Текст книги "Меченый. Том 3. Жребий брошен (СИ)"

Автор книги: Андрей Савинков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Интерлюдия 3 
Ангола

28 июня 1986 года; Малембо, Кабинда

ТРУД: Новый этап для советского автопрома!"

На этой неделе был завершен перенос основных производственных линий Кутаисского Автомобильного Завода (КАЗ) в Таганрог. Это знаковое событие стало итогом многомесячной работы по ликвидации одного из самых проблемных предприятий СССР, долгие годы лидировавшего по проценту брака в отрасли.

КАЗ, несмотря на всемерную государственную поддержку, так и не смог преодолеть хронические проблемы с качеством продукции. Введение внешней приемки и хозрасчета лишь усугубило ситуацию: осенью 1985 года рабочие массово увольнялись, а в ноябре того же года произошел вопиющий инцидент – нападение на Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева во время его визита на завод. После этого Политбюро приняло решение о ликвидации предприятия и переносе производства в Таганрог, где уже имелась развитая промышленная инфраструктура.

Из Грузии в Таганрог выказало желание последовать за родным предприятием лишь около 3 тысяч работников (25% прежнего коллектива). Для них за год был возведен целый микрорайон на окраине города, обеспеченный всем необходимым – от детских садов до школ и поликлиник.

Новый завод, получивший название Таганрогский Автомобильный Завод (ТагАЗ), должен стать образцом современного производства. Правительство возлагает большие надежды на привлечение местных инженерных кадров и повышение культуры труда. Уже к началу 1987 года рабочие обещают выпустить первый грузовик – пока на основе старых кутаисских агрегатов, но с перспективой скорейшего перехода на модернизированные модели.

Партия и правительство дают ясно понять: подобная судьба может ожидать и другие предприятия, если они не избавятся от брака и бесхозяйственности. Советский автопром должен идти вперед – без отстающих!

Солнце медленно погружалось в океан, раскрашивая всё вокруг в насыщенные оранжевые и багряные оттенки. Раньше подобные «кровавые» закаты считались предвестниками больших сражений и большой крови, но удивить кого-то кровью в этих местах было, конечно, сложно. Сколько погибло людей за десять лет с тех пор, как Португалия предоставила Анголе независимость? Сотни тысяч человек, и язык не повернется назвать эту кровь «маленькой».

Стоя на широкой террасе отеля, Юрий Юрьевич Карнаух неторопливо потягивал кофе, лениво наблюдая, как у пристани небольшой гавани с глухим стуком покачиваются и сталкиваются между собой бортами лодки местных рыбаков. Через несколько минут его ждала важная встреча, но пока он наслаждался мимолетным покоем и думал, что всего год назад даже представить не мог, как будет пить кофе на террасе португальского отеля в Кабинде, наблюдая за финалом войны, которая когда-то казалась бесконечной. Впрочем, «не говори „гоп!“» – пока все решения оставались только на бумаге, до их практического воплощения было ещё далеко.

Сомневался ли он тогда? Осенью 1985 года? Нет, ни секунды. Карнаух принял то судьбоносное решение без колебаний. За последние годы он слишком устал от заседаний, комитетов и бесконечной политической игры, ощущения давления сверху и понимания того, что руки у него постоянно связаны. Теперь, наблюдая, как части ангольской армии покидают территорию эксклава, он чувствовал удовлетворение. Ещё несколько месяцев назад казалось, что стороны никогда не смогут договориться. А теперь, пожалуйста – солдаты спокойно собирали свои вещи, курили, обменивались рукопожатиями с представителями местной власти и уезжали, будто уходили с обычных учений, а не заканчивая многолетнюю войну.

– Впечатляет, не так ли? – голос за его спиной вывел Карнауха из задумчивости.

Он обернулся. На террасу, широко улыбаясь, поднимался Питер ван дер Мерве – немолодой, уверенный в себе южноафриканец, доверенный человек – без конкретной должности, правда, впрочем, как и сам советский банкир, – президента Боты, главный представитель ЮАР на переговорах. Питер был прагматиком до мозга костей, и именно это делало его идеальным партнёром.

