Текст книги "Союз обворованных"

Автор книги: Андрей Хазарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Глава 21
С конкурентом надо работать вдумчиво (окончание)

Алексей добросовестно пересказал донесение Саши-Е о майоре в больничной очереди, который знал главный рецепт решения политических проблем.

– Грустно и показательно, – подытожил Борис Олегович. – В полном соответствии с вековой ментальностью обывателя Российской империи. Народ истомился по диктатуре. Впрочем, почему только Российской? Бесславно проигранная война, глубокий кризис – и выплывает Гитлер. «Как крематорные дымы, всплывают на верха дерьмы…»

Адам Сергеевич поерзал на сиденье. Что-то он не мог припомнить этой цитаты, хотя шефу частенько случалось повторяться. Уж не сам ли Слон грешил виршиками в далекой юности?..

– Алексей Глебович, а нельзя ли пригласить Евженко… Александра?

– Они с братом отдыхают после суточного дежурства. Должны заступить с семнадцати часов.

– В семнадцать ноль пять – ко мне. И вас, Александр Александрович, попрошу присутствовать… Видите ли, коллеги, это тот случай, когда мы можем нанять мартышку таскать нам каштаны из огня. В предвыборной кампании необходим возмутитель спокойствия, горластый дурачок, который не побоится разворошить муравейник… Так если уже имеется на месте действия, в славном городе Дальнокутске, такой политически заангажированный и радикально настроенный маиор (слово это Дубов произнес через «и», на гоголевский лад, всплывшая недавно в разговоре ассоциация засела в мыслях), то отчего бы ему не послужить общему делу?.. Кто лучше него сумеет наскрести компромат на главного местного ворюгу и прохвоста?

– Майора ещё найти надо… – пробормотал недовольно Дюваль. Ему не хотелось торчать на службе до пяти минут шестого: на период времени от шестнадцати часов и далее у него уже были намечены более привлекательные планы.

– Найдем, – лаконично сказал Алексей. – По записям в клинике.

* * *

В двенадцатом часу, по дороге в Химтех, Борис Олегович велел Антону сделать небольшой крюк, заехал в АСДИК и дал Колесниковым задание собирать компромат на кандидатов-конкурентов. Собственно, самого Колесникова он не застал. Анна же Георгиевна метала искры из глаз, разговаривала ершисто и была совершенно очаровательна.

* * *

Через два дня, седьмого февраля, состоялась первая сенсация в предвыборной кампании: появился десятый кандидат, самовыдвиженец (!), некий Скуратов Леонид Иванович, майор в отставке. Еще через день в газете «Авось» было опубликовано интервью с ним. Майор не строил себе иллюзий:

«Я понимаю, что не пройду, но, спасибо добрым людям, которые дали денег на предвыборную кампанию, имею теперь возможность говорить во весь голос. Может, хоть кто-то в этой державе услышит меня и обратит наконец внимание на бедственное положение армии и народа».

Далее он высказывал полное неверие в прочих кандидатов и делился своими рецептами наведения порядка в державе вообще и области в частности. Слова «всех к стенке» открытым текстом даны не были, но отчетливо звучали на заднем плане. Прямо было произнесено лишь обещание вывести «кое-каких мерзавцев на чистую воду».

Как ни странно, журналист, который брал это интервью, от комментариев воздержался.

Глава 22
Тройка, семерка, мерс…

Разговор с таксистами ничего не дал, и старшина Сердюк остался недоволен. Только время угробил, пока по городу мотался, выискивал. Ну стояли в тот день возле гастронома. Ну ждали, пока пассажиры объявятся. К Николе в тачку забились, он бензин не жалеет, у него всегда натоплено. «Манго-манго» слушали, «А пули летят, пули». Нет, ничего интересного не заметили.

Кто их знает, может, действительно ничего не заметили, а может, предпочитают помалкивать. У таксиста работа опасная, кто угодно тебя остановить может и маршрут для себя удобный заказать, а ты ни сном ни духом, что это твоя смерть стоит на краю тротуара и руку наотлет держит. Им, если и знают что, лучше помалкивать в тряпочку.

