Текст книги "Щербатый талер"

Автор книги: Андрей Федоренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 21

Шпион

За поселковой магазином была свалка. Здесь ребята находили коробки для устраивания шалаша. А за свалкой – пустырь, заросший по краям бурьяном и крапивой, в центре утоптанный копытами коров, которых гнали через этот пустырь на пастбище. Сюда Курт выводил и своих коз.

Козы не обращали на пастуха никакого внимания, ходили, где хотели, а Курт с важным видом, с кнутом в руке шагал следом, покрикивая на них. Видно, ему, городскому мальчишке, виделась в этом занятии даже какая-то романтика. Да и что ему еще делать? Плавать он не умеет, в компанию не принимают... хваленые геологи, что обещали ему работу, поехали в Минск.

Чэсь, Михаль и Дмитрок сидели возле магазина, на травке. Они потягивали из бутылок теплую «Фанту» и обсуждали Курта и его коз. Удивительно было, что тот совсем не стеснялся. Не боится еще одной клички, которая может прилипнуть к нему. Хотя что ему терять, все равно никто не дружит с ним... Чэсь даже пожалел его.

–   Вова! – Крикнул он, чтобы завязать разговор. – Сколько долларов ты уже заработал? На «Фанту» хватит?

Курт щелкнул кнутом – научился! Спокойно ответил:

–   Приедут геологи – заработаю. И не только на «Фанту», «Фанты» я вашей не видел, счастье такое! ..

–   А когда они приедут? Когда коза на выгоне свистнет? – Не унимался Чэсь.

–   Не трогай, ну его, – сказал Михаль. Курт прищурился:

–    Приедут, если вы сокровище свое ​​найдете! «Искатели»... Бересту они ищут, талеры... Лучше «телевизор» верните! – И, оглядываясь, быстро подался ближе к огородам.

Михаль с Чэсем аж подавились «Фантой».

–   Черт возьми, Дмитрок, как это понимать? – Михаль, кашляя, схватил Дмитрия за воротник чистенькой рубашки.

–   Отпусти, – спокойно, твердо попросил Дмитрок. – Вот так... И вот что я вам скажу: если не будете верить мне, останетесь вдвоем.

–   Напугал!

Чэсь вдруг покачал головой, сказал с укором:

–   Все понятно... Не трогай его, Михаль. Ты сам во всем виноват.

Михаль задохнулся:

–   Я?

–   Ты. Ты же всегда любишь порядок, чтобы все было подробно расписано... Ну, догадался?

Михаль уставился на Чэся чумными глазами, тряхнул чубом.

–   Тетрадь, – подавлено сказал он. – Айда в шалаш!

В шалаше все вроде бы лежало так, как парни и оставляли в последний раз. Но Михаль до мелочей знал здесь место каждой вещи. Он сразу бросился в угол.

–   Тетрадь разворачивали... Спиннинг исчез, нож охотничий... остался. Кажется, все на месте.

–   Хорошо, что монету здесь не оставили, – сказал Дмитрок. Чэсь напомнил:

–    Вот откуда он знал, что мы хотели разбогатеть – помните? И что к геологам придем проситься.

–   Но погодите, – сказал Михаль. – Значит, он уже давно знает, где шалаш?

Теперь настала очередь покраснеть Дмитроку.

–     Это я виноват, ребята, – покорно склонил он голову. – Я искал вас тогда, когда из города приехал, и в шалаш лазил... А Курт, видно, меня выследил.

Михаль махнул зажатой в руке, свернутой в трубку тетрадью:

–   Да что уж теперь... Ну, не важно. Важно, что ты не предатель и не болтлив, как мы на тебя подумали.

Все равно у всех было отвратительно на душе. От недавнего присутствия здесь чужого человека сам шалаш казался каким-то чужим. Даже если бы Курт ничего не взял – и тогда было бы неприятно. А тут – воровство среди бела дня... Как это гадко, стыдно.

Чэсь нарушил тишину:

–   Самое обидное – мы ничего не можем доказать. Ну, пойдем мы к деду Макара разбираться. Курт скажет, я вашего шалаша в глаза не видел, а вот вы «телевизор» украли!

Глава 22

М есть

Михаль упруго встал, оглядел стены шалаша, провел рукой по рубероидной «крыше».

