Текст книги "Меченый. Том 3. Жребий брошен (СИ)"

Автор книги: Андрей Савинков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Парням из качалок это, естественно, не понравилось, и они начали сбиваться в стайки для самозащиты и нанесения ответных визитов вежливости. Благо, на этот раз органы отработали как положено: эти нездоровые брожения были выявлены и пресечены в зародыше. Части особо отбитых «Люберов» с подачи федерации было запрещено посещать тренажерные залы и участвовать в профильных соревнованиях. Короче говоря, уже спустя два года движение культуристов в стране стремительно формализовалось и стало практически еще одним видом спорта под крылом государственных и партийных органов, что в некотором смысле впоследствии и предопределило его угасание.

Переход в официальную плоскость, с одной стороны, привлек в силовой спорт массу новичков, а с другой – убил весь флер романтики тех самых подвальных качалок. Еще спустя пять лет, в первой половине 90-х, о том, что когда-то существовало такое самосформировавшееся движение, уже практически все забыли. Культуризм – бодибилдинг, как его называли немногие, имевшие доступ к западным журналам – остался, а вот субкультура вокруг него умерла. Мне же в итоге осталась только память об участии в первой и единственной конференции «Люберов» в начале 1987 года, которая прошла в люберецком ДК «Искра». Туда съехались организаторы и наиболее активные посетители качалок со всей Московской области и даже были гости из других регионов страны. Генсека пригласили выступить с речью вроде бы в шутку, но у меня как раз было немного свободного времени, поэтому я просто взял и приехал. Появление Горбачева на столь местечковом мероприятии тогда вызвало немалый переполох. Ну действительно, кто мог догадаться, что генсек припрется в небольшой ДК ради того, чтобы послушать молодых и еще не скурвившихся парней из ДДТ и «Машины времени», лабающих рок для толпы качков.

– А покажите, как вы от груди жмете! – Все вышеописанное было еще только впереди, а пока передо мной была просто группа молодых людей, объединенная общим увлечением. Двадцатилетние парни, одни сплошные русские славянские лица, пышущие здоровьем и совершенно неподдельным задором молодости. Предпочитающие спорт алкоголю и с надеждой смотрящие в будущее. Советское будущее. Прекрасный человеческий материал.

– А давай. Накинь… тридцатки, не будем перебарщивать…

– Михаил Сергеевич… – С укоризной в голосе попытался достучаться до моего разума стоящий рядом боец «девятки». Я ему ничего не ответил, только улыбнулся и протянул пиджак.

Лег спиной на обитую дерматином жесткую лавку, поелозил лопатками, принимая более удобную позу, и ухватился за гриф. В той жизни в лучшие годы рабочий вес у меня был сто десять. Это так, чтобы три-четыре полноценных подхода сделать по пять-восемь раз. Тут о такой форме можно было только мечтать. Четыре раза я сумел выжать штангу полноценно, а пятый раз уже страхующий немного помог, подтянул в конце…

Потом мы фотографировались на притащенный кем-то фотоаппарат, меня даже звали «продолжить знакомство» в ближайшую пивную, но это был уже явный перебор, поэтому я попрощался со всеми и махнул домой. Завтра ожидался очередной тяжелый рабочий день.

Глава 13−1 
Про армию

8 июля 1986 года; Кубинка, СССР

THE TIMES: Неожиданный реванш: сталинисты набирают силу в КПСС

В коридорах власти Кремля разворачивается тихая, но ожесточённая борьба, которая может определить будущее Советского Союза. Приход Михаила Горбачёва к власти год назад многие восприняли как сигнал к либерализации и отходу от жёстких догм прошлого. Однако последние события указывают на обратное: в ЦК КПСС стремительно набирает влияние фракция «неосталинистов», и сам генсек, вопреки ожиданиям, начинает говорить на их языке.

В прошлом месяце Госбанк СССР выпустил новую банкноту с профилем Иосифа Сталина – впервые за десятилетия его изображение появилось на официальных деньгах. В прошедшем мае, в день 41-летия Победы, Волгоград вновь стал Сталинградом – правда, лишь на праздничные дни. Но символика очевидна: имя «вождя народов», десятилетиями находившееся под негласным запретом, возвращается в публичное пространство.

