Текст книги "Тайная каста Ассенизаторов (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

увозят к грузовому лифту.

– Выходим, что ли?– неуверенно спрашиваю я.

Эдик качает головой:– Подождём немного.

Дожидаемся, когда врач уходит, коридор пустеет, лишь дежурная медсестра

уверенно спит, притомилась, верно, кто его знает, как она провела ночь. Легонько толкам

дверь, в нос бьёт характерный запах лекарств, с лёгким привкусом хлорки. Проходим

мимо спящей женщины, она не шелохнулась, словно потеряла сознание. Катя

останавливается рядом, пристально смотрит. Из-под накрахмаленного белого чепчика

дежурной медсестры выбиваются густые пряди светлых волос, голова безвольно лежит на

сцепленных руках, чуть в стороне лежит открытый журнал. Резко звучит сигнал вызова, ожидаю, что женщина встрепенётся, но ни один мускул не дрогнул на её лице.

– Она … мертва,– Катя отступает в сторону, пухлые губы вздрагивают.

Эдик пытается нащупать пульс и сожалением подтверждает догадку Кати. Тем

временем звонок разрывается, кому-то из больных в палате плохо.

– Четвёртый номер,– замечает Костя Сталкер.– Что делать будем?

Катя уверено идёт к палате, из которой подаётся сигнал. Спешим за ней, сжимаем в

руках копья, кто его знает, что за больные там лежат.

То, что там видим, повергает в шок. В палате три кровати, на них, привязанные

ремнями, лежат люди, двое из них без сознания. Каждому в вены воткнуты иглы, кровь, по прозрачным трубочкам, стекает в объёмные кастрюли, стоящие на полу.

– Что за чёрт!– ругаюсь я, выдёргиваю иглы из рук.

Один из больных, смог освободить одну руку, и до сих пор жмёт на кнопку звонка.

Это седой, смертельно бледный старик, его губы беззвучно шепчут непонятные слова,

глаза, под закрытыми веками, лихорадочно двигаются.

Катя склоняется над стариком:– Что вы хотите сказать, дедушка?– её голос дрожит

от переживания.

Старик с усилием открывает глаза, взор мутный, он пытается рассмотреть её,

наконец, взгляд фокусируется, он долго смотрит на Катю.

– Беги отсюда, дочка,– с огромным трудом говорит он.

– Да, что у вас тут случилось?– Катя лихорадочно расстегивает ремни.

– Что тут непонятного,– прищурившись, говорит Эдик.– Кому нужна кровь таким

странным образом?

– Здесь вампиры, не думайте, что дед сошёл с ума. Действительно, сюда пришли самые

настоящие вампиры,– с ужасом шепчет старик.– Боже, за что мне такое наказание под

старость?!– в отчаянье восклицает он.

Дунуло ветром от резко открывшейся двери, мы отпрянули к окну, выставив копья.

В палату заходит врач, следом, подпирая дверные косяки, протиснулись два санитара.

– У нас гос-ти?– слышится до боли знакомый голос.

– Вита-с?– неприятно удивляюсь я.

Упырь вздёргивается как от удара током, лицо искажается:– Какая прият-ная

встреча. Зачем сюда пришли, у вас что, здесь лежат род-ственники?

Два санитара злобно ухмыльнулись, на неживых лицах качнулись мутные глаза и

их взгляды застывают на наших лицах.

– Поменял дорогой костюм на белый халат?– с презрением говорю я.

– К твоему сведению, я дипломированный врач,– оскалился Вита-с.

– Это видно,– с призрением улыбаюсь я.– Зачем ты здесь?

– Я не понимаю твой вопрос?

– Зачем сменил цивилизованную Прибалтику на дикую Россию?– с иронией говорю я.

– Ах, это … я в командировке, стажирую молодых специалистов.

– Этих, что ли?– кошусь на живых мертвецов.

– Не-ет, это санитары, специалисты сейчас будут здесь,– зловеще ухмыляется Вита-с.

– На что ты надеешься, забыл как я тебя и твою команду подпалил?– я смотрю на холёное, но до синевы бледное лицо упыря и пытаюсь понять, что он предпримет в следующую

секунду. А он не торопится, видно знает что ждёт. Вита-с криво улыбается:– Да, плеваться

огнём умеешь, но и у нас есть кое-что в запасе.

