Текст книги "Щербатый талер"

Автор книги: Андрей Федоренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

–  Почему ты раньше не говорил ничего? – Спросила Катя.

–            Гм, раньше... поняла бы ли ты? Да я и сам вряд ли смог бы рассказать как следует... непринято было такое рассказывать, это могло бы тебе повредить. Дело в том, что дед во время войны жил в оккупированном немцами Минске. А уже одно это ставилось тогда в вину человеку. После войны его арестовали, как врага народа, и он погиб в лагерях. И хотя при Хрущеве его    полностью    реабилитировали,    все   одно – пятно   семьи «врага народа»...

–   А как к нему попал талер? – Нетерпеливо спросила Оксана.

–   Отец работал в архивном музее и украдкой выносил оттуда все, что мог, – чтобы не досталось немцам. Мать рассказывала – при обыске в нашей квартире нашли много ценных исторических документов и экспонатов. А этот талер каким-то чудом сохранился.

–   Значит, он настоящий, – сказала Оксана. – Один из тех трех...

Игорь Валентинович внимательно посмотрел на нее, потом – на Катю.

–   Да, один из тех трех, – подтвердил он. – Вас, вижу, заинтересовала история французского офицера, береста, сокровище и тому подобное? Так знайте, девочки, – это чушь. С этой историей разбирались ученые, целые экспедиции поисковые устраивали – не нашли.

Глава 34

Страница в дневнике

Катя смотрела в одну точку.

–   Папа, а расскажи еще про деда? -Тихо попросила она.

–   Да что я сам помню? Я ни разу не видел своего отца. Когда его арестовали, мать была беременна мною. Единственное, что осталось... да я сейчас принесу...

Игорь Валентинович вышел и вернулся, держа в руке небольшую картонную коробочку.

– Вот, – он поставил шкатулку на диван возле Кати. – Посмотрите, только осторожно: бумаги старые, еще рассыплются в руках... А я пойду. Нужно сделать несколько важных звонков.

Сверху в коробочке лежали письма – в казенных, пожелтевших от времени конвертах. Отдельно – серая бумажка с отбитым на машинке текстом: справка о реабилитации. На самом дне – фотокарточка. Молодой человек, снятый во весь рост, в добротном плаще, шляпе, сдвинутой на затылок, лицо открытое, смелое, только в круглых, как у Кати, глазах что-то скучноватое.

Оксана распрямила бумажку, в которую была вложена фотокарточка. С другой стороны бумажка вся была исписана мельчайшим размытым почерком.

И вдруг слово «Поплавы» бросилось в глаза. И еще в одном месте. И какие-то даты сбоку, на полях...

–       Катя, это же дневник! – Воскликнула Оксана. – Страница из дневника!

Она поднесла письмо ближе к лампе.

–  Почти ничего не разобрать, кроме отдельных слов...

–  Читай, читай быстрее, – просила Катя.

–    Так... «Первого августа сорок третьего года... немного картофеля. Куда деваться, разве до Арины, в Поплавы... Примет? И как добраться?» Далее неразборчиво. А вот, слушай!

«Третьего, девятый месяц... удалось талер... На выходе обыскивали, чудом не попался. Завтра попробую другой... »

«Одиннадцатого, девятый месяц. Архив закрыли... немцам не до музеев сейчас. Нет работы, голод. Поплавы?»

–  Дальше!

–  Дальше все размыто, – сказала Оксана. – Только последнюю строчку: «... фашисты свирепствуют. Вчера расстреляли... Скорее бы наши!» Ну, Катя, теперь все понятно. Один талер твой дед вынес, второй не успел – музей закрыли.

Оксана задумалась:

–   Арина из Поплав... Михаль говорил, в Поплавах живет старая учительница – Ирина, кажется, Леонидовна... Арина и Ирина – одно имя?

Но Катя не слушала подругу.

–   «Скорее бы наши», – повторила Катя последние слова из дневника. – А наши пришли... и забрали!

Глава 35

Заведующий архивному музея

На следующий день утром Оксана уже выходила из троллейбуса на остановке «Верхний город».

После ночного дождя распогодилось. Тротуар, журнальный киоск на углу, машины, стены и крыши домов – все виделось как-то ярко, контрастно – будто смотришь на это через чисто вымытое окно.

