Текст книги "Игра Ловца (СИ)"

Автор книги: Андрей Каминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

Вождь

Тириону было холодно. В небесной камере его одежда изрядно истрепалась, а обзавестись новой он не успел – уходить из Орлиного Гнезда пришлось в изрядной спешке. Сам он при этом чувствовал себя не более чем балластом: безоружный и ослабевший от голода он мало чем мог помочь своим спасителям, когда, уходя из замка, они напоролись на десяток стражников. Впрочем, зверь, с потешным именем Пес Жабодав, справился сам – даже Арье досталось немного. Тириона вырвало недавно съеденными бобами, при виде того на что способно существо, укрытое обличьем простой дворняги.

Растерзанное тело командира стражников чем-то привлекло внимание Арьи. Она коснулась пальцами лица, – почти не пострадавшего в отличие от остальных частей тела, – прощупывая глаза, нос, губы, после чего резко отдернула руку.

– Пекло! – Тирион скривился от отвращения увидел в девичьих пальцах безобразный лоскут кожи, похожий на помятую маску.

– Знаешь его? – Арья небрежно швырнула маску ему на колени. Преодолевая брезгливость, Тирион взял ее в руки, повертел внимательно вглядываясь в смятые расплывшиеся черты лица и пышные черные бакенбарды. Именно они и позволили ему опознать убитого.

– Альбар Ройс, – он бросил обратно Арье ее трофей, – он вызывался скрестить со мной мечи, когда я потребовал у Лизы Аррен суда поединком, – Тирион бросил взгляд на лицо, открывшееся под маской, – а вот его я не знаю.

– Зато знаю я, – фыркнула Арья, – видела в Черно-Белом доме.

Тирион опасливо оглянулся по сторонам.

– И сколько еще тут бродит Безликих под личинами лордов?

– Вряд ли много, – пожала плечами Арья, – Многоликий Бог не любит когда разбрасываются его дарами. Сам лорд, начальник стражи, может быть мейстер еще пара человек – не больше необходимого. Впрочем, для нас этого более чем достаточно.

Сверху послышались голоса и топот ног. Чей-то голос окликнул «сира Альбара».

– Скоро его хватятся, – заметил Тирион.

– Значит надо пошевеливаться.

Им удалось выбраться незамеченными из Орлиного гнезда – для этого даже не пришлось больше убивать. Однако, вместо того, чтобы убраться подальше, трое беглецов, дождавшись ночи, начали рыскать меж крутых скал и поросших лесом склонов у подножья Копья Гиганта. Ловкая девушка и еще более проворный зверь-демон легко пробирались меж камней, но Тирион сбил себе все ноги и проклял все на свете, пытаясь угнаться за ними. К тому же он весь продрог – ночи в здешних краях были не из теплых, особенно для человека одетого во всякую рвань. Когда карлик был готов свалиться с ног от усталости, зверь торжествующее взвыл и кинулся к большому кусту, росшему меж огромных валунов. Жуткий зверь засунул морду в колючие ветки – и вскоре вытащил полуистлевшую человеческую руку. Вслед за ней появился и весь труп. Тирион оглянулся: только сейчас ему бросились в глаза валявшиеся меж скал и густых зарослей белые кости. В ноздри ударил резкий запах мертвечины. Тирион посмотрел на нависшее над ними Копье Гиганта и про себя послал проклятие всему дому Арренов. Впрочем, тот, кого они искали уж точно заслужил этой участи побольше многих.

– Это сделали не звери, – Арья присела рядом с трупом, без всякой брезгливости касаясь его лица. Тирион, стуча зубами от холода, подошел поближе и, с трудом дыша от режущего глаза трупного смрада, пригляделся получше. Тело изрядно разложилось, звери и хищные птицы обглодали мясо с его костей, но кое-что разглядеть было можно. Даже в таком состоянии тела можно понять, что в свое время лицо мертвеца аккуратно срезали.

– Это он, – наконец кивнул Тирион, уважительно посмотрев на Пса Жабодава. Тот презрительно взлаял, будто сама мысль о том, что он может ошибиться оскорбляла его.

Преодолевая отвращение Тирион помог Арье вытащить труп, кое-как сложив вместе разметавшиеся от удара части тела. Сверху Арья повязала клочок ткани с собственной куртки, а пес, задрав лапу, помочился на злосчастные останки.

