Текст книги "Суженый смерти (СИ)"

Автор книги: Андрей Грамин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

   – Что-то ты не договариваешь, если это знакомая твоего благодетеля, то он мог бы тебе хотя бы дать фотографию... – она недоверчиво покосилась на Александра.

   – Ты когда-нибудь слышала про любовь с первого взгляда? Вот это она и есть. Ты знаешь, но, к сожалению, сердце не прокурор и ему не обязательно знать имя, фамилию и социальное положение объекта любви, – Свечкин ухмыльнулся.

   – Ты меня иногда бесишь своим сарказмом, – она отвернулась в окно.

   – Зато искренне, – Александр кивнул. – Ты тоже не подарок, так что не будем... Мы, по-моему, друг в друге будим сильные эмоции, – ирония вышла горькой.

   Леля молча закурила, и лишь выбросив окурок произнесла:

   – Обойди все парикмахерские и магазины продуктов в районе.

   – А смысл? – Свечкин не понял.

   – Человек раб своих привычек. Можно сменить имя, внешность и даже вероисповедание, но если ты привык, например каждое утро бегать в парке, то пока тебя не парализует, ты будешь это делать. Подавляющее большинство женщин покупают еду в одних и тех же магазинах изо дня в день, и уж тем более подстригаются в одних парикмахерских на протяжении всей жизни. В этом мы консервативны. Теперь ты меня понял? – Леля повернулась к нему. – И само собой человек не стремится за продуктами ходить через весь район, он выберет, что ближе к дому.

   – Спасибо, – Александр кивнул. – Это то, что я искал. По крайней мере, за пачкой сигарет или бутылкой кефира ты не поедешь в гипермаркет.

   – Точно. И стоило из-за этого париться? – она покачала головой. – Тоже мне, проблема.

   – Ну, чего ты хочешь от... – он хотел на автомате ляпнуть "простого солдата", но сказал: – от простого боксера? По голове часто били.

   – Не достаточно часто, видимо, – Леля оценила его разум.

   – Пошли пройдемся.

   – Пошли.

   Начало пути они провели в молчании, пока его не нарушил Александр.

   – Откуда ты? Где родилась?

   – На севере, – она кивнула в нужном направлении. – Новгородские земли.

   – Понятно. Я южанин... А давно здесь живешь?

   – Здесь три месяца. Я из Москвы приехала к вам, – она смотрела на реку, уже начинавшую полнеть таявшими горными снегами и дождями предгорий.

   – Обычно все в Москву стремятся... – Александр покосился. – По работе перевели?

   – Ага. Повышение, но с переездом. Да и какая разница, где жить? Дом там, где близкие люди... У меня никого нет, – она была спокойна, ни грусти, ни сожаления в тоне не прозвучало. Она не напрашивалась на жалость, а просто делилась фактами.

   – Я тебя понимаю, – Александр остановился возле нее и облокотился на парапет. Утопая в вечерних огнях перед ним, внизу, катила свои воды река. И кажущееся в темноте ровное течение таило в себе непомерную опасность. Тьма скрыла и истинную скорость потока воды, и глубину, и многочисленные водовороты. Хуже будет только в июне, когда поплывут вырванные с корнем деревья, а воду можно будет черпать ладонью прямо с парапета набережной. Сейчас до воды было около шести метров.

   – Вряд ли... – она поглядела на звезды и вдохнула вечерний свежий воздух.

   – Если говорю, значит, понимаю, – Свечкин посмотрел на другой берег, где уличные огни мерцали всеми градациями желтого и красного цветов.

   – Так я права, что ты не тот за кого себя выдаешь? – это было скорее утверждение, чем вопрос.

   – Ну, мы же сошлись на том, что я пират. Вот и считай что наплавался, отвык от дома, а теперь вернулся домой, в родной город по прошествии многих лет. Город стоит, а вот дома-то нет.

   – И никого рядом, – она знала, о чем говорит.

   – И никого рядом. Только старый друг, тренер, к которому я пришел заниматься еще мальчишкой. Он один меня вспомнил.