Девочка легко отыскала во дворах Верхнего города красивое, крытое красной черепицей здание архивного музея. Но главные двери были закрыты. Оксана обошла здание, с другой стороны увидела еще одни, маленькие двери. Смело вошла и оказалась в светлом длинном коридоре, заваленном пачками каких-то бумаг. Стояла тишина, никого нигде не было.

Лавируя среди этих пачек, Оксана прошла коридор, по лестнице поднялась наверх, и здесь, на первой же двери, увидела вывеску – «Заведующий».

Оксана постучала, открыла дверь.

В небольшом кабинете стояли шкаф, стол, три кресла. За столом сидел маленький, седенький человек и что-то писал, неуклюже, как делают дети, водя ручкой.

Увидев Оксану, человек пошевелился, словно хотел приподняться из вежливости. Но затем передумал.

–   А, вы, наверное, Оксана? -Быстро сказал он и сложил свои тонкие бескровные губы в некое подобие улыбки. – Да, мне звонили. Знаю, знаю я вашего отца, прекрасного археолога, и вашего учителя истории, Бориса Григорьевича..., – по-русски заговорил он.

Оксана, с малых лет приученная (дома с отцом и его друзьями она говорила по-белорусски, а вот в школе и на улице надо было «перестраиваться»), не удивилась. Она легко могла переходить с одного языка на другой.

–   Я знаю даже Катю Олешкевич, вашу подругу, – неожиданно добавил заведующий.

–   Катю! Откуда?

–    А я недавно выступал в вашей школе. Правда, в старших классах. И в учительской случайно увидел развернутый журнал вашего пятого «А». Меня сразу заинтересовала эта фамилия, Олешкевич. Когда-то до войны в архиве работал историк с такой фамилией. После его репрессировали... Это был известный нумизмат. А я, признаться, тоже люблю собирать разные монетки... Я спросил у вашего завуча, Андрея Адамовича, и мы вместе выяснили, что действительно-Алешкевич – это дед вашей подруги Кати.

Заведующий говорил и все время не спускал с Оксаны глаз. Было видно, он ждал, когда девочка сама заговорит о Кате, о коллекции монет... А открыто спросить об этом не решался.

Оксана, которой этот заведующий с его болтливостью и всезнанем почему-то сразу не понравился, молчала. «Кого же он напоминает мне?» – Думала она и никак не могла вспомнить.

–  Уехал отец? – Спросил заведующий.

–  Да, вчера.

–  И где вы сейчас?

–  Одна живу... Нет – у Кати, – решила не врать на этот раз Оксана.

–  Ну что ж, – сказал заведующий. – Вас, как я понял, интересует история наполеоновских сокровищ? А почему интересует, если не секрет?

–  На лето нам дали задание: описать историю какого-либо памятника. Я выбрала памятник в Поплавах. Там живет моя бабушка.

–  Ага. Знаю и ваши Поплавы, и тот памятник, – задумчиво произнес заведующий. Потом, неуклюже вывернув худую руку, как-то не взял, а подцепил со стола папку и подал Оксане:-Здесь вы найдете все о вашем памятнике, и даже больше. Вот только с собой дать не могу. Садитесь, пожалуйста, сюда, за шкаф, – показал он на другой край своего широкого стола, – работайте. Тетрадь, ручка есть?

–  Есть.

Оксана обошла стол и тут, за шкаф, увидела прислоненный к стене костыль. «Друг Бориса Григорьевича – инвалид с детства, ему тяжело ходить», – вспомнила Оксана слова отца.

Она достала из пакета тетрадь, ручку. С замиранием сердца развернула папку.

Заведующий склонился над своими бумагами.

–  Если что будет непонятно – спрашивайте, – сказал он, не поднимая головы.

Глава 36

Статья

В папке лежали ксерокопия какой-то журнальной статьи и, отдельно сцепленные, три листки, на которых кратко описывалась история города Березы и его окрестностей.

Оксана чуть не вскрикнула от разочарования. А где же копия бересты, где если не сами талеры, то хотя бы рисунки их?

Но нельзя было выдавать себя. Она же делает «задание на лето». А для задания материала здесь, действительно, более чем достаточно.