– Не сомневаюсь,– я качнулся в его сторону, вставив копьё.

– Ну, против меня сии штучки бесполезны,– с лёгким разочарованием, говорит Вита-с,-

рядовых упырей, разве, что до истерики доводить,– ехидно добавляет он.

Достаю камень, он пылает и пульсирует, словно сердце. Вита-с в ужасе отходит, но

вновь появляется язвительная ухмылка:– Я так думаю, здесь нет места, чтоб развернуться

дракону, разве что, тебе придётся разрушить больницу, а здесь больные,– он скорбно

корчит лицо.

Непроизвольно оглядываюсь на старика, тот парализован диким страхом, глаза

выпучил, едва заметные губы трясутся, он переводит на меня взгляд полный мольбы,

пытается, что-то сказать, но лишь воздух свистит из лёгких.

– Нелюдь ты, Вита-с,– с отвращением говорю я.

– В самую точку попал,– блеснул узкими клыками упырь.

– А я всё же, попробую напоить камень кровью,– внезапно пискнула за спиной Катя.

– О, ещё один дракон, то есть – дракониха,– с насмешкой наклоняет голову Вита-с, в

глазах зажигается красный огонь.– Здание рухнет. Людей не жалко?

– Думаю, они здесь уже все обречены. Вряд ли, чем им поможем, но благо для их душ

будет, если изведём всех вас, – зло говорит Катя.

– Допустим больных не жалко, но товарищей своих пожалейте, они люди. Неужели

возьмёте грех на свои души,– злобно ухмыльнулся упырь.

Катя растерянно глянула на Эдика, тот ободряюще кивнул. Осман каменеет, с

силой стискивает копьё, даже металл погнулся, Костя Сталкер упёрся в подоконник, в

руке выплясывает, бесполезный для этих целей, пистолет.

– Мы прикроем их своими телами,– с едва заметной растерянностью говорит Катя.

– А успеете?– хмыкает упырь, с клыков стекает тягучая слюна.

– Мы попробуем,– воодушевляюсь я, мне кажется, Катюша блефует, возможно, получится

его одурачить.– Вот что, Вита-с, мы уходим, а ты нам не мешай. Старика с собой заберём,-

тоном, не терпящим возражения, заявляю я.

– Старика зачем?– искренне удивляется упырь.– Он всё равно умрёт, крови в нём почти не

осталось, и неизвестно, чем он болеет. А, вообще, мне странен такой альтруизм у людей

… гм, вы драконы,– поправляется он.

– Думаешь, лишь живые упыри способны на своих плечах таскать мёртвых упырей,– с

презрением говорю я.

– Согласен, бывает и люди проявляют сострадание к ближнему своему,– соглашается

Вита-с, нарочно громко вздыхая, за его спиной глухо заржали мертвецы.– Знаете, а я не

возражаю, вы можете уйти, если это у вас получится,– он, не сводя с нас голодного

взгляда, пятится к двери, толкает недовольно рыкнувших санитаров и, они выходят.

– Что скажите?– осторожно спрашиваю я.

– Здесь есть некий подвох,– шевельнул узловатым пальцем Эдик.

– Он уверен, что мы обречены, видели как он пялился на нас, уже предвкушает вцепиться

в наши шеи,– черты лица у Кати заострились, кожа побледнела, даже веснушки

растворились, но глаза пылают как у дикой кошки, она едва сдерживает рвущуюся из неё

ярость.

– Осман, посмотри, что делается за окном,– аварец понимающе смотрит на меня, копьём

сдвигает штору, осторожно выглядывает в образовавшийся просвет, отшатывается.

– Через окно никак?– догадываюсь я.

– Весь двор забит потусторонними, а ещё … из чёрной волги вышли два священника.

– Что, люди?– удивляется Костя Сталкер.

У меня мороз прошёл по спине, уже знаю, кто это, сам бросаюсь к окну. Их

моментально узнаю, это мои давние знакомые, как говорится, привет из седой старины, военная группа созданная святым Кметом для борьбы с драконами.

