Текст книги "Письмо никому"
Автор книги: Андрей Марченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Утром Егор валялся на кровати, читая какую-то книжку в мятой обложке. Рядом Антон, наверное, в десятый раз перечитывал выкраденные отчеты. Перекладывал бумаги, искал какое-то зерно, ускользнувшее от всех. И совершенно неожиданно даже для самого себя он его нашел.
Получилось это случайно, в соседней комнате чем-то громко хлопнул Геноссе – может, упала у него книга или пачка журналов.
На мгновение Антон отвел взгляд от бумаг, а когда вернулся, то зацепился глазом за случайную фразу, первую попавшуюся строчку.
Она удивила Антона – странно, а ему казалось, что в отчетах о нем нет ни слова. А тут…
Вчитался. Действительно, о нем не говорилось, хотя и касалось его косвенно. Поэтому он задумался над этой фразой чуть больше, чем над остальными. Странно, что на это никто не обратил внимания. Может быть, именно тут и ответ. Промелькнула шальная мысль: продумать его самому? Возможно, найти шифровку, золото?
Нет, самому не потянуть…
– Егор?..
– А?..
– Тут что-то интересное.
– Хде?..
Фломастером Антон подчеркнул строку, подал лист Егору. Тот прочел, ухмыльнулся:
– Что, знакомое слово увидел? Почта? Ну и что с того?
– А что он на почте делал? Этого в отчете нет…
– Ну да… Покойные за ним туда не заходили. В целом логично. Старик мог кликнуть кого на помощь, или после их могли опознать.
– А вот зачем он на почту заходил?
Егор задумался, но вполсилы, пожал плечами:
– Ума не приложу. Зачем заходят на почту? Купить газету, подписаться на журнал, погреться просто.
– Когда старика обыскивали, газеты при нем не было. Экзархо тоже про нее не упоминал. Квитанция отметается по той же причине. Да и старое поколение обычно подписывается в конце года. Издержки советского воспитания.
– Погреться?.. – уже осторожней спросил Егор.
Он не ожидал подобной прыти от своего подручного, единственным предназначением которого видел перенос тяжестей.
– На почте греться неудобно – там не так уж и тепло, да и охотники за дармовым теплом заметны. К тому же перед этим он заходил в магазин. Где, собственно, купил чекушку, распитую в квартире у Экзархо.
– Мг… Как говориться – мне бы новые часы и голову. Пожалуй, сходится. И что дальше?..
– Думаю, если копия шифровки и существует, она появилась на столе в почтовом отделении и была написана казенной ручкой на купленном тут же листе писчей бумаги.
– Дальше…
– Думаю, что с листом бумаги был куплен и конверт.
– И кому он был отправлен?
– Этого я не знаю…
***
Как обычно, трубку долго не брали. Антон знал – перемотанный скотчем и изолентой аппарат был ровесником той самой печки и звонил достаточно громко, чтоб его можно было услышать во всех комнатах небольшого отделения. И в этих комнатах сейчас минимум три человека. Но играют они в привычную игру – у кого первым сдадут нервы: у звонившего или у них.
Прошло минуты две. Антон стал немного нервничать – а вдруг обрыв, вдруг шалит АТС?.. Да нет, не может быть – в его бытность трубку и дольше не подымали.
Наконец, нервы не выдержали у кого-то на том конце провода. Антон думал, что нарвется на кого-то из новеньких, но вместо того услышал голос закаленного бойца почтового фронта:
– Девятое отделение связи на проводе.
– Привет, Авралыч…
Там задумались.
– Тоха?.. Ты что ли? Как ты?..
– Ну, я… Нормально – потом расскажу. Главный там далеко? Дай мне его…
Эбонитовая трубка с грохотом легла на столешницу. Послышались шаги, голоса. Опять шаги. Трубку взяли.
– Антон, ты?
– Я…
– Там тебя искали… – начал почтмейстер осторожно.
– Я в курсе… Они уже не ищут…
После этой фразы почтмейстер оживился: очевидно, криминальные новости он не смотрел и мрачную шутку не понял.
– А, ну так ты не в обиде? Надумал вернуться что ли?.. Буду рад видеть.
