Текст книги "Письмо никому"
Автор книги: Андрей Марченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Было так, есть, и, наверное, будет всегда, что подвиг одного, как правило, преступление, безалаберность других.
Когда-то испытывали самолет, такой революционной конструкции, что один его вид составлял военную тайну. Потому и запускали его подальше от глаз людских, в Зауралье. После испытаний оказалось, что вся эта схема – тупиковая ветвь, но сейчас речь не о том.
Суть в том, что в одном из полетов двигатель неожиданно стал чихать. Как оказалось, вместо зимнего топлива влили летнее, и оно стало загустевать прямо в баках. К тому же от вибрации отошли контакты на такой же экспериментальной рации. Не то, что помощи – совета не спросишь. Возвращаться далече, да и как аэродром найти без электроники.
А под крылом самолета о чем-то невеселом и довольно однообразном пело вечнозеленое море тайги.
Конечно, был вариант: собраться, дергануть ручки катапульты. Наверняка бы по куполу парашюта и огненной проплешине в тайге его бы нашли. Но пилот был партийным и идейным – тогда иных и не держали. Он знал – за самолет заплачены народные деньги. Думал – дотянуть до побережья, садить машину на лед или на узкую полосу пляжа. Занятием это было рискованным для пилота – какой-то торос или случайное вмерзшее в песок бревно не давали шанса выжить летчику. Но появлялись незначительные шансы сохранить для страны летательный аппарат. Или хотя бы его часть.
И так бы, вероятно, шел над тайгой, прислушиваясь к кашлю двигателя, не дотянул бы до моря, разбился бы в лесу так, что хоронить нечего было бы.
Но тут под крылом промелькнуло взлетное поле.
Это казалось невозможным – на картах не значилось ничего подобного. И на втором заходе пилот посадил машину. Долго сидел в кабине, ожидая, что появятся механики, заземлят самолет, подадут лестницу.
Но ничего не происходило. Не открылась ни одна дверь, ни один человек не вышел к нему. Да что там. Солнце уходило на буржуазный запад. Но ни в одном окошке, ни в одном ангаре не загорелся огонек. Аэродром был пуст.
Пилот отстегнулся от ремней, проводов и шлангов, поднял фонарь, выбравшись из кабины, прошел по консоли крыла и спрыгнул на землю.
Прошелся по базе-призраку. Зашел в ангары. Нашел бочки с бензином, консервы с истекшим сроком давности, но сухари в герметичной упаковке были будто бы съедобны. Пилот не был голоден – его удивило другое: как на бочках с бензином, так и на провианте свои крылья распростер немецкий орел.
Но дело было к ночи, надо было как-то устраиваться на ночлег.
Неправдой было бы сказать, что утром пилот заправил свой самолет и улетел. Вместо керосина, необходимого для реактивного двигателя, в немецких бочках плескался бензин. Не смог он и отремонтировать рацию – все же был он пилотом, а не радистом.
Он сделал единственное, что было в его силах. Он выжил. Пережил ночь в холодном бараке, смог проснуться. Разложил ветки, облил их бензином и когда услышал рев моторов поисковой партии, чиркнул спичкой.
Его вывезли на стареньком винтовом самолете, а вот с его сверхсекретной машиной пришлось повозиться дольше. Но опять же – не в ней суть.
Дело в самой этой взлетной площадке.
Перед тем, как взлететь, пилот транспорта спросил у потерпевшего бедствие:
– Видел?..
Отрицать было бесполезно.
– А что это такое?
«Терпелец» только пожал плечами. Он был неболтлив, с младых ногтей привыкший видеть только то, что разрешает Партия, толковать события лишь так, как это дозволено линией все той же Партии. Это умение вместе с небестолковой головой сделали позже из него генерала. Он, разумеется, не был бесхребетной тварью – просто так его воспитали. Впрочем, с этого момента к нашей истории он отношения не имеет.
Еще до того, как был увезен экспериментальный самолет, на базу прибыла комиссия, которая должна была установить, откуда за Уралом могло взяться это «эхо войны» – немецкая авиабаза. Вероятно, посыпались бы головы, но за давностью лет виноватых не нашли. Выяснили только «как» и «зачем».