Мужчины мрачно озираются по сторонам, они в длинных пальто, головы

непокрыты, снег мигом припорашивает их волосы на голове и окладистые бороды. Один

из них держит знакомую мне магическую книгу. Остроухий упырь, взмахнув крыльями,

нетактично зависает над ними, корчит рожу, плюётся, размахивает тощими руками. Один

из священников стремительно выбрасывает руку с крестом сверкающим драгоценными

камнями, миг ослепительной вспышки и снег смешивается с хлопьями испепелённого

упыря. Потусторонние возмущённо взревели, но появляется Вита-с, взмахом руки гасит

гнев, криво улыбаясь, спешит к ним, кланяется, жмёт им руки, что-то быстро говорит, поглядывает на наше окно.

– Это уже не люди, Костя,– вздыхаю я. Смутно понимаю, справиться с ними будет сложно, даже в образе драконов.

– Может, попробуем уйти подземным ходом?– смертельно бледнея, предлагает Костя

Сталкер.

– Нам не дадут этого сделать,– я вспоминаю некую тварь, ждущую в подвале.

– Мы будем драться!– с яростью пищит Катя.

– Их там целая армия,– содрогается Костя Сталкер, но рукоятку пистолета берёт удобнее.

У Османа вздуваются мышцы, с жалобным стоном отзывается стиснутое в руках

копьё.

– Значит, будем воевать,– без энтузиазма говорю я. Мне понятно, шансов у нас никаких.

Или есть?

Эдик погружён в мысли, глаза прикрыты, внезапно он словно очнулся от сна:-

Кирилл, может, раков половим, обсудим наши действия в спокойной обстановке?

– Не понял?– и внезапно вспоминаю свою способность путешествовать по Реальностям.– А

ведь раки – это хорошо!– радуюсь я,– но как мы туда попадём все вместе?

– А если за руки взяться,– изрекает Эдик прямо так гениальную идею.

– За руки, так просто?

– А чего выдумывать,– хмыкает Эдик.

– Это о чём вы сейчас говорите?– с надеждой спрашивает Костя Сталкер.

– Осман, бери старика,– воодушевляюсь я, пропуская вопрос Кости.

– Он умер,– глухо говорит аварец.

– Как плохо,– расстраиваюсь я, в то же время знал, он долго бы не прожил, почти всю

кровь слили мерзкие кровососы.

– Они идут сюда,– Костя Сталкер отпрянул от окна.

С моих пальцев срывается синий огонь:– Быстрее хватаемся за руки!

Синий туман взметнулся вихрем, холодные кристаллы ломаются, рассыпаются на

множество игл и взлетают ввысь. Бесчисленное количество юрких лент, сплетаются в

клубки и моментально расцветают, словно сказочные астры, затем превращаются в

молнии и с треском разрывают пространство.

Синий мир словно потрясён вторжением стольких людей, я и сам удивлён, что он

принял всех нас, вот только куда идти, любой шаг может закончиться смертью.

Вспоминаю Отстойник с ядовитой атмосферой, где могут существовать лишь драконы, да

и то с трудом, но есть миры похожие на Землю, есть прошлое и будущее, есть

параллельные миры, есть и не отличающиеся от настоящего, но идущего со сдвигом во

времени как в одну сторону, так и в другую.

Реальностей бесчисленное множество, альтернатива есть, выбор огромный … вот

только где он, тот единственный путь?

Словно подсказка, выплывает широкая лента, мерцает немыслимыми оттенками

цветов, она словно подсказывает: «коснись меня». Желание её потрогать возникает у всех, протягиваем руки и … нас швыряет в воду, пена забивает рот, кругом клокочут

водовороты, мы несёмся к ревущему водопаду, с воплями проваливаемся в него, душа

летит в пятки, но, падаем вниз и выплываем на бурлящую поверхность, жадно хватая

воздух.

Течением оттаскивает от стены из воды, отплёвываясь, плывём по чистой реке.

– Катя, где ты?– кричу я.

– Здесь!– она плывёт по-собачьи, смешно загребая руками, но держится воде вполне

прилично. Рядом, страхуя свою подругу, уверенным брассом плывёт Эдик. Чуть в

отдалении, очумев от происшедшего, качаются на воде Осман и Костя Стлкер.

Мы плывём мимо безжизненных скалистых холмов, пристать к берегу невозможно,

хорошо хоть вода тёплая и чистая. После грязного подземелья, тело наслаждается

чистотой и свежестью, вода в реке невероятно мягкая и приятная. Не удерживаюсь,

глотаю, испытываю головокружение от прилива сил. Мне кажется это первородная вода,

не осквернённая деятельностью человека.

