Текст книги "Письмо никому"
Автор книги: Андрей Марченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
В городе Сырборске Егор потерял где-то сорок долларов, которых стоил его мобильный телефон. Четыре банкноты по десять долларов, с овальным портретом из которого Александр Гамильтон печально смотрит куда-то в сторону. Печально – вероятно, из-за того, что, во-первых, вопреки всеобщему заблуждению на долларовых банкнотах печатают не только президентов. А во-вторых, из-за того, что он, министр финансов Гамильтон, этот факт подтверждает…
Но не будь этих сорока долларов, выкинутых в мусорное ведро в Сырборске, возможно, вся партия оказалась бы проигранной.
Не смотря на совершенно пустую трассу, поезд едва тащился. То ли он шел по расписанию, которое уже с полвека никто не удосужился изменить под более скоростные поезда. То ли дома машиниста ждала нелюбимая жена, к которой не хотелось возвращаться.
Пейзаж за окном можно было бы назвать милым, если бы написать с небольшую картину и повесить на стену городской квартиры. Но размноженный на сотни километров с обеих сторон пути, он вгонял в жесточайшую древнерусскую тоску.
Потому дорога опротивела Егору еще до того, как она закончилась. И глядя на молчаливый заговор деревьев за стеклом вагона, он торопил поезд, сверялся по расписанию. И задолго до того как поезд стал замедлять ход перед конечной станцией, он стоял в тамбуре с полупустой сумкой за плечами.
– Это конечная? – спросил он у проводника.
– Угу… – ответил полупьяный проводник. Но спроси у него, как эта конечная называется, он бы наверняка не ответил бы…
– Опаздываем ведь?.. Ну и стоило платить такие деньги за билет? – не успокаивался Егор.
– Не беспокойтесь, – успокаивал пьяный полупроводник, – и плацкартные и купейные вагоны прибывают в пункт назначения одновременно.
Но вот лес разбавили какие-то домишки, они стали все чаще. Меж ними стали сквозить дома побольше, появились пакгаузы. Рельсы размножились, нагнетая ожидание станции.
В этом поезде дешевые плацкартные вагоны шли впереди купейных вагонов и, в общем-то, нейтрального, даже не пронумерованного вагона буфета.
Поезд на станцию втягивался медленно – со скоростью неспешного шага, уж неизвестно по какой причине, по повелению какого сигнала светофора.
Казалось, открой дверь, спрыгни на землю, пойди пешком – обгонишь поезд.
Но проводники были неумолимы, не давали шанса разбежаться пассажирам раньше времени.
Уже начинался вокзал. На улочке, что вела к вокзалу, Егор увидел два автобуса.
Меж ними фигуру смутно знакомую. Странно. А ведь он никогда не был в этом городе… Но и этот человек тоже не отсюда… Москва? Ярск?.. Кажется, все же Сырборск… Базар!
Перед самим вокзалом поезд поворачивал – через маленькое окошко тамбура стало видно платформу вокзала. Причем видно – на ней слишком много людей в форме.
Егор дернул Антона за рукав:
– За мной.
Затянул обратно в вагон, пробегая по проходу, остановился лишь для того, чтоб дернуть стоп-кран.
Под вагонами что-то зашипело, лязгнула сцепка, заскрипели колеса. Секунда – и поезд стоял.
Они бежали по вагонам, хлопая дверями и расталкивая попавшихся на пути. В пятом вагоне Егор решил – хватит, в тамбуре распахнул дверь на улицу, но не ту сторону, где был вокзал.
Прыгнули вниз, гравий захрустел под ногами. Тут же Егор нырнул под другой состав, Антон последовал его примеру.
Со стороны вокзала тоже бежали, и очень скоро люди в масках колошматили по дверям, требуя у проводников открыть двери. Но те, как правило, вернулись в вагоны, проверить, не дернул ли стоп-кран кто-то из их пассажиров.
И тут случилось почти невероятное – товарняк, стоящий на третьем пути, ударил в сцепки и медленно тронулся… Убедившись, что этот состав набирает скорость, Егор запрыгнул на подножку теплушки, затем подал руку Антону.