Показательная порка Пакистана показала, что частичный вывод контингентов из Афганистана – это не символ слабости а наоборот, проявление силы. Намек был более чем доходчивый, настолько, что даже в славящемся громкими ястребиными заявлениями Тегеране последние месяцы о Советском Союзе предпочитают просто не упоминать.

Ещё более показательным стало недавнее выступление Горбачёва в «Правде», где он призвал «дать отпор ревизионизму истории» и защитить «правду о великих свершениях социализма». Формулировки, до боли напоминающие риторику сталинской эпохи, вызвали замешательство среди западных наблюдателей, ожидавших курса на гласность.

Аналитики долго считали, что консервативное крыло партии, которое олицетворял покойный Константин Черненко, потеряет влияние с приходом более молодого и динамичного Горбачёва. Однако вместо оттеснения «сталинистов» генсек, похоже, идёт на сближение с ними.

«Это классическая тактика – если не можешь победить оппонентов, возглавь их», – замечает политолог близкий к Форин Офису Тейлор Питт. По его мнению, Горбачёв, столкнувшись с сопротивлением аппарата, решил заручиться поддержкой консерваторов, чтобы укрепить свои позиции перед грядущими реформами.

Но есть и другая версия: возможно, сам генсек вовсе не такой уж «реформатор», как казалось. Его недавние заявления о «верности ленинским принципам» и жёсткая критика «исторических фальсификаций» Запада звучат так, будто их писали при Брежневе.

Если тенденция продолжится, СССР может столкнуться не с «перестройкой», а с новым витком идеологического ужесточения. Вопрос в том, насколько далеко зайдёт Горбачёв в этом курсе – и не спровоцирует ли это сопротивление внутри партии.

Пока же Вашингтон и европейские столицы с тревогой наблюдают за тем, как советское руководство, вместо того чтобы двигаться к новой оттепели, начинает копаться в старых мифах сталинской эпохи. А это – плохой сигнал для тех, кто надеялся на скорое потепление в Холодной войне.

Сидящий рядом Министр обороны выглядел уставшим. За прошедшие с момента назначения на должность десять месяцев Чернавин обзавелся тяжелыми мешками под глазами, похудел – даже не похудел, оно-то может самом по себе и на пользу пошло бы, но как-то «сдулся» что ли – а волос на голове стало как будто еще меньше. Выдергивает он их что ли сам у себя в порыве ненависти…

– Ну как оно, Владимир Николаевич? Давят?

Последняя обстоятельная беседа с секретарем ЦК у нас до этого момента имела место аж в начале февраля. Потом подготовка программы партии, Съезд и пакистанская войнушка, денежная реформа, и мое международное турне сожрали все свободное время, некогда было даже голову поднять. Вояки в это время существовали практически автономно, благо «дорожная карта» уже была утверждена заранее, так что особого контроля в общем-то и не требовалось. Ну правда, не лезть же мне самому стрелочки на карте рисовать, что за глупость.

– Очень. Я знал, что будет сложно, но не догадывался, насколько.

– Представляю, я уже собрал целую папку докладов о том, что новый Министр разваливает армию, потом презентую тебе как-нибудь. А уж по лини КГБ… Примаков мне чуть ли не каждую неделю пачку доносов притаскивает. Но ничего, дорогу осилит идущий.

С начала 1986 года у нас стартовало сразу несколько изменений. «В поле» было выпущено сразу несколько комиссий, которые должны определить, какие части нужно сократить, а какие – оставить. Прошлогодние «учения», приведшие к снятию маршала Соколова, привели к тектоническим сдвигам внутри армии, теперь каждому, кто бы начал защищать текущее положение дел в формате «вы разрушаете самую сильную армию в мире» тут же прилетел бы ответ аргументированный цифрами. Советская армия оказалась боеготовой в лучшем случае процентов на 50, даже в авиации – нашем самом технологичном и продвинутом роде войск процент реально способных полететь в любую минуту машин редко превышал 75%, в мотопехоте – особенно в той части, которая отвечала за мобилизацию военного времени – все было еще хуже. Гораздо хуже.

Даже для короткой пятнадцатидневной пакистанской кампании собрать воедино всю ударную мощь СССР оказалось просто невозможно. Вот самолет есть по документам, а реально взлететь он не может. А еще повальное пьянство даже среди боевых пилотов, про технический персонал даже говорить нечего. В общем, даже с учетом последнего успеха неожиданно вознесшего авторитет наших вооруженных сил – изрядно пошатнувшийся надо признать за время Афгана – менять нужно было многое.