Однако, где бы пристать, с беспокойством кручу головой, вдруг скалистый берег

тянется на многие километры. Но вот, берег идёт вниз и возникает настоящий дремучий

лес. Огромные деревья, излучающие силу и здоровье, тесно примкнули к реке, пустив

толстые, сытые корни в живительную влагу. На отмелях резвятся бурые медведи. Лось,

враждебно глянув в их сторону, осторожно уткнулся в воду и пьёт, вздрагивая

роскошными ветвистыми рогами, встревожено водя длинными ушами.

Проплываем мимо, видим лесную дорогу, выходящую прямо к реке, небольшой

причал, сложенный из брёвен и привязанная лодка, плавно качающаяся в такт

набегающих волн.

Из последних сил гребём к берегу, но течением упрямо сносит в сторону,

беспокоюсь о Кате, она хоть и упрямая, но плавает ой как плохо, видно уже наглоталась

воды. Её лицо цвета недозрелого помидора, губы пытается плотно сжимать, но в погоне за

воздухом судорожно открывает их и вновь хлебает воду. Так долго продолжаться не

может, поворачиваю к ней. Благо её поддерживает Эдик, Костя Сталкер с Османом

крутятся рядом, так же узрели неприятную ситуацию.

– Катюша, как ты?– беспокоюсь я.

– Нормально!– Катя очередной раз глотает воду, лицо и вовсе зеленеет, тушь течёт, рыжие

волосы торчат как испуганные сосульки.

– Осторожненько загребай к берегу!

Словно заработали лопасти колёсного парохода, передние руки Катюши

лихорадочно загребли, вызывая белую пену, видно она считает, что развила неслыханную

скорость, но река неумолимо стягивает её на середину.

– Эй, дедушка, мы здесь, ау!– кричит Катя.

Боже, неужели тронулась умом?! В душе восклицаю и изрядно пугаюсь я, но по

инерции бросаю взгляд на берег. В лодку лихорадочно взбирается старый бородатый

человек, вот он садится за вёсла и стремительно приближается к нам. В несколько

мощных гребков приближается к нам, хватает Катюшу за шиворот и вытягивает из воды

как мокрого котёнка. Мы с трудом переваливаем через борт, падаем на дно лодки, шепчем

слова благодарности.

– Ох, и чудные вы,– посмеивается старик.– Что в реке забыли? Вероятно, в водопад

угодили?– он смотрит на нас добрыми глазами, но в их глубине таится настороженность и

ожидание.

– Как вы вовремя появились, дедушка,– слабо улыбается Катя, рукавом утирая лицо и всё

больше размазывая тушь. Её глаза поблёкли, но всё, же светятся зелёным огнём, вероятно

у меня такие же, но старик спокойно смотрит нам в глаза, видимо много на своём веку

повидал необычного, его сложно удивить.

– Где мы?– встрепенулся Костя Сталкер, пытается усесться удобнее, роняет пистолет,

суетливо засовывает его в карман.

Старик неодобрительно хмурит брови, вероятно знаком с подобными вещицами.

– Как же вы не знаете где вы? Или вы занесенные Потопом?

– Каким потопом?– вылупил глаза Костя Сталкер.

– Чудно,– хмыкает старик, правит лодку к причалу, нос тыкается в брёвна, он ловко кидает

верёвку, подтягивает борт.

Выбираемся на причал, полной грудью вдыхаем аромат леса, он пьянит и в душе

возникает некое ожидание чего-то необычного. Старик, бодро вышагивая, ведёт вглубь

леса.

Под ногами приятно пружинит постилка из перепревших листьев, у обочины,

заманчиво блестят шляпки мокрых грибов, а в ветвях шныряют озабоченные птицы,

хитрая лисица осторожно показала острую мордочку и благоразумно исчезла в густых

зарослях, пушистый соболь выскочил на ветку, просверлил глазками-бусинками,

стремительно прыгнул на другое дерево и затерялся в зелёной листве, страшно прокричал

лесной зверь, я догадался – это лось заявляет права на данную территорию.

Не терпится задать старику массу вопросов, но он идёт быстро, едва поспеваем. На

вид ему едва за шестьдесят, но смутно догадываюсь, он неизмеримо старше, что-то в его

облике есть невероятно древнее.

Катя совсем запыхалась, расстегнула пятнистый бушлат, пот заливает лицо, но

пытается не отставать от старика.