   – Печально, наверное, – она пожала плечами. – Но свободным становится только тот, кто все потерял. Так что ты свободен.

   – И у меня самое начало новой жизни, – Свечкин кивнул. – Я не грущу, поверь. Может, и не радуюсь от всего, но не грущу.

   – И правильно делаешь, – она повела плечами как от холода, но не притворилась, что замерзла и хочет уйти. Александр снял куртку и повесил девушке на плечи, крепко обняв. Она ничего не сказала, лишь откинула назад голову, положив ее ему на грудь. Отчего-то стало тепло на сердце, и все слова стали лишними.

В то же время.

   Он вышел во двор своего частного дома, и в задумчивости сел на скамейку возле крыльца. Скоро начнет цвести сирень, весна войдет в свои права со страшной силой и на смену промозглым сырым вечерам придут теплые майские деньки. Снова прилетят птахи, рассеявшиеся по свету перед началом зимы, люди начнут суету в предвкушении отпуска, собирание денег и своевременный заказ билетов на самолеты. Огородные заботы, посиделки до утра и стремительные грозы. Для него май всегда был именно таким. Самая хорошая пора года, когда тепло, приятно, и город не погряз в пыльной завесе летней жары, от которой трудно дышать.

   Утешало и печалило лишь одно – до этого сезона жары он не доживет. Гарантировано. Сто процентов. Железобетонно. Без вариантов. Он сам выбрал такой путь. Можно сказать, его поставили перед фактом, но лучше он пойдет на эту жертву добровольно, чем будет прятаться. Цель слишком велика, полная свобода всех его братьев, рассеянных по миру. Если можно снять многовековые кандалы ценой лишь одной жизни, он сам бы забрал жизнь, не задумываясь. Он умен, он все понимает. Жаль только, жизнь необходима его.

   Еще один вздох. Ему едва перевалило за сорок, половина жизни была впереди, но все надежды остались позади, и еще до того как на него вышел глава клана. Что может создать или на что может надеяться обычный в человеческом понимании мужчина за сорок, когда у него обычная работа, нет никаких связей, и даже отсутствует семья? Не было дара рисовать прекрасные картины, не было гениальности доказывать математические теоремы или открывать новые горизонты мышления. Он был обычен. Совершенно. Но это было лишь благодаря устройству мира, которым правят люди. Вот если бы правили они, все было бы по-другому. Столько возможностей, столько горизонтов. Жаль, что он всего этого не увидит. Ну, ничего. Братья насладятся за него. Великая цель будет достигнута, люди навсегда уйдут в подполье, и узнают, как все эти века жилось его братьям, незаслуженно истребленным и загнанным в тень.

   Он горько ухмыльнулся, вспомнив, как печалился еще полгода назад чудесному спасению своей жизни, когда прыгнул с того моста. Он в то время с горечью думал, что было бы хорошо все закончить именно таким образом. Но он спасся. Перед глазами до сих пор стояла картина – хлопанье крыльев за спиной и плавность полета, вместо стремительного падения. Он не видел, кто его спас, но решил, что еще зачем-то нужен здесь, и отбросил попытки оборвать свою жизнь. И дождался. Как они узнали его родословную, когда сам он и не догадывался о том, что является потомком великого царя? Он считал дар проклятием, заблуждаясь, и лишь осторожность все эти годы хранила его от смерти или угрозы быть разоблаченным. А всего лишь требовалось в свое время навести справки, и узналось бы, – он не одиночка, а один из немногих, но сплоченных братьев по крови. И хотя клан пришел в город всего год назад, отчего-то переехав из Сибири, но информация о таких же, как он, хранилась по всему миру веками. Грустно, едва стоило обрести семью, как нужно ее покидать. Еще до конца месяца он добровольно взойдет на алтарь справедливости.

   – Хоть бы кота завести, а то совсем одиноко стало... – прошептал он. Но это было невозможно – любое животное бежало от него как черт от ладана.