Страшно даже представить, что было бы, закусись паки и пойди на принцип, переведя конфликт для игры «в долгую». Пришлось бы как-то отползать, перекладывая тяжесть ведения боевых действий на индусов. Выглядело бы это очевидно не слишком презентабельно, вот примерно как сейчас Американцы на ближнем востоке.

– Сколько дивизий решили резать?

– Пока два десятка из тех, где самая устаревшая техника. Это смешно, но до сих пор есть части, на вооружении которых еще Т-55 не модернизированные стоят. И причем не только учебные…

– Обхохочешься, – я только поморщился. Армия СССР – это был такой монстр, даже прикасаться к реформированию которого было страшно, но ничего, глаза боятся, а руки делают.

– Смешного и правда мало, товарищ генеральный секретарь. Приезжаем мы в одну дивизию из категории «Г»…

– Это там где 10% личного состава? – Уточнил я. Общее представление о советских вооруженных силах у меня имелось, но забивать голову всякими специфическими терминами и понятиями откровенно не хотелось.

– Да, она, – кивнул адмирал. – Практически база хранения, тридцать дней на развертывание при объявлении мобилизации. Так вот… Про обученность солдат там говорит нечего, они либо спят, либо в карауле бодрствуют, а вот техника – это совсем мрак. Уралы стоят на кирпичах со сгнившими шинами. Попытались завести – большая часть не заводится, бензина, хоть это и мелочь, в баках нет, весь разворовали. Все нужно капиталить, чтобы оно просто сдвинулось с места. Начали проводить ревизию – часть формы куда-то делась, начтыла говорит, что сгнила от попадания влаги, но актов нет. Боеприпасы выбрали все возможные сроки хранения, их по-хорошему вывезти на полигон и взорвать разом, использовать такие в бою – для своих солдат опаснее. Объявишь так мобилизацию – набьются туда тридцатилетние дядьки, забывшие, как оружие держать в руках, и такие же офицеры из запаса – окажется, что на бумаге дивизия есть, а на практике она просто небоеспособна. Какие там 30 дней: чушь несусветная.

– Печально, – а что еще тут можно сказать?

– До конца года планируем ориентировочно подрезать армию на сто пятьдесят тысяч человек, основные же сокращения пойдут уже в следующем году.

– Правильно, торопиться в этом деле не следует, – я задумчиво кивнул, глядя на проплывающую по ту сторону автомобильного стекла обочину. – Нам офицеров еще пристраивать нужно будет, не на улицу же их выкидывать, чай на при капитализме живем.

СССР имел в составе вооруженных сил двести кадрированный дивизий. В мирное время они могли похвастаться только 10–20% от своего состава – то есть 1000–3000 человек каждая – и фактически являлись такими себе складами на случай мобилизации и Большой Войны™. Предполагалось, что всего за пару недель армия Советского Союза могла вырасти с четырех миллионов человек до десяти. Ну так, во всяком случае задумывали наши стратеги.

Как именно они собираются проводить мобилизацию в условиях тотального разрушения экономики и инфраструктуры массированными ядерными ударами в том числе и по городам страны с потерей до 80 миллионов человек единомоментно – именно в такое число оценивали возможную результативность американского удара советские вояки – мне так никто и не объяснил. Хотя я спрашивал. А если война не будет тотальной, то для чего нам запас на десятимиллионную армию тоже было непонятно. С кем воевать такой армадой без применения ядерного оружия? С Финляндией или с Ираном? Смешно.

Короче говоря вооружённые силы решено было резать в двух направлениях, сокращая дивизии и сокращая срок службы. Для начала до полутора лет. Нет не так, для начала мы уже этой зимой уволили со службы всех призванных ранее студентов, которые потеряли отсрочку от службы в армии по закону от 1984 года. Тогда неожиданно – ну как обычно в общем-то – наши мудрые руководители обнаружили, что демография подползла ко «вторичной яме», тянущейся еще со времен Великой Отечественной. Война стала причиной большого провала по рожденным в 1941–1945 годах, который стал следствием еще одного провала в первой половине 1960-х и соответственно еще через 20 лет – в первой половине 1980-х. Такая вот демографическая флуктуация.