Девочка начала читать статью и увлеклась. Даже выписала начало, чтобы показать потом друзьям:

«Прошло почти 180 лет, как закончилась интервенция французов в Россию. Эта тема в исторической литературе считается наиболее разработанной. Тем не менее о сокровищах, вывезенных французами из Москвы, не перестают спорить и сегодня. В периодической печати легенда о «сокровище Наполеона» получила «права гражданства» наряду с общепризнанными: ордена Тамплиеров (во Франции), инков (в Южной Америке), английских пиратов (в Карибском море), нацистов Гиммлера (в Штырыйских Альпах) и другими. Сложилось мнение, что сокровища есть, они огромные и искать их надо в пределах Беларуси. Хватает и энтузиастов. На протяжении нескольких лет организованные бригады и одиночки вели поиск в Сямлёвским озере (близ Вязьмы), в озере у поселка Крупки, на реке Березина и даже в Литве. Район поиска расширяется до неопределенности, но энтузиазм не угасает. Ищут зимой и летом. Появились элементы авантюризма. Газетные заметки о «сокровище Наполеона» вырезаны почти во всех библиотеках Минска (включая и библиотеку имени Ленина). Создаются новые бригады, появляются новые версии, растет нездоровый ажиотаж. Но никто толком не знает, на что можно рассчитывать при удаче и где ее искать... »

«Автомобили с московскими номерами все еще и сегодня крутятся каждое лето около оршанских и борисовских озер. Всем хочется найти клад с золотом и серебром. Поиски поставлены на научную основу. С каждого озера берут бутылку воды и на спектроскопе в Москве проверяют наличие атомов золота и серебра. Где его больше, там обязательно должно быть сокровище..."

Далее шел раздел под заголовком «Легенды о сокровищах». Одна из легенд была уже знакома Оксане: французский офицер, похоронен в Поплавах вместе с русскими солдатами – желтая медная пластинка, два талера испанской чеканки, кусок бересты с крестиком внизу и слово «СLAD »...

«И эта загадка пока не разгадана, – кончался раздел. – Земля умеет хранить свои тайны».

Девочка обратила внимание, что в статье почему-то ни слова не сказано: а где сейчас эти две монеты и копия бересты?

–   Скажите, – нарушила она тишину, – кто автор этой статьи?

–   Я, – ответил заведующий.

–   Можно вас попросить... Покажите, пожалуйста, мне талеры, о которых пишете в своей статье. И копию бересты.

Заведующий не удивился. Он развел маленькими, искалеченными руками:

–   С большой радостью показал бы – но нет!

–   Как нет? – Возмутилась Оксана.

–   Так. С большим, огромным сожалением. Все исчезло в войну. Что сгорело, что пропало, что немцы вывезли... Нету!

–   Но папа говорил, в войну исчез всего один талер! А второй и копия бересты хранятся в архивном музее...

–  Ваш папа ошибся, – спокойно сообщил заведующий. – Ваш папа – археолог, и просто не знает всех деталей. Эти монеты, копии, экспонаты, связанные с сокровищами... Трудно, скажу я вам, сберечь такие вещи даже в архивном музее. Вы же сами читали: газетные заметки – и те вырезают по всем библиотекам.

Заведующий говорил спокойно и смотрел на девочку с любовью. Но Оксана уже не сомневалась – он врет ей. Он просто не хочет ничего показывать. Ему нужно, чтобы как можно меньше людей знали об этих талеры.

 Глава 37

Сева

Раздался стук в дверь.

–    Пожалуйста! – Сказал заведующий.

Оксана сидела на другой стороне стола, за шкафом, откуда не было видно дверей и того, кто зашел в кабинет. Но по лицу заведующего она поняла: гость был нежелателен.

–  Я же просил прежде звонить, а потом приходить! – Резко сказал заведующий и покосился на Оксану.

–    Телефон был занят, – ответил посетитель.

Какой знакомый голос! Оксана осторожно выглянула из-за шкафа – и сразу же попятилась. Ей захотелось забиться в самый угол. Вот так встреча! Червеньский «знакомый», Сева! ..

–  У меня здесь люди, – сказал, словно предупреждая Севу, заведующий. И к Оксане: – Вы закончили? Все выписали?