Недоволен был старшина, но без формального повода не позволил себе недовольство проявлять. Не пойман – не вор, а запугивать, на пушку брать, совестно. Хоть и всю жизнь на такой работе, а язык не поворачивается… Сердюк развернул «жигуль» (пересадили недавно с мотоцикла, слава Богу, а то совсем ревматизм замучил), остановился перед светофором.

И что дальше? Как ещё искать?

Сзади навис желтой громадой шведский автобус. Молодцы коммерсанты. Где государственные автопарки упустят, они все подберут. Намотали по городу новых маршрутов, да все как один для пассажиров удобные, машины у них теплые, на хорошей подвеске, каждая с кондуктором – и ничего, при тех же тарифах с наваром ходят и не доказывают, что испокон веку городские автобусы – планово-убыточные. Да и то, у них ведь нет кучи прихлебателей до треста включительно, по дармоеду на каждого шофера…

О, так ещё ж с ними надо поговорить! Особенно с теми, что на Авиагородок мотаются. Маршрут короткий, прямо по Хазарской, они, считай, каждые пятнадцать минут мимо того здания шмыгают то в одну сторону, то в другую…

Сердюк доехал до «аквариума», как именовался среди горожан стеклянный павильон станции метро на Площади, поставил машину в закутке возле проектного института, подумал: останови десять прохожих, спроси, где находится институт ГИПРОстрой, – ни один не ответит. А спроси, где была компания «Лигинвест», – любой скажет, хоть эти жулики лишь арендовали помещение у института и всего-то существовали меньше двух лет…

Пешком дошел до остановки. Как обычно, очередной автобус стоял на конечной, набирал людей. График у него есть, а пустой все равно не поедет, не станет хозяину убытки привозить. И ни один пассажир у него зайцем не прокатится…

Водителя на месте не было, выскочил то ли по нужде, то ли покурить, ноги размять. Кондуктор – женщина довольно молодая, с ней говорить без толку, она смотрит не на дорогу, а на пассажиров… А вот и шофер идет – не ошибешься, тут и без двадцати лет стажа в ГАИ сразу видно.

– Здравствуйте! Госавтоинспектор старшина Сердюк. Ваш автобус?

– Мой, а что?

– Скажите, вы двадцать девятого в день были на линии? Это была среда…

– Нет, двадцать девятого у меня отгул был. А что?

– Если отгул, тогда ничего. Извините за беспокойство.

Опять пустышка. Ладно, подождем следующего.

С троллейбусниками говорить – меньше толку. Маршруты у них подлиннее, да и заботы все-таки не совсем шоферские, они не то видят на дороге. И меняются чаще, и не сидят изо дня в день на одном маршруте…

Минут десять следующего «шведа» пришлось дожидаться.

– Здравствуйте! Госавтоинспектор старшина Сердюк. Скажите, вы двадцать девятого были на линии?

– Был, а что – нарушил?

– Да ничего, к вам никаких претензий. Расследуем происшествие, ищем свидетелей… Вы около десяти утра по Хазарской не проезжали?

– Само собой проезжал! Ее и захочешь, стороной не объедешь.

– А ничего необычного не заметили?

– Н-ну… Серьезного – ничего.

– А не очень серьезного?

– Да так, мелочь… Стал перед светофором на перекрестке с Белинской, а какой-то придурок проскочил на красный, чуть коляску с ребенком не зацепил. Обошлось, правда.

– А в какую сторону он ехал?

– Меня обошел, к парку ехал.

– Интересно… И что ж за машина была? Синий «БМВ», да?

– Не-ет, наш, «пятерка» или «семерка», вроде бы черная.

Насчет «БМВ» Сердюк просто так ляпнул, первое, что в голову пришло, но все равно: если бы просто спросил, какая была машина, мог водитель и промолчать из профессиональной солидарности, а так – вроде я кого-то конкретного ищу, ему, значит, правду сказать и спокойнее, нет, не тот, мол, – не настучал, значит, гаишнику на своего брата-шофера.

– Номера не заметили?

– Откуда! Погода-то какая была, не помните, что ли? Дождь, правда, в тот момент не шел, но дорога мокрая, он когда на трамвайных рельсах тормознул, так еле-еле стоп-сигналы через грязь просвечивали, какой уж там номер! Я ж говорю, даже не разобрал, «пятерка» или «семерка».