4.Марья

   Воскресное утро началось не так как обычно, хотя бы тем, что Александр проснулся не у Семеныча, и к тому же не один. Хотя, все к этому шло, он все же был немного удивлен, что Леля выбрала его, незнакомца от которого не знаешь чего ожидать, и который если потеряется, его уже не найдешь... Хотя, женской природе мужчина будет удивляться всегда. Девушка может отвергать ухаживания парня, или даже принимать их на протяжении очень долгого времени, ничего не давая взамен, но потом в один прекрасный момент встречает какого-нибудь незнакомца, который за секунду пленяет разум. Александр всегда знал, – перед женщиной не стоит строить из себя рыцаря, дрожать и ревновать ко всему шевелящемуся, потому как еще с детства понял простую истину: женщины нелогичны, выбирают именно они, и чтобы выбрать им не нужно много времени. Если же ты ей не подходишь по каким-то критериям, если у нее на тебя не екнуло сердце, то будь ты хоть самым клевым парнем на Земле, самым лучшим и надежным, все равно тебя не выберут. И не стоит ломать копья, не стоит переживать – девушек много, не одна так другая. Да, – значит да, нет – значит, нет и до свиданья. Если бы это правило выучили все хорошие парни, то мир стал бы счастливее, и не было бы нудного ворчания, что девушки выбирают мерзавцев. Черт возьми, на каждый горшок найдется своя крышка, раз не подошла одна, – подойдет другая, отпускай не зацикливаясь, и все будет в ажуре. Но, несомненно, Свечкину было приятно, что Леля выбрала именно его. Не просто приятно. Его тянуло к этой девушке, он не хотел с ней расставаться и на день.

   Ее выбору помог вчерашний вечер, по крайней мере, ускорил его. После СТО, где заверили, что машина находится в идеальном состоянии, Свечкин с Арсеном скрепили договор купли-продажи, и Александр уже в одиночестве оформил машину на свое имя, прошел ТО и оплатил страховку. Все эти вопросы заняли время до трех часов дня, а после восьми Свечкин в компании Лели отправился в ночной клуб, который выбрала ее подруга. Взаимное притяжение, в конце концов, во втором часу ночи притянуло их на улицу имени Братьев Игнатовых, где Леля снимала двухкомнатную квартиру. Свечкин не пил, а вот девушка отдала должное коктейлям... Конечно не они повлияли на ее окончательное решение, но тем не менее не мало поспособствовали ему... И в итоге часы показывали девять утра, Александр лежал на спине, разглядывая нежно-розовые солнечные блики на потолке, а Леля мирно спала на его плече. Идиллическая картина счастья, которого не было, но которое двое пытались создать, замучавшись одиночеством.

   Она проснулась, потянулась как кошка и что-то неразборчиво промурлыкала на ухо Александру. Он понял, что с ним поздоровались, улыбнулся и нежно поцеловал ее в лоб.

   – И тебе доброго утра. Кофе будешь?

   – Нет, я не откажусь от бокальчика холодного шампанского. Принесешь?

   – Пошли вместе. Никогда не поздно вернуться сюда вновь, – он взял ее на руки.

   – Ну, дай я хоть оденусь? – она сказала это как-то неуверенно.

   – У тебя идеальное тело, и такую красоту скрывать просто кощунство, – он понимал, что она все равно оденется, но не мог удержаться от комплимента, тем более что был прав.

   – Может, мне с таким телом и по улице голой ходить? – она улыбнулась. Глаза Свечкина дали на ее вопрос утвердительный ответ. Леля вздохнула. – Иногда жалею, что ты все-таки не художник. У меня нет ни одного моего портрета, – она улыбнулась комплименту, но все равно натянула тонкий пеньюар.

   – То есть позировать ню в течение нескольких часов ты согласна, а вот чтобы тобой просто любовались – нет! – наигранно обидевшись, Александр встал с кровати.

   – Так и есть. Ты же знаешь девушек.

   – И ты истинная дочь Евы, как сказал бы Дюма, – он потянул ее за руку. – Идем, я голоден.