– И не говорите, – спокойно ответил Карнаух. – Особенно если вспомнить, как это все начиналось.

– Войны всегда начинаются одинаково громко и пафосно, – отмахнулся Питер. Его английский слегка «корябал», всё же африкаанс хоть и родственный язык, но фонетически изрядно отличается. С другой стороны, Юрий Юрьевич и сам, несмотря на регулярные занятия, так и не смог полностью изжить классический «рашн эксцент». – Заканчиваются же они тихо и рационально. Кофе ещё не остыл?

– Для вас только что принесли свежий, – указал Карнаух на поднос.

Питер налил себе кофе и, посмотрев вниз, где солдаты суетились вокруг машин, слегка улыбнулся:

– Знаете, ещё недавно эти парни готовы были стрелять друг в друга до последнего патрона. А теперь спокойно возвращаются домой. Это лучшее подтверждение, что мы поступили правильно.

– Экономика всегда побеждает политику, Питер, – заметил Карнаух. – Наш генсек это понял, и кажется, ваш президент тоже.

– Для нас это стало вопросом выживания, – африканер утвердительно кивнул и сделал глоток горячего напитка. – Мир закрывал перед нами двери одну за другой. Нам нужна была альтернатива. Москва предложила её как нельзя кстати.

Карнаух молча слушал собеседника. За последние месяцы они успели обсудить множество деталей будущего партнёрства – от поставок советской нефти до создания золотого картеля. А вот по душам они так ни разу и не поговорили.

– Скажите, Питер, – Юрий Юрьевич взял со стола солнечные очки и надел их на нос, чтобы не щуриться от бьющих прямо в глаза, отражающихся от поверхности воды многочисленными бликами солнечных лучей, – а как вы сами оцениваете положение своей страны? Ну, то есть сотрудничество с СССР даст вам передышку, глоток свежего воздуха, но… Какой у вас план на ближайшие, скажем, двадцать лет? Не буду критиковать систему апартеида, про моральную сторону вопроса просто забудем – это не моё дело. Однако, если хотите честно, меня заботит безопасность советских инвестиций. В долгосрочной перспективе.

– Мы… держимся, – после некоторой паузы ответил бур.

– Сколько вы продержитесь? У меня нет под рукой статистических данных, но, вероятно, не ошибусь, если скажу, что чёрное население у вас в стране растёт гораздо быстрее, чем белое. Сколько сейчас белых в ЮАР?

– Пятнадцать–семнадцать процентов, – было видно, что говорить об этом ван дер Мерве неприятно.

– И чёрных семьдесят пять. Через десять лет будет восемьдесят на десять, – кроме «чёрных» и «белых», в ЮАР жили ещё всякие цветные типа индусов, они обычно шли в статистике отдельной строкой. – Белые ещё и уезжают. Вы не сможете удержать власть, и тогда все договорённости по Анголе пойдут прахом.

– Если вы полагаете, дорогой Юрий, – произнесение русского имени, несмотря на уже относительно долгое общение, далось буру с трудом, – что мы не понимаем всего этого, то вы ошибаетесь. Мы понимаем. Вот только решения никакого тут нет, к сожалению. Наша страна в том виде, который мы знаем, умирает, и боюсь, рецепта лечения у нас нет.

– А если развод?

– Развод? – не понял ван дер Мерве.

– Да, Питер. Развод. Отсечь от ЮАР регионы с чёрным населением. Не так, как вы сейчас это сделали, только с полным разделением. Отдать неграм пусть даже четверть территории, может даже половину, выселить туда всех лишних.

– Это невозможно, – как-то обречённо махнул рукой бур. Очевидно, он понимал все проблемы своей родины даже лучше пришельца из СССР. – И по экономическим причинам, и по политическим.