– А больше ничего интересного в тот день не видели?

– Ну как же! Когда обратно шел, возле детской больницы видел суматоху: «скорые помощи», милицейские машины, ну, ваши… Это ж в тот день менку ограбили, со стрельбой и с трупами!

А то я без тебя не знаю…

– Ну что ж, спасибо за помощь.

Сердюк посмотрел на часы и решил дождаться следующего автобуса.

* * *

Капитан Кваша Григорий Степанович, зам начальника Фабричного райотдела, переминался с ноги на ногу на углу Добролюбовской и Интернациональной и ежился под сырым ветром. Вот по-дурному получилось! Привез отчет за январь, думал, будут, как обычно, часа два мурыжить, проверять, отпустил машину, а Будяк велел отдать секретарше Тамиле Андреевне на регистрацию, а самому не терять времени даром, а идти заниматься делом – искать налетчиков, которые ограбили менку на Хазарской и постреляли людей, в том числе сержанта милиции Горбыля.

Кто спорит, надо искать бандюг, это ж вообще беспредел, если на милиционеров руку поднимают, но при чем тут Фабричный райотдел? Где имение, а где наводнение! Есть городской угрозыск, есть Столичный райотдел во главе с хитрым Ягелой, вот же скользкий налим, везде вывернется… Хотя, с другой стороны, когда расследовали гибель мэра, Фабричный райотдел лицом в грязь не ударил, хоть и проходило происшествие по тому же Столичному району…

На красный сигнал остановился «рафик» без пассажиров, капитан приоткрыл дверцу и вежливо спросил:

– Гражданин водитель, не следуете ли вы на Каганово?

– Ну, – подтвердил водитель.

– Прошу подвезти до Фабричного райотдела на улице Ростовской. Известно вам такое место?

* * *

– Известно, – пробурчал Валера. Уж что-что, а это место ему было лично известно с ноября месяца, когда мэр погиб. И этот капитан с оловянными глазами тоже, именно он, хитрая жопа, допрос вел, вроде бы пытался навесить на Валеру смерть мэра, а потом выяснилось, что интересовал его дурацкий битый «Москвич». Правда, не оказался последней сволочью, выпустил, когда узнал и проверил все, что ему надо было. Даже прав не отобрал.

– А что ж это вы, Костылин, не на своем КамАЗе? – поинтересовался капитан.

Тоже узнал! И сел не в салоне, а рядом, чтобы говорить удобнее было…

– Перевели временно, пока водитель «рафика» в отпуске… Товарищ капитан, вы давайте без подходов, говорите прямо, чего надо. Сами понимаете, любить я вас не люблю, но и зла не держу – могли жизнь попортить, но не попортили, спасибо…

Григорий Степанович даже удивился:

– С чего это ты решил, что мне что-то надо? До райотдела доехать, больше ничего. Ты что думаешь, я тебя специально ловил? Случайно голоснул… А ты тут какими судьбами?

– Отвез начальство в «Метрострой», ну, наш трест… Отчет пошли сдавать, а я пока домой, пообедаю.

– А не дорогое ли удовольствие через весь город машину гнать ради обеда? Мало ли сейчас кафушек да столовок?

Валера про себя матюкнулся, не хотелось ему рассказывать всякому капитану про свои болячки, но тут же решил, что такой бытовой разговор, вызывающий сочувствие, делу не повредит.

– Хватит, наобедался уже по всяким «Жабам» и «Сералям-засералям», гастрит нажил… Пока ничего страшного, но доктор велел беречься. Ничего, жена научилась диетическое готовить. Невкусно, зато брюхо не болит… А деньги – все равно за бензин сам плачу, да и тут экономия выходит. Посчитайте сами, у РАФа по городу где-то литров пятнадцать на сто километров, дороги от треста до дому восемь километров, цену сами знаете… А нормально пообедать человеку физического труда – хорошо, если в четыре уложишься, а чаще пятерка. Так на так, зато вредного не съем, на детишек лишних полчаса погляжу…

Валера болтал вовсю, чтобы не дать капитану открыть рот, – говорит, случайно сел, но сказать недорого стоит. Опасался он услышать какой-нибудь каверзный вопрос. А потому сам поинтересовался:

– А вы, гляжу, вроде как озабочены, товарищ капитан. Не здоровье ли?

