Текст книги "Меченый. Том 4. Точка кипения (СИ)"

Автор книги: Андрей Савинков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Но нет, все отнеслись с каким-то поразительным спокойствием, наоборот, даже с некой радостью: работники фабрики водили Диану по производству, показывали всё, что она просила, и вообще, кажется, готовы были молиться на дизайнера из-за границы. Поразительная склонность наших людей испытывать пиетет перед «интуристами», откуда что берётся – непонятно.

Так или иначе, ещё в январе, когда Диана прилетала прошлый раз, работники ивановской фабрики сдали ей весь объём «весенней коллекции». А поскольку качеством француженка оказалась в целом удовлетворена – как она тогда сказала, у них тоже далеко не всегда идеально шьют, нужно всё перепроверять – поэтому договор продлили ещё на сезон под пошив уже летней коллекции. Теперь, если ничего нигде не навернётся случайно, курсировать моей женщине между Парижем и Москвой придётся регулярно. Ну и я, конечно же, этому был рад, чего уж скрывать.

В общем, времени на медовый месяц у нас просто не было; уже утром следующего дня я прыгнул в самолёт и вылетел на восток. Поскольку аэропорт Алма-Аты был закрыт – а для борта № 1 он был, можно сказать, закрыт дважды – летели в Николаевку. Это большая база ВВС, оснащённая полосой 1-го класса, чуть севернее города. В пятидесяти километрах, если быть точным.

И вот на подлёте туда оказалось, что над полосой разверзлись хляби небесные и началась поздняя весенняя – впрочем, о приходе весны в этих местах ещё никто особо не знал, что делать, резко-континентальный климат – снежная буря. Всё, как мы любим: ветер порывами, видимость сто метров, а полоса покрыта 10-сантиметровым слоем снега.

Ил-62 прилично потряхивало на снижении, и с первого раза зайти на посадку у пилотов не вышло. В какой-то момент – видимость по ту сторону иллюминатора отсутствовала как класс, всё было затянуто «молоком» – двигатели взревели, переходя во взлётный режим, и мы вновь устремились вверх.

– Товарищ Горбачёв, – ко мне, выведя из задумчивости, подошла бортпроводница. – Командир просил передать, что с заходом на посадку есть трудности. Он спрашивает, что делать? Всё равно сажать самолёт или уходить на запасной.

И что-то именно этот невинный, в общем-то, вопрос – уж точно не девушка, к летному делу вообще никакого отношения не имевшая, тут была виновата – пробил дыру в моей невозмутимости. Больше трех дней я держал всё в себе, а тут… В общем, не сдержался. Виноват.

– Передайте командиру, – в моём голосе было столько желчи, что девочка невольно отшатнулась. – Чтобы делал свою работу в соответствии с актуальными правилами, инструкциями и техникой безопасности. Я не прошу учить меня, как управлять страной, и считаю, что не должен давать советы опытному командиру воздушного судна насчёт того, как ему крутить штурвалом! Какой у нас запасной?

– Фрунзе, – слегка замявшись, ответила бортпроводница.

– Ну вот. Если КВС считает, что можно садиться здесь, пусть садится; если считает, что нужно уходить на запасной, пусть уходит. Но если мы тут гробанёмся, я предупреждаю, я в аду отберу у чертей вилы и приду лично тыкать ими в наших пилотов. Понятно?

Слишком много вот таких вопросов поступило за прошедшие дни. Если бы каждый не пытался что-то придумать, а только выполнял свои инструкции, жилось бы нам гораздо проще. Дошло до того, что от Саддама пришёл запрос на выезд из СССР. Иракский президент сейчас жил в закрытом посёлке в дальнем Подмосковье, и в общем-то дальнейшие его перемещения особо не предполагались. Зачем он был нужен нам? Ну, во-первых, вместе с собой Саддам привёз 60 тонн золота и несколько паллет – натурально, паллет, обмотанных плёнкой, сам бы не видел – не поверил бы – с американскими долларами. Все это было аккуратно оприходовано и убрано в дальнюю ухоронку. А во-вторых, во всю шёл у нас торг с американцами по поводу иракского места в ООН. Технически у нас существовало и даже «функционировало» правительство Ирака в изгнании, а вот легитимность тех ребят, которые сидели сейчас в Багдаде на американских штыках, была, мягко говоря, сомнительной.

