Текст книги "Меченый. Том 3. Жребий брошен (СИ)"

Автор книги: Андрей Савинков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Так вот, всего в течение каких-то двадцати минут в радиусе полутора километров приземлилось сразу три десятка боеголовок, каждая из которых имела – в частности, это касалось ракеты «Ока» – боевую часть примерно в 350 килограммов. 350 кг взрывчатого вещества – это много, достаточно, чтобы сделать твой вечер незабываемым даже при единичном взрыве на весьма солидном расстоянии, а уж при массовом ударе…

Фактически авиабаза Пешавар в этой войне больше и не участвовала. Одна из первых же ракет упала на ВПП, сделав её недоступной для взлёта и посадки самолётов, чем и предрешила участь оставшихся на земле бортов. Уцелела только дежурная пара китайских F-7 – копий советского МиГ-21, – которая висела в воздухе для прикрытия границы и успела сдёрнуть подальше на запасную площадку вглубь страны.

– Товарищ Генеральный секретарь, – оторвавшись от большого стола, на котором была расстелена карта и по которому специальные штабисты двигали разные фигурки, изображающие целые части и соединения, сказал министр, – Операция идёт по плану. Ракетчики отстрелялись, дело за ВВС. Индийские товарищи также нанесли удар; согласно докладу адмирала Сидорова, они будут готовы нанести повторный удар через два часа.

Поскольку к «войне» мы готовились основательно, про «южный фланг» тоже не забыли. В прикрытии морской границы Пакистана участвовал чуть ли не весь Тихоокеанский флот СССР, усиленный ещё и несколькими ударными вымпелами, переброшенными из других мест. Вся эта «армада» – вероятно, в США немало бы посмеялись насчёт данного определения, – последние недели базировалась в портах Индии, а за десять дней до дня «Д» и вовсе вышла в открытое море и крейсировала вдоль побережья Пакистана, чтобы не лишиться тактической внезапности. О том, что удар СССР и Индии всё же состоится, пакистанцы, естественно, знали. Сохранить столь масштабные приготовления в тайне практически невозможно, вопрос был только в том, когда именно.

– Сопротивление? – спросил я.

– Пока сложно сказать. Отстрелялись ракетоносцы, докладывают о многочисленных взрывах и пожарах на территории ВМБ Карачи, тактическая авиация ещё только-только пересекает афгано-пакистанскую границу, но большого количества вражеских самолётов в воздухе наши радары пока не видят. То ли паки спят так крепко, то ли боятся взлетать. Сложно сказать, – в голосе министра была слышна тщательно скрываемая нотка оптимизма.

– Ну вот, Владимир Николаевич. А вы говорили ждать… – я кивнул министру, как бы говоря, что последняя реплика в ответе не нуждается, и он может возвращаться к своим обязанностям. Впрочем, именно сейчас министру делать тоже особо нечего было – в моменте всем заправляли штабисты…

Почему СВО началась только сейчас, а не в феврале, когда США были заняты в Ираке больше всего? Очень просто – вояки натурально саботировали подготовку всего мероприятия, что затянуло этап сосредоточения на два добрых месяца. Да и товарищи из Политбюро до последнего опасались ввязываться в полноценный вооружённый конфликт с немаленьким государством, и только «успехи» американцев, которые очевидно начали увязать в иракской авантюре, подвигли наших перестраховщиков дать отмашку на старт.

У США в Ираке дела действительно шли… ну, не то чтобы плохо. Нет, это было бы неправильное слово. Просто вот того блицкрига, который в моей истории за какой-то месяц закончился поражением Саддама и освобождением Кувейта, сейчас не наблюдалось даже близко.

Янки с упоением бомбили приграничные города и военную инфраструктуру Ирака, делая сотни самолётовылетов ежедневно. Туда же летели ракеты, в том числе ещё не распиаренные в этом времени «Томагавки» и вообще всё, что только можно. А вот с каким-то продвижением вглубь страны у США пока явно не задавалось. Потеря передового отряда в Кувейте и в целом неудачное – ну, не слишком удачное, так, наверное, правильнее сказать – начало кампании вместе с перестановкой в Белом доме запустило целую волну кадровых пертурбаций. Был назначен новый министр обороны – им стал Джон Тауэр, новый председатель Объединённого комитета начальников штабов – генерал Колин Пауэлл, ну и дальше по цепочке сменилась значительная часть командования остальными вооружёнными силами.