Зато Антон уразумел все сразу: да, Егор был прав, залетные молодцы первым делом завалили на почту, и те сдали своего вчерашнего коллегу со всеми потрохами.
– Да нет, спасибо. Тут у меня вопрос: у Вас на двенадцатой почте есть знакомые?
Почтмейстер задумался на четверть минуты…
– Ну, конечно, есть… Кот там заведующим… Васька-то… Это он… Василий Петрович, то есть…
– Нам бы помощь его нужна… Мы к нему подойдем, а вы позвоните ему, протекцию нам окажите?..
– Мы – это кто?.. – спросил почтмейстер снова с опаской.
– Ну я…
– Ну так и говори. Тебе, конечно, помогу… Ты эта… Не обижайся, если что… Заходи опять же…
– Зайду, зайду… Только позвонить не забудьте…
– Не забуду! Как тут забыть….
– Ну тогда до скорого!
– Будь здоров, Тоха!
***
Приняли их насторожено. Но Антон выставил взятку во всерусской валюте – выставил две бутылки водки. Бутылки тут же были убраны со стола, зато возникли граненые стаканы различной фактуры, покрошен чей-то батон, жидкость перекочевала по стаканам, они со звоном встретились над столом. Тосты были тут незамысловатые:
– Ну, будем…
Вместо закуски спросили о деле.
– У вас недели две назад старик отоваривался, может, вспомните?
Егор вытащил из кармана карточку, подал ее местному почтмейстеру. Тот смотрел недолго, почти тут же кивнул, но ничего не сказал, а передал фото кассирше – тетке неопределенного возраста и необъятных размеров. Та тоже кивнула и промолчала.
– Я так понимаю, – осторожно проговорил Егор, – дедушка этот вам известен?..
Почтальоны промолчали.
– Мне что, сбегать за третьей бутылкой? – но говорил он таким тоном, что стало понятно. Никуда он не побежит. По крайней мере пока ситуация не прояснится.
Заведующий почтовым отделением почесал за ухом. Вид у него был глупейший.
– А тут и рассказывать нечего. В общем, если честно, то тут и одной бутылки много. Ну помним мы этого старикана. Покупал конверт, писал письмо. Затем здесь же его в ящик бросил. Только кому он это письмо слал – мы не знаем.
И Антон, и Егор поняли – что-то почтальоны недоговаривают.
– Ну нет, так нет… – неожиданно согласился Егор.
Пьянка медленно сошла на нет. Допив свою водку, по рабочим местам расходились посторонние кассиры и почтальоны. Наконец, остались вчетвером – Егор, Антон, начальник отделения и кассир.
– Так вот… – после молчания заговорил начальник отделения. – Вашего старика-то уже искали. Потому-то и быстро вспомнили, поскольку он нам плешь проел.
– Кто?..
– Да ты знаешь, я так сразу и не скажу. Пришли двое – что характерно со служебного входа. Красную книжечку мне в зубы, говорят, мол, крупно вся ваша компания попала. Закрыли отделение, согнали всех в зал, стали перетрушивать. Фотографию опять же показывать. Эта дура с перепугу возьми да вспомни…
Кассирша обиделась:
– А чего мне делать оставалось? Они-то люди не шутейные. И мертвого запытают.
Егор кивнул, подтверждая ее слова. Да, действительно, отпираться было бы бесполезно, все равно тем все было известно.
– А было это вот третьего дня, – продолжила кассирша.
Егор удивленно вскинул бровь – в это время троица уже остыла в холодильниках морга.
– Подождите… Вы ничего не путаете? – спросил Антон. – Один лысый маленький. Второй высокий, похож на урку…
– Неа… И я ничего не путаю, и ребята там были молодые да здоровые, совсем как ты. И, видать, удостоверением махать перед носами привычные.
Егор посмотрел на начальника отделения, тот кивнул головой:
– Да, точно. Третьего дня…
– И что вы им рассказали?
– То же что и вам… – ответила кассирша. – Конверт бросил в ящик, затем мы его не глядя проштамповали, постпакет отвезли на главпочтамт, на сортировочный узел. Ну а там что-то искать бесполезно…
– Ну да… – продолжил начальник отделения, – это если бы оно заказное было или бандероль, тогда бы, конечно, осталась квитанция. А тут…
– А где он сидел, помните?..