– Дедушка, куда мы идём?

– Как куда? Здесь одна дорога, скоро выйдем к предгорному Скиту, на всю округу он

один.

– А кто там живёт?– Катюша резко сдунула рыжие волосы, упавшие на глаза, слегка

отстала и вновь припустила за стариком.

– Многие там живут,– уклончиво говорит он.– Матушка всем рада, кто в гости приезжает, кто навсегда селится.

– Ваша матушка?– удивляется Катя.

Старик хмыкает, с интересом смотрит на девушку:– Однако, вы точно, Потопом

занесённые.

– А что, действительно, был потоп?– осторожно спрашиваю я.

Старик замедляет шаг, разворачивается, хмуро смотрит на нас из-под нависших

бровей:– Странные речи вы говорите, словно не жили здесь никогда.

Неуютно становится от его взгляда, даже Осман отводит глаза, а Костя Сталкер

покрывается красными пятнами, Эдик, напротив, не скрывает восхищения. Кажется,

старик глянул в самую душу, а может, так оно и есть, в следующую секунду его лицо

добреет:– Нет, вы не враги,– неожиданно заявляет он,– в то же время я не вижу вас здесь, словно и не родились вовсе.

– А как вас звать, дедушка?– несколько смущаясь, спрашиваю я.

– Спасом кличут,– старик улыбнулся в густую бороду.

– А отчество, какое у вас?– почтительно спрашивает Эдик. Кажется, он потрясён некой

догадкой, не часто, когда либо, я видел у своего друга такое детское выражение на лице.

– Просто, Спас. Сирота я, давно меня нашла Матушка, обогрела, накормила, прошёл через

Огненный обряд посвящения Древним Вышним Богам, стал жрецом. Сто лет назад

предсказал падение осколков разрушенной Тархом Лели на землю и, вследствие этого,

Потоп.

– Какой Лели?– не понимает Костя Сталкер, пропустив сквозь уши «сто лет назад».

Старик некоторое время молчит, затем, со вздохом отвечает:– Третей луны нашей

благословенной Мидгард-Земли. Остались Фатта и Месяц, Мать Сыра Земля до сих пор

успокоиться не может, лишь у Ирийских гор благодать, а всюду хаос и разрушения. Боги

оберегают эту землю, и Белая река Ирий несёт целебную воду.

– А зачем Тарх Лелю разрушил?– я вспоминаю встречу с ним, когда он был ещё ребёнком

и очень хотел увидеть меня в образе дракона. Сложно поверить насколько могучий он

стал, интересно б его сейчас увидеть.

– Представители Серых, Кощеи, обосновались на ней, хотели Землю уничтожить, как в

своё время испепелили Дею. Тарх не позволил этого сделать коварным Кощеям, они

сгинули вместе с Лелей … Но за свободу надо платить, Даарию скрыл Великий Потоп.

Воды Лели, тот Потоп сотворили, на Землю с небес радугой пали, ибо Леля раскололась

на части, и ратью Сварожичей в Мидгард спустилась,– Спас погружается в мысли,

мрачнеет,– но видится мне, часть Кощеев переселились на Фатту, и ждёт её участь Лели.

– И останется один Месяц, наша Луна,– в потрясении говорит Катя.

Старик вновь пронизывает нас взглядом, качает головой, в глазах возникает

понимание, он догадался, откуда мы прибыли, но молчит.

– А чем была Дея?– Катю грызёт любопытство, едва не повизгивает от нетерпения.

– Одна из множества земель Великой Расы,– будничным тоном произносит Спас.

Тропа, по которой идём, резко выносит нас на простор. Впереди виднеются

зелёные горы, на верхушках которых белеют шапки вечных ледников, а на долине перед

ними, стоят красивые бревенчатые дома, они словно обхватывают кольцом прекрасный

резной терем. Рядом площадь, а на ней застыли, сверкая золотом и серебром, два

летательных аппарата – виманы.

– Вон та, золотая колесница – Йогини-Матушки, а серебряная – Тарха– Великомудрого, – с

почтением произносит Спас.

Гл.32.

Народу, на улицах лесного поселения, достаточно много, но удивляет присутствие

множества детей. Многие из них играют во дворах, они одеты в широкие, с узорами,

рубахи, подвязанные цветными поясами, шаровары просторные, без всяких излишеств, а

есть дети в строгих белых одеяниях, но с обязательной вышивкой на рукавах и на груди.

