Текст книги "Союз обворованных"

Автор книги: Андрей Хазарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Глава 38
Ваш заказ готов

Как здорово, когда работу за тебя делает кто-то другой! Особенно противную работу.

Я просматривала видеоматериалы, которые Димка привез от Слона. На душе становилось все пакостнее. Бедные девки! Причем все пятеро. Они так ему улыбаются! В глазах столько надежды, лица такие счастливые, довольные. Только Катя показалась мне какой-то… настороженной, что ли… Я увидела, как она немножко демонстративно выпрямилась, выйдя из машины, привычным взглядом скользнула по окнам домов, стоящих вокруг. Мне даже показалось, что она собиралась помахать ручкой. Но потом передумала и царственной походкой вошла в клуб.

Карина держалась совершенно непринужденно, улыбалась, смеялась. Короче, ничем не выдавала, что узнала новости о своем красавце.

Кстати, в жизни господин Лаврентьев оказался гораздо более представительным мужчиной, чем в предвыборном рекламном ролике. В лице достоинство, в фигуре подтянутость. Привлекательный такой барин. Можно понять девчонок.

Еще одна леди, вероятно, та самая, про которую Катина бабушка говорила, что фигуристая, – и вправду очень даже при теле. Но лицом хороша необыкновенно. Даже в искусственном освещении у клубного подъезда цвет лица у неё был просто обалденный. Вот только выражением это лицо здорово напоминало наш Вознесенский рынок в концентрированном, если можно так выразиться, воплощении. Рыбный ряд, шестой прилавок. По соседству с вениками и сортирами. Звали это лицо, на котором шубка лопается, Ираидой.

Добрый Димочка глянул один раз и припечатал:

– Дураида.

Неторопливо продефилировали по экрану ещё две дамы. Достаточно красивые, чтобы выгодно оттенить внешность кандидата в губернаторы. Только пустоваты – в спутницы такому достойному джентльмену не дозрели пока.

Жалко девчонок, сил никаких нет. Но все равно правду сказать надо. Потому что, если промолчать, их потом ещё жальче станет. Они ведь по-прежнему будут рассчитывать на этого козла.

– Аська, подбери сопли! – въехал вдруг в мои мысли Димка. – Что ты рыдаешь над этими… Профессиональные проститутки и то честнее: мой товар, твои деньги – и разошлись. А эти, кроме денежек, ещё что-то мечтают оторвать.

Ну, тут уж я озверела:

– Да что они, по-твоему, от хорошей жизни?!

– У других жизнь не лучше, но не все идут в содержанки.

– Не всех возьмут, не все такие красивые! – выпалила я – и осеклась.

Димка потрепал меня по плечу, погладил по голове.

– Да, Рыжая, хорошего же ты мнения о женщинах…

Хотелось мне ему сказать, что он со своими прекраснодушными рыцарскими представлениями устарел на сто лет, но я вовремя решила промолчать. Чтобы спорить с моим мужем и повелителем, надо очень хорошо все продумать. А как только я задумалась, стало ясно, что все неясно.

Тем временем Серега подготовил принтер и начал выводить самые удачные кадры на печать. А мы с Димычем принялись обсуждать бумажную часть отчета. Только меня беспокоил вовсе не отчет.

– Скандал бу-удет – выше неба! Особенно если кто-то из остальных троих узнает о нашем расследовании.

– Э-э, Рыжая, да ведь Слон как раз того и добивается. Раз они все вместе работали в этом «Лигинвесте», значит, все знакомы. Обязательно встретятся – обсудить, покричать. И обязательно какая-то из них, – он ткнул пальцем в экран, – окажется самой крутой дурой, оттаскает соперниц за волосы и кинется прямиком к виновнику торжества, душу вынимать.

– Ты хочешь сказать, что Слону такой скандал нужен? Зачем?

– Допустим, чтобы Лаврентьев тратил силы не на выборы, а на усмирение баб. И еще, полагаю, Слон рассчитывает, что самая крутая дура доберется с этой пакостью до средств массовой информации.