– Помним… Только те ребята место это тоже обыскивали.
– Все равно покажите.
Вышли в зал. Кассирша показала на тяжелый, древний стол – такой и вчетвером не сдвинуть. За ним стул, тоже старый, скрипящий. В данный момент он пустовал.
Егор лишь мельком взглянул на столешницу. Это место обыскивали, вероятно, профессионалы. Искать здесь что-то тщательно – только зря терять время. Если в этом месте и есть что-то разэтакое, то оно заметно с первого взгляда.
– Может, он вам чего говорил?.. Что-то спрашивал?
– Да нет, – ответила кассирша. – Долго письмо писал. Наверное, каждую фразу обдумывал.
– А скажите, он ведь один лист бумаги купил?
Кассирша кивнула.
Все же что-то не сходилось.
Егор сел на место, где сидел старик. Перед тем лежал лист бумаги, в правой руке ручка… Вот она, привязанная к столу толстой ниткой. Твердая столешница, вероятно шарик скупой казенной ручки царапал бумагу.
– Он ничего не спрашивал подложить?
– Нет, – ответила кассирша. Голос ее был печален.
Справа окно, слева прилавок. Перед ним, на другой стороне стола тамбур. На нем…
От стола он поднял взгляд выше…
– Вот сюда он смотрел…
И замолчал, о чем-то задумавшись.
Как раз напротив места, где сидел старик, висела табличка с тарифами – сколько стоит открытка, письмо – заказное и простое, авиа и комбинированное. Сколько надо заплатить за превышение массы. Бандероль до шестисот километров, до двух тысяч…
Встал.
– Спасибо за помощь. Просим прощения за беспокойство.
– Хоть помогли чем-то, – заискивающе спросил заведующий.
Егор кивнул:
– В некотором роде.
Было это сказано так, что стало ясно – если что-то новое этот визит и дал, то пренебрежительно мало.
Друзья развернулись и пошли к выходу. Где-то метров за сто от почтового отделения, наконец, заговорил Егор:
– Скажи мне, почтальон, когда последний раз менялись тарифы?
– Давно… Пару лет назад, наверное… Может и поболее…
– Это хорошо.
– А почему?..
– Напротив того места, где сидел покойный, стена тамбура. Ее с места кассиров не видно. Кассир смотрит ей в торец.
– Ну да. И что?..
– А то, что на этой стене висит прейскурант. Старик не думал о содержании письма. Он смотрел в прейскурант.
– Зачем?
– Ты, например, знаешь, что отправить письмо в Питер или во Владивосток – одна и та же цена…
– Ну, знаю…
Егор сплюнул в сторону.
– Тьфу, черт. Тебе и не знать… Ты ведь почтальон – совершенно вылетело из головы. А я вот только сегодня узнал. И старик смотрел на расценки, решая как отправить письмо, прикидывая во сколько оно ему обойдется… Шифровка не в городе…
Антон не стал спрашивать отчего: ясно, что старик намеревался отправить письмо анонимно, чтобы его нельзя было отследить. И на расценки смотрел только потому, что терзали старика сомнения – надо ли на конверт лишнюю марочку или нет… Письмо было отправлено куда-то далеко… Куда? За Урал? Сибирь? Владивосток? Легендарный и таинственный город Петропавловск-Камчатский, в котором всегда полночь?
– И кому он отправил письмо?.. – повторил Егор вчерашний вопрос.
И как вчера Антон не знал ответа. Впрочем, были и определенные сдвижки – теперь было достоверно известно, что это письмо существует.
***
А заведующий двенадцатым отделением связи нервно высосал из бутылки последнюю каплю алкоголя. Это не помогло – руки тряслись.
И угораздило этих припереться – а он уже надеялся, что все закончилось. Что делать? Сидеть, будто ничего не произошло?.. А где гарантия, что все остальные на почте сделают так же? Ведь наверняка кто-то позвонит…
И заведующий подвинул к себе телефон. С первого раза дозвониться не удалось. Заведующий счел это дурным знаком, подумал – кто-то из его подчиненных уже стучит. Если бы просто не соединило, он бы с чистой совестью отложил трубку, типа он звонил, но не дозвонился. А короткие звонки придали решительности.