В войну немцы довольно скоро поняли, что войну они проигрывают не только на полях сражений, под Москвой и Ленинградом. Победа ковалась в тылу, за Уралом. И ничего с набиравшими обороты предприятиями сделать было невозможно, у бомбардировщиков банально не хватало дальности. Был объявлен конкурс на создание «уральского» бомбардировщика, но его результаты явно опоздали.
Но до его завершения в тылу Советского Союза было построено несколько авиабаз – доставляли технику и боеприпасы, на подлодках ставили ангары, рыли блиндажи, укладывали взлетную полосу. Размах был широким: хочешь – лети бомбить Сибирь, хочешь – сжимай хватку на Северном Морском пути.
Так была построена и эта база. По найденным бумагам определили ее название: «Айсштосс».
– «Ледяной удар».
Неизвестно, взлетал ли с нее хоть один самолет, но если это и так, то никакой роли в войне база не сыграла.
Через двадцать лет над ее судьбой задумались: что с ней сделать – срыть? Взорвать? Но кому-то в голову пришла мысль – а не использовать ли ее по назначению, то есть военной базой. Предложение приняли, даже название не сильно и переделали – вместо «Ледяного удара», стали именовать ее «Ледяным щитом». Щит – это в том плане, что держава по легенде миролюбивая. А насчет льда вовсе никакого вранья – копни землю поглубже и будет тебе вечная мерзлота.
Стараниями зеков провели линию железной дороги. Вынужденным трудягам не сообщили, зачем и куда эта дорога – для них она осталась еще одной безымянной «комсомольской стройкой».
В конце дороги построили целую развязку – небольшое зданьице вокзала, подъездные пути – все как положено: со стрелками, семафорами. Депо на несколько составов, с цехом, способным выполнить текущий ремонт.
Зекам так и осталось неизвестным, зачем было тянуть железку и строить вокзал в этой глухомани.
Может, в перспективе, – предполагал кто-то, – предполагалось достроить к вокзалу город?.. Прокопать к нему от моря судоходный канал длинной хоть в двести верст? А что, дармовых трудовых ресурсов в стране хватало…
Но все оказалось проще: как только заключенных удалили на иную стройку социализма, появились иные люди, которые повалили просекой километр леса, проложили в ней дорогу, которая связала новый вокзал и старый, очень старый аэродром.
И на боевое дежурство стала база. Была она не сильно секретной – командование сильно сомневалось, что немцы забыли о своем имуществе, не сообщили о ней союзникам.
С самого начала это была «ложная база», о чем даже не знали солдаты, служившие на ней.
И начнись война, личный состав базы действовал бы согласно инструкциям, которые можно было бы свести к двум фразам: суетиться и изображать кипучую деятельность. А цена базы «Ледяной Щит» равнялась цене одной ракеты, отвлеченной от какой-то неясной, действительно секретной базы. От цехов Новосибирска, от транспортных развязок Свердлова.
Потому личный состав укомплектовывали людьми почти обыкновенными. Может, и более патриотичными, но о двоих руках, ногах и одной голове, в которую так и норовит влезть тоска. В последней-то и главная проблема.
Ибо на этой базе вообще много видов одиночества… Оно здесь оптом и в розницу. Можешь побыть сам по себе – просидеть целый день в какой-то комнатушке. Можно провести время вместе с сослуживцами, которым ты уже пару недель сказал все, что хотел, и сболтнул еще и то, что говорить ни при каких обстоятельствах не следовало.
И единственно правильный ответ на окрик часового: «Стой, кто идет», это «Да пошел ты в задницу, как вы мне все надоели…»
И часовой кивнет, поставит автомат на предохранитель, ибо и часовым неизвестен пароль, непонятен и отзыв. Не выстрелит в темноту и пустоту просто так, чтобы размять замершие пальцы. Потому что в пустоте и одиночестве кто-то такой же, как и он.
Ибо база уже всеми забыта, и вокруг часового – только бурые медведи и пьяные сослуживцы.
Старые немецкие приемники ловили только длинные и средние волны. Впрочем, радиостанций в этом районе и не было. Лишь иногда прорезали эфир сообщения какой-то геологоразведывательной партии. А еще раз совсем недалеко, в трехстах километрах, брякнулся какой-то космический модуль. И опять тишина.