– Больше звери не сунутся, – довольно сказала Арья.

Тирион считал что им здесь больше нечего делать, но Арья не торопилась уходить – ей зачем-то понадобилось еще повидать статую Душелова. По ее словам, изваяние ведьмы поставили в окружавшем замок саду, заменив ею находившуюся там ранее статую Алиссы Аррен. Пес отправился с ней – и Тириону ничего не оставалось, как спрятаться в кустах, меж разбросанных всюду останков жертв Лунной двери. В ожидании он весь извелся, то и дело порываясь уйти самому – останавливала его лишь мысль, что один он быстро окажется снова в плену.

К утру Арья и демонический зверь спустились с горы. Лицо Мастера-над-Шептунами было мрачнее тучи.

– Статуи нет, – коротко бросила она.

– А где она? – вскинул брови Тирион.

– Не знаю.

Больше она ничего не говорила, к счастью, решив, наконец, убраться отсюда. На небольшом военном совете приняли решение уходить через горы – благо самому Тириону дорога была немного знакома. Кроме того, у него, наконец, возник план, как использовать ситуацию в свою пользу.

До самого вечера они шли в гору, пока Тирион не заявил, что если Арья еще не жалеет о его освобождении, им придется сделать привал.

– Я знаю, что от живого меня немного проку, – сказал он, – но мертвый карлик нужен тебе еще меньше – иначе ты бы не лезла за мной на эту проклятую гору. Если ты хочешь доставить меня до Королевской гавани или куда там тебе надо, тебе придется разжечь костер и раздобыть какой-нибудь снеди.

– Огонь привлечет внимание горцев, – заметила Арья.

– Лучше смерть от клинка, чем от голода и насморка, – заметил Тирион, – а когда появятся горцы предоставь говорить мне – я имею кой-какой опыт общения с ними.

Арья хмыкнула, но спорить не стала. Пес Жабодав приволок из леса косулю и трое путников расселись у зажженного костра, вдыхая чудесный запах жарящегося мяса.

– Хочешь вернуть меня в столицу? – еще раз спросил он у Безликой. Та пожала плечами.

– Не там сейчас мое место, – сказала она, – есть незаконченные дела здесь.

– Явно в список твоих планов не входило мое спасение, – заметил Тирион, сдирая зубами кусок мяса с ребра, – когда ты решила меня освободить?

– Когда поняла, что до этого лже-Аррена мне не дотянуться, – ответила Арья, – Безликие вцепились в Долину крепко. Железный Банк, должно быть, отвалил им целое состояние.

– При моем активном участии, – заметил Тирион, вспомнив переговоры в Браавосе, – и все насмарку! Как думаешь, с чего бы твоя сестра вышла замуж за Эйрона Грейджоя?

– Сама ничего не понимаю, – призналась Арья, – как будто ее тоже подменили.

– Безликие тут явно не причем, – задумчиво сказал Тирион, – им наоборот выгодно, чтобы Север вмешался в войну.

– Облик умеют менять не только в Черно-Белом Доме, – Арья передернула плечами, вспомнив Душелова. Тирион, в свою очередь посмотрел на Пса Жабодава, а тот вдруг глухо зарычал. Арья вскочила, потянув из ножен тонкий меч.

– Сядь, – посоветовал ей Тирион, – ты все равно не справишься с целым кланом.

– Я нет, – Арья кивнула на пса, – а вот он…

– Успокойся, – пробормотал Тирион и громко произнес, – Подходите к очагу, ночь холодна. Увы, у нас нет вина, но мы будем рады поделиться мясом.

– Наши горы, – мрачно отозвался голос из деревьев. – Наша косуля.

– Ваша, – согласился Тирион. – Кто вы?

– Назовитесь сами, – голос ничуть не потеплел, – или готовьтесь предстать перед богами.

– Тирион Ланнистер, Арья Старк и… Пес Жабодав.

– Как ты хочешь умереть, Тирион Ланнистер?

– Лежа в постели, напившись вина, ощущая рот девушки на моем члене, и в возрасте восьмидесяти лет, – ответил Тирион, подмигнув Арье.

