Текст книги "Время шаманов. Сны, дороги, иллюзии"

Автор книги: Андрей Лебедь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Где же ты, родина моя, Конгурей... Но… Откуда… откуда ты узнал? – спросил он у Чимеккея, глядя на него почти с мистическим страхом.

Тот пожал плечами:

– Не знаю, просто мне захотелось спеть именно эту песню.

И, обращаясь ко мне, сказал:

– Эта песня о том, что когда-то было потеряно – Конгурей, древняя родина тувинцев, да и не только тувинцев...

– Да-да! – со страстью в голосе сказал Демир. – Ты прав! Я знаю, ты шаман, но я тоже немножко шаман, и я изучал историю, и я знаю, что Конгурей не потерян навсегда. Я вам расскажу… вы должны знать... только вы не смейтесь, пожалуйста…

Демир вытащил из своей плоской кожаной полевой сумки обычную, изрядно потёртую на сгибах географическую карту – фрагмент физической карты Евразии, охватывающий Сибирь и Дальний Восток. Вся она была испещрена пометками: непонятными значками, длинными стрелками, некоторые названия были зачёркнуты, и вместо них написаны другие, обычной шариковой ручкой были прорисованы границы неизвестных территорий.

Водя по карте тонкой сухой веточкой, он рассказал, что когда-то, сотни и тысячи лет назад на территории южной Сибири существовала страна Конгурей или, по-другому, Хонгорай, и это был в действительности рай на земле. Там были тучные пастбища и богатые рыбой реки, не было бедных и обездоленных, не было войн, там все были равны и все свободны, потому что ни у кого не возникало даже такой мысли – угнетать других. Люди, жившие там, были воистину высоко духовны.

Но наступило время, когда золотой век кончился, пришли завоеватели, такие же кочевники, ведомые воинственными ханами, и Конгурей был разорён. Жители его погибли в огне сражений или были порабощены жестоким врагом, однако многие успели уйти от захватчиков. Им пришлось скитаться по свету, при этом часть людей ушла на север – в сторону Ледовитого океана, кто-то растворился в бескрайних забайкальских степях и дальневосточной тайге, дойдя до самого хребта Джугджур и Тихого океана, а кто-то из них, говорят, добрался даже до Японских островов. Часть людей ушла на юг, образовав изолированные присаянские этносы. На месте древнего Конгурея возникла Великая Джунгария, павшая, в свою очередь, под натиском маньчжурских правителей.

– …Но мало кто знает, что не все жители Конгурея погибли или рассеялись по свету. Шаманы тех древних племён, которые жили там, заранее знали о предстоящей гибели и, объединившись, сумели спасти часть народа, – сказал Демир, сверкая глазами.

– Каким образом? – спросил я.

– Они открыли золотые ворота в небо. Ты понимаешь... – Демир посмотрел на Чимеккея, и тот кивнул согласно.

Демир пояснил, что те шаманы открыли вход в другой мир – мир, не видимый глазами живущих на Земле людей, но, тем не менее, вполне реальный. Он сказал, что силы тех шаманов было недостаточно, они могли держать ворота открытыми только недолгое время, но его хватило, чтобы в них сумели пройти сотни, тысячи людей. Ворота захлопнулись перед самым авангардом конницы захватчиков, и те увидели только тающий в воздухе мираж – степи, горы, люди, уходящие вдаль, по направлению к сияющему горизонту. И всё это исчезло у них на глазах.

– Истинный Конгурей не погиб! Он и сейчас находится там, за золотыми воротами! Там наша родина, там наша душа, там наш исток…

Демир вскочил на ноги, вся его гигантская статная фигура дышала силой и верой, такой верой, что, если бы открылись сейчас перед нами те мифические золотые ворота, я бы даже не удивился. А он сказал:

– Я верю, что эти люди смогли унести с собой подлинный дух древнего Конгурея – царства справедливости и высшей истины.

– Так значит, ты ищешь Конгурей… – задумчиво сказал Чимеккей.

Демир согласно кивнул головой и, аккуратно сложив свою карту, засунул её назад в полевую сумку.