   Небольшая, но уютная кухня, со следами недавнего ремонта, освещалась солнечными бликами, отчего казалась сказочно-светлой. На столе стояли свежие пирожные и кофе, магнитола работала на волне какого-то радио, где крутили зарубежные старенькие хиты. Перед Лелей шампанское, она опустила голову на руки, и внимательно слушала музыку. Никуда не нужно спешить, это почти что рай.

   – Не поверишь, такое спокойствие я уже и не помню когда испытывал. Чувство такое интересное... – Александр на мгновение задумался, стоит ли говорить, а потом отпустил эту мысль. Какая разница, что о нем подумают? Он такой, какой есть и пусть либо принимают таким, либо прогоняют. – Даже выразить сложно. Как будто в детстве, когда все сказочно и хорошо, когда весь мир – это счастье, как будто душа греется на солнце... Я любил вот так в выходной день сидеть на кухне и слушать отца...

   Она ничего не ответила, но пожала его руку так, как будто сама испытывала нечто подобное.

   – Защищенность. Я это так называю, – произнесла она через время.

   Свечкин фыркнул.

   – Я про себя. Я поняла, что ты о другом, – она не обиделась на его реакцию.

   – Мне хорошо с тобой. Давай никуда сегодня не выходить отсюда? – Александр подпер голову кулаками.

   – Я и не собиралась, – она улыбнулась. – Для меня это тоже что-то около детских воспоминаний. Не интерьер, конечно, не кухня, а сама погода, весна, душевное состояние.... Все вместе.

   – Кем были твои родители?

   Она моментально закрылась.

   – Не надо. Пусть это будет закрытая страница. Да и, по сути, какая разница, что было в прошлом? Сейчас настоящее. Я же не спрашиваю тебя ни о чем.

   – Я ценю это. Договорились, – Свечкин закурил. – Мне не хватает моих...

   – Мне тоже... – Леля произнесла фразу тем же тоном, что и он. Александр не спросил ни о чем. Он и так смог что-то понять.

   – Хорош грустить, – он улыбнулся. – Ровно неделю назад я не знал, куда я еду, а сейчас сижу с красивой девушкой у нее дома, вчера купил новое авто, а через пару недель возьму собственное жилье. И это разве не счастье? И есть еще интересное дело, так что от скуки точно не умру.

   – Ты о поисках той знакомой?

   – Ну да.

   Она откинулась и медленно выпила шампанское, прикрыв глаза.

   – В этот день родили меня на свет, в этот день с иголочки я одет, в этот день теплом вашим я согрет... Мне сегодня тридцать лет... – пропел он и замолчал. – Кстати, мне сегодня тридцать лет исполнилось, ровно десять минут назад.

   – Неси бокал, – она открыла глаза.

   – Я не пью, – он покачал головой.

   – Пора бы начать. Жизнь не так уж длинна, чтобы пренебрегать некоторыми удовольствиями, – она сверкнула глазами. Александр на миг замер, потом снова ожил.

   – Ты говоришь почти как Мефистофель у Гете.

   – Зато правда. Пьянствовать глупо – жизнь стороной проходит, не замечаешь, как отживаешь свой век. Но разве не удовольствие выпить чего-нибудь легкого с приятной девушкой вдвоем или на хорошем застолье в кругу друзей? Пьяным не обязательно быть.

   – Прививаешь вкус к порокам? – он улыбнулся.

   – Вкус к порокам... – она его передразнила. – Яд в легких дозах лекарство.

   – Ладно. Налей бокальчик. Только я не знаю себя пьяного. Очень давно не пил.

   – Сколько? Пару месяцев? – Леля даже не пыталась скрыть сарказм.

   – Лет десять или около того.

   – Тогда да. И я тебя соблазнила? – она задумалась.

   – Я взрослый парень. И самоконтроль как у робота, – Александр потянулся за шампанским. – Не волнуйся.

   – За тебя, – она подняла бокал.

   – И за тебя. Тело не болит? – промурлыкал Свечкин.

   – Нет, – она поняла его с полуслова. – Бутылочку прихвати с собой. Простые радости самые сладкие...

