головой страшными челюстями, Ли, от греха

подальше, живенько проваливается в шахту.

– Ритуля, чего на него взъелась?– с укором говорю я.

– Больно он мне нужен,– рыкнула она и прыгает вниз. Верёвка натягивается как струна, словно под чудовищным весом.

– Теперь ты,– обращаюсь к Эдику.

Он лихо скользнул вниз, почти полностью ослабив верёвку на рогатке, мгновенно

исчезает в темноте. Обладая такими мозгами, быть таким шалопаем. В голове не

укладывается такой симбиоз, но Эдик странный во всём.

Некоторое время смотрю вниз, постепенно до сознания начинает доходить смысл

того, какая огромная высота. На дне передвигаются огоньки, не больше вспышек от

спичек, озноб пробегает по спине, мне сигналят, пора, я вздыхаю.

На удивление спускаться не страшно, в темноте не видно окружающего

пространства, летишь, словно в чёрном мешке, даже расслабился, отпустил верёвку и едва

не влип в землю, вовремя выбросил самохват. Дёрнулся как червяк на паутине, но зад не

отбил, завис в сантиметре от земли, растопырив в разные стороны ноги.

– Кирилл, когда-нибудь доиграешься, – неодобрительно ворчит Осман, пытаясь

расклинить язычок самохвата. Хорошо темно, иначе б все видели, что я покраснел от

стыда.

Стоим на бетонных плитах перрона, как-то всё не реально, столько средств и сил

вбухали и забросили. Насколько мне известно, метро могут провести даже под морем.

Что-то здесь явно не так, замораживать строительство из-за плавунов или подземных рек, вряд ли стали, есть много способов обойти такие препятствия. Очевидно, заброшенное

метро нужно неким враждебным человеку силам. До поры до времени им приходится

скрываться в подземельях, где копят мощь и злобу. Я в ужасе от того, что под Москвой

целая сеть заброшенных ходов и всё это переплетается между собой. Сколько в них

прячется ненормальных людей и всевозможной нечисти. Месяцами можно ходить по

лабиринтам и однажды умереть, растворившись в желудках крыс.

– Куда пойдём?– Осман светит фонарём и в такт лучу ведёт стволом автомата.

– В туннель,– указываю на блестящие рельсы.

Прыгаем на шпалы, в стороны разлетаются брызги грязной воды.

– Однако, грязно здесь,– морщится Катя, цепляется за Эдика, чтобы не коснуться склизких

стен.

На лице у Германа Ли блуждает бледная улыбка, но автомат держит уверенно,

ощутимо попахивает чесноком, опять его наелся, но вряд ли это поможет от упырей, одна

надежда на серебряные пули.

– Кому чеснока дать?– слышится его заботливый голос.

Осман с ходу сгребает целую жменю и вот, слышится громкое чавканье. Катя

недовольно отходит в сторону, для её утончённого обоняния это явный перебор.

– Знаешь, почему упыри любят Прибалтику?– дёргается в призрачном оскале морда

питбуля. Рита также морщится от едкого запаха.

– Почему?– Ли с опаской косится неё.

– Там люди воспитанные, чистые, и не жуют чеснок в присутствии женщин. От вашего

запаха, выворачивает.

– Извини, Рита,– Ли вжимает голову в плечи.

– Ладно, уж,– неожиданно смягчается девушка-оборотень.– Если что, держись ко мне

ближе.

– А как же запах?– пискнул кореец.

– Хм … не дыши в мою сторону.

Меня этот диалог конкретно рассмешил, да и с сердца свалился камень, Рита

смогла унять звериные инстинкты и стала прежней нормальной девушкой, если конечно,

это применительно к оборотню.

– Там человек,– как гром среди ясного неба, звучит шёпот Эдика.

Сходу направляем свет в туннель. Действительно, по шпалам бредёт худой

мужчина, на плечах, цепко обхватив шею скрюченными пальцами, сидит седой старик.

