Текст книги "Тайная каста Ассенизаторов (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

моменты Рите сложно контролировать звериные эмоции.

– На рожон не лезь, у тебя Макаров с серебряными пулями,– шепнул своей подруге,-

помни, тебя даже слабый упырь изодрал в клочья.

Она едва сдерживается, глаза сверкнули жёлтым огнём, из призрачной глотки

страшно пса, глухо донеслось недовольное рычание, затем вполне человеческое:– Жаль, папы моего нет, он сильнейший из оборотней.

– Ничего Рита, мы и без твоего славного бати справимся,– ободряюще говорю я.

– Уже двенадцать,– торопит Эдик.

Почти бежим вдоль оборонительных стен. В развалинах обозначается просвет, на

усыпанной рыжими черепками земле валяются тяжёлые камни.

– Стойте!– поднимаю руку.

– Что там?– наклоняется ко мне Эдик.

– Мы около кладбища.

– А где … упыри?

– Вон они,– дрожит всем телом Рита.

Возле упавшей арки древнего строения виднеются неясные силуэты.

– А почему они связаны?– удивляется Катя, её глаза вспыхивают изумрудным огнём.

– Это не упыри,– просто, как констатирует факт, говорит Эдик.

– А кто?– Катя шумно вдохнула воздух, встряхивает золотистыми волосами.

– Люди,– лицо у Эдика каменеет, губы плотно сжимаются, теперь он не похож на

тщедушного аспиранта. С удивлением замечаю насколько у него волевой и жёсткий

взгляд.

– Вита-с приволок их для кормления мёртвых упырей,– едва не рычу я и лихорадочно

шарю взглядом по развалинам.

– Кладбище начинается за той стеной,– Эдик, пригибаясь к земле, смело бежит к

связанным людям. Мы бросаемся следом, останавливаемся рядом с несчастными. Надо

же, Вита-с всё же выследил ту толстушку! Среди извивающихся тел виднеется знакомое

лицо ночной попутчицы, что ехала с нами в троллейбусе с роскошным букетом красных

гвоздик. Мясистое лицо мокрое от пота, грязное, вокруг глаз пятна расплывшейся туши, во рту кляп.

– Надо развязать,– скрипнула зубами Рита.

– Развяжем, но не сейчас, позже. Боюсь, они шум подымут, нам это совсем не к чему,– я

осторожно выглядываю из-за стены. Моментально натыкаюсь взглядом на худую спину

нашего старого знакомого. Вита-с неестественно прямо сидит на обломке античной

колонны, в тишине звучит его голос, я не понимаю этого языка, он странный, гортанный, но с неизменным прибалтийским акцентом.

– Творит заклинания,– шепнул Эдик.

– Сейчас мы его снимем с этого камушка,– я поднимаю автомат и внезапно замечаю

повсюду, словно круглые кочки на болоте, их много и даже совсем близко с нами.

Буквально на секунду отвлекаюсь, пытаюсь их разглядеть и вдруг, с омерзением

понимаю, это головы мёртвых упырей. Ближайший нам упырь, повёл острыми ушами и

резко поворачивается к нам, страшно скалится, обнажая жёлтые, кривые клыки:– Вита-с, беда!– тонко взвизгивает он, и я нажимаю на курок. Пули веером прошлись по колонне, но

на ней уже никого нет, Вита-с непостижимо быстро переместился в сторону и почти

скороговоркой продолжает выкрикивать заклинания. Кочки из голов упырей приходят в

движение, высовываются иссушенные руки с обломанными ногтями, кое-кто уже почти

выбирается из-под земли, и оборачиваются к нам.

Сухо защёлкали выстрелы из пистолетов, я полоснул очередью из автомата.

Серебряные пули с радостью сверкнули в темноте, словно злобные шершни жалят тела

потусторонней нечисти, вырывая огромные куски истлевшей плоти и расшвыривая

упырей в разные стороны.

Жуткий вопль поднимается над чумным кладбищем и кажется нам, победа близка,

но Вита-с заканчивает заклинания, земля бурлит, в мир выскакивают стремительные тени

оживших упырей. Я не ожидал, что их так много, ужас подкатывает к сердцу как

асфальтный каток, на всю эту свору пуль явно будет недостаточно.

Вита-с злобно смеётся, пытаюсь достать его из автомата, но он увёртывается от

пуль, затем и вовсе исчезает за развалинами.

