Текст книги "Меченый. Том 3. Жребий брошен (СИ)"

Автор книги: Андрей Савинков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 6 
Московский договор

13 мая 1986 года; Москва, СССР

ИЗВЕСТИЯ: Альтернативная гражданская служба

На предстоящей сессии Верховного Совета СССР депутаты рассмотрят важный законопроект, предложенный Коммунистической партией, – об альтернативной гражданской службе (АГС). Этот шаг полностью соответствует курсу советского руководства на снижение военной напряжённости в мире и укрепление мира между народами.

Как стало известно из высоких источников, Генеральный штаб Вооружённых Сил СССР в ближайшие годы планирует сокращение численности армии. Это решение продиктовано не слабостью, а силой нашей страны: новейшие технологии делают бессмысленным прежний упор на массовость войск. Советская армия, оснащённая самой передовой техникой и укомплектованная высококвалифицированными специалистами, доказала своё превосходство во время недавней специальной военной операции в Пакистане. В таких условиях отрывать от мирного труда лишние сотни тысяч молодых людей – нерационально.

Однако армия – это не только защита Родины, но и школа жизни. Поэтому партия и правительство считают необходимым создать альтернативную структуру, которая позволит всем гражданам исполнить свой долг перед страной, даже если они не служат в Вооружённых Силах.

Согласно законопроекту, на АГС будут направляться:

Принципиальные пацифисты, чьи убеждения не позволяют брать в руки оружие;

Бывшие заключённые, нуждающиеся в трудовом перевоспитании;

Жители отдалённых регионов СССР, не владеющие русским языком в достаточной мере для военной службы;

Другие категории граждан, признанные негодными к строевой подготовке.

Кроме того, обсуждается возможность призыва на АГС девушек – в рамках дальнейшего укрепления равенства мужчин и женщин в советском обществе.

Срок альтернативной службы, вероятно, будет длиннее обычной военной, но точные цифры пока не определены.

Этот законопроект – ещё один шаг к построению общества, где каждый гражданин сможет внести свой вклад в развитие страны, будь то с оружием в руках или на трудовом фронте.

День Победы в этом году оказался прекрасным поводом чтобы собрать в Москве все заинтересованные стороны и устроить мирную конференцию. Ну как все, кроме СССР и Индии, в Москву прилетел еще и Ден Сяопин, а также Наджибулла и Муртаз Бхутто, который до ближайших выборов имел некую сомнительную субъектность, но, с другой стороны, с бывшими соратниками Аслам Бека тоже никто особо вести диалог не хотел.

– Вы меня удивили, товарищ Горбачев, – при пожатии руки начал диалог китаец совсем не с приветствия. – Те слова насчет Вьетнамского конфликта семилетней давности, сказанные вами в Нью-Йорке, я признаюсь воспринял их как пустое бахвальство. Однако теперь вижу, что в Москве действительно появился сильный лидер, который готов отбросить идеологические шоры и не боится замарать руки, делая грязную работу.

– Как сказал один очень умный человек, «не важно какого цвета кошка, лишь бы она мышей ловила», – в тон китайцу ответил я, имея ввиду цитату самого Ден Сяопина, высказанную им двадцать пять лет назад.

– Видимо этот человек был действительно мудр, – на лице председателя мелькнула тень улыбки. Вот так вот, можешь быть старым и умудренным опытом, а лесть все равно способна пробить любые психологические щиты.

В Москву очень хотели прилететь и представители западных держав. Не сам Буш, но его новый госсекретарь Бейкер прям рвался поучаствовать в переговорах. Ну и англичане, куда без них, они в каждой бочке затычка. Вот только устраивать классическую конференцию никто не собирался, Ганди и китайцев-то видеть в Москве не желал, но тут уж ничего не поделаешь, Пекин по неофициальным каналам донес до индийских товарищей мнение, что без участия китайских представителей, слишком велика вероятность начала уже индо-китайского конфликта, тем более что отношения между этими двумя странами были очень далеки от дружественных.