Я обомлел, картина настолько необычная. Может, случилось несчастье, вдруг им

нужна помощь? Только открыл рот, чтоб окликнуть, резко звучит автоматная очередь,

Рита прицельно шпарит по ним из своего СР-3 "Вихря".

– Ты чего!!!– пытаюсь выбить из её рук автомат.

– Упыри!

Тут я и сам вижу. Мужчина бросает старика на землю, изо рта выдвигаются узкие

клыки, лицо искажается, заостряются уши, бросается на нас, но смертоносный поток

серебряных пуль сбивает его с ног. Он корчится в агонии, мясо пластами сходит с тела, невыносимо воняет горящей плотью, и упырь неожиданно превращается в прах,

рассыпавшись зловонным пеплом.

– Что со стариком?– беспокоюсь я.

– Сейчас и его замочим,– рычит Рита.

– Угомонись!– кричу я.

– Это тоже упырь, только мёртвый, они не могут передвигаться без помощи живых

упырей,– отпихивает меня Рита, но опускает ствол автомата.– Впрочем, если ты

сомневаешься, можем подойти ближе, эта тварь может только руками хватать и клыки в

горло запускать.

– Где Ли? Ли исчез!– всполошилась Катя. Осман, ты чего?– хватает она окаменевшего от

страха сына гор за шиворот.

Аварец быстро приходит в себя:– Отлипни, женщин, я просто наблюдал. А Ли, вон,

между рельсами отдыхает.

Эдик поднимает Германа Ли, отряхивает одежду:– Что это ты? Это просто упыри,

не бойся.

Кореец поднимается, зубы чётко выстукивают некую барабанную мелодию:– Если

б на меня насел медведь людоед, я бы не растерялся,– пытается оправдаться он.

– Да я и сам испугался,– сознаётся Эдик,– даже ни единого выстрела не сделал. Такой шанс

упустил,– с сожалением добавляет он.

– Ритка у нас резкая,– хмыкает Катя.

– Просто я с ними же сталкивалась, быстрые они очень, момент поймать нужно,– не

рисуясь, отвечает Рита.

В отдалении корчится седой старик, загребает руками, пытается зарыться в землю,

но под ним рельсы и шпалы.

Осторожно подходим. Он вскидывает голову, в глазах лютая ненависть, седые

волосы слиплись, под кожей явственно просматривается череп, воняет

полуразложившимся трупом. Упырь с шумом нюхает, дёргается кадык, из уголков

тонкого рта тянется липкая слюна, наползает на узкие клыки и болтается в воздухе как

жидкий клей, не в силах разорваться.

– Зачем всё усложнять,– Катя наводит на него автомат.

– Подожди,– я отвожу ствол,– хочу задать ему пару вопросов.

– Да он и ответить ничего не сможет, слюной вся пасть залеплена,– кривится Рита, но всё

же опускает автомат вниз.

– Ты кто?– обращаюсь к упырю.

Он встрепенулся, лицо искажает судорога, приоткрывает рот, выдувается пузырь,

лопается как жвачка, залепляя ему нос, повеяло зловоньем, меня едва не вворачивает, отшатываюсь в сторону.

– Не нравится?– скрипит насмешливый голос.– Вы бы посидели в могиле шестьдесят лет, посмотрел бы на вас.

– Куда тебя несли?– требую от него ответа.

– Зачем мне тебе отвечать,– с большим трудом отвечает упырь, устало роняет голову на

грудь.– Помоги мне сесть,– неожиданно говорит он.

Я едва не делаю шаг, но вижу, как в глазах блеснул голодный огонь, и напряглись

жилистые руки. Ах, сволочь, напоследок хочет вонзить в меня клыки!

– А если я тебя оставлю в покое, скажешь куда направлялись?– присаживаюсь на корточки, не свожу взгляда с застывших длинных рук.