Помолчав некоторое время, Чимеккей посмотрел ему в глаза и сказал торжественным голосом:

– Что ж, Демир, если ты ищешь Конгурей, ты обязательно его найдёшь. Если ты ищешь истину, то непременно найдёшь её. Это говорю тебе я, Чимеккей – шаман с открытым сердцем и небесными крыльями.

Голос его был как всегда спокоен и полон уверенности. Мне подумалось, что всё будет так, как он сказал. Радость проснулась в моём сердце, это было похоже на всплеск разноцветных радуг, вспыхнувших в водопаде, внезапно отразившем луч солнечного света. Вдруг я услышал звуки ударов бубна, раздающиеся прямо в ушах.

«Хей дунгур подал свой голос» – подумал я. – «Значит, будут изменения». И вправду, буквально через несколько секунд послышался рёв мотора, и грузовая машина с открытым кузовом появилась на трассе, выкатившись с огромной скоростью из-за пригорка. Я вдруг осознал, что всё время, пока мы пели и беседовали, ни один автомобиль не проехал по скоростной трассе.

Грузовик, грохоча какими-то загруженными в него железками, подкатил к нам и резко затормозил: люди, сидевшие в кузове, неистово забарабанили по кабине водителя. Мы посмотрели вверх, и я увидел улыбающиеся знакомые лица – это были Иван и Ника, а в кабине сидел ещё один пассажир, Олчеймаа.

***

Солнце уже клонилось к западу, но палило нещадно, что всегда было мучительным для меня, привыкшего к прохладному северному лету. Мы – Чимеккей, Олчеймаа, Иван, Ника и я – сидели на невысоком холме в открытой степи.

Оглядев нас всех с мягкой улыбкой, Чимеккей сказал:

– Сегодня я покажу вам первые ступени того, как нужно использовать свой голос для шаманских целей.

Он запел протяжную тувинскую народную песню, играя одновременно на своём игиле, не столь богато украшенном, как тот, который я видел вчера, но звучащем столь же проникновенно. Тот же завораживающий звук двух струн разлился над пыльной степью, а Чимеккей свободно переходил из одной тональности в другую, играя богатыми оттенками своего голоса. В какой-то момент голос его изменился, став резким и скрипучим, обретя хорошо слышимые металлические, «медные» оттенки.

Настолько непривычным для нас был такой тембр, что мы невольно поёжились, а Чимеккей снова изменил звучание своего голоса. Могучие рокочущие звуки, идущие словно бы откуда-то из глубины лёгких, были похожи на бурление яростно бьющего в скальную полку водопада. Этот звук оглушал, он проникал внутрь, заставляя вибрировать внутренние органы и кости скелета, как будто человеческий мышечный корсет не был для него препятствием, как бумажная одежда.

Не знаю, сколько времени он пел, десять минут или час, но когда он закончил свою песню, издав напоследок долгий, не меньше минуты продолжительностью, протяжный звук, мы остались сидеть оглушённые, подавленные величием и силой могучего голоса. И если в мотиве песни ещё можно было уловить некоторые знакомые европейскому уху оттенки, то голосовые вариации были совершенно неизвестны. Казалось, человеческий голос не может так звучать, разум отказывался в это верить, и в то же время, новые ощущения переполняли меня: я чувствовал обновление!

Наконец, Чимеккей отложил в сторону музыкальный инструмент и сказал:

– Я сейчас спел вам песню о своей родине. Слова здесь не столь важны, я хочу обратить ваше внимание на ту манеру, в которой я пел эту песню.

– Мы заметили, – сказала Ника. – Такой звук, как будто кто-то перепиливал электропилой железную трубу.

Чимеккей засмеялся:

– Я знаю, что это для вас непривычные звуки. Это народное тувинское искусство. Оно называется хоомей, или, по-русски, горловое пение. На самом деле такое название не совсем верно, потому что звуки издаются не горлом. Но об этом позже. Все эти звуки, которые вы слышали, это хоомей, кроме того, так же называется и один из стилей горлового пения, про который ты, Ника, сказала, что он похож на звук электропилы. Почему так называется, я не знаю, – он пожал плечами. – Есть люди, которые называют горловое пение не хоомеем, а по-другому, но моё мнение, главное – петь, а пусть называют это как хотят.

