Текст книги "Тайная каста Ассенизаторов (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– Ты что, до сих пор сомневаешься? Упырь сказал, это генерал. А кто у нас генерал?

– Щитов,– неопределённо говорит Катя.

– Единственно, смущает, почему он с нами раньше не расправился? К чему такие

сложности?– не понимаю я.

Катя на миг задумывается и уверенно говорит:– Он всерьёз нас опасается, не стал

нападать без своих слуг. Здесь тьма, куча нечисти, да и колдуны есть в наличии. Я

уверена, это они расставили магические сети. Не вляпаться б в них вновь,– мрачнеет она.

– У них в руках книга, которую я нашёл и тут же потерял. В ней есть магия и против нас,-

с сожалением вздыхаю я.

– Та самая?

– Именно. Угораздило меня выронить её в Отстойнике.

– Кто же мог туда добраться, неужели генерал?

– Вероятно, он знает и другие, секретные пути, чтоб проникнуть столь далеко в будущее.

Безусловно, его необходимо остановить. Он ещё более опасен, чем мы думаем,– теперь

меня ничто не сможет остановить, картина, нарисованная моим воображением столь

чудовищна, что уже не до сантиментов. Кто является, чьим-то отцом, уже неважно, на

кону даже не один мир, а – миры.

Эдик ворошит стволом автомата грязное тряпьё, вышвыривает его на пути, морща

носы, ему помогают Осман и Ли.

– Транспорт готов,– радостно улыбается Эдуард.

С опаской заглядываю в дрезину. От неё разносится вонь, путешествовать на ней

не очень хочется, уж очень она пропахла нечистью, но что делать, лезу.

Осман и Ли спихивают с путей дикиньких мужичков. С удовлетворение отмечаю,

парни привыкают к странностям сего мира. Вот Ли, присаживается на корточки, с

омерзением тыкает стволом гибкий хвост одного из убитых, качает головой, Осман,

вообще, без всякого почтения бесцеремонно оттаскивает их с путей за ноги.

Дрезина пропитана какой-то слизью, скользят ноги, пришлось еще повозиться с

полчаса, забрасываем дно бетонной крошкой, теперь белее менее.

Стронулись с места, вероятно вовремя, так как вновь видим красные огоньки глаз

огромных крыс. Одна из них всё же выпрыгивает на пути, но Осман не церемонится,

срезает очередью из автомата, бьём её корпусом дрезины и устремляемся в путь,

прямиком в чёрный зев туннеля.

Под перестук колёс немного расслабляемся, ветром несколько сдувает мерзкий

запах, да и принюхались уже, даже Катя перестала охать и стонать, она совсем не

переносит дурные запахи.

На полном ходу выскакиваем на какую-то станцию, хотел было остановит

дрезину, но вижу множество непонятных силуэтов, бесцельно бродящих по перрону,

может люди, а может, что похуже, не стал рисковать, ещё больше отпускаю рычаг, со

свистом проскакиваем мимо. Кошусь назад, тёмные тени прыгают на шпалы, расставив

руки, бредут в нашем направлении, но им не угнаться за нами.

– Это зомби?– клацает зубами Ли.

– Наверное,– с неохотой говорит Эдик. Как странно, но он сильно побледнел. Вероятно, что касается разума человеческого, для него святое, здесь же – пугающая пустота. Ни

проблеска мыслей, полное отсутствие души, одно лишь неразборчивое мычание, но

вскоре и оно затихает.

– Серебряные пули их не остановят, если б не дрезина, станцию не прошли. Эх, Ритка, спасибо тебе,– Катя неожиданно шмыгает носом.

Через некоторое время в стенах туннеля обнаруживаются обвалы, кругом валяются

каменные глыбы, но с путей их кто-то убрал. Рельсы полностью скрываются под водой,

здесь бьют подземные источники, но проехать ещё можно, правда, пришлось существенно

сбавить скорость.

Ледяная до ужаса вода захлёстывает через борта дрезины, весьма неприятно.

Словно плывём, вся надежда, что нет провалов, иначе окажемся в воде, а Катя плавает

плохо и выбраться отсюда некуда, по бокам скользкие стены.

Прекрасно понимаю, благодаря дрезине мы достаточно легко миновали тщательно

организованную ловушку, пешими, даже если смогли прорваться сквозь заслон из полчищ

зомби, впереди ждала бы водная преграда, без дрезины не пройти и лишённые души

существа рано или поздно настигли б нас.