– Что мне здесь, место плохое, камень и металл, могилу не вырыть, любой сможет обидеть

старика. Если б ты отнёс меня к мягкой земле?– хитрит упырь.

– Не прокатит,– усмехаюсь я.– Впрочем, как хочешь, шанс тебе давал,– поднимаюсь,

скидываю с плеча автомат.

– Не надо,– устало прикрывается рукой упырь.– Ты действительно оставишь меня в покое?

– Разумеется,– оживляюсь я.

Упырь некоторое время молчит, уронив голову на грудь, затем с трудом поднимает

взгляд, угрюмо смотрит. В глубоко сидящих глазах горит тёмный голодный огонь.

– Если дашь глоток крови, о многом тебе поведаю.

– Хочешь вонзить в меня клыки?– я дёргаюсь в омерзении.– Так инфекцию можно

подхватить. Верно, шестьдесят лет клыки не чистил?– отпускаю язвительную шутку.

– Да кто ж мне даст испытать блаженство укуса,– соглашается упырь,– в стакан

налей.

– Хорошо,– решаюсь я, достаю финку.

– Подожди,– Рита решительно отбирает у меня нож,– своей налью.

– Но, Рита …

– Так … будет … лучше,– с расстановкой говорит она. Достаёт алюминиевую кружку,

хладнокровно чиркает лезвием по венам, брызжет алая кровь, направляет струи в кружку.

– О-о-о,– вырывается стон из иссушенных губ упыря. Вытягивает руки в страстном

порыве.

– Не так сразу, как говорится: «сначала деньги, потом стулья»,– с насмешкой говорит Рита.

– А не обманешь, дитя ночи?– упырь сразу понял, что Рита оборотень.

– Да колись уже, старый хрен, не то вылью,– Рита наклоняет кружку, тяжёлые капли крови

скользнули на грязную землю.

– Подожди! Я скажу,– словно в ознобе забился упырь.– Здесь есть центр по оживлению

мёртвых упырей, мечта каждого из нас. В последнее время к нам проявляют невиданную

заботу.

– Уж не Вита-с это?– встрепенулся я.

– Вита-с? Знаю его. Революцию в 1917году с ним делали. Пламенный патриот, гуманист и

беспощадный к контрреволюционерам.

– Не лапай своими грязными руками светлые идеалы марксизма-ленинизма!– взъярилась

Рита.

– Как скажешь, девочка, но поверь, в те времена, в партии было много упырей.

– Сейчас кровь вылью!

– Замолкаю,– покорно соглашается он.– Да нет, не Вита-с, хотя он мог бы. Но здесь

несколько другой подход, помимо упырей, собираются все низшие и высшие из ночных.

Здесь нечто глобальное, говорят, даже людей приглашают.

– Да что же здесь у вас творится?!– восклицаю я.

– Здесь творится история, верхи не могут, низы не хотят.

– Конечно, каждая кухарка может управлять государством.

– Истину говоришь,– поспешно соглашается упырь.

Я фыркаю:– Так значит, вы готовите революцию?

– Мировую революцию,– уточняет он.

– И кто ж будет управлять?– меня не то что бы интересует его мнение, больше забавляет.

Когда-то это уже проходили.

– Угнетённые,– просто говорит упырь,– вурдалаки, навки – все ночные, и … оборотни

тоже… девочка,– пристально глянул он в её глаза.

– Кирилл, хватит с ним разговаривать. Демагог! Упыри Великую революцию сделали! Да

он даже Ленина не читал! Кстати, ты тоже,– с укором, но мягко замечает она.– В

ленинском оригинале эти строчки звучат с точностью до наоборот:» Не каждая кухарка

может управлять государством», а точнее: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой

чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление

государством»,– она с лёгкостью цитирует ленинские строчки.

– Что, действительно так?– невероятно удивлюсь я.

– Очень легко проверить, прочитай статью Ленина: «Удержат ли большевики

государственную власть?»,– гордо поводит плечами Рита.