Так вот, вслед за возвращением студентам отсрочки от армии вторым шагом стало сокращение срока службы с двух и трех во флоте до полутора и двух с половиной. Для начала. У меня вообще было стойкое мнение, что в технически сложных родах войск – том же флоте и авиации, например – срочникам просто не место. Ну максимум в роте охраны состоять, таскать круглое и катать квадратное. Все остальное должны делать сверхсрочники-профессиональные военные.

– Посчитали с Николаем Ивановичем, на сколько получится поднять зарплаты сверхсрочникам?

– В процессе, – адмирал сделал неопределенное движение плечом. – Рыжков сильно ругается, говорит, нет у нас денег в бюджете на это.

– Ну еще бы он не ругался, – хмыкнул я не поворачивая головы. – Ну ничего, на такое дело деньги найдем.

Надо понимать, что сверхсрочников в армии СССР было немного. Совсем мизерное количество, если быть до конца честным. 3–4% не более. 120–160 тысяч на всю четырехмиллионную армию. Почему их было так мало? Да просто платили им мизер и отношение к ним было практически на уровне тех же призывников а не как к профессиональным военным.

Тут стоит объяснить, что денежное довольствие офицера в советской армии состояло из двух основных категорий. За звание и за должность. Например, условный летёха получал 120 рублей за звание и 110 – за должность комвзовда. Сержант-сверхсрочник должность комвзвода занимать не мог, поэтому этой части зарплаты был практически лишен, средняя зарплата у такого бедолаги составляла порядка 120–150 рублей. Без шансов на карьерные перспективы – никаких офицерских погон без высшего образования – с ненормированным рабочим днем и перспективой попасть на службу куда-то в задницу мира. Естественно, соглашались на такую работу только те, кому ничего не светило на гражданке или отдельные технические специалисты, которым обещали в скором времени повесить погоны прапора. Очевидно, крепкий профессиональный сержантский хребет армии в такой ситуации создать было невозможно.

В общем, было решено глобально отношение к сверхсрочникам поменять. Поднять зарплату, взять курс на улучшение бытовых условий и главное – разрешить подписывать контракт – сейчас это можно было сделать только после «отбытия» половины положенного срока – не после, а вместо срочной службы. Но только сразу на четыре года и по результатам тщательного отбора.

– А что по афганцам?

– Пока ничего, Михаил Сергеевич. Над штатами работаем, не быстрое это дело, – в голосе адмирала послышалось тщательно скрываемое раздражение. Понятное дело, как бы я не хотел все поменять по взмаху волшебной палочки, инерция у системы имелась просто громадная. И адмиралу приходилось тащить этот воз в гору чуть ли не самостоятельно.

На основе 40-армии расквартированной в Афгане и частей ВДВ я хотел создать новый род войск. Силы Специального Назначения. Собственно некий подобный процесс внутри армии СССР шел и без не в меру умного попаданца. ВДВ начали соединять с десантно-штурмовыми частями в нечто единое еще в конце 1970-х, но процесс сей шел до сих пор не шатко не валко.

Я же хотел уже к концу пятилетки получить соединение размером с пару корпусов, не более того, но при этом обладающее повышенной боевой готовностью. Чтобы в случае необходимости задействовать где-то силу, не дергать случайных людей, не задействовать срочников, а пускать вперед только наиболее подготовленные, мотивированные и хорошо вооруженные части. Самая новая техника, лучший человеческий материал, самые лучшие офицеры, исключительно профессиональные солдаты, а не 18-летние деточки от маминой сиськи оторванные, ну и подготовка конечно на максимальном уровне, чтобы тренировками и стрельбами они занимались в первую очередь а не строевой подготовкой, покраской травы и отбиванием кантиков.

Пусть даже их будет не четыре миллиона, а всего сто пятьдесят тысяч, для решения локальных проблем этой численности всяко хватит, а там, если что, всегда можно вернуться к вопросу использования ядерной дубины. Новая советская армия, если хотите, есть в этом какая-то забавная и немного грустная правда, что каждому новому правителю России, приходится создавать «полки нового строя». С одной стороны приятно было себя поставить на одну доску с Петром, а с другой – немного грустно. Почему нельзя все эти преобразования делать в «рабочем порядке»? Почему нужно ждать пока жаренный петух не клюнет? Вопрос из вопросов.

ЗИЛ, на котором мы ехали, дернулся всем телом влетев в очередную яму и наконец затормозил. Дверь открылась и внутрь заглянул боец «девятки».

– Михаил Сергеевич, боюсь дальше на этой машине мы не проедем. Нужно пересаживаться.