– Служба, – буркнул Григорий Степанович. – Убили сотрудника милиции, сам понимаешь, будем весь город на уши ставить, пока паразитов не поймаем…

Валера плавно притормозил перед красным на перекрестке с Кобзаря, повернул голову к пассажиру:

– А как вышло-то? За оружием охотились или месть?

– Все ты по своим кавказским меркам… Какая там месть, брали менку на Хазарской, а он её охранял. Слышал про эту историю?

– Как не слышать… – Валера тронул вслед за передними машинами. Говорили ребята в гараже, побили там кучу народу, а денег взяли всего ничего…

Капитан сердито хмыкнул:

– Ребята в гараже… А телевизор ты что, не смотришь? Который день только про то и долдонят!

– Какой телевизор – пока я домой вернусь, уже только фильмы крутят, посидишь, посмотришь, как у них там или бахают, или трахают, и на боковую… Так что, говорите, не нашли ещё бандюг?

– Найдем, – буркнул капитан.

Валера замолчал. Тут, по переулкам, пока на Ростовскую вырулишь, не до разговоров. Да как-то и не тянуло выкладывать все, что знаешь, тем более, если знаешь какой-то пустяк, может, к делу и не относящийся… И мента того не очень жалко – понимал, на что идет, когда подряжался в охрану менки. Но, с другой стороны, простые люди при чем? А там, между прочим, Коли Мандыча жена сидела, пуля рядом с ухом прошла… Нет, не дело простых людей убивать…

И Валера решился:

– Ладно, вдруг поможет вам… Я в тот день инженеров из треста вез на станцию метро «Студгородок», проезжал по Хазарской…

– А что ж не понизу, по Панфиловской? – удивился капитан. – Это ж на сколько дальше!

– Так они ещё в Водный НИИ заезжали, взяли там спецов с приборами, на «Студгородке» протечка какая-то началась… Если б сами ехали и без груза, так вообще машину не стали гнать – свое ж метро, бесплатное, от места до места, по морозу не ходить. У нас с этим строго, да и быстрее на метро, чем поверху, чем даже на машине…

– Ну-ну, так что? – капитан Кваша почуял, что этот шофер действительно что-то знает.

– Так вот, проезжал я мимо того здания. Ну, тогда-то я ещё не знал, а после ребята растолковали, где менку грабили, так сообразил. Как раз около десяти часов утра проезжал. Посмотрел еще, какие машины разные стоят: «мерс» новенький, чистенький, весь блестит, а за ним, ближе к входу, двое «жигулей», «тройка» и «семерка» – чумазые, замызганные, будто не по центральной улице подъехали, а по грунтовкам два часа гоняли. «Тройка» светлая, серая или бежевая, а «семерка» – темная, скорее черная. И движки работали, по такой погоде выхлоп видно… А после, уже перед улицей «Искры», они меня обогнали, «тройка» и «семерка». Топили по-черному, пролетели на красный и, по-моему, потом направо свернули, к Черногузовскому склону. Ну вот, что видел – рассказал.

– Вот как… Значит, «тройка», «семерка», «мерс»…

– Ну да! Почти как в «Пиковой даме».

– Да ты грамотный, Костылин!

– По литературе пятерка была.

– А раз грамотный, заедем в райотдел, напишешь свои показания.

У Валеры нога сама собой сползла с акселератора, «рафик» резко сбросил скорость, мимо с возмущенным сигналом пронеслась хлебовозка.

– Эх, товарищ капитан, я ж вам по-человечески, а вы сразу в райотдел, показания…

Капитан глянул на Валеру оловянными глазами:

– А вот это и будет по-человечески – помочь следствию выявить опасных бандитов и убийц. Вот так, гражданин Жилин-Костылин, кавказский пленник…

У капитана Кваши тоже когда-то была пятерка по литературе. В шестом классе. Один раз.