– А добрый дяденька Слон благородно подбросит матерьяльчик. Чтобы скандал в прессе скандалился лучше. Наверное, анонимно подбросит.

– Да уж, светиться не станет. Благородный джентльмен Дубов не унижается до пошлого обливания соперника… м-м… клубничным соком.

– А тем временем чужими руками, причем, что особенно приятно, руками бывшей любовницы, закопает на три метра в глубину все надежды соперника на избрание. Ох и дерьмо ж Слон!

– «Холоднокровней, Маня».

До чего же Димка любит цитировать Бабеля!

– Слон, конечно, дерьмо, но по другим статьям. А здесь – это он, что ли, выхваляется перед городской элитой своим гаремом? Ну нет, пусть Лаврентьев себя самого винит в сексуальной невоздержанности!

– Да он ею гордится!

– Тогда пусть решает, что для него важнее: слава жеребца или политическая карьера. Короче, хоть и некрасиво использовать подобные методы в честной и демократической предвыборной борьбе, но только ничем он Слона не лучше. Оба хуже.

И правда, оба. А если верить Ире из педагогического и Лере Валенской, и другие тоже хуже. И нет никакой надежды, что придет к власти человек, того достойный. Опять нашей несчастной провинции, как и всей стране, достанется тот правитель, которого она заслуживает. Закономерно, но обидно.

* * *

В последний день зимы мы с Катей, как и договаривались, пошли в АСДИК, к Анне Георгиевне. Так сложилось, что выходные у нас стали чаще совпадать. Это потому, что наш козел-директор наконец-то сообразил, как устроить людям нормальное расписание.

А то эти бесконечные счеты-расчеты: сегодня восемь часов, завтра двенадцать, а через день – ещё двенадцать. А ещё иногда и по шесть часов дежурства бывали. А за все дежурство – два-три звонка. И сидишь, как последняя дура… Это тем девочкам хорошо, кто вязать умеет – они хоть под столом, почти вслепую, но делом заняты… А я – сижу, расстраиваюсь, что время бездарно уходит. Не учила меня мама ничему, все говорила, что лучше заработать и купить фирменное, чем руки себе спицами колоть… А что получилось? В этом фирменном полгорода ходит – как из инкубатора. А девчонки, которые носят самовязы, все такие красивые, им и поговорить всегда есть о чем, и свитерочки чуть не каждую неделю новые…

Короче, встретились мы с Катей на выходе из метро и покатили в фирму. В прямом смысле слова покатили – гололед был такой страшный, что даже вдвоем идти непросто. Но доползли кое-как.

В офисе было тепло. И Анна Георгиевна нас уже ждала.

Мы разделись и сели напротив её стола.

– Ну что, девочки. Заказ ваш мы выполнили. Только рассказ мой, боюсь, вас совсем не порадует…

– Да ладно уж, Ась, выкладывай, не тяни! – Катька резко так её перебила.

– Действительно, что уж теперь молчать… Смотрите.

И она протянула нам пачку распечаток. Классные картинки. Я, понятно, имею в виду качество.

Первой смотрела картинки Катя. И лицо у неё было неподвижное, только глаза подозрительно поблескивали.

Потом она отдала всю пачку мне, а сама, не говоря ни слова, закурила. Анна Георгиевна молча подвинула ближе пепельницу.

И у них у двоих были такие лица… В общем, даже без снимков мне уже стало все понятно и немножечко страшно. Я ещё подумала, что, если не смотреть распечатки, то все останется, как было… Но потом обозвала себя трусливой идиоткой и решилась.

Взяла я картинки в руки. Только смотрю не на них, а на Катьку. А она курит, а она дымит… И в глазах сплошной туман – думает о чем-то. Напряженно думает. Тогда, значит, больше тянуть нельзя.

То есть первый взгляд я, конечно, уже бросила. Но увидела только высокую белокурую женщину, снятую возле дверей клуба. А сейчас начала присматриваться поближе. И вот гадство, качество такое отличное, что никаких сомнений не возникает. Вот он, Гарик мой, а вот она… И не просто она, а вполне известная мне лично Ида. Ида Безвесильная. Это она по мужу, с которым пока ещё не развелась официально, Безвесильная, а сама по себе Горелова, кажется. Да, Идка толще стала с тех пор, как я видела её последний раз, ещё в «Лигинвесте».

