Текст книги "КОРМУШКА(СИ)"

Автор книги: Андрей Саргаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Грустная улыбка:

– Здесь.

– Не понял.

– А что понимать-то? Или ты думаешь, что этих людей сюда лечить принесли? Вот хрен с маслом… подыхать бросили.

– А смысл? Неужели не выгодно возвращать раненых в строй?

– Конкретно этих? Нет, невыгодно. Они официально считаются погибшими в том бою у пристани. Жертвы вашей кровожадности, так сказать.

– Но-но, не заговаривайся!

– Это правда. Городу нужен коварный, жестокий и беспощадный внешний враг, на которого можно сваливать любые случившиеся неприятности. Догадайтесь с первого раза, кого избрали на эту почётную должность?

От услышанного я немного обалдел. Ну да, и раньше меня называли за спиной разными нехорошими словами, но вот чтобы так, в качестве пугала? Суки драные, они ещё и за это ответят! Вообще за всё, насколько отвечалки хватит. Прямо сейчас и займёмся.

– Кто у вас тут за главного?

Глава 15

Двумя часами ранее.

– Низко пошёл, видать к дождю, – прокомментировал Санёк. – Как ты думаешь, им не больно?

– Представления не имею, – старшая сестра с размаху пнула очередного тварёныша, пытающегося облизать сапоги. – Отгони их нафиг, или я за себя не отвечаю!

– Да ладно тебе, – мальчишка старательно прятал злорадную усмешку. – Не мешай зверькам выражать почтительность к вышестоящему начальству.

– Начальству другое место лижут.

– Какое? – в глазах промелькнул нездоровый интерес. – Я им передам.

Лена недовольно поморщилась – за безопасность приходилось платить некоторыми неудобствами. Сейчас, например, две сотни мобилизованных Сашкой и Василием тварёнышей изо всех сил пытались ей понравиться. А вот зачем… Эти придурки внушили зверям не только потребность безоговорочного подчинения, но и страх. Страх того, что недостаточно почтительный к самому главному командиру боец будет убит и немедленно съеден. Живьём.

– Вася, ну хоть ты скажи!

"Нельзя. У них должна быть цель".

– Лизать мои сапоги?

"Этого достаточно. Иначе – плохо. Придётся потерпеть".

Ещё один тяжёлый вздох. Поскорее бы уж всё закончилось, вернулись папа с Андреем… вот они пусть и командуют этой "дикой дивизией". У них и опыта побольше, и вообще… терпения тоже. Наверное. А ещё у старшего брата сорок шестой размер сапог – ему облизывание нужнее.

– Кыш отсюда, сволочь! – подбирающийся тварёныш получил по морде. – Строиться!

Васька грозно рыкнул, переводя команду, и зверьё бестолково заметалось, пытаясь изобразить что-то похожее на строй в две шеренги. Хорошо ещё, что глубокий овраг, в котором они собрались, был закрыт от посторонних глаз – вот бы опозорились! Наконец более-менее выровнялись.

– Так, бойцы, слушайте задачу, и не говорите, что не слышали! Она простая – идём к городу и берём языка. Язык – это не то, чем чистят мою обувь. Если кому что непонятно, спрашивайте сейчас. Вася. Переведи.

Неровный строй заметно оживился, а правофланговый тварёныш, одноглазый и корноухий, робко поднял правую переднюю лапу.

– Ну?

"Спрашивает, будут ли кормить", – пояснил Васька.

– Это обязательно?

"Если противника нельзя кушать, то боец должен идти в бой сытым".

– Почему заранее не предупредил?

"Я сам только что вспомнил. Раньше как-то не приходилось ставить такие гуманные задачи. Послать проглотов нафиг?"

– Наверное, не нужно. Лучше скажу им речь.

Девушка прокашлялась, нахмурила брови, придавая лицу суровое выражение, и подняла сжатый кулак:

– Солдаты! Тысячи веков смотрели когда-то на вас с вершин пирамид…

Звери в строю начали неуверенно переглядываться, а Васька прокомментировал:

"Чего ты несёшь? Какие солдаты, какие пирамиды?"

"Заткнись!" – ответила так же мысленно. – "Должны же быть на вашей планете хоть самые завалящие пирамиды? И потом, как-то их надо называть, не ублюдками же?"

"Логично".

"Вот и не мешай!"