Вокзал проскочили, уже когда состав разогнался километров до тридцати. В это время они висели на поручнях и ступенях, что шли с другой стороны вагона.
Потом вернулись на маленькую площадку.
Город кончился как-то быстро и внезапно. Многочисленные подъездные пути сошлись в четыре нитки рельс. За локомотивом закрылся выходной светофор на станции. Поезд влетал в тайгу.
Шел уверенно, упиваясь своей мощностью и скоростью.
Егор боялся – поезд остановят совсем недалеко от города, обыщут. Особо паскудно стало, когда с обеих сторон насыпи начались болота. Заскрипи тормоза сейчас, появись с небес подкрепления к машинистам, и этот столь перспективный побег бы пресекся. Но нет – болота закончились, опять подступил лес, порой так плотно, что еще немного и ветви деревьев коснутся поезда.
Меж тем, ехать до следующей станции не хотелось – там их наверняка ждали. И Егор часто смотрел за ограждения – что там впереди. И вот, наконец-то, появилось нечто подходящее – состав направлялся в створ моста.
– Пора! – крикнул Егор.
– Что пора?
– Прыгать!
И подтверждая свои слова, бросил на землю сумку.
– Ты как хочешь, но я пошел!
И, действительно, – спрыгнул в проносящуюся пустоту. Антон шагнул к краю площадки, но, казалось, насыпь мелькает слишком быстро.
А дальше начался мост. Опоры мелькали часто, но меж ними была река – такая близкая и будто достаточно глубокая, чтобы в случае прыжка не разбиться о дно. Но отчего-то вспомнились фильмы – герои всегда прыгали либо с моста, либо с поезда. И никогда с двух этих вещей одновременно.
За мостом поезд стал поворачивать и будто замедлил ход. Антон прыгнул, закрыв глаза, как мальчишка, первый раз прыгнувший в воду.
Казалось – это последнее, что он сделает в жизни. Сейчас затрещат кости, он сломает шею, погибнет здесь, неизвестно на каком безымянном километре.
Но за мгновение до падения на землю, все же смухлевал – открыл глаза, увидел несущуюся навстречу землю, выставил руки, упал на них, но не удержался, скатился по насыпи.
Что-то действительно треснуло.
Но боли почти не было. Будто бы саднила рука, но кроме нее ничего не болело. Странно, отчего – уже мертв? Нет, будто жив.
Цел? Так и есть – разодрал ладонь… Нестрашно, но неприятно. Антон откусил кусочек кожи, поднялся на ноги. Ага, вот что трещало – он умудрился за что-то зацепиться и разодрал куртку.
Нет, определенно цел. Взошел по насыпи и пошел через мост, на ту сторону реки. С земли стало видно – все-таки от рельс до опор моста было предостаточно. Мог и недопрыгнуть.
На том конце моста его уже ждал Егор. Он уже нашел сумку и просто отдыхал.
– Молодец, – бросил он.
– Отчего молодец?
– Оттого, что не стал на мосту прыгать. Оттого, что вообще прыгнул. Мужик, уважаю… – и покровительственно похлопал его по плечу. – Думал, мы тут и расстанемся.
– Велик подвиг. Ну и ты прыгнул тоже…
– Положим, я прыгал не первый раз. В первый раз, когда я сиганул – сломал два ребра и руку… И это еще легко отделался.
– Почему легко?
– Потому что смог бежать. Сломал бы ногу – меня бы тут же и кончили бы…
По насыпи спустились к реке. Вода была по-весеннему быстрой и мутной.
– Я не думал, что в этих краях так рано сходит лед, – заметил Антон.
– Я не думал, что он здесь сходит хоть когда-то.
Под мостом лежала перевернутая вверх дном лодка.
– Вот и чудненько. Давай ее переворачивать и к воде… Дальше по реке пойдем.
– Может, это лишнее? – спросил Антон, впрочем, подчиняясь.