Гулкий хохот был ему ответом и в следующий миг от кустов отделилась громадная тень. Выйдя на свет, она превратилась в рослого мужчину, одетого в звериные шкуры и самого напоминающего зверя. В могучих ручищах он держал два боевых топора из тяжелой черной стали с лезвиями в форме двух полумесяцев. Следом за ним вышли такие же звероподобные люди, также одетые в шкуры.

– Не думал увидеть тебя снова в этих горах, полумуж.

– А я рад видеть тебя снова Шагга, сын Дольфа, – в тон ему отозвался Тирион, – вижу ты по сей день носишь сталь моего отца.

– Ты видишь верно, – кивнул Шагга, – но за ту сталь Каменные Ворона расплатились сполна. Сейчас у тебя есть, что отдать за свою жизнь, Тирион Ланнистер?

– Я обещал вам не только сталь., – заметил Тирион.

– Да! – голос Шагги посуровел, – и соврал!

– Не соврал, мой дорогой Шагга, – сказал Тирион, – просто…  у меня были дела. Но сегодня я пришел, чтобы отдать вам обещанное. И привел союзников.

– Девчонка и собака? – Шагга презрительно окинул взглядом спутников Тириона.

– Девчонка не уступит лучшим воинам Горных Кланов, – сказал Тирион, – кроме Каменных Ворон, разумеется. А Пес Жабодав даже сейчас может положить вас на месте.

Названный им зверь покосился на Шаггу и вдруг зевнул, обнажив зубы, которых не постыдился бы и дракон. Из пасти вырвался рев, больше подобающий льву. Горцы схватились за топоры, взволнованно перешептываясь.

– Не так давно, – медленно произнес Шагга, – с Обгорелыми случилась беда. Выжившие рассказывали, что какое-то чудовище растерзало лучших воинов клана. Чудовище, похожее на собаку…

– Ну да, это он, – кивнул Тирион, хотя внутри него все похолодело при мысли об ужасной ошибке, – если ты хочешь выкуп…

Шагга вдруг расхохотался.

– Это мне надо платить твоему зверю, Тирион Ланнистер, – сквозь смех сказал он, – или ты думал, что я горевал об Обгорелых? Или кто-то еще из горных кланов? Их земли теперь мои, как и их козы и их жены. Когда бы еще я получил такой славный подарок? Говори Тирион, сын Тайвина, как ты дашь нам обещанную тобой Долину?

Тирион торжествующе посмотрел на Арью и повернулся к Шагге.

– Сейчас большая часть лордов Долины воюет по ту сторону гор, – пояснил он, – далеко отсюда. Тебе и твоим людям нужно сделать следующее…

Давно Долина не ведала столь жестоких набегов. Прознав, что войско Арренов ушло на юг, горные кланы спускались, грабя дома, угоняя скот, насилуя женщин и убивая мужчин. На месте бесчинств горцев находили страшно изуродованные трупы, обглоданные клыками зверя, рядом с которым и сумеречный кот был не страшнее домашней кошки. Слабосильные крестьянские ополчения и наспех собранные отряды оставшихся лордов выходили дать отпор горным дикарям – но никто так и не вернулся, чтобы похвастаться победой или сокрушиться горечью поражения.

Вершин наглости дикари достигли, когда они захватили Суровую Песнь, вырезав всех, кто находился в замке. Такой пощечины Робин Аррен не мог стерпеть – в Долине и так многие говорили, что он отправил войско на чужую войну, оставив собственные владения без защиты. Собрав три тысячи рыцарей, Робин отправился в горы, дабы надолго отбить охоту у горцев нападать на его подданых.

Закованное в сталь войско ехало по узкой горной дороге, когда сверху раздались воинственные кличи и огромные камни покатились с гор, калеча и убивая всадников оказавшихся недостаточно проворными. Не успело рыцарское войско перестроиться, как из-за скал обрушились горцы – будто все кланы Лунных Гор объединились ради такой цели. Впереди мчался могучий воин с лохматой черной бородой и глазами, горевшими как у дикого зверя. В каждой руке он держал по огромному топору, перерубая тела и сшибая головы с плеч. Лорд Гилвуд Хантер неосмотрительно попытался встать у него на пути, но первый же взмах топора отрубил занесенную руку с мечом, а второй – разрубил рыцаря от плеча до паха, вместе с латами. Ворвавшись в образовавшуюся брешь, Шагга сеял смерть направо и налево. Вслед за ним устремились и остальные дикари, расширяя прореху. Однако рыцари, быстро придя в себя, перестроились и теперь уже дикарям, взятым в кольцо копий, приходилось думать не о победе, а о том, как спасти собственную жизнь.