Лена перевела дыхание:

– Солдаты! Перед вами город, в котором полно всяческих вкусностей! Повторяю – вкусностей, а не людей. Их как раз есть нельзя! Жрите всё, война должна сама себя кормить, но люди там абсолютно несъедобные. Это приказ! Нарушение будет караться по всей строгости революционных законов! Утоплю как слепых котят! Шкуру с живых спущу и натяну на барабаны! Всем понятно?

По мере перевода строй становился всё ровнее и ровнее, и если бы не падающие в обморок особо впечатлительные тварёныши… Ну да, идеальный порядок, хоть сейчас на парад выпускай.

Санёк одобрительно заметил:

– Хорошую речугу задвинула, Лен. Мощную. Сама придумала?

– Нет, блин, в журнале "Мурзилка" за восьмидесятый год подсмотрела. Книжки нужно правильные читать, деревня!

– Ага, почитаешь, как же… Их же папка почти все в печку бросает. Вот скажи, чем ему Корчмович с Темновым не понравились?

– Дурак ты, Саня, ей-богу. Чему может научить книга, если читатель чувствует себя гораздо умнее автора? Пожалуй, только завышенной самооценке умственных способностей. Нет, дорогой мой, папа в этом вопросе абсолютно прав.

– А сама Кирпичёва читала! – не удержался младший брат от подколки.

– Молодая была и глупая.

Санька промолчал, но, скорее всего, остался при своём мнении. И на лице читалось непонимание – ну как же эта дылда может ругать такие клеевые книжки? Наверное, завидует авторам.

"Товарищи командиры" – деликатно напомнил Васька. – "Мы не слишком отвлеклись? Армия ждёт дальнейших распоряжений".

– Точно, – согласилась Лена и отвесила брату подзатыльник. – И не говори больше под руку.

– А чего я-то? Вот их лупи! – Саня ткнул пальцем в сторону мгновенно напрягшихся тварёнышей.

– Если заслужат – отлуплю! – строй затаил дыхание. – Всё, хватит болтать, всем отправляться в разведку!

– Всем-то зачем?

– Представления не имею! Но папа говорил, что разведка – это глаза и уши любой армии. Хочешь поспорить?

Через полчаса в низинке уютно потрескивал бездымный костерок, на очищенных от коры ивовых прутьях жарились чуть подсоленные подберёзовики – война войной, а обед начальника по распорядку. То и дело прибегавшие с докладом звери завистливо косились на Ваську, раздували ноздри, пытаясь как можно глубже внюхаться в приятные запахи, но ни один ещё не принёс интересующие командиров новости. Одноглазый, правда, отличился – притащил метрового ужа. И теперь крутился поодаль, надеясь на поощрение.

– Слезай с дерева, змея уже уползла! – крикнул Санёк, задрав голову.

– Я её не боюсь! – ответила Лена, сидевшая на верхушке тонкой берёзы.

– Тогда спускайся побыстрее, а то подчинённые стали как-то странно посматривать. Как бы того, не взбунтовались.

"Нет", – не согласился Васька. – "Они наоборот, ещё больше уважать станут. Думают, что ты дубину потолще выбираешь".

– Зачем?

"Наказывать".

– Нет, я не про это. Думают зачем? Что, больше заняться нечем?

"А вот слезай и спрашивай".

– Змея точно уползла?

Василий, ковыряющий когтем в зубах, сыто рыгнул и подтвердил:

"Точнее не бывает. Она больше не вернётся. Если только завтра выйдет".

Лена осторожно спустилась и тут же отпихнула ногой бросившегося с докладом тварёныша.

– Кыш, проклятый!

– Погоди. – Санёк остановил полёт зверька. – Так какой, говоришь, там подземный ход? Что? Да ладно врать-то…

"Они врать не умеют – опция отключена", – пояснил Васька. – "А подземный ход из города есть.

– И что мы с этого имеем?

Зверь-разведчик состроил умильную рожу и выдал яркую и чёткую мысленную картинку – из дырки в земле один за другим выплывают молочные поросята на подносах, хорошо пропеченные, у каждого в пасти яблоко, а в боку – здоровенный нож. И всё это укропчиком сверху… В овраге явственно потянуло ароматом жареного мяса.

– Фу, какая мерзость! – скривился Саня.

– Да ты что? – удивилась старшая сестра. – Поросята не мерзость!