– Совсем не лишнее. Как ты думаешь, сколько им надо ума, чтобы понять что мы уехали на этом поезде? И сколько времени пройдет, прежде чем нас начнут искать с вертолета? Когда тебя ищут – верный выход постоянно бежать, усложнять им задачу, расширять зону поиска.
Лодка коснулась дном воды.
– Грести умеешь? – спросил Егор.
– Нет.
– Ну и не страшно. Тут и весел-то нет…
Осмотрелись – в реке уже поднялась вода и весь мусор с берегов смыла. Да и много ли здесь на безлюдье было мусора?
Егор опять поднялся на полотно, возле самого моста стояла древняя будка, вроде, как для постового. От нее Егор отломал две доски – трухлявые, короткие…
А еще через пять минут лодка плыла по реке. Не слишком быстро, не слишком величаво, но со своей главной функцией справлялась легко – уносила их все дальше и дальше от моста.
***
Прошел и третий час пути, и пятый, но вертолеты над головами беглецов так и не появились. Может, Егор переоценивал возможности противников, а, может, те не сильно на геликоптеры надеялись – все же с высоты разглядеть что-то среди деревьев представлялось затруднительным. Да и если разглядишь – что дальше? Помахать тем, кто на земле, рукой. Сесть-то все равно негде.
– А знаешь, о чем я мечтаю? – спросил Антон.
– Ну?.. – ответил Егор, сказал это так, что стало ясно: ему на мечтания Антона плевать, но если хочет – пусть говорит, чего уж тут.
– Вот представляю, мы с тобой найдем это золото, разбогатеем. Я тогда поеду на юга отогреваться от этой вот фигни.
Он кивнул на воду и продолжил:
– Представляю, лежу я на берегу моря или даже океана на горячем песке… Загораю…
– Угу… Максимум, что тебе пока светит, это жара, океан, песок и загорать на плантации сахарного тростника… – Егор на мгновение задумался, всмотрелся вдаль и добавил. – Хотя лучше плантации сахарного тростника, чем плантации сахарного буряка… Ты греби давай!
Лодка была не то, чтоб дырявой, но текла изрядно. Была бы в ней плошка вычерпывать воду, проблемы бы вовсе отсутствовали. Но вычерпывать воду можно было только кепкой Егора. Но последний, вероятно, скорей бы пожертвовал приблудной лодкой, нежели своей кепкой.
Вода сочилась меж досок, и скоро нельзя было поставить ноги так, чтоб не замочить ботинок. Набрав воды, лодка становилась тяжелей, оседала. Все больше становилась подводная часть лодки, все больше щелей находила вода.
И когда на шестой час пути появилась первая деревня Антон, с молчаливого согласия Егора, обломками будки стал подгребать к деревне. Но промазал, и врезался в песок, уже когда деревушка почти закончилась. Спрыгнули в прибой – холодная вода налилась в ботинки. Что, впрочем, уже ничего не меняло – в них и так хлюпала вода.
Когда правили лодку к берегу, он был пуст. Потом лодку пытались затянуть на узкий пляж, но от воды она стала тяжелой и на берег выходила с трудом – теперь вода текла из щелей в обратном направлении. Наконец, выволокли ее на песок, но не так чтобы далеко. Привязали лодочный канат к какой-то сваи.
А зачем с ней вообще возиться, – думал Антон. Положить в нее пару камней, толкнуть от берега – она еще немного проплывет, потонет. Концы, что называется в воду.
Но когда пришвартовали лодку и подняли голову, оказалось, что на берегу стоит крепкий не то уже дед, не то еще мужик, который просто экономит на бритвах. На его локте небрежно лежала двустволка.
Он нежно гладил вороненую сталь стволов, как иной гладит собаку. Но нельзя было понять – по шерсти он гладит свое оружие или против шерсти. И оружие готово сорваться, рявкнуть, плюнуть пороховым перегаром.
– А лодка-то Пеки Горбатого. Под мостом взяли?.. – спросил мужик.
Егор осторожно кивнул:
– За нами гнались… Вот мы и позаимствовали.
– Ага, ага, ага… Да вы только не волнуйтесь! Он потом лодку заберет. Как лед сойдет – пойдет лавка-теплоход, я ему и передам. А вы какими судьбами-то здесь?