Он посмотрел на нас, словно ожидая вопросов, но их не последовало.

– Хрипящий звук, похожий на бурление, называется каргыраа. Он и означает бурление, рычание.

Чимеккей снова издал этот звук.

– Вам нужно сначала подготовить своё тело для того, чтобы оно могло воспроизвести его. Начинать нужно с дыхания.

Он показал нам серию дыхательных упражнений для разных частей лёгких и носоглотки. Некоторые из этих упражнений сопровождались звуками.

– Нужно вдыхать воздух через нос в разные части лёгких, вернее, не воздух, а… – Чимеккей подумал, – …энергию, которая пропитывает воздух.

Он сказал, что нужно направлять вдыхаемую энергию в определённые участки, каждый из которых он показал эти участки на передней части моего тела, предупредив, что, вообще-то, эти участки, энергетические центры, расположены не на поверхности тела, а глубже.

Примерно в течение часа мы добросовестно старались воспроизвести упражнения, некоторые из которых сопровождались разного рода звуками, которых Чимеккей в действительности знал великое множество.

Наконец, он предложил попробовать издать звук каргыраа, что каждый попытался сделать. В течение получаса я старался вместе со всеми воспроизвести хоть какое-то подобие того завораживающе-ровного рычащего звука, который время от времени издавал Чимеккей. Нестройное рычание, хрипы, сиплые вскрики были результатами этих попыток.

Разойдясь в разные стороны по степи, так, чтобы не слышать друг друга, мы кричали во весь голос, пытаясь достичь хоть чего-то. Но все попытки были безуспешны, о чём все мы и рассказали Чимеккею, когда снова собрались на том холмике.

– Я попросил вас попробовать петь каргыраа для того, чтобы вы поняли, что хоомей невозможно изучить с одной попытки. Нужно иметь терпение.

Он посмотрел на меня и улыбнулся, сказав, что нам нельзя выполнять эти упражнения каждый день, иначе мы рискуем сорвать себе голос.

– А зачем нам нужно петь? – охрипшим голосом спросила Ника. – Я, например, вовсе не собираюсь быть певицей, тем более исполнительницей тувинских народных песен.

Чимеккей, серьёзно глядя на Нику, сказал:

– Ты уже сказала мне вчера, что поняла, что ты и Иван оказались здесь неслучайно. Но этого мало, нужно понять, зачем ты тут. Помнишь, тогда, в комнате, где Олчеймаа принимает посетителей, ты едва не потеряла сознание, а потом тебе показалось, что тебя загипнотизировали? На самом деле все твои жизненные неурядицы происходят от непонимания того, что ты прирождённая шаманка, и иногда тебя словно «заносит» в другую, шаманскую реальность.

– Этого ещё мне не хватало… – проворчала Ника, глядя в сторону.

– Но это так! Ты, видимо, считаешь, что шаманы это полудикие люди, упорствующие в том, что болезни вызываются не микроорганизмами, а злобными духами?

Ника пожала плечами, но было видно, что она думает приблизительно так.

Не дождавшись ответа, Чимеккей стал терпеливо объяснять, что в современном мире шаманы не могут действовать в той же манере, что и в древние времена, когда сфера их деятельности была ограничена небольшим племенем или малочисленной народностью. Они должны быть гибкими, а методы исцеления и терминология должны соответствовать времени и конкретной личности. При этом абсолютно нельзя отрицать достижения современной медицины, способной лечить, пусть и не всегда успешно, массовые заболевания, в том числе гасить вспышки эпидемий инфекционных заболеваний, что шаманы просто физически не могут сделать.

Но шаманы нужны именно там, где современная медицина и институты власти оказываются бессильны. Шаманы есть во всём мире, потому что сама Земля рождает их, но называться они могут по-разному, так, как это принято в конкретной местности. То, что объединяет их, шаманов разных народов, так это единственная цель, достойная такого подарка, как жизнь на Земле. Это реализация духовного пути и служение людям, оказание им помощи, в которой они, несомненно, нуждаются.