– Это твой мозг перерабатывает в привычные образы, а я напрямую принимаю.

– И что там?

Брат с трудом сдержал тошноту и ответил коротко:

– Для нас это несъедобно.

– Вот же скотина! – и этот зверь отхватил заслуженное, улетев в бурьян. Картинка пропала. – Знаешь, нужно самим посмотреть, а не то эти озабоченные желудки такого натворят… Веди, Сусанин, нас скорее в бой!

Подземный ход существовал на самом деле, и не являлся, как поначалу предполагала Лена, бредовым видением измученного голодом тварёныша. Он, ход, разумеется, а не жертва голодомора, находился почти у самой стены и прятался от нескромных взглядов в густых кустах. От скромных, впрочем, тоже – если бы девушке не показали его издалека, то нипочём бы не разглядела. Замаскированный люк выглядел как… да никак он не выглядел – на короткой жёсткой траве не было абсолютно никаких следов. Видимо не слишком часто здесь ходят, если примятые стебельки успевают подняться. Что же, придётся подождать.

Запасливый Санёк достал из сумки моток тонкого стального тросика в ПВХ изоляции, который ещё вчера прихватил по случаю в разграбленном магазинчике по дороге сюда. Достал, и, высунув язык от усердия, принялся делать петлю.

– Я как ковбой буду. В кино видел. В детстве, в очень раннем детстве.

Спорить с ним не стали – если чувствует себя умудрённым жизнью взрослым мужчиной, значит, так тому и быть.

– Лассо, конечно, штука хорошая, – Лана в задумчивости смотрела на приготовления брата. – Только…

– Никаких только! У настоящего ниндзя случайностей не бывает.

– Ты ещё и ниндзя?

– Ну дык… – Сашка шмыгнул носом, вспомнив про спрятанную когда-то на чердаке сгоревшего дома толстую стопку комиксов, и добавил. – Бывший.

Следом за тросом из бездонной сумки появился кожаный чехол с дротиками для дартса. Настоящими, сборными, с оскаленной кошачьей мордой на оперении.

– Вася, иди сюда.

"Я уже здесь".

– Ну-ка, поплюй на дротики.

"Зачем?"

– Будем пользоваться отравленным оружием. Мы же не подписывали Гаагскую конвенцию?

Василий мечтательно прищурил глаза и вздохнул:

"Да, не подписывали. Но я бы туда съездил. Голландцы – это вкусно!"

Дротики смачивали слюной долго и тщательно. Для пущего эффекта Санёк даже сделал на иглах по несколько насечек тонким надфилем, и всё сокрушался, что нет нужного инструмента для настоящей обработки. А вот так, наспех, немного не то… художественная самодеятельность, одним словом.

– Плюй побольше. Или жалко?

"Не говори глупостей, Александр. Мне с некоторых пор для людей ничего не жалко".

Лена с большим интересом наблюдала за изготовлением неконвенционных боеприпасов:

– Ребята, а кураре не был бы надёжнее?

– Чего б понимала… – проворчал Санёк. – И откуда в тебе настолько кровожадные мысли? Кураре, он ведь убивает, между прочим. Тем более его у нас нет. Или просто решила похвалиться книжными знаниями?

– Сам не умничай.

– Я и не умничаю. Пленные нужны, а не покойники.

– Думаешь, что после допроса между этими понятиями будет хоть какая-то разница?

– Так это потом…

Пока Лена подбирала слова для достойного ответа, обстановка резко изменилась. Тварёныши перестали бестолково метаться, путаться под ногами, лизать сапоги… попрятались.

"Идут!" – Васька потянул носом. – "Два человека. Чувствую".

– Приготовиться!

Саня только головой покачал. Хорошо Ленке командовать, прокукарекала, а там хоть не рассветай. Вот как тут приготовишься, если всё зверьё разбежалось чёрт знает куда? Ему что, самому трос тащить? Так ведь и надорваться можно в самом расцвете лет.

Увидев замешательство друга, в процесс вмешался Василий. Мощнейший ругательный посыл ударил по кустам так, что от неведомого излучения начали сворачиваться и облетать листья, а тварёныши высыпали дружной гурьбой, с готовностью предлагая свои услуги по труду и обороне. Приказание было всего одно – ухватить зубами тросик и ждать условного сигнала.

