Текст книги "Игра Ловца (СИ)"

Автор книги: Андрей Каминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

Жаба

Давно уже Великий Чертог Винтерфелла не был столь полон народу. В центре внимания находилась Санса Старк: Королева Севера восседала на массивном каменном троне, облаченная в серо-голубое платье, расшитое узорами в виде чардрев. Багряные листья украшали и рукава накинутого поверх платья черного плаща с узором напоминающим одновременно клочки шерсти и рыбью чешую, совмещая гербы Старков и Талли. Рыжие волосы венчала стальная корона с воющими лютоволками. Такие же звери украшали и резные подлокотники, по которым нервно постукивали тонкие пальцы. Справа от нее в кресле-каталке сидел Бран – Верховный Септон внезапно объявился в Винтерфелле с месяц назад, никому не объяснив зачем он покинул столицу. Слева место пустовало – обычно его занимала Арья, когда навещала родню, однако сейчас она пребывала в Королевской Гавани.

Мало кто из собравшихся в замке лордов был старше своей королевы. Большинство старых лордов погибло во время Войны за Рассвет: кто от зубов вихтов, кто в колдовском пламени, вспыхнувшем вокруг Винтерфелла. Северными замками правили нынче либо совсем юные лорды и леди, дети и внуки павших в бою, либо, напротив, слишком дряхлые для той битвы или уклонившиеся от нее, такие как Роберт Гловер, лорд Темнолесья. Многие помнили о его недостойном поведении, но редко напоминали ему о том, поскольку Гловер, сохранив людей, считался одним из самых сильных лордов Севера, занимавшим почетное место у Трона Зимы. Тут же стоял и Виман Мандерли, столь старый и тучный, что едва держался на ногах, поддерживаемый внуками. Рядом с троном стоял и Сэм Тарли, неуверенно теребящий мейстерскую цепь, и прямой как стрела, с застывшим, будто окаменевшим лицом, Теон Грейджой. Его доблесть при защите Винтерфелла и несомненная преданность Королеве Севера, несколько растопили тот ледок, с которым северяне относились к «Перевертышу», однако сейчас бывший Принц Винтерфелла вновь чувствовал на себе подозрительные, а то и враждебные взгляды. Что и неудивительно, учитывая, кто сейчас стоял перед троном Королевы Севера: нагловатый юнец, с жидкими усами на узком лице, облаченный в серый плащ, с вышитым изображением черных левиафанов. Рядом стояло еще несколько мужчин, куда старшего возраста, но также в одеяниях цветов разных домов Железных Островов.

– Правильно ли я вас понимаю, милорд, – холодно спросила Санса, – вас прислал Эурон Грейджой?

– Эйрон Грейджой, Ваше Величество, – ответил Марон Волмарк, – по слову Утонувшего Бога, Мокроголовый оставил свой сан, вернувшись к делам мирским.

– Мой дядя? – забыв об этикете, изумленно воскликнул Теон, – он не мог…

– Не мне судить о том, что велит бог его служителю, – Марлон бросил пренебрежительный взгляд на Теона, – и уж тем более не тебе. Так или иначе Эйрон, теперь не жрец, а лорд Грейджой, брат короля и его правая рука.

– И что же хочет от меня правая рука Эурона? – спокойно спросила Санса.

– Эйрон знает, что вы так и не вышли замуж, Ваше Величество, – склонил голову Марлон, – и он тоже холост. Негоже столь красивой женщине оставаться без защитника.

– Он предлагает мне замужество? – не веря своим ушам спросила Санса и повернулась к Теону, – напомни, сколько лет твоему дяде?

– Эйрон достаточно крепок, чтобы стать достойным мужем, – Марлон ответил, прежде чем Теон успел открыть рот, – уж точно он больше мужчина чем он.

Он презрительно посмотрел на Теона, ответившего ему гневным взглядом, однако в толпе кое-где послышались смешки.

– Союз Грейджоев и Старков укрепит наши дома и заложит основы новой великой державы, свободной от гнета Ланнистеров.