И вот наступил тот день, когда подполковник, командующий базой «Ледяной Щит», поднял часть в ружье.
Командование части и солдаты восприняли это чуть не с удовольствием – хоть какое-то но развлечение, разнообразие.
Из гаражей в спешке вывели огромные тентованные грузовики, раздали автоматы, патроны. Солдаты заняли свои места, и грузовики уехали за шлагбаум части, зашуршали шины по вечно влажной трассе.
Когда прибыли на место, их уже ждали. Народу было предостаточно – кажется, стянули всю милицию и волонтеров из всех ближайших городов, сел…
– В чем, собственно, дело? – спросил подполковник, выбравшись из штабной машины.
– Мы преследуем опасных преступников. Они где-то в этом массиве. Сколько у вас людей?
Подполковник назвал число.
– Хорошо. Разворачивайте цепь, и начинаем прочесывать. Равнение – направо. Пусть крайний слева коснется плечом шоссе…
– Какой у них запас времени?
– Часа два-полтора…
***
Собственно, и без того опережение у Егора и Антона было не таким уж и большим. Всего через сутки после их отъезда к сестре покойного старика заявились люди из очень компетентных органов.
Сестра с перепугу все вспомнила. Дескать кто-то приходил, она ему подарила книжку. Вспомнила и автора. По этой фамилии и характеру книги стали определять – откуда этот загадочный профессор. Но тут подоспело сообщение из Ярска. Тут же проверили и оказалось – да, имелся там не то, чтобы профессор, но кто-то наподобие. Одна группа бросилась на проверку объекта, выбила все, что можно, и немного того, что нельзя, из абсолютного вахтера, проверили квартиру, где когда-то жил доцент Загорский. Проверили собственников – оказалось, что с момента смерти Загорского, квартира трижды меняла владельца. Вторая группа рванула на перехват. Но обе группы скоро соединились, почти в то же время, когда фоторобот Егора опознали на стоянке автостанции.
На вокзале, перрон которого Антон и Егор так и не почтили своим посещением, их уже ждали самолеты, телефонная связь была все равно быстрей поезда. Они опять ушли, но оказалось ненадолго.
Теперь действительно казалось: их поимка – вопрос нескольких часов. Но друзья пребывали в благостном неведеньи. Казалось бы: велика беда, их снова нашли, они снова убежали. Надо только выбраться куда-то, не вступая в контакт с местным населением. К их услугам бескрайние просторы, реки, огромные безмолвные товарные составы.
Вышли к небольшой речушке. Может, и было у этой речки название, да вот только сообщить его было некому. Вероятно, по ее берегам можно было куда-то выйти, но было подозрение, что она впадает в ту реку, по которой они сплавлялись на дырявой лодке. И наверняка бы эта река привела их выше деревушки. Круг бы замкнулся.
Реку перешли по классически поваленному стволу дерева. Егор перебежал легко.
Антон прошел с опаской – бревно лежало не так чтоб высоко, речка была мелкой. Но упади он с бревна, приятного было мало.
Когда от реки отошли на километр, вдруг обнаружили избушку. Совсем небольшую. Не сказочную, на курьих ножках, не избу, вроде староверских, а сараюшку в четыре стены, совсем невысокую. Будто кто-то здесь построил склад или баньку.
– Заночуем здесь… – распорядился Егор. – Завтра пойдем опять.
До заката было еще далече – можно было бы пройти еще километров шесть-восемь. Но была ли гарантия того, что через шесть километров найдется крыша над головой?
Но когда открыли дверь, оказалось, что избушка не пуста.
– А, это опять вы. Проходите.
Кремниевое ружье стояло тут же, в зоне досягаемости.
– Привет, Зверобой… – ответил Егор. – Давно не виделись…
Зверобой сидел на лавке за грубым столом, что-то ел. Когда прожевал, кивнул:
– Что, уехать не получилось?.. Решили пешком? Быстро вы меня нагнали…
– Уехать получилось, но недалеко. Проведешь нас?
– Куда?
– Да неважно куда. Главное – подальше.
– Договорились, – кивнул Зверобой. – Садитесь есть.
За обедом разговорились.
– А ты вообще кто такой, откуда… Как здесь оказался?.. – спросил Егор.