Подкованная девочка! Я даже иначе глянул на неё.

– Так кто же возглавляет ваш центр и где его найти?– давлю на упыря.

Тот не сводит горящего взгляда с кружки, где плещется кровь, но говорить не

очень хочет. Рита, издеваясь, взболтнула ею, несколько брызг, взвились вверх и

шлёпнулись в непосредственной близости от упыря. Нежить перекосило как наркомана,

не получившего вовремя очередную дозу, попытался соскоблить кровавые пятна

грязными ногтями, но те быстро впитались в пыль. Он разочарованно ухнул, скрипнул

зубами в бессильной ярости и начал говорить, присвистывая и шепелявя:– Станция

Кропоткинская, под ней мир Ночных. Это всё равно, что Мекка, для верующих. Тысячу

лет мы строили обитель для живых мертвецов, духов и других существ, но и люди к нам

приходили, даже становились правителями. Часто, с их приходом, происходил прорыв

ночных на поверхность, но в итоге, нас вновь низвергали. Так продолжается, по сей день, но скоро должна произойти Мировая революция – эра, под названием – Армагеддон. Из

мира людей пришёл генерал, он стал Чёрным Драконом и возглавил нас.

– Кто?!– восклицаю я. Земля уходит из-под ног. Неужели всё же генерал Щитов! Быть того

не может. А как же Стела? Она такая чистая и нежная. Ну не может у неё отец быть,

фактически, Дьяволом.

– Чёрный Дракон,– с наслаждением повторяет упырь, он видит мою реакцию и радуется,

тварь!

Молча, направляю ствол автомата в мерзкую рожу.

– Ты обещал!– вскрикивает упырь.

– Пошли,– дёргает меня Рита.– Пей кровопийца, пролетарскую кровь,– она протягивает

упырю кружку.

Тот жадно хватает, делает судорожные глотки. Внезапно он исторгает дикий вой,

тело изгибается, рвётся плоть, из жутких ран свистит зловонный дым, вспыхивает пламя, трещат кости:– Сука!!!– последний раз кричит упырь и, разваливается на множество

частей.

В шоке останавливаюсь, Герман Ли на гране обморока, Осман начинает стрелять в

кучу пепла, разметая тлен в пыль.

– Что ты сделала, подруга?– как ни в чём не бывало, улыбается Катя.

Эдик хлопает Османа по плечу:– Хватит с него, не трать патроны. Аварец

поворачивается, лицо оскалено, но быстро приходит в себя, тяжело вздыхает:– Страсти, какие, умом тронуться можно. А действительно, что произошло?

– Пульку серебряную в кружку бросила,– невинно хлопнула длинными ресницами Рита.

– Мы же обещали,– пытаюсь возмутиться я, но невольно улыбаюсь.

– Смерть решает все проблемы. Нет человека и нет проблем. То есть, в смысле упыря,

поправляется она.

– Тоже Ленин,– усмехаюсь я.

– Нет, Сталин,– с гордостью произносит она.

Гл.25.

Проблема. Как из заброшенного метро найти выход в московский метрополитен?

Где-то он пересекается, это понятно, но где? В любом случае нужно идти по шпалам во

тьму туннеля, пока это единственный путь.

Осман и Ли, видно испытывая неловкость за свои прежние страхи, идут впереди,

подсвечивая дорогу лучами мощных фонарей, мне же, особый свет не нужен, в последнее

время зрение обострилось и весьма сносно вижу в темноте. Необычное состояние, словно

проявляются картинки, без теней и контраста.

Пустынно, рельсы, поблёскивая холодным металлом, от касающихся их света

фонарей, исчезают вдали. Кажется, всё живое вымерло и вряд ли кто рискнёт спуститься в

кошмарные глубины подземного мира.

Но вот, то там, то здесь, вспыхивают красные огоньки. Они двигаются, иногда

замирают, скачут по стенам, прыгают на шпалы, шлёпают по лужам.