Ему явно хотелось, чтобы Оксана сейчас собралась и ушла. Но девочка в ответ отрицательно покачала головой. Она боялась, что если заговорит, Сева узнает ее по голосу. Заведующий пожевал губами:

–     Ну что ж – работайте... Тогда мы с приятелем не будем мешать вам. Подайте, пожалуйста, костыль.

Взяв костыль под мышку, он выбрался из-за стола. Подтягивая одну ногу, направился к двери. При ходьбе он вихлялся всем телом, свободная рука балансировала... «Кого же он мне напоминает?» – Опять промелькнуло у Оксаны.

Девочка сидела, как на гвоздях. Вдруг ей показалось, что она слышит голоса. Так и есть. Заведующий, выходя в коридор, оставил щелочку у двери приоткрытой.

Оксана поднялась и осторожно, на цыпочках подошла ближе. Каждую минуту она готова была броситься назад, за шкаф. «Если зайдут, увидят – придумаю что-нибудь... присяду, скажу: ручка куда-то закатилась, не могу найти...»

Заведующий с Севам стояли сразу у двери, поэтому слышно было каждое слово.

–      Что случилось? – Гневно спрашивал заведующий. – Я запретил вам приезжать сюда без самого крайнего случая!

Сева ответил после паузы,   и   голос у него был какой-то растерянный:

–    Как раз такой случай... Мы с лысым поговорили, и вот... Нам кажется, ты от нас что-то скрываешь.

–       Креститься надо, когда кажется! Они, видите ли, поговорили!

Сева мирно:

–   Не сердись, Паук... Пойми и нас. Никому неохота быть дураком. Почему ты нам не все рассказываешь? Мы делаем всю черную работу, сидим в этих Поплавах...

«Паук» – наконец догадалась Оксана. Худые вывернутые руки заведующего, его маленькая голова на тонкой шее, вихлянне в стороны при ходьбе... Все это действительно напоминало паука из известного диснеевского мультфильма, который они вчера смотрели с Катей.

–   И что вы от меня хотите?

–    Копию бересты. И покажи... – Сева покашлял виновато. – Покажи, что нам с этой проклятой берестой делать?

–    Может, мне еще ​​завезти вас в Поплавы и ткнуть носом в тот метр квадратный земли, где зарыто золото? Дураки, кретины – другого слова не нахожу! Раз уж вы поверили мне, то верьте до конца!

–   Да я верю, успокойся. Это лысый...

Но Паук горячился:

–    Зачем вам эта копия? Стены оклеивать вместо обоев? Да сейчас зайдем, там у меня на столе лежит книга, в ней десять этих копий!

–    Тише, успокойся. Ты же знаешь, я твоему каждому слову верю.

–    Если веришь, то передай лысому: вы знаете ровно столько, сколько вам нужно знать. И делаете черную работу, так как ни на что больше не годитесь. Так бы еще ​​менялами и торчали возле обменных пунктов... Да если бы не это, – Паук стукнул о паркет костылем, – вы мне сто лет не нужны были бы. Я и так, из этих четырех стен не выходя, больше вас сделал. Главное, нашел второй талер.

–    Правда? В смысле, третий? Второй же у малой, которую мы видели в Червене!

–         К сожалению, именно второй. Он находится в частной коллекции некоего Игоря Валентиновича Олешкевича, которого в данный момент интересует не нумизматика, а мелкий бизнес. Теперь с этим талером играются дети – его, Олешкевича, дочь Катя и ее подруга, дочь одного археолога... «Червенский» талер и талер из коллекции Олешкевича – одна и та же монета. Кстати, – сказал вдруг Паук, замедлив голос, – твоя «Червеньская» малая сидит теперь у меня в кабинете.

–  Здесь? – Ахнул Сева.

–    Тише, – теперь уже Паук его успокоил. – Она здесь «работает». Также ищет клад, – видно, отец рассказывал кое-что.

У Оксаны за дверью даже задрожали коленки. И все же она, как загипнотизированная всеведением этого Паука, не могла двинуться с места.

–   Но ты откуда знаешь? – Спросил Сева как раз то, что наиболее сейчас хотелось узнать Оксане.