Было понятно, что рано или поздно США смогут поменять представительство в ООН на «новое демократическое правительство», там схема в общем-то была отработана, СССР мало что мог сделать в ответ, тут право вето не канало, однако всё равно имелся кое-какой простор для торговли. Например, можно было обменять Ирак в ООН на Кампучию.

– Да, товарищ Горбачёв, – пискнула девушка и умчалась по проходу в сторону пилотской кабины. Ещё спустя минуту мы заложили очередной вираж, а КВС включил громкую связь и объявил, что по причине ухудшившейся метеоситуации мы будем садиться во Фрунзе.

Почему-то это сообщение вместо раздражения вызвало у меня, наоборот, некое умиротворение. Попадалась мне в прошлой жизни история о том, как под Смоленском поляки об русские берёзы на «тушке» разложились. Там тоже была отвратительная погода, вот только президент Польши жёстко настаивал на том, чтобы садиться, на какие-то там торжества опаздывал. Ну вот и успел. На похороны свои. А я, конечно, тороплюсь, но не на столько.

После того как осенью прошлого года, после очередного случая с разбившимся по совершеннейшей тупости самолётом, я устроил тотальную чистку руководства гражданской авиации и «Аэрофлота» с массовыми посадками и увольнениями, было решено тотально поменять подход к подготовке и переподготовке пилотов, к разбору нештатных случаев и вообще к безопасности. Ну что это за фигня, когда у нас самолёты чуть ли не каждый месяц бьются, причём постоянно по причине человеческого фактора. Почитаешь протокол расследования – и волосы на голове шевелиться начинают: хоть реально к каждому пилоту по надзирателю с палкой приставляй, чтобы бил его за любую попытку какую-то хрень спороть.

Короче говоря, была принята масштабная программа по переаттестации пилотов и наземного диспетчерского персонала, ужесточён медицинский контроль, взята в разработку программа по выборочной проверке бортовых самописцев с целью контроля соблюдения экипажем всех предписанных процедур. Запущена процедура по добровольному информированию надзорных органов о лётных происшествиях, то есть раз в год каждый пилот мог сообщить о каком-то своём или чужом непреднамеренном факапе, и такое признание автоматически исключало для него наказание. Вместо наказания тут шёл разбор ситуации и выработка мер по недопущению подобного в будущем. И наоборот, недонесение о лётных происшествиях – будь о таком станет известно – мгновенно означало для пилота чёрную метку и вылет с престижной работы.

Комплекс репрессивных и административных мер дал быстрый – жаль, что только, вероятно, временный; не было у меня веры, что он продлится хоть сколько-нибудь долго – эффект, и за прошедшие четыре месяца у нас не упал ни один самолёт. Выдающееся достижение для советской авиации.

Я же на свои похороны тоже не торопился и портить статистику авиапроисшествий не желал, поэтому мы спокойно долетели до Фрунзе, спокойно сели, собрали – на это правда ещё два часа ушло – «конвой» из местной милиции и двинули в сторону Алма-Аты. Двести с гаком километров по присыпанной снегом дороге: ещё четыре часа пути, – поэтому в столицу казахской ССР я прибыл только уже в глубокой-глубокой ночью.

Глава 15
Алма-ата

03 марта 1987 года; Алма-Ата, СССР

THE TIME: КРИЗИС В КРЕМЛЕ

Всего два года назад, когда Михаил Горбачев взошел на вершину власти в Кремле, по обе стороны Атлантики царила оптимистичная надежда. Молодой, улыбчивый технократ, казалось, был тем самым человеком, который сможет вывести Советы из застоя и открыть новую главу разрядки в отношениях с Западом.

Этим надеждам не суждено было сбыться. Вместо либеральных реформ и открытости, Горбачев показал свое истинное лицо консерватора старой закалки. Он не ослабил, а начал закручивать гайки внутри страны. Внешняя политика Кремля приобрела невиданную агрессивность: была развязана жестокая война против Пакистана, а сателлиты по СЭВ подверглись беспрецедентному экономическому прессингу, из них начали выжимать все соки для финансирования имперских амбиций Москвы.