–    Жаль шалаша... Теперь мы не сможем прятать здесь ничего ценного... Вот что, ребята, – сделаем так. Только помогите мне. Я хочу забраться в дедов сарайчик и сделать там ревизию. Все его рыболовные снасти в сарайчике. Я знаю, – в доме он даже крючка не держит. Может, найду нож и спиннинг. А главное, хочу найти тот проклятый «телевизор». Тогда не постесняюсь – пойду в дом и брошу ему под ноги...

–   А чем тебе помогать? – Спросил Чэсь.

–  Будете следить за Куртом и дедом. Надо подкараулить, когда их не будет дома, хотя бы на часок...

–    Согласны.

Случай выпал дня через два, под вечер.

Михаль помогал отцу делать летнюю кухню. Его отец, веселый, крепкий, практичный человек, казалось, совсем не переживал, когда вместе с семьей выселился после радиации из родной деревни на Гомельщине. Он и здесь, на новом месте, быстро привык, полюбил эти места, Березину, здешних людей. Обживался надолго, все делал по-крестьянски неспешно, но кропотливо и основательно. Особенно ему нравилось разное строительство во дворе. На работу был падок и настолько привык справляться со всем один, что даже немного ревновал к этой работе помощников. Поэтому у Михаля всегда было много свободного времени.

Иногда мать корила:

–   Ты же большой уже, сын, – помог бы немного отцу!

Отец решительно заступался за сына:

–     Что мне помогать – пусть лучше уроки учит или поиграет. На его век работы хватит, – и направлялся в сарай, где у него был целый склад разных инструментов.

Сегодня, под вечер, отец закончил класть нижний сруб кухни. Теперь обтесывал бревно для второго ряда, вкусно гэкая топором. Весь войдя в работу, напевал себе под нос.

Михаль стоял рядом. Его «помощь» заключалась в том, чтобы собирать и складывать под поленницу дров длинные щепки, что вылетали из-под топора.

Чэсь со Дмитрока вбежали во двор. Они хорошо знали Михалового отца и не боялись его. Михаль подошел к ним.

–     Дед    с    Куртом    собираются   вечером    на   рыбу! – Задыхаясь   сообщил Чэсь. –   Дед   конопатит   лодку около мостика...

–   А Курт копает на выгоне червей, – добавил Дмитрок.

–   Давай, когда стемнеет, возьмем фонарик и пойдем все втроем, – предложил Чэсь.

–    Нет, одному удобнее. Пойду один и сейчас. Отец! – Позвал Михаль. – Может, ты сам справишься? Мы за рыбой сходим!

–   Конечно, идите, – ответил отец, не отрывая глаз от топора,-тут мне и одному нечего делать.

Он похлопал ладонью по гладкому, равно обтесанному боку бревна, полюбовался, затем начал перебивать скобу, чтобы перевернуть бревно.

Ребята пошли по улице. У поворота в переулок, ведущий к Макаровому дому, Михаль остановился.

–   Будьте здесь, дальше я пойду один. Если что – свистите. Я постараюсь быстро.

Он медленно, словно на прогулке, поглядывая по сторонам, отфутболивая с дороги камешки, подался в конец переулка. Ребята видели, как он некоторое время постоял возле калитки. Потом быстро отбросил защелку и шмыгнул во двор.

–   Смотри! – Вдруг воскликнул Чэсь.

Из-за поворота выскочила темно-синяя машина. Парни засвистели. Машина приблизилась, притормозила возле них, повернула в проулок.

–   Что же делать? Как его предупредить? ..

Свист сливался с гулом мотора. Из-под колес вылетали камешки, стучали в дно кабины. Машина остановилась у дома.

–   Может, они ненадолго, Чэсь?

–   Какое ненадолго – вон ворота открыли, машину во двор загоняют... Вот поймают его, что будет? – Сокрушенно произнес Чэсь.

Но это было еще не все. К дому с другого конца переулков, от реки, спешили дед Макар с Куртом.

Глава 23

Ловушка

Михаль не успел осмотреться в сарайчике, как услышал гул мотора. Бросился назад к двери. Поздно! Машина въехала во двор.