Лучи фонарей пляшут по воде, что-то мне подсказывает, в глубине таится

враждебная человеку сила. С напряжённым вниманием вглядываюсь в мутные воды.

Вроде как тени мелькают, неужели и здесь нас поджидает опасность.

Словно рыбина плеснула по воде хвостом и, в следующую секунду, мертвенно-

бледное тело ткнулось о борт дрезины и мгновенно отскочило в сторону от града из

серебряных пуль, Осман и Ли, стоящие у борта, успели заметить приблизившуюся тварь.

– Зачем? Может это безобидное существо,– взволновался Эдуард, страдальчески возведя

брови вверх.

Ли дёргается в омерзении:– Видели бы вы эту гадину, как раздутая жаба,– в

раскосых глазах светится решимость, парень явно быстро осваивается.

– Здесь добрых нет,– раздувает ноздри аварец, глаза покраснели как у разъярённого быка.

Он ещё раз стреляет в воду.– Вроде как зацепил,– с удовлетворением говорит Осман,

оттирая пот с толстой шеи.

В следующую секунду дрезина наезжает на скрытое в воде препятствие, резко

тормозит, от толчка хватаемся за борта. Краем глаза замечаю тонкие как ветки пальцы и

из воды, выпрыгивает маленькое, горбатое существо, брюхатое, с сучковатыми руками,

обдаёт холодом, обхватывает Эдика лапами и утаскивает в воду. Не раздумывая, ныряю

следом. Вода обожгла, словно кипяток, одежда вмиг отяжелела, шарю под водой руками, к счастью цепляю ногу друга, но его тянут с невероятной силой. Упираюсь об рельсы,

стискиваю зубы, умру, но не отпущу друга. С дрезины ещё кто-то прыгает, помогает мне, с общими усилиями вытягиваем Эдика на поверхность, он с шумом вдыхает воздух, славу

богу не захлебнулся.

Вблизи вижу безобразную морду дряхлой старухи, тонкие губы вытягиваются в

мою сторону, бью локтем, попадаю, словно в резину, но тварь заголосила как раненая

обезьяна, пытается укусить, но получает кулаком прямо в рот от моего помощника.

– Гадина, получай ещё!– оказывается это Герман Ли. Он мастерски наносит боковой удар, я, снизу в челюсть. Хрустят косточки, изо рта вываливаются зубы, тварь истерично орёт, плюётся, но Эдика не отпускает. Мне становится не по себе, она обладает чудовищной

силой. Внезапно вижу в отдалении, всплывают несколько безобразных голов, мутные

глаза тускло светятся в темноте, ещё один момент и они будут рядом.

На помощь приходит Осман, рыча как зверь, безумно вращая глазами, режет горло

мерзкому существе. Брызгает белёсая жидкость, шея свешивается на тонком

позвоночнике, наконец-то она отпускает свою жертву, отплывает, болтая почти

перерезанной головой. С ужасом замечаю, как шея быстро срастается.

– Бежим!– ору я и тащу Эдика за собой. Звучат автоматные выстрелы, они отпугивают

приблизившихся других существ.

– Быстрее!!!– надрывается Катя, непрерывно, стреляя.

Помогая друг другу, переваливаем через борт. Хватаю брошенный автомат,

присоединяюсь к Кате, затем и Осман с Ли. Шквал из серебряных пуль отшвыривает

нечисть и она скрывается в воде. Дрезина неожиданно трогается с места, а позади,

всплывает раздутый утопленник, вот оказывается, чем подпёрли колёса.

Набираем ход, до боли в глазах всматриваемся в глубину, постоянно стреляем, всё

кажется, кто-то мечется на пути. С такой интенсивной стрельбой и патроны скоро могут

закончиться, совсем не устраивает такой расклад.

Эдик присаживается на корточки, дрожит от холода, глаза задумчивые, на лице ни

тени от пережитого. Он что-то калькулирует в своей гениальной голове, внезапно, словно

очнулся, улыбается как дитя при виде любимой игрушки:– Шишимора, одна из самых

слабых в мире нечисти,– с радостью изрекает он.

Мы все смотрим на него как бараны на новые ворота.

– Эдик, очнись, мы едва не погибли. Чему ты радуешься? Хочу спросить тебя, где твой

автомат?– мой друг лучезарно улыбнулся, даже я, долго знающий его, ошеломлён его

реакцией:– Автомат, это ерунда, вы только вдумайтесь, всё существует, всё что мы читали

в мифах, это же здорово!– его бородка растянута от уха до уха, он улыбается своей

гениальной улыбкой.