– Я же и говорю – за нами гнались, мы вот и бежали.
– Заблудились? – испытующе спросил старик.
Егор задумался. По большому счету, он сейчас твердо бы назвал только материк, на котором находится. Еще бы, пожалуй, назвал пару мест, где они не находятся – это не европейская часть этого материка. Насчет всего остального имелись сомнения. Небо было затянуто низкими тучами, и куда течет эта река определить не представлялось возможным – очевидно, она течет куда-то вниз из места повыше. Всем остальным приметам было опасно верить – скажем, мох здесь рос везде. Север тут был, в своих владениях. Он окружал, становился перед тобой стеной, скалил изъеденные цингой зубы за твоей спиной.
Но паниковать по этому поводу не хотелось – реки имеют берега. На них имеют свойства расти города или на крайний случай деревушки. Из последних наверняка можно выбраться в деревни побольше, а там и в города, с регулярным железнодорожным сообщением.
– Стало быть, заблудились?.. – повторил старик чуть настойчивей.
– Ну да… – не выдержал Антон. Для него подобная передряга была впервой, и он имел право немного попаниковать. – Мы заблудились.
– Ну тогда, – подытожил старик, – милости прошу ко мне в гости.
***
Оказалось, что когда Егор бросал с поезда сумку, раскололся корпус зарядного устройства мобильного телефона. Треснула пластмасса, но электрика будто бы работала. В избушку деда было подведено электричество, и теперь телефон заряжался. Впрочем, покрытия здесь не было.
Сначала, зайдя в избу, друзья скинули куртки. Но оказалось, что внутри довольно прохладно.
– Что-то холодно у вас тут…
– Да я дверку-то открывал, чтоб живность вымерзла…
– Живность? – насторожился Егор.
– Да не волнуйтесь, не клопы… Тараканы тут у меня…
– Прусаки?..
– Прусаки?.. – хохотнул старикашка. – Да не, не прусаки. Прусаки – они воинственные, а эти больше мирные. Баварцы, наверное, потому как толстенькие, когда пива попьют, то песни за плинтусом поют – не уснуть.
Банальную баню хозяин не стал топить – просто дал какую-то дерюгу вытереть промокшие ноги. Зато достал бутыль с самогоном, тут же разлил по высоким граненым стаканам. Набросал гостям еды, себе же оставил немного закуски… Разве что хлеба было мало и выпечки он был явно местной – мягкий, такой крошащийся, что нож не сколько резал, сколько мял буханку.
– А оно, в общем, даже хорошо, что вы заблудились. Скучно тут, – стал рассказывать старик. – Расскажите, чего в мире-то деется, а то тут сидишь, на весь мир смердишь… Ну это, конечно, в смысле переносном… Меня, если что, Колей зовут…
– Э-э-э… – начал Егор.
Мужик его понял.
– Дед Коля, если на то пошло.
– Я – Егор… Это – Антон… А как ваша деревня называется?..
– Деревня и есть… Зачем ей еще как-то называться?
Подняли стаканы.
– Ну, за хозяина, – предложил Егор. – За знаменитое сибирское гостеприимство.
Выпили самогон – он оказался крепким, никак не меньше шестидесяти градусов. Антону с непривычки удалось только пригубить адскую жидкость.
Зато старик тут же, чтобы не забыть, долил в стаканы еще самогона и, даже не закусив, принялся за то, из-за чего все и затевалось, а именно, – за беседу.
– Ага… Знаменитое сибирское гостеприимство. Прохожего надо обогреть и приютить. Потому что если не помогать друг другу, кольцо добра не замкнется и, когда тебе нужна будет помощь, тебе либо не откроют, либо некому открыть будет. И ты издохнешь как тот, кого не приютил ты.
– Великолепно, дед. Ты убедил нас своим примером. С этой минуты мы с тобой – единоверцы.
Антон осторожно огляделся. Ружье уже отдыхало на стене.
В одном углу висела потемневшая икона в обрамлении пыльного рушника. В другом – радиоточка: репродуктор с черной тарелкой динамика и ручкой. Может, он был и поновей, нежели те, из которых о победе вещал Левитан.