А дальше пошел торг.

– Для Китая неприемлемо присутствие на территории Пакистана войск иностранных государств в любой форме. Появление здесь баз сухопутных или наземных будет восприниматься нами как акт агрессии по отношению к Китаю.

Идея создать на индоокеанском побережье советскую ВМБ не вызвала в Пекине никакого восторга. Быстрое поражение союзника в Пекине восприняли остро. Настолько, что нам даже пришлось перебрасывать дополнительные сухопутные части на Дальний Восток, демонстрируя всю серьезность положения. В Пекине же не знали, что за эти пятнадцать дней мы выстрелили по противнику двухгодичный запас ракет основных своих «калибров», и вот прямо сейчас в случае чего нам воевать… Ну нельзя сказать, что нечем, но лучше не надо.

Если же считать в деньгах то только по боеприпасам операция обошлась нам примерно в пять миллиардов рублей. Такие траты СССР конечно не разорят, но и продолжать войну тоже не имелось никакого желания.

Ради справедливости, паки могли еще очень долго сопротивляться, перевести войну в партизанскую форму и устроить нам с Индией кучу проблем. Однако нашлись там разумные люди, понимающие, что это просто станет окончательным концом существования страны, и свернули с кривой дорожки. Можно сказать, повезло.

– Мы считаем, что подобные вопросы не могут обсуждаться с третьей стороной вообще, это дело исключительно СССР и Пакистана, – тут же отозвался наш министр иностранных дел. После отставки Громыко в МИДе проходили большие чистки, но сам министр пока вроде не давал поводов сомневаться в свой профпригодности и лояльности.

– Мы тоже считаем, что на территории Пакистана иностранным войскам не место, – со своей стороны отозвались индийцы, которым и усиление СССР в регионе не было нужно совершенно. Такая она реалполитик, союзы заключаются ситуативно и по месту, общий враг повержен, пришло время подумать о собственной выгоде.

– Что-то, кажется, Дели не возражали против нахождения в Пакистане американских войск при предыдущих правительствах, – ну как же тут не поддеть индийцев, считающих, что они наконец «оседлали волну». – Впрочем, в случае если Исламабад согласится подписать декларацию о нейтральности, невступлении в военно-политические блоки и откажется от присутствия любых иностранных войск, контингентов и специалистов на своей территории это нас устроит.

Министр Мальцев – именно он вел переговоры от нашей стороны – повернулся к Бхутто. Муртаз только покачал головой и ответил:

– Любые обязательства ущемляющие наш суверенитет для нас неприемлемы…

– Кроме того не может быть даже и речи о территориальных изменениях… – Продолжил китайский представитель. Аппетит, как говорится, приходит во время еды, и Ганди, изначально при двусторонних переговорах заявлявший об отсутствии желания присоединять населенные мусульманами части Кашмира, уже после нашей совместной победы риторику начал аккуратно менять. Очевидно прорезалась на той стороне желание откусить от противника «Кемску волость». Тут, правда, наши с Китаем интересы сошлись на сто процентов, никакого желание деребанить Пакистан и лишать индусов потенциального противника у меня не было. Отсюда и идеи о создании независимого Пуштунистана тоже были отложены в долгий ящик. Для СССР была идеальна ситуация, когда Индия достаточно сильна, чтобы составлять конкуренцию Китаю, а Пакистан при этом «сидит в засаде». Или вернее у нас на цепи, чтобы в Дели всегда понимали, что если русские уйдут из Пакистана, то туда тут же придут Китайцы.

– О территориальных изменениях речь не идет. Все стороны согласны, что зафиксированная фактически граница по итогом конфликта 1949 года должна сохраниться нетронутой и стать основой для дальнейшей делимитации, – это вновь Мальцев откликнулся, снимая вопрос с повестки. Без нашей поддержки прирезать себе землицы у Дели не получится никак.