Упыри быстро приходят в себя, они обрели жизнь и стремительность движений, их

терзает голод, они чувствуют человеческую кровь и буквально сатанеют, не раздумывая, бросаются на нас. Автомат в моих руках раскаляется от непрерывной стрельбы и …

замолкает, лишь слышится щёлканье выстрелов из пистолетов.

– Стреляй!– в страхе выкрикивает Рита.

– Патроны закончились!

– Надо уходить!– выкрикивает Эдик.

– Нельзя!– останавливает нас резкий окрик Кати. Её глаза горят, из ноздрей вырываются

раскалённые искры. По её руке бежит тонкая струйка крови, вот-вот зальёт драконий

камень.

Рита, с истошным визгом бросается в самую гущу упырей. Страшно щёлкает пасть

призрачного питбуля, смыкается над иссушенными телами, разрывая нечисть на части. Но

их невероятно много, они заваливают её на землю и рвут тело, брызгает в разные стороны

кровь, призрачный силуэт страшного пса меркнет.

– Рита!– в отчаянье кричу я и бросаюсь на помощь. Меня сбивают с ног, чувствую, как

мне разрывают грудную клетку, сломанные рёбра вылезают из-под кожи, кровь омывает

всё тело, я изгибаюсь в судорогах. Неужели всё? У моей шеи вытягиваются узкие клыки

одного из упырей, но вдруг он с визгом шарахается от меня, что-то начало происходить.

Пока не понимаю, что именно, но нечеловеческая, безумная боль отхлынула как цунами с

кораллового рифа – драконий камень с благодарностью пьёт мою кровь. Поднимаюсь на

ноги. Странно, я смотрю словно с большой высоты. Эдик целится на меня из пистолета, в

глазах непонимание и ужас, но он быстро приходит в себя, опускает ствол вниз:– Кирилл, предупреждать надо!

– О чём именно?– удивляюсь я, и клуб пламени вырывается изо рта, едва не сгубив моего

друга.

Полчища упырей, огрызаясь как бешеные собаки, пятятся за развалины, там же

скалится Вита-с.

– Вот оказывается, кто ты!– выкрикивает он.

– Кто же?– вновь удивляюсь я, извергнув из себя жгучее пламя, мигом испепелив часть

упырей.

Вита-с сбрасывает с себя вспыхнувший плащ и остаётся в строгом костюме, он

затравленно водит по сторонам глазами.

– Я не знал, что под твоей защитой Севастополь. В принципе, миссию свою выполнил,

готов откланяться. Позволь забрать своих соплеменников, и я исчезну из твоей жизни.

– Что за миссию ты завершил?– с насмешкой фыркнул я.

– Спас свой народ.

– Упыри – это народ?– я едва не давлюсь собственным пламенем.

– Для меня да. Кстати, мы очень древние существа,– Вита-с гордо выпрямляется.

С теперешней высоты и в прямом и буквальном смысле, во мне неожиданно

разливается полное безразличие к мелким, остроухим, клыкастым существам, что есть

они, что нет их. Может сжечь всех?

– Позволь нам уйти,– Вита-с забавно прижимает обожженную ладонь к левой груди,

словно там у него есть сердце – клоун, как есть клоун! Вновь фыркаю. Клуб пламени

вновь достигает застывших упырей, часть вспыхивает как сухие елки, с воем катаются по

земле и превращаются в пепел. Вита-с чудом увернулся от огня, дорогой костюм во

многих местах дымится. Он заскакивает на камень, взгляд полный ненависти, губы

кривятся в усмешке, узкие клыки выползли на всю длину:– Ты нас всех можешь убить,

дракон, но я нашлю на тебя проклятие!

– Что мне твоё проклятие,– развеселился я.

– Конечно, в этом теле оно на тебя не подействует, но настигнет, когда ты будешь в

обличии человека.

– Дракон?– до меня доходит смысл его слов, впервые пытаюсь себя оглядеть. О да, какие

мощные лапы, когти сияют чёрным обсидианом, чешуя горит, словно начищенная бронза!

Повожу плечами, словно звучит громовой раскат, это развернулись огромные крылья,– а

ты знаешь, мне нравится мой новый облик.

– Кирилл!!!– некто в сильнейшем страхе пискнул с земли.

Глянул вниз, там, ломая в отчаянье пальцы, с мольбой смотрит на меня женщина.

Да это же Рита! Она страдает, раны еще не все стянулись, тело залито кровью, в душе

вспыхивает жалость.