–   Все просто. В отличие от вас с лысым у меня есть немного ума и наблюдательности... Недавно выступал в школе, где учится эта малышка. В учительской, в развернутом классном журнале, случайно увидел фамилии Олешкевич, она меня заинтересовало – был такой известный историк. Расспросил их завуча: что за Катя, с кем дружит, что за отец у нее... Попросил телефончик, вечером позвонил, «взял на пушку»: так и так, архивный музей хочет купить у вас талер. Есть, говорит, талер, только я подарил сейчас дочери. А дочь подарила своей подруге. А тут и вы с вашими данными о «Червеньской малой»... Вот и все проблемы.

–   Талер у нее! -Решительно сказал Сева. – Надо сейчас же забрать!

–   Спокойно, скорее всего, нет у нее никакого талера. А если и есть, детей обижать нельзя. Ее отец уехал вчера в экспедицию, она живет сейчас у подруги – у Олешкевича, значит. Там будет и талер. Вам придется общаться непосредственно с хозяином. Сегодня же с лысым мотайте к этому Олешкевичу на квартиру, делайте что хотите, но чтобы талер завтра-послезавтра был у меня.

–   А если он заартачится, этот Олешкевич? Нумизматы все ненормальные, я знаю, – сказал Сева. – Трясутся за каждую стертую копеечку.

–     Пообещайте хорошие деньги. Мне вас даже этому учить надо? Пригрозите – вы же рэкет, а у него бизнес. В крайнем случае, если начнет упираться, обменяйте его талер на наш. Они почти идентичны.

–   Паук, ты в своем уме? Отдать ему единственный талер? А если у него фальшивка?

–   Делайте то, что вам приказано. Тут главное не талеры, умному человеку достаточно только подержать их в руке... Короче, так и быть: достаньте мне монету, и я скажу, в чем дело.

–       Хорошо, – Сева помолчал, тогда словно вспомнил что-то: – Но если ты крутишь...

–   Да вы без меня – чурбаны! – сердито сказал Паук. – Запомните: если задумали делать что-то сами – все пропало!

–   Хорошо, хорошо, я же ничего .. Это лысый все, – льстиво заговорил Сева. – Говорит, Паук дурит нас, не показывает бересту.   Мы даже в городской краеведческий музей съездили -правда, он на ремонте, – и в школу в Поплавах лазили...

–   Идиоты, зачем?

–    Копию бересты искали. Внук деда, у которого мы остановились, ночью пролез в окошко, вытащил папку из шкафа... А в папке, – Сева сплюнул, – биографии знаменитых людей района, вырезки из газет!

–У меня не хватает слов...

Поняв, что разговор кончается, Оксана, стараясь ступать тихо, бросилась к столу. Присела на свое место, тогда вспомнила: «У меня там книга, в ней десять этих копий» Быстренько начала листать толстую книгу, лежавшую на краю стола Есть! Действительно, целая стопка копий... Схватила одну, спрятала в тетрадь. И вовремя. Закрылась дверь, приковылял заведующий.

–   Не дают работать, – пожаловался он Оксане, – это студент-заочник, собирает материал для автореферата. Ну, а у вас что? Все выписали?

–   Нет еще.

–   Я рад, что моя статья так вас заинтересовал, – сказал заведующий. Однако в голосе его большой радости не ощущалось.

Оксана посидела немного. Когда, по ее расчетам, Сева уже вышел из музея, поднялась:

–   Большое вам спасибо.

–  Приходите еще. Уверен, что при таком усердии вы получите пятерку с плюсом, – иронично сказал Паук, проводя Оксану глазами.

 Глава 38

Утрата монеты

Самое обидное, что нельзя было позвонить, чтобы предупредить Катю или Игоря Валентиновича: не было абонентной карточки.

Когда через час Оксана троллейбусом добралась из Верхнего города в Сухаревку, она увидела, как от подъезда Катиного дома отъезжает знакомая темно-синяя «Ауди». Опоздала! Видимо, Катя отдала талер, который прятала за книгами на полке...

Открыл Оксане сам Игорь Валентинович. Он был встревожен.

–   Оксана, у тебя талер?

Значит, Катя ничего не сказала! Не побоялась даже рэкетиров! Теперь у Оксаны появилась надежда, что удастся убедить и Игоря Валентиновича.

–   Талер у Кати... Но, Игорь Валентинович, я все знаю, к вам только что приезжали эти... Не отдавайте им, пожалуйста, талер!