Со второго раза трубку сняли.
– Алло.
– Это с почты звонят… С двенадцатой…
– Дальше…
– Вы просили позвонить, если кто-то спросит про того старика?..
– Кто?..
– Двое… Оба высоких, молодых. Один совсем мальчишка, второй лет тридцати. Волосы ежиком…
Про то, что молодой был протеже почтмейстера с соседней почты, заведующий счел за лучшее «забыть».
– И что вы им рассказали?..
– Тоже что и вам…
– Стало быть, ничего, – подытожили на той стороне провода.
И крепко задумались.
УченияУтром на военном аэродроме Сырборска сел тяжелый грузовой самолет. Разгрузились без лишней спешки, но быстро, делово.
Разместились в городе, почти в центре. Командующий группой не дал людям отдохнуть с дороги, ознакомиться с достопримечательностями города, которых если честно и не было, а сразу поставил задачу:
– С данного момента стартует учение, максимально приближенное к действительности. Даю вводную. По данным агентов, в городе Сырборске готовится крупномасштабный террористический акт. Здесь же находится высокопоставленный эмиссар террористов, возможно с подручными. Надлежит в кратчайшее время обнаружить гнездо преступников и захватить эмиссара. К учениям на разных этапах будут привлечены местные органы правопорядка, внештатные агенты, работающие под прикрытием.
Исходные данные – известен номер мобильного телефона, которым пользуется главарь…
Младшие офицеры серьезно закивали головами. Прецеденты были – другие даже ракеты наводили на мобильные телефоны. Правда, не на обычные сотовые, а на спутниковые, и в чистом поле, а не в городе. Но в целом, ничего сложного – должны справиться.
– А какой оператор? – спросил молодой лейтенант.
– А какая разница? – ответил руководитель. И после затянувшейся паузы добавил. – Еще вопросы будут?
Вопросов не последовало. Подобный ответ означал – работать надо в обход оператора. Безусловно, жаль – все-таки, если использовать сеть оператора, все делалось проще.
Маловероятно, что кто-то об этом не знает, но на всякий случай, об этом надо сказать: принцип работы мобильной, иначе сотовой связи основан на наличии множества маленьких ретрансляторов, которые разбивают город на маленькие зоны-соты. Отследить с какого именно ретранслятора сигнал пришел – дело техники. А уж точные координаты определить – это несложная задача. Один ретранслятор укажет расстояние до объекта, два – сузят поле до двух небольших зон. Три – укажут координату с точностью до нескольких сот метров. Потому некоторые операторы вводят услугу для неопохмелившихся: «Где я нахожусь?».
Но каждый телефон – это радиостанция. Как радисты начала двадцатого века определяли друг друга по «почерку» работы, так и каждый телефон имеет собственную подпись, которая не зависит от вставленной карточки.
И определить его положение можно двумя пеленгаторами. Возникает вопрос: отчего двумя, если операторам надо три станции? Пеленгатор работает с направленной антенной, которая дает не только расстояние, но и угол.
Так что не такие уж и мобильные на самом деле сотовые телефоны. Государство не любит слишком далеко отпускать своего гражданина – лови его потом.
Кстати, еще по идее хороший закон для спецслужб был: при покупке стартового пакета мобильной связи заполнять уйму бумаг, вносить паспортные данные. Да народец у нас плевать хотел на законы – в карточки эти кого только не вносит. Скажем, лежит старушка, божий одуванчик, третий год при смерти, а на нее в день по три-четыре пакета регистрируется…
***
…После инструктажа майор, что возглавлял группу, достал из кармана тоненький мобильный телефон, который почти не оттопыривал карман форменной рубашки. Набрал номер – на той стороне трубку подняли сразу.
– Слушаю.
– Подготовка к учениям вступила в активную фазу…
– Понято, – ответили в трубке.
И дали отбой.
За несколько километров от того места, где квартировала прибывшая бригада, Макс убрал в карман точно такую же тонкую трубку:
– Кавалерия прибыла, – сообщил он спутнику.