– Замерли!

Парнишка затаил дыхание ещё до команды – каким-то чувством, не то шестым, не то вообще двенадцатым, ощутил лёгкое дрожание земли по ногами, там, в глубине. Идут двое. У первого шаги уверенные, второй же будто крадётся с опаской, ступает осторожно даже в подземном ходе. Обыкновенный трус или настолько опытный боец, что старается заранее всё предусмотреть? А вот хрен ему в котомку!

Дёрнулся и приподнялся кусок дёрна, до этого совершенно неотличимый в сплошном травяном ковре. Сдвинулся в сторону, открыв провал, и оттуда показался человек. Интересно, почему же они все здесь бородатые? На мыле и бритвах экономят? Тоже осторожничает, вылез только по пояс, огляделся внимательно вокруг, что-то сказал своему спутнику, ещё остающемуся внизу. Ну чего же ты медлишь, зараза?

Ага, наконец-то вылезли и встали в полный рост, отряхивая колени. Они там что, на четвереньках пробирались? Наверное, так оно и есть, не зря же шум шагов показался странным, будто сороконожка ступает. А то, что приняли поначалу за решительный топот – случайные, но равномерные удары прикладов о стенки тесного подземного хода. Вооружены? Так это и славно – лишние трофеи на самом деле лишними никогда не бывают.

– Ближе… ещё ближе… – Сашка еле слышно бормотал себе под нос и держал взглядом открытую шею первого гостя. – Ну поторопись же…

Но бородач не слышал, шёл не спеша, как на утренней прогулке в каком-нибудь санатории. И на самом деле, куда ему торопиться? До времени, указанного в Книге Бытия, оставалось ещё секунд сорок. Не хорошо подгонять судьбу. Тем более если сам собрался выполнить её предначертание.

– Пошёл в двадцатый сектор! – дротик с жёлтым оперением воткнулся бородачу точно под кадык. – В яблочко!

"В хуяблочко!" – Возмутился Васька. – "Второго давай".

Ликующий от удачного броска Санёк спохватился:

– Да я его сейчас…

"Поздно!" – зверь метнулся вперёд, сбив с ног всё ещё стоящего с прижатой к шее ладонью человека.

Второй уже открывал рот для крика, когда перед лицом промелькнуло белое смазанное пятно. Промелькнуло и пропало, оставив внезапную боль и слабость, а крик, так и не начавшись, сменился хрипом и бульканьем разорванного горла.

"Внимательнее нужно быть", – Сашка вздрогнул, когда Василий неожиданно возник рядом. – "И всегда бить замыкающего. Тактика, чо!"

– Ну вы, стратеги, блин, – вмешалась Лена. – Ошибки у каждого могут быть, лучше делом займитесь. Где там хвалёное лассо?

– Угу, сделаем, – петля взлетела в воздух и зацепила лежащее неподвижно тело за ногу. – Эй, придурки зубастые, тяните помаленьку!

Тварёныши, вцепившиеся в трос, потихоньку начали пятиться, и добыча медленно поползла в сторону ожидающих в кустах ребят.

– Не торопитесь, щукины дети, пленного помнёте! – руководил эвакуацией Санёк.

– Ой! – испуганный возглас старшей сестры привлёк внимание, и он увидел…

Время почти остановилось. Нет, скорее замедлилось до такой степени, что кувыркающаяся граната показалась целой кометой, величаво приближающейся откуда-то из неведомых глубин космоса. Она летела, позволяя пересчитать при желании все кубики на осколочной рубашке. Вот только желаний не возникало. Нет, было одно – в сортир, и побыстрее.

– Бежи-и-и-м!!! – командный голос Лены сам собой перешёл в панический визг. Но дальше пошло такое, что Санёк сделал в памяти закладку – записать и выучить наизусть. И ни в коем случае не повторять вслух. Это как с атомным оружием – оно есть, но никто не применяет. Но оно есть!

Что ни говорите, а правильное и вовремя сказанное крепкое слово не только ускоряет человеческую реакцию, но и открывает доселе скрытые внутренние резервы организма. И, как оказалось, не только у людей. Тварёныши, простимулированные до степени сверхсуществ, рванули так, что… Что? В самом прямом смысле и рванули – свободно болтающаяся нога пленника попала между двумя близкорастущими берёзами, и звери, не долго думая, дёрнули посильнее. Трос оказался прочнее. А потом у человека застряла голова.