   Он с ней согласился.

   Утро понедельника началось с дождя. Настолько мерзкой, слякотной, ветреной, холодной, унылой, отвратительной, пронизывающе-безнадежной и влажной погоды в апреле месяце не ожидал никто. Ядовитыми пятнами по улицам плясала свежая, намытая упругими каплями дождя зелень, выделяясь на фоне серо-безысходных панельных осколков Советского режима с грязными пятнами намокшего бетона и темно-графитового асфальта подворотен. Небо опустилось к земле, став свинцово-сизым, тяжелым и непроницаемым. Над городом царили самые настоящие сумерки, и казалось, что день и не собирается начинаться, перекочевав из предрассветных сразу в предзакатные часы. Столбик термометра, агонизируя, медленно опустился до семи градусов Цельсия. Синоптики, видимо, как обычно поработав с бубном и мухоморами, прогнозировали, что такая погода продержится еще десять дней. Страстная неделя была во всей своей красе, и хотя народ исстари знает, что она отличается ветром, холодом и дождями, настолько промозглой сырости все же никто не ожидал. Казалось, сама земля находится в трауре, и наполняет души мыслями о бренности существования, давая ясно прочувствовать торжественность смерти. И эта мысль пронизывала даже полных атеистов, которые и не слышали о страшном суде, муках преисподней, блаженном раскаянии и подвиге Спасителя, искупившего наши грехи и давшего миру прожить еще пару сотен веков. Скорбь земли пульсировала в стекла окон и витрин частыми каплями ливня, наполняя душу печальными воспоминаниями отжитого. Апрель рыдал как семиклассница, которой не подарил валентинку любимый мальчишка, рыдал то громко как стареющая вдова, то тихо как плачут старики над куском черствого одинокого хлеба, и эти слезы отмывали город от пыли подступающего лета, а души людей от пепла былых волнений и сгоревших переживаний. Все, что было видимо, потонуло в апрельском эгоизме...

   Прохожие на улицах воровато пригибали голову от носившейся с бешеной скоростью водяной пыли, щурили глаза с мокрыми ресницами от слепящего света фар проезжающих иномарок и одинаково думали о лете. В независимости от возраста, вероисповедания, социального положения и наличия денег в кармане все (исключая, конечно, влюбленных), проклинали необходимость выхода в такую погоду на улицу, свои каждодневные заботы, суету большого города и понедельник, как символ серости будней и бренности человеческого бытия. В головах людей витали мысли о согревающем тепле Индийского океана или же о заботе лечащего огня камина в доме мечты, которого у них никогда не будет; ну а кто попроще уплывал в мыслях на кухню родной квартирки к голубому пламени газовой конфорки и горячему чаю. Главным было то, что все старались как можно дальше уйти от настоящего, либо к теплым берегам прошлого, где было хорошо и беззаботно, либо же к горизонтам перспектив будущего, где не будет такого дождя и необходимости бежать на опостылевшую работу. Невыносимая внутренняя усталость грозным ярмом опустилась на людские шеи, пригибая души к земле и лишая желаний, стремлений, надежд и веры в добро. В такой дождь каждый человек по своим мироощущениям немного самоубийца, не желающий растягивать утлую бодягу жизни до того времени когда старость стукнет в окошко костяшками узловатых пальцев и назовет твое имя, со скрытой ухмылкой щерясь желтизной крепких кривых зубов. И ведь стукнет, и ведь позовет, как ни печально.... И зайдет без спроса, устроившись поудобней непрогоняемым оккупантом, о существовании которого знал каждый, но в приход которого в молодости не верил никто.