– Да история такая – жил в городе, почти не тужил, работал на заводе, металлургическом, у домны стоял. И как-то совпало – расстался со своей барышней, получил зарплату… И тут в смену доменная печь взорвалась – меня-то просто за угол зашвырнуло, ребята в каморку оттащили, да забыли: не до того было – некоторые сгорели как свечи. Когда я оклемался, оказалось, что и меня считают сгоревшим на работе, в смысле, испарившимся, пропавшим без вести. Мол, был такой Петруха Полубесов, да спекся. И тогда я подумал: а отчего бы, действительно, не испариться. Дескать, пусть бывшая немного помучается. Деньги на первое время были. Ну я и двинулся в эти края.
– Отчего сюда?
– В детстве про индейцев любил читать, про Зверобоя. А кто наши чукчи и все остальные, как не тепло одевшиеся индейцы?
– Стало быть бродяга? Без определенного места жительства? БОМЖ, то бышь?
– Нет. Я не бродяга, я пропавший без вести. У меня нет имени, пока я его не вспомню. Я вне системы!
Антон осмотрелся. Избушка изнутри была такая же как и снаружи: маленькая, необжитая. Она представляла, каким был бы мир без женщин: грубый стол – при нем две лавки, слепленные из тех бревен, которые остались при строительстве избушки. В грубом камине тлели дрова. Два топчана, застеленные овчиной. Два окна – одно на южную сторону, второе, узкое, похожее на амбразуру, выходило на восток. За ним начиналась небольшая поляна.
Заблудившийся в избушке сквозняк пытался открыть запертую на щеколду дверь, гремел ею. Но выскользнуть в щели не решался.
– Это что, тоже тени забитых предков?.. – спросил Антон, показывая на избушку. – Эхо истории?..
– Это сторожка для пантования.
– Для чего? Для понтования? Понты колотить? Я всегда думал, что это такой образ.
– Во-во. Метафора, – добавил Антон.
– Да нет… Я ума не приложу, что такое «понты», но «панты» – это рога сохатых. В смысле лосей. Там… – махнул Петр в сторону бойницы. – Солончак. Соленая земля, то есть – то ли естественная, то ли охотники подсаливали. Лоси приходят сюда – и их убивают. Затем рога отпиливают.
– Хм… Как-то негуманно. Из-за рогов убивать животное.
– А здесь вообще места негуманные.
Егор тоже осмотрелся. Мест для сна было только два. Если составить вместе, пожалуй, можно и рискнуть поспать. Хотя бока будут бедные.
Но поспать ему не удалось. Зверобой сидел, порой поглядывая в окно и движение заметил первым.
– Солдаты? – спросил он.
Егору хватило одного взгляда, чтобы все понять:
– Нам, пожалуй, пора…
Зверобой схватил свое ружье:
– Ну и я пойду…
Выскользнули из избушки – петли не выдали, не скрипнули… На цыпочках ушли в лес. Затем пошли нормальным шагом, потом вовсе побежали.
Дойдя до избы, цепь остановилась, будто зацепилась за нее. Центр остановился, левый и правый фланг забежали вперед, но скоро тоже остановились.
Скоро к избушке прибыли руководители облавы.
Осматривая домишко, капитан милиции заметил:
– Вашим противникам просто сказочно везет… Найти дом там, где все больше нога людская не ступала…
Игорь подошел к камину:
– Дрова еще горячие. Они не могли уйти далеко. Вперед, быстрей.
И, действительно, уже уставшим солдатам донесли новый приказ – прибавить шагу.
Солнце уже было далеко на западе. Все ближе была ночь. Уже послали за фонарями, но многие думали: лучше окончить это до темноты. Все равно – в темноте много не пройдешь, а оставаться на ночь не очень хотелось.
Пару раз солдатам казалось, что они видят какое-то движение. Они кричали, садили из автоматов одиночными и очередями.
Друзья слышали крики, выстрелы. Егору казалось, будто шумят и сзади, и по бокам. Неужели в котле?.. Неужели не выбраться.
Снова выстрел, длинное лесное эхо, но сомнения не было – стреляли слева и сзади.
– Мы забираем влево? – полукрикнул Егор.
Зверобой кивнул.
– А зачем?
Тот только кивнул еще раз и отер рот – вроде как сказал: все нормально, следуйте за мной, берегите дыхание.