Игорь Валентинович взял ее за плечо, заглянул в глаза, сказал решительно, строго:

–   Оксана. Я уважаю твоего отца и к тебе отношусь, как к дочери. Поэтому должен сделать тебе серьезную замечание. Перестань сама вмешиваться во взрослые дела и впутывать Катю. Ты все поняла?

Девочка молча кивнула. Только сейчас до нее дошло, что она в чужой семье, какими бы близкими подругами они с Катей не были.

В переднюю выбежала Катя, веселая, уже без платка на горле. Увидев печальную Оксану, взглянув на строгий отцовское лицо, она все поняла и тоже повесила нос.

–     Вот что, девочки, – сказал Игорь Валентинович. – Буду говорить с вами, как со взрослыми. Я хорошо знаю этих людей. Если им что-то понадобится, они достанут это из-под земли, любыми средствами... И поэтому я не просто прошу, а приказываю: выбросьте из головы даже мысли об этих сокровищах! Пока вы играли сами по себе, я не вмешивался. Но раз вашими играми заинтересовались эти люди – все, игра окончена. Раз им так приспичило раздобыть эту монету, значит, тут запахло серьезным. А вам найдется занятие и кроме талера. Играйте вон в компьютер, сходите на двор, съездите в цирк, в Ботанический сад... А можете собираться в деревню. Завтра я вас, конечно, туда отвезу. А теперь – отдашь мне талер, Катя? – обратился он к дочери.

Зашли в комнату. Катя отодвинула книги на полке, нашла талер, молча подала отцу.

Игорь Валентинович задержался.

–   Вы, видимо, считаете, что я делаю плохо, – сказал он. – Понимаю: талер – память Катиного деда... Но другого выхода нет. К тому же я не продаю его, а только меняю. Они дают мне взамен точно такой же марки.

Девочки молчали. Игорь Валентинович постоял немного и вышел. Оксана обняла подругу:

–   Катя, не переживай так! Поверь, я не могла тебя предупредить! Я знала, что они приедут, но опоздала...

И Оксана подробно рассказала о своем посещении архивного музея, о Пауке, Севе, копии бересты в книге...

–   Главное, тут дело даже не в талерах, – закончила она. – После того как монета побудет у этого Паука в руках, она становится более нужна им.

–  Это память, – тихо сказала Катя. Однако рассказ Оксаны немного утешил.

–   Ты тоже не переживай, что не смогла предупредить нас, Оксана. Все равно папа отдал бы им. Но какие они наглые, особенно лысый! Они ничего не боятся. Говорили с папой при мне и при маме. Сначала папа не хотел и слушать. Тогда они назвали какие-то фамилии. Папа притих. А мама аж заплакала. Лысый сплюнул прямо на пол и говорит: «Подумай о своем бизнес, парень! Завтра ты можешь проснуться нищим». А Сева толкнул его в бок и говорит ласково: «Не стоит пугать людей, пусть себе делают бизнес. Есть другие варианты. Если ты, Игорь Валентинович, не хочешь продавать талер, мы готовы обменяться на такой же. Гарантируем, что настоящий. Короче, подумай до завтра. А если надумаешь раньше – вот тебе телефончик... »

–   Телефончик? – Оксана вдруг вспомнила что-то. – Подожди, я на минутку...

Она выбежала в переднюю, где висело ее джинсовая куртка. Из двери зала раздался голос Игоря Валентиновича «Я согласен на обмен, приезжайте! ..» – И звук положенной на аппарат наушники.

Оксана вернулась, держа что-то в сжатом кулаке.

–   А дальше?

–   Дальше – они пошли. А мать еще больше заплакала. И сказала папе: «Сейчас же отдай все, что они просят! Мы чуть-чуть разжились деньгами – и нужно тратить все из-за какой-то поганой монетки? Я сама отвыкла жить бедно и не хочу, чтобы Катя была бедной». Тогда папа сказал: «Успокойся, я сделаю, как ты хочешь. Ни ты, ни моя дочь бедными будете». И мать успокоилась, вытерла слезы и поцеловала папу.

–   А где она сейчас?

–   Паехала в парикмахерскую делать педикюр, – ответила Катя и почему-то вздохнула. – Может, мы тоже пойдем играть?