– Вы предлагаете мне измену? – спросила королева.

– Не притворяйтесь, что вам так уж дорога королева Серсея, – усмехнулся Марлон, – или на Севере забыли, все зло, что причинили вам Ланнистеры?

– Дело не только в Ланнистерах, – взгляд Сансы невольно вильнул.

– Уже несколько лет никто не слышал о Диктаторе, – пожал плечами Марлон. – скорей всего она уже не вернется в Вестерос. Не торопитесь с ответом, Ваше Величество: Эйрон дает вам время подумать. Через две седьмицы его флот войдет в Соленое Копье и поднимется в верховья Горячки. Эйрон будет ждать вас у рва Кейлин – и надеюсь вы поймете, какой ответ для вас правильный.

Он еще говорил, а зал уже наполнился возмущенным гулом: лорды и леди Севера возмущенно смотрели на дерзкого островитянина. Не обращая внимания на это Марлон коротко поклонился Сансе и, развернувшись, вышел вместе со своими людьми.

Уже позже несколько человек собралось в покоях Королевы Севера: кроме самой Сансы здесь находились Бран, Теон, Сэм Тарли и Давос Сиворт. На плече последнего красовался значок десницы – маленькая уступка, вырванная Сансой у Железного Трона еще во времена Душелова, – уступка, сокращавшая еще одну ступеньку между ней и Императрицей. Санса знала, что Серсею не радовало такое своеволие, но, чувствуя себя под защитой двух Взятых, Санса могла себе позволить не замечать этого недовольства.

Жаль только, что с сегодняшней проблемой так не поступишь.

– Теон ты знаешь своего дядю лучше, чем кто-либо на Севере, – сказала Санса, – может ты расскажешь, что на него нашло? Ты говорил, что с тех пор как Эйрон стал жрецом Утонувшего Бога, его не интересует мирское?

– Да и я ума не приложу, что могло измениться, – развел руками Теон, – никогда не знал большего фанатика, чем Эйрон Мокроголовый.

– Люди меняются, – заметила Санса, – тебе ли не знать.

– Да, как и сам Эйрон, – кивнул Теон, – он был весельчаком и балагуром, самым беспечным из всех моих дядей, пока море не влило в его жилы морскую воду вместо крови.

– То, что случилось однажды, может случиться снова, – заметил Давос, – с некоторых пор я не доверяю людям ставящих своих богов превыше всего остального. Гадать о том, что происходит в голове у этого Эйрона – дело безнадежное. Думаю, у вашего Величества уже готов ответ на это… сватовство.

– Он очевиден, – пожала плечами Санса, – но думаю, что и сам Эйрон это понимает.

– Эйрон все же не король, – напомнил Теон, – вы же слышали, «правая рука». На Железных Островах не принято назначать десницу, но Эурон часто идет против традиций. Скорей всего это «сватовство» – его рук дело.

– Это ловушка! – воскликнул Сэм, – Соленое Копье глубже всего вдается земли Севера. Эйрон хочет выманить вас прямо в лапы Железнорожденных.

– Это скорей в духе Эурона, – нахмурился Теон, – но я согласен, что это ловушка.

– Эурон на днях вышел в поход, – бесстрастно сказал Бран, – собрав почти весь Железный Флот, он отправился на юг, к Летним Островам.

– Откуда ты знаешь? – недоуменно спросил Теон и тут же осекся, – ах да…

– Что-то странное происходит на Железных Островах, – покачал головой Бран, – хотя я плохо могу видеть там, где нет чардрев и редко летают вороны. Но в одном я уверен точно: Эурон Грейджой не имеет к этому «сватовству» никакого отношения.

– Но вряд ли оно произошло без его ведома, – заметил Теон.

– Мы много говорим, – Санса поднялась со стула и принялась нервно мерить шагами комнату, – все это очень не вовремя. Весь наш флот сейчас собран в Белой Гавани: по требованию императрицы Серсеи, возьми ее бесы! Быстро перебросить его на Запад мы не можем, даже если бы у нас было время. А у нас его нет: утром прилетел ворон из Орлиного Гнезда – Джейме Ланнистер вошел в Долину и идет к Чаячьему Городу, туда же движется и Королевский Флот. Назревает война с Браавосом и я не хочу, чтобы у меня путались под ногами твои полоумные родичи, Теон, когда то, что задумали мы с Тирионом и Варисом столь близко к исполнению!