Естественно, планировать полноценную кампанию в таких условиях было практически невозможно, поэтому «коалиционеры» просто ограничивались бомбёжками, но даже это происходило не без проблем. Саддам успел убрать большую часть авиации на север страны, куда американские ракеты практически не долетали, а иракские военные порой устраивали вполне эффективные засады на самолёты противника с использованием замаскированного в городской застройке – за неимением джунглей приходилось обходиться тем, что есть, – ПВО и собственных истребителей.

За полтора месяца США потеряли уже больше сотни самолетов – включая уничтоженные на земле во время первого удара, – и даже то, что Ирак потерял в два раза больше машин, в общем-то являлось плохим утешением для американцев. Было понятно, что рано или поздно к фазе наземной операции перейти придется, и вот тогда… Что будет тогда, никто пока не знал, ну а пока мы регулярно выдавали в инфополе репортажи о том, как американские бомбы и ракеты убивают гражданское население Ирака, понемногу сливая и так не слишком великий рейтинг новоиспеченного президента Буша, у которого, ко всему прочему, наметились еще и в экономике проблемы…

Что касается Восточного ТВД – это возвращаясь к конфликту вокруг Пакистана – то индийцы тут попыталась повторить свои действия осуществленные во время Второй индо-пакистанской войны. Мощным танковым ударом уже 13 апреля индийцы под командованием генерала Кр. Сундараджан Падманабана опрокинули жиденькое прикрытие границы и скорым маршем тремя колоннами двинули в сторону второго по величине города Пакистана.

Одна колонна двигалась с юга, вторая напрямую от границы – там расстояние до дальних предместий вовсе не превышали семнадцати километров – а третья колонна выдвинулась с севера с небольшого куска земли на левом берегу реки Рави, который относился к Индии, и где индийцы смогли относительно спокойно навести переправу. Именно северная «клешня» несла наибольшую угрозу Лахору поскольку в отличии от двух первых была направлена на окружение и перерезание связи города с остальной страной. Так-то для штурма трёхмиллионного города в лоб нужно гораздо больше сил и средств чем мог выделить Дели, а вот если его окружить…

Уже на следующий день тут произошло крупнейшее – ну может по количеству техники оно немного не дотягивало до битв Войны Судного дня, но по напряжённости и сложности маневров совершенно точно превосходило их – танковое сражение послевоенной эпохи. На небольшом в общем-то пятачке с обеих сторон сошлось примерно по три сотни танков, что уже само по себе обеспечило данному событию место в истории.

Индийцы использовали преимущественно советские Т-72, Пакистанцы китайские копии советских Т-55, так что несмотря на лучшую выучку в динамичном встречном сражении – при тотальной доминации индийцев в воздухе – мусульмане практически не имели шансов.

На восьмой день СВО танки под оранжево-бело-зеленым флагом разгромив первую – считавшуюся элитной – танковую дивизию Пакистана фактически завершили окружение Лахора с севера. Окружили и принялись окапываться в ожидании контрудара…

Интерлюдия 2−1 
Бросок на Кахуту

14 апреля 1986 года; Пешавар, Пакистан

WALLSTREET JOURNAL: Уголь идёт по следу нефти: рынок готовится к $60 за тонну и выше

После стремительного рывка спотовой цены на нефть вверх – Brent с начала года укрепился почти на 40% —наклонную плоскость цен почувствовали и другие энергоносители. Самым заметным «догоняющим» стал уголь: если в январе 1985 г. тонна серьёзного экспортного топлива торговалась близ отметки 40 долл., то к середине нынешней весны цена поднялась до 55 долл. И, по всей видимости, «психологический рубеж» в 60 долл. за тонну уже не выглядит недосягаемым—особенно если неблагоприятная для потребителей конъюнктура сохранится.