– Гангрену нужно резать. Чем раньше, тем лучше, промедление тут только навредит.

– Это я понимаю, но… – Питер сделал большой глоток уже остывшего кофе и поставил чашку на стол. – Давай о чём-то более приятном.

– Приятное у меня для вас тоже есть, – кивнул неофициальный представитель советского генсека, искренне наслаждающийся своим статусом свободного художника. – Оборудование для бурения со специалистами вылетает из Союза уже на той неделе. Надеюсь, со стороны ваших союзников проблем не будет.

Переломным моментом, когда появилось окно возможностей для окончания гражданской войны в Анголе стал тот случай, когда здание, где собралась на «всемирный антикоммунистический форум» всякая шваль под предводительством командира УНИТА Жонаса Савимба, банально влетело на воздух, похоронив под обломками очень много неприятных личностей. Лично Савимба был мало того что харизматичным и популярным лидером так еще и идеологическим антикоммунистом и никогда бы на «договорнячок» с красными не пошел. Его приемник Жозе Шивале оказался не столь стойким оловянным солдатиком, и его банально купили. Чемодан с долларами с одной стороны, перспектива войны с «правительственными войсками» без поддержки ЮАР – и вот договороспособность повстанцев повышается до невиданных ранее величин.

Война – дело дорогое. ЮАР и СССР тратили на ангольскую заварушку примерно по полтора миллиарда долларов ежегодно. Ангола – очень богатая страна. Потенциально. Нефть, алмазы, руда, фосфаты, продукты сельского хозяйства. Много что тут можно взять, есть за что бороться. Вот только отсюда из 1986 года гражданская война выглядела бесконечной. Без всякой возможности выйти из убытков, и наконец начать получать прибыли. Прибыли, которые и ЮАР и СССР были очень нужны.

Питер улыбнулся, почесал слегка отросшую за пару дней щетину на подбородке.

– Не волнуйтесь, с нашей стороны все подготовлено. Все боевики выведены из интересующих нас районов, ну а рабочую силу мы готовы перебросить в течение недели, по первому вашему запросу. В этот раз ни война, ни проблемы идеологии не должны мешать деньгам, согласны?

По договорённости между двумя сторонами Союз предоставлял технику и инженерные кадры, а ЮАР обеспечивал все мероприятие рабочей силой на низовом уровне. Причем формально ни СССР, ни ЮАР в этом деле не участвовали, все шло через левые компании зарегистрированные в офшорах. Карнаух неожиданно для себя стал большим директором, владельцем заводов, газет пароходов, ну а советские инженеры работали фактически по договору подряда. За поступающую из Сингапура валюту.

– Более чем, – Карнаух тоже улыбнулся. – Если все пойдет по плану, уже через пару месяцев мы увидим первые результаты бурения. Геологи уверены, что нефтяные залежи здесь превосходят даже самые оптимистичные прогнозы.

– Это то, чего сейчас крайне не хватает моей стране, – Питер задумчиво посмотрел куда-то вдаль, будто пытаясь разглядеть там свое будущее. – У нас есть золото, есть алмазы, но в долгосрочной перспективе нам нужна энергетическая безопасность. Если вы обеспечите поставки топлива в обход санкций, мы выстоим гораздо дольше. Может быть, успеем что-то изменить и внутри страны.

Война выжимала из Южноафриканской Республики последние соки. С одной стороны уже давно стало понятно, что «освоить» эти места Претории не удастся, с другой – вот так бросить все и уйти «зафиксировав убыток» африканеры тоже не могли.

Так было до того, как Юрий Юрьевич Карнаух не приехал в ЮАР и не предложил наконец перестать стрелять и начать работать сообща. Отбросив в сторону идеологические противоречия и сосредоточившись на том, чтобы «делать бабки».