– Да ну тебя!– я едва не вспылил.– Говоришь, это существо слабенькое?

Эдик приходит в себя, хмыкает:– С другими так просто не справимся.

– Ты всегда можешь хорошо утешить,– хлопаю его по мокрым плечам.– Однако, если в

ближайшее время не обсушимся и не обогреемся, ждёт нас переохлаждение, а это верная

смерть.

– Надо быстрее выбираться из этого болота, мальчики,– всполошилась Катя.

Рычагами толкаем дрезину, постепенно, преодолевая плотность воды, увеличиваем

ход. Осман и Герман Ли постоянно постреливают, мы под пристальным вниманием

водной нечисти, пока серебряные пули спасают.

Грязно-белые тела мелькают у самых колёс, изредка из воды появляются длинные

руки со скрюченными пальцами, слух режет истерический хохот, громкое бульканье и

всплески в опасной близости от нас.

Эдик стоит со мной на рычагах, крутит по сторонам шеей, пытается рассмотреть в

гадких рожах очередное мифологическое существо.

– В основном шишиморы,– с разочарованием подводит итог своим наблюдениям,– в

некотором роде нам везёт.

Очередная злодейка запрыгивает на борт, но шквальный огонь из автоматов словно

разрезает её на части, но она вытягивает тонкие губы и пытается схватить сучковатыми

пальцами кого-нибудь из нас. Герман Ли наотмашь бьёт прикладом, ломая позвоночник,

она переламывается пополам и с хохотом падает, взметнув фонтан воды, идёт на дно.

Куда не глянь, из воды торчат старушечьи головы, их зрачки светятся в темноте как

глаза голодных крокодилов. Мы работаем рычагами из последних сил, вода захлёстывает

через борт, утяжеляя и без того громоздкую дрезину, но намечается тенденция подъёма.

Наконец вода отступает, а с ней и вся водная нечисть. Выбираемся на сухие пути и

разгоняем дрезину до скорости хорошего автомобиля.

В пылу боя нам жарко, вода и пот нагрелись от тела и получился эффект как от

мокрого гидрокостюма, единственное неудобство, одежда сильно сковывает движения.

Вновь появляются крысы, такое ощущение, что они за нами следят, близко не

подходят, вероятно, успели познакомиться с серебряными пулями. С громким писком

перебегают с места на место, заскакивают на ржавые трубы, протискиваются в щели.

Всюду мелькают голые хвосты, глаза светятся, словно раскалённые угольки,

поблёскивают жёлтые резцы передних зубов, когда они, встав на задние лапы, нюхают

воздух, насторожено двигая головой по сторонам.

– В детстве я боялась крыс,– Катя пристально рассматривает неприятных животных.

– А чего их опасаться, обычные живые существа, заняли свою нишу и не трогают

человека, если он с ними не пересекается,– Эдик как всегда глубокомыслен в своих

рассуждениях.

Внезапно крысы как по команде исчезают, выезжаем к перрону очередной станции.

Она пустынна и на ней есть освещение, правда не электрическое, светится плесень в углах

стен и на бетонном полу.

Нажимаем на тормоз, визжат колёса, вылетают жёлтые искры, дрезина, словно

делая над собой усилие, останавливается.

– Интересно, а где мы?– Ли первый выпрыгивает на шпалы, озирается по сторонам, беря

под прицел всё, что ему кажется подозрительным.

– Под Москвой,– пожимает плечами Осман.

– Спросить бы у кого?– Ли выбирается на перрон.

– Типун тебе на язык,– усмехаюсь я.– Не хотел бы здесь с кем-нибудь встретиться.

– В любом случая необходимо найти ориентир, чтобы узнать направление к станции

Кропоткинская,– Эдик помогает выбраться Кате, бережно обхватывает её за талию,

ссаживает на землю.

– А что говорит твоя интуиция?– заглядывает она ему в глаза.

– Интуиция говорит, здесь темно, почти темно,– добавляет Эдик.– Найти бы выход наверх, так проще будет сориентироваться.

– Считаешь, что здесь может быть выход?– смотрю на друга, знаю, просто так он ничего не

говорит, значит, у него есть кое какие соображения на этот счёт.

– Оттуда воздух идёт. Хотя не факт,– добавляет Эдик,– очень может быть там переход на

другие линии.