Так, это понятно – я. Хорошо получилась. И шубка прилично выглядит. Только сапоги плохо к этой длине… Ага, Катюша… Грустная какая-то, а может, плохо момент поймали. Вот так я и знала! Они нам тут «фоторобот» то, «фоторобот» се… А сами не просто следили, а ещё и на видео снимали. Наверняка где-то камеру прицепили. Потому что я фотографов не видела возле клуба ни разу.

Но там ещё распечатки… Боже мой, неужели ещё не все?!

Я взяла следующий снимок. Рука – словно деревянная…

На меня смотрело ещё одно знакомое лицо. Вера Дикая. С ударением на «а», она всегда подчеркивает. А так девочка ничего, приятная. Невредная, во всяком случае…

Это что ж получается, искали третью, а нашли и четвертую? Ну Гарик, наснимал себе кадров! И всех в «Лигинвесте»! Всех! Не выискивал по свету свою половинку, хватал, что само в руки идет…

А раз мы все оттуда, значит, он с нами всеми уже четыре года спит?! А мы только сейчас узнали… И узнали только потому, что нас мордой ткнули, как котят, а сами и не почувствовали ничего. Ничегошеньки! Ну конечно, а что мы могли почувствовать, если с самого начала все так было? Вот козел вонючий!.. А я-то… думала, мечтала… Дура!

Ладно, не одна я, вот ещё одна дура… Мне почему-то вдруг стало все безразлично, осталось только тупое любопытство: что, ещё не все? Да, ещё лицо – и опять знакомое…

О-ой, да что ж это такое?! Наташка! И она попала в сети к этому гаду!

Катя потрясла меня за плечо, и я немного пришла в себя. Думала, заплачу, но как-то обошлось…

– Пошли, подруга, – сказала Катя. – Подумать надо.

Мы взяли все эти дрянные картинки и собрались уже из офиса выйти. То есть, качество у изображений хорошее, а содержание уборную на вокзале напоминает. Но тут Катерина шлепнула себя ладонью по лбу и вернулась в комнату к Анне Георгиевне. Расплатиться же надо! А за что? За горе свое?..

На улице была такая замечательная погода, что даже настроение немного улучшилось. Но это – пока не сделали два шага. Когда такой каток под ногами, какое там настроение…

– Кать, давай в кафешку зайдем… Сидя хоть поговорить спокойно можно…

– Ни в какую кафешку я не пойду. И о Гарике больше ни одного слова слышать не хочу! Все, вычеркнула я его! Меня вон Генка сто раз уже куда только не приглашал! А я все ради Гарика отказывалась! Вот прямо сейчас к Генке и поеду.

– Кать, он же сам на одну зарплату живет!

– Ничего, теперь с моей будет две! И чтоб при мне про любовничка нашего больше ни слова!

Это не у меня, это у железной Катьки глаза на мокром месте, и только самолюбие не позволяет разреветься в полный голос. А что ж мне тогда говорить? Или вообще ничего не говорить?

Оставить все как есть? Или послать Гарика подальше? И с кем посоветоваться? И вообще, что теперь делать? Я решила все-таки потянуть время и заканючила:

– Катенька, пошли, чаю-кофе выпьем, перекурим, а потом отправляйся к Генке, ладно?

– Ну ладно. Пошли! Только запомни, теперь у Гарика сраного не пять любовниц, а четыре. И даже не пробуй заговорить о нем!

– Ну хорошо, хорошо, Кать, я не буду. Просто… Ну как же теперь жить?

– Успокойся, дуреха! Нормально будешь жить! Бабок меньше, зато не обосранная с головы до ног! А мужика найдешь, ты ж не уродина кривобокая какая-нибудь, с такой мордахой и с такой фигуркой на полке не заваляешься!