– Почему же люди нуждаются в помощи? – спросила Ника, зачарованно слушавшая рассказ Чимеккея.

– Потому что они не знают, как правильно жить, как бы ни старались служители религий направить их жизни в верном направлении. Я не вправе обобщать, но беда в том, что при этом часто используются приёмы и методы, характерные для неграмотных жителей времён Средневековья, а современные люди только смеются, глядя на это. Однако же и они, эти «современные люди», в глубине своей души жаждут прикоснуться к источнику мудрости. Но часто это желание так и остаётся умозрительным, потому что побеждает повседневная рутина. Они хотят знаний, но так мало делают для их обретения.

Он сказал ещё, что поиск шамана «первобытной», «не затронутой цивилизацией» культуры – это погоня за иллюзией. Современные шаманы пользуются достижениями цивилизации, в том числе и средствами коммуникации, в равной степени, как и достижениями древних шаманов. В мире происходят непрерывные изменения, и шаманы, живущие на Земле, тоже меняются, идя в ногу со временем, а иногда и опережая его.

– Откуда ты знаешь, Чимеккей, что думают и делают шаманы, живущие в других местах Земли? – спросил Иван, до того момента сидевший молча.

Чимеккей только улыбнулся и, продолжая свой рассказ, сказал, что время от времени он встречается с исследователями, приезжающими из разных мест России и даже из-за её границ, но, разочарованные, те вскоре уезжают восвояси. Такие люди сами не понимают, чего ищут. Они хотят «прикоснуться к истокам», но сведения о том, какими должны быть эти «истоки», они черпают из книг, многие из которых написаны давным-давно и уже утратили актуальность.

– Как же мы можем стать шаманами? – спросил Иван. – Я думаю, что если мы начнём у себя там, в Европейской части России, петь горловым пением, это мало кому поможет.

– Каждый может помогать людям там, где он находится в данную секунду. Это начало пути. А дальше… Дальше только небо может вас направить.

– Однако я слишком много разговариваю, – сказал он и встал. – Нам уже нужно идти.

Когда мы пришли в посёлок, выяснилось, что Чимеккея ждут родственники той самой женщины, у которой была опухоль. Они сообщили, что женщина умирает и просит приехать Чимеккея.

Собрав за пять минут необходимые вещи, Чимеккей и Олчеймаа уехали.

***

Они приехали через день после обеда и сразу повели нас в степь, подальше от посёлка. Мы долго шли в молчании, пока не пришли на тот же самый холм, где были несколькими днями раньше, и уселись на высохшую глинистую землю.

Чимеккей после непродолжительной паузы рассказал, что та женщина умерла вчера ранним утром. Он сказал, что раннее утро это переходное время, когда звёзды уже почти погасли в свете восходящего солнца, но ночь ещё не кончилась.

– В это время ярко светит планета Шолбан – Утренняя звезда или Венера. Это шаманское время и шаманская звезда.

– Почему? – спросил Иван.

Чимеккей пояснил, что она символизирует новое время, а, кроме того, некоторые шаманы в своих шаманских снах отправляются на эту планету в поисках приключений, считая, что именно она является источником бессмертного сознания, звездой трансформаций.

Он рассказал, что вчера они с Олчеймаа помогли той женщине совершить переход, что мучения миновали её, и что силой своего голоса он направил её прямо туда, куда ей было назначено.

Никто из нас так и не смог задать вопроса – куда именно отправилась та женщина.

Мы сидели в безмолвии ещё некоторое время, а потом Чимеккей сказал, что мы должны продолжать наши упражнения. И снова под его руководством мы проделали те же самые упражнения, только распевка и пение разной высоты и тембра звуков продолжились немного дольше.

От издаваемых мною криков и рычания у меня разболелась голова, и я время от времени закрывал глаза, стараясь уменьшить нагрузку на них. В какой-то момент у меня из горла вырвался звук, отдалённо похожий на могучее каргыраа Чимеккея. Я был настолько поражён, что, забыв о головной боли, начал на разные лады повторять его, при этом стараясь не забывать инструкции Чимеккея и петь не голосом, а «внутренней энергией». При этом было ощущение того, что у меня изо рта выкатываются твёрдые камешки, они были разного размера, не такие, как идеально круглые и абсолютно одинаковые по размеру «камешки» Чимеккея.