Мальчик притаился возле косяка, осторожно выглянул. Как раз в это время из машины вылез геолог, который обещал взять их в помощники. В тех же темных круглых очках, но теперь без шапки-каскетки... и совсем лысый! От гладкой, будто полированной головы, казалось, даже отражается яркое заходящее солнце...

«Один – Сева, второй – лысый, – мгновенно всплыли в памяти Оксанины слова. – Ехали за нами до самых Поплав!..» Как же они раньше-то не догадались? «Геологи»... Все что-то ищут... Спрашивали, чьи сотки возле памятника... А Чэсь талер нашел на том месте...

Сева – высокий, в джинсах и белой рубашке – потрогал замок на двери дома.

–   Где его нелегкая носит? Сказано же было, вечером приедем!

–   Подождем, – ответил лысый. Посмотрел через очки на солнце, примостился на своем любимом месте – на опрокинутой лодке.

В сарае, когда привыкли глаза, было не так уж и темно. Заходящее солнце сочилось сквозь щели дверей, через неровно подогнанные доски, через дырявую, крытую рубероидом крышу. Чтобы не терять времени, Михаль решился обследовать сарайчик – нет ли где второго выхода?

Посередине, от двери до стены – узкая полоса глиняного тока. Слева сено. Сейчас, весной, его осталось мало, всего на какой-то метр от пола... Справа – стена из нечесанных бревен, из щелей торчит мох... В стене – дверка, это конура для козы с козленком. К стене приставлена ​​лестница. Михаль осторожно поднялся, заглянул на чердак. Вышки пустые, голые жердочки, ни снопов, ни сена... Хотя, если бы захотеть, в том темном углу можно спрятаться...

Михаль слез, осмотрел левую часть сарайчик, где было сено. Также стенка из таких же нетесанных бревен, но невысокая, как раз в край с сеном. Если бы сена было больше, под самую крышу, можно было бы залезть наверх и попробовать выломать пару тонких досок, выбраться на крышу свинарника... А так – высоко. В углу на сене что-то белеется. Михаль пощупал – подушки, одеяла, покрывало...

На току сваленные в кучу рыбацкие принадлежности: топтуха, вентери, бредень, «льдина»... К стене приставлено штук двадцать длиннющих сухих удилищ, рядом – весла... На вбитых в стену гвоздях висят сети, и внизу валяются сети...

Со двора послышался голос. Михаль снова шагнул к приоткрытой двери, прижался к щели.

–   А, гости дорогие!

Дед Макар, и «геологи», и Курт... У Михаля пробежала по спине дрожь. Вот так выбрал время «делать ревизию» в сарайчик! .. Вот тебе и никого нет дома. Чэсь с Дмитрием тоже хороши, не смогли как-то предупредить... Теперь думай, как отсюда выбраться!

–   Как раз подгадали приехать, – говорил дед Макар. – Все готово!

–   Что готово? – Спросил Сева.

–   Лодка, сеточка, живцы, червей накопали... Все, как договаривались.

–   Я и забыл уже.

–   Ну, как же: вы прошлый раз просили, чтобы я рыбалку вам устроил...

Вмешался лысый:

–   Да нет, мы же шутили. Не до рыбалки сейчас. Работы много, завтра вставать с утра.

–   Ночевать у меня будете?

–   Будем.

Вот так попал! Что же делать? Неужели они так и будут торчать здесь, во дворе, до самой ночи? .. Разве не зайдут в хату, хотя бы поужинать?

Михаль лихорадочно обдумывал, как быть. Даже если они зайдут в дом – из окон просматривается весь двор... Его, Михаля, когда он попытается только высунуться из хлева, сразу увидят и узнают. Значит, нужно дожидаться сумерек. Недолго осталось, солнце скоро сядет. В сарайчике уже темно.

Около калитки замэкала коза – просилась домой.

–   Вова, загони!

Михаль засуетился. Ток весь открыт. Сначала подскочил к лестнице, ведущей на чердак, потом передумал, полез на сено, где была постель «геологов».

Курт щелкнул защелкой, прикрикнул на коз. Загнав, почему-то постоял, словно прислушиваясь к чему-то. Потом вышел.

Через секунду Михаль уже стоял на своем «наблюдательном пункте» у двери.