Стоим на перроне, вокруг ни души, даже крыс нет. Меня это начинает сильно

тревожить.

– Крысы исчезли,– подтверждает мои опасения Эдик.

– Что бы это могло значить?– струхнула Катя.

– Боятся чего-то,– пожимает плечами мой друг.

– Когда хочешь, можешь успокоить,– у Кати вырывается короткий смешок.

– Их кто-то жрёт,– Ли спотыкается об кучку обглоданных крысиных костей, отшвыривает

сапогом, с настороженным вниманием оглядывается, водя автоматом по кругу.

Осман освещает стены станции фонарём, их когда-то начинали обкладывать

мраморными плитами, но только успели заложить лишь нижний ярус. В дальнем углу

перрона одиноко притаился трёхметровый вагончик, что обычно используется

строителями – одно из единственных напоминаниях о пребывании здесь людей. Да, вот

ещё, на стенах малярной кистью смачно написано: «Вован козёл!», а чуть ниже: «Сам

козёл!!!», я улыбаюсь, на лицо обычные человечески чувства.

– Вагончик проверьте, только аккуратно,– обращаюсь к сержантам.

Они идут осторожно, но крысиные косточки иной раз хрустят под ногами, разнося

звук достаточно далеко. Конечно, вряд ли кто-то там есть, но переживания захлёстывают

меня через край, даже делаю пару шагов вслед.

– Они сами справятся,– дёргает меня за рукав Катя,– лучше держи на прицеле дверь.

Наконец-то они подходят, Ли отходит в сторону, присаживается на колено, держит

наизготовку автомат, Осман осторожно открывает дверь, светит фонарём и замирает.

Через некоторое время, так же тихо отходит, пятится, дёргает недоумевающего Ли и,

почти бегом направляются к нам.

– Что там?– с испугом смотрю в серое от ужаса лицо аварца.

– Там женщин спит,– выпучив глаза, шёпотом говорит он.

– Какая женщина?– едва не выкрикиваю я.

– Большая, растянулась на весь вагон, она лежит на человеческих костях и у неё один глаз.

– Очень интересно,– Эдик скребёт бороду.– Может пробовать разбудить?

– С ума сошёл?– Катя вздрагивает.

– Очень может быть,– соглашается он.– Пойду и я посмотрю,– не успеваю ему запретить, а

он уже шагает в направлении строительного вагончика. Хочу выругаться, но он идёт на

удивление тихо, на косточки не наступает. Вот подходит к двери, слегка открывает, светит

фонарём, затем, так же тихо закрывает, на цыпочках бежит к нам:– Уходим отсюда и как

можно быстрее – это не женщина, даже не человек.

– Так кто же это?– его страх передаётся и мне.

– Это то, с чем мы не справимся. Боюсь, даже от упоминания имени, она может

проснуться, тогда нам крышка.

– Какая крышка?– помертвев от страха, округляет раскосые глаза Ли.

– Гробовая, причём в буквальном смысле,– цедит сквозь зубы Эдик.

– Эдик, зачем ты нас пугаешь,– пискнула Катюша.

– Сам напуган, причём так, первый раз в жизни,– откровенно заявляет он.

Слышать это признание из его уст, весьма непривычно. Поэтому отношусь к его

словам очень серьёзно:– Выход поищем в другом месте?

– Я бы здесь не остался ни на секунду,– Эдик спрыгивает с перрона, помогает Кате.

Взбираемся на дрезину, дёргаем рычаги, с громыханием проворачиваются колёса, с

испугом смотрю в сторону строительного вагончика, но дверь не открывается, кто бы там

не был, но спит богатырским сном. Вот и славу богу! Дрезина с грохотом проезжает мимо

станции и ныряет в туннель. Разгоняемся и несёмся в темноте, словно в скоростном

поезде.

Минут через двадцать оборачиваюсь к Эдику:– Так, кто же там был?

Он некоторое время молчит, затем ухмыляется, смотрит на меня, на лице

дурашливое выражение, но в глубине глаз замечаю какой-то первобытный страх:– Лихо

Одноглазое,– улыбаясь, говорит он.

– Кто?!– выкрикиваем все хором.

Гл.26.

– Я поняла, ты шутишь,– смеётся Катя. Она пытается обнять его за шею, но он

отстранятся, дурашливое выражение исчезает с лица, глаза каменеют.

– Я не шучу.

– Как такое может быть, это же абстракция, вымысел, фикция, аллегория, наконец,– Катя

едва не плачет.