   Александр сидел в итальянском ресторанчике на углу двух улиц, ожидая лазанью и выпивая время от времени черный китайский четырехлетний земляной чай. Ни чай, ни ожидаемая шикарная лазанья не радовали его и не волновали, в принципе, вообще не занимали его мыслей, а лишь служили каким-то сглаживающим ожидание средством. Свечкин сидел в ресторане уже час. Он не был голоден и не страдал от жажды, единственным его желанием было переждать дождь, чтобы не так противно было пускаться на поиски Марьи, приступая к опросу продавцов в близлежащих магазинах. То, что поначалу он принял за кратковременный ливень, на самом деле оборачивалось затяжным буйством природы, и в голове все явственнее проступала мысль: не смотря на холод, сырость и обезоруживающую лень придется покинуть уютную забегаловку и выйти в жестокий мир. Александр привык к любой погоде, и не раз под похожим дождем бегал кроссы и обучал молодых легионеров, но здесь была мирная жизнь и все дышало другими идеалами. Там была необходимость работать на износ, чтобы не дать слабину в сложной ситуации и не загубить себя эмоциональной нестабильностью. Здесь мирный воздух пьянил по-особому, и другими оказывались привычные вещи, по отношению к которым уже давно, как думалось, прилепил нужные ярлыки.

   Его поглотили воспоминания. Принесли лазанью, он не спеша принялся за трапезу. Дождь не стихал, и прохожих на улицах не спасали даже зонты. Если бы все это дело происходило в Англии, где плохой погодой никого не удивишь, быть может, никто бы особо и не ругал дождь, но на юге, где все уже настроились на майское тепло, такое было как удар под дых. Александр проглотил лазанью, допил чай и нехотя вышел на улицу, подняв воротник короткого плаща. Зонты он никогда не любил, предпочитая, чтобы его руки были свободными. С сожалением взгляд скользнул по ярко-синей Шкоде, вот уже третий день принадлежащей Свечкину, раздался тяжелый вздох и Александр прошел мимо, по направлению к новостройкам, где, по его подозрениям жила Марья. Легенда, которую он придумал для расспросов, не отличалась новизной. Ему чертовски понравилась девушка, которая вышла на этой остановке и живет где-то поблизости. Так как Александр один из последних стеснительных парней на Земле, пока они ехали, подойти не осмелился, а вот теперь понял, что не способен ровно дышать, пока не увидит свою прекрасную фею, юную Офелию, королеву мальчишеских грез, в лице черноволосой колдуньи. Свечкин уже вжился в образ, тем более лукавить не требовалось: он на самом деле не мог ровно дышать, пока не переговорит с Марьей.

   Александр не мог даже представить сколько, как оказалось, магазинов содержит этот район. В каждом доме, в каждом в подвале по магазину. Бакалея, хлебные, хозтовары, парикмахерские и салоны красоты. Если так двигаться дальше, он управится только к вечеру. А если в магазинах другие смены, которые не могли видеть Марью? Что тогда? Александр стал под навес подъезда и закурил. В каждом безумии есть своя логика, как сказал Уильям Шекспир. Здесь ее можно и нужно было найти, хотя бы для экономии времени. Марья, ночь, парикмахерские, продукты... – все это выстроилось в голове Свечкина в цепочку.

   – Круглосуточные, – сказал он, выкидывая сигарету. – Начнем с них. До парикмахерских еще доберемся.

   И начались поиски круглосуточных магазинов. Первый оказался в соседнем дворе. Там о Марье не слышали. Второй круглосуточный затерялся среди домов, и Свечкин, чтобы найти его, потратил немало времени. Пришлось даже спрашивать о нем у прохожих. Те очень удивлялись, услышав такой вопрос днем, но, тем не менее, подсказывали. Невзрачный мужик, наверное, один из немногих кто во всем городе не обращал внимания на погоду, так как жил в другом, водочном мире, где с утра до вечера светит солнце и щебечут птички (пока в руке покоится бутылка, конечно), рассказал обо всех круглосуточных в этом районе, так как являлся их завсегдатаем. Просьба дать на опохмел не удивила, и Свечкин сунул в протянутую руку полтинник. Мужичонка воссиял как начищенный самовар. Для науки останется загадкой, что именно он предпочитал пить, но на пятьдесят рублей страждущему похмельем выпивохе выпадала редкая удача принять целых пятьсот миллилитров редкостного отвратительного пойла, которым, по хорошему надо травить тараканов, а не собственную печень.