Воздух разорвал грозный рык и в толпу рыцарей вдруг ворвалось исполинское черное тело. Копья и мечи, казалось, не приносили ни малейшего вреда чудовищному зверю, чьи могучие челюсти сворачивали головы коням и перекусывали пополам людей. На его спине, опасно балансируя, стояла стройная девушка, разившая направо и налево тонким, но острым клинком. Увидев, что им пришла подмога, воодушевились и горцы, разорвав кольцо окружения и с удвоенной силой бросившись на врагов.

Строй Арренов распался, рассеченный на отдельные группы, отчаянно отбивавшихся от наседавших горцев. Многие обратились в бегство при виде демонического зверя, другие бросали оружие, надеясь на милость горцев – и, разумеется, не получавших ее. Однако группу наиболее знатных лордов, сгрудившихся вокруг Робина Аррена, дикари не торопились убивать, взяв в кольцо и как будто чего-то ожидая.

Ждать им пришлось недолго – протиснувшись меж дикарей, вперед вышел Тирион Ланнистер, держа в руках опущенный к земле арбалет. Рядом с ним встала стройная сероглазая девушка, державшая руку на холке черного зверя.

– Мое почтение, сир, – Тирион насмешливо поклонился человеку стоявшему перед ним. Кто-то сбил шлем с его головы и «Робин» пытался остановить ладонью льющуюся из виска кровь. Завидев карлика, он открыл рот, но сказать ничего не успел – вскинув арбалет, Тирион одну за другой пустил три стрелы. Две из них ударились о кольчугу, так и не сумев пробить ее, зато третья вошла прямо в горло.

– Стоять! – рявкнул Тирион на всполошившихся пленников, – я решил сохранить вам жизнь, но того, кто дернется, я отдам ему, – он кивнул на Пса Жабодава.

Угроза подействовала.

– Твоя очередь, – Тирион кивнул Арье. Та кивнула в ответ и, подойдя к поверженному Робину, резко сорвала с него маску. На Тириона глянуло незнакомое лицо с тонкими чертами и странными волосами: наполовину рыжими, наполовину седыми.

– Ты его знала? – Тирион тревожно посмотрел на Арью, выглядевшую так, будто увидела привидение. Впрочем, соратники лже-Робина выглядели куда хуже.

– Знала это лицо, – с каменным лицом произнесла Арья, – неважно. Держи.

Она бросила Тириону маску и отошла к своему зверю. Карлик повернулся к ошеломленным пленникам.

– Робин Аррен давно мертв, – говорил он, тряся содранным скальпом перед ними, – вон тот человек убил его и срезал лицо, чтобы принять его облик. Самозванец – Безликий из Браавоса, это братство колдунов, поклоняющихся богу смерти. Тело вашего лорда лежит среди останков тех, кого сбросили в Лунную Дверь. Вы найдете его…

«Точнее то, что от него осталось».

– На вершине большого камня, где мы положили его, – Тирион указал на одеяние Арьи, – обвязанного тканью с ее рукава.

«И обоссаного псом-демоном».

– Браавос втянул вас в эту войну, – все с большим воодушевлением продолжал Тирион, – ради барышей Железного Банка и темных целей служителей Бога Смерти. Возможно, они и сейчас среди вас. Присмотритесь к окружению лорда Аррена, к другим людям – кто ведет себя не как раньше, кто говорит невпопад и не помнит себя самого в юности или детстве. Ваш враг Браавос и такие как он – Тирион указал на мертвого Безликого, – идите и расскажите об этом рыцарям Долины.

Горцы нехотя расступились и израненные, испуганные рыцари, устремились прочь. Вместе с собой они тащили и тело самозванца.

– Почему полумуж дал им уйти? – рассерженно подступил к нему Шагга.

– Потому что полумуж держит свое слово, – Тирион улыбнулся дикарю, – и платит долги, как и подобает льву. Сейчас внизу нет самого главного лорда, а весть о том, что ими правил самозванец, заставит остальных не доверять друг другу. И тогда все кланы могут спуститься со своих Гор и взять обещанное мною.