– Что ты с ним разговариваешь, сожги его, он блефует, не успеет наслать проклятие,

временем не располагает, – слышу ещё один писк. Катя всё ещё держит свой камень, но

кровью не поит.

Внезапно в душе возникает упрямство. Вот ещё! Будет мне эта рыжая указывать,

что делать! Эти мысли словно сбрасывают меня на землю, я вновь человек. На теле нет

страшных ран, необъяснимая бодрость, а в мышцах чувствую небывалую силу, лишь

одежда изорвана в клочья, опять мать будет расстраиваться.

Рита бросается мне на шею, в стороне с неудовольствием шипит Катя, Эдик

продолжает целиться в упырей. Отставляю в сторону Риту, спокойно иду к упырям.

Несколько из них бросаются ко мне, но Вита-с отдёргивает окриком. Останавливаюсь

рядом с ним:– Вот скажи мне, упырь, кем ты себя представляешь? Одет с иголочки,

пользуешься хорошим одеколоном, изысканная речь, могу даже представить, ты не в

гробу спишь, а на атласных простынях в мягкой кровати. Ты же нежить, зачем тебе нужен

этот цирк? Вон, твои друзья, воняют трупами, грязные, злые, таким и должен быть

настоящий упырь.

– Сейчас не пещерный век, Кирилл, совершенствуемся, люди тоже не всегда были

цивилизованными, да и сейчас, иной раз, ведут себя так, в пору нам брать с вас пример.

Мы простые хищники, нам нужна ваша кровь, иногда мясо. Когда мы сыты, людей не

трогаем, а вы всегда голодные, косите себе подобных миллионами, нам такое и не

снилось,– он цинично улыбается,– я так понимаю, ты нас отпускаешь?

– Ты хоть и прыскаешь на себя одеколон, а воняет от тебя тухлятиной, обоняние не

выдерживает, буду рад если сгинете отсюда и как можно быстрее.

– Всегда знал, русские грубые, невоспитанные, в Прибалтике совсем другой народ,

высокообразованный и нравственный, а какие там тихие хутора,– Вита-с облизнулся,– но

твоя хамская речь приносит мне истинное удовольствие.

Вита-с внезапно преображается, на спине со скрежетом выползают перепончатые

крылья, лицо искажается, вытягивается, чем-то стало напоминать морду летучей мыши.

Всюду раздаётся треск, хлопанье крыльев, писк, скрип когтей об камни. Армия упырей

собирается в долгий путь.

– Я не прощаюсь с тобой,– с угрозой противно скрипнул голос прибалтийского упыря.

– Летишь на свои хутора?– ехидно замечаю я.

– Сначала в Таллинн, затем посмотрим,– словно пронёсся вихрь, упыри то один то другой

взлетают в чёрное небо, курс – на Запад.

– Что ты наделал, зачем отпустил упырей?!– Катя даже топает ногой в бессильной ярости.

– А что? Очистил севастопольскую землю от нежити,– пожимаю плечами.

– Где-то убыло, где-то прибыло,– растягивая в улыбке бороду, цинично заявляет Эдик.

Рита прижимается ко мне, с восторгом заглядывает в глаза:– Ты не медведь и не

тигр, ты круче! Здорово! Надо срочно Леониду Фёдоровичу сообщить ему это, вот

обрадуется!

– Не уверен,– мрачнею я,– можно тебя попросить?– я смотрю в её чистые глаза.

– О чём угодно!– девушка даже краснеет от переизбытка чувств.

– Пусть это будет нашей тайной. Никому не говори, нам нужно время самим во всём

разобраться.

– А как же … – на лице возникает упрямство, затем вздыхает,– а папе можно рассказать?

– Никому,– целую её в носик.

– Вот что подруга, если ты в нашей команде, все наши тайны должны остаться в нашем

кругу,– Катя пристально смотрит на неё, глаза горят гипнотическим светом.

Рита вздрагивает, отводит взгляд:– Вы такие другие, мне иногда так страшно с

вами, а иной раз сердце выпрыгивает от восторга,– искренне сознаётся она.

– Уходить надо, столько шума наделали, милиция скоро пожалует,– Эдик суёт в кобуру

пистолет.

– Милый, ты ничего не забыл?– одаривает его нежной улыбкой Катя.

Эдик в упор смотрит ей в глаза, Катя не выдерживает его взгляда, в краешках губ

мелькает улыбка, она отводит взгляд.