Теон переглянулся с Давосом, но тот лишь пожал плечами: бывший контрабандист сам толком не знал для чего он полтора года назад перевез в Пентос опального брата королевы и бывшего Мастера над Шептунами. Некий план был разработан ими вместе с Сансой, даже Бран никак не давал понять, что ему что-то известно об этом.

– Так или иначе, – продолжала Санса, – войску Железнорожденных не место на Севере. Эйрон нацелился на Ров Кейлин, как в Войну Пяти Королей. Островитянам уже получали там отпор – значит, получат еще.

Теон невольно сглотнул, вспомнив, при каких обстоятельствах Ров Кейлин был отбит у Железнорожденных в прошлый раз. А Санса уже обращалась к нему.

Теон, тебе уже приходилось делать выбор между Старками и своей семьей – какой ты сделаешь сейчас?

– Вы знаете ответ, Леди Санса, – склонил голову Теон, – пять лет назад я пришел сражаться за Винтерфелл – и сегодня как и тогда, я готов умереть за вас. А мои дяди… Эурон убил отца, Эйрон утопил мою сестру, во славу Утонувшего Бога – и весь остальной народ принял это! У меня нет причин хранить верность Морскому Трону.

– Возможно, причина еще появится, – глаза Сансы потеплели и она нежно провела по щеке зардевшегося Теона, – если ты сделаешь все как надо. Займи Ров Кейлин и ожидай в нем своего дядю. Я не могу дать тебе много людей, – сейчас они нужны мне на востоке, – но Бран пошлет весточку Мире Рид в Сероводье и весь Перешеек поднимется за тебя.

– Вряд ли Эйрон возьмет с собой много войск, – заметил Давос, – если Эурон собрался на юг, значит большинство воинов ушло с ним.

– А если Эйрон возьмет оставшихся на Север, – подхватила Санса, – Железные Острова останутся почти беззащитными. Теон, когда ты с болотниками и теми людьми, что я смогу тебе дать, разобьешь своего дядю…

– Я?! – Теон выглядел столь же ошеломленным, что и Давос с Сэмом, однако удивление на его лице стало сменяться робкой, почти внезапной радостью.

– Именно ты, – подтвердила Санса, – отомстив за свою сестру, ты вернешься на Пайк законным наследником Железных Островов. Как король – со своей королевой.

Она подошла к Теону и, взяв его лицо в свои ладони, поцеловала его в губы.

– Этот нахал был прав, – нежно улыбнулась Санса готовому рухнуть в обморок Теону, – Север и Острова должны объединиться в одну державу, пусть и не так как задумали твои родичи. Вместе мы вырвем у Ланнистеров Железный Трон и имперскую корону.

Этот поцелуй горел на губах Теона и сейчас – пусть уже больше седьмицы минуло с тех пор, как он вышел из Винтерфелла во главе небольшого отряда выделенного ему Сансой. У Королевы Севера нашлось для него только двести человек – из тех, кто был слишком молод, чтобы хорошо помнить за что Теона именуют «Перевертышем» или те, кому это было безразлично. Как, например, сорока дотракийцам, последним остаткам великой орды, приведенной из Эссоса Дейнерис Таргариен. Большинство из тех, кто пережил битву за Винтерфелл, вернулись на родину и лишь немногие решили остаться на службе у лордов Вестероса. Им Теон приказал разбить лагерь неподалеку от болот – когда здесь появятся люди его дяди, всадники будут немало донимать их набегами с тыла. Сам же Теон занял Ров Кейлин, ожидая посланцев от Ридов.