Два ключевых фактора разгона

Азиатская индустриализация. Бурный промышленный рост Восточной Азии, прежде всего КНР, устойчиво расширяет спрос. Парадокс: крупнейший добытчик «твёрдого чёрного золота» готовится увеличивать импорт, предпочитая беречь внутренние запасы. Эксперты ждут, что за четверть века мировое потребление угля вырастет в полтора раза.

Логистические потрясения. Мартовская блокировка Суэцкого канала показала хрупкость морских коридоров; параллельно войны в Персидском заливе и на севере Индийского океана подняли страховые тарифы. Фрахт подорожал, автоматически подвинув и угольные котировки.

Узкое горлышко предложения

Из четырёх крупнейших экспортёров быстро нарастить поставки способна лишь Австралия. В США ограничения диктует изношенная железнодорожная сеть, не готовая к резкому росту грузооборота. В СССР проблема – удалённость бассейнов и перегруженные вывозные линии. ЮАР могла бы сгладить дефицит, но остаётся зажата санкциями.

Перспектива: «дороже – быстрее»

Рынок лишён «подушки» предложения, а спрос подпитывается нефтью-первопроходцем и азиатскими домнами. Углю, похоже, предстоит дальнейшее восхождение: $60 за тонну станет лишь очередной ступенью, а не вершиной.

Группа Майора Корчагина приземлилась в районе аэродрома Пешавара ночью. Впрочем, темно тут не было, часть складов, окружающих взлетную полосу еще горели, тушить их никто даже не пытался, только убедились в том, что ничего там взорваться не может, навредив советским военным.

«Форма, говорят», – пожал плечами лейтенант из аэродромной охраны, у которого не смотря на темное время суток были видны глубокие серые круги под глазами. В общем бардаке Корчагин не удивился бы, если бы летеха торчал на взлетке все трое суток что советская армия занимала данную недвижимость. Хотя ради справедливости, не до сна было буквально всем, вон летуны по пять вылетов за сутки делают, обеспечивая пакам бесконечное развлечение в виде сыплющегося с неба взрывающегося железа.

В бетонных коридорах опустевших казарм было сыро и пыльно: пакистанские солдаты, кажется, бросили всё в спешке. Боя за Пешавар как такового вовсе не получилось, после первого упавшего на землю с небес огня паки мгновенно растеряли всю воинственность и бросились улепетывать подальше от границы, не оказывая практически никакого сопротивления. Несколько отдельных групп пришлось правда выковыривать из жилой застройки, но на полноценную оборону города это конечно не тянуло.

К сожалению верхушку афганских моджахедов, «квартирующую» в этом населенном пункте взять «за цугундер» не удалось. Кто-то, кажется, погиб – разведка сработала уверенно и нужные особняки оказались подсвечены целеуказателями, – но полностью ликвидировать эту сволочь не вышло. Они как тараканы: чуют опасность и начинают разбегаться по темным углам за секунду до того, как на кухню войдет хозяин квартиры с топком в руках.

Корчагин, прибывший на вертолёте вместе со своей группой, прошёл мимо полузакрытой двери, с которой сорвали табличку. Во дворе чувствовался запах солярки, гари и еды, которую спешно готовили полевые кухни.

При входе в большой – «актовый», подобрало привычное подобие подсознание – зал, временно превращённый в импровизированный штаб, толпились десантники, летчики и связисты. На стене висела большая карта Пакистана с красными флажками по всей области у афганской границы. Там, над ламповым проектором, склонился подполковник Шакиров. Завидев Корчагина, он махнул рукой:

– Товарищ майор, подходи дело есть, – произнёс он негромко, но таким голосом, который исключал всякую двусмысленность. – Готов к работе?

– Так точно. – В том, что дело для его группы есть, майор не сомневался. Иначе бы их не дернули из самой Москвы. Ну просто было бы глупо думать, что подобная заварушка может пройти без них, не для того государство кормит спецназ, чтобы в нужный момент они по кустам отсиживались.

В зале стояла духота, вообще несмотря на то, что за окном был лишь апрель, дневная температура в этих местах уже плотно перебралась за отметку в тридцать градусов. Да и ночью было, откровенно говоря, не слишком легче, камень и бетон за день нагревались, и в темное время суток щедро возвращали накопленную энергию.