Не найдя понимания в нашем лице индусы быстро отступились, удовлетворившись официальным признанием Исламабада имеющегося статус-кво.

– Мы настаиваем на привлечении специалистов МАГАТЭ к процессу денуклеаризации Пакистана, – тут и Индия, и Пакистан, и Китай неожиданно выступили единым фронтом, просто так отдавать СССР все оборудование и наработанное ядерное топливо наши «партнеры» очевидно не желали.

Давить в этом вопросе на СССР было сложно, учитывая что Кахута полностью контролировалась нашими войсками, однако тут мы пошли на уступки. Правда, прежде чем отдать на откуп МАГАТЭ демонтаж – а фактически просто уничтожение – оборудования мы успели вывезти из ядерного центра несколько тонн обогащённого урана. Не то чтобы он реально нам был нужен, у самих этого дерьма навалом, но вот позволить кому-то провести исследование на предмет точного состава изотопов… Не нужно, пускай все так и думают, что это Пакистан дал Саддаму бомбу.

Пакистан – вообще был такой себе черной дырой в плане распространения ядерных технологий военного назначения. Отставим в сторону историю получения самой этой страной ядерных технологий, там легком можно написать шпионский роман, однако потом эти технологии отсюда начали активно расползаться по миру. Пакистанские центрифуги – в девичестве французские, что как бы намекает на то, чьи уши тут торчат – впоследствии появились в Ливии, Иране, КНДР, по слухам даже в Малайзии и Саудовской Аравии, впрочем это не точно. Так что решение о денуклеаризации Пакистана я в любом случае считал стопроцентно правильным. Как сказал Верещагин: «Нет, пулемет я тебе не дам».

– СССР настаивает на привлечении к ответственности всех участников международных террористических организаций, воевавших против законного правительства ДРА…

Моджахедов – вернее их лидеров, потому что рядовых бойцов поймать было просто невозможно, да и не интересовали они, если честно, никого – пакистанцы выдать нам отказались по причине того, что те разбежались и попрятались, найти их теперь представлялось задачей маловыполнимой. Ну и, конечно, же только назначенный исполняющим обязанности главы временного правительства Бхутто тут же начал играть собственную игру. Зачем скидывать с руки козыри, которые в будущем могут пригодиться, мало ли вдруг там еще с американцами торговаться придется, или с саудитами теми же. Неприятно, но ожидаемо, все же Пакистан – слишком большая страна, чтобы мы могли всерьез рассчитывать включить ее в свою орбиту на уровне того же Афганистана. Слишком разные весовые категории.

– Ну что же, – ставя свою подпись под итоговым документам произнес я. Тяжелые, продлившиеся целых три дня переговоры наконец закончились и конфликт теперь был окончательно улажен. – Я рад, что мы смогли найти точки соприкосновения. К общему, надеюсь, удовольствию и к общей выгоде в будущем. Сотрудничество – всегда лучше вражды, а ядерное оружие – это слишком дорогая игрушка.

Подписавший прямо здесь же декларацию о присоединении Пакистана к Договору о нераспространении ядерного оружия Бхутто только кивнул и криво улыбнулся. С одной стороны он занял «отцовский трон» приехав в обозе противника, что совсем не добавляло ему очков популярности. С другой стороны – довел страну до военного поражение Аслам Бек, а Бхутто тут как будто бы выступал в качестве такого себе спасителя. Ну и в конце концов, никто же из немцев не винит лично Кейтеля за подписание безоговорочной капитуляции.

Ну а самой главной изюминкой переговоров стала даже не компенсация – контрибуция, но мы же цивилизованные люди – Индусам их военных издержек, а договоренности экономического плана. Прямо тут же на месте был подписан договор о выкупе СССР куска побережья близ города Гвадар для строительства там коммерческого порта. Без права использования в качестве ВМБ, но и ладно и так хорошо получилось. Плюсом к порту шла постройка железнодорожной ветки Мары-Герат-Кандагар-Кветта-Гвадар длиной две тысячи километров. С ответвлением еще на семьсот километров Кветта-Суккур-Джайсалмер, которое должно было уходить на территорию Индии и обеспечивать прямой железнодорожный между нашими странами.