Был создан консорциум, доли в котором разделили в таком соотношении: СССР получил тридцать пять процентов, ЮАР – двадцать пять. Десять отдали кубинцам под условие содержания в Анголе пятидесятитысячных «охранных» сил. Остальные тридцать раздали местным, причем из обеих фракций, еще недавно стрелявших друг в друга где-то в джунглях. Последних местных боевиков, которых не удалось купить или уничтожить – фронт освобождения Кабинды, небольшого эксклава, отделенного от основной части Анголы территорией Заира – дезактивировали тупо отделив эту самую Кабинду от Анголы и провозгласив независимое государство.

Причем основания тут имелись железобетонные: до ухода отсюда Португалии и создания независимой Анголы Кабинда «котировалась» как отдельная колония и соответственно в будущем – отдельное государство. Ее принимали в состав африканского содружества отдельно от остальной Анголы и даже конституция Португалии 1971 года перечисляя заморские территории отделяла Кабинду от Анголы. Короче говоря, гораздо проще оказалось оформить «развод», чем пытаться погасить данный конфликт другими методами. С точки зрения СССР это было еще и выгодно, поскольку выводило Кабинду из прочих договорённостей по Анголе, оставляя этот небольшой, но богатый регион как бы за скобками безоговорочно относящимся к зоне влияния Союза. Представители от ЮАР на это только поморщились, но возражать не стали, банально – они находились не в том положении, чтобы претендовать на большее.

– У вас в стране тоже происходят масштабные изменения, – после короткой паузы бур свернул разговор в другую сторону. Питер достал из нагрудного кармана рубашки цвета хаки тубус с сигарой, вытащил табачный цилиндр, откусил прямо зубами «попку», и зажав сигару в зубах подкурил от спички. Выпустил в воздух облачко ароматного дыма. Карнауху уже не предлагал, за месяцы совместной работы уже знал, что русский не курит.

– Не сказал бы, что столь масштабные, – Карнаух с сомнением дернул плечом. Встал подошел к стойке навеса под которым они сидели и щелкнул выключателем. Под застеленной пальмовыми листьями крышей зажглась одинокая висящая на голом витом проводе лампочка. Здесь возле экватора ночь сменяет день очень резко. Вот еще солнце висело над горизонтом и было светло, а вот последние лучи утонули в океане и как будто свет выключили. Без дополнительной подсветки – хоть глаз выколи.

– Еще пару лет назад, подобное решение по Анголе со стороны СССР было бы невозможно. Я далеко не спец по политике России, но кажется ваш новый президент не плохо так взбаламутил внутреннее болото, – в голосе бура послышалась затаенная боль. Президент ЮАР Бота был жутким консерватором, а недавний инсульт и вовсе сделал его максимально нетерпимым к чужому мнению. Если бы не отчаянное внешнеполитическое положение страны и не череда неудач в том числе военных, вероятно африканеры бы тоже не пошли на сделку. Но вот так сложилась ситуация, что именно здась и сейчас и Москва и Претория оказались заинтересованы в сбросе с себя приносящих только убытки активов. Так и родился консенсус.

– Есть такое, – Карнаух не был настроен обсуждать СССР. Он и сам не до конца понимал весь масштаб преобразований, частью которых он стал.

– Знаете, Юрий, – продолжил свою мысль Питер, – когда я впервые услышал о предложении Москвы, то воспринял это как какую-то шутку. СССР, который хочет вести дела с ЮАР! Даже без официального признания и на фоне санкций! Это казалось каким-то абсурдом.

Карнаух слегка усмехнулся:

– Новые времена, новые люди, новые правила. Скажите, разве вас не удивило то, что Кремль решил полностью отказаться от идеологического подхода?

– Честно говоря, очень удивило, – признался Питер. – Но, признаюсь, и порадовало. Идеология – очень дорогое удовольствие, особенно если она ничего, кроме войны и убытков, не приносит. Раньше СССР действовал прямо противоположным образом, коммунисты всегда пытались продавить свой подход даже если это вредило абсолютно всем вокруг, включая сам Союз. Это нередко отталкивало от вас часть умеренных и здравомыслящих людей.