Тут же в помещении имелось лишь несколько настольных вентиляторов, пытавшихся разогнать тёплый загустевший воздух, смешанный с табачным дымом. Вокруг раздавались приглушенные голоса: кто-то обсуждал боеприпасы, кто-то сетовал на нехватку воды. Кто-то приглушенно кричал в трубку о задержке с доставкой топлива и обещал расстрелять нерадивых снабженцев «как бешенных собак».

– Приказ из Генштаба уже здесь. Слушай внимательно, – сказал Шакиров, он сунул Корчагину папку и тут же полез в карман за пачкой сигарет. Судя по дымящейся еще пепельнице, предыдущая «табачная палочка» погибла смертью храбрых вот только что. – А впрочем: сам читай.

– Читаю, – отозвался майор, перелистывая предоставленные документы.

Внутри оказались карты с отмеченным пунктом: город Кахута, известный разведчикам как ключевой объект ядерной программы Пакистана. Там находился небезызвестный институт, где велись работы над обогащением урана.

– Задача: вылет вертолётной группы спецназа в район Кахуты, десант и захват ядерного центра, – с расстановкой произнёс подполковник.

– Сколько у нас времени на подготовку?

– Минимум. Берешь своих парней, тебе в усиление придаются две роты десантников с легким вооружением. Восемь Ми-8 с дополнительной подвеской и, возможно, восемь Ми-24 для прикрытия.

– Полэскадрилии? – С сомнением в голосе протянул майор. Рывок в глубь территории противника на 150 километров. Пусть даже ночью, пусть даже в условиях тотального превосходства «своих» в воздухе. Кахута находилась по ту сторону Исламабада, то есть им еще и столицу по дуге облетать придется…

– Больше просто нет. Все в разгоне, мотострелков тормознули на границе, политика мать их. «Участие СССР в конфликте может быть только ограниченным», – полковник матерно помянул кого-то из вышестоящего руководства. Задумался на секунду и продолжил мысль. – Без танков и другой тяжелой техники «двадцать четвертые» у нас – основная ударная сила. Считай – от сердца отрываю.

– Ну спасибо, тащ полковник, – Корчагин добавил в свой голос побольше сарказма, но этот посыл штабист полностью проигнорировал.

– В любом случае – рассчитывай только на себя. Тут больше ста пятидесяти километров пути, поддержать «Крокодилы» тебя смогут только на дистанции, висеть над городом у них просто не хватит топлива. – Полковник, задумчиво пошкрябал двухдневную щетину на подбородке, – времени на вторую попытку у нас в любом случае не будет, так что берешь, то что есть сейчас, и алга. Наш главный козырь в этом деле – внезапность.

– Понял. Постараемся сделать всё быстро и чисто, – ответил майор. Ну а что ему еще оставалось ответить?

Подполковник Шакиров тяжело вздохнул, посмотрел на карту:

– Точку высадки выбрали в окрестностях города, там жилые кварталы, низкоэтажная застройка. Трущобы, откровенно говоря. Понятно, что мирное население может попасть под удар, но другого пути нет. Главное – взять сам объект и удержаться хотя бы до подхода основных сил. В случае невозможности удержать объект – взрывай все к чертовой матери и уходи в сторону гор, где-нибудь на дистанции тебя подберут.

– Что насчёт пакистанцев?

– Индия окружает Лахор, а мы бьём по военным аэродромам, складам и центрам связи. И вообще по всему, до чего можем дотянуться. Но конкретно в этом районе противник ещё не успел утратить координацию. Может быть немалая группировка, – добавил он. – И учти: китайцы уже на границах шевелятся. Пекин, судя по всему, не намерен смотреть равнодушно, как мы громим их союзника. Так что время играет против нас.

На открытой бетонке, переоборудованной под взлётно-посадочную зону, стояли переданные группе вертолёты Ми-8 в «афганской» камуфляжной раскраске. «Крокодилов» видно не было, видимо они должны были взлетать с другой площадки.

Между машинами пробегали техники, заправщики, осматривали двигатели и вооружение. По бокам от трапов уже рассаживались десантники: каски, тёмно-зелёные комбинезоны, на плечах «семьдесятчетвертые» с подствольниками, у некоторых – РПК, кое-кто нёс гранатометы и другие приятные сердцу любого военного «игрушки». Боеприпасами нагрузились по полной, взять их на той стороне будет просто негде.