Когда об этом договоре – его обсуждали отдельно от политической части и без Китайцев – узнал Ден Сяопин, только покачал головой, но ничего предъявлять не стал, старик явно понимал, что смысла в протестах против такого проекта сейчас нет нисколько. С другой стороны, появились у меня подозрения насчет возможного возобновления Китайских поставок оружия Пуштунам. Вот кому транспортный коридор, напрямую соединяющий Индию СССР и Европу, точно не нужен, так это Пекину, тут к бабке не ходи они попытаются помешать реализации проекта.

Индусы правда тоже не обрадовались, когда узнали, что выкуп земли под строительство порта был осуществлен не деньгами, а военной техникой. Ну а что, например у нас как раз пошли модернизированные Т-55АМВ. Новый двигатель, прицельные приспособления, динамическая защита и цена всего в 600 тысяч долларов – очень даже не плохо, чтобы сделать эту машину основой для своего танкового парка. Для сравнения Т-72 шел на экспорт – если мы не берем всякие льготные цены, чисто как коммерческий продукт – по 2 примерно миллиона в зависимости от комплектации, а цена на американский Абрамс и вовсе болталась в районе 4 лямов.

У меня на эти танки вообще были большие планы. В том смысле, что танков Т-54/Т-55 в СССР на вооружении и хранении было около 30 тысяч штук и очевидно что при сокращении армии именно части вооруженные старой техникой должны были пойти под нож в первую очередь. И вот если взять 30 тысяч машин, немного их подшаманить и кому-то продать, можно было бы неплохо пополнить свой бюджет. Конечно обернуть все это железо в 1,5 миллиарда долларов вряд ли выйдет, просто нет сейчас на планете столь емкого рынка, никому кроме советских лампасов столько танков просто не нужно, но хоть часть из них монетизировать виделось совсем не ошибкой.

Глава 7−1 
Главнейшее из искусств

29 мая 1986 года; Москва, СССР

ПРАВДА: Трезвость – норма жизни!

Прошёл год с начала всенародной борьбы за трезвость, объявленной по инициативе Коммунистической партии Советского Союза. За этот короткий срок достигнуты серьёзные успехи, подтверждающие правильность и своевременность принятых мер.

Как свидетельствуют данные Министерства труда, за 12 месяцев за появление на рабочем месте в состоянии алкогольного опьянения по всей стране было уволено около 800 тысяч человек. Там, где раньше пьянку старались замалчивать, где начальство шло на поводу у нарушителей трудовой дисциплины, сегодня картина изменилась кардинально. Теперь никого не щадят: ни старых заслуженных работников, ни молодых специалистов. Появился на работе в нетрезвом виде – прощайся с коллективом!

На проходных заводов и фабрик начали появляться стационарные алкотестеры, позволяющие за считанные секунды выявить нарушителей. Эти простые приборы стали грозным оружием в руках инспекторов и комиссий по борьбе с алкоголизмом.

Характерен показательный случай на одном из крупных транспортных предприятий в городе Средней полосы. Заведующий слесарным цехом, товарищ К., долгие годы покрывал пьянку своих подчинённых, закрывая глаза на нарушения. Однако, когда комиссия провела внезапную проверку, выяснилось, что на участках с повышенной опасностью труда допускались рабочие в состоянии опьянения. За халатность и нарушение техники безопасности заведующий понёс не только дисциплинарную, но и уголовную ответственность. Этот случай ещё раз напомнил всем: безответственное отношение к делу несовместимо с высокими требованиями, предъявляемыми социалистическим обществом к каждому гражданину.