–   Дед, а почему дверь в сарайчик была открыта? – Крикнул Курт.

Дед Макар с Севам заходили в хату. Дед приостановился:

–   Может, ты сам и не закрыл.

–   Закрыл, я помню.

– Так что, воры залезали? – Засмеялся дед. – Что там брать? Ну, иди глянь, все ли на месте.

Ах, чтоб тебя! .. Опять надо прятаться! Только не в угол – этот проныра все рассмотрит... На вышки – поздно, да и тоже опасно... Через край нижней стенки свешивалось сено, почти до самого тока. Не долго думая, Михаль опустился на четвереньки, подполз под сено, лег. Затаился, как мышь.

Но Курт почему-то не пошел проверять. Возможно, чувствовал что-то, и просто испугался.

"Набраться наглости – и выйти сейчас к ним!-Думал Михаль. – Скажут-вор, мало того, что «телевизор» украл, так еще и по чужим хлевам лазит!  И как   потом ребятам расскажешь? Растерялся, не выдержал... Нет, надо терпеть, лежать здесь хоть до утра... И не просто лежать, а слушать. Когда еще такой случай представится?"

Однако к двери подходить больше не решился. Подтянул кучу старых сетей, падмастив их под себя. Хотя жестковато, но все же удобнее, чем на голом холодном току.

Со двора потянуло сигаретным дымом.

–   Ну, что у твоих друзей новенького? – Донесся голос лысого. Оказывается, и здесь неплохо слышно, и к двери подходить не надо! – Уже нашли клад?

Курт льстиво захихикал:

–   Нет! Если бы нашли, в тетрадь записали бы.

«Вот гад, шпион! Мало того, что сам читает, так еще доносит совершенно чужим людям! Хорошо, хватило ума не записать, что у нас есть две монеты... А сейчас – пусть ищут!» – Со злорадством и про Курта, и про «геологов» думал Михаль.

–   Они не сокровище, а какую-то бересту ищут... Написали, найти ее можно в школьном музее или в городе в краеведческом.

Лысый закашлялся от дыма

–   Даже... КХЭ-кхе... так?

–     Так было написано. А вы обещали мне десять долларов, – напомнил Курт.

–  Десять? А может, сразу сто? – Иронично спросил лысый.

–  Тогда я не буду вам ничего рассказывать! – Обиделся Курт.

–  Хорошо-хорошо, я шучу. Читай их тетрадь и дальше. И если что новое – сразу к нам, понял?

–  Понял. А теперь дайте десять долларов.

–  На... вот, один доллар. Пока хватит с тебя.

Глава 24

Ночь в сарайчике

Стемнело, появились комары. Михаль лежал в своем «логове», время от времени пробирался к двери и смотрел.

Зашли в дом «геологи» – Курт крутится во дворе... Исчез Курт – топает к сарайчику дед Макар, доить козу... Назад в тайник, под сено!..

Зацыркало молоко в пустой подойник. Коза, видимо, слышала, что в сарайчике чужой и не хотела стоять.

–     Да не вертись ты, – говорил дед. – Чужих слышишь, не нравятся гости,.. Они и мне не нравятся. Но что тут поделаешь – деньги дают? Дают. Вот куплю тебе хлеба, муки... Козленок твоему тоже. На пенсию не проживешь... А гости уедут быстро, не пугайся... Найдут, что им нужно, и уедут...

Вышел дед – и снова шаги, на этот раз «геологи». Начали стелить постели. Включили фонарик. В сарае посветлело. Михаль напрягся. В любой момент он готов был броситься в приоткрытую дверь – туда, в темноту, где двор и свобода...

Послышался шлепок ладони по щеке.

–   Комары проклятая! Спать не дадут... Михаль угадал голос Севы.

–   Иди в машину, – отозвался лысый.

–   Нет, тут хоть вытянуться можно. Проживем как-нибудь.

–   Я не наелся, – сказал лысый. – Одна рыба и рыба у этого деда.

–   Консервы открой.

По сарайчику поплыл запах килек в томате. У голодного Михаля потекли слюнки. Ел лысый долго, чмокал, высасывал остатки пищи из зубов... Наевшись, бросил прямо на ток пустую жестянку.