Среди бойцов капитан Тарасов – массивный мужчина с прошедшим через всё лицо шрамом – раздавал последние указания:

– Пять минут до взлёта! Проверить снаряжение, пристегнуть магазины! Эй, Андреев, где твоя аптечка? Будешь потом у хозяев просить таблетку?

Многие, хоть и успевшие хлебнуть дерьма в Афганистана, сейчас нервничали: всё-таки речь шла о захвате объекта, где, по слухам, может храниться уран или, хуже того, собранная почти готовая бомба. Да и просто лететь в неизвестность было откровенно тревожно.

– Ну что, товарищи, – сказал лейтенант, повысив голос. – Задание понятное. Наша группа первая к точке. Штурмуем, держим плацдарм, корректировщики наводят авиацию. Помним: второй попытки никто не даст. Выполним быстро и аккуратно.

– Ага, зашли и вышли, приключение на двадцать минут, – хохотнул кто-то в строю. Майор на нарушение дисциплины походя закрыл глаза, нерв у парней играет, что тут удивительного.

У каждого на лице читалось напряжение. Им было уже не впервой рисковать шкурой, но перспектива оказаться рядом с ядерными материалами в стране, где правительство охвачено паникой и может пойти на крайние меры, заставляла сердце биться чаще.

Через несколько минут тяжёлые Ми-8, грохоча лопастями, оторвались от земли. Через несколько минут к ним присоединилось сопровождение. Ми-24 с подвешенными блоками ракет и пушками, готовые поддержать спецназ огнем и сталью. Сквозь иллюминаторы виднелся ночной Пешавар, изрешечённый кое-где вспышками от сгоревших складов и зданий, пострадавших во время недавних боёв. Где-то за горизонтом клубились чёрные столбы дыма от нефтехранилищ, горевших после прицельных авиаударов.

Высота полёта – минимальная, едва не задевая верхушки деревьев и огибая складки местности, благо ночь потихоньку начала уступать власть утру, и темнота вокруг сменилась предрассветной серостью. Полет на минимальной высоте сложен технически, но зато куда безопаснее в военном плане. Так и шанс засветиться на радаре меньше, и вероятность того, что окажешься в прицеле зенитки тоже снижается. И даже если на маршруте окажется кто-нибудь особо бдительный – поди поймай в прицел летящую на скорости в 250 километров цель. Вот она вынырнула из-за холма, а вот уже скрылась за деревьями – несколько секунд на все про все, даже ПЗРК вскинуть не успеешь. Во всяком случае именно на это надеялись сейчас летящие в чреве винтокрылых машин десантники.

В наушниках у майора Корчагина звучал только короткий шёпот радистов да урчание двигателей. Несколько раз доносились донесения о возможных зенитных точках пакистанцев, но пилоты упрямо шли по маршруту.

Вдали то и дело вспыхивали яркие отблески – зарево от ударов советской авиации по военным позициям Пакистана. Зенитные трассы белыми иглами кололи небо, но чаще беспорядочно, словно без толком организованной системы ПВО. Впрочем, расслабляться никто не собирался.

– Наблюдаю зарево вправо по борту, – сообщил пилот по связи. – Похоже, там снова наши работает… Большие птички.

Майор Корчагин молчал, сосредоточенно вглядываясь в небольшой планшет с картами. Не столько реально что-то просчитывая, сколько пытаясь отвлечься от тяжких мыслей. Миссия их была из того разряда, за которые потом дают Героя Советского Союза. Посмертно.

На траверсе Исламабада, там где начинаются предгорья, ко всему прочему идущие грядами перпендикулярно маршруту группы, их и приложили. Снизу – откуда точно ни майор, ни большинство десантников так и не смогли разобрать, сквозь небольшие иллюминаторы вертолета сделать это было не так просто – вверх потянулись трассы автоматических зениток, их транспорт пару раз прилично тряхнуло, кто-то рядом закричал от боли. Впрочем, именно Ми-8 на котором летел Майор со своими спецами отделался, можно сказать испугом, а вот «крокодил», отрабатывающий за охранение на правом фланге, получил по полной. Машина успела сделать боевой разворот, выпустить по ей одной видимой цели весь пакет НУРСов, а потом к Ми-24 снизу потянулись сразу две дымные трассы. Пилот попытался сманеврировать, принялся отстреливать ловушки, но это не помогло. Одна ракета ушла в сторону, а вторая вспухла черным дымом прямо под днищем вертолета, после чего машина сама полыхнула огнем, резко потеряла управление и начала валиться на землю.