Скоро выбрались на узкую поляну.
Следопыт осмотрелся.
– Да где же оно. Ага, тут… Давайте за мной… Старайтесь идти след в след. Если кто оступится, то сделайте одолжение – тоните молча.
Над ними одна за другой зажигались звезды.
***
На ту поляну преследователи вышли минут через пять. Пересекли ее быстрым шагом, углубились в лес за ней. Вернее, попытались это сделать – прошли совсем недалеко, когда в нескольких местах сразу кто-то закричал, заорал благим матом. Кто-то звал маму.
Солдаты сначала остановились. Но продолжалось это недолго – они не продвинулись вперед, но и не отступили. Бросились спасать своих.
Затем отошли на поляну, местный подполковник пересчитал людей. Худшего не произошло.
Все потери части исчислялись в семи кирзовых сапогах, утопленных в болоте. Но их командир оказался гораздо более категоричным:
– Я своих людей дальше не поведу. Это будет убийство…
Ничего не оставалось, кроме как остановиться, задуматься.
Присели на большом камне. Даже через подбитые каким-то синтетическим мехом штаны ощущалось, какой камень холодный.
– Не шлялись бы вы, сэр Баскервилль, по Грампинским трясинам… – мрачно пошутил Игорь, глядя на окна болота. – Вот и делу конец. Не думал, что он будет таким…
– А может быть все же оцепить болото. Обыскать с вертолетов, попробовать все же пройти… – не успокаивался Макс.
– Вертолеты на самом деле помогают мало. Слышно их издалека, а за дерево зашел и тебя не видно. Да и прочесывать болото – не сахар. Пойдем вглубь – уже потерянными сапогами не отделаемся. Да и без надобности это. Если у них нет проводника, то им уже давно кирдык.
Капитан милиции радостно кивнул. Было бы неплохо закончить это здесь и сейчас. Он уже стал замерзать, а дома ждал суп и относительно молодая жена…
– А проводник у них не может быть по определению, – вступил он в разговор. – Из машины-то они вдвоем рванули.
– В деревне говорили что-то про лешего, – осторожно напомнил Макс.
– Леших не существует, – отрезал местный капитан милиции.
– Возможно, мы где-то здесь допускаем какую-то фундаментальную ошибку. Их никто не видел мертвыми… – чуть с нажимом проговорил Игорь.
– Может, и не видел. Но ты можешь попробовать туда сунуться, поискать. Велик шанс, что тебя тоже никто и никогда не увидит мертвым.
Макс поднялся на ноги:
– Игорь, отойдем…
Тот пожал плечами, пошел вслед за напарником. Когда отошли достаточно далеко, чтоб не быть услышанными, Макс громко зашептал:
– Ну ведь у них шифровка! Этот кусок на несколько миллионов! Ведь можно что-то сделать? Нагнать этих, как их… Мелиораторов! Осушить болото!
– Ага… А заодно повернуть реки вспять. Пока это болото осушишь, порежешь на торф – они все в метан изойдут, сгниют то бишь.
– Они зачем-то ехали в Ветровальск. Наверное там что-то есть… Нам надо ехать туда…
– Кто его знает зачем они туда ехали. Может, приятеля навестить. Да и наводил я справки о том городе. Он не такой уж и маленький, как нам того хотелось. Даже если письмо отправили туда – не факт, что мы найдем адресата. Тем более не факт, что письмо не выбросили в мусоропровод. Так что все могут быть свободны. Мы просто не будем снимать этого Егора с розыска. Вдруг где-то что-то и всплывет.
Собственно, можно было бы попытаться сделать еще что-то. Хотя бы поехать в тот же Ветровальск, забросить сети, вдруг и повезет. Но накопленный опыт подсказывал – нет, не повезет.
Вот уже с неделю у Игоря крепла уверенность, что это дело из тех, которые не имеют положительного исхода. Даже не сколько из-за неумения, а какой-то злой рок висит над ними. Все складывается абсолютно не так, как хотелось – просто фатально не везет – были привлечены огромные ресурсы, как технические, так и людские. И что толку – два голодранца ушли от преследования четыре раза! Очевидно, что сейчас они ушли на дно этих болот, но все равно, расклад не в их пользу.