–   Нет, – сказала Оксана. – Игорь Валентинович только что звонил им. Скоро они должны приехать, привезти свой ​​талер. Твоему отцу он не нужен, попросим, ​​чтобы отдал нам. Тогда посмотрим.

–   Хорошо. А почему ты выходила в переднюю? – Спросила

Катя.

Оксана раздавила кулак. На ладони лежала бумажка с шестью цифрами – номер телефона, который оставил отец при прощании.

–   Мы запутались, – сказала Оксана. – Мы ни в чем сами не разберемся.

Глава 39

Борис Григорьевич

Как и предполагала Оксана, «гости» приехали быстро.

Девочки тоже выглянули в коридор. Сева с лысым раздевшись, стояли в передней. Увидев Оксану, Сева с иронической галантностью, как старой знакомой, поклонился ей.

–   Покажите сначала свой ​​талер, – сказал Игорь Валентинович. – Я должен проверить, настоящий ли.

–   Не сомневайся, – лысый покосился на девочек. Потом протянул Игорю Валентиновичу что-то, завернутое в бумажку.

Игорь Валентинович вышел. Сева подмигнул Оксане:

–   Что, не захотела тогда, в Червене, получить двадцать долларов? К сожалению, теперь поздно. Жалеешь?

Оксана промолчала. Вернулся Игорь Валентинович, сказал коротко:

–   Настоящий. Что ж, держите, – и передал свой ​​талер лысому.

Лысый подбросил монету и поймал ее.

–   Теперь, надеюсь, все? – Спросил Игорь Валентинович.

–     О'кей, не волнуйся, – ответил лысый, – делай свой ​​бизнес. Мы любим сговорчивых людей и не трогаем их.

Оба, не попрощавшись, исчезли.

Игорь Валентинович стоял и смотрел на закрытую дверь.

–    Подойди, – прошептала Оксана подруге.

Катя смело приблизилась к тагы, потянула за рукав:

–    Тебе нужен этот талер, папа?

Игорь Валентинович непонимающе взглянул на дочь. Очевидно, он думал уже не про «гостей», не про талер, а про свой бизнес.

–    Что? – переспросил он. – Нет. Зачем мне талер? На, возьми. Только держи при себе. Мало ли что – вдруг им понадобится еще и это?

–   Не потребуется, – сказала Оксана. Игорь Валентинович погрозил ей пальцем:

–   Оксана, я тебя предупредил! Не сунься в эту историю!

–     Хорошо, Игорь Валентинович, – покорно согласилась девочка. – А можно, мы позвоним?

–     Конечно, можно. Только недолго, мне еще ​​надо обзвонить некоторых важных людей...

Оксана, глядя в бумажку, зажав трубку между щекой и плечом, набрала номер.

–  Это Оксана, – сказала она, дождавшись «алло».

Каково же было ее удивление и даже разочарование, когда она узнала в трубке голос... учителя истории Бориса Григорьевича! Сразу исчезла вся таинственность этих шести цифр, на которые Оксана так надеялась еще несколько минут назад. Ей даже захотелось положить трубку.

–  Я тебя слушаю, Оксана! Что случилось? – Спрашивал между тем учитель. – Ты в Минске?

Оксана прикрыла ладонью трубку и вопросительно взглянула на Катю, которая стояла рядом. Но что могла посоветовать ей наивная Катя? ..

–  Ничего не случилось, Борис Григорьевич, – тихо сказала Оксана-Хотя, впрочем, случилось... У нас неприятности. Мы запутались.

–  Что такое?

–  Я не могу сказать по телефону.

–  Откуда ты звонишь?

–  От Кати Олешкевич.

–  Где это?

–  Сухаревка.

–  Так это же совсем близко! А я живу на «Западе», вы можете сейчас подъехать или подойти. Здесь от вас две остановки автобусом, или пешком через   лес. Катя должна знать.

–  А какая у вас квартира?

–  Я подожду у подъезда, так как вы не сможете попасть в дом – там замок с кодом...

Глава 40

Квартиры на «Западе»

Катя хорошо знала свой район. Через лес, который клином врезался в городские постройки, девочки быстро добрались до широкой, длинной улицы Лобанка. Отсюда начинался микрорайон «Запад-3».

Стоял ясный день. Совсем прояснилось. Пахло близким лесом и мокрой травой. Небо было чистое и синее, солнце тщательно высушивало с асфальта остатки дождя.