Казалось, ничто не может остановить ястреба, притворившегося голубем. Однако, как выяснилось, даже в высших эшелонах Коммунистической партии нашлись те, кто осмелился бросить вызов своему лидеру. Именно против этих здоровых сил внутри системы и была направлена отвратительная провокация, инсценированная режимом.

На прошлой неделе государственное телевидение СССР объявило о зверском покушении на генсека на его даче, в результате которого погибла его супруга, Раиса Горбачева. Однако, по данным наших источников в разведке, эта история – не более чем циничный фарс. Реальность такова, что Горбачев и его жена уже более полутора лет находились в состоянии «гражданского развода», в то время как сам генсек был известен своими многочисленными связями на стороне. Мотивы кремлевской инсценировки очевидны: устранить политических оппонентов под предлогом борьбы с «заговорщиками».

Но далеко не все в этой «империи зла» готовы принять ложь, транслируемую с экранов. По всей стране, от Прибалтики до Дальнего Востока, вспыхнули стихийные массовые протесты. Даже введенный властями режим военного положения не смог заставить народ молчать.

Особенно отличились жители далекого азиатского города Алма-Ата, столицы провинции под названием Kazahstan. Они, рискуя жизнью, взяли в руки оружие и встали на защиту своего города от красной чумы, надвигающейся из Москвы. Их мужество перед лицом беспощадной машины советских репрессий вызывает глубочайшее уважение.

Судьба этих смелых людей, вероятно, будет незавидна. Горбачеву, судя по всему, удалось сохранить верность армии, а это значит, что все несогласные будут либо убиты на месте, либо отправлены в Gulag. Тем не менее, сегодня все наши сердца – с этими людьми, отстаивающими свое право на правду и свободу.

В связи с этими тревожными событиями в Белом доме было созвано срочное совещание стран НАТО для оценки ситуации. Кроме того, Великобритания инициировала экстренный созыв Совета Безопасности ООН в надежде найти способ предотвратить кровавую расправу над защитниками свободы и призвать Кремль к ответу.

Остается открытым вопрос: станет ли эта кровавая баня началом конца для диктатора, переигравшего самого себя?

– В смысле, сбежал? Как это? – В трубке на несколько секунд установилась тишина.

– Перешел в посольство США и попросил политического убежища. Дал пресс-конференцию, заявил, что взрыв в Рас-Тануре был организован КГБ.

– Пиздец! – Приезд в столицу Казахстана продолжил начавшуюся чуть менее недели назад черную полосу.

У нас сбежал Яковлев. Я признаться, о нем уже и забыть успел. Ну сидит себе мудак в Буркина-Фасо, делает вид, что послом работает, в реале только бухает и секретаршу трахает, старый извращенец, впрочем, кто бы говорил. И ладно бы просто сбежал, так решил еще и поднасрать под конец, гондон штопаный. Клянусь, достану я тебя и в Штатах…

– Что делать, Миша? – На той стороне трубки в голосе Лигачева послышались неуверенные нотки. – Скажи мне только честно, мы же к этой херне отношения не имеем?

– Нет, конечно, – соврал я, не моргнув глазом. В таких вещах признаваться, тем более по телефону – нужно совсем больным быть. – А Яковлева объявим предателем. Ты Примакову скажи, чтобы его ребята там дело состряпали честь по чести. Мол, заподозрили Яковлева в вербовке во время работы в Канаде, потому и перевели в жопу мира. Чтобы при случае с пользой контакты отследить. Пусть там красиво все сделают, документы задним числом, номера входящие-исходящие, перекрестные упоминания. Он поймет.

– То есть наша линия – заявлять, что Яковлев предатель и намеренно врет, не имея никаких доказательств?