Мы спокойно, ну, насколько это возможно, посидели над чашками, и Катька уехала. Ей хорошо. Она баба железная, как скажет, так и сделает. Сказала: «Не знаю такого» – и все. Уж будьте уверены, сколько бы он ей теперь ни звонил, пошлет ровно столько же раз…

И правильно! А что, если… Наказать козла этого! Так, чтобы не скоро очухался. Хотя, это только так красиво сказано. Как мы можем его наказать, гада? Даже не мы, а я одна…

Что, киллеров найму? Ага, тридцать три раза. Особенно теперь, когда оказалось, что Гарик не просто хорошо упакованный мужик, а директор акционерного общества и кандидат в губернаторы. Эти киллеры не его, а нас пришьют. А его собственной, Гариковой, охране сейчас только покажи какого-нибудь нападающего! На части разорвут!

Самой пойти к нему? Выяснять отношения? Скандалить? А он и скажет: «Ты целых четыре года со мной, и до сих пор тебя все устраивало. Что же теперь не так? И вообще: не нравится – вали!» И придется мне свалить… Нет, это не месть, это глупость какая-то.

Фу, даже вот сейчас… Только подумала – и внутри уже все сжалось, и так противно стало…

И ведь ни на что особенное я не надеялась, не рассчитывала. А только приятно было думать, что вот случится чудо – и он появится в дверях с цветами и предложит руку и сердце… Скажет, что, мол, лучше меня никого на свете нет, и только я могу украсить его существование. И дам ему силы для новой, ответственной работы губернатором…

Дура ты, Карина, дура! Насочиняла! Сама себе лапши навешала, а потом делаешь удивленные глаза: «Ах, что это у меня на ушах?». Нет, обязательно отомстить надо! Хоть как-то!

Раз не можем силой, надо хитростью. Или вот как Катька – раз, и все, отрезала!

О! Это же идея! Так и надо. Это если все мы, все пятеро сразу, дадим ему от ворот поворот… Честное слово, очень даже красиво получится! А все равно ведь больше ничего сделать мы не сможем. А раз не можем иначе значит, надо хотя бы так.

Предупрежу всех, вместе сговоримся…

Он у нас ещё попляшет, губернатор хренов!

Глава 39
Женщины и женщины

Я внимательно пролистала отчет, который дала Анна Георгиевна. Они сделали два экземпляра, один для Кати, один для меня. Там не только картинки были, а даже анкеты со всеми данными – в том числе с адресами и телефонами.

Мне, оказывается, нужно было объехать почти весь город, чтобы поговорить всего с тремя девчонками. Ясное дело, что такой серьезный разговор по телефону вести никто не будет. Да и картинки по телефону не покажешь.

А перед поездкой надо ведь созвониться, договориться о встрече. Ну, чтоб в ночную никто не работал, как я или там Катерина. Или чтобы, не дай Бог, ни у кого Гарика в это время не оказалось. И вообще, чтобы освободили полчаса своего времени и могли спокойно выслушать.

Поэтому, выйдя из кафе, я остановила какую-то машину и поехала домой. Родные стены есть родные стены. Может, ещё чего надумать помогут.

Обзвонила всех троих. Но на месте застала только Наташку, остальные были ещё на работе. Эх, ворона! Ты не в окно смотри, а на часы. Только пятый час, а в феврале ещё темнеет рано. Зима же на улице, а ты, Карина Романовна, за своими переживаниями уже ничего и не соображаешь.

Я бы, честно говоря, и Наташку дома не застала, если бы не ангина, она ведь работает. Мы с ней договорились на завтрашний вечер, после семи. И она уже от врача прийти успеет, и я с работы освобожусь. По новому расписанию я работаю сегодня очень удобно: с двух ночи, уже завтрашней, до двух дня. То есть почти целая ночь спокойная будет, ещё и поспать сумею – в четыре часа ночи ни одна собака не пользуется пейджером. Только с семи и начнутся звонки.

Я начала составлять расписание. Записала Наташкин адрес и время, на которое мы договорились. Через пару минут сообразила, что от неё удобнее всего ехать к Вере – минут двадцать троллейбусом, а после три остановки на метро. То есть без метро добираться – больше часа, а так – тридцать минут, и ты на месте. Гарантированно. Только надо с Веркой созвониться. А потом, часа через полтора, договориться с Идой.