– А стоит ли их развязывать, пусть милиционеры их освобождают. Люди сейчас так

напуганы, начнут среди развалин носиться, не ровен час, в колодец свалятся. А у нас

времени нет, мигалки видите?– Эдик кивает в сторону милицейского пункта.

Действительно, там мелькают красные и синие отблески, где-то шевельнулись

заросли, нас окружают.

– Нам дорогу перекрыли, единственный свободный путь, выход к морю,– озабоченно

говорю я.

– Предлагаешь искупаться, так вроде не сезон,– фыркает Катя.

– А у нас есть выход?

– Выход всегда есть!– над телом Риты вспыхивает призрачный контур питбуля.

– Жарко, я б поплавал,– усмехается Эдик, почёсывая бородку.

– Хватит смертей, подруга!– одергивает её Катя и несётся на пляж.

Незаметно проскальзываем к пришвартованной с незапамятных времён ржавой

барже. Краем глаза замечаю позади нас силуэты людей в серой форме, всё же единственно

правильное решение – идти в море, снимаю обувь, делаю шаг. Сырость и холод мигом

вздыбливает кожу, озноб ухнул между лопатками и выбил дробь зубов.

– Ледяная,– останавливаюсь в раздумье.

– Хм,– сунула в воду ножку Катя и так же вздрагивает, как и я,– не месяц май.

– Ребята,– обречённо пискнула Рита,– может, всё же прорвём оцепление?

Эдик спокойно заходит в море, не делая лишних телодвижений, окунается и

плывёт в темноту. Метров через триста, противоположный берег, но он почти не различим

в черноте неба.

Катя решительно встряхивает рыжей гривой и, со сдавленным вскриком

погружается в воду, гребёт по-собачьи. Боже, да она почти не умеет плавать, пугаюсь я!

– Ты как?– в тревоге спрашиваю я.

– Замечательно! Только бы кто ни будь, не цапнул меня за ногу,– сквозь зубы пытается

шутить она, смешно загребая руками.

Эдик делает круг, подплывает к своей подруге:– Интересный у тебя стиль.

Научишь?

– Дала б я тебе меж лопаток,– без злости отвечает Катя.

– Нам пора,– беру за ладонь Риту, тащу в воду.

Какой ужас, пронизывающий холод сжимает лёгкие, вода стремительно выгоняет

тепло, одежда намокает и стягивает кожу, появляется противный страх, вдруг не

доплывём.

Сзади всхлипнула Рита, но плывёт, демонстрируя хороший брасс. Буквально через

пару минут тело немеет от холода, но прилипшая одежда выдаёт немного тепла, словно я

в дырявом гидрокостюме.

Катя лихорадочно гребёт, вздымая руками пену, как бы силы её не покинули. Ей

что-то говорит Эдик, она слегка успокаивается, пытается плыть, так же размерено, как и

все мы.

На берегу снуют тени, появляется милицейская машина, но нас не видно на чёрной

воде.

Тело совсем теряет чувствительность, но мы проплыли не более половины пути.

Рита плывёт совсем рядом, иногда касаясь меня пальчиками, наверное, ей так легче. Катя

упрямо прёт как большая черепаха, но в движениях начинает появляться явная вялость, Эдик не спускает с неё глаз.

– Катюша, тебе помочь?– меня пронзает беспокойство.

– Всё нормально, всё хорошо, иду ко дну,– мне кажется, она шутит, но неожиданно её

голова исчезает. Эдик, фыркнув, ныряет вслед, не раздумывая, следую его примеру. Очень

вовремя цепляем её за волосы, выволакиваем на поверхность.

– Катюшенька, держись!– чуть не плачет Рита.

– Уф, как меня переклинило,– её глаза блеснули тусклым зелёным светом, она вцепилась в

плечи Эдика,– мне нужна ваша помощь, ребята,– спокойно говорит она.

Остаток пути проходит как во сне, но страх за Катю придаёт силы.

Противоположный берег возникает неожиданно, как подарок судьбы. Ноги, словно

култышки, коснулись дна, пятки не ощущаются, сознание помрачённое. На удивление,

лучше всех нас чувствует себя Рита, она первая выбирается на берег и пытается нам

помочь вытащить Катю, которая в полуобморочном состоянии.

Как некстати, дует северный ветер, резко снижается температура воздуха. Теряем

последние силы, растягиваемся на мокрых камнях, почему-то становится тепло и

захотелось спать.

Первый очнулся Эдик, шатаясь, встаёт:– Согрелись?– ехидно спрашивает он.– Это

обычное переохлаждение, если заснём, увидим дивные сны, а пробежимся – есть шанс

выпить горячего чаю с коньяком.