– Крысы,– говорит Эдик. В голосе ощущается напряжённость.– Огромные крысы,-

добавляет он.

Всматриваюсь в темноту, картинка проявляется, замечаю серые бока

омерзительных животных. Они сбегаются в стаи, иногда останавливаются, обнюхивая

друг друга, целенаправленно смотрят на нас, словно обсуждают дальнейшие действия.

Осман не выдерживает, выпускает очередь по серым теням, затем и Ли

присоединяется. Огоньки исчезают, вновь становится тихо, но чувство, что за нами

наблюдают, только усилилось.

Рита полностью преображается, метаморфозы столь сильные, что уже не видно

человеческого тела. Огромный питбуль, высекая когтями искры, тяжело дышит,

распространяя запах псины. Странная картина, ведь где-то внутри, скрывается тонкая

фигурка женщины, судорожно удерживающая автомат.

Осман, забывшись, видно вспомнив своих волкодавов, охраняющих овец,

протягивает руку, чтоб поладить страшного пса и, едва не лишается пальцев, Рита не

терпит фамильярности.

– Прости, женщин,– с акцентом говорит он, хотя прекрасно владеет русским и правильно

склоняет слова, очевидно, он в страшном напряге.

Рита лишь взвыла и потрусила вперёд, она с трудом сдерживает звериные

инстинкты. Как сейчас её понимаю, мне самому смертельно хочется достать драконий

камень и отдать ему свою душу, получив взамен сокрушительную силу зверя. Но меня

страшит, хотя всё меньше и меньше, что стану ещё одним Чёрным Драконом. Чем глубже

уходим в туннель, тем сильнее возникает желание напоить камень кровью и не просто,

погрузить в него полностью своё тело. Злая магия усиливается под толщей земли,

вышибая из меня остатки разума.

– Катя, ты как?– с тревогой окликаю её.

– Еле сдерживаюсь,– скрипнула зубами она.

– О чём это вы?– Эдик подходит к ней, пытается обнять, но она резко сбрасывает руку.

Внезапно Рита, коротко взвыв, бросается в глубину туннеля, словно вихрь пронёсся

и исчезает.

– Рита!– в страхе кричу я.

– Она не ответит,– Катя обмякла, опирается об Эдика, грудь судорожно вздымается, её

изумрудные глаза поблекли.– Она забрала чужую магию с собой.

Действительно, с меня словно спали оковы, мозг вновь начинает соображать.

– А как же Рита?– в душе вспыхивает горечь и страх за неё.

– Если справится, вернётся, нет … станет ещё одним воином в стане врага,– жестоко

отвечает Катя.

– Я не верю,– дыхание перехватывает от горя. Внезапно мне кажется, что я её любил.

– Эх, напарник, как ты расклеился, а мы ведь, только в начале пути,– пристыдила меня

Катя.

Как пусто вдруг стало, словно вырвали кусок души. Корю себя, что так мало

уделял ей внимание и зачем я полюбил дочку Чёрного Дракона. Видение образа Стелы

вспыхивает перед глазами и быстро растворяется в светлом сиянии.

– Ты в порядке?– с беспокойством окликает меня Катя.

– Да, только пусто на душе.

Осман останавливается, поднимает руку, быстро прижимаемся к стенам.

– Что там?– вскидываю автомат.

– Дрезина. Мы пройдём вперёд,– Осман и Ли сгибаются и, короткими перебежками

устремляются к ней.– Здесь мёртвые люди, карлики,– громко шепчет Осман.

– Вперёд,– командую я.

Срываемся с места, подбегаем, останавливаемся как вкопанные. Картина

нелицеприятная, вокруг дрезины разбросаны изувеченные тела, все небольшого роста,

бородатые. Кто-то с перекушенной шеей, у кого-то разорван живот, всё залито кровью, а

внутренности разбросаны в разные стороны, даже на стенах повисли. Такое ощущение,

что здесь произошла битва за дрезину, но погибли все.