– Дебилы! Уроды! Кретины! – Лена прохаживалась перед строем повинно повесивших головы зверёнышей, уныло уставившихся на очень большую и вкусную, на их взгляд, котлету. – И не облизывайтесь, гады! Труп закопать на глубину не меньше десяти метров! И чтобы ни одна скотина не смогла добраться!

"Зря ты так", – Василий нервно сглотнул голодную слюну и отвернулся. – "Они же не специально".

– Не специально, говоришь? – девушка опасно прищурилась, а рука поднялась для привычного подзатыльника. – Не делай назло, сделай насмех… так?

"У них, то есть у нас, чувство юмора отключено. Ва-а-п-ще-е!"

– И у тебя?

"Ну… там пароль несложный. Представляешь себе клавиатуру, набираешь мысленно "БУГАГА" нерусскими буквами. И жмёшь "ENTER". И всё".

– А по ушам?

"Это программой не предусмотрено. Ой! За что?"

– За шуточки. В следующий раз на хвост наступлю.

Васька повернул голову и с сомнением осмотрел свой куцый, сантиметров десять, хвостик:

"Не нужно этого делать. Вася – хороший. А эти болваны просто выполняли приказ. Кто первым крикнул "бежим"?

– И правда, Лен, – подал голос младший брат. – Сама недавно говорила, что подчинённых унижать нельзя. Или у каждого правила должны быть исключения?

– Обычная политика двойных стандартов. Кто-то против?

– Я обеими руками за! А что такое двойные стандарты?

– Подрастёшь – узнаешь.

– Ну вот, всегда так, – огорчился Саня. И тут же поспешил сорвать дурное настроение на испуганно сжавшихся зверьках. – Не, я не понял, свиньи… почему до сих пор не выкопана могила?

– Две, – подсказала Лена.

– Одну! – заупрямился брат. – Но двойной глубины! Время пошло, начали!

Тварёныши оживились но с места не сдвинулись.

– Это что такое? – Сашка нахмурился. – Прямое неподчинение приказу?

"Но ты же не задал параметры ямы, только глубину", – объяснил Васька. – "А форма? Круглую, прямоугольную, или вообще квадратную… И размеры ещё".

– Бюрократы, блин. Когда удирали, ни одна сволочь направление не уточнила! Может мне и чертёж изобразить в трёх экземплярах?

Тот самый одноухий зверь, что недавно принёс ужа, радостно закивал – неплохо, мол, иметь чертёжик. Или, в крайнем случае, эскиз. Но, получив ногой по довольной морде, первым вгрызся в грунт.

– Молодец! – парнишка показал землекопу большой палец. – Вот вернёмся домой – назначу тебя самым главным шахтёром. Кстати, о шахтёрах, мы про подземный ход не забыли?

"Я помню", – кивнул Василий. – "Но ты же всех добровольцев-первопроходцев работой занял".

– Подземный ход, подземный ход… не забыли… – передразнила Лена, с угрозой посматривая на младшего брата.

– А тебе их жалко? – Сашка загибал пальцы, подсчитывая вытаскиваемые из лаза посечённые осколками и обожжённые трупы тварёнышей. – Неделю назад из карабина больше перестреляла.

– Там чужие были. Это – свои.

Пальцев хватило – установленная неизвестно кем растяжка стоила жизни девятерым, а шедший десятым одноухий был только контужен ударной волной. Вот только Саня так и не понял переживаний старшей сестры; да, жалко, но не до такой же степени, что жалко-жалко-жалко! Стоит свистнуть, как ещё несколько сотен прибежит на замену. Они всё равно на морду одинаковые, не отличишь. Так что десятком больше, десятком меньше… какая разница? Или тут непостижимая женская логика? Вот и мама постоянно ахает и охает при виде чужих царапин, а ему, почти родному сыну, за сломанную руку в прошлом году обещала задницу крапивой напороть. Ладно зима была.

Василий, внимательно наблюдавший за другом, решил своим долгом пояснить:

"Знаешь, Александр… зря ты относишься к ним так… хм… клинически. Понимаешь, дело в том, как бы это поточнее… Вот взять меня – даже по цвету шкуры сразу видно, что отморозок отморозком. Не смейся, это означает полную заморозку обучающей программы и не менее полную самостоятельность в принятии решений. А вот у наших подчинённых такого нет. Исполняют приказы? Да, прекрасно… но во что им исполнение обходится? Может быть заметил, что из первоначальных двух сотен осталось максимум полторы? Выбраковка".