– Не может у американцев быть никаких доказательств, – с показной уверенностью, которую на самом деле совсем не чувствовал, ответил я. Хорошо, если это «эксцесс исполнителя», если Яковлев был как-то связан с нашими заговорщиками, следствие по которым еще только началось фактически, и решил просто «уйти на рывок». Ну и решение о публикации таких обвинений было принято на месте без консультации с Вашингтоном. Тогда можно надеяться, что никаких последствий тектонических не произойдет. А вот если это решение было принято в Белом доме…

Мог Буш таким образом попытаться переключить фокус внимания со своих проблем на внешнего врага? Мог, но тогда получается, что в Ирак янки влезли абсолютно незаконно. Саддам не виноват, а сотни тысяч погибших, включая полтора десятка тысяч убитых американских солдат – это жертвы ошибки? Нет, не пойдут там на такое, это выстрел себе в ногу. У Буша и так рейтинг ниже плинтуса, а так вовсе до импичмента можно доиграться, никому это не нужно.

Именно об этом я Лигачеву и сказал, приказав связаться по неофициальной линии с американцами и провентилировать этот вопрос.

– Генерал… Лебедь? – Лицо командовавшего десантно-штурмовой бригадой свежесозданных ССН, которая «закрывала» центр города с запада, оказалось неожиданно знакомым.

^{(Лебедь А. И.)}

– Так точно, товарищ генеральный секретарь, – прообраз генерала Иволгина из «Особенностей национальной рыбалки» в реальности оказался массивным таким мужиком в самом еще расцвете сил. Одетый в полевую форму, он «прописался» буквально на самой передовой и контролировал плотность оцепления едва ли не из первых рядов. То что я назвал его по фамилии, очевидно, вызвало у всего лишь генерал-майора секундное замешательство, впрочем, виду он не подался не подать.

– Что с бунтовщиками? Стоят?

– Стоят. Отдельные самые умные пытаются прорваться по темноте наружу, но мы их отлавливаем и передаем товарищам из МВД, – за прошедшие дни количество задержанных «протестующих» уже перевалило за две тысячи, но большая часть все еще обреталась в центре казахской столицы, отгородившись от остального города цепью импровизированных баррикад.

Очевидно, далеко не все из тысяч собравшихся там людей были идейными врагами. Как раз таких, судя по всему, оказалось не так-то много, отряды мамбетов по нашим данным специально свозили со всех окрестностей, ну и было там всего несколько сотен крепких молодых людей. Основную же массу бунтовщиков составили разного рода гопники, мелкий криминальный элемент, приезжие жители общежитий низкого, скажем так, культурного уровня. Короче говоря, все те, кто в момент безвластия почувствовал, что прямо сейчас настало их время, и принялся «обогащаться» собственными силами. В учетом того, что организаторы всего этого дела еще и алкоголя халявного – мусульмане, как известно, не пьют, но если на халяву, то, конечно, да – завезли несколько фур, все это обернулось одной бесконечной вакханалией. Сейчас большая часть бунтовщиков уже пришла в себя, вот только выскочить из этой ситуации без потерь оказалось уже просто невозможно. Ну и, конечно, им добрые люди быстро объяснили, что гораздо выгоднее выставлять себя в такой ситуации идейными диссидентами, за которых потом будут просить всякие западные артисты, чем бандитами-уголовниками. Хотя вторым бы, вероятно, дали срок и поменьше в итоге.

– Ну, пожалуй, пора заканчивать этот балаган, у вас мегафон есть? – Я заранее проконсультировался с товарищами из «Альфы», которые и должны были отвечать за освобождение заложников, те сказали, что у них все готово и можно начинать. Ну а чего тогда тянуть, спрашивается.

– А как же, товарищ генеральный секретарь, – оттого, что со всей этой бодягой наконец будет покончено, у Лебедя аж глаза засветились. Стоять вот так на морозе, караулить придурков, которые тем временем пережигают в кострах центр республиканской столицы – удовольствие откровенно ниже среднего. – Сейчас найдем.

Еще спустя несколько минут, когда подтянулись телевизионщики, выставили камеры и подготовили аппаратуру, я наконец вышел к ограждению, определяющему край «нейтральной полосы» между военными и бунтовщиками, после чего обратился к последним.