Под ним стоят телевизор, накрытый скатертью, то ли по причине поломки, то ли из-за ненадобности.
Антон подумал, что старику на самом деле плевать, что творится в мире. Какая разница, что происходит за горами, за границей. Он-то, вероятно, и на том берегу реки бывает редко.
Скоро Антон отсел от Егора и старика на лавку, чинить куртку.
Нашлась и иголка с ниткой зашить куртку. Нитки здесь держали самые прочные, толстые – десятый номер. Правда, только одного цвета. Белый бы, вероятно, выделялся на ткани куртки, но за годы нити пропитались пылью и стали просто серыми.
Дед Коля и Егор продолжали упорно грызть стаканы. Егор отлично справлялся со своей задачей, а именно развлекал старика. Рассказывал какие-то сальные истории, анекдоты, случаи из жизни. Рассказал тот самый, про базар и рэкет, вспомнил что-то якобы из приключений по Белоруссии:
– …И тут он перецепился и этой игрушкой с размаху об асфальт – бах! Вдребезги! И тогда кто-то из автобуса и крикнул: «Ну что, Сярежа, капец твоей игрушке!»
Оба затряслись в безмолвном хохоте – такой иногда случается, когда уже в легких не хватает воздуха, чтобы произнести мельчайший звук, но так смешно, что удержу просто нету.
– Кстати, – спросил Егор утирая слезу, – а от вас что-то ходит на большую землю?.. Выбраться отсюда можно как-то, кроме как не по реке?
Старик понял намек, кивнул:
– Да не боись – сядете на автобус и уедете отсюда. Мы же не дикари какие, к нам кажну неделю автобус ходит, когда трасса не завалена. Я же не стану вас держать, токма чтоб вы меня развлекали?..
Старик вдруг замолчал, почесал затылок. Хмыкнул. Похоже, в этой идее для него было рациональное зерно.
– Каждую неделю? – насторожился Егор. – А когда он был последний раз?..
– Дак шесть дней тому заезжал, стал быть, если не обломался где или водила не запил – завтрева и приедет. Где-то к полудню будет. Потому как к нам ехать четыре часа и от нас примерно столько же. Вот он и будет стараться, чтоб посветлу приехать-уехать.
***
Водитель автобуса не запил. Автобус не обломался. Даже прибыл почти вовремя. Ну может и опоздал минут на двадцать, что для этой местности и расстояний совершенно не время.
Все вышло гораздо хуже.
Шофер открыл одну дверь, и пускал людей только по билетам. По билетам Центрального банка.
Однако денег у друзей не оказалось.
Так уж случилось, что Егор верил банкам: демократические ценности и наличности с собой практически не носил, а по мере необходимости снимал их с кредитной карточки. Но случилась сущая нелепица: у Егора была кредитная карточка одного из самых известных немецких банков. Этот банк не обещал огромных процентов, зато гарантировал тайну вклада и, что более существенно, отличался стабильностью. Клерки банка утверждали, что эту карточку можно предъявить в каком-то баре Исландии или магазинчике Новой Зеландии. Везде, где есть банкомат. Только вот банкоматов в этой деревне не имелось.
Егор предложил водителю заплатить двойную, тройную цену за проезд, при условии, что деньги он снимет в пункте назначения. Шофер отказал – банкоматов в этом самом пункте он тоже не встречал. Тогда последнее, что мог предложить Егор, – это отдать под залог свой мобильный телефон. Но его ценность в этой местности равнялась дешевым китайским часам и трем, вшитым в трубку, простеньким игрушкам. Мобильные операторы как-то не стремились завоевать рынок в этой глухомани.
Переговоры ничего не дали. Егор побежал к деду Коле, надеясь одолжить у него немного денег на проезд. Старику он обещал, что вышлет почтовым переводом с щедрыми процентами.
Но старик оказался упертым:
– Не-а. Обогреть – всегда пожалуйста. Первачка тожить завсегда накапаю. А вот денюжку – извини-подвинься. Денюжку самим заработать надо.