В наступившей тишине Тирион оседлал одного из трофейных коней и направил его прочь. Рядом прогремели копыта – это Арья, взяв другую лошадь, поравнялась рядом с ним. Перед ней неспешно трусила белая дворняга с черным пятном на морде.

Над Чаячьим Городом реяли знамена с соколом и луной – весть о том, что Робин Аррен мертв, а Долиной правил самозванец достигла и сюда. Джеймс из рода Арренов из Чаяьчего Города объявил себя новым Лордом Долины, но остальные не торопились присягать ему, ожидая возвращения Джона Ройса с его войском. Оставшиеся лорды спешно укрепляли замки, опасаясь новых набегов горцев, после разгрома лже-Робина обнаглевших сверх всякой меры – иных дикарей видели уже у моря.

– Вне зависимости от того, кто тут победит, – разглагольствовал Тирион, шествуя по широкому дощатому причалу, – в Долине еще долго будет неуютно. Как, впрочем, и в остальном Вестеросе. Я, наверное, отправлюсь на Север – пусть Санса и ведет себя странно в последнее время, но там всяко спокойнее, чем в иных местах…

– Я с тобой, – мрачно кивнула Арья, – хочу задать сестре пару вопросов.

– Ну и отлично, – кивнул Тирион, – и Пес Жабодав с нами, верно?

Бежавший рядом с ними пес на мгновение поднял острую морду, потом вновь опустил, принюхиваясь к портовым запахам. Тирион проследил за его взглядом и его лицо озарилось довольной улыбкой.

– Вот тот когг, кажется, с Севера, – он ускорил шаг, приближаясь к упомянутому судну. К него как раз сходили двое – полный молодой человек с мейстерской цепью через плечо и худощавый пожилой мужчина в потрепанной одежде небогатого ремесленника.

– Сэмвелл! Давос! – воскликнул ошеломленный Тирион, – а вы куда?

– Куда угодно, лишь бы подальше с Севера, – пропыхтел Сэм, помогая спуститься с корабля тоненькой девушке и светлоглазому мальчугану лет десяти.

– Уж не знаю, что там случилось с вашей сестрой, – обратился Давос к Арье, – но в последнее время она сама на себя не похожа. И связалась с силами, как бы не похуже Белых Ходоков – если бы вы знали, чего мы навидались по пути с Систертона. Вот мы и решили, что в Долине Аррен будет всяко спокойней, чем в Винтерфелле.

Обманщик

– Большой человек должен много есть.

С квакающим смехом Антуанетта поднесла ко рту пленника миску с чуть теплым варевом, в котором плавали крупно порезанные грибы и лягушачьи лапы. С трудом сдержав гримасу при виде грязных, покрытых пигментными пятнами рук, Кейн, тем не менее, жадно выхлебал миску, чувствуя как рассасывается ноющая боль в животе.

– Этого мало, – бросил он, – разве Эфрель не велела беречь мое тело?

– Скоро оно перестанет быть твоим, хихихи, – мерзкая карга зашлась в новом приступе смеха, – но ты прав, большой человек. Теон, мой мальчик, извини, но это все для тебя.

Скорчившийся у стены Теон Грейджой только скрипнул зубами, когда Антуанетта выхватила у него из под носа миску с объедками. Поднеся ее к лицу Кейна она любовалась как тот хватал дурно пахнущие объедки и размалывал их зубами.

Меж тем Антуанетта подошла к полке, где Эфрель хранила свои зелья и, оторвав от подола кусок тряпки, смочила ее зеленоватой, дурно пахнущей мазью. Подойдя к Кейну, она принялась растирать его плечи и спину.

– Тебе нравится это, рыжебородый? – голос ведьмы понизился до сладострастного шепота, – нравится когда Антуанетта тебя трогает?

Ее большая дряблая грудь, вываливающаяся из ветхого платья, коснулась его тела и Кейн с трудом удержал дрожь омерзения от прикосновения липкой холодной плоти.

– Это куда приятнее, чем если бы это делала она, – усмехнулся Кейн, мотнув головой в сторону Сансы. Та вскинула было голову, но тут же подавленно опустила, хотя в ее глазах блеснули злые искорки – несмотря весь ужас своего положения, она еще не сломалась. Антуанетте же слова Кейна пришлись по душе – откинув голову она вновь забулькала горлом, изображая смех.