Однако меня поразил сам факт того, что я всё-таки смог добиться желаемого. Самозабвенно я рычал, мычал и хрипел, закрыв глаза и забыв о времени. Наконец, словно что-то толкнуло меня в плечо, и я замолчал. Кругом была тишина, видимо все перестали петь уже давно, один я не услышал команды остановиться.

Я открыл глаза и осознал, что уже почти наступила темнота – мы находились в открытой степи, вдали от жилья. Панические мысли о ползающих в темноте ядовитых змеях и несущих заразу клещах захлестнули меня, и я поплотнее поджал под себя ноги. Это, видимо, не ускользнуло от внимания Чимеккея, потому что он, по-прежнему не вставая с земли, принялся рассказывать какую-то длинную историю о том, откуда, по его мнению, произошёл хоомей и как он развивался. Я, однако же, слушал его плохо, всё время думая о том, когда же мы пойдём к дому.

Наконец, он закончил рассказывать и сказал нам:

– Ну, ложитесь на спину и смотрите в небо.

Он объяснил нам, что нужно лечь на спину так, чтобы наши тела образовали что-то вроде трёхлучевой звезды, а между макушками осталось расстояние около полуметра. Когда мы улеглись, он положил в центр между нашими макушками небольшой камень, который поднял с земли.

– Я буду говорить, а вы должны сконцентрироваться на своей макушке. Ваше темя это энергетический центр, который является одним из наиболее важных центров человека. Вы должны закрыть глаза, вдыхать энергию и, выдыхая её с силой, постараться толкать этот камень чем-то изнутри вашей головы, направляя выдыхаемую силу через макушку как луч. И этот луч вы должны сознательно послать в камень, «толкая» его от себя, но каждому из вас необходимо ощутить ту силу, с которой толкают этот камень лучи других. Всё, что от вас требуется – это только расслабление и концентрация. Расслабьте все ваши мышцы, вы слышите – все! Очень важно расслабить суставы, помните о том, что часть энергии «спрятана» в суставах, поэтому, если вам удастся расслабить их, то энергия потечёт свободно. И самое важное…

Он замолк на несколько секунд. Мы затаили дыхание, боясь пропустить что-либо.

– …самое важное, вы не должны проявлять излишней силы. Излишняя сила – это разрушение, а это не наш путь. Потом я буду петь специально для вас, а вы откройте глаза и смотрите в небо вон на те звёзды.

Он показал на группу звёзд.

– Слушайте их. Но слушайте не ушами, слушайте вашими энергетическими центрами, слушайте сердцем. Если увидите в небе что-то ещё, кроме звёзд, попробуйте услышать это. Даже если ничего не будет получаться, не прекращайте попыток.

Некоторое время мы дышали так, как он сказал. Я добросовестно пытался вытолкнуть выдыхаемую энергию через своё темя. Ничего особого я не почувствовал, однако, по всей видимости, глубокие вдохи и длинные выдохи насытили мои лёгкие кислородом так, что я почувствовал в голове полное отсутствие мыслей. Такое состояние мне понравилось, в ушах появился лёгкий звон, похожий на звук, который издаёт хрустальная чаша, когда по её кромке проводят металлической палочкой.

Потом Чимеккей запел негромким голосом. Я открыл глаза и посмотрел в небо, пульс мой совершенно успокоился, ночь была абсолютно тихой и безоблачной, так что я смог сконцентрироваться на звёздах. Широкая полоса, плотно усеянная остро сияющими звёздами, Млечный Путь, выгибаясь колоссальной аркой, соединяла две стороны горизонта. В отсутствие искусственного освещения, которое в городе обычно скрывает естественный блеск светил, можно было невероятно чётко различить колоссальные рукава Галактики, похожие на клочковатые полосы утреннего тумана. Я увидел гигантское, огибающее полнебосвода созвездие Дракона, словно выгнувшееся под напором ковша Малой Медведицы, Цефея и Андромеду, широкие крылья и грациозную шею Лебедя, множество других созвездий.