– Как?
– Ну, например, дрова колоть! Или огород перекопать.
– Какой огород? Как перекопать? Весна ведь только началась!
– Ну да! Вы обождите немного, с месяцок, и все сложится… Заработаете денег – уедете. А то и домишко справите, осядете. Девки-то на выданье у нас имеются.
Пока спорили со стариком, автобус ушел. Антон чуть не заплакал, а Егору отчего-то захотелось придушить деда.
Действительно, друзья побрели по деревне. Но толку с того практически не было. Верней, отчего «практически»? Толку не было вовсе.
Огород копать сейчас никому было не надо и даром. Да и с дровами получалось не слишком весело – обычно хозяева кололи их с запасом, на случай заморозков, снегопада. Чтобы в случае непогоды пересидеть на запасенных дровишках. Однако весна приходила в плановом режиме, топили уже не так яростно. Запас оставался нетронутым.
– Да не переживай! – успокаивал Антона Егор. – Как-то прорвемся. Срубим как-то денюжку. Когда я был таким же маленьким как ты, случился как-то у меня показательный случай… Пришли как-то с друзьями на базар, ну и приятели говорят, что мы сейчас кой-куда сходим, а ты тут постой. Ну вот я и остался – посреди базара. А напротив меня – лоток… И я просто стою, смотрю на торгаша, думаю о чем-то своем… Он на меня тоже смотрит. Тогда как раз был полный беспредел с рэкетом – ну и торгаш подходит, говорит: «Да как вы мне надоели!» И вкладывает мне в карман три сотни. Иди, говорит, отсюда. Ну я и ушел…
Но удача в тот день была не на их стороне. Лаяли собаки – огромные, сильные, злые. Редко кто-то выходил из избы – все больше смотрели на гостей из-за занавесок. В целом, оказалось, что рядом с остальными жителями деревушки дед Коля – щедрейшей и добрейшей души человек.
В общем, к вечеру друзья вернулись к деду Коле.
Тот встретил у порога своего дома. В этот раз ружья с ним не было.
– А скажите… – начал Егор. – Может быть найдется работа по специальности? Я… Мы с другом – приватные детективы…
– Кто?
– Сыщики.
Старик посмурнел и стал серьезным:
– Шпиков мы не любим…
– Да не шпики мы… Мы, вроде, вещи потерянные ищем. Вроде, как переезжее бюро находок. Может, вам чего-то найти надо? За известное вознаграждение-то… Или там, какое преступление разгадать, кого-то на чистую воду вывести. Есть тут у вас преступность?
– Чего? – удивился старик. – Вода у нас в речке и так чистая. Тут уж господь не обделил.
– Да нет, дед, ты не понял… Может, у вас что-то уворовали?
– Воровать не воруют. Мы тут все на виду живем. Что касамо убийств, то да…
Егор оживился:
– Ну?..
– Год назад Васька Плотников за бутылкой порешил нашего шамана, да потом сам с тоски и повесился. Теперь в соседнюю деревню к лекарю ездим. А это верст сорок… Ну а лекарям ноне – какая вера?..
– Так что, нет никакой нам работы? Можно сложную, за которую никто не берется. Есть такая?
– Есть, – неохотно признался старик. – Только под нее нужен ведьмак, тот, кто с лесом на «ты». Был бы наш шаман живой, тогда бы конечно…
– Мда?.. И что за работа?
– Ведьмаковская – я же сказал. В лесу нечисть завелась – ловушки чистит, шумит, йорь пугает…
– Йорь? – спросил Антон.
Егор посмотрел на него строго: он считал, что спрашивать об этом ведьмакам не годится – они должны это знать.
Но старика это не смутило.
– Голоса предков… Они громче ноне шепчутся – кабы лиха не нашептали.
Егор кивнул с серьезным видом:
– Думаю, мне это под силу…
– Мы уже ведьмаковскую плату собрали. Все чин-чином – серебром, – продолжал старик.
– Нас бы устроили деньги, которые принимает водитель автобуса…
– Ну часть-то мы можем, конечно, и бумагой дать.