Лучше, думал он, перестать тянуть пустышку, плюнуть на это дело. Вернуться в столицу, постараться забыть об этом досадном недоразумении. Начать все с чистого листа.
Но надо было сделать еще что-то. Чисто для очистки совести.
Игорь аккуратно стянул перчатки, убрал их в карман. Вернулся к капитану и подполковнику, все так же сидящему на камне. Из рук последнего взял автомат. Закинув его на плечо, подошел к краю болот. Снял с предохранителя, передернул затвор.
Пустил длинную очередь – стрелял с бедра в сторону болот, пока в магазине были патроны. Последние были неважной выделки, давали белесую копоть, и армейский подполковник боялся – ведь заклинит же оружие. Но нет, автомат исправно выплюнул весь магазин.
Когда упала последняя гильза, ствол разогрелся так, что от него, вероятно, можно было прикуривать.
– Теперь все, – сказал Игорь подполковнику. – Убираемся отсюда. Как говорится – благодарю за сотрудничество…
***
Просто удивительно, что пули из автомата никого не задели.
Когда засвистели пули, Егор упал в жирную болотную грязь сам и бросил на землю Антона. Услышав шум, он сначала, напротив, пытался рассмотреть, что происходит.
Секундой позже на землю лег и проводник, впрочем, успев выбрать себе место получше. Он тут же повернулся в сторону, откуда стреляли, насыпал пороху на полку, изготовился к стрельбе сам. Может быть и рад был бы нажать на спусковой крючок, но не сделал этого – перезарядить ружье заняло бы, наверное, с минуту.
Лежали долго, так, что даже устали. Ожидали других выстрелов, крика. Но на болоте было убийственно тихо. Солнце садилось, но часто высыпали звезды, всходила огромная луна.
Наконец, первым поднялся Егор. Сперва на четвереньки, потом осмотрелся, встал на ноги.
– Что-то холодать стало.
– Оно и ясно, – подымаясь, ответил Полубесов. – Зима-то все ближе.
И, хотя еще весна как следует не наступила, отрицать это было бесполезно.
– Что будем делать? – спросил Антон. – Пойдем дальше?
– Даже я по темноте далеко не уйду. Будем ждать рассвета…
– Ты уж прости, что тебя в такое втянули, – стал оправдываться Егор. – Жаль, что ничем отблагодарить тебя не могу.
Он порылся в карманах. Антон думал, что на свет появятся те самые серебряные пули, но вместо них Егор достал маленький картонный прямоугольник.
– Возьми визитку. Если будешь в наших каменных джунглях, то обращайся, помогу. Только по нижнему мобильному телефону не звони. Нету его больше.
Зверобой кивнул в знак благодарности и принял визитную карточку. Антону казалось странным: два человека в тайге обмениваются визитками. Впрочем, мало ли странного он видел последнее время. И сколько еще увидит.
– Не стоит благодарности… – ответил Полубесов. – Вам спасибо, я получил удовольствие.
– Удовольствие? – переспросил Антон.
– Ну да… Это когда жил в городе, приехал к нам луна-парк. Ну и меня затащили, дескать, – экстрим-аттракционы. Покатался я на нескольких, меня спрашивают – отчего лицо такое кислое. Отвечаю – какой же тут экстрим, если все рассчитано, все для безопасности сделано. Никто и синяков не получил. А тут действительно – грязь, пули свистят… Последний раз я так веселился, когда ночью ехал с пьяным водителем по лесной дороге.
Антон посмотрел на небо. Он раньше и не полагал, что звезд может быть так много. Начни пересчитывать – жизни не хватит.
Так и стояли – Зверобой опирался на свое ружье, Егор и Антон – друг на друга.
– Можно прилечь? – спросил ближе к полуночи Антон.
– Нельзя, – отрезал Зверобой.
– Отчего?
– Задохнешься, умрешь. От болот газ нехороший.
Когда время приблизилось к двум, Антон все же не выдержал – сел прямо на землю.
– Встань – кому было сказано.
Тот покачал головой – не встану. Немного помолчал, а потом заговорил часто и громко:
– Я устал! Я хочу в тепло, на простыни – можно не на очень свежие. Я хочу раздеться и залезть под душ, а потом под теплое одеяло. Отдельно хочу чайник с горячей водой! Много чая!