Сегодня трезвость становится подлинной нормой жизни советского человека. Больше не нужно говорить о трезвости как о подвиге – это естественное состояние, залог здоровья, трудовых успехов и семейного благополучия. Вместо дорогостоящей и вредной водки всё большее распространение получают полезные физические и социальные развлечения: занятия спортом, туристические походы, участие в художественной самодеятельности.

Наша страна выбрала верный путь. Общество, в котором ценятся трезвость, здоровье и ответственность, непременно достигнет ещё больших вершин в труде, науке и культуре!

29 мая я ехал в машине к Дому кино с заметным – и удивительным даже для себя – волнением. Казалось бы, за последние месяцы мне довелось выступать перед куда более многочисленными и серьёзными аудиториями – от партхозактива до международных встреч на высшем уровне, – но предстоящий съезд кинематографистов неожиданно приобрёл особенное значение.

На фоне «послаблений», выданных телевизионщикам, и бурного развития ТВ-направления в СССР за прошедший год киношники неожиданно для себя оказались в отстающих, что для них было очевидно непривычно.

При этом сигнал сверху деятели кино интерпретировали совершенно неправильно. Сказать по правде, поначалу несколько старых товарищей из Политбюро считали мои действия чересчур смелыми. Ещё в 1985 году, когда я предложил пустить в телеэфир те картины, которые раньше были «положены на полку», с самого старта возникло негласное сопротивление. Мол, разве стоит показывать фильмы, которые ранее признали «идейно вредными»? Тогда мне удалось убедить Лигачёва и прочих ответственных за идеологию партийцев, что некоторое откручивание гаек пойдёт только на пользу.

Польза действительно не заставила себя долго ждать – достаточно было только посмотреть на количество зарегистрированных правонарушений против общественного порядка – то есть чаще всего это мелкое хулиганство и пьянство в общественных местах, – статистика по которым значительно просела за прошедшие двенадцать месяцев. Вместо того чтобы шляться по ночам по городу с сомнительными целями, люди по вечерам стали гораздо чаще прилипать к экрану и проводить время дома. Что там говорить, если только количество административных дел по статье «мелкое хулиганство» за год просело на 20% – не назвать это победой будет погрешить против истины. Даже эротику не пришлось пускать в эфир, неизбалованные голыми женскими телами советские мужчины прекрасно довольствовались затянутыми в разноцветные обтягивающие костюмы «фитоняшками», по-разному махающими руками и ногами и принимающими при этом интересные позы.

Ну и киношники, видимо, почувствовали, что им «тоже можно». Я с ними за этот год практически не пересекался, и, как говорится: «Кот из дома – мыши в пляс». Я усмехнулся, вспоминая, как широко разошлись волны от их «первого звоночка»: при выборе делегатов на нынешний съезд киноработники вдруг провели альтернативное голосование и не избрали «рекомендованных» кандидатов. Для меня это стало новостью – в прошлой жизни историей отечественного кино я не сильно интересовался, – но в целом было понятно, что с «ослаблением вожжей» подобное будет происходить всё чаще. Тут ничего не поделаешь – или-или, да и не было это серьёзным «бунтом». Однако для закостенелой системы, привыкшей к полной управляемости, данное событие выглядело маленькой революцией. Кто-то даже назвал это «самодеятельностью, граничащей с анархией». Но я считал, что это как раз и есть проявление здорового интереса деятелей культуры к собственным делам. И раз это произошло – пусть происходит. Цензура, прижатая к стенке мощным общественным запросом, начинает отступать – хоть и нехотя. Главное – направить данный порыв в конструктивное русло, а не как обычно…