* * *

Вроде бы и привык уже капитан Казьмин к посетительскому стулу в кабинете у Первого, но радости от встреч с полковником не испытывал и держался настороже.

Кучумов же не спешил заводить панибратские отношения. Приближать подчиненного надо с умом и с пользой для дела, чтоб был это для него праздник…

– Пригласил я тебя, Илья Трофимыч, вот зачем. Сводку по ограблению я видел, сводку по твоему клиенту тоже. Как стало мне известно из моих источников, от мысли пробиваться в губернаторы Слон не отказывается…

Капитан кивнул. По его рассуждениям тоже так выходило, во всяком случае, агитационная кампания разворачивалась вовсю.

– Что касается ограбления, то тут пока ясности никакой, надо бы побыстрее действовать. Но вот что… Насторожили меня показания слепых. Одиночный выстрел в конце – очень похоже на контрольный выстрел.

Илья Трофимович снова кивнул. Для того и выделил этот пункт в сводке. Но перебивать полковника не стал. Пусть разматывает свою логику до конца.

– Кого же добивали? У сержанта Горбыля, земля ему пухом, две пули в груди, рядом, вторая чуть выше и правее…

Правильно рассуждает Кучумов, нормальный ход – у не очень умелого стрелка так и пойдет очередь.

– Вольнонаемный охранник получил кучу пуль, но не в голову. Раненые в зале – не добитые. И только у лектора, этого Мироненко, две дырки в груди, третья – в голове. Коню некованому понятно…

Полковник встал с места, отошел к окну, посмотрел куда-то вниз. Казьмин уже заметил за ним такую привычку – и что там высматривать?

– Смысл один: целили именно в юриста. Думаю, ты обратил внимание, стреляли из коридора, в зал никто не входил. Задумано было так, что, мол, охрана менки отстреливалась и шальные пули пошли в зал. Но вот этот контрольный выстрел, на добивание… Получается, пока шестерки потрошили менку, какой-то человек посерьезнее сделал главное дело. И приличный стрелок: точно между глаз пулю посадил…

«Молодец полковник. Мог бы ещё отметить, что у слушателей ранения две ноги и один локоть, – оценивал речь начальства Казьмин. – Значит, стреляли не на поражение, а на показуху. Пока что – четверочка тебе, полковник».

– Вывод один: менка – это камуфляж, а удар наносили по заведению Слона, матери его ковинька, «Союзу обворованных». Ну, сам Дубов на этот счет и не сомневался с первого мгновения. Это у него так мания величия проявляется. Что бы в городе ни случилось, все из-за него или против него. Он даже смерть мэра так истолковал…

Капитан ещё раз кивнул. Изучил материалы, хоть и задним числом. Само дело в основном не через него шло, пока не арестовали Джихангирова…

– Но на этот раз, похоже, не преувеличивает Слон. Удар был явно по «Союзу». И какие ж мы тут можем предложить версии, кроме самых тупых и очевидных? Мне, скажем, две видятся. Первая – сам Слон и устроил налет в рекламных целях. Мол, «Союз обворованных» – это вам не просто так, серьезное, значит, дело, если враги не промолчали, а стрелять начали. Вторая: «Союз обворованных» действительно серьезное дело, есть у Слона какой-то козырь в кармане, и враги хотят народ отпугнуть и замарать человеческой кровью его самого и его затею. Но в этом случае возможен и прямо противоположный результат, а потому не грех предположить, что и сам Дубов мог ловко подкинуть идею этим неизвестным врагам… Конечно, кого-то кровь и трупы отпугнут, зато остальные валом повалят. Я так думаю, Илья Трофимович, нужно нам с тобой принять эти две версии за рабочие и раскручивать. Есть возражения?

Хотелось Казьмину напомнить ещё и о третьей версии: допустим, акция против «Союза обворованных» в целом – это тоже камуфляж или, по крайней мере, дополнительная цель, а главной целью и был сам юрист Мироненко. Но такая версия явно ложилась в графу тупых и очевидных, а потому заострять на ней внимание мыслящего политическими категориями полковника, пожалуй, не стоило. Версию же отработать до полной ясности сам Бог велел. И стандартная процедура расследования тоже велела.