– Вот и наш генсек пришел к такому же выводу, – спокойно заметил Карнаух. – Надеюсь, этот курс сохранится надолго. Я лично заинтересован в стабильности, хотя бы потому, что не собираюсь возвращаться в те холодные и душные кабинеты… Впрочем, не будем об этом.

Уж точно первый советский легальный миллионер – Юрий Юрьевич честно платил все положенные отчисления со своих доходов, впрочем, их пока было не так чтобы очень много – не собирался делиться своими обидами на предыдущую власть в Москве.

Глава 12 
Любера

02 июля 1986 года; Москва, СССР

ПРАВДА: Развитие международного социалистического сотрудничества

По сообщению ТАСС, между СССР и КНДР подписано новое межправительственное соглашение: Пхеньян увеличит число трудящихся на советских стройках до 40 тысяч человек одновременно. Это решение позволит ускорить строительство важнейших объектов на Дальнем Востоке, придать импульс новым инфраструктурным проектам и частично погасить накопившуюся задолженность КНДР перед Советским Союзом.

Северокорейские рабочие зарекомендовали себя с самой лучшей стороны: дисциплинированные, трудолюбивые, неприхотливые, они вносят весомый вклад в освоение сибирских лесов, возведение жилья, объектов энергетики и транспорта. Правительство СССР приветствует расширение сотрудничества с братским народом Кореи.

Кроме того, в рамках трёхстороннего соглашения между СССР, КНДР и Демократической Республикой Афганистан, в начале 1987 года в Афганистан прибудет армейский корпус КНДР численностью 15 тысяч военнослужащих. Его задачей станет охрана границ и содействие в обеспечении безопасности афганского народа. Ранее интернациональный долг в ДРА уже взяли на себя кубинские товарищи, чьё мужество и братская помощь служат примером для всех социалистических стран.

Эти шаги подчёркивают: борьба афганского народа за свободу и социалистический выбор – дело всего прогрессивного человечества. Лишь вместе, плечом к плечу, мы придём к светлому будущему – победе коммунизма на всей планете.

О том, что я стал «идолом» целого молодежного движения, я узнал случайно. Но, наверное, такие вещи нужно рассказывать по порядку.

– Куда едем, Михаил Сергеевич? – В начале июля я вернулся после своего «кругосветного путешествия» в Москву и вновь погрузился в текучку. Работать не хотелось, хотелось рвануть куда-то подальше от людей, уехать в горы, заселиться в самую далекую от цивилизации избушку и хотя бы пару недель вообще никого не видеть, выспаться, не читать новости и не принимать никаких решений. Позволить себе такую роскошь я, конечно, не мог – как говорится: «На том свете отоспимся».

– Давай на юго-восток сегодня, Саша. Проедем, посмотрим, а потом домой по окружной махнем, – появилась у меня с некоторых пор интересная привычка ездить домой «длинным путем». Благо пробок в эти времена в Москве не было, и город из конца в конец легко можно было проскочить минут за сорок.

– Как скажете, – водитель невозмутимо пожал плечами, хлопнул дверью, завел мотор и, активно крутя баранку, принялся выруливать из Кремля на улицы Москвы.

Катался я не просто так, а изображая «отчий» пригляд. Заходил в магазины, в кинотеатры, школы и другие общественные места. Смотрел, общался с народом, искал нарушения и недостатки.

Да просто, если честно, домой ехать не хотелось. Никто меня там не ждал, только все те же рабочие документы да штанга в подвале. От нее в некотором смысле тоже тепло было, но только в мышцах, а не на душе.

– Притормози рядом с этим гастрономом, зайдем, посмотрим, чем нынче людей кормят, – ЗИЛ потихоньку притормозил, свернул на прилегающую и припарковался под деревом. Я вышел, одернул полу пиджака и, дождавшись, когда охрана возьмет меня в «коробочку» – после случая в Кутаиси меньше чем вчетвером меня не охраняли даже дома – двинул в сторону объекта торговли.