Как только мой ЗИЛ подъехал к входу в Дом кино, сразу же обнаружился целый комитет во главе с «лучшими людьми». Я вышел, вежливо поприветствовал встречающих. Погода была тёплая, солнечная, уже по-настоящему летняя, а вот настроение на душе, судя по выражениям лиц присутствующих, далеко не у всех было под стать погоде. Некоторые из встречающих, очевидно, радовались моему появлению, ожидая от главного калибра в лице генсека «разноса бунтовщиков». Иные же, я догадывался, испытывали с трудом скрываемое раздражение – в отличие от той истории, ни о какой политике «гласности» официально не объявлялось, да и далеко не все фильмы «с полки» после пересмотра специально созванной комиссией в итоге пустили в показ. То же грузинское «Покаяние» режиссёра Абуладзе никто пускать в прокат, конечно же, не стал. Тут я был твёрд в своём мнении, и все попытки устроить очередной виток ревизионизма истории с плевками в центральную власть душил на корню. Впрочем, после октябрьских событий 1985 года ко всему грузинскому в СССР стали относиться с определённой настороженностью, поэтому шансов у фильма так и так не имелось.

В фойе Дома Кино всегда витал особый дух – смешение запаха кулис, декораций, плёнки, а ещё кофе, сигарет и нескончаемых разговоров. Романтика… Вот только сейчас у меня настроение было отнюдь не романтичное.

Я прошёл по коридору, приветствуя немногочисленных знакомых, время от времени останавливаясь, чтобы обменяться парой слов. То и дело меня тормозили, чтобы представить того или иного важного деятеля, о которых я, если честно, чаще всего ничего и не слышал. Куда они, все эти молодые и перспективные, делись после развала СССР? Что сняли? Думаю, что не сильно ошибусь, если предположу, что все они скопом ушли в небытие. Стали снимать рекламу чипсов, и это ещё в лучшем случае.

Поскольку 29 мая был вторым днём съезда, торопиться было уже некогда. Я бы и не стал посещать данное мероприятие, если бы не сигналы о творящихся тут безобразиях. Киношники пошли в отрыв демонстративно, всем видом плюя на принятые в Союзе нормы морали и при этом активно «накидываясь» прямо «не отходя от кассы». Поскольку в буфете Дома Кино алкоголь не продавали, эти прекрасные люди, подобно выпускникам-десятиклассникам, притащили алкоголь «контрабандой» и теперь, не стесняясь никого, прибухивали по углам. Для храбрости, видимо, и от осознания собственной значимости. Детский сад, короче говоря, штаны на лямках.

Появление генсека на таком относительно «закрытом» мероприятии имело интересный эффект. Вся масса киношников как будто распалась на две противоположно заряженные части. Первая – притягивалась ко мне, вторая – отталкивалась, по мере перемещения генерального секретаря по фойе Дома кино всё время стараясь оказаться где-нибудь подальше. Было в этом что-то от физики магнетизма.

^{(Бондарчук С. Ф)}

– Позвольте представить, – в качестве Вергилия в этом путешествии по кругам киношного ада как-то сам собой нарисовался Бондарчук. Не тот, который лысый и снимающий шляпу, а его папенька, ответственный за «Войну и мир» и «Они сражались за Родину». С одной стороны, уже имея только эти два фильма, режиссёр обеспечил себе место в истории советского кинематографа, но с другой – последняя его работа «Красные колокола» провалилась с таким треском, что стала в некотором смысле одной из причин бунта киношников на съезде. – Давид Черкасский, мультипликатор.

^{(Черкасский Д. Я.)}

Бондарчук остановился у невысокого лысого мужчины с мягкими чертами лица. Я протянул ладонь, Давид Янович на секунду замялся, но тут же ответил на рукопожатие.

– Очень рад вас видеть! Считайте меня своим большим поклонником. «Капитан Врунгель» вышел просто шикарно, имел успех не только среди детворы, но и среди взрослых – это признак большого мастерства: делать мультфильмы так, чтобы их интересно было смотреть зрителям всех возрастов, – я рассыпался в комплиментах собеседнику. – А ещё я тут с нетерпением жду вашего «Острова сокровищ». Как дела с производством?