– Что за люди?– пытаюсь разглядеть в кровавом месиве человеческие черты.

– Это не люди,– икает Герман Ли.

– У них хвосты,– замечает Эдик.

– В дрезине кто-то живой,– Катя отшатывается в сторону, палец на курке напрягся, едва не

стреляет.

Осман поддевает стволом автомата тряпьё, откидывает сторону, морщит нос от

невыносимой вони, пинает какое-то существо. Раздаётся злобное шипение, показывается

огромная голова на тонкой шее, худые пальцы обхватывают борта дрезины, шатаясь на

ножках-спичках, на нас оскалилось брюхатое существо.

– Боже мой!– вскрикивает Ли.

– Какая мерзость!– кривится Катя.

– Интересное создание,– с большим вниманием рассматривает его Эдик.– А вы знаете кто

это? Это обменыш.

– Какой обменыш?– не понимаю я.

– Младенец, которого обменяли на чертёнка.

– Что за бред,– нетактично фыркаю я.– Ещё скажи, что черти существуют.

– Почему бы нет,– пожимает плечам Эдик.

Существо из последних сил лезет за борт, маневрирует на скользком краю,

заваливается, я едва не бегу подхватить его, боясь, что тот разобьётся, но отвращение

сдерживает. Обменыш падает на шпалы, всхлипывает как ребёнок, с трудом поднимается, с лютой злобой смотрит на нас и, ковыляет в темноту, с трудом удерживая на печах

тяжёлую голову, которая падает то в одну сторону, то другую.

– Весь сброд собирается,– Катя держит мерзкое существо на прицеле. Не удивлюсь, если

сейчас выстрелит, но она со злобным хмыканьем опускает ствол вниз.

Ли немного приходит в себя, осматривает мертвецов:– Кто же это?– в недоумении

восклицает он.– Что за мужички такие?

– На хвосты посмотри и всё ясно станет,– аварец хищно раздувает ноздри, тыкает их

стволом.

– Неужели черти?– в ужасе отшатывается Ли.

– Нет. У них, говорят, рога есть, а у этих нет,– Осман мрачный как скала ночью.

– Дикинькие мужички. Вон, пальцы костяные, а бороды ниже колен,– у Эдика глаза

светятся от счастья, он встретился с тем, что считалось вымыслом наших предков. Зная

друга, понимаю, всякое открытие его доводит, чуть ли не до экстаза.

– И … кто они,– икает Ли.

– Низшая нечисть, сродни лешим, нападают на людей, щекочут до смерти.

– Какая изощренная пытка,– передёргивает плечами Катя,– похоже, она больше смерти

боится щекотки.

– Их словно волки грызли,– осматривается Осман, лицо окаменело, глаза выпучены, как у

быка, увидевшего красную тряпку. В отличие от Эдика, он не испытывает блаженства от

всей этой мерзости. Не дай бог, что ни будь, шевельнётся в темноте, палец мигом нажмёт

на спусковой крючок.

– Да это Ритка, их уделала,– уверенно говорит Катя.

– Вероятно,– я вздыхаю, мне страшно за неё, много отдал бы, чтоб она была рядом с нами.

Какая она милая и хорошая, даже в обличие зверя испытывает за нас беспокойство.

– Попались под горячую руку, она сейчас разъярена как никогда, будет рвать и наших и

ваших, пока кто-нибудь её не остановит,– безжалостно обрывает мои светлые мысли Катя.

– Ты неправа, Катюша, она не потеряла разум.

– Может быть,– поспешно соглашается она,– но кто-то её ведёт, это точно. Нас тоже хотел

окутать магическими сетями, но Рита впуталась в них первая. Заметь, на людей эта магия

не распространяется,– косится на Эдика,– только на нас, мы для него лакомые конфетки.

Боюсь, как только притащит к себе Риту, займётся нами. Знать бы кто это?