Издали видно, они стараются быть серьёзными, в осанках сквозит гордость и

независимость. Они часто в окружении взрослых, облачённых практически в такие же

одежды, разве что, вышивки других цветов. Одни дети состязаются в спортивных

поединках, есть и просто сидящие под раскидистыми дубами, что-то ловко записывающие

на деревянных табличках, под диктовку взрослых.

В некотором отдалении от главного поселения расположены хозяйственные

постройки. Бородатые мужчины и цветущие женщины, укладывают сено, убирают

загоны, моют лошадей, коров, свиней … ещё дальше просматриваются аккуратно

возделанные участки, колосится пшеница, деревья едва держат ветви от переполняющих

их плодов, там же расположены пасеки, на пригорке крутит лопастями мельница, возле

неё стоят подводы, запряжённые сытыми лошадьми, мужчины грузят мешки с мукой.

А вот и она, на крыльцо роскошного терема выходит женщина чудесной красоты.

Все в ней прекрасно и лицо, и осанка, платье богатое, золотом расшитое, на ногах алые

сапожки с золотыми пряжками.

– Йогиня-Матушка,– с поклоном говорит Спас.– А вот и Тарх-Великомудрый,– следом за

ней выходит статный, с ухоженной русой бородой, мужчина. Они смотрят в нашу

сторону, уже знают о нашем приходе.

В тот же час у крыльца собирается малышня. Она ласково улыбается, даже у

сурового Тарха освещается лицо, детям здесь все рады. Интересно, что же это за

поселение?

Спас ловит мои мысли:– Йогиня-Матушка собирает беспризорных детей-сирот по

всем градам и весям, где живут Роды Великой Расы и Потомки Рода Небесного. Всё это

Она делает, чтобы спасти от неминуемой гибели последних представителей из

древнейших Славянских и Арийских Родов. В Капище Рода дети проходят через

Огненный обряд посвящения Древним Вышним Богам и в дальнейшем становятся

жрецами и жрицами. Когда они становятся взрослыми, юноши и девушки создают семьи и

продолжают свой Род.

Мы проходим мимо виман, от них ещё веет теплом, видимо недавно были в полёте.

Вокруг них носится малышня, кое-кто пытается залезть на сверкающие шасси, на них

добродушно прикрикивают бородатые лётчики, в серебристых костюмах. Пилоты с

достоинством здороваются, словно мы их старые знакомые, мы отвечаем с некоторым

удивлением, современным людям непривычно такое внимание. Вообще, здесь всё так

необычно, располагающе и спокойно, словно нет времени и жизнь течёт бесконечно, как

Река Вечности.

Спас подводит к крыльцу, Йогиня легко спускается, скользнула по лицам Османа,

Кости Сталкера, Эдика, задерживает взгляд на Кате, приветливо улыбается, затем,

смотрит мне в глаза.

– Что вас привело в мой предгорный Скит?– её голос звучит как серебряный колокольчик, глаза с небольшим прищуром, на щеках здоровый румянец, а на губах мягкая улыбка.

Сердце ухнуло вниз, я поражён её красотой и молодостью, хотя, если верить Спасу,

которого она приютила в далёком детстве, её множество веков. Да ведь она Богиня! Я

задыхаюсь от волнения, врать и изворачиваться ей не в силах, в то же время боюсь, что не

поверит в мой рассказ, но она помогает мне:– Говори, как можешь, я попытаюсь тебя

понять,– прозорливо замечает она.

– Мы из … очень далёкого будущего … спаслись здесь от преследования потусторонних

существ, но … нам необходимо будет вернуться вновь, чтобы вступить с ними в битву.

– Как мне всё это знакомо,– тень пробегает по её прекрасному лицу,– существа из

Пекельных миров всё ещё не могут успокоиться. Тарх, Лелю разбил на части, где они

прятались, а они затаились в другом месте. Вот и на вашу долю вышло испытание. Но …

ты не человек, лишь наполовину?– в догадке склоняет она голову.

Великий Тарх спускается по деревянным ступенькам, смотрит на меня как на

старого знакомого, он меня узнал:– Вот и свиделись вновь, благородный дракон,– он

протягивает крепкую, мозолистую ладонь для рукопожатия.– А это твоя подруга?– с

восхищением смотрит он на Катю.