– Всегда знал, дыма без огня не бывает, не просто так наши предки страшились этих

существ. Вероятно, что и приукрасили, выдумали, но факт налицо, нам посчастливилось

лицезреть то, с чем никогда не стоит встречаться. Как хорошо, что они иногда тоже спят,-

хмуро ухмыляется мой друг.

Мой камень жжёт под одеждой, словно просит, чтоб его омыли кровью. У меня

появляется сумасшедшее желание разорвать грудную клетку и поместить его рядом с

сердцем. Смотрю на Катю, в её глазах буря зелёного огня, в руках держит драконий

камень.

– Они только того и ждут, что бы мы поддались минутной слабости и отдали души во

власть Чёрным Силам, терпи, Катюша, спрячь камень,– с трудом говорю я.

Она со стоном прячет его у груди, капельки пота скатываются с лица, губы дрожат,

Эдик прижимает к себе, а она неожиданно плачет:– Я держусь из последних сил Кирилл, я

хочу сунуть камень к сердцу.

Вздрагиваю от неожиданности, оказывается у неё те же мысли, что и у меня.

Крепко взялись за нас, выдержать бы.

– Впереди завал!– выкрикивает Осман.

Едва успеваем затормозить, дрезина, противно скрежеща колёсами, под сноп искр,

останавливается у груды ржавого лома.

– Однако, путь специально перекрыли,– Эдик с тревогой оглядывается назад.

Мрачное предчувствие сдавливает голову, очень не нравится мне это. Покидаем

дрезину, ходим у завала, чего там только нет: и ржавые трубы, искореженные газовые

плиты, шифер, разбитые унитазы, тяжёлые шкафы, просто мусор плотно забитый в

холщёвые мешки, камни и т.п.

– Кто-то очень постарался. Неужели против нас поставили преграду?– я пытаюсь раскачать

толстую трубу.

– Придётся назад ехать?– Эдик с тоской смотрит вглубь туннеля.– Но нам туда нельзя,– сам

себе противоречит он.

– Мальчики, давайте попробуем разобрать кучу?– Катя старается крепиться, но голос

дрожит.

– Ага, здесь мусора на несколько вагонов,– хмурится Герман Ли. В его голосе появляется

отрешённость и мне не нравится его состояние. Ли ловит мой взгляд, раскосые глаза

вообще превращаются в едва заметные щелочки, неожиданно я вижу в них фанатичный

огонь, наверное, такой бывает у самураев.

Осман набычился, ходит как бык у завала, светит фонарём, вдруг ругается,

отскакивает, стреляет из автомата.

– Ты чего?– подскакиваем нему.

– Крыса.

– Убил?

– Да,– Осман без особой брезгливости обхватывает голый хвост и тащит её к себе, крыса

неожиданно дёргается, но звучит ещё одна очередь.– Теперь точно подстрелил,– рыкнул

аварец и выдёргивает кошмарное создание величиной с небольшую свинью.

– Какая огромная,– Катя осторожно присаживается рядом, с любопытством тычет в неё

стволом автомата.

– Она с другой стороны завала прошла,– уверенно говорит Эдик.

– Следовательно, есть крысиный ход?– Катя неуверенно улыбается.

– Ты, может, и протиснешься, но не мы,– грустно улыбаюсь я,– но попробовать стоит.

Осман, лаз видишь?

– Очень хорошо. Судя по всему, крысы здесь часто ходят.

Взбираюсь на ящик, свечу фонарём. Мрачное зрелище, крысиный ход идёт между

путаницы из кабелей, всюду битые бутылки, сломанные доски, консервные банки,

осколки керамики и нестерпимо воняет крысами, их помёт повсюду.

– Я полез,– Осман снимает вещмешок с плеча, автомат и, толкая впереди себя, пытается

влезть в узкий лаз. Долгое время у него ничего не получается, затем, зашатался в груде

мусора тяжёлый шкаф и Осман потихоньку протискивается вовнутрь.

Как бы его ни засыпало, а это верная смерть, причём ужасная, крысы не преминут

воспользоваться таким подарком судьбы, но Осман вроде пролез.

– Катя, теперь ты.

– Эх, причёску испорчу,– хорохорится она.

– Шапку на уши сильнее натяни,– советую я.

– Спасибо, напарник, за заботу, у тебя всегда, получается, утешить девушку. Слушай, Кирилл!– она едва не подскакивает на месте.