Ну что сказать? Гастроном был вполне средненький. Переход на работу до одиннадцати часов, открытие новых магазинов, работа парней из ОБХСС, получившая полное одобрение и даже благословение от городских властей, – а еще повышение цен, которое немного «вымыло» из кошельков людей лишнюю наличность – смогли за прошедший год ситуацию со снабжением несколько исправить. Нет, продуктов не стало принципиально больше, но вместе с увеличением продолжительности работы магазинов устраивать искусственный дефицит стало сложнее. Ну и висящий в каждом магазине телефон горячей линии ОБХСС тоже мотивировал работников торговли не прятать товар в подсобке для продажи «налево» и через заднюю дверь, а выкладывать его на прилавки. Полностью побороть известные болячки это не могло – тут только электронного учета ждать, то есть еще лет пятнадцать минимум, а то и все двадцать – но чисто по субъективному ощущению стало лучше.

Ну и в целом этот визит – по Москве уже ходили слухи о причудах генсека, более того, вроде как вслед за мной подобные «выезды» начали делать и другие ответственные товарищи, что опять же мотивировало работников торговли держать себя в руках – ничем не отличался от других. Торганул лицом, пообщался с продавцами, перекинулся парой слов с посетителями. А вот на выходе случилась неожиданность.

– Пустите меня, я вниз иду. – Стоящий на входе боец «девятки» преградил путь пытающемуся прорваться мимо него пареньку. Ну как пареньку – здоровенный лось, выше меня на голову и шире в плечах, наверное, в полтора раза, только безусое лицо и какие-то еще детские черты намекали, что акселерату на самом деле лет пятнадцать-шестнадцать.

Данный диалог я услышал краем уха, уже двигаясь к выходу из гастронома. Выход представлял собой длинный, плохо освещенный коридор, из которого в стороны расходились еще какие-то двери. И вот, видимо, куда-то туда и направлялся парень.

– Куда идем, молодой человек? – Я вынырнул из темноты и с улыбкой посмотрел вверх на удивленное от такой встречи лицо парня.

– М-Михаил Серг-геевич? – Было видно, что встретить генсека и главу государства в соседнем магазине парень совсем не ожидал. Однако быстро сориентировался и предложил: – А заходите к нам в гости, парни будут в восторге.

– В гости – это куда? – Я с сомнением приподнял бровь.

– А вот у нас тут это… Зал с железом. Это… Занимаемся мы тут…

Я бросил взгляд на охранника. Тот едва заметно пожал плечами – мол, хозяин-барин. Охрану мое вот такое «хождение в народ» изрядно раздражало, однако из-за того, что все вылазки были спонтанными и непредсказуемыми, в целом они считались более-менее безопасными. Скажем так: запланированные встречи, к которым можно подготовиться заранее, в плане безопасности выглядели куда более напряженными, чем случайное посещение магазина.

Я кивнул, боец «девятки» только вздохнул, поправил полу пиджака, под которой топорщился пистолет в наплечной кобуре, и мягко скользнул вниз по лестнице. Естественно, прежде чем пускать меня в неизвестное помещение, его нужно осмотреть специально обученным людям.

Еще через минуту – на входе в магазин уже начала собираться пробка, еще немного, и нас бы из этого коридора вынесли на руках разгневанные товарищи – боец вернулся и кивком разрешил спуск.

– Здравствуйте, товарищи физкультурники!

Ну что сказать? Запах хорошей подвальной качалки ни с чем не спутаешь. Штын – как говорил один мой знакомый, «запах молодых львов» – в этом царстве железа стоял такой густой, что можно было топор вешать прямо в воздухе. Это вам не фитнес-залы из будущего с продуманной вентиляцией и прочими излишествами, тут все гораздо проще.

Из какого-то перемотанного изолентой магнитофона, стоящего в углу, херачил контрабандный Pink Floyd, по ушам то и дело били хлопки металла об металл. Несколько лампочек под потолком давали достаточно скудное освещение, но в целом убранство местной качалки разглядеть позволяли.

