Текст книги "Письмо никому"
Автор книги: Андрей Марченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Учитель физики не отказался посмотреть на два листка…
Шифровки, конечно, они не разгадали, но разве в этом суть? Говорили о каких-то пустяках, затем она вспомнила нелепейший потоп, выбитую дверь. Учитель физики сам вызвался вставить новый замок. Ее это улыбнуло – впервые за многие года.
После из высоких бокалов пили вино, принесенное кавалером…
С тех пор что-то стало меняться в ее характере. Ибо когда ты одна, надо быть сильным и злым. Два человека могут иногда позволить себе слабость и доброту. Хотя бы по отношению к друг другу.
***
…Три неполные строки, сто десять знаков. И цена им – четыре человеческих жизни. К ним довеском всякая мелочь вроде тысяч километров, проделанных на поездах, пешком, на лодке. Нервы, бессонные ночи.
И вот она тайна, в руках. Еще не раскрытая, нераскрывшаяся, но уже обладающая формой.
Егор еще в Ветровальске нашел ксерокс и сделал копию шифровки и отдал ее Антону. Просто так, на всякий случай.
И когда поезда несли их назад, туда, откуда приключение началось, Антон часто смотрел на содержимое бумаги.
LMLOG PUBOR XLTWM TPNDR NFOMD EMVWC YYOGK NFDHF
TGWNM WWYJO QKZDK YWSTE ZCUGP MRVEV EIRLD JXUIS
KWWEZ BUDGX WRSXW ZKYXZ CYZOH HGKBD
Надо же ее содержимое стоит несколько миллионов, вероятно десятки миллионов. А они едут в плацкартном вагоне, да на боковых местах, спят на совсем несвежих простынях.
В блокноте, тайком купленном в привокзальном киоске, он пытался что-то составить из этих букв. Но вся шифровка казалась такой же непонятной, как и тот маленький кусочек, с которого все началось.
В вагонах гас яркий свет, загорались лампочки поменьше, потусклей. Читать уже было невозможно. Антон прятал бумагу в карман рубашки, застегивал клапан на пуговицу.
Затем долго лежал, прокручивая в памяти то, что удалось запомнить из шифровки. Но так ничего и не придумав, засыпал.
Sitting in the bunkerВ город они прибыли рано, на рассвете. Так рано, что нельзя было решить: ночь ли это или все же утро.
Таксисты еще спали, но на кольцевой возле вокзала стоял трамвай с потушенными огнями и открытыми дверьми. Казалось – это именно тот вагон, в котором они ехали на вокзал… Когда это было? Всего лишь недели две назад?..
Только на этот раз в вагоне собралось больше пассажиров – вместе с поездом на вокзал Сырборска прибыла и электричка. Ее пассажиры были немногочисленными – кто-то остался на вокзале, ожидая иные составы, кто-то пустился с вокзала пешодрала, но дюжина пассажиров для трамвая все же нашлась. И как только места в салоне были заняты, трамвай завелся, загорелись уже, в общем-то, ненужные огни. Бодрый голос с магнитофонной пленки объявил следующую остановку, закрылись двери, трамвай тронулся.
Пока трамвай ехал, просыпался город. На остановках собиралось все больше людей, и сначала закончились сидячие места, потом и стоять оказалось особо негде. На базар с неподъемными сумками ехали старушки. Они жалостливо смотрели на Антона и Егора, в надежде на то, что им уступят место. Но друзья были непреклонны.
После базара, конечно, стало свободней.
Затем пришлось сделать пересадку, чтобы добраться до района, где обитал Геноссе.
По дороге купили пива. Егор тратил деньги уже почти не глядя.
Бомбоубежище по причине раннего утра, разумеется, было закрыто. Пришлось долго давить кнопку звонка, прежде чем разбудили хозяина.
Он выглядел заспанным – вероятно, опять сидел за полночь:
– А, это вы… – зевая, пробормотал он. – А я тут без вас, признаться, заскучал…
Вошли в бомбоубежище. Пока спускались по лестнице, Егор спросил:
– У тебя нынче постояльцы есть?