– Ты чего?– удивляюсь я.

– А как здесь Рита прошла? Она же такая здоровая в образе питбуля.

– Вряд ли она выбрал этот путь, думаю, есть другие, обходные пути,– мне становится

очень грустно, едва сдержал слёзы.

– И всё же, она здесь прошла.

– С чего ты взяла?

– Посмотри, это не её вещмешок?

Действительно, в путанице из проволоки завяз знакомый предмет. Кидаюсь к нему,

развязываю узел, в нём Ритины вещи.

– Значит, чтоб пролезть сквозь лаз, она приняла обличие человека,– делает вывод Эдик.

– Представляю, как ей сейчас непросто,– мне настолько становится за неё страшно, что для

себя принимаю решение, если она выживет в страшных лабиринтах заброшенного метро,

её не брошу. Образ Стелы, болезненно сжав сердце, отступает на второй план, перед

глазами возникает трогательное лицо Риты, её неизменный румянец на щеках и пылающая

любовь в глазах.

– Не раскисай, напарник, Рита в состоянии за себя постоять,– Катя жёстко смотрит, слегка

прищурив, горящие изумрудным огнём, глаза. Она лезет крысиный ход и вскоре, забавно

дрыгнув ногами, исчезает.

– Теперь ты, Эдик.

– Вроде как идёт кто-то. Слышите, шаги?– встрепенулся друг.

– Быстрее лезь!– толкаю его.

– Нет, я остаюсь, вы не успеете,– останавливается как вкопанный Эдик.

– У тебя нет автомата, лезь быстрее,– меня окатывает волной ужаса, все мы слышим

тяжёлую шаркающую походку. В глубине туннеля вырисовывается силуэт огромной

женщины.

– Всё же проснулась,– застонал Герман Ли, бросается на землю, прячется за ржавой

арматурой и готовится к стрельбе.

– Эдик, ты нам мешаешь!– зло ору я, сильно толкаю в спину. Он падает, рассекает лицо об

осколок бутылки, обтирает кровь, на лице возникает гримаса сожаления и нехотя

протискивается в узкий лаз.

Падаю рядом с Ли, он отодвигается от меня:– Кирилл, я прикрою, уходи.

– Ты чего, считаешь, я тебя брошу?!– возмущаюсь я.

– Товарищ старший лейтенант, иди на хрен, говорю же, прикрою, зачем нам двоим

погибать!– зло выкрикивает Герман Ли.

– Ну, уж нет, дорогой, ты мне не указывай,– щёлкаю затвором, целюсь в жуткую фигуру.

Она идёт медленно, знает нам деваться некуда. Под её весом прогибаются рельсы,

ломаются шпалы, её единственный глаз горит мрачным огнём и она улыбается. О, какая

страшная у неё улыбка! Душа вымерзает, кровь стынет в венах…

Нервы у Ли не выдерживают, он начинает беспорядочно стрелять, но пули веером

расходятся вокруг её тела, как дождь от автомобильных дворников.

– Сука!!!– кричит кореец, выскакивает из завала, бежит к ней и в упор стреляет, но пули не

причиняют ей ни малейшего вреда, всё так же разлетаются в разные стороны.

– Назад, Ли!– ору я, приподнимаюсь, чтоб бежать к нему. Но тут у Лихо вытягиваются

руки, она хватает несчастного человека и, не раздумывая, бьёт о стенку. Череп лопается, мозги разлетаются по сторонам, Ли изгибается в агонии и свешивается в её руке как

плеть.

Меня парализовало от ужаса, не могу сделать ни шага, застыл как столб, не в силах

отвести взгляд.

Она присаживается, держит окровавленное тело, жутко улыбается:– Стой человек,

стой, а я пока подкреплюсь,– звучит раскатистый голос, даже пространство вокруг

содрогнулось. Легко разрывает тело, с наслаждением вонзает зубы в ещё тёплую плоть.

Брызжет кровь, трещат кости, мне становится дурно, тихо съезжаю на землю.

Великанша ест долго, обгладывает кости, высасывает мозг и не сводит с меня

своего единственного взгляда. Так и сидим друг против друга. Неожиданно я очнулся от

нестерпимой боли, мой камень горит как термит, вспыхивает надежда, осторожно тянусь

за ним.

Тем временем Лихо, доедает последние куски, швыряет остатки в меня, озирается,

видит разлетевшиеся мозги, начинает соскрёбывать со стен и с шумом обсасывать пальцы.