Посмотрев на яркую звезду Мирфак, альфу Персея, я перевёл взгляд на небольшую туманность, располагавшуюся возле одного из крыльев Лебедя, именно на неё указал Чимеккей. В самом созвездии разглядел несколько крупных ярких звёзд, окружённых звёздными скоплениями. Все они пульсировали ритмично в такт с биением моего сердца.

Чимеккей пел, и его голос, успокаивающе-мягкий и негромкий, за короткое время привёл меня в состояние совершеннейшего покоя. Я ощутил воздушность в теле и с лёгкостью мог слышать все звуки вокруг: дыхание и биение сердец лежащих рядом людей, звуки, издаваемые маленькими грызунами, прорывшими множество нор в сухой и твёрдой степной почве, крик ночной птицы где-то далеко-далеко в предгорьях, шорох травинок, трущихся друг о друга от едва заметного ветерка…

Я не сводил взгляда с созвездия, пытаясь «направить» свой слух в небо, в область туманности, однако не слышал ничего необычного. Я честно старался не прерывать попытки, но внезапно резкое шипение почти нарушило мою концентрацию – огромный метеор пронёсся по небу, распространяя вокруг себя свечение. После его пролёта остался широкий, медленно угасавший мерцающий след. В этот момент Чимеккей неожиданно издал могучий протяжный звук каргыраа, который ударил меня с силой упавшей бетонной плиты. И словно по сигналу в небе один за другим стали вспыхивать и гаснуть яркие искры – Земля столкнулась с плотным метеорным потоком с красивым названием Персеиды, обычным для конца лета. Множество светящихся полос расчертили чёрное небо как праздничный фейерверк.

Один из метеоров, видимо, вошёл в атмосферу под прямым углом и вспыхнул, не оставив после себя следа сгорающих рассеянных частиц. Я мысленно ахнул – было ощущение, что он летел мне прямо в лицо и взорвался с оглушающим треском. Этот взрыв в одно мгновение заглушил все остальные звуки, надавив на мои барабанные перепонки. Через мгновение слух восстановился, но я уже слышал совершенно другие звуки! Это было похоже на то, как при настройке радио пытаются поймать нужную волну, щёлкая переключателем. Во мне словно переключился невидимый тумблер, и я стал слышать то, чего не слышал раньше.

Фантастическое многоголосье мгновенно заполнило пустоту окружающего пространства, словно где-то очень далеко заработало радио, хор в сопровождении оркестра исполнял невероятно возвышенную музыку, и эта мелодия была похожа одновременно на все прекрасные мелодии, слышанные мной когда-либо.

«Так вот откуда берётся настоящая музыка», – промелькнула у меня мысль. – «Она есть всегда, но только настоящие композиторы-волшебники могут услышать её и передать людям». Непередаваемая музыка звучала и звучала, невидимые музыкальные инструменты и голоса звучали не прерываясь, создавая всё новые и новые композиции. Вся музыка всех времён и народов была тут, передо мною. Казалось – вот она, бери столько, сколько захочешь, но что-то как будто удерживало меня от попыток запомнить хотя бы одну из несущихся в бесконечном пространстве мелодий, словно бы направляемых взмахами огромной дирижёрской палочки, оставлявшей в небе медленно тающие тонкие следы.

Звёзды словно набухли, увеличившись до совершенно невероятных размеров, вокруг каждой из них возникло что-то подобное многослойному разноцветному сиянию, и через несколько секунд в небе не осталось ни одного тёмного участка. Всё небо приобрело цветное свечение. И это свечение тоже излучало музыку.

Краем глаза я уловил какое-то движение там, где стояли Чимеккей и Олчеймаа. Я перевёл взгляд на них. Они стояли неподалёку, тела и руки их были полностью расслаблены, широко раскрытые сияющие глаза смотрели в цветное небо. Я всматривался в них, пытаясь понять, что же такого необычного было в их облике и, увидев, замер и больше не мог оторвать взгляда даже на долю секунды.