Геноссе покачал головой:
– Сейчас нету. Все же весна – кому охота шляться по грязи и слякоти. Потеплеет – продыху не будет… А вы как съездили?
– Хорошо съездили…
Из кармана на стол бросил жменю серебряных пуль:
– Держи вот сувенир…
– Значит, достали шифровку?.. – спросил Геноссе.
– Не совсем там, где собирались, но нашли.
– А у тебя как дела?.. Что новенького?
– Да что тут новенького… Все старенькое. И все старенькое – старей и старей.
Сделал, что я тебя просил?
Геноссе кивнул, включая компьютер:
– Быстродействие оставляет желать лучшего. Собственно, перебор занимает времени немного – даже с учетом перестановки колес, вариантов конструкций. Но каждый ключ, как помните, дает только новый набор букв… Я прокрутил два словаря – немецкий и итальянский. Если попадаются из него слова, длинней пяти символов – сохраняет в отдельный файл. Нам останется его только просмотреть… Если не найдем – тогда придется просмотреть все остальное – для самой скромной шифромашины это составит, если помните, около семнадцати тысяч. В любом случае – найдем… Если бы мой компьютер и программа попала бы во времена войны, то война бы закончилась года на два раньше.
Егор восхищенно покачал головой:
– Не ожидал такой прыти.
– А что делать?.. Я ведь когда-то занимался программированием. Только работа в собесе все желание отбила. Да и без вас тут скучно было, так я написал пару статей про «Энигму» – думаю выставить их в Интернете. Вдруг какой-то журнал да купит?..
– Подожди… – поморщился Егор. – Я тебе заплачу за то, чтобы ты эти статьи пару лет никому не показывал. Столько тебе ни одно издательство не заплатит.
Ввели текст шифровки. Втроем несколько раз проверили – все ли нормально.
– Ну что, поехали? – спросил Геноссе.
– Поехали, – согласился Егор.
Геноссе ударил по клавише «Enter» резко, так, словно заколотил гвоздь.
Антон не сильно разделял оптимизм товарищей – как показывал опыт, даже если все складывается более-менее хорошо, то определенно что-то скоро пойдет совсем не так, как хотелось.
– Странно, я всегда думал, что сокровища ищут по картам, – попытался он поделиться своей неуверенностью с друзьями. – Положим, карта какой-то местности с припиской, дескать, три шага от старой березы…
– …А там у людей спросишь… – хохотнул Егор.
– Да нет, всякое бывало, – заметил Геноссе. Когда карта – неплохо. Если к ней текстовая легенда имеется – просто великолепно. В случае просто текстового описания, как здесь, тоже терпимо. А ведь бывало, и того не имели. Вроде кто-то что-то слышал, кто-то чего-то видел. И то, бывало, находили. Хотя, конечно, чаще не находили ничего.
О чем-то однообразно бубнел телевизор. За время отсутствия Егора и Антона кинескоп выгорел еще больше, и теперь изображение было почти полностью белым. На экране должно было произойти что-то действительно черное, чтоб промелькнул какой-то выразительный штришок.
Но друзья сидели за компьютером, глядя в монитор. Ожидали с азартом, как иной игрок ожидает, когда игровой автомат ошибется и выкинет если не миллион, то хотя бы несколько тысяч.
По экрану бежали строки, порой что-то попадало в разряд перспективных фраз, но на поверку оказывалось, что машина зацепилась за артикль или предлог.
– Надо было поставить больше букв для проверки… Хотите, перепишу программу?
Прихлебывая пиво, его остановил Егор:
– Сиди уже…
Первым не выдержал Антон. Развернулся и ушел в спальню. Лег на кровать, но если и заснул, то совсем ненадолго.
Уже через полчаса его тормошил Егор:
– Что ты делаешь?..
– Сплю.
– Что значит «сплю»? Как это «сплю»? Давай, вставай, волнуйся с нами.
Может быть, все же где-то не доверял Егор Геноссе. И Антону не доверял тоже. А Геноссе не верил до конца обоим. Но это был тот случай, когда не доверять двоим проще, нежели не доверять кому-то одному.