Тот едва заметно кивнул.
***
В бункере за завтраком долго молчали. Егор и Антон – потому что сказать им было нечего. Молчание Геноссе было другого сорта. Вроде бы и сказать ему было что, да то ли не мог подобрать слова, то ли не хватало решимости.
Наконец, набрал в грудь побольше воздуха и выпалил быстро, чтобы не передумать:
– Я одного не пойму – а отчего вы решили, что убиенный старикан не знал о сокровище?..
– В смысле?.. – поднял бровь Егор.
– Чего он заартачился передавать бумазейку вашим конкурентам? Те ведь, вероятно, сначала добром пытались. Наплели бы ему три короба, что ищут, положим, братскую могилу или… Ну я бы сказал, к примеру, что там зашифрован склад с немецкой взрывчаткой, и сотни жизней сейчас под угрозой. И старик бы отдал шифровку, пустив на прощание слезу умиления.
Гречка без масла поедалась неактивно. Попросту не лезла в глотку, ее приходилось запивать горьким горячим чаем. Сделав еще один такой глоток, Егор ответил:
– Оно-то да – странно. Только вопрос на повестке дня – кому он письмо отправил?
– Вообще, в детективах классика – отправить письмо себе же, – встрял в разговор Антон.
– Письмо не в городе! – отрезал Егор так, что Антон чуть не подавился.
– А, может, это все связано? Может, кто-то предупредил старикана о ценности шифровки? И письмо было адресовано как раз этому доброжелателю.
Егор нахмурился. Наличие еще одной конкурирующей организации его не радовало – и так проблем достаточно. С другой стороны, при обыске он никаких писем будто не находил. Ну и что с того?
Он пристально посмотрел на возмутителя спокойствия:
– Слушай, Геноссе, сгоняй к безутешной вдове?
– А чего я?
– Того, что нам нельзя. Меня тут скоро всякая собака знать будет. Антона опять же она как почтальона знает.
– А меня, значит, бросаете под танк?
– Да какой там танк. Так, от силы пару джипов.
– И что я ей скажу? Не отправлял ли ее муж кому шифровок?
– Слушай, не ерничай, сделай милость?.. Ты же не дурак – найдешь, что сказать. Не забывай, что ты в доле…
Не известно, что подействовало на Геноссе больше всего, но после завтрака он действительно засобирался, спросил адрес старухи и откланялся, оставив магазин на Антона.
Вскорости после него стал одеваться и Егор.
– Куда ты?..
– Все туда же… Скучно, знаешь ли, сидеть и ждать. Пойду, развеюсь. Опять же – может быть последний раз…
Насчет последнего он был совершенно прав.
***
Так вот…
Когда начал таять снег, оказалось, что за зиму люди и машины проложили немного иные дороги, нежели то было запланировано муниципалитетом. Оказалось, что автобусы останавливались в метре-полтора от бордюра. Дорожки пешеходные тоже сместились, прошли через клумбы, газоны, зато об иных бетонных дорожках забыли вовсе.
С карнизов рушилась талая вода, но в медленных весенних лужах застаивалась. Лужи тоже появлялись хаотично, там где их не было ни летом, ни осенью. Да что там, лужи были везде – вода напополам с ледяной крошкой и снегом. Перепрыгивать их не было никакой возможности – все равно сразу за лужей начиналась иная лужа.
А еще на остановке старушка торговала нехитрыми игрушками: по коробке ползали механические собачки, мотали головами, мигали вставленными в глазницы лампочками. Только вот лампочки эти были красными. В полусумерках игрушечные собачки выглядели зловеще.
Дальше от остановки, почти возле магазинов, стояли агитационные палатки разных партий. В округе были не то довыборы, не то перевыборы. Дела у агитаторов шли неважно – их макулатуру не разбирали, палатки не спасали от холода. Но рядом, вокруг иной палатки толпились люди. Агитаторы смотрели на нее с завистью, но согласно кивали – иное дело, иная лига. В той палатке продавали трикотаж.
От остановки Геноссе по лужам прошлепал к перекрестку – светофор на нем работал будто случайным образом, не слишком следя за логичностью и порядком сигналов. Водители машин давно уже не обращали на него внимания и старались проскочить на любой сигнал. От автомобилей уворачивались прохожие.