Они сияли внутренним светом. Нет, не так… Их лица и тела излучали свет. Этот свет не был воображаемым – предметы, попавшие в сферу его действия, в действительности отбрасывали тень! Свет пробивался сквозь плоть, проникал сквозь одежду, разгораясь всё ярче и ярче. В какой-то момент сияние стало совсем нестерпимым, глазам было больно, словно я смотрел на яркую лампу.

И тогда Чимеккей и Олчеймаа синхронно одним плавным движением подняли руки в стороны на уровень плеч. Я не успел даже удивиться их действиям, потому как то, что я увидел, потрясло меня и заставило забыть обо всём. Словно в фантастическом фильме за их спинами раскрылись огромные, сияющие мягким не обжигающим пламенем крылья.

Поначалу едва видимые и почти призрачные, крылья в черноте ночи излучали тёплый свет, сквозь них были видны детали окружающего пейзажа, но понемногу яркость сияния нарастала – крылья набирали силу. На фоне этих гигантских пылающих крыльев люди показались мне совсем маленькими, их движения были по-прежнему синхронными – они одновременно подняли лица вверх и, расправив свои великолепные, сверкающие белым оперением крылья, бесшумно и плавно взмыли в воздух.

У меня перехватило дыхание от потрясающего сказочного зрелища, мне показалось, что я проваливаюсь или же, наоборот, лечу куда-то, не в силах оторвать взгляд от двух огромных, нестерпимо сверкающих белых птиц, по расширяющейся спирали поднимающихся всё выше и выше в небо. Непередаваемый мелодичный звук, похожий одновременно и на крик чаек, и на курлыканье журавлей, и на пение жаворонка, и на клёкот орла, словно зов сопровождал их плавный полёт.

На этот зов со всех сторон света стали слетаться другие блистающие огненным оперением птицы, так что спустя совсем небольшой промежуток времени огромная стая всевозможных прекрасных сверкающих всеми цветами радуги птиц парила над нами. Стремительные ястребы и ширококрылые бесшумно летящие совы, грациозные лебеди и феноменально огромные кондоры, птицы всех видов и размеров заполнили весь видимый небосвод. Одни парили величественно, другие порхали, играя друг с другом, некоторые были настолько молниеносны, что их полёт напоминал сверкание падающих метеоров.

Огненные силуэты птиц горели в стремительно темнеющем небе, некоторые из них казались огромными, некоторые имели меньшие размеры, но всех их объединяло запредельное сияние и стремление подняться ввысь.

Я следил за полётом птичьей стаи, взлетевшей так высоко, что различить её можно было только по ореолу на фоне чёрного неба. Наконец, и сияние стало совсем невидимым, затерявшись среди холодного блеска звёзд. Ещё некоторое время было слышно мелодичное пение, но, в конце концов, стихло и оно.

Конец первой части

 

часть

II

. ИСТОКИ И КРЫЛЬЯ

Я укрыт до времени в приделе,

Но растут великие крыла…

Александр Блок

Глава 1. Птицелюди

Я вышел из многоэтажного офиса крупной компании, располагавшегося в центре старой Москвы, и неторопливо пошёл по неширокой аллее. Июньское солнце рисовало тенями листвы на асфальте кружевные рисунки, была первая половина дня, и полуденная жара, стоявшая летом этого года, пока не пришла.

У меня ещё оставалось время до вечернего авиарейса домой, и я отправился на прогулку по городу. Зайдя в небольшой магазин музыкальных инструментов, я после некоторых колебаний выбрал себе гитару известной испанской фирмы. Глубокий взрывной звук гитары, тонкий гриф, сделанный из красного дерева, большой палисандровый корпус и отделка перламутром показались мне очень привлекательными.

С тяжёлым светло-коричневым пластиковым футляром с гитарой в одной руке и кейсом с документами в другой я прошёл узкими переулками к Большому театру. На площади перед театром царило необычайное оживление – массы людей заполнили улицы центра города, закрытого для движения автотранспорта. Внезапно я вспомнил, что сегодня празднуется юбилейная дата.