Глава 23
…ума холодных наблюдений…

Сподобились! Слон сам лично изволил нанести визит. Опять, значит, припекло. И хоть дело не касается напрямую жизни и смерти, но, видно, в этих занюханных выборах их толстокожее величество мечтают не просто участвовать, а всенепременно победить. Отрицая олимпийский принцип.

Что ж, мечтать каждый имеет право. Но, как выяснилось, для нас его право означает ещё одну обязанность – обеспечить ему информационное сопровождение победного марша.

Конкретно наша боевая задача проста, незамысловата и почти чистоплотна: через «вашу, уважаемая Анна Георгиевна, несравненную информационную сеть» собирать компрометирующий материал на друзей-соперников. Хотя бы в виде слухов. А уж подтверждение этим слухам искать будем не мы, а другие лица (небось, Алексей со стаей товарищей плюс всякие Адамы и Дюмерзели). Но, с другой стороны, явным компроматом в материальной форме, как то фотографии, письма и прочие документы, брезговать не велено…

Все эти ценные указания дяденька Слон выдал сегодня днем, сидя у меня в приемной на посетительском (!) стуле. Вот что значит припекло! И принимать задание пришлось мне, потому что Димка, у которого случился приступ шила в заднице, укатил на объезд своих личных информационных ловушек, силков и капканов.

И разве ж могла я устоять, когда Слон бархатным голосом излагал мне задание в тоне почти просительном? Конечно, не могла устоять – села, сидела и злилась. А он, хоть и говорил о деле, так и шарил по мне маслеными глазками сквозь черепаховые очки…

Моя ненависть к господину Дубову, подозреваю, коренится даже не на бессознательном, а прямо-таки на клеточном уровне. Или на соматическом. Или генетическом. Не знаю, что глубже. Поэтому велеречивые заключительные пожелания успешной работы, а также крепкого здоровья и прекрасного настроения, я выслушала, даже глазом не моргнув. В сдержанной и корректной форме попрощалась, закрыла дверь и пошла мыть руки. Особенно правую, которую он не только пожал, но и облобызал.

Терпеть его, Слоняру, не могу. Но, трезво рассуждая, как же нам повезло, что прибрал нас к рукам именно он, а не какой-то другой, извините, меценат! Например, ныне покойный Арсланов или, увы, ныне здравствующий Адмирал. Подумать страшно…

А тут – грех жаловаться. И защита, и доверие, и щедрая оплата, и даже ремонты. А уж о подарках и говорить нечего! Родной муж – и тот о колечке с бриллиантом не подумал, хоть повод был куда серьезнее – свадьба! (Да мне и самой ничего подобного в голову не приходило). А какой-то совершенно посторонний Слон взял и подарил. С истинно слоновьей щедростью. Короче, приходится признать: пусть Дубов фигура и малосимпатичная, но, в принципе, его можно рассматривать как меньшее зло. А потому его указания принимать, исполнять и не роптать. Хотя бы вслух, но лучше и про себя. Чтобы здоровье целее было.

Такой подход мне недавно внушал наш новый знакомец Захар Васильич, с успехом сочетающий функции белого мага, целителя руками и издателя соответствующей литературы. Ко всему надо относиться положительно, говорил он. Тогда сон будет лучше, нервы крепче и язва настигнет не так скоро. Хоть и не сползать в толстовство. «Мстить, Ася, нехорошо. Но если иначе никак нельзя, рассматривайте месть тоже положительно – как зло, адекватное содеянному. И тем сохраните положительное настроение».

Вот я и решила сохранять положительное настроение. Но руки все-таки помыть, тем самым устраняя портящий настроение фактор и восстанавливая внутреннюю гармонию.

* * *

Димка появился только вечером. И я бухнула, едва он успел переступить порог:

– Наш рабовладелец заезжал, работенку подкинул!

– Здравствуй, – отозвался он, снимая куртку. Покрутил пальцем у виска, показал на стенку и на ухо. Мол, стены имеют уши. Но дальше заговорил спокойно: – И ты теперь кипишь?

– Да нет, не очень. Что толку, все равно отбояриться нельзя. Да и работенка не самая поганая. Можно вытерпеть.