– Дезертируют что ли?

"Вроде того". – Васька выпустил когти и с преувеличенным вниманием принялся их рассматривать. – "Регулярно, да".

– И не жалко? – наконец-то сообразил мальчишка.

"Такова жизнь. Тех, у кого не удаётся полностью подавить программу, приходится убирать. Понимаешь… звери созданы убивать. Убивать – тебя в том числе".

– Но я ими командую.

"Этими – да. Другими, пожалуй, тоже. Но спиной не поворачивайся".

– К тебе?

"К новым. К тем, что придут на смену.

– Но…

"Никаких но, Александр. Пока приучим, а мои возможности не безграничны… Обойдёмся этими. А что гибнут… Идти на смерть – их обязанность. Умрут – значит не повезло. Но давай не будем смотреть на погибших как на дерьмо. Да, они не достойны уважения, но хотя бы молчание – заслужили".

– Извини.

"Пустое. Забудь. Командуй".

Следующие пошли в подземный ход только через полчаса. Вот в тёмном отверстии лаза скрылся один, за ним второй, третий… Два десятка тварёнышей, нет – зверей, скрылись из виду. И почти сразу же вздрогнула земля, а за городской стеной поднялся пыльный столб. Грохот мощного взрыва докатился с небольшим опозданием.

Глава 16

– Кто у вас за главного?

От вопроса старшего Чертобоя у Забелина по спине пробежал холодок, а ноги вдруг резко ослабли. Конечно же, Паша не верил байкам министра пропаганды из Временного правительства о жестокости вольных охотников, но голос спрашивающего навевал сомнения в этом. Поневоле вспомнишь слухи об ожерельях из засуженных ушей, о вспоротых животах кубинских креолок и миллионах изнасилованных немок… Правда, откуда взялись вторые и третьи, да ещё в таких невероятных количествах, неизвестно, но всё равно заставляет задуматься. Хотя, с другой стороны, представить на месте гипотетических жертв нынешние городские власти… мечта! Пока неосуществимая, но вдруг? Как там в русской поговорке – чем чёрт не шутит?

– Чего молчишь? – новый вопрос застал врасплох.

– Извините, задумался. У вас есть карандаш? Я схему нарисую.

– Откуда? На словах поясни.

Паша пожал плечами и принялся чертить подвернувшейся под руку щепкой прямо на грязном полу. Насколько он понял, оба вольных охотника город не знали совершенно, и если были тут раньше, то не больше двух-трёх раз, ограничиваясь посещением районной администрации.

– Вот смотрите, – показал на обозначенный квадратик. – Здание горсовета сгорело во время Катастрофы, вы её нашествием называете, газ там взорвался или кто-то под шумок решил документы уничтожить, не знаю и знать не хочу. А вот справа, если отсюда смотреть, трёхподъездная пятиэтажка. Да, метров пятьсот наискосок через сквер. Узнаете сразу, там ещё флаг с гербом вывесили – рука в железной перчатке на фоне крепостной стены.

– Символично, – хмыкнул младший охотник. – Охрана есть?

– На первом этаже квартируют остатки княжеской дружины. Ну, как остатки… после нового набора человек сто двадцать будет. Но на месте обычно половина, если не меньше. Остальные на стенах дежурят.

– А само правительство?

– Выше. Второй этаж занят кабинетами чиновников рангом помельче, сами министры на третьем. Ну а четвёртый и пятый – их апартаменты.

– Патрули на улицах есть?

– Только на окраинах, в рабочих районах. Но вы пройдёте спокойно, тут недалеко.

– Покажешь.

Забелин беспомощно захлопал глазами и через плечо оглянулся на раненых. Чертобой-старший перехватил взгляд:

– Ладно, оставайся, ты нужнее им.

– Я только…

– Не оправдывайся! Андрей, пошли.

Прижавшись ухом к двери, Паша обострившимся слухом разобрал последние фразы уходящих вольных охотников:

– Так и оставим за спиной? – это младший.

– Глупо, согласен, – ответил ему старший. – А как ещё?

– Ты прав, пап.