Все же такие деньги. Бывало, и за меньшее убивали.
Хорошо, если после взлома шифра просто оставят сидеть в бункере, – думал Геноссе.
Егор выглядел уверенным, но какой-то червячок грыз изнутри: а что если программа Геноссе код не сломает? Где гарантия вообще, что программа что-то делает, кроме того, что выводит на экран уйму букв? А ведь компьютер помнит все, что в него вводят. И этот подозрительный модем, пусть и выключенный в данный момент. Может, за стенами бункера уже ждут команды люди, чтоб его схватить. Конечно, можно забаррикадироваться, но что толку-то?.. Он все равно в розыске – всякий имеет право его схватить или убить при оказании сопротивления.
Пожалуй, самым спокойным был Антон. Его бы, наверное, даже обрадовало, если бы все закончилось здесь и сейчас. Он бы тогда вернулся в общежитие, начал бы ходить на занятия. А если же эта коробка вскроет код, то это еще минимум неделя поездок. В клад он не верил, а к поездкам относился просто как к приключению.
Для людей, которым иногда не везет, придумали термин «черный день». Для тех, у кого невезение превращается в тенденцию, есть понятие «черная полоса». Если бы Антон попробовал охарактеризовать в этом направлении свое бытие, на ум бы, вероятно, пришло словосочетание «черная жизнь». Ну не везет ему постоянно – что с того, вешаться?..
Часа в четыре вечера Геноссе что-то заметил:
– Кажется, похоже.
Но мгновением позже экран засыпало иными вариантами дешифровки.
Когда программа закончила работу, за стенами бункера уже садилось солнце.
Строк с результатами было достаточно много, возле каждой стоял какой-то процент. Еще секунду заняла сортировка, и…
– Оно… Наибольший коэффициент совпадения. Машина армейская, коммутационная панель не использовалась. Рефлектор тип – «С», колеса – «три», «пять» и «два». Ключ «MAS». Насчет ключа он мог бы что-то сложней придумать.
– В смысле?
– Ваш итальянец принадлежал, вероятно, к боевым пловцам. А для конспирации она называлась десятой флотилией моторных катеров, на итальянском 10 «MAS».
– Показывай, что получилось…
– Одну минутку.
Но Геноссе соврал. Весь процесс у него занял никак не больше пятнадцати секунд.
На мониторе появились строки:
DerFr iedho fzwis chend emFlu ssund derHu gelne benXB atavs kXYYO stlic hvond esHau sdesW achte rsdie Reihe funfd asGra bsieb enYYX
– А, по-моему, это просто набор букв, – заметил Антон.
– Почтальон, я тебя придушу. И суд меня оправдает. У немцев на шифромашине не было пробела. А фразу разбивали по пять символов. Вместо точки они ставили «YY».
Последнее «X» – это знак конца сообщения, аналог нашего «СК» – «связь кончаю». «Х» в тексте использовался так же как запятая или кавычки. То есть, если перебрать текст как следует, то получится…
Геноссе застучал по клавиатуре. Чуть ниже пятиграмм стал появляться текст:
Der Friedhof zwischen dem Fluss und der Hugel neben «Batavsk». Ostlich von des Haus des Wachters die Reihe funf das Grab sieben.
– Вообще-то, – продолжал Геноссе, – использование Der, да еще в начале сообщения – это криптоошибка, сообщение становится более уязвимо. Хотя то же самое можно сказать о последних трех знаках: «YYX». Так же, по правилам названия иностранных городов надлежало повторить дважды, то есть вместо XBatavskX должно быть XBatavskXBatavskX.
– Стало быть, Батавск, – задумчиво проговорил Егор.
– Батайск? Это где? Кажется, Ростовская область, – оживился Антон.
– Батавск, мой друг, Батавск. Крым, чего-то семь и пять…
Запустили переводчик. Получилось: «Кладбище между рекой и холмом возле Батавска. От дома сторожа на восток пятый ряд седьмая могила».
Егор вскинул вверх руку с двумя пальцами – «виктория», «победа». Но поднял их не к потолку, а на уровень головы. Дескать, прорвались, но расслабляться пока рано.