– Аська, да ты никак сменила веру?

Он уже разделся и переобулся в тапочки.

– Нет, просто так легче жить. Вот ты мне все говорил, что не надо психовать. Я и перестала.

Я прошла на кухню, Димка двинулся следом:

– И чего же от нас желает плантатор?

– Получить через нашу конспиративную сеть компромат на своих соперников по выборам. Нет, Дим, ты так не смотри. Не липу, а настоящий. Суп будешь?

– Все буду, и добавку тоже!

– Даже не получить, а вынюхать: нет ли где чего такого, чтобы потом известные тебе лица добыли. Заметь, не мы, а другие лица. – Я говорила без отрыва от производства: вытаскивала из холодильника, ставила на конфорки, трещала кухонной зажигалкой. – Делать это нужно безотлагательно, но тщательно, не спеша. Это раз. Дальше: никто не требует фабрикации липового материала. Брать только ту рыбку, какая к нам в сети сама заплывет, разве что сети пошире раскинуть. Это два.

– Из твоих слов можно заключить, что существует ещё и три.

– А также четыре и девять. То, что я тебе только что изложила, это, так сказать, программа-максимум.

– Ага, есть, выходит, ещё и минимум.

Он забился в любимый уголок и принялся вертеть в пальцах сигарету. Завелась у него такая привычка, потому что я ругалась, чтоб не курил перед едой, не наживал язву.

– Их… – Я прикусила язык, подбирая слово, наконец нашлась:…заказчик желает, чтобы мы через ту же сеть заодно разнюхивали и налет на менку. Потому как это никакое не ограбление, а замаскированная диверсия против него лично и его гуманистического начинания.

Димка похлопал глазами:

– А что, тоже не исключено…

– Да кому он нужен! Тоже мне, столп мира!

– Не скажи. Это ещё обжевать надо. И в любом случае, что нам стоит поинтересоваться? Позвоню Степке Мовчану.

Степка – Димин однокашник по юридическому, а ныне телерупор городской милиции. Трепло, каких свет не видел.

– Ага, и узнаешь, что всех оставшихся в живых после налета вынес из огня лично Степка. А предварительно спас от утопления.

– При выводе из зоны радиационного поражения… Э-э… Ладно, это я так, ляпнул, не подумавши. Уж прости меня, дурака.

– Ладно, я сегодня добрая, прощаю… Но Степке и звонить не надо вон, до его ежевечернего рапорта по первому каналу всего минут десять осталось. Сам назвонит сейчас полные уши…

Димка кивнул. О том, что во время налета на менку погиб милиционер (не считая всякой мелюзги, вроде штатского охранника и юриста из «Союза обворованных», плюс несколько раненых), знал, конечно, уже весь город. И, как положено, менты всем департаментом жаждали отомстить за своего. Но для того, чтобы мстить, хорошо бы ещё знать, кому мстить!

Я бы, конечно, в первую очередь подумала на самого Слона: всего пара-тройка трупов, зато какая реклама! Может, и менты не глупее меня. А может, я к нему несправедлива? Если подумать, вспомнить – как люди Слона нас дважды спасали, как он бросился расследовать смерть мэра, как «Союз обворованных» организовал, – за это ведь и уважать можно. И за наркотики, которые он распространяет руками Манохина, и за убийство Арсланова?.. Арсланова, положим, не жалко, сам был бандюга и убийца… Что-то у меня в голове каша…

Но все равно, господин Дубов – фигура крупная, а потому импульсивных шагов не совершает. Все просчитывает на сто ходов вперед, как гроссмейстер. Только ставки в его игре чуть выше. И вообще, хотим мы этого или не хотим, а просьбу его выполнять придется: это все-таки приказ, как бы мягко он ни звучал.

Ладно, сейчас надо наши программы минимум и максимум хорошенько обдумать и с Димкой обговорить…

– Эй, Рыжая, ты уже три минуты молчишь и деревянными глазами в стену смотришь. Случилось что?

– Нет, Дим, ничего не случилось. Просто подумала, что новые задания надо с тобой обсудить. А то у меня мыслей много и все они думаются одновременно.