Всё, ушли. Слава богу – ушли. Забелин с трудом перевёл дыхание и вытер рукавом мокрый лоб – до последнего мгновения не верилось, что оставят в живых. А ведь жить-то как хочется! Хочется гораздо больше, чем вылечить этих проклятых раненых. Или также. Но они мертвы наполовину, а ему… и не жил почти.

Где чемоданчик? Ага, вот он, так и остался открытым после допроса. Внутри пакет со шприцами. Обычные стеклянные, чудом сохранившиеся в медсанчасти автобусного завода. Одноразовые давным-давно закончились, и новых нет и не предвидится – отряды в рейдах на подобную мелочёвку не обращают внимания, предпочитая захватывать более весомые трофеи. С кого сегодня начать? А ни с кого не успел начать – что-то грохнуло в подвале, да так, что звякнули стёкла в окошках, и ощутимо тряхнуло пол под ногами. Паша захлопнул кейс и побежал вниз, прыгая через ступеньки.

Как же воняет палёной шерстью! И чем-то жареным… Круглая дверца, закрывавшая лаз, распахнута настежь и болтается на одной петле, толстый металл пробит в нескольких местах. Едкий дым. Кто это был? Неужели пользующиеся подземным ходом дружинники, возвращающиеся всегда пьяными и с большими канистрами, случайно подорвались на собственной гранате? Вряд ли, если здесь проходили Чертобои, то никаких дружинников нет и быть уже не может. Да и плевать, зато теперь никто не полезет.

Так, дверку на место… чёрт, не получается. Ой, и палец прищемил. Ладно, пусть так и висит.

Паша всё же прикрыл дырку, притащив сломанное кресло, и отошёл полюбоваться проделанной работой. Сойдёт для сельской местности, да? А вот после этого можно вернуться и наконец-то заняться лечением. И если получится, то со временем можно будет купить лицензию, перейдя с полудохлых пациентов на вполне живых и платёжеспособных. Опыт, тут главное – наработать опыт.

– Happy birthday to you! Herzlichen Gluckwunsh zum Geburtstag!*** – напевал он себе под нос, поднимаясь по лестнице. – Кому укольчики?

Добровольцев не нашлось. Или были, но не смогли произнести ни слова из-за съедающей изнутри боли. Все одинаковые – провалившиеся воспалённые глаза, заросшие многодневной щетиной худые лица, потрескавшиеся в кровь сухие губы, с которых срывается похожий на хрипения стон. Хоть и привык к этому зрелищу, хоть и подбадривал себя через силу искусственным натужным весельем, но руки дрожат, шприц выскальзывает из пальцев и падает на грязный матрас. Незадача… тратить драгоценный спирт… а если..?

– Ну я и дурак! – Паша хлопнул себя по лбу и решительно зашагал обратно в подвал.

На самом деле – если дружинники больше никогда не вернутся, то стоит обыскать весь дом, не боясь последующего наказания. Ну не могли же два здоровых мужика не сделать где-нибудь заначку? И если сделали, то, скорее всего, здесь. Хотя бы одну канистру! Да хоть бутылку! И можно будет прооперировать того… безногого. Иначе до завтра не дотянет. У самого в остатке граммов двести пятьдесят. Ещё поллитра – хватило бы.

– Ну куда же спрятали, сволочи? – Забелин простукивал стены, прислушиваясь к звукам ударов. – Здесь?

Нет, показалось. А вот тут? Тоже пусто. Что за странная трещина в полу?

– Чёрт! – сломался ноготь. Ладно, вроде не женщина, маникюром форсить, да и не перед кем.

А если попробовать поддеть замаскированный люк скальпелем, привычно таскаемом в нагрудном кармане халата? Нет, не получилось – лезвие хрустнуло. Ну как же это открывается?

– Рычаг! Здесь должен быть рычаг! – Пашу охватил азарт. Тот самый, при котором процесс поисков становится важнее результата. – А вот эти провода не к нему идут?

Да вроде нет. Это, насколько Забелину помнилось, тревожная сигнализация. Приходившие дружинники, странно ухмыляясь, объясняли, что включать её можно только в самом крайнем случае – нажмёшь, мол, когда совсем пациенты перемрут и понадобится похоронная команда. А раньше ни-ни, даже думать не моги! Ну точно же, эврика! Это и есть кнопка, открывающая тайник! А вызов – не более чем благовидный предлог смыться из казармы и нажраться в собственное удовольствие. Поэтому и ухмылялись.