Он похлопал по плечу Геноссе, и дал ему знак: освободи место. Генносе не стал возражать. Егор сел за компьютер. Нажал мышкой по иконке с серой буквой «E» – «Enigma». Запустилась программа.
– Как говоришь, твоя программа работает?
– Она не моя. Я ее качал из Европы.
– Стоит она у тебя на компьютере, значит твоя. Показывай.
Геноссе отобрал мышку из рук Егора. Нажал на панель симулятора – открылись ее внутренности. Он нажал на крайний справа барабан, на нем появилась буква «С». Затем поставил за ним колеса – под ними значились латинские «III», «V» и «II».
– Армейский шифровальщик располагал трехроторной машиной. Мог выбрать из пяти шифроколес и двух рефлекторов… – пояснил он свои действия.
Затем вернулся на основную панель шифромашины. В трех окошках выставил ключ – «MAS», набрал «Der». Последовательно зажглись лампочки L, M и опять L…
– Что, не веришь мне? – возмутился Геноссе.
– Не в том дело…
– А в чем?
– Потом расскажу.
Обратная тягаС полчаса Егор вспоминал номер. Казалось, ему это не удастся. С этого номера ему звонили два раза, и он не стал даже заносить его в адресную книжку. Затем два раза звонил сам, выбрав нужную последовательность цифр из списка последних звонков.
Но удивительно – номер удалось вспомнить. В трубке послышался зуммер, затем – нужный голос:
– Слушаю…
– И я тоже слушаю…
– Егор, ты?.. Жив?..
– Ага…
– Многие говорили, что ты и твой сотоварищ пошли на производство метана в болоте. Но ты не поверишь, я ждал твоего звонка.
– Я верю…
Немного помолчали.
– Ты где? – наконец спросил Игорь.
Егор не стал врать.
– В Сырборске. А ты где?
– В самолете на Москву. Не хочешь, встретиться в столице? Попьем пивка. Я могу поговорить с начальством, тебя примут на работу в нашу организацию.
– Я не хочу…
– Хозяин – барин. Но лучше, скажи – ты ведь ничего не нарыл?..
– Нет.
– И отчего звонишь? По делу или соскучился, и поговорить не с кем.
– По делу…
Игорь напрягся:
– Я слушаю.
– Вам все еще нужен мой кусок?..
– Было бы неплохо… Что ты хочешь за него? Если требования в пределах разумного – даю слово…
– Ты знаешь… Я не верю в ваше слово. В данном контексте «честное слово» – красивая метафора, не имеющая ничего общего с реальностью…
– В прошлом случае, на базаре, я не давал тебе слова.
Егор задумался и вспомнил – действительно, никаких гарантий он не получал. Но все равно – в силе слов он сомневался.
– Я попрошу немного, но попрошу авансом, – заговорил Егор.
– В таком случае вопрос о честности поставлю уже я.
– Тем более своего слова не нарушал я.
Было слышно как в трубке коротко хохотнул Игорь.
– Ей-богу, смешная ситуация: два до безобразия честных человека не верят друг другу. Впрочем, говори, сколько ты хочешь.
– Вопрос не в том «сколько», вопрос в том «что»… Верните мне мою сладкую свободу…
– Не понял.
– Я нахожусь в федеральном розыске по подозрению в тройном убийстве. Это не смертельно, но создает мне некоторые неудобства. Не будете ли вы так любезны снять с меня навешенных собак?.. Обвинения должны быть сняты публично.
– Это все?..
– Большего от вас требовать просто опасно.
Теперь задумался Игорь.
Хорошо. А что взамен я… Мы… Что мы получим?
– Я отправлю по почте вам фрагмент своей шифровки, по любому указанному вами адресу. Могу отправить копии по двум, трем адресам. Но пересылать его не буду. Почта у нас в стране работает хорошо, ничего на ней не теряется. А про шифровку я забуду прямо на почте.
– Хорошо, я подумаю над адресами.
– Но вы понимаете, что если вдруг по указанному адресу вы клада не обнаружите – это не моя проблема…
– Конечно, конечно… За шестьдесят лет могло произойти многое.