– Здесь генсек Горбачев. – Представился я, рупор в руках усилил голос и отправил его куда-то туда вперед, нужно было перекричать шум вертолетов, которые вторые сутки безостановочно ходили по головам осажденных. Те сначала пытались стрелять, но сделать что-то бронированному Ми-24 из милицейского АКСУ можно только при случайно. Таких везунчиков среди бунтовщиков не нашлось, и они достаточно быстро смирились с перманентным звуковым неудобством. – Последний раз предлагаю сдаться. Обещаю честный справедливый суд. В противном случае для прекращения беспорядков будет задействована армия с самыми для вас неприятными последствиями. Даю вам 15 минут.

Со стороны баррикады послышались пьяные крики, мат, кто-то начал «воинственно» стучать железякой об асфальт, как бы выражая готовность дать отпор. Видимо, там до конца не верили, что показавшее всю свою слабость правительство – ну а что, они уже четвертый день тут резвятся, и фактически никакого наказания не понесли еще – решится на что-то серьезное.

– Кажется, это означает «нет», – тоже уловил настроение с той стороны стоящий рядом генерал Лебедь.

Я же в свою очередь повернулся лицом к камере и, не пытаясь сгладить углы, произнес:

– Вот там – враги советского народа. Сейчас мы будем поступать с ними так, как они заслуживают – попросту уничтожать. Пусть этот пример послужит напоминанием для всех тех, кто считает, что ему позволено шатать наш общий дом под названием Советский Союз. – Я вновь повернулся к генералу и отдал приказ, – начинайте. С наступившей весной, ублюдки.

Начали однако не армейцы а КГБшники. Один из пролетающих в очередной раз над Домом Правительства вертолетов неожиданно остановился и оттуда по веревкам в совершенно голливудском стиле посыпался вниз десант. Дело свое «Альфовцы» знали, план здания имели, об обстановке внутри имели представление от оперативно допрошенных «пленных»… Короче говоря процесс пошел, ну а чтобы отвлечь защитников баррикад от атаки с тыла почти сразу последовала команда на общий штурм.

Тут же по ушам ударил звук работающего тяжелого пулемета. Никто ничего, естественно, придумывать не стал, просто пара стоящих по обеим сторонам улицы БТР-80 довернула свои маленькие башенки и врезала по «баррикаде». Под этим словом подразумевалась куча мусора, состоящая в основном из обломков мебели, набросанная на дорогу и перекрывающая проезд внутрь контролируемого бунтовщиками периметра.

Естественно, о том, чтобы задержать пулю калибром 14.5 мм с помощью такого препятствия, даже речи быть не могло. Во все стороны полетели щепки… И куски людей. Как известно, тяжелый пулемет не оставляет после себя раненых, даже если по тебе попали вскользь, тяжелая пуля просто вырвет кусок мяса, про то, что руки-ноги там отлетают только в путь, даже говорить смысла нет. Еще спустя пару секунд понявшие, что все серьезно, мамбеты начали всей толпой разбегаться в разные стороны. Плохая идея, в такой ситуации. Лучше упасть на землю, закатиться в какую-то ямку и тихонько ждать, когда добрый дядя-милиционер придет с наручниками и отведет тебя в уютную камеру.

– Вперед! – Скомандовал в рацию стоящий рядом генерал. Судя по тому, что больше никаких дополнительных инструкций он не добавлял, все уже было обговорено заранее, каждый знал свой маневр, и вояки только ждали команды «фас».

Неудивительно, впрочем, учитывая, что именно десантники на второй день беспорядков первыми вошли в город, они же первыми и увидели все, что там творилось. Включая трупы на улицах, забитых по признаку разреза глаз русских, изнасилованных женщин, разграбленные магазины. Уж точно никакими моральными терзаниями после этого десантники не страдали.

Зачистка центра города заняла всего несколько часов. Собственно, именно военная часть операции продлилась и вовсе считанные минуты, после того как бунтовщиков причесали из пулеметов, никто там уже всерьез сопротивляться не думал. Это в первый день, когда десантники еще боялись открыто применять тяжелое вооружение, кто-то из военных додумался таранить баррикаду БТРом, так его закидали бутылками с зажигательной смесью – что отдельно говорит об уровне организованности бунтовщиков – и за малым не сожгли боевую машину. Теперь же никто играться не думал, ну и результат понятен.