…Визит к жене ничего не дал. Удалось установить окольными, что да, последнее время покойный волновался. Но никаких бумаг, никакой переписки припомнить не могла. Не имел ли он переписку с кем-то за Уралом, может, в зарубежье? Хотя бы в ближнем? Но вдова отвечала однозначно: жили они одиноко, друзей немного было и в городе, а чтобы где-то за пределами области – это вовсе невозможно.
Зато выяснилось, что у покойного старика имелась еще и сестра. Вдова нашла адрес в какой-то записной книге. От времени чернила уже расплылись, бумага пожелтела.
Ни на что не надеясь, Геноссе списал адрес к себе в блокнот. Все же сестра, что она может знать. Ушел из квартиры вдовы с чистой совестью – задание выполнено, все равно эту квартиру и вдову так или иначе три раза проверяли.
Но выйдя к остановке, открыл записную книжку снова – получалось, что сестра жила здесь рядышком, буквально за несколько кварталов.
Немного подумав, Геноссе решил все же зайти к ней. При чем основными причинами этого решения была лень. Все равно ведь его квартиранты зацепятся за малейший шанс и пошлют в гости его.
Второй раз ехать в этот район не хотелось.
Сестра покойного оказалась дома. Дверь распахнула удивительно легко.
– Здравствуйте… Я корреспондент отраслевого журнала «Ведомости холодной штамповки». – Нагло начал врать с порога Геноссе. – Мы пытаемся восстановить историю отрасли, людей, которые работали на профильных заводах. Среди прочего, нас заинтересовал трудовой путь Вашего брата.
– Проходите…
Хозяйка показала рукой гостю на зал:
– Заходите, я сейчас чайник поставлю…
Сестра покойного старика жила в маленькой, тесной и душной однокомнатной квартирке. Стены, пол, были покрыты коврами, которые делали звуки глуше, а комнату – темней, меньше.
Вернувшись в комнату, сестра покойного уселась напротив:
– Так как вас, говорите, зовут…
– Ген… – начал гость и задумался, а действительно, как его зовут. Какое его настоящее человеческое имя. Ах да… – Геннадий. Гена.
Для большей достоверности на шею Геноссе навесил фотоаппарат, взятый из товаров магазина, древний «ФЭД-1». Егор заметил, что идея не так уж и плоха – возможно, что-то надо будет сфотографировать на месте. Купили пленку – короткую, но дорогую.
– Очень приятно, Геннадий… Так в чем, собственно говоря, дело?
Минуты две Геноссе рассказывал про трудовые подвиги, про важность летописей предприятий. Даже сам удивлялся тому, как легко у него это получается. Впрочем, причина такой легкости была – он регулярно перечитывал журналы эпохи «социализма с человеческим лицом». Некоторые статьи знал наизусть.
К тому моменту, как он закончил вступительную речь, на плите жалобно засвистел чайник. Хозяйка поднялась и отправилась на кухню.
– Гена, так вам чаю, кофе?..
– Кофе, если можно.
Старушка немного погремела жестянками в буфете:
– Ах, какая жалость… Кофе только закончилось…
Вообще-то, кофе не было изначально. Но признаться в этом старушка считала ниже своего достоинства. Зато в буфете стояла предусмотрительно невыброшенная с лучших времен маленькая баночка из-под кофе.
Пока не было хозяйки, Геноссе поднялся, чтобы лучше осмотреться в комнате. Ничего особенного – шифоньер с потрескавшимся лаком, трельяж. Сервант – наполовину с книгами, наполовину с посудой, с пошлыми плешивыми керамическими статуэтками.
На серванте стояли фотографии – самой старушки, времен тех, когда ее старушкой не называли. Часто фигурировал какой-то мужчина, растущая от фотографии к фотографии девочка – вероятно, дочь хозяйки.
Рожа у девочки была такой, что уж лучше было бы ей уродиться мальчиком. Но на многих фото сбоку предательски торчал бантик.
– Ваш ребенок?.. Какая прелесть! – проговорил Геноссе и осекся.