Двигаясь среди толпы, я, как истинный провинциал, дивился гигантскому разношёрстному скоплению людей, привлечённых сюда желанием развлечься. Для развлечений же здесь были созданы все условия: на установленных вдоль проезжей части подмостках-сценах проходили выступления артистов эстрады, популярные певцы исполняли знакомые песни, актёры столичных театров читали стихи или разыгрывали фрагменты спектаклей для жующей, смеющейся, пьющей пиво толпы. Сотни торговцев продавали с лотков всяческую снедь, тут же в толпе не спеша прогуливались переодетые в гражданскую одежду агенты спецслужб – их выдавали острые взгляды и напряжённые позы. Неясное бормотание привлекло моё внимание, я посмотрел налево и увидел высокого, держащегося очень прямо чисто одетого старика с ясными глазами тихого помешанного, который как ледокол через льды шёл сквозь толпу, вполголоса приговаривая: «Вавилон… Вавилон…»

На одной из сцен располагался целый симфонический оркестр. Музыканты во фраках, с белыми манишками и строгими чёрными галстуками-бабочками исполняли попурри из популярных классических произведений. Их отрешённые лица выражали полное сосредоточение, они словно не замечали окружающей обстановки. Я погрузился в журчащие потоки музыки и не сразу заметил, что меня дёргают за рукав. Обернувшись, я увидел улыбающегося во весь рот Ивана.

– О! Привет! – воскликнул я с удивлением. – Как ты тут оказался?

– А я сейчас в отпуске! – Иван лучился радостью. – Еду на Кавказ, там альпинистский сезон в разгаре! Несколько восхождений сделаем. На пик Далар вот планируем подняться, маршрут по центру бастиона – пятая категория сложности! В Москве проездом – в гости заехал к знакомым по альпинистскому клубу. Снаряжение заодно нужно купить новое, Москву посмотреть. Вот Марк мне вызвался помочь.

Только тут я обратил внимание, что рядом с Иваном стоит невысокий, плотного сложения, но очень подвижный чернобородый мужчина, по-летнему одетый в светлые шорты и яркую рубашку навыпуск. Мы пожали друг другу руки, а Иван сказал:

– Может быть, лучше отсюда уйти? Очень уж неуютно себя чувствую в такой огромной толпе, да и Ника скоро уже приедет. Нужно будет её встретить.

Марк предложил:

– А пойдёмте-ка ко мне домой. Всё равно её поезд прибывает только через четыре часа. Успеем.

Через полчаса мы уже были в маленькой квартире Марка на Малой Никитской. Иван и Марк ушли на кухню, а я в это время принялся осматриваться.

Жильё Марка напоминало музей и было буквально забито всевозможными книгами и артефактами, собранными со всех концов света. Полки с множеством книг уходили под самый потолок комнаты. Кроме огромного количества разноязыких словарей и справочников, среди книг были весьма редкие экземпляры, а сама подборка «экспонатов» вызвала у меня живейший интерес к человеку, имевшему такие разносторонние вкусы. «Сообщение о работах и последних открытиях, сделанных в пирамидах, храмах, захоронениях и раскопках Египта и Нубии» – репринтное издание раритетной книги 1822 г. Джованни Бельцони на английском языке соседствовало с собранием сочинений Хорхе Луиса Борхеса на испанском и «Лотосовой сутрой». Увесистый Танах в зелёной обложке – собранные в одном томе Пятикнижие, Пророки и Писания – стоял возле отшлифованного до блеска образца пегматита со светлыми включениями кварца и полевых шпатов, похожими на библейские письмена. Тонкой ажурной резьбы белый костяной гребень, искусно изготовленный косторезами Русского Севера, помещался на полке рядом с гладко отшлифованной африканской статуэткой из чёрного дерева, изображающей гротескно-удлинённую фигуру чернокожего воина с широколезвийным копьём в правой руке. Небольшая икона с золотым окладом, изображающая Спаса в силах – уменьшенная копия иконы Андрея Рублёва, была прислонена к «Бардо Тёдол», тибетской «Книге Мёртвых», а под потолком на разноцветном плетёном шнуре покачивалась «птица счастья», аккуратно выпиленная мастерами-архангелогородцами из тонких деревянных дощечек. В углу на блестящей хромированной подставке стояли бонги.