   Во втором по счету круглосуточном магазине о девушке, похожей на Марью, тоже никто не знал. Это завело Александра в тупик. Вспомнив подробный рассказ алкоголика о местных достопримечательных местах, Свечкин направился в другую сторону, к частному сектору, где притаился третий магазин формата "24 часа". Александр решил: если и там ничего не выйдет, он начнет поиски по салонам красоты и парикмахерским. Запущенной и неухоженной ночную попутчицу не назовешь, значит, она время от времени все же ходила куда-то стричь волосы и ухаживать за ногтями.

   Зайдя в третий магазин, Свечкин направился прямо к прилавку, перед которым не было ни одного клиента.

   – Здравствуйте, – сказал он женщине – продавцу. – Ну и чертовская сегодня погодка.

   – Вы третий клиент за сегодня, – она почти клевала носом в прилавок. – Сменщица не приехала, и мне еще сутки здесь горбатиться, – обида крепко засела в голосе и сердце, и требовала выхода. Будь на месте Александра сменщица, она бы отправилась в больницу с кассовым аппаратом в голове; но за неимением перед глазами источника агрессии, продавец просто высказывала свое мнение о погоде и обо всем прочем случайному человеку. – Начальство не хочет идти на встречу, с неба льет как с бочки бездонной, а Зина просто коза драная.... – она замолчала.

   – Не позавидуешь вам. Я тоже по такой погоде бегаю как ужаленный, – Свечкин начал переходить ближе к делу, стараясь расположить женщину к себе.

   – А вам-то что приспичило? Сидели б дома....

   – Я девушку ищу. Влюбился как школьник. Она живет где-то на вашем районе. Даже как зовут, не знаю. Вот, думаю, что делать. Спрашиваю в магазинах, может, кто что подскажет.

   – А как выглядит твоя незнакомка? – женщина заинтересовалась.

   – Вашего роста, длинный вьющийся черный волос, яркие зеленые глаза и родинка над верхней губой. Круглая, не маленькая, но и не большая.

   – Не знаю даже, – продавец призадумалась. – Если бы одежду описал, я-то на лица не особо пялюсь...

   – Я не знаю, как сказать правильно.... От нее как будто величием веет, она как королева, что ли? Гордая, яркая, царственная.

   – Есть одна такая. На вид лет двадцать пять, очень яркая деваха. Она заходит сюда. Вчера вот заходила.

   – Ночью?

   – Ночью. Часа в три, или около того. Она часто забегает, каждый день почти, когда я работаю. Вернее, ночь.

   – И вы ее давно помните?

   – Нет, видимо недавно переехала, пару-тройку месяцев назад. Да, яркая девочка, – продавец кивнула своим мыслям. – Неприветливая, но вежливая. Ни разу алкоголь или сигареты не покупала. Нужно отдать должное... сейчас через одну пыхтят... – она плюнула.

   – Две бутылки шампанского можно? Вон то, полусухое. Спасибо. Возьмите пожалуйста себе, – он отодвинул бутылки. – Вы мне очень помогли.

   – Да молодой человек... как-то не знаю... – она очень удивилась.

   – Возьмите, прошу вас.

   – Хорошо. Спасибо, – продавец впервые улыбнулась. – Что будете делать?

   – Буду ждать. Хоть неделю, но буду ждать.

   – Ну что ж... – она одобрительно покачала головой. – Повезло той девочке. Хорошо когда тебя кто-то ждет. И еще лучше, когда любит... – она глубоко и скорбно вздохнула, и отвернулась к полке с хлебом.

   Александр отправился за машиной, решив устроить наблюдательный пост прямо у порога магазина, чтобы наверняка не пропустить Марью.