– Ну нужно, так нужно, – вылезли всем кагалом из черных лимузинов и не менее черных волг и начали потихоньку распределяться по предоставленному армейцами транспорту, благо легковых машин оказалось в достатке, а то едущий в кузове бортовой шишиги генсек – это было бы немного слишком. – Погода конечно… Радует.

Я с усилием вытащил сапог из попытавшейся его буквально за несколько секунд засосать глины. Для выезда на природу пришлось – не без удовольствия, если честно, от галстука и прочего официального советского стиля за прошедшие месяцы уже начало не иллюзорно тошнить – сменить костюм на военную форму. Поскольку Горби не служил, только закончил военную кафедру во время обучения в вузе, настоящим военным я конечно не был. Лишь отправив «запрос» вглубь памяти реципиента я с удивлением обнаружил, что Горби оказывается получил на погоны полковничьи звезды еще в 1978 году, хоть ни разу на сборы и не призывался. Это вообще была достаточно странная на мой взгляд практика – раздавать партийным функционерам реальные воинские звания. Зачем – не понятно, кого этим пытали обмануть?

Короче говоря, не желая позориться перед адмиралами и генералами, коих в этот день должно было собраться в немалом количестве, я просто надел камуфляжу без знаков различия. Чтобы вопросов по подчиненности не возникало, а то как же полковник – тем более такой «искусственный» может генералами командовать? Не порядок.

Остаток пути до полигона прошел в попытках не показать всем, чем я завтракал. За пару дней до назначенных еще на весну – там сначала «Пятнадцатидневная война» помешала, а потом вояки активно занимались усвоением опыта, и было откровенно не до того – испытаний над полигоном пронесся мощный летний ливень, грунтовку подразвезло, а катающиеся тут туда-сюда тяжёлые армейские грузовики уничтожили дорогу окончательно, превратив ее в то самое пресловутое направление. Впрочем, если говорить совсем честно, то от происходящего, несмотря на неудобства, я получал искреннее удовольствие. Все лучше чем сидеть в душном кабинете и пылью дышать, а от бесконечных перетираний насущных проблем на всяких совещаниях и публичных выступлений в период недавнего съезда и вовсе хотелось бежать за горизонт не оборачиваясь.

Я как будто вернулся на шестьдесят лет назад. Вот примерно на таком же козлике я в конце 80-х по колхозным полям рассекал командуя в качестве старосты студенческим отрядом вывезенным в подмосковные поля «на капусту». Вообще-то нами должен был управлять куратор группы, но Вадим Михайлович тогда в первый же день бодро ушел в алкогольный штопор, и организационные моменты легли на плечи самих студентов. Хорошо было: девятнадцать лет, ничего не болит, здоровья навалом, красивые девушки вокруг и уверенность – правда подточенная уже начавшимся валом перемен в стране – в завтрашнем дне. Такой неожиданный приступ ностальгии…

Глава 13−2 
Первым делом вертолеты

9 июля 1986 года; Кубинка, СССР

ПРАВДА: Новый этап социалистической интеграции

Вчера в столице Германской Демократической Республики Берлине состоялось историческое заседание глав правительств стран – членов Совета Экономической Взаимопомощи. В ходе встречи было подписано важнейшее соглашение, открывающее новый этап в укреплении братского сотрудничества между народами социалистического содружества. С 1 января 1987 года вступает в силу договор о свободном перемещении рабочей силы в пределах стран СЭВ.

Это решение стало логичным продолжением курса на углубление экономической интеграции, начало которому положило снятие ограничений на воздушные поездки между странами СЭВ с 1 июня текущего года. Теперь же трудящиеся стран народной демократии получат возможность беспрепятственно выезжать для работы в любую из дружественных республик без излишней бюрократии и дополнительных разрешений.

Советские предприятия также смогут привлекать граждан братских стран для работы на постоянной или временной основе. Для иностранных трудящихся, которые пожелают связать свою судьбу с Советским Союзом, будут действовать те же правила, что и для граждан СССР. Это важный шаг на пути к созданию единого трудового пространства социалистического содружества.

Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ М. С. Горбачёв неоднократно подчеркивал, что консолидация всех здоровых сил социализма является ключевым условием построения светлого коммунистического будущего. «Только вместе, в тесном сотрудничестве и взаимопомощи, мы сможем достичь новых высот экономического развития и обеспечить достойную жизнь для всех трудящихся», – отметил генеральный секретарь в своём выступлении.