– В таком случае смею откланяться. Буду ждать оправдательных документов.
Закончив разговор, Егор выключил телефон. Пройдя еще немного по улице, остановился возле канцелярского магазина. Подумал. Толкнул дверь. Звякнул колокольчик, продавщица подняла взгляд от каких-то бумаг. Отступать было некуда.
– Девушка… А покажите, какие у вас есть простые карандаши? И ластики.
***
Надо ли говорить, что очень скоро в городе Сырборске была ликвидирована крупная преступная группировка.
Дело шилось быстро, аресты, облавы проводились днем и ночью. Словно в сталинские времена по улицам ночью мотались автозаки. В местном СИЗО уже не хватало места и арестованных распихивали по ближним городкам.
До суда было еще очень далеко, но пресса пестрела заголовками, местная криминальная хроника изобиловала кадрами: кого-то вели в наручниках по узким казенным коридорам, демонстрировали изъятые преступные арсеналы, покойников, извлеченных из мест не слишком подобающих умершим.
Конечно, банда уже давно была под колпаком, об этом знали даже в банде. Но одни считали, что все на мази, все под контролем, другие думали, что успеют убраться восвояси, не дожидаясь краха.
Но ошибались и те и другие – все рухнуло, буквально, в одночасье, без какой-то утечки информации. Собственно, и для милиции это было неожиданностью. Как признавались некоторые, приказ пришел «оттуда» – и тыкали пальцем в направлении чердака. Потому и взяли всех чуть не в течение часа, и почти тут же созвали пресс-конференцию.
Кандидаты в депутаты жаловались, что это такой грязный трюк местной власти – отвлечь внимание общественности от довыборов.
И люди, отправленные в места негостеприимные, не полагали, что цена их свободы – маленький клочок бумаги. К которому они, среди прочего, и касательства не имели.
Ведь среди конфискованного оружия был обнаружен пистолет, относительно которого баллистическая экспертиза однозначно установила: из этого оружия в начале года на снятой квартире были убиты три человека. Впрочем, виновными были признаны люди, которые некогда в преступной группировке состояли, но ныне в списках живых не значились. Они или лежали в земле, или были закатаны не то в бетон не то под линолеум. Таким образом, тремя трупами больше, тремя меньше – какая, в общем, разница?
Об этом писали в газетах. Отмечали, что в процессе следствия подозрения пали на совершенно невиновного человека. Пресс-служба рассыпалась горохом по полу, принося извинения за моральный ущерб. В этих статьях помещалось и фото бывшего подозреваемого, верней все тот же фоторобот. Отчего-то подозреваемый не соизволил появиться на глаза общественности, дабы получить извинения лично.
Зато по внутренней связи разлетелось: ориентировку за таким-то номером изъять, убрать объявления о розыске. Многие дежурные приказ про удаление объявлений проигнорировали – все равно оно уже десять раз заклеено другими бумагами, лицами, преступлениями.
Но в чертовски далеком городе Ярске дежурный прореагировал чуть активней. А именно нашел в этом письме повод пойти посплетничать с кассиршей:
– Слышь-ко… А ведь прекратили розыск человека, про которого ты донесла, что он будто у тебя билеты покупал.
– Поймали?..
– Да не вроде… Подозрения сняты…
– А там вроде парнишка при нем был? О нем ничего?..
– Да не… Ничего нет… А тебе-то с того чего?
– Да так… Ничего.
***
Примерно в то же время Егор бросил в почтовый ящик три письма. В одном лежал маленький кусочек бумаги, в двух остальных – его ксерокопия.
На нем значилось:
.. PUBOR X..
.. EJYVO …
Z BUDG. …
И, действительно, все три письма пришли по указанным адресам. И клочок точно встал на свое место.
Проверили с лупой – нет ли обмана, не другой ли это кусочек. Но нет – волокна обрывка точно походили к остальной части шифровки.
И какой-то лейтенант вбил ее в компьютер.
Компьютер здесь был помощней. Допотопная персоналка Геноссе была в своем роде гармонична – почти одинакового размера и цвета системный блок с монитором.