Заставляю себя подняться дёргаю за руку Риту, пихаю в бок Катю:– Твой ухажёр

предлагает нам пробежаться,– грубо говорю я.

– Ухажёр, какое дивное слово!– Катя, шатаясь, встаёт. Внезапно глаза разгораются, кожа

сверкает медным отливом и над телом заструился пар, её одежда высыхает прямо на

глазах. А вот и в моём организме начинает происходить непонятное изменение,

становится нестерпимо жарко и легко, чувствую в своих лёгких скопившееся пламя, не

выдержал, исторгнул из себя огонь, водоросли на берегу в одночасье вспыхивают, над

Ритой повисает контур страшного пса – мгновенье и будто мы небыли в ледяной воде.

Эдик понимающе кивает, у самого зубы выстукивают барабанную дробь.

– Полезное качество,– без зависти говорит он,– а я бы пробежался.

Катя встрепенулась, раскрасневшаяся, словно после хорошо протопленной бани,

утыкается в его грудь и прижимается всем телом.

– Э-э, не сожги!– восклицает довольный донельзя Эдуард Арнольдович, с нежностью

поглаживая стоящие торчком рыжие волосы, с удовольствием впитывая в себя страшный

жар от её тела.

Гл.21.

Лишь под утро подходим к Ритиному дому. Единодушно решили идти к ней, её

отец в командировке, а лишний раз волновать родных не хочется.

Рита с интересом посматривает на меня, затем не выдерживает, говорит:– Кирилл, а

у тебя глаза стали такие же, как и у Кати, светятся и зрачки узкие.

– Совсем плохо,– хмурюсь я.

– Будем вместе ходить в чёрных очках,– весело смеётся Катя.

– Появились контактные линзы, я смогу предать вашим глазам любой цвет,– очень просто

говорит Эдик, словно с этой проблемой сталкивается постоянно.

А ведь верно, это выход, вздыхаю с облегчением. Поднапрягу начальника КГБ,

пусть достанет пару комплектов.

Ещё ночь, а Дарьюшка уже готовит метлу, выдвигает к бордюрам ящики для

мусора. Она замечает нас, выпрямляется, упираясь о палку метлы, ждёт, когда подойдём.

– Привет, бабушка!– Рита прижимается к ней.

– Здравствуй внучка … здравствуйте,– здоровается со всеми.– Не спится по ночам? Эх, молодость, молодость, я раньше так же гуляла до зори. Вы только, человека не загоняйте, у него нет таких способностей как у нас,– окидывает зорким взглядом Эдика.

– Бабушка, а у тебя больше нет патронов с серебряными пулями к автомату,– словно

спрашивает о леденцах Рита.

– Все истратили, так быстро?– искренне удивляется Дарьюшка, целуя в макушку внучку.

– На чумном кладбище упырей в клочья разнесли,– с гордостью говорит Рита.

– Не один не ушёл?– Дарьюшка внимательно смотрит ей в глаза.

– Да нет,– поникла под её взглядом Рита,– большая часть обрела крылья и улетели в

Прибалтику, на свою Родину.

– Что ж, у святых отцов существенно прибавится работы,– мрачнеет старушка.

– Так у тебя есть ещё патроны?

– Последние отдала, думала, лет на десять тебе хватит,– на лице Дарьюшки возникает

угрюмое выражение,– эти события предвестники большой войны. Дети мои, в непростое

время вы живёте,– сокрушённо качает она головой.

– А мы твой сервиз переплавили,– грустно заявляет Рита.

– Для этой цели я и дала его тебе, внученька,– горестно вздыхает Дарьюшка,– так сказать, стратегический запас. Но славу богу, у меня есть старинная ваза, ещё со времён Христа

осталась,– у Эдика округляются в удивлении глаза, но Дарьюшка продолжает будничным

тоном,– она из серебра страшной разрушительной силы. Это серебро из земель драконов, да деточки,– стрельнула взглядом по Кате и по мне,– есть такая страна, удивительная и

страшная земля.

– А Кирилл дракон, Катя, тоже,– не удержавшись, с гордостью выпалила Рита.

– Засветились уже,– неожиданно хмурится Дарьюшка,– ты внученька, светлая моя душа,

даже отцу своему не говори,– внезапно я улавливаю в её взгляде зловещий отблеск

внутреннего огня, он такой мимолётный, вряд ли кто его заметил, но мне вдруг стало

страшно за Риту

– Вот и Кирилл меня об этом просил,– вздыхает девушка.