Черкасский улыбнулся, слегка смущённо, и сказал:

– Михаил Сергеевич, всё движется, конечно, но не так быстро, как хотелось бы. Мультипликация – дело тонкое и трудоёмкое. Чтобы вы понимали, на 10 минут качественного анимационного фильма иногда уходит восемь-девять месяцев работы целой команды.

Я согласно кивнул:

– Знаю-знаю. Так может, нам стоит подумать о расширении штата вашей студии? Я интересовался, как работают ваши капиталистические коллеги. Было интересно, как им удаётся давать столько продукта, причём весьма качественного. Почему американцы могут выпускать серии своего «Тома и Джерри» десятками и сотнями, а у нас «Ну, погоди!» за пятнадцать лет всего пятнадцать серий выпущено?

– Совсем другие ресурсы и масштабы производства, товарищ Горбачёв, – в голосе Черкасского послышалась грусть.

– То есть дело только в ресурсах? – Я вопросительно приподнял бровь. – Да, там присутствуют огромные бюджеты, но и мы не должны отставать. У нас вон детский канал запустили, но материала на него, очевидно, не хватает, чтобы сетку заполнить – тут вам и карты в руки. Представьте себе советский анимационный сериал, который выходит регулярно, допустим, раз в неделю или раз в две недели, где на отечественном материале, в нашей стилистике, мы бы показывали детям интересные приключения. С элементами доброты, воспитания, дружбы, патриотизма, если хотите. Разве это не здорово?

Черкасский с сомнением пожал плечами:

– Здорово, конечно, но, Михаил Сергеевич, я понимаю, что мы хотим взять высоту, сравнимую с зарубежными студиями. Но для этого нужно, во-первых, людей в разы больше, а во-вторых – технологии, оборудование, финансирование. А потом ещё и сценарный отдел, который будет стабильно поставлять истории…

– Именно об этом я и говорю, – перебил я. – Составляйте записку на моё имя, считайте необходимые ресурсы. Сколько людей, какое оборудование? Если надо, мы создадим для вас собственное творческое объединение. Вот вам мой прямой сигнал: я готов продвигать это дело со всей серьёзностью. Пусть союзные и республиканские власти помогут вам набрать художников, аниматоров, сценаристов. Ваша задача – работать над качественным советским анимационным сериалом, пусть даже на первых порах с периодичностью выходов раз в месяц. Но чтобы дети знали: вот в такой-то день будет новая серия про героя, которого они любят. По сути, вы сможете подарить нашей стране и всему миру новые образы, которые останутся в памяти поколений. А формат сериала – это и экономическая выгода: разогнав производство на поток, мы сможем выпускать продукцию относительно дешевле, чем если с нуля делать каждый новый фильм.

Глаза Черкасского вспыхнули. Ему явно льстило, что глава государства, генеральный секретарь, лично интересуется мультипликацией. Мы обменялись ещё несколькими словами о будущих планах, и он признался, что уже давно мечтал о большом коллективе, что даже на производство «Острова сокровищ» у него стабильно не хватает сил и средств, и что он с удовольствием расширился бы. Я успокоил его, сказав, что теперь возможности будут, а дальше всё зависит от его способностей организатора и художественного руководителя. На прощание я ободряюще похлопал его по плечу:

– Вы, Давид Янович, сами-то в капитана Врунгеля верили? Верили. И получилось! А теперь представьте, что мы создадим целую команду «Врунгелей», которые поплывут к новым берегам. Дерзайте, и мы поможем!

Заверив Черкасского в поддержке, я двинулся дальше. Меня всё время останавливал кто-то из гостей съезда – просили то высказать мнение по какому-то проекту, то просто сфотографироваться «на память», а то и просто пытались выразить лояльность, ожидая, что после сегодняшних событий «полетят головы». Я улыбался, но при этом старался не погружаться надолго в разговоры, поскольку как-то незаметно подошло время выступлений в Большом зале, и люди потянулись рассаживаться по местам.