Это соглашение – ещё одно доказательство преимуществ социалистической системы, где интересы человека труда всегда стоят на первом месте. Свобода перемещения рабочей силы укрепит дружбу между народами, позволит наиболее эффективно использовать трудовые ресурсы и станет новым шагом к построению общества будущего.

На полигон – возвращаясь к делам насущным – мы ехали не просто так. Сегодня должны были пройти сравнительные испытания двух вертолетов, которые участвовали в конкурсе на новую ударную машину, для замены Ми-24. Новая вертушка в отличие от «Крокодила», в котором талантливые советские инженеры – вдохновившись американскими подвигами во Вьетнаме – попытались скрестить ежа и ужа, соединив ударный и транспортный вертолет, не предполагалось пассажирского отсека вовсе, что должно было резко повысить «профильные» характеристики.

На рассмотрении имелись две машины. Ка-50 – вернее В-80 на данный момент, но мысленно на все же называл вертушки привычным индексом – и Ми-28. Обе хорошие. Настолько, что наши дорогие военные так и не смогли сделать выбор и пустили в итоге в серию обе – вернее в серию пошла не собственно Ка-50, а его модификация Ка-52, но это уже не существенные мелочи – продолжив прекрасную практику посылания нахер всякой унификации в войсках.

Ну и вот конкретно сегодня я собирался решить этот вопрос кардинально, выбрать одну машину и даль ей полноценный зеленый свет, а вторую отправить на свалку истории. Жалко? Да, возможно, но растраченных впустую ресурсов, которые можно пустить на более приоритетные направления – гораздо жальче.

Самое забавное, что специальная межведомственная комиссия из военных и гражданских специалистов, собранная в конце 1985 года и предназначенная для аудита многочисленных проектов – я бы даже сказал «прожектов» – в военной сфере ситуацию с двумя вертолетами взяла на карандаш чуть ли в первую очередь. Ну, потому что конкурс на новый ударный вертолет был объявлен еще в 1978 году, и вся эта шарманка тянулась уже полноценных восемь – восемь, Карл! – лет. Уж можно было за это время определиться, какой вертолет пускаем в серию, а какой отменяем.

Доехали наконец до места, выгрузились, размяли ноги. Пошли смотреть вертолеты на земле. Объективно положительные стороны были и у милевской, и у камовской машины. Сегодня нам предстояло выяснить, какая концепция одержит верх. Предварительно по результатам предыдущих испытаний Ка-50 находил на «полкорпуса» впереди, да и я, с учетом знания будущего, все же склонялся именно к этому образцу.

– Красивые машины, – генерал армии Сухоруков провел ладонью по борту «двадцать восьмого», на кителе военного блестела свежая звезда героя СССР полученная за Пакистан. Именно на основе ВДВ – хоть десантно-штурмовые бригады к «войскам дяди Васи» отношения не имели и подчинялись своим окружным командирам – был развернут штаб для проведения наземной операции этой весной. Справились десантники не без огрехов, но в целом – на твёрдую «четыре с плюсом».

^{(Сухоруков Д. С.)}

– Однако выбрать придется только одну… – Можно сказать, что именно под этим лозунгом и стартовали сегодняшние испытания. Результат нескольких вылетов меня не удивил. Предварительный фаворит – Ка-50 – показал, что при всех своих достоинствах гораздо хуже обнаруживает цели на поле боя. Банальным образом один пилот без второго члена экипажа не справляется одновременно и с управлением машиной и с выполнением непосредственно боевых задач. Не просто же так Ка-50 потом модернизировали до Ка-52, в моей истории были проведены такие же испытания с аналогичными результатами.

– Таким образом, – уже ближе к вечеру, когда все предварительные положенные, а таком случае процедуры были проведены, докладывал перед высокой комиссией начальник испытаний. Какой-то полковник с общевойсковыми знаками различия явно нервничал перед обилием представителей многозвездного начальства, но было видно, что дело человек знает крепко, – комиссии не удалось прийти к однозначному ответу. Каждая из машин имеет уникальный набор достоинств и недостатков, мы рекомендуем дать конструкторам время внести дополнительные изменения по результатам сегодняшних сравнительных испытаний после чего провести новый тур.