Системный блок этой машины напоминал не сколько компьютер, как шкаф средних размеров. Зато монитор смотрелся неуместным – хоть и с большой диагональю в двадцать один заокеанский дюйм, но плоский, даже тонкий.
И программа на нем работала быстрей, написана не любителями, вроде Геноссе, а профессионалами. Ведь на вооружении Советской Армии до последнего времени стояла шифромашина «Фиалка», которая по принципу ничем не отличалась от «Enigma». Оставалось только перебить разводку роторов, рефлекторов.
Пока компьютер работал, лейтенант, Макс и Игорь сидели тут же в аппаратной. Скучали, пили кофе, но почти не разговаривали. На соседнем суперкомпьютере Макс раскладывал пасьянс.
Через три часа все было окончено – принтер выбросил листок бумаги.
– Я могу быть свободен? – спросил лейтенант.
К слову, это был совсем иной человек, нежели тот, кто сидел за пультами в микроавтобусе, разъезжающем по Сырборску.
Ибо мало ли на свете лейтенантов. Этот так же не был осведомлен, даже приблизительно, что может находиться в могиле, которая седьмая в пятом ряду.
Макс кивнул и дал знак: удались.
Прочитал шифровку – и немецкий вариант, и его перевод.
– Бодайск это где? – спросил он.
Игорь пролистнул заранее приготовленный атлас:
– Кубань… Может такое быть?
Макс кивнул: действительно многое сходиться. Он откинулся на стуле и осторожно улыбнулся – похоже, это дело все-таки удалось распутать.
***
Возле Бодайска было три кладбища, но ни одно точно не походило под определение – была либо река, либо холм… То, которое было у реки, к тому же было на холме, и при нем была будто даже сторожка, довольно старая. Но у кладбища был существенный недостаток – оно появилось в пятидесятых годах, когда в Бодайске стали строить текстильный комбинат.
Но выяснилось – во время войны было еще одно кладбище, немецкое. Но при отступлении немцы танками его сравняли с землей. Место для своих мертвецов оккупанты выбрали получше, землю не экономили – ее по их меркам было предостаточно. Посему, отвели поле, на круче над рекою. Чуть дальше в степи возвышался скифский курган. Нашли какую-то бабку, старожилку, уже изрядно выжившую из ума. Та будто подтвердила – стояла на кладбище какая-то халабуда. Или не стояла?..
А еще, уже после того как при отступлении немцы его перепахали, над ним бой случился. И многих солдат заровняло так, что и хоронить не надо.
Иных же побросали в окоп и сделали из него братскую могилу. Впрочем, ее отметили знаком и с годами на ее месте вырос монумент.
О том, что здесь было немецкое кладбище, знали все местные. Знали, но считали за лучшее об этом не вспоминать, не разговаривать. После войны перепаханное кладбище пытались использовать по прежнему назначению, а именно, как колхозное поле. Но продолжалось это совсем недолго. Земля, как известно, на кладбище спокойная – никто могилы каждый год не перекапывает. Здесь же, после первой культивации, о поле пошла дурная слава – синие огоньки разгорались здесь словно факела. Весной на противотанковой мине подорвался трактор. Водителя только контузило, но он, придя в себе, заявил: битва за урожай – оно, конечно, да, важно. Но на это поле он больше ни ногой.
Затем летом в поле нашли покойника – бродяга прилег во ржи подремать, да и задохнулся. Или, как сказали местные бабки, – «солдатушки немецкие его дух к себе утянули».
Было бы, вероятно, дрянное зерно с этого поля, пропитанное фосфином. Но председатель совхоза надеялся на знаменитый русский «авось»:
– А что, свезем на элеватор, – говорил он своей жене. – Там оно смешается с зерном из других колхозов. Даже если кто и помрет – случится это далече, кто докажет, что из-за хлеба, из-за нашего зерна. Ну помрет кто… Так ведь нам план надо давать!
Ну да, ну да… План в те времена надо было давать решительно и безапелляционно. За его недодачу могли и во вредители записать…
Но все решилось к лучшему и для председателя, и для далеких жителей городов, не съевших пропитанную трупным ядом буханку. В один жаркий летний вечер от синего факела рожь занялась да и выгорела под корень.