К счастью, старушка не расслышала. Ведь ребенку на данный момент было, вероятно, раза в два больше лет, чем Геноссе.
Пили чай. К нему был мед в маленьком блюдечке, яблоки твердые и безвкусные, словно папье-маше из театра.
Поговорив для приличия о детских и юношеских годах, Геноссе решил более не тянуть.
– А вот скажите, какие у покойного были увлечения? Может он любил разгадывать кроссворды, шарады?.. Возможно, с кем-то переписывался…
Сестра удивленно вскинула бровь:
– А, вы про ту шифровку?
Геноссе почувствовал как сердце подпрыгнуло к горлу.
– Какая шифровка?..
– Да от отца осталась – он ее с войны принес. В таком флакончике из-под духов. Вот отец любил с ней возиться, даже переписывался с каким-то профессором.
– Профессором?.. Переписывался?
– Ну да.
– Как интересно!
Вообще-то, это действительно напоминало статьи из журналов времен Лысенко, когда какой-то старикан из села переписывался с каким-то профессором из столицы. В этих статьях описывалось, будто академики учились у хлеборобов…
– А откуда этот профессор? Из Москвы? Из Питера?.. В смысле из Ленинграда?..
– Да нет, где там…
Старушка проговорила это с таким выражением, с которым обычно говорят: «Да откуда у этого голодранца деньги».
– Откуда-то издалека, из Сибири что ли… – продолжила хозяйка.
Геноссе обратился в слух. Гипотеза, высказанная почти сгоряча вдруг начала оправдываться.
– Ваш брат об этой переписке знал?
Вопрос, конечно, был лишним. Если о нем знала сестра, то, вероятно, знал и старший брат. И действительно – старуха кивнула:
– И был какой-то толк с этой переписки?
Наверняка и этот вопрос можно было бы не задавать – если бы шифр был расколот, старушка бы не доживала свои дни в однокомнатной квартире.
Но старушка развеяла сомнения:
– Профессор вскорости скончался…
– А как профессора фамилия была?..
В ответ хозяйка пожала плечами, дескать всех не упомнишь.
– И что, не осталось ни листа переписки с этим профессором?
– Кажется, нет… Когда отца не стало, мама почти все его бумаги сожгла. Не любила она его занятия.
– А отчего?
– Как вам объяснить… Мечтательность в девушках-женщинах даже приветствуется. А вот если мужчина в годах часы проводит за какими-то бумагами, за детскими шарадами – тут многие начнут крутить пальцем у виска.
Немного помолчали. Геноссе думал, как объяснить старушенции, что эта задачка имеет больше смысла, чем все вместе взятое, что встречалось ей в жизни.
Но неожиданно старушка смилостивилась:
– Впрочем, кажется, у меня осталась книжка этого самого профессора.
– В самом деле? А о чем она?..
Книжку пришлось искать почти час. Оказалась она довольно плюгавенькой – даже не книжка, а скорей брошюрка в мятой, затрепанной временем обложке. Называлась прозаически: «Занимательная математика». На развороте значилось: «Ученику и другу от профессора Загорского Н.И.».
Геноссе быстро пролистнул ее – ее страницы наполняли шарады: предлагалось найти кратчайший путь, заполнить цифрами магический квадрат. Столбцы цифр чем-то напоминали тот самый фрагмент шифровки.
– А можете мне ее одолжить? Я верну?.. Честно?
– Да полно вам, берите так…
Геноссе не пришлось повторять – книга исчезла в папке.
***
Зазвенел телефон. Этого номера в телефоне не было, но Егору, тем не менее он был знаком. Думал сразу дать отбой, но скука взяла свое:
– Привет…
– Давно не слышались, – ответил голос в трубке. – Не скучал?.. Чем занимался-то все это время?
Егор улыбнулся краешком губ:
– Верю – вопрос задали не из праздного любопытства. Но ведь вы серьезно не полагаете, что я на него отвечу?
Собеседник задумался, спросил:
– Я тебе хоть не мешаю?
– Да ты говори, говори… Все равно ведь ты платишь… А то прямо скучно как-то было без тебя.
– Слушай, Жорж, или как тебя там…
– Положим, все же Жорж…
– Скажи, Жорж, ты там так и не передумал?