Видя, что она отвлеклась, тихонько отползаю к крысиному ходу. На моё счастье она не

замечает моих движений, считает, деться мне некуда.

Драконий камень горит, причиняя нешуточную боль, но я не стал его вытаскивать,

стиснув зубы, лезу в узкий лаз. Моментально распарываю руки об осколки стекла, но не

замечаю боли, упорно вползаю всё дальше и дальше, каждое мгновенье, ожидая, что меня

схватят за ноги, но бог милует, меня выдёргивают друзья.

– Что у вас произошло?– выкрикивает Катя.

– Ли погиб,– опускаю взгляд.

Внезапно завал содрогнулся от мощного удара, вниз полетели ящики, камни,

зашатались брёвна.

– Уходим!– кричу я.

Вновь удар, многотонная куча сдвигается с места, мусор сыпется под ноги. Не

сговариваемся, бежим. Лихо Одноглазое бушует долго, но даже ей не под силу сдвинуть

десятки тонн преграды. Грохот стихает, но мы ещё долго несёмся по шпалам как

трусливые зайцы.

Неожиданно звучат пистолетные выстрелы, пули жужжа, проносятся над головами,

рикошетят о стены, высекая искры, шлёпаются где-то вдали.

– Что за чёрт!– падаем между рельсами, пытаемся разглядеть, кто стреляет.

Выключаем фонари, перекатываемся другую сторону, держим наизготовку

автоматы, пытаемся рассмотреть, кто стрелял. С противоположной стороны так же

благоразумно гасят фонари, но им невдомёк, что Катя и я видим в темноте, конечно не так

как при освещении, но довольно сносно, словно окружающий мир в чёрно-белом свете.

Прижавшись к стене туннеля, замерли три человека. Они напряжены и готовы

моментально открыть стрельбу на любой отблеск света и возникший шум. Мне не

составит труда размазать их по стенам, держу под прицелом, палец дрожит на курке, но

выстрелить не могу, я ощущаю чужой, дикий страх, они на гране помешательства, а я

словно тире, перевожу прицел то от одного человека, то к другому. Боюсь, Катя не

выдержит и начнёт поливать чужаков очередями.

Неожиданно она грозно пищит:– Эй, вы трое, я вас вижу, бросайте стволы!– её

девчачий голосок, звонко пронёсся под сводами туннеля.

Они вздрагивают, один из них лихорадочно стреляет на голос, пули щёлкают в

опасной близости, но два других отступают в сторону торчащих из стены скоб.

– Стоять!– грозно командую я и полоснул очередью над их головами.

Двое мужчин, как подкошенные падают на землю, прижимаются к рельсам и,

укрываясь за ними, ползут прочь. Я не даю им скрыться, вновь стреляю. Люди замирают и

не пытаются отвечать на мою стрельбу, очевидно оружие имеет лишь один из них. Он

единственный не упал на землю, распластался по стене, в руке дрожит пистолет.

Вновь грозно пищит Катя:– Ты не понял, оружие на землю!

На этот раз человек отбрасывает пистолет в сторону:– Вы кто такие?– наконец

решил спросить он.

– Очнулся! Вы всегда первым делом стреляете, затем спрашиваете?– поднимаюсь я.

– Вы люди?– звучит хриплый голос.

– А ты кого хотел лицезреть?

– Значит, люди,– он сглатывает, словно пытается сдержать рыдание.

Включаем фонари, не спеша идём к ним.

– Подъём!– командую я.

Двое мужчин нехотя встают, они напряжены до предела, ощущаю безумный страх,

в любой момент готовы сорваться с места и нестись, куда глаза глядят.

– Вы что, мужики или нет?!– Катя тоже чувствует их эмоции,и её это нервирует.

– Женщина?– очнулся один из мужчин.

– Козлы вы!– ругается Катя.

Мужчины с облегчением вздыхают:– Славу богу, люди,– неуверенно улыбаются

они.

– Что вы тут делаете?– спрашиваю я.

– Мы диггеры.

– Нашли место для развлечений,– фыркает Катя.

Я разглядываю их. Тот, что стрелял, значительно старше двух других. На вид лет

тридцать пять, лицо в щетине, в грязных разводах, скуластый, длинные волосы убраны

под потерявший цвет платок, повязанный на пиратский манер. Одет в штормовку, сшитую

из брезента, за плечами плотно подогнанный рюкзак, на поясе громоздкая аккумуляторная

батарея.