– О чем мысли-то?

– Да все о том же. Ограбление, выборы… И вообще – преимущества и недостатки жизни ручного сыщика.

– Ага, понятно. Тогда давай, Мата Хари, сделаем так. До Степкиного выступления, – Димка глянул на часы, – три минуты. Я включаю ящик, накрываю на стол и тащу обед из кухни. Ты со мной будешь?

– Нет, я уже.

– Ну, от чашечки чаю, думаю, не откажешься. Пока я буду в комнате возиться, ты, хозяюшка, впусти зверя – он уже должен дежурить под дверью. Впусти, накорми и скажи, чтоб девочек домой приводил, а то на улице холодно.

– Есть, шеф! Будет сделано, шеф!

Я отдала честь левой рукой, запахнула плотнее халат и пошла к выходу. На лестничной площадке возле нашей двери лежит циновка, изделие родственного нам по духу вьетнамского народа. Сейчас всю её площадь занимал кот Веник: свернулся здоровенной мохнатой шапкой и терпеливо ждал, пока впустят. Дождался, неторопливо зашел и мурлыкнул: кушать, мол, пора. Но сегодня кот был один – без дамы.

Наш Веник – настоящий джентльмен. Свою подружку, невероятно симпатичную пушистую рыжую кошечку, он регулярно приводит к нам под дверь, чтобы мы её накормили. И защищает от всех проходящих по лестнице собак.

Мой полосатый красавец дисциплинированно прошествовал по коридору до кухни и мяукнул под раковиной. Знает, скотинка, что заставлю мыться после прогулки. Я взяла его на руки – тяжелый, кил пять точно будет, – и теплой водичкой помыла лапы. Мойте ноги перед едой. Кот укоризненно посмотрел на меня – не любит воды, едва терпит издевательство над вольной натурой. Поплотнее умостился возле своей тарелочки, вздохнул и приступил к трапезе. Я была свободна.

Из комнаты донесся вой сирены – заставка наших местных «новостей с полей борьбы за правопорядок». Значит, пора. Но пока я шла к двери, мне вдруг вспомнилось, как ранней весной прошлого года о брачной конторе, где я тогда трудилась, делали телепередачу. Для «Семь-плюс», что ли. И называлась студия… склероз. Хорошо помню только режиссера – Аля, симпатяга, года на три-четыре моложе меня. Где-то в любимом блокноте остались её координаты. Может, пригодятся – раз Слон ввязался в выборы, ему телевидение понадобится. А блокнот давно обновить пора. Кто-то уехал, кто-то, увы, умер. «Иных уж нет, а те далече»… И вообще, моя долговременная память уже не просто на листики рассыпается, уже и листики расползаются под пальцами. Не случайно всевидящий Димыч на Новый год подарил шикарный пузатенький блокнотик с алфавитом. В переплете из натуральнейшей синтетической кожи.

– Ну, где наш Степик?

– Рано ему. По режиссерской задумке не положено. Сначала парочку репортажей о разгуле преступности, а уж потом, на закуску, и Степика с победным рапортом выпустить можно.

– Знаешь, Дим, все это мне начинает здорово напоминать «Документ Р».

Есть такой приличный американский роман. Готовится диктаторский переворот. Но, чтобы сохранить видимость демократии, диктатуру должен выбрать сам народ. Все СМИ начинают вопить о волне преступности, захлестнувшей страну. И тогда, чтобы с этим злом бороться, сам народ призовет к власти полицейскую клику. Сейчас мы как раз и наблюдали по нашему домашнему СМИ первую стадию подобного спектакля. Хотя, может, никакого заговора, просто «как у них там»: народ имеет право знать, «великий детектив общественность» и все такое прочее. А что при этом в некоторых мозгах складывается привычка к преступлению, как к обыденности, издержки гласности. Палка о двух концах…

Степчик, пресс-служба нашего родного УВД, затянутый галстуком до красной морды, компетентным тоном излагал версии происшедшего. Уже третий раз со вчерашнего дня излагал. В одних и тех же выражениях. Версий больше не становилось. Только прибавились цитаты из показаний очевидцев. Полагаю, сильно отредактированные для массового зрителя.