Егор тоже покачал головой – молодой явно сдавал. Его это совершенно не удивляло. Поражало другое – парнишка продержался так долго. Случись у него срыв в самом начале, Егор бы просто отправил назад в общежитие. Если бы произошло позже – надавал бы бодрящих пощечин и подзатыльников и потащил за собой. Но к тому времени парнишка доказал свое право на слабость. Пусть и поломался в не самый подходящий момент, но с иной стороны, не будь этой эскапады через лес, может, все было бы нормально?
Егор осторожно обнял Антона за плечи.
– Ну потерпи. Все наладится. Все будет хорошо.
– Все будет плохо! Если ты не заметил, я скажу – нас гонят по лесу похуже волков. С неба падает не дождь, а лед. И еще – нас ведет какой-то псих с кремневым ружьем.
– Я все слышал… – заметил Зверобой.
– А мне уже по фиг! – отрезал Антон.
– Тоха, не паникуй! Все и так хорошо!
– Только то и хорошо, что не убили! Но это уже не жизнь!
– Да пойми же…
Егор задумался: а действительно, есть ли в их положении хоть что-то хорошее? А ведь есть…
– Да пойми же… Если нас ловят даже тут, то совсем у наших конкурентов дела плохи. Мы их победим. Не переживай так – я тоже когда-то был слаб, но набил себе руку, а другим морду. И ты будешь сильным, поверь мне. Мы победим. Нам больше ничего не осталось.
Ответа не последовало – закрыв лицо руками, парень разрыдался.
Егор слышал всхлипывания, но не пытался его успокоить. Проплачется – станет легче. А когда затихнет – надо опять подымать на ноги.
Потому что, действительно, задохнется ведь.
***
Путь продолжили как только стало светать. Полубесов повел друзей дальше. Шли медленно, следопыт порой останавливался, прислушивался, проверял – что за земля впереди.
Егор и Антон шли за ним как слепые за поводырем, чуть не касаясь рукой его плеча. Лишь однажды Антон чуть не попал в топь.
На ветвях висел череп с шикарными лосиными рогами.
– О, гляди какие…
Антон, было сделал шаг, но Полубесов был категоричен:
– Не тронь…
– Отчего?
– Под ними топь. Разве ты не видишь – лось завяз в болоте, ушел бы на дно, но зацепился рогами. Так и издох. Потом шея перегнила, тело утащило в болото. А голова наверху осталась.
К полудню болото кончилось. Еще через полчаса перешли грунтовую дорогу. Полубесов нашел сравнительно свежие окурки.
– Здесь вот оцепление стояло, – отметил он. – Сняли никак не раньше сегодняшнего утра.
– Прямо не верится, что еще года три назад ты был городским жителем.
– А лес, знаешь ли, быстро учит. И нерадивых учеников карает жестоко…
Дальше шли лесами, какими-то звериными тропами. Раз ночевали в шалаше, сделанном наспех, под корнями огромного выворотня. Вторую ночь провели у какого-то приятеля Полубесова. Тот мнил себя лесником, но никто его на ту должность не назначал, никто ничего ему не платил. Полубесов рассказал тайком, что некогда здесь действительно обитал лесник, но помер то ли от тоски, то ли от водки. Лесничество за ненадобностью забросили. А затем в нем поселился солдат, который рванул от «дедов».
Беглец отпустил бороду, став выглядеть старше своих лет. Поднял хозяйство, купил «Запорожец», ездил на нем без документов и прав. Будто даже барышня имелась у него в какой-то из окрестных деревень.
Но друзей не интересовали причины пребывания этого человека в лесу, тот тоже не стал докучать. Накормил их, истопил баню. Дал место выспаться. А спали они долго – дорога через леса вымотала всех троих.
Впервые после болот Антон хоть и во сне улыбался.
Проснувшись, пошли дальше. Бывший солдат собрал им в дорогу еды.
А через два дня они вышли на какую-то дорогу. Следопыт пересек ее и ушел в иной лес. Друзья не стали за ним следовать, а пошли по дороге.
Где-то через четверть часа возле них остановилась попутная машина – старенький ЗИЛ. Шофер не стал с ними разговаривать, а просто показал – прыгайте в кузов.
Чтоб добраться до Ветровальска, надо было проделать сотни километров, сменить многие машины.