Третий раз он входил в Ров Кейлин: первый раз вместе с войском Робба, шедшим на юг под бело-серыми знаменами дома Старков, когда ему казалось, что впереди его ждут лишь слава и великие победы. Второй раз сюда пришел Вонючка: жалкий, сломанный человечек, послушный раб Рамси, ниже самой жалкой псины из его своры. И сам он был предан ему как пес – явившись в Ров Кейлин, чтобы ложью и сладкими посулами выманить из крепости гнивших заживо, помиравших от голода и болезней, но не желавших сдаваться Железнорожденных. Рамси казнил их, наплевав на обещания данные Теоном от его имени, но и сам Теон лгал тем воинам, потому что знал, что делает его хозяин с теми, кого считает своими врагами.

«То был другой человек, – сказал он себе, – Вонючка умер, как и старый Теон. Сейчас все будет по-другому».

Санса спасла его. Дочь Неда Старка, сестра преданного им Робба, нашла в нем те силы, которые он давно уже не чаял обрести. Она заставила его вспомнить кем он был, вновь разожгла огонь, казалось, давно потухший в его сердце, приняла и не оттолкнула, когда Теон вернулся, чтобы защищать Винтерфелл от врага рода человеческого. Все эти годы Теон служил Королеве Севера: истово, бескорыстно, только из чувства благодарности за то, что она вернула его к жизни. Однако, как оказалось, она способна ему дать намного больше – и Теон не собирался упустить неожиданно выпавший ему шанс.

«Теон Грейджой, – мысленно повторял он про себя, – король Севера и Железных Островов.»

Он предавался этим мечтам, озирая раскинувшийся перед ним Перешеек со стен Привратной Башни, где расположился он с семьюдесятью бойцами. Еще пятьдесят воинов заняли Детскую Башню и тридцать – Пьяную. Несмотря на молодость, за плечами у многих была не одна битва – некоторые даже успели повоевать под стенами Тироша, когда стены Вольного Города пали перед армией Диктатора. Знали они и что такое воевать и с Железнорожденными – прочного мира между Пайком и Винтерфеллом никогда не было и иные морские разбойники нет-нет, да и грабили берега Севера. Но сегодня им это не удасться – вместе с Ридами и их воинством Теон устроит дяде Эйрону славный прием.

– Чему вы улыбаетесь, м'лорд? – спросил Теона оруженосец, тощий нескладный парень, с темно-русыми кудрями.

– Так, вспомнил кое-что, – ответил Теон и вновь глянул со стены. От ворот башни вела еле заметная тропинка, гать, проложенная когда Дейнерис Таргариен и ее неисчислимое войско шло на Север. Справа и слева от нее простиралась бескрайняя черно-зеленая равнина, перемежаемая розовыми пятнами зарослей кровоцвета. Со стороны Пасти дул морской ветер перебивавший смрад болотных испарений, в небе жарило солнце и в его лучах болото выглядело много более приятным местом, чем было на самом деле.

Пойду пройдусь, – вдруг сказал Теон. Оруженосец с беспокойством посмотрел на него.

– Уверены, м'лорд? Здесь опасно.

– Я недалеко, – сказал Теон, – посмотрю не видать ли Ридов.

– Может мне пойти с вами?

– Не нужно, – отмахнулся Теон, – я знаю эти места лучше тебя.

Вскоре командующий гарнизона Рва Кейлин, оседлав гнедого жеребца, выехал за остатки крепостной стены: громадных глыб, черных и блестящих от болотной сырости, будто облитых толстым слоем черного масла. За стеной начиналась непроходимая трясина, полная засасывающих воронок, плывунов и пестревших зеленью лужаек, выглядевших надежными для неопытного глаза, но оказывающихся смертельной ловушкой для неосмотрительно ступившего на них. Пурпурные и зеленые цветы раскидывали в грязи свои лепестки, плавая в лужах стоялой воды, и всякого, у кого хватало глупости оставить гать, чтобы сорвать их, ожидали трясины, готовые разом поглотить человека. Редкие деревья, наполовину утонувшие в воде, покрывали наросты грибов и белого мха, на их ветвях караулили ядовитые белые змеи, а в омутах у корней плавали чудовищные львоящеры, напоминающие черные бревна с глазами и огромными, словно кинжалы, клыками.