Прям скажем – небогато. Турники, кольца, брусья – все, что позволяет заниматься с собственным весом. Штанги и гантели, один одинокий блочный тренажер, вокруг которого кучковалась целая группа парней, делая упражнения по очереди. Никаких тебе беговых дорожек, эллипсоидов и прочих наворотов. Сплошной утилитаризм и функциональность. Зато сразу понятно, что энтузиазма у этих парней хватит на целую толпу.

– Пацаны, смотрите, кто к нам пришел, это же Горбачев! – Из-за спины выскочил тот самый парень, который наверху меня и пригласил.

Появление генсека, естественно, вызвало всеобщее оживление. Парни начали бросать штанги и гантели и подтягиваться ко мне.

– А правда, что вы тоже занимаетесь? – Естественно, последовал и такой вопрос из толпы.

– Занимаюсь, понемногу. Чтобы жиром не заплывать и от основной работы отвлекаться. Без больших успехов, конечно, – в пятьдесят лет, чтобы накачать мышцы, нужно совсем другие усилия прикладывать, не то что в двадцать, – с улыбкой ответил я.

Молодые парни от моих слов с явным удовольствием загудели. Послышались реплики, что, мол, Горбачев-то «наш человек» оказывается.

– А у нас тут ваш плакат висит. Подпишите?

– Плакат? – И вот тут оказалось, что у этих доморощенных качков на стене висит моя большая фотография, явно кустарным методом вырезанная откуда-то, с нанесенной от руки надписью: «А ты сегодня качнул бицепс?»

– Ну, ничего себе, – с одной стороны, такое народное творчество мне изрядно льстило, не зря же я упорно создавал себе образ политика «новой формации»: открытого людям, разговаривающего с молодежью на одном языке, борющегося за здоровье и в общем за все хорошее против всего плохого. Да, популизм, но ведь работает же. С другой – для человека более циничного, уже видевшего не раз, как такие «молодые и перспективные» политики превращаются в откровенных сволочей, подобная демонстрация политической поддержки от молодежи выглядела… Стыдно, что ли. – Есть у кого-то фломастер? Давайте подпишу. Мне приятно.

– А сколько вы от груди жмете, товарищ Горбачев? – Почувствовав расположение генсека, парни перешли к более интимным вопросам…

К сожалению, доставшееся мне тело Горби было в отвратительной форме. Такое ощущение – собственно, скорее всего, так было и на самом деле – что Меченый в своей жизни ничего тяжелее ложки и не поднимал. Первые тренировки были воистину ужасными: приходилось брать минимальные веса и делать много-много повторений, чтобы хоть заставить мышцы проснуться. Ну и возраст тут все же играл против меня. Все же набрать мышечную массу в семнадцать лет несравнимо проще, чем в тридцать пять, а в тридцать пять – проще, чем в пятьдесят пять. Впрочем, каких-то серьезных результатов в спорте я добиваться в любом случае не планировал – хотел просто получить тело, в котором комфортно жить. Чтобы одышка не начиналась после десяти ступенек и в глазах не темнело при вставании с унитаза.

– Как у вас с железом? Откуда блочный? Это заводской или кто-то под заказ делал? – Я, когда обставлял себе домашний зал, столкнулся с тем, что даже для генсека раздобыть нормальных тренажеров работники хозуправления не смогли. Либо делать под заказ по рисунку, либо заказывать из-за границы. Я, естественно, заморачиваться не стал – заказал импортный, который мне потом еще три месяца везли. И вот оказывается, в какой-то люберецкой качалке – вот уж анекдот так анекдот – стоит такой тренажер, который мне и был нужен. Неказистый на вид, но кажется вполне функциональный.