На следующие года поле определили под пар. Казалось бы – чего станется, должен выйти этот трупный газ и все дела…
Но произошло что-то непонятное. Земля, растревоженная на поверхности, пошла волнами и в глубине. То ли гробы поразительно быстро сгнили, то ли их не было изначально, то ли земля выдавливала наружу павших позже на этом самом месте красноармейцев и их противников.
Но когда в следующий раз попытались включить поле в севооборот, случалось, что лемех плуга выворачивал на поверхность кости, черепа. И иной агроном, вышедший удостовериться, что колхозный урожай заколосился, уподоблялся Принцу Датскому, разглядывая череп то ли Иоганна, то ли Ивана.
В общем, в конце концов, поле определили под пастбище. Причем выпасали на нем только скот колхозный, никак не индивидуальный.
Когда Макс и Игорь прибыли туда и осмотрелись вокруг, нахлынула тоска, почище той, что возникала во время путешествий по бескрайней и безлюдной Сибири.
– Широко ты, колхозное поле… – заметил Игорь… – Просто удавиться можно как широко…
– И что делать будем? – спросил Максим.
– Тут два выхода… Либо копать, либо не копать… Поскольку копать будем не мы, то, думаю, первое…
И, действительно, работа завертелась. Сначала, конечно, пустили товарищей с металлоискателями – вдруг бы получилось найти саквояж с золотом просто как большой кусок металла. В самом деле, нашли всякую мелочь вроде потерянных лемехов плуга. Но золота не было. И в самом деле – отчего оно должно быть, успокаивался Игорь: золото – металл немагнитный…
***
– Так ты можешь сказать, как тебе удалось с ними договориться? – спросил Антон, глядя очередной выпуск новостей.
Дело о преступной группировке обрастало все новыми подробностями и тройное убийство на квартире у Егора стало отходить на задний план.
– Все просто… – отозвался тот. – Я отправил им наш кусок шифровки.
Геноссе и Антон хором обернулись и вскрикнули.
– Как?
– Обыкновенно. По почте.
– То есть там у них полная шифровка?
– Ну да.
– И они ее могут расшифровать.
– Конечно, могут. И, думаю, уже расшифровали.
– И ты так спокойно сидишь! Тебе что, мало приключений? Ты же все испортил, они наверняка уже там…
Егор посмотрел на друзей удивленно. Потом потер лоб, резко отбросил волосы назад, словно что-то вспомнил. И, действительно, ответил:
– Да, совсем забыл сказать. Прежде чем ее отсылать, я немного поработал ластиком, затер несколько символов. Вместо них вписал другие. Так из Батавска получился Бодайск.
– А где это?
Егор зевнул:
– На Кубани. Надо же, всего несколько букв изменил, а такой эффект, такой эффект.
– А они не догадаются о подделке?
– Может, и догадаются. Даже скорей всего. Но сначала они отправятся в Бодайск, на Кубань. Возле города, безусловно, есть кладбище. А, скорей всего, несколько. Возле какого-то есть река, речушка или хотя бы ручей. Должна быть какая-то возвышенность, которая сойдет за холм. Вполне вероятно, что когда-то рядом стояла какая-то хибарка, может часовенка или, наоборот, сарай для лопат.
– А что будет, когда не найдут?
– Будут копать дальше. В общем, они сперва раскопают седьмую могилу в пятом ряду.
Потом – пятую в седьмом. Сделают то же самое не на востоке, а на западе, на юге, на севере. А поскольку, у нас обычно на кладбищах хоронят не рядами и колоннами, а там, где место есть, то перероют они все кладбище. Занятие не на одну неделю… Мне, конечно, жаль чувства родственников покойных, но за такие деньги можно не только могилу раскопать. Можно целое кладбище разрыть до воды, до гранита… Собственно на то и расчет.
– А отчего Бодайск? – спросил Геноссе. – Отчего, скажем, не Батайск? Тогда бы пришлось исправлять только одну букву.
– На это есть особая причина. Пусть это будет для них сюрпризом.