Основное время понадобилось не на «военный разгром» и даже не на спасение заложников – там тоже все прошло относительно гладко, на сколько это вообще может пройти в таком случае, – а на зачистку центра города. Части прилегающих многоэтажек и самого здания республиканского правительства от всяких хитрожопых мудаков, считавших, что им удастся пересидеть бурю и потом выползти на свет божий.

Их там достаточно долго доставали из самых дальних укрытий. Причем некоторые из этих гениев оказались столь любезны, что даже не догадались избавиться от изобличающих их улик. Натурально вытаскивали у них из карманов украшения, снятые с ограбленных женщин или вытащенные в разгромленных квартирах. Плюс в «зоне поражения» оказался один ювелирный магазин, добыча с которого тоже весьма широко разошлась среди бунтовщиков, облегчая работу следователей.

Всего в результате Алма-Атинских событий начала марта 1987 года погибло 117 мирных граждан, 15 милиционеров и 247 бунтовщиков. К последним нужно прибавить еще около 4 тысяч задержанных, плюс некое – достаточно большое, к сожалению, все же в такой неразберихе выловить всех оказалось просто невозможно – количество успело разбежаться и попрятаться, в итоге избежав бдительного ока правосудия. Их мы потом еще очень долго вылавливали, проводя масштабную работу наподобие той, которая проводилась на деоккупированных территориях после 1945 года.

Ну и, конечно, имеет смысл обрисовать то, как к данной ситуации отнеслись жители страны. Во многом именно ради нужной картинки – как бы лицемерно это ни звучало – мы сначала допустили вызревание этого нарыва, а потом достаточно долго тянули с его «лечением». И вот тут результат вышел несколько не таким, как я ожидал. У меня в голове подобные беспорядки – хотя надо признать, что совсем вот такого накала мы, конечно, не планировали, ситуацию сорвало с нарезов из-за московских событий – должны были стать такой себе прививкой от желания побузить в других местах. С одной стороны, мы показываем всем условно равнодушным, к чему такие действия могут привести, с другой – демонстрируем максимально жесткое наказание.

И вот собранная по горячим следам статистика показала, что тут я немного просчитался. Неожиданно главным виноватым в Алма-Атинских событиях народ признал самого Генсека. В том плане, что не смог предвидеть, предупредить, остановить, а потом слишком долго тянул с решением проблемы.

Мы всё показали по «ящику», включая трупы на улицах, сожженные здания, разгромленные квартиры и административные помещения, целый цикл коротких отрывков с кусками из допросов отдельных самых исключительных мразей с комментариями следователей. Такого уровня откровенности от советских властей СССР еще не знал, поэтому сам факт жестокой расправы над бунтовщиками не вызвал негативной реакции. Наоборот, начали мешками приходить письма с требованиями максимально жесткого наказания для ублюдков.

И вот оказалось, что сделать вид «я один стою в белом пальто» не выходит. Генсек как персонализированный символ Партии и Правительства в любом случае по мнению людей должен нести ответственность в том числе и за действия других. С одной стороны, такой логичный и прагматичный подход радовал – не совсем еще население оболванилось – а с другой стороны, данный гамбит сыграл мне фактически в минус. Если брать медийную плоскость, конечно, потому что в плане внутриполитической борьбы он полностью развязал мне руки на фактически любые действия.

Алма-Атинское дело стало, вероятно, самым масштабным в истории СССР. Наверное, не нужно говорить, что со своих постов послетала вся партийная верхушка республики, кто-то пошел под суд – того же Кунаева решили не щадить – кого-то с понижением «раскассировали» по разным концам страны. Назарбаева, например, по причине невозможности доказать его причастность к организации бунта, перевели в Эстонию на должность заместителя председателя совета министров, что, если брать армейскую аналогию, выглядело как лишение двух званий. С генерал-лейтенанта до полковника.

Ну а я понял, что просто так личной волей утвердить весь тот вал изменений, которые я хочу провести, не получится, и объявил о созыве внеочередного чрезвычайного съезда КПСС.