Катюша заелозила под его взглядом, польщённая и испуганная одновременно,

взъерошенные рыжие волосы и вовсе приняли боевую стойку. Эдик почтительно хмыкает

в кулак, Тарх обращает взор на остальных:– Здравствуйте, доблестные воины,– без иронии

произносит он.

Нестройно, как рядовые бойцы перед генералиссимусом, отвечают они на

приветствие. Так хочется сказать им: «Да расслабьтесь, уже!» Хотя понять их тоже

можно, не часто человек может встретиться с богами такого ранга. Хотя, я так понимаю, себя они богами не считают.

– В баньке вам необходимо попарится, да и мне следует, почти день не мылся, только

недавно с отцом закончили патрулирование окрестностей Ярило-Солнца,– Тарх

оглядывает наш жалкий вид, вода до сих пор стекает с одежды, оставляя на резных

ступенях мокрые пятна. Яга,– обращается он к Йогине-Матушке,– распорядись истопить

баньку, да пожарче, и венички, с целебными травами, приготовь.

– Конечно, Великомудрый,– в почтении склоняет она голову,– а после баньки за стол, в

тереме для гостей трапезничать будем, не иначе прадед твой, прибывает с Чертога

Финиста, на Огненный обряд посвящения посмотреть.

– Это так,– поглаживает русую бороду Тарх,– отец несколько недель назад связывался с

ним, с минуты на минуту его вимара должна появиться в нашей галактике, двадцать семь

дальних далей прошла она. Слава Единому Творцу-Создателю, мы хорошо потрепали

существ из Пекильного мира, можно немного расслабиться, заняться мирскими делами,

хоть деда увижу, много веков с ним не встречался,– с затаённой грустью говорит Тарх.

Украдкой бросаю взгляд на своих товарищей, глаза у них как пятаки, на лицах

изумление и непонимание, они столкнулись с седой древностью и, на удивление, люди не

бегают за мамонтами с каменными топорами, а путешествуют между галактиками. Как же

такое может быть? Ведь нас учили, что человек произошёл от обезьяны. Правда, эта

теория трещит по швам, в вечной мерзлоте найден труп неандертальца, говорят он прямой

предок человека. А ведь не поленились, исследовали его ДНК, и выяснилась одна

странная деталь – отношение к человеку он не имеет никакого, лошадь к верблюду ближе

в родстве, чем мы с неандертальцами. Теперь много объясняет то, почему кроманьонцы, то есть мы, жили в тот же период, что и неандертальцы. И не смешались они с людьми, физически не могли, просто вымерли, не выдержав конкуренции с человеком.

– Спас, дорогой мой мальчик, организуй бани для гостей,– с нежностью произносит

Йогиня и, словно мать, глянула на седовласого старика.

– Всё устрою, Матушка,– с почтением кланяется жрец.

– Может, дрова помочь подколоть?– предлагает Тарх.

– В принципе их достаточно,– Спас в размышлении поскрёб бороду,– хотя если скоро

прибывает Многомудрый Вышень, не мешало бы пополнить дровницу.

Голова кругом идёт, бог будет колоть дрова! Хотя, почему нет? Он же не работать

будет, а трудиться, а это в удовольствие. С недавних пор я понял разницу между работой

и трудом, оказывается между ними пропасть, даже в корнях эти два слова разительно

отличаются.

Из трубы, сложенной из толстых брёвен бани, струится светлый дым, на крыльце

сидит немолодой банщик с супругой, женщина в летах, но статная, ухоженная, одежда

нарядная, дорогая. В этом поселении все так одеваются, сколько я не смотрел, в скромных

одеяниях никого не видел, не понятно кто здесь побогаче, а кто победнее, в достатке все.

Рядом носится целая ватага их детей, не менее десяти. То кучу малу устроят в сене, то в

прятки начинают играть, кричат, смеются, толкаются.

Банщик и его жена, увидев нас, неторопливо встают, с достоинством кланяются

Великому Тарху.

– Мы пока дровами займёмся, пускай вначале эта прелестная гостья попарится,– обращает

Тарх взор на взъерошенную, словно лису, побывавшую в курятнике, Катюшу.