– Эфрель бы не понравились эти слова, – игриво сказала она, – наша славная королева считает себя неотразимой.

– Как и любая женщина, – Кейн пожал плечами, насколько ему это позволяли скованные руки, – я познал ее в обоих телах и не помню ничего особенного.

– Ты не должен так говорить, – с нарочитой строгостью сказала Антуанетта, – наша королева видная красавица.

– Была, – пожал плечами Кейн, – в прошлой жизни, точнее в прошлом мире. Впрочем, я тогда ее не знал – когда я ее впервые встретил, она уже выглядела вот так, – он небрежно кивнул в сторону Сансы, – а ее нынешнее тело – девчонка и есть девчонка. Никогда не нравились эти худосочные пигалицы.

– Любишь женщин в теле? – движения рук Антуанетты замедлились, а дыхание наоборот участилось. Кейн исхитрился повернуть голову и его холодные голубые глаза встретились с выпуклыми жабьими гляделками. Не изменившись в лице, он спокойно сказал.

– Да. Вроде тебя.

– Обманщик! – кокетливо квакнула Антуанетта, но видно было, что такая грубая лесть ей понравилась. Болотная ведьма была не лишена определенной низменной хитрости, но похоть явно преобладала у нее над разумом. Закончив со спиной, она встала перед Кейном и принялась умащивать его спереди столь же тщательно, как и сзади. Короткие толстые ладони похотливо оглаживали широкую грудь, массивные руки и плечи, с узловатыми мышцами, подобные колоннам ноги и, – с особым старанием, – то что между ними. Кейн, внутренне содрогавшийся от прикосновений этой мерзкой жабы, поначалу прилагал немалые усилия, чтобы скрыть свое отвращение, но долгое воздержание брало свое – и теперь ему не нужно было сильно стараться, чтобы изобразить вожделение.

Антуанетта осторожничала – Эфрель, перед уходом, хорошо припугнула ее, рассказав как опасен Кейн. Ей даже не пришлось врать – за всю свою, казавшуюся вечностью, жизнь проклятый странник вполне оправдывал свою репутацию. И собирался делать это и впредь – для чего нужно выбраться из этого подвала, причем побыстрее: никто не знал, когда вернется Эфрель. К тому же зловонная атмосфера этого места медленно, но верно подтачивала железное здоровье воина. Эфрель постаралась на совесть, сковывая его: Кейн стоял на коленях на каменном полу, с запястьями, прикованными к лодыжкам. От этих оков отходила короткая цепь, крепившаяся к большому кольцу, вбитому в стену. Подобное же кольцо располагалось выше, и от него отходила еще одна цепь, прикрепленная к железному ошейнику на шее Кейна. Любое его неверное движение вызывало страшную боль во всем теле, пополам с удушьем. Колени, запястья, лодыжки и горло воина растерлись до крови и воспалились от царившей вокруг сырости. Запах крови приманивал множество паразитов, населявших, казалось, каждую щель сырого склепа. Мазь, которой Антуанетта смазывала тело Кейна, частично отпугивала насекомых, но совсем не спасала от крыс. Мерзкие твари по ночам забирались на руки и плечи Кейна, касаясь его лица голыми хвостами. Временами из воды выползали и змеи: привлеченные теплом его тела, они грелись, сворачиваясь клубком у его паха. Только чудом можно было объяснить то, что еще ни одна ядовитая гадина его не укусила.

Причем с самим Кейном обращались относительно сносно – ведь ненасытные ведьмы еще рассчитывали воспользоваться им для своих утех. Тот же, кому предназначалось в его тело попросту гнил заживо – да и кормился чем попало. Глядя на Теона Грейджоя Кейн содрогался при мысли, что скоро его душа окажется в этом запаршивевшем человеческом обрубке. Временам Антуаннета развлекалась заставляя несчастного кастрата ублажать языком ее – а заодно и Сансу, с которой она обращалась не менее жестоко. Тем не менее, Санса еще выглядела способной бороться, тогда как Теон не то совсем пал духом, не то вообще повредился в уме. Так или иначе, на их помощь в освобождении рассчитывать не приходилось – ведь оба они были скованы также как и он. Разве что их цепи не были заколдованы – ну так в отличие от Кейна они и не умели колдовать. И все же кое-что в них внушало Кейну надежду – временами Антуанетта снимала с Теона оковы, зачем-то уводя его наверх. А раз у нее были ключи от цепей Теона – значит, были и от остальных.