Дарьюшка внимательно смотрит на меня, что-то видит, ещё больше хмурится:-

Добрый он,– говорит обо мне, будто я здесь не присутствую,– пока добрый,– неожиданно

добавляет она.– Камень едва не захлебнулся твоей кровью, правда, это не твоя вина, но ты

уже другой, Кирюша. Как мир воспринимаешь?– неожиданно с грустью спрашивает она.

Мне становится жарко от её слов, а ведь действительно, всё поменялось:– Словно

всё контрастное, оголённое,– тихо говорю я.

– Вот и души людей будут для тебя словно оголённые, можешь не разобраться. Тебе

заново надо учиться различать полутона, не ровен час подумаешь, что вокруг тебя

сплошное зверьё, наломаешь дров. Задерживаться в Севастополе уже не стоит, пора вам в

Москву собираться, под ясные очи Белова Леонида Фёдоровича. Хотя, насколько они у

него ясные, уже не знаю. Помню его ещё мальчишкой, голопузым, честным и

справедливым, но это было в другой жизни,– задумалась старушка.

У Риты дома чисто и уютно, вазу, подарок Дарьюшки, она пока поставила на

круглый столик с витыми ножками. Девушка вздохнула, глядя на такую красоту, неужели

придётся её переплавлять.

Ваза сплошь в выпуклых узорах, понять, что изображено сложно, словно языки

застывшего пламени, а может, необычные вьющиеся растения или сказочные змеи. Во

мне крепнет убеждение, уничтожать её нельзя, это как нельзя рубить тысячелетние

деревья и бросать в огонь древние иконы.

– Неужели её придётся плавить?– вздыхает Рита, протирая её мягкой тряпкой.

– Нет,– уверенно говорю я, ловя взглядом чарующие отблески светлого огня.

– Зачем же нам её отдала Дарьюшка?

Я оставляю вопрос без ответа.

– Кирилл, ты не уйдёшь в свою страну?– в голосе Риты звучит тревога и тоска.

– Мне и здесь хорошо,– неуверенно говорю я.

– Мы вас заберём с собой,– обвивает руками жилистую шею Эдика Катя.

– Я не против,– задумчиво говорит мой друг. Его мысли вновь где-то парят в неизвестных

далях. Он механически отхлёбывает из широкой кружки чай с коньяком и ему хорошо и

уютно в мягком кресле, но также ему будет хорошо и уютно и у жерла готового

взорваться вулкана. Странный он человек, готов воспринять не воспринимаемое и сделать

этому логическое обоснование. Мне кажется, в нём течёт кровь предков далёкой Расы,

людей, что взглядом могли сшибать планеты со своих орбит. Ещё неизвестно, кто круче, драконы или люди. Хотя, зачем сравнивать, всё в этом мире так переплелось. Себя я

ощущаю обычным человеком, правда теснится в моей груди настоящий огонь, да и

крылья хочется расправить за спиной.

Незаметно погружаюсь в мысли, хочу уединиться, чтоб никто не мешал, даже Рита

отвлекает. Такое ощущение, что мои нервы перекрутились и стонут, словно перетянутые

струны гитары. Не отдавая себе отчёта, щёлкаю пальцами и ухожу в мир, наполненный

синими бликами.

На этот раз я осторожен, не хочу попасть в Отстойник, хочу просто побродить в

синем мире, полюбоваться всполохами голубого огня, потрогать призрачные кристаллы?

Но этот мир ждёт моих действий и, словно испытывая нетерпение, начинает бурлить,

струи неведомой энергии скользят вдоль тела, схвачу любую и окажусь в неведомых

краях.

Ветвистая молния едва не ослепляет меня, синий мир темнеет.

– Отстань, я просто хочу отдохнуть!– выкрикиваю в отчаянье.

Несколько синих лепестков мягко обхватывают тело и, словно журчащий поток,

выносят к берегу хрустального озера.

Раннее утро, сижу на шелковистой траве, богомол осторожно касается моей руки,

пятится и, раскачиваясь на членистых лапах, спешит исчезнуть в густых, изумрудных

зарослях.

Здорово! Где я? Обвожу взглядом чудесный мир, встаю, не спеша иду к озеру. Вода

светлая, веет запахом чистоты и свежести, рыбина плеснула хвостом, рак стремительно

ушёл в глубину и затерялся в пышных водорослях.