Тарх играючи взваливает на колоду тяжеленные дубовые чурки, топор со свистом

пробивает их на четверть, затем удар обухом о колоду и чурки, с треском разлетаются в

стороны. Мы едва успеваем их подхватывать и носить к дровнице, там, на подхвате Спас, с любовью укладывает дровишки, чтоб аккуратно было, гармонично. Теперь я понимаю

выражение: «трудится как бог», за час Тарх наколол целую гору дров, мы из сил

выбились, таская всё это.

Наконец он угомонился, вытирает пот с лица, с благодарностью принимает от

смущённо улыбающейся красавицы в цветастом платке, кружку с морсом, залпом

выпивает, крякнув при этом от наслаждения, затем наливают и нам.

– А вот теперь и попариться можно с удовольствием,– усмехаясь в русую бороду, говорит

могучий бог, замечает появившуюся из бани Катю. На ней чистый сарафан расшитый

цветами, волосы мягко ниспадают на округлые плечи, сияют, словно чистое золото, глаза

светятся мягким изумрудным огнём, на лице довольная улыбка. Она вздыхает полной

грудью, под лёгкой тканью явственно обозначаются крепкие соски. У Великомудрого

Тарха вспыхивают глаза, но замечает, украдкой брошенный ревнивый взгляд со стороны

Эдика, поспешно отводит свой взгляд.

– Мужчины, теперь наша очередь!– он весело скалит белые зубы, с примирением

подмигивает Эдику, хлопает по широкой спине Османа. Он ему явно симпатичен. Осман

выгодно от нас отличается, немногословен, взгляд задумчивый и в них отсвет далёких

заснеженных вершин. Усталости, сын гор, не знает, он единственный из нас мог бы

потягаться в силе с Великим Тархом.

Не часто я мылся в банях, скажу откровенно, большого восторга не испытывал, но

здесь (!) – пар наполнен благоуханием неведомых трав, прикосновение веника к коже

вызывает взрыв чудесной боли, словно целебное электричество, искрами проскакивает по

мышцам, в теле просыпается сила и здоровый дух, тревоги уходят, мысли проясняются …

Разомлев, лежим на верхней полке, Тарх, периодически плескает на раскалённые

камни из деревянного ведра родниковую воду, клубы пара кружат голову, доводя

состояние, сродни лёгкому опьянению. Затем обливаемся ледяной водой, хохоча,

выбегаем в предбанник, там уже лежит чистая одежда. Вероятно, нашу спецназовскую

форму, забрали в стирку. Облачаемся в просторные рубашки, подпоясываемся плетёными

ремешками, обалдеть как хорошо! В душе чувство радости и чистоты, полное

умиротворение.

– Я раньше считал, что лучше моего деда никто не сможет приготовить такую баньку, а он

сибиряк, знает толк как правильно поддать пару и собрать веничек,– Костя Сталкер едва

не мурлычет как дворовой кот объевшийся сметаной. Удивительным образом его лицо

побелело. Мне казалось он смуглый или это особенный диггерский загар, ан нет, обычная, годами въевшаяся в кожу грязь.

Эдик сорвал колосок, обсасывает стебелёк, с лица исчезло всегда напряжённо

задумчивое выражение на гране прострации и шизофрении. Вероятно, за многое время,

его мозг полностью расслабился, и он стал похож на нормального человека, не

обременённого постоянными вычислительными процессами, происходящими в его

подкорковой области.

– А ты заметил, Кирюха, банька на самом видном месте стоит, в центре посёлка?– у Эдика

по привычки всё же шевельнулись аналитические процессы в извилинах.

– А где ж она должна стоять?– удивляюсь я.

– На Руси её помещали подальше от жилья и вообще считали местом враждебным,

опасным, населённым всякой нечистью.

– Ну да, что-то я такое слышал,– соглашаюсь я.

– Так стало с принятием христианства, на Русь хлынули «западные ценности», в том числе

и осуждение к частому мытью тела. Один византийский миссионер Велизарий,

побывавший на Руси ещё в девятом веке, писал: «Православныя словены и русины дикiя

люди и житiе ихъ дико и безбожно. Мужи и девки нагiе вместе запирашися во жарко

истопленной избе и истязаша телеса своя, хлесча себя прутiями древеснымя до

изнеможенiя и опосля прыгаша во прорубь али сугроб и охолопишися вновь идяше во

избу истязати телеса своя». Для него русская баня, древнейший обряд, был проявлением