–    А там, за лесом, есть озерко, – указала Катя. – Может, сходим?

Оксана от неожиданности даже остановилась:

–   Какое озерко, Катя! Нас ждут! Мы потеряли талер, запутались, ничего не знаем – а ты... Пойми, Борис Григорьевич – это единственная возможность разобраться в этой истории!

–   Я просто так сказала, – оправдывалась Катя. – Лето на дворе...

–   Лето еще все впереди, нагуляемся. Скажи, неужели тебе неинтересно? – Спросила Оксана, – Только честно. Неужели неинтересно разгадать тайну талеров, бересты, найти клад, получить за него деньги?

–   У папы и так их много, – наивно ответила подруга. Оксана хмыкнул:

–   Разве денег бывает много? Их всегда мало. Да тут совсем другое: это будут наши деньги, и ничьи больше. Можно будет купить себе, что захочешь, поехать куда хочешь...

–   Мне и так все покупают, и возят, куда я захочу.

–   И нравится тебе это?

–   Нравится, – призналась Каця.-Только не всегда.

–   Вот видишь. Свои деньги – это совсем другое, это самостоятельность, свобода...

–   Оксана, я просто так про озеро сказала! Мне интересно искать клад, я же не против и буду с тобой до конца.

–   Далеко еще идти?

–  А мы пришли, – Катя кивнула на кирпичный двенадцатиэтажный дом при самом лесу.

Тут у подъезда росли дубы, ольхи, ели. Среди деревьев виднелась зеленая крыша беседки.

Когда девочки приблизились, из беседки вышел и двинулся им навстречу невысокий седой человек, одетый по-домашнему: в клетчатой ​​рубашке, застегнутой на все пуговицы, в спортивных, отвисших на коленях штанах с бело-красно-белыми лампасами, в стоптанных туфлях на босу ногу. Это был Борис Григорьевич.

Девочки никогда не видели учителя в таком виде. Переглянувшись, они едва сдержались, чтобы не прыснуть со смеху.

Борис Григорьевич понял причину их веселья. Он переступил ногами в своих туфлях и смущенно сказал:

–        Прошу у барышень прощения – не успел переодеться... Как только вы позвонили, сразу спустился вниз.

Сейчас девочки дали волю смеху. Барышни! Первый раз в жизни их так называют!

Учитель тоже засмеялся:

–   Вижу, что у барышень не такое плохое настроение, как я думал. Прошу! – Показал он на двери подъезда.

До этого дня девочки видели учителей только в школе и ни разу ни одного учителя – в обычных бытовых условиях. И Оксана, и Катя думали, что учителя живут как-то иначе, чем все люди. Поэтому сейчас они обращали на все особое внимание.

В коридоре коробка почтовая обожженная... В лифте кнопки тоже черные, обожженные... И стены все исписаны словами, в том числе и некрасивыми.

Борис Григорьевич угадал мысли своих учениц.

–   И в нашем доме, как и везде, – вздохнув, сказал он. – Человека можно научить всему, можно сделать из него выдающегося художника, скрипача, математика, космонавта, бизнесмена... Но научить его элементарной бытовой культуре невозможно. Это дается или от рождения, или не дается совсем... Ну, мы пришли.

Маленькая однокомнатная Бориса Григорьевича напоминало не квартиру, а скорее библиотеку или книжный магазин. Оксане, которая не так давно была в архивном музее, на мгновение показалось, что она каким-то образом перенеслась туда. Стопки книг лежали даже в маленькой – трем человекам не повернуться – передней, под вешалкой для одежды. В комнате книги занимали целую стенку – от пола до потолка. Лежали они и на журнальном столике, что стоял посреди комнаты, и на двух мягких креслах, и на маленьком телевизоре в углу, и на шкафу...

Борис Григорьевич быстренько убрал книги со столика и с кресел.

–   Простите, милые барышни, – развел он руками. – Очень неожиданным был ваш звонок, поэтому ничего не успел... А хозяйки у меня нет, сами видите! – сказал он веселым голосом, однако на его высоком чистом лбу сразу появилась сетка морщинок. – Развелась со мной хозяйка, и сейчас далеко отсюда... Словом, садитесь, будьте как дома, а я сейчас чайку сделаю.