– А ты так и не вспомнил свое имя?
– Мы тут подумали… Что если мы заплатим за твой кусок семьдесят тысяч?
– А отчего уже не миллион? Не миллиард? Вы ведь все равно не дадите ни копейки. И как только я окажусь в районе достижения – шлепнете меня. Как говорил любимец детворы Шварценеггер в фильме «Красная жара»: «Какие будут ваши гарантии»?
Игорь косо улыбнулся – этот фильм он смотрел часто.
Лейтенант у пульта поднял палец вверх – я его держу.
– Это говорил не он. Его слова оттуда: «Народ этого не поймет».
– Приятно, конечно, слышать родственную душу. Но я останусь спокоен, не брошусь к вам в объятия… А повторю свой вопрос: отчего я должен вам верить?
– Встречный вопрос: что мы должны сделать, чтоб заслужить твое доверие?
– Боюсь, уже ничего… Ибо, как говорят патологоанатомы – медицина тут уже бессильна… Не стоило мочить тех троих. Тем более на моей жилплощади.
В трубке опять задумались:
– Слушай, а на кого ты работаешь? Может, мы сможем договориться с ним?..
– Ну да… У вас просто талант вести переговоры. Кстати, вы так и не представились…
– А тебе не все ли равно как меня зовут? – огрызнулся Игорь. – Не твое дело!
– Ага, понял… «Вопросы здесь задаю я!». Нет, не будет дела, не будет.
И Егор дал отбой. Немного подержал трубку в руке, ожидая повторного звонка, чтобы с чистой совестью выключить телефон. Но звонка не последовало.
…А в пяти километрах от него, три человека склонились над пультом:
– Держишь его?.. – спросил командир группы, предпочитающий носить мундир с погонами майора.
– Так точно, – отрапортовал лейтенант. – Он тут. И ткнул карандашом в точку на мониторе.
Окружающие хотя и ничего не поняли, но кивнули с серьезным видом.
– Тогда наводи группу, – сказал говоривший только что по телефону штатский.
– Может, не будем брать сразу? – предложил майор. – Поводим по городу, посмотрим, где он осел?
– А зачем?.. Он действует в одиночку – надо его просто взять, упаковать, а дальше – расколоть. Уж не думаете ли вы, что мы не расколем какого-то штатского?
В этом никто не усомнился…
А стоило бы…
***
К парку подкатили на двух микроавтобусах. Игнорируя знаки, въехали в парковую зону, покатили по аллеям.
Сторож, сидя у окошка, даже не поднялся со стула: вероятно так надо. Ехал бы раздолбанный «москвичонок» какого-то рыболова, он бы, конечно… А тут автобусы одинаковые, и номера на них…
Проехали по центральной аллее, обогнули летнюю концертную площадку. В проезде за ней остановились.
Распахнулись двери. Первая машина оказалась напичкана электроникой. За пультом сидел лейтенантишко. Рядом с ним, из кресел подымались двое штатских. По легенде. – те самые внештатные агенты. Но лейтенанту хватило одного взгляда на них, чтобы понять – на таких лучше не смотреть. Таким нравится, когда их не видят. Определенно – бойцы невидимого фронта. И чтоб их фронт никто не видел – устроят все, вплоть до заката солнца вручную…
Из второго высыпали иные бойцы, с оружием наперевес.
Командир отряда подошел к первой машине.
– Он там?
Лейтенант кивнул:
– Должен быть сейчас на набережной. Сейчас он не двигается.
Проблем не предвиделось.
В самом деле – а много ли людей попрутся зимой в парк? Тем паче, будут стоять без движения?
На секунду в голове Макса проскользнуло сомнение – а может, его там и нет. Может, бросил телефон да ушел. Но нет – они ведь только что разговаривали.
Полковник кивнул и повернулся к бойцам, которые натягивали маски и перчатки:
– Объект за этим холмом. Вы получили словесное описание и фоторобот. При задержании работать осторожно. В чрезвычайном случае – стрелять по ногам.
Лейтенант не верил собственным ушам. Что-то здесь происходило не то.
Разве на учениях выдают боевые патроны? Разве ими собираются стрелять по вероятному противнику?