Короче говоря, не хотят военные на уровне полковника принимать на себя ответственность за решение. Ну логично в общем-то, вон сколько генералов собралось, пускай они думают, им за это генеральские надбавки положены. Естественно тут же развернулась активная дискуссия – свои приверженцы имелись и у той и у другой машины, выбрать лидера здесь действительно было не так то просто.

– Позвольте мне высказаться, товарищи, – против конечно же никто не выступил, – у нас есть две машины. Одна имеет лучшие летно-технические данные, оснащена более современной и продвинутой автоматикой, имеет катапульту для спасения пилота. Более высокая живучесть и при этом более дешевая эксплуатация. Вторая машина лучше подходит для боя в тяжелых условиях особенно в ночное время, наличие турели с пушкой, повышает боевые возможности. Я ничего не упустил?

– В целом все так, товарищ генеральный секретарь.

– В таком случае вопрос только один. Если переделать В-80 в двухместный вариант и добавить аналогичную Ми-28 пушку, сохранит ли он свои достоинства? Такая переделка вообще возможна? – Я конечно знал, что возможна, но иногда гораздо удобнее просто демонстративно спросить, чтобы получить нужный ответ, чем поражать всех своей неожиданной осведомленностью.

К этой концепции я вообще пришел с некоторым опозданием, ну не было у меня столь «высокого» управленческого опыта в той жизни, приходилось до много доходить уже в процессе и по месту, ничего не поделаешь. Далеко не всегда нужно самостоятельно разбрасываться прорывными идеями. Один раз прокатит, второй, а третий уже вопросики пойдут насчет неожиданно ставшего гением генсека, зачем это нужно? Чаще всего кто-то когда-то что-то подобное уже предлагал, нужно просто найти нужных людей и дать им задание сформулировать решение проблемы сквозь призму их личных убеждений. Немного времени, немного ресурсов и они сами с большим удовольствием и неисчерпаемым энтузиазмом все сами сделают. Тебе останется только ткнуть пальцем в нужную папку и сказать, что мол «вот этот вариант я вижу наиболее удачным».

– Можно, товарищ Горбачев, мы уже прорабатывали возможность сделать В-80 в двухместном формате, никаких принципиальных препятствий этому нет, – ответил Сергей Викторович Михеев, главный конструктор Камовского КБ, представляющий здесь сегодня свою 'фирму.

– В таком случае вытекающий из первого второй вопрос – сохранит ли двухместный В-80 все достоинства одноместно? Понятное дело, экономия на экипаже исчезнет, однако все остальные технические преимущества сохранить удастся? Не будет… – Я неопределенно дернул плечом, – проблем, например, с перевесом, с необходимостью уменьшать бронирование и так далее? Получится сохранить систему катапультуирования.

– Думаю, товарищ Горбачев, нерешаемых проблем не возникнет.

– В таком случае предлагаю голосовать. Кто за рекомендацию по закрытию проекта Ми-28? – Вверх взметнулись руки, когда начальство ставит вопрос таким образом, ответ как бы подразумевается сам собой.

Ну а на следующий день у нас была запланирована демонстрация других перспективных образцов вооружения.

– Это что? – Первой в ряду потенциально способных заинтересовать руководство СССР образов стояла гусеничная ББМ со средней по размеру пушкой.

– БМП-3 – предполагаемая замена более старым Боевым Машинам Пехоты.

– Владимир Николаевич, – я повернулся к министру обороны, – я думал ваше министерство поменяло свой взгляд на перспективную БМП. С учетом американского опыта в Ираке и нашего в Афганистане.

Не знаю, как БМП-3 со 100 миллиметровой пушкой вообще могла родиться в головах советских инженеров. Она была плоха во всем. Броня – не достаточна, орудие – не удачное, солдаты в будущем предпочитали вообще без снарядов в бой ехать лишь бы не рисковать подрывом БК. При этом плавучесть и аэромобильность, по уже имеющейся традиции заложенная в проект, в 99% случаев оставалась невостребованной.

– Решили построить все же экспериментальную серию, раз уж работа проведена была. Но да, при обстреле детонация боекомплекта оказалась настоящей проблемой. Видимо боевой модуль со 100-мм орудием для такой машины – это перебор.

– Я вообще не понимаю, в чем ее смысл, – я провел рукой по алюминиевой броне БМП. – Двигатель назад сдвинули, десантироваться неудобно стало еще и десантников всего 5 человек помещается. А что там по тяжелой БМП из Т-55?