Будет сейчас уродам заначка… С накопившейся злостью Паша сильно ударил по кнопке. Взрыва, оставившего от дома груду дымящихся развалин, он уже не услышал.

*** Песенка «С днём рожденья тебя» на английском и немецком языках.

– Ложись! – каменная крошка, опередив мой крик, ударила сзади и бросила вперёд, прямо мордой в асфальт. Культурный, мля… нет бы как все нормальные люди пойти по газону. – Андрей?

– Живой пока.

И это хорошо. Переворачиваюсь на спину – всё вокруг как туманом заволокло поднятой взрывом пылью. Она уже скрипит на зубах, но оседать не собирается, так и висит, превращая всё вокруг в размытые силуэты. Мать моя, да ведь рвануло там, откуда мы только что, буквально десять минут назад, вышли. Чего вообще случилось-то?

Этим же вопросом, как оказалось, озадачился не только я один – мимо, ломая кусты, пробежали местные вояки, не меньше десятка. Нет, хорошо, что по тротуару шли. А то бы как раз на нас наступили. А воевать в полуоглушённом состоянии с целым отделением – увольте. Очереди из автомата наплевать на немереную крутизну оппонента – поцелует, и к ебеням собачьим. В смысле, к гуриям, что, в принципе, одно и то же.

– Как здесь оживлённо стало, – Недовольно заметил сын, меняя дробь в двустволке на картечь. – Содомское столпотворение.

– Вавилонское, – поправляю.

– Ну да, а я как сказал?

– Неважно. Не шуми, а то нарвёмся.

И на самом деле, шли себе потихонечку, никого не трогали, стараясь прошмыгнуть незамеченными, и вот на тебе… Нечто похожее наблюдал в детстве, когда засунул зажжённый бенгальский огонь в здоровенное осиное гнездо. Вот и сейчас потревоженные взрывом дружинники мечутся бестолково, выискивая нарушителей спокойствия, а когда найдут – сожрут живьём. Во всяком случае выражение лиц было именно такое. И откуда в людях столько кровожадности?

Ладно, выяснять не будем. Пусть бегают, если есть желание и потребность. А нам, наверное, стоит наведаться в "дом правительства", тем более, как понимаю, почти все бойцы оттуда стекаются к месту происшествия. Если чуть-чуть подождать, то и начальство прибудет. Ничего не попишешь, традиция у руководителей такая, почти карма – при любой катастрофе идти в народ и делать умные лица. Чаще всего не получается, но стараются почти искренне.

– Смотри, – толкает в бок Андрей.

Было бы чего смотреть – это они, легки на помине. И платочками от оседающей пыли прикрываются. Румяные, круглолицые, наполненные уверенностью и коньяками мирного времени… Пока четверо, остальные или до сих пор не слезли с секретарш, или заняты по самое немогу. Второе вероятнее – хуле те взрывы, когда пуля не расписана. Подождать немного опоздавших и придавить всю кодлу разом? Опасно. Если с нами что случится, то пацанам кранты, в живых не оставят.

У сына в глазах загорается знакомый огонёк.

– Даже не думай, – предупреждаю его.

– О чём? – тот делает вид, будто не понял.

– Вот ни о чём и не думай, нам с тобой увлекаться не с руки.

Скривился, но промолчал, дисциплину понимает. И потом, что ему лично сделали местные министры? Приказали похитить младших братьев? Насколько помню, это была идея покойного Михаила Сергеевича Негодина. Не отпускают мальчишек? Так вредить народу, слугами которого являются, прямая обязанность каждого чиновника. Ну, не обязанность, а состояние души… Есть ли разница?

Шучу, конечно. Руки сами просятся щёлкнуть флажком на одиночные, и подвести мушку точно под откормленные рыла. И чтобы мозги потом медленно сползали по противоположной стенке. Четыре выстрела, больше не нужно. Я попаду. Вот только смысл этого? Смысла не вижу – министры с грехом пополам, но держат город, не позволяя людям расслабиться и стать лёгкой добычей хищных тварей. Не будем забывать, что враг у нас общий, и каждый погибший человек склоняет чашу весов на сторону тварей. Хватит уже крови, нахлебались досыта!