   Было два часа пополудни; в сумеречном свете мокрого дня часы на приборной панели горели колдовским зеленым огнем, дождь стих и уступил место мелкой мороси, которая не только забивалась за воротник струями холодного ветра, но и стекала по самой душе. Тишина стояла мертвая, и прерывалась она только то и дело шумевшими деревьями. Природа спала. Александр, занявший еще пару часов назад наблюдательный пост за рулем своей машины, мало надеялся на встречу при свете дня, а не в тиши ночи, но на всякий случай оставался здесь, чтобы быть уверенным наверняка: он ничего не упустил. Мужчина знал, что хочет спросить при встрече у Марьи, но предполагаемый разговор был скорее импровизацией, так как сложно изначально понять, куда может завести диалог с субъектом не человеческого происхождения.

   Из-за угла показалась стройная фигура в длинном черном пальто. Гордо поднятая голова и вьющийся черный волос, тяжесть которого противостояла даже порывам ветра, а так же неестественная белизна лица были слишком узнаваемы, чтобы Свечкин счел внешность просто похожей на искомую. Это была Марья. Она не спеша поднялась по ступеням магазина и скрылась за дверью. Александр встрепенулся, нервно потер руки и вышел из машины на холод. Плащ так и не высох, и хлесткие удары холодного ветра по мокрой ткани отдавали ревматическими болями в позвоночнике. Александр моментально продрог. Хорошее начало диалога. Свечкин закурил и подошел к ступеням магазина в ожидании появления девушки.

   Марья вышла из дверей и сразу кинула взгляд на Свечкина. Он думал, что она его не узнает. Он ошибся.

   – Здравствуй, воин, – на лице не было даже тени улыбки. Марья показалась Александру какой-то грустной, величественной до безумия, гордой и царственной, но за всем этим печальной. Что-то тронуло его сердце, как-то неестественно оно екнуло, и чуть быстрее забарабанило в груди. Он вдруг понял, с каким нетерпением ждал этой встречи, и не потому, что этого хотели Игорь Борисович, внутреннее любопытство охотника и исследователя, или же так распорядились звезды над головой. Он неожиданно осознал, что больше всего на свете желал снова увидеть красивые колдовские глаза, услышать родной томный голос и прикоснуться ко вселенской тайне первозданной женской природы и красоты. Его магнитило к этой загадочной девушке, с такой же силой, с какой притягивает лампа полуночного мотылька, безудержно и беспощадно. И чтобы все это понять, хватило только одного печального взгляда русалочьих глаз и двух слов приветствия. В голове Свечкина смешались чувства, мысли и желания, и он не мог взять их на контроль, подчинить. Не хватало сил. Внешне, конечно, это не проявлялось, но внутренне угадывалось. Простите за сравнение, но как животные чувствуют страх человека, так девушки чувствуют сердечное внимание к себе. Это находится где-то за пределами границ физики, и оно более старо, чем даже теоремы Пифагора или изобретение колеса.

   – Здравствуй, королева, – он не иронизировал, хотя бы потому, что сам дал ей это прозвище, и считал его наиболее подходящим. – Ты не удивляешься, что видишь меня?

   – Нет.

   – Почему? Ты знала?

   – Не знала. Догадывалась.

   – Прогуляемся?

   – Пошли со мной. Ты мокрый, а под таким ветром люди быстро простывают, – она, не оглядываясь, пошла вперед, а он сорвался с места и в два шага догнал ее, чтобы идти рядом.

   – Позволишь? – он взял пакет из ее руки. Она отдала, не возражая. Александр не стал заглядывать внутрь, из такта.

   Дом Марьи находился в двух кварталах от магазина, в самом центре частного сектора. Это был непримечательный одноэтажный домик с покосившимся деревянным зеленым забором и печной трубой над крышей. Скорее всего, кладка стен была кирпичной, но толстый слой белил и штукатурки скрывал это от глаз. Судя по состоянию и архитектуре, строению переваливало далеко за сотню лет, что было очень удивительно, так как данный район застраивался никак не ранее 60-х годов минувшего столетия. Но загадки и чудеса только начинались. Подходя к порогу, Марья остановилась.

   – Ты уверен, что хочешь войти в мой дом? – ее глаза были настороженными.

   – А ты бы не советовала этого делать? – на полном серьезе спросил Свечкин.