К счастью – вероятно экипаж сбитого вертолёта прикрытия не согласился бы с такой постановкой вопроса – потери десанта ограничились одним Ми-24 и несколькими раненными на других вертолетах. Что это было – целенаправленная засада на «диверсионный отряд» или просто они нарвались на какую-то зенитную часть, с излишне бдительным личным составом, в итоге осталось за кадром.

Лишь в отчете об операции остались сухие строчки: «на подходе потерян один борт прикрытия, экипаж в полном составе пропал без вести». Такая мелочь на фоне происходящих вокруг глобальных событий… Одна «Золотая звезда» и два ордена Красной звезды посмертно для членов экипажа. Достойная награда для героев, но вот разве вернет это женам, матерям и детям погибших сыновей, мужей и отцов? Риторический вопрос.

Примерно через полтора часа полёта, – с учетом облета населённых пунктов и других потенциально опасных мест, – группа достигла предместий Кахуты. С высоты город казался вымершим несмотря на то, что боевые действия проходили «где-то там», население предпочитало лишний раз не показывать нос на улицу и не рисковать своей шкурой. Разумно, в общем-то.

При подходе к точке высадки сопровождающие десантников «Крокодилы» разлетелись в стороны веером и принялись отстреливать подвешенные на пилонах боеприпасы по только им известным целям. За домами начали вставать первые – но совершенно точно не последние – столбы дыма, делая побудку местных жителей просто незабываемой.

Корчагин первым спрыгнул в пыльную взвесь, за ним – бойцы из группы «Зенит» относящиеся к структуре КГБ. Как ни крути, а в таком деле без пригляда Конторы обойтись было просто невозможно, пусть даже осуществлялся он спецназом, а не высоколобыми аналитиками.

Сразу же в ночи прозвучали одиночные выстрелы – пакистанские солдаты засели где-то в низких двухэтажных постройках, и, заметив вертолётные силуэты, принялись беспорядочно палить. Шансы попасть в кого-то с такого расстояния были минимальны, но все равно приятного мало.

– Вперёд! Захватываем периметр! – крикнул капитан Тарасов, махнув рукой. Несколько очередей очередного Ми-24 прикрытия, чисто по дульным вспышкам – и огонь противника стих, по крайней мере, локально.

Крокодил, зависший чуть подальше, дал несколько выстрелов из НАР по окраинным зданиям, что окончательно подавило первую попытку сопротивления. Вскоре вся группа уже выстроилась в боевой порядок и начала прочёсывать кварталы возле высадки, создавая «периметр безопасности». Гул вертолётов смешивался с возгласами команд, звуками стрельбы и треском горящей проводки в соседнем здании.

– Смирнов!

– Я тащмайор!

– Видишь крышу вот того трехэтажного здания. Занимай позицию и бди!

– Слушаюсь, – откликнулся сержант отвечающий за авиакорректировку, тут же рванув вверх по лестнице вместе с двумя бойцами. Из окон кое-где высовывались откровенно перепуганные лица гражданских, в общую какофонию звуков органично вплелись истеричные женские крики, доносящиеся откуда-то из соседнего здания.

– Тащмайор! – Окликнул командира группы прапорщик-связист, расположившийся буквально на земле со своей рацией. – Летуны отстрелялись и уходят. Взамен обещают прислать «Грачей».

– Счастливой им дороги, – Корчагин только кивнул, вертолетчикам еще предстояло как-то прорваться назад, сделать это с учетом всего происходящего вокруг будет не так-то просто. А насчет штурмовиков, таки обещания всегда нужно делить на два. То ли прилетят, то ли кинут их на поддержку какой-другой подобной группы. Никогда нельзя знать заранее, лучше полагаться только на свои силы.