Два других, совсем молодые, может, даже армию не отслужили. Они так же в

штормовках из брезента, на ремнях аккумуляторы, головы в защитных касках с

пристёгнутыми фонарями.

Старший надевает на голову фонарь, включает свет.

– Военные, что ли?– удивляется он.

– Где то так,– насмешливо отвечаю я, поднимаю пистолет, засовываю в карман.

– Отдай мне его,– дрогнул голос мужчины.

– Опять стрелять будешь.

– Я думал вы не люди.

– А кто?– притворно удивляюсь я.

– Вы что, не знаете?– опешил мужчина.

– Да знаем уже,– не стал выделываться я.– Удивляет то, зачем вы сунулись на этот

уровень?

– Знали бы, не полезли,– хмурится мужчина.– Всё неожиданно произошло. Вначале Белого

диггера увидели, конкретно напугались, влезли в какой-то коллектор, вышли на

неизвестный ход, побродили. Затем решили, что нам тогда померещилось, оно всегда под

землёй так бывает, надышишься всякой гадости, и галлюцинации возникают. Только идти

обратно, крыса вскочила, не поверите, с хорошую собаку. Много на своём веку видел

крыс, даже с крупного кота, но с таким монстром встретился впервые. Затем ещё

выскочило пару штук, злые, нас не боятся. Стрелять бесполезно, таких тварей из

пистолета не завалить, из АКМА, разве что,– он с завистью косится на наши автоматы,-

дёрнули от них, загнали они нас в ещё один туннель. Крыс собралась целая стая,

окружили со всех сторон, злобные как черти, я едва не обмочился со страху,– хмыкает

мужчина,– но ужасы начались позже. Девчонка появляется, в полевой военной форме,

идёт, как по бульвару, беззаботная, разве что не посвистывает, за плечами миниатюрный

автомат. Я даже думал, это игрушка. Но она сдёргивает с плеча, как начала шпарить из

него, с десяток крыс положила, но как патроны закончились, отбрасывает автомат. Я тут

же вмешиваюсь, стреляю из пистолета, боюсь, сейчас на неё бросятся крысы. А она мило

улыбается, и,– мужчина делает эффектную паузу, смотрит нам в глаза, поверим мы или

нет,– оборачивается в страшного пса. Представляете – она оборотень! Как начала рвать

крыс, те в ужасе разбежались. Затем рычит, кровь застыла в венах, но трогать нас не стала, умчалась вглубь туннеля. Ну, что на это скажите?– мужчина смотрит на нас, пытается

найти в глазах следы скепсиса.

– А что тут говорить, это Ритка,– ухмыляется Катя.

– Не понял?– встрепенулся мужчина.

– Тут и понимать нечего, она из нашей команды.

– Вы … тоже оборотни,– глаза у мужчины лезут на лоб, он отодвигается в сторону.

– Люди мы,– вмешиваюсь я и протягиваю пистолет.– А зачем ты с оружием ходишь?

Мужчина осторожно его берёт, обхватывает ребристую рукоятку, слегка

успокаивается:– Под землёй всякое бывает, иной раз с уголовниками встретишься, или с

ненормальными какими, один раз на сатанистов напоролись, они тётке живот распороли, ходят вокруг с кадилами, мычат что-то, едва ноги унесли.

– В милицию обратились?

– Менты сюда в жизнь не полезут, им бы беззащитных прохожих трясти,– с омерзением в

голосе произносит мужчина, он явно не в ладах с властью.– Вы точно не оборотни?– вновь

спрашивает он, и, не дождавшись ответа, высказывает предположение.– А вдруг это всё

галлюцинации? Вы реальны?

– Ты успокойся,– тревожусь я,– Осман, дай коньяк.

Мужчина судорожно делает несколько крупных глотков, передаёт бутылку

притихшим парням, переводит дух:– Ух, хорошо как, потеплело,– вытирает рот,

благодарно улыбается.

– Очухался?

– Вроде да,– он вновь тянется за бутылкой, разрешаю ему сделать ещё пару глотков, затем

решительно забираю, так всё может выпить.

– Спасибо,– он совсем расслабился, счастливая улыбка трогает губы.– Как хорошо

встретить нормальных людей.

– Вы нам льстите,– ехидно улыбается Катя, из-под контактных линз вырывается

мимолётное зелёное пламя.

Потихоньку и я начинаю приходить в себя. После встрече со страшной великаншей