Антуанетта не стала отпираться, когда Кейн прямо спросил ее об этом.

– Да, есть ключи для всех, – мерзко захихикала она, – но тебя я отомкнуть не смогу, даже если захочу. Заклятье наложенное на твои цепи, может снять только Эфрель.

– И что, нет никакого способа? – небрежно спросил Кейн.

– Зачем ты спрашиваешь, большой человек? – рассмеялась ведьма, – или ты надеешься, что Антуанетта освободит тебя?

– Мы могли бы познакомиться и поближе, – Кейн расправил плечи, – только не говори, что сама этого не хочешь.

– Может и хочу, большой человек, – вновь рассмеялась ведьма, – но ведь я и получу его. Скоро вернется Эфрель и даст Антуанетте твой член и твое тело.

– Эфрель может задержаться, – небрежно сказал Кейн, – и потом, с чего ты взяла, что она выполнит обещание? Я знаю Эфрель давно – она женщина многих талантов, но верность слову не входит в их число. Сама подумай – зачем ей соперница рядом? Из страха она может отдать тебя на корм своим любимцам.

Антуанетта нахмурилась: Кейн почти видел, как под ее черепом медленно раскачиваются неповоротливые мысли. Он угадал верно – в своем тщательно скрываемом тщеславии, Антуанетта видела себя чуть ли не ровней Эфрель. Она вполне могла поверить, что королева воспринимает ее как опасную соперницу.

– И даже если она сдержит свое обещание, – продолжал Кейн, – от ее дара будет немного толку. Тело и член – еще не все, даже если эти тело и член – мои. Сомневаюсь, что Теон знает, как ублажить женщину в постели – а если и знал когда-то, то давно забыл.

Пренебрежительное хмыканье Антуанетты подтвердило верность его оценок.

– Эфрель рассказывала кто я такой, – продолжал Кейн, – о том, что мне много больше лет, чем всем вам вместе взятым – и все это правда. Я повидал больше женщин, чем живет в Вестеросе, держал в объятьях королев и шлюх, жриц и ведьм, даже богинь – и ни одна из них не была разочарована проведенной со мной ночью. Для меня нет тайн в том, как доставить удовольствие женщине – может ли твой мальчик похвастаться тем же? Даже в моем теле? Эфрель была со мной в обоих своих телах, но тебе она оставляет лишь жалкие крохи – если она вообще решит оставить тебе жизнь.

Антуанетта исподлобья смотрела на него, в ее глазах страх боролся с похотью.

– Если Эфрель узнает об этом разговоре, – начала она.

– Эфрель боится меня, – перебил ее Кейн, – она захватила меня обманом, пользуясь тем, что я ничего не знал об истинной сути Королевы Севера. Но мое знание магии ничуть не слабее, чем у нее, а если мы объединимся, то вместе свергнем ее власть над Севером – и установим свою. Подумай Антуанетта – не только эти жалкие болота, но целое королевство – а может и не одно! Я вижу себя на Троне Зимы – и тебя рядом со мной! И на троне и в моей постели!

Антуанетта стояла перед ним, засунув в рот толстый палец и напряженно размышляя. Неожиданно она повернулась спиной к нему и опустилась на четвереньки, оттопырив обвислый зад, покрытый бородавками и меняясь на глазах. С громким плеском огромная жаба исчезла под темной водой. Кейн устало откинулся в цепях, словно эта речь отняла у него последние силы. Оставалось надеяться, что его слова не пропали втуне.

Усталость сделала свое дело и Кейн задремал, несмотря на давящий на шею ошейник. Засыпая, он поймал ненавидящий взгляд Сансы и усмехнулся про себя – в игре, затеянной им, ставки были куда выше чем жизнь этой парочки.

Проснулся от прикосновения холодной плоти. Первоначально он подумал о змеях, но знакомый запах и свет от зажженного факела подсказал с кем он имеет дело.

– Выпей, Кейн, – стоявшая перед ним Антунетта сковырнула пробку с бутылки из темно-зеленого стекла, – выпей моего вина.