Не раздумывая, сбрасываю одежду и прыгаю вводу. Она ледяная, но не вызывает

неприятных ощущений, просто освежает тело! Плыву кролем, рассекая гладкую

поверхность. Мысли успокаиваются, дикое напряжение уходит, я, словно сливаюсь с

природой.

Из майки делаю сумку, завязав узлом нижнюю часть, ловлю раков, ныряя у

камышей. Вскоре набиваю импровизированную сумку до верха. Улыбаюсь про себя, вот

сюрприз друзьям будет.

Некоторое время валяюсь на мягкой траве и не о чём не думаю. Это верх

блаженства! Но вот, мозг царапнуло беспокойство, пора домой, иначе не захочу

возвращаться отсюда. С сожалением смотрю на буйную зелень и светлую гладь

озера, хватаю раков. Домой!

Материализуюсь в полной тишине. Все, кроме Эдика, в глубокой растерянности. У

Риты брызнули слёзы, лицо идёт красными пятнами, Катя недовольно поджимает губы.

– Ты где был?!– едва не плача выкрикивает Рита.

Невероятно смущаюсь, никак не ожидал, что будет такая реакция:– Вот,-

вытягиваю майку,– за раками ходил.

– Да уж, напарник, кульбиты у тебя ещё те,– зло хмыкает Катя.

– Раки!– Эдик оживляется, радостно потирает ладони,– сейчас сварим. Ритуля, укроп есть?

– Мужчины все одинаковые,– высокомерно глянула Катя и моментально гаснет под его

ласковым взглядом Эдика.– Да, Ритуля, укроп у тебя есть?– елейным голосом добавляет

она, с обожанием глядя на черную бородку от уха до уха. – Да ну вас!– Рита в порыве

отворачивается.

Передаю раков Эдику, беру её за плечи, разворачиваю к себе:– Извини, спонтанно

как-то произошло, наверное, устал.

– А ты знаешь, как я переживала? Вот ты был и тебя нет. Ты отсутствовал целых три часа!

– Неужели так долго?– я сам невероятно удивляюсь.

– Девятый час, дорогой,– всё ещё злясь, говорит Рита.

– Так у тебя есть укроп?– слышится невозмутимый голос Эдика.

– Есть,– уже спокойнее говорит Рита.

И всё таки, раки везде разные, таких вкусных, в жизни не ел! Мои друзья так же

восхищены, что там тигровым креветкам до них!

С последним рачьим панцирем мир полностью восстановлен. Рита улыбается,

жмётся ко мне:– Ты бы ещё как-нибудь смотался за раками,– под общие улыбки заявляет

она.

Рита хлопочет у шкафа, подбирает мне кое-что из одежды своего отца. После

встречи с бойцами Вита-са, костюмчик мой совсем истрепался и пришёл в полную

негодность. Скоро в Москву. Что нас ждёт? Чувствую, основное развитие произойдёт там.

Вновь всплывут проблемы, с так называемыми, Воинами Христа. Безусловно, к Христу

они отношение не имеют, но фанатично убеждены, что служат Господу, тем и опасны. За

столетия накопили страшный опыт и, вероятно магией обладают не хилой, иначе не

рискнули вступать в единоборства с драконами. Внезапно вспоминаю Стелу, её точеную

фигуру, насмешливые глаза, ямочки на щеках, аж в пот бросило! Украдкой бросаю взгляд

на Риту. Она счастлива, мурлычет под нос песенку, рассматривает рубашки, снимает с

вешалки шикарный плащ. Усилием воли гоню от себя видение образа Стелы. Пытаюсь

улыбаться, но получается несколько растеряно.

– Что-то случилось?– мигом подмечает возникшие перемены в моём лице Рита.

– Да так, скоро в Москву, работы много будет,– поспешно опускаю взгляд вниз.

Катя многозначительно глянула на меня, сузила глаза, едва заметная усмешка

скользнула в краешках чувствительных губ. Она, как опытная женщина, сразу раскусила

меня, но Рита, подлетела ко мне, щебечет:– Отец с Германии привёз, одевай!

– Да мне б попроще,– сконфузился я.

– Бери, бери, папа ругаться не будет!– она обвивает мою шею руками, зажмурившись,

целует меня в губы. Чувствуя себя виноватым, неловко отвечаю ей поцелуем.

На службу вновь опаздываем, Катя, как всегда, засела перед зеркалом, начёсывает

рыжие пряди, пудрит носик, тщательно вырисовывает контур вокруг губ, с

глубокомысленным видом выщипывает брови.