– Под заказ, товарищ Горбачев, – вперед вылез невысокого роста мужчина лет сорока на вид. Судя по его фигуре и тому, как уважительно на него посматривали остальные, это был местный главный. – По журналу западному сообразили чертеж, ну и сварганили нам… Есть тут в гаражах один умелец с золотыми руками. Самозанятый, все как положено, вы не думайте. Заказами завален на десять лет вперед. Делает тренажеры для всех наших.

В общем, пообщались с местными качками достаточно душевно. Оказалось, что прошлогоднее мое обращение с экранов с призывом к народу активизироваться привело к взрывному росту количества качалок в Союзе. Например, конкретно этот подвал, как оказалось, изначально был бомбоубежищем, которое местный райком комсомола – «напишите потом на мое имя письмо, кто именно вам помог, посмотрим, что там за кадр сидит такой инициативный, может, повышение ему оформим» – помог выбить для переоборудования в «спортивный клуб». Более того, оказалось, что для местного главного организовали ставку по линии исполкома, как человеку, работающему с молодежью. Взимаемая плата за тренировки – чисто символическая, какие-то копейки – шла чуть более чем полностью на дооснащение зала. Вот интересно, возможно такое в какой-то другой стране? Сильно сомневаюсь.

Более того, прямо на глазах формировалась настоящая субкультура советских – уж простите за тавтологию – культуристов. Молодые люди демонстративно отказывались от курения и алкоголя и активно занимались спортом, ставя на первое место именно «телесную» составляющую. Забавно – хотя чего забавного, грустно это – что в той истории именно из этих качалок бывшие юноши с горящими глазами в условиях развала страны и общества вышли на тропу бандитизма, сформировав основу той самой группировки, гремевшей в 1990-е годы. Имелась надежда, что тут, в иных условиях, вектор движения все же останется сугубо мирным и конструктивным…

Ну и, конечно, мимо такой полезной инициативы – пусть кто-то скажет, что бухать лучше, чем железо тягать – я пройти не смог. Предложил «Люберам» помочь с организацией. Ну, то есть не лично этим всем заниматься, а «прикрыть сверху». Очевидно, легализовывать неформальные, неконтролируемые организации я не собирался – а то знаем, к чему это приводит, обязательно всякие обиженные полезут изо всех щелей – но вот протолкнуть создание полноценной соответствующей федерации – почему бы и нет. Нужно только, чтобы инициатива в этом деле шла «снизу» – так оно будет выглядеть куда более привлекательно.

Забегая опять же вперед, дело это получило максимально широкое развитие. Общесоюзная федерация культуризма и атлетизма была сформирована уже осенью 1986 года, весной следующего, 1987 года, прошел первый общесоюзный чемпионат по культуризму и атлетизму, состоящий из двух параллельных соревнований: культуризма и зачета в комплексе «вольных упражнений».

Не обошлось, конечно же, и без отдельных эксцессов. Кое-кто – из тех, у кого мышц побольше, а серого вещества в черепной коробке поменьше – решил, что раз их поддерживает государство и лично генсек (а то, что инициатива эта была поддержана на самом верху, конечно, тайной не было), то им можно куда больше. Благо, КГБ и прочие ответственные за подобную работу структуры были заранее предупреждены о необходимости присматривать за этой братией, поэтому, когда на основе любителей спорта попытались сколотить полноценные банды, реакция воспоследовала мгновенная.

На самом деле этот процесс зачастую шел совершенно естественным образом. Многим прочим молодежным субкультурам, не получившим поддержки от государства, «Люберы» стали настоящим бельмом на глазу и красной тряпкой для быка. Ну посудите сами – парни молодые, красивые, накачанные, с красивыми значками, говорящими о принадлежности к большой организации, кино про них снимают, настоящий Шварценеггер даже приезжал – полтора миллиона долларов это нам встало, но отработал австриец, надо признать, каждый цент – на Первый съезд советских культуристов, парады физкультурников проходят регулярно. Разве все это не повод для зависти? Ну и начали «Люберов» отлавливать по одному и бить толпой. Как слишком выделяющихся.