Теон не бахвалился перед оруженосцем – он и впрямь неплохо знал местность, достаточно для того, чтобы ненароком не забрести в погибельную трясину. Однако, не сделав и сотни шагов он понял, что его случайный порыв не был разумной идеей – сказать, по правде, сейчас он не смог бы внятно объяснить, что его подтолкнуло выехать за ворота. Копыта коня вязли в липкой черной грязи, от которой поднимался холодный белый туман, призрачным пологом нависая над гатью. Он становился все гуще и холоднее, принимая причудливые формы, создававшие непреодолимую преграду на пути Теона. Гать была уже еле видна и, обернувшись, он с трудом различал очертания башен Рва Кейлин, будто растворявшихся в молочной пустоте. На его пути молодого человека стали попадаться жабы: выскакивая прямо из тумана, они шлепались посреди гати с противным хлюпающим звуком. Их бока раздувались, словно кузнечные меха, из распахнутых ртов неслось неумолчное кваканье, заставлявшее коня испуганно всхрапывать и переминаться с ноги. Конские копыта давили склизких тварей, но они продолжали прыгать ему прямо под ноги, пугая животное все усиливающимся хором. Внезапно жеребец захрипел и повалился на бок, отчаянно суча ногами – меж жаб под его ногами скользнула белая змея. Теон едва успел соскочить с коня, когда тот повалился в трясину, издавая жалобное ржание и смотря на Теона совсем как человек. Младший Грейджой кинулся к лошади, но тут послышался отрывистый рык и из вязкой трясины взметнулось уродливое, черно-зеленое тело. Жалобный крик прервался, когда зубастая пасть захлопнулась на конской морде. Огромный хвост ударил обдав Теона волной воды и сгнивших растений, после чего исполинский львоящер исчез вместе со своей жертвой.

Теон, поскользнувшийся на раздавленных жабах, вскочил на ноги: грязный, с руками зудевшими от прикосновения к цветам лучецвета и содранным локтем, выставленным им во время неудачного приземления. Он дико озирался вокруг: туман обступил его столь плотно, что он мог видеть не дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. Под ногами его по-прежнему скакали жабы – Теон не мог сделать и шагу, чтобы не раздавить одну из них. Вся гать уже стала скользкой от жабьей крови и слизи. Теон шатался, ступая наугад, закрывая лицо руками, отмахиваясь от противных скользких тварей, которые прыгали на него со всех сторон. Жабы преграждали ему путь к крепости, словно отгоняя воина от нее. В отчаянии Теон выхватил меч, прочертив средь наседающих на него тварей широкую дугу, сочащуюся жабьей кровью, но, даже рубя мерзких тварей в кашу, он не смог остановить их натиска и на место одной разрубленной твари тут же являлось десять или двадцать. Он метался в тумане, вслепую отмахиваясь мечом, не замечая, что давно сошел с гати, и зыбкая болотная почва опасно хлюпает у него под ногами. Клубы тумана уплотнялись, складываясь в причудливые образы, похожие на призраки, которые окружали его плотным кольцом, прикасались к нему, хватали ледяными пальцами, пытаясь залезть в горло и в нос, душили зловонием болотных вод. Запах плесени и тины стал невыносимым, как будто сотни разлагающихся трупов поднялись откуда-то со дна болотной топи на поверхность.

Справа послышался утробный рык и очередной львоящер метнулся к нему из тумана, раскрыв страшную пасть. Теон отмахнулся мечом, поскользнулся и упал в затхлую болотную воду, кишевшую мерзкими жабами. Его рот и нос забились густой слизью, тина запуталась в волосах. Теон попытался встать на ноги, но живое квакающее месиво толкало и сбивало его с ног, тогда как вниз его тянула жадная сосущая трясина.