Стоп! Кошечка, что-то тебя сегодня мозги подводят… Ты на бумажку внимательнее смотри, на расписание свое… В семь – ты у Наташки. Хоть час вам поговорить надо? Надо. А вернее, полтора. Потом ещё полчаса дороги до Веры – и когда ты, дурья башка, у Веры? В девять вечера. Еще часа полтора на разговоры. И что на часах? Считай, одиннадцать! И куда ещё ехать?

Придется Ираиду на утро оставить, да, на утро. Да так, чтобы на работу к двум часам дня успеть. А ведь Идка, надо думать, тоже где-то работает… Короче, сегодня, кровь из носу, но нужно со всеми договориться.

А вот на стол больше не смотри. Пусть цветы, которые позавчера принес Гарик, стоят себе. Может, завянут побыстрее. И все – нет больше у тебя никакого Гарика!

Пора, как Катюша, себе какого-нибудь Генку искать!

И слезы вытри! И нос! Нашла по ком плакать! Пусть теперь он сам по нам всем заплачет! Как только поймет, что теперь не он нас – мы его кинули.

Как старые трусы – даже не на тряпки пустили, а просто в помойку бросили.

* * *

Правильно говорила одна моя знакомая – с бедой надо ночь переспать. С любой бедой. Даже с мыслью, что Гарик оказался таким мерзавцем. В общем, после рабочей смены я была практически спокойна. Ну… во всяком случае, спокойнее, чем вчера вечером.

Поэтому, пока ехала к Наташке, сумела как-то подготовиться к разговору. Просмотрела ещё раз отчет Анны Георгиевны, подумала… И поэтому же смогла спокойно разговаривать с Наташкой, не срываясь на крики или сопли. Даже сначала поболтали немного просто так: «Где ты теперь?», «Какая зарплата?», «Как там девчонки?»… Только глаза у Наташки настороженные. Значит, больше тянуть не надо, пора к делу переходить.

– Слушай, Наташа, у меня очень неприятная для тебя новость…

Она удивленно подняла брови, но ничего не сказала. А я продолжила:

– У нас с тобой один любовник…

Наташка собралась что-то сказать, но я её сразу перебила:

– Ты пока ничего не говори. Просто слушай. А если я что-то скажу не так – вот тогда и разбираться будем… Так вот. Зовут его Гариком. Он познакомился с тобой около четырех лет назад, при приеме на работу в «Лигинвест». Сам он там работал консультантом по кадрам, а увидел тебя на собеседовании. Ты ему очень понравилась, вот он и решил с тобой познакомиться. Но обстоятельства складываются так, что с женой расстаться он не может, даже ради тебя. Вы вместе бываете в разных приличных заведениях – в театре на премьерах, в ресторанах, в клубе «Комфорт». Иногда после выхода в свет он остается у тебя, иногда просто приезжает. Но перед этим всегда звонит и договаривается о встрече, предупреждает, сколько у него времени.

Я чуть перевела дыхание. Наташка слушает, кивает, а на лицо уже вот такенная туча наползла.

Я спросила:

– Так?

Она ещё раз медленно кивнула, но пока ни слова не сказала.

– Очень любит бифштексы, – продолжала я. – Особенно, когда много жареного лука. Терпеть не может оранжевый цвет. Любит, когда у женщины длинные волосы. Предпочитает, чтобы дама рядом с ним по любой погоде ходила в обуви на высоких каблуках. Обычно дарит розы, чаще светлые. Носит швейцарские часы, пользуется швейцарской парфюмерией после бритья.

– Раньше любил американскую, но у новой более стойкий запах, – теперь уже Наташка меня дополнила, как-то машинально.

– Ага, правильно. А сейчас выяснилось, что у него есть не только это дурацкое уменьшительное имя, но и все прочее – полное имя, отчество, фамилия, должность: Игорь Константинович Лаврентьев, директор акционерного общества… Плюс добропорядочный муж и отец троих детей. Который теперь стал кандидатом в губернаторы. Я ничего не перепутала?