Ведьма была абсолютно голой – и Кейна на миг замутило от обилия этой трясущейся жирной плоти. Чтобы не выдать себя он припал к горлышку, почувствовав как по его продрогшему телу, пробежало живительное тепло. Он вновь посмотрел на Антуанетту – ни одна женщина еще не казалась ему столь желанной. Ведьма, подошла и припала к нему, лобзая широкую грудь, оставляя влажные следы вокруг сосков. Затем она поднялась и впилась в губы Кейна жадным поцелуем. Звякнула и натянулась цепь, ошейник вдавился в кадык, почти душа Кейна, но он не прекращал играть с языком Антуанетты, возбужденный не меньше чем она. Но где-то в уголках его разума теплилось понимание, что его напоили каким-то приворотным зельем – нехитрая магия, которой его тренированный ум умел сопротивляться.

– У нас… не получится, – выдохнул он, с трудом отлепившись от губ ведьмы, – я задохнусь…  прежде…  чем мы сможем.

– Не волнуйся, дорогой, – руки Антуанетты жадно сновали по его телу, лапая его везде где только можно, – я сниму ошейник. Кровь самой Эфрель лишает силы чары наложенные ею на оковы. Я принесла нож… вскрою вены той сучке и окроплю ими оковы. И да… мы сможет любить друг друга долго-долго, пока я…

Кейн вновь поцеловал ее в губы, потом коснулся губами подбородка. Антуанетта простонала, задирая голову и подставляя шею его поцелуем. Кейн провел языком от ложбинки до подбородка, заставив Антуанетту издать сладострастный стон и вдруг что было силы сжал челюсти на ее горле.

Жабьи глаза Антуанетты чуть не вылезли из орбит, похоть сменилась смертельным ужасом. Ведьма дернулась, затрепыхалась всем телом, цепь, удерживавшая Кейна, натянулась так, что чуть не сломала ему шею, но он не разжал зубов. Удерживая ведьму на весу, Кейн все крепче сдавливал челюсти, чувствуя, как под слоем жира ломаются хрящи, как его рот заполняется густой солоноватой жидкостью. Трепыхания Антуанетты становились все слабее, руки, отчаянно молотившие по спине Кейна, бессильно опали. Какое-то время Кейн еще стискивал зубы, выдавливая из ведьмы последнее дыхание, потом разжал челюсти и безжизненное тело упало на пол.

Он посмотрел на Сансу с Теоном – те давно проснулись и сейчас со страхом смотрели на голого гиганта с окровавленной бородой и на валявшийся у его ног труп ведьмы. Рядом с ними Кейн заметил и ворох грязных тряпок: уходя в воду, Антуанетта не стала забирать свою одежду, в надежде на скорое возвращение.

– Эй ты, – хрипло произнес Кейн, тяжело глядя на съежившегося в углу Теона, – найди в этом барахле ключи. Отомкни себя и ее.

Однако Теон, забившись в угол, лишь отчаянно мотал головой, переводя полный ужаса взгляд с Кейна на труп Антуанетты.

– Теон, провались ты в Пекло, – Санса метнулась вперед, до предела натянув цепь. Изуродованная рука ухватила грязную одежду из которой выпала, зазвенев по камням, связка ключей. Вытянувшись не хуже змеи, Санса зацепила их кончиками пальцев и подтянула к себе. Отомкнув оковы, она, передвигаясь на руках, и вихляясь словно ящерица, подползла к Кейну.

– Погоди, – прохрипел воин, – нужна кровь. Кровь Эфрель. Порежь руку. Смажь оковы. Потом отпирай.

Какое-то время Санса смотрела на него единственным глазом – прекрасным ониксом на разложившемся остове. Потом вдруг развернулась и подползла к ножу, ввалявшемуся рядом с телом ведьмы. Вернувшись, Санса полоснула себя по ладони и повернула руку так, чтобы густые капли, слишком темные для человеческой крови, упали на оковы удерживавшие руки и ноги Кейна. Неуклюже, с трудом попадая неправильно сросшимися пальцами, она все же вставила ключ в замок. Щелкнула сталь и Кейн почувствовал внезапный приток крови в свои суставы, освобожденные от сдавливавшего их железа. Выхватив у Сансы ключи, он ухватил ее за руку, как следует вымазав собственную ладонь, после чего скользкими от крови пальцами, вставил ключ в замок. Вскоре все железо валялось на полу, а Кейн с наслаждением разминал затекшую шею и конечности. Санса тем временем освобождала Теона.