Егор подумал – а чего, пойти в лес, посидеть полдня на печенке, так и быть, покормить комаров. К вечеру заявиться в деревню, доложить – нечистая сила уничтожена. Гоните бабки.
– Только эта… Нам-то надо какие-то доказательства, что вы этого лешака… Э-э-э… Укоротили.
Друзья вместе помрачнели – как можно принести доказательства уничтожения того, чего нет на самом деле. Впрочем…
– Так у вас, говорите, есть доказательства его существования.
– Ну да. Я же говорю – ловушки наши чистит, зверя бьет, коров доит… В общем, ничего разэтакого, можно и простить. Да ведь дашь ему попущение – он своих друзей подтянет – домовых, водяных, русалок. Вовсе обнаглеет – начнет девчат портить.
– О как… А где он больше-то шалит? Где его искать?
– Шалит он по всему лесу, а вот где искать – это просто. В Мертвой Деревне оно живет.
– Где? На кладбище?..
– Если бы на кладбище жил – я б так и сказал. В Мертвой Деревне…
Солнышко садилось, становилась темнее, на небе не дожидаясь ночи вспыхивали звезды. Темнота была нехорошей, настоящей. В ее присутствии легче верилось во всякую нежить. Егор не знал, что такое Мертвая Деревня, но от самого названия мурашки бежали по коже.
– А пошли-ка, дедушка в дом… Там и расскажешь…
***
Когда зажгли в доме свет, показалось, что на улице уже наступила ночь.
Старик опять вытащил стаканы и бутыль с самогоном. Налил по полному стакану, а затем тут же убрал самогон. Дескать, стакан – норма на сегодня. Хочешь – выпей залпом. Хочешь – смакуй потихоньку.
– Так что за Мертвая Деревня такая?.. – начал Егор, пригубив самогон.
– Да чуть ниже по течению, немного дальше в лес, есть другая деревушка, совсем древняя. Стояла тут еще до того, как нашу деревню основали. Хотя и у нас люди уже лет двести живут. Да будто еще до революции народец там и вымер. Болезнь какая-то всех и выкосила.
– И вы… – начал Егор.
– А что мы… Деды-то наши с бабками издалека за ними наблюдали, как те вымирали.
Да на помощь не лезли, чтоб самим заразу не подхватить. Честно говоря, те помощи-то и не просили. Все померли, до единого человечка. И старые, и малые, и бабы, и мужики…
– А откуда вы знаете, что нечисть там?
– Дык ить следы тудой ведут – большая лапища, знаете ли…
– Йети? – предположил Антон. – Снежный человек?
Теперь удивился старик:
– Чего?
Его успокоил Егор:
– На нашем ведьмовском жаргоне мы так леших называем. Лешаков-то… – А скажите, других ведьмаков вы нанимать не пробовали? Или в Мертвую Деревню наведаться, да его скрутить по-свойски…
Старик замотал руками словно мельница:
– Да что вы! Говорят, ту деревню обходили стороной еще когда там люди обитали. Дескать, место там лихое, богом проклятое. И вымерли они как раз оттого, что прогневили Боженьку… Ну, а мы потом ту деревню кругами обходили, чтоб заразу не подхватить. Даже думали – а не выжечь ли ее дотла. Да только если она загорится – вся тайга выгорит на хрен… А лешак-то там и живет. Кто-то даже огоньки в тех избушках видел.
– И сколько вы даете за… Э-э-э… Ликвидацию лешака?
– Три фунта серебра?.. – осторожно предложил старик, очевидно, приготовившись торговаться.
Но Егор кивнул почти не задумавшись:
– Годиться… Мы, пожалуй, возьмемся… Сзывай вашу верхушку. Как оно там у вас называется – вече?.. Староста там, старейшины, вожаки или кто у вас вместо шаманов. Имеются таковые?
– Имеются. Только вот зачем их беспокоить. Укокошите нежить – тогда и созовем. Не укокошите, а пришибут вас – так мы вас потихоньку и похороним на жальнике… Чтоб, стал-быть, общественность не будоражить.