– Не перепутала. Это он – я тебе верю. Только зачем ты пришла? Или мы теперь подеремся, чтобы решить, кому он достанется? Не надейся, не получится. У меня нервы железные, я раньше в детсаду работала. И кстати, силы в руках тоже хватит – с лестницы тебя спустить могу…

– Ох, Наташа, незачем нам ссориться. Ты лучше историю дослушай, это ещё не все.

– Ладно, – вздохнула Наташа, – говори.

– Так вот… Этот наш Гарик и меня закадрил точно так же, и ещё одну девчонку, да ты знаешь её – Катюша Мирошниченко…

– О Господи!

– Ага. Как-то, давно уже, мы с Катькой разговорились и выяснили, что обе спим с одним и тем же Гариком. Но… Решили, короче, его не делить, а оставить все, как есть. Мы-то думали, что он только с ней и со мной… А перед Новым годом Катькина бабуля, она во дворе «Комфорта» живет, углядела, что Гарик приехал в клуб не с ней и не со мной. А с какой-то белобрысой… Ну мы и подумали, что у него ещё одна появилась, и теперь он нас с Катькой бросит… И решили за ним проследить.

– Вот дуры девки!

В голосе Наташи ни слезинки, а даже немного на смех похоже. Я решила, что пора заканчивать.

– Короче, нашли мы одну фирму, ну, частных детективов, они за месяц нам все и выяснили.

– Нет, ну дуры и дуры! Нанимать-то зачем надо было? Сами не могли?

– Наташ, они ж специалисты. Фоторобот сделали, потом на видео снимали…

– Это чтобы денег с вас побольше слупить.

– Ну, может. А что, тебе совсем не интересно, что они выяснили?

– Честно? Не очень интересно. А что, ты ещё не все рассказала?

– Я тебе лучше дам их отчет почитать. Там и фотки, и вообще… Короче, на!

Я протянула конверт, в котором все было сложено. Наташка вздохнула, вытащила отпечатанные на принтере листки и стала читать. Читала долго, внимательно. Я подумала, что плакало мое расписание. А она даже что-то выписывать начала…

Наконец спросила:

– Так чего ты от меня хочешь?

– Нат, я ничего особенного не хочу. Просто подумала, что тебе надо знать. И другим девчонкам. Отомстить ему надо как-то. Может, послать подальше. Вот, представляешь, мы все вместе, сразу, говорим ему, что больше видеть его не хотим… Как Катька.

– Эх, Карина, это не месть, это фига в кармане! А что, Катька и впрямь отказалась от него?

– Не просто так! Она теперь и не знает, кто это… Ну ты ж помнишь Катьку – кремень! «НЕТ» большими буквами – и пошли вы все…

– А что, может, это и правильно. Ты иди, Кариша, мне подумать надо. Я тебе завтра позвоню… А ты-то сама что решила?

– Да ну его! Козел, он козел и есть. Пусть теперь других дур ищет!

И я пошла к Верке. Настроение было вполне ничего. Что я, мужиков в своей жизни не бросала? Пусть валит к жене!

* * *

К Верке я, как ни старалась, приехала почти в десять вечера. Слушать она меня просто не стала. Как только я заикнулась об этом, она выругалась матом – вслух, громко – и сказала:

– Карина, я про этого мудака и слышать не хочу! Я тут замуж собралась, так он меня чуть ли не шантажирует. Говорит, если я выйду, он моему мужу про нас с ним расскажет.

– А что, твой жених такой… старомодный?

– Да ничего не старомодный! Но все равно, кому приятно выслушивать подробности про похождения своей жены?

– Так это ж давно как было!

– Ага, целую неделю назад… Короче, я про Гарика слушать ничего не желаю. У меня есть другой, и я хочу выйти за него замуж. Поэтому делай, что хочешь, только чтобы он от меня отвязался! Все, будь здорова!

Короче, она меня просто вытолкала. А я и рада была. Потому что такие разговоры вести – не самое большое удовольствие.

Я ехала домой и думала, что вот завтра осталось только с Ираидой поговорить. И все. Дальше будет только лучше. По крайнем мере, мне очень этого хотелось.