Я хожу как тигр в клетке, Рита уже давно готова, с завистью вздыхает, глядя на

подругу, Эдик спокойно читает газету.

Наконец Катя докрашивает второй глаз, долго смотрит на себя в зеркало,

недовольно хмыкает:– Так торопилась из-за вас, тени плохо навела,– с осуждением говорит

наша несравненная Катюша.

– За оправой всё равно не будет видно,– чисто по-женски уколола её Рита.

– Кому нужно, тот увидит,– назидательно, поднимая аккуратные бровки, произносит Катя.-

А вообще, ты права, надо срочно доставать контактные линзы.

Когда я пришёл к начальнику КГБ и одарил его своим взглядом, он не смог скрыть

испуга, после Катиных глаз это уже перебор.

– Мы едем в Москву,– ставлю его в известность, прекрасно понимая, что сейчас звание и

должность не имеет ровным счётом никакого значения, главное – внутреннее содержание, а в моей груди бурлит огонь.

– Я оформлю все документы,– он с трудом справляется со своими эмоциями.– Леонид

Фёдорович вызвал?

– Нет, это моё собственное решение, в Севастополе делать уже нечего.

– Понятно,– он не стал задавать лишних вопросов.– На какое число заказать билеты?

– Сразу после того как достанете контактные линзы. Думаю, вы понимаете, с нашими

глазами возникают некоторые неудобства.

– Есть новая разработка, в продаже их ещё нет, силиконовые, весьма удобные, роговицу не

раздражают и не режут. Мы заказали небольшую партию для своих нужд, без диоптрий, с

разной цветовой гаммой,– он всячески избегает смотреть мне в глаза.

– Великолепно, не придётся возиться с подбором цвета,– я стараюсь с теплотой во взоре

смотреть в глаза начальнику, но он сереет лицом и покрывается потом.

М-да, без сомнения, линзы нужны, с пренебрежением сверлю взглядом серого

человека. Что-то нахлынуло на душу, меня начинают раздражать люди. То ли дело

драконы, да и оборотни тоже, Вита-с не дурак, зря его обидел, сейчас бы мне его команду.

Стоп! О чём я думаю? Мне становится нехорошо. Гоню от себя неправедные мысли,

пытаюсь вспомнить светлые, чистые лица людей. Но как назло перед внутренним взором

выплывают: наглые носатые торговцы на рынке; рыбьи глаза милиционера,

похлопывающего дубинкой по ноге; поп, на пожертвование прихожан, покупающий

крутую иномарку; сытые лица народных депутатов, пытающихся доказать народу, чтоб те

жили скромнее; «неподкупный» прокурор, на «свою зарплату», построивший трёх

этажный особняк … Сжечь бы их всех! Всех людей без разбора! В груди бушует пожар.

Внезапно, словно звучит голос матери, полный доброты и тревоги. А ведь она человек!

Меня окатывает словно из холодного душа. Становится стыдно, злость съёживается и

тлеет в груди, как уголёк в потухшем костре. Ведь помимо этих тварей есть те, кто

созидает: растит детей; конструирует космические корабли; пишет картины; выращивает

хлеб: отдаёт жизнь за ближнего своего. Но социальные паразиты присосались к ним как

пиявки, пытаются низвергнуть их в состояние безропотного скота. Вот почему, русских

мужиков, посмевших дать отпор озверевшим бандитам в посёлке Сагре, пытались

осудить, посадить в тюрьму, но не бандитов. Ни один правозащитник не поднял свой

жирный зад, чтоб защитить обыкновенных мужиков. Зато все скопом срываются с мест,

на защиту очередного проворовавшегося олигарха.

Странно, картины настоящего и будущего тесно переплелись в голове, словно всё

это рядом, на расстоянии кончика иглы. А ведь так оно и есть, мир галопом несётся в …

Отстойник. Необходимы радикальные меры, социальных паразитов, необходимо удалять

как раковую опухоль, иначе – Помойка Вечности. Жаль только, иногда, с раковой

опухолью вырезают здоровые ткани, но это неизбежно, главное спасти весь организм.

Система работает безупречно, не успели мы выпить кофе, как всегда искусно

сваренный Катей, как к нам принесли контактные линзы.

Женщина пытается сохранить на лице невозмутимое выражение, но искоса бросает

на нас любопытный взгляд. Она приносит коробку, выкладывает с десяток упаковок,