И тут над ним послышался негромкий голос – говоривший на незнакомом языке и несомненно женский. Голова Теона ударилась обо что-то твердое, он лихорадочно забил руками и вдруг почувствовал, как его руку встречает другая – мягкая, явно женская ладонь, вцепилась с неожиданной цепкостью, потянув на себя. Он рванулся вперед, вытаскивая свое тело из вязкой грязи и, карабкаясь из последних сил, перевалился через небольшой бортик, бессильно распластавшись на твердом дереве.

Сгинул туман, куда-то пропали и бесчисленные жабы, хотя женский голос, ворковавший над ним чем-то напоминал их – такой же навязчивый и громкий. Теон поднял голову – он лежал на пороге из одной широкой ступеньки, напоминавшей небольшой причал. За ступенькой начиналась дверь, ведущая внутрь большой усадьбы с высокими деревянными стенами и замысловатой резьбой на дверных перилах. С них свисали рыболовные сети в которых кое-где еще болтались засохшие рыбешки. Треугольную крышу покрывал тростник, а на самой вершине колыхалось знамя с черным львоящером на серо-зеленом фоне. Порог чуть заметно покачивался под Теоном и тот вдруг с изумлением понял, что покачивается и сам дом – вся эта огромная усадьба покоилась на плавучем острове, медленно прокладывающим свой путь среди болот. Теон понял, что нашел родовое гнездо Ридов – Дозор-в-Сероводье, плавучий замок.

Он не успел рассмотреть свою спасительницу и теперь, вставая на ноги, перевел взгляд на нее, уверенный что увидит Миру Рид. Но вместо молодой женщины с каштановыми волосами и зелеными глазами перед ним предстала толстая старуха в грязной засаленной блузке. Сквозь прорехи в дешевой ткани проглядывала огромная обвисшая грудь и живот, желтый и вздутый, как у лягушки. Левой рукой она опиралась на рыбацкую острогу, покрытую бурыми пятнами, а в правой держала большую кружку, до краев полную каким-то варевом, исходящим приятно пахнувшим парком. Теон вдруг почувствовал, как продрог в холодной воде и невольно потянулся к кружке, которую женщина сразу же вручила ему. На ее лице расплылась широкая похотливая улыбка, но Теон ее не заметил, залпом выпив напиток, напоминающий изысканное горячее вино, с примесью каких-то незнакомых специй. Блаженное тепло растеклось по всему телу: Теона словно окатило горячей волной, отчего кровь стала пульсировать с невиданной силой. В ушах стоял приятный нежный звон, перед глазами закачалась манящая розовая пелена. Женщина, словно почувствовав перемены, снова улыбнулась и вдруг одним движением стянула через голову блузку, после чего сбросила и засаленную юбку. Бесформенное тело колдуньи приобрело пышные формы, прежнее безобразие отступило, став соблазнительным и манящим.

– Я тебе нравлюсь, мой мальчик? – она все еще говорила на незнакомом языке, но Теон теперь каким-то образом понимал ее. Он забыл о Сансе, о своем долге и амбициях, даже о своем увечье, из-за которого он уже много лет не мог возлечь ни с одной женщиной. К тому же один метод любви все еще был ему доступен и теперь Теон жаждал доказать этой чудесной женщине, что он на что-то годится как мужчина. С пылом, казалось бы давным давно увядшей страсти, Теон зарылся лицом в тяжелую отвислую грудь, лобзая расплывшиеся соски и спускаясь все ниже, оставляя языком влажную полоску на складках дряблого живота. Влажное и холодное тело было белым и полностью лишенным волос, местами шероховатым, как у лягушки, однако это не отталкивало, а возбуждало еще сильнее. Медленно Теон опустился на колени и тут же короткая толстая рука зарылась меж его волос, направляя его голову меж жирных ляжек. Сладострастный стон сорвался с губ болотной колдуньи, когда Теон запустил язык в ее склизкую щель, пахнувшую тиной и рыбой.

Он уже не видел, что дверь Сероводья совсем распахнулась и за ней ясно виден огромный чертог, заваленный сломанной мебелью и разбитой посудой. На полу заляпанной тиной и кровью лежали обгрызенные, полусъеденные тела множества людей, покрытых вонючей слизью.