–   Живем, как собаки, – проворчал Сева, – ни поспать, ни поесть по-человечески... Только мотаемся между Минском и этими Поплавами, чтоб им провалиться!

Лысый засмеялся:

–   Ничего, потерпи! Откопаем золото, махнем сразу в Польшу, оттуда – по всей Европе... Там и выспимся, и наедимся, и нагуляемся.

–   А Пауку?

–   Пауку? Зачем ему золото, деньги – инвалиду-то? Да и что с него толку? Мы тянем всю черную работу, даже малую вон отыскали с талером... А Паук сидит себе в Минске в тепле, в добре.

Сева возразил:

–   Неправда – он, небось, больше нас разбирается во всем этом деле. Умный, бестия.

–   А что нам с его ума? – Начал горячиться лысый. – Умный... И я был бы умен, кабы столько книг прочитал. Крутит он что-то, Паук этот! Почему он не показывает нам копию бересты? Может, талеры тут ни при чем, а вся разгадка в бересте.

–   Ему лучше знать.

–   Сева, послушай: не нравится мне все это! Зачем нам Паук? Копию бересты мы можем найти и без него. Этот Куцый, дедов внук, сказал, что копии есть даже здесь, в Поплавах, в школе. Может, никаких трех талеров вовсе не существует? Уже второй месяц ищем и никакого толку. Давай просто попробуем сами, без указов Паука?

–   Попробовать можно, – согласился Сева.

–   И еще: давай пока не говорить Пауку о малой с талером. Достанем бересту, съездим в Минск, найдем малую...

«Это они про Оксану!» – Вздрогнул Михаль в своем укрытии.

–   А как ты ее найдешь, малую эту?

–    Легко, через деда. Он знает ее бабушку, сходит, попросит адрес.

–   Малая, она шустрая, – сказал Сева. – А если не захочет отдать?

– Прежде попробуем добром – вежливо попросим, ​​предложим деньги. Не получится – что ж, тем хуже для нее...

–   Э-э, погоди! -Встревожился Сева. – Такого уговора не было!

–   Да не бойся. Я сам достану этот талер, – сказал лысый. Михаль боялся даже пошевелиться. Сеть намяла бока, комары обкусали лицо, руки, плечи... Когда уж они наговорятся, захотят спать?

–   А что с сорванцами делать? – Спросил вдруг Сева и    засмеялся.

–  Может, действительно взять их в помощники? Конкуренты, тоже золото ищут!

–    Вот пусть сами и ищут. Нам же лучше – нашу работу делают.

–    Зря ты так, малым везет... А что, если, допустим, найдут раньше нас третью монету?

–     На здоровье. Найдут, запишут в тетрадь. Мы узнаем через Курта, покажем им долларов пять – десять, они нам эту монету в зубах принесут. А не принесут... а-а! – Зевнул лысый, – придется немного напугать... Река близко, несчастные случаи бывают каждое лето. Лодка может опрокинуться, и в водоворот может затянуть...

Сева опять испугался:

–  Ты меня в это не впутывай! Если что – не знаю ни тебя, ни Паука, сразу смываюсь!

–  Сказал же, я беру все на себя... А-а-а! – Лысый снова зевнул.

Оба замолчали. Через какое-то время Сева захрапел. Лысый крутился, шепотом проклиная комаров. Наконец к храпу присоединилось тонкое посвистывание носом. За стеной шумела соломой, вздыхала, словно человек, коза.

Михаль ползком добрался до двери, оглянулся. «Геологи» спали. Он тихонько приоткрыл дверь, выскочил на светлый от ясного месяца двор и со всех ног бросился домой.

Глава 25

« К онкурент ы »

В доме горел свет. Никто не спал: отец, мать и даже младший брат Михаля сидели в веранде, ждали. Брат клюв носом. Мать бросилась к Михалю:

–  Ты знаешь, который час?

Откуда он мог знать? Михаль пожал плечами, стараясь выдержать невинный вид.

–  Где ты ходишь? Мы здесь Бог знает что передумали!

–  На рыбу ходил...

–  Я была у Дмитрия, была у Чэся! Они спят уже, сказали, не видели тебя!

«Вот дураки, не могли придумать что-то...»

–    Я нашел... хорошее место, – сказал Михаль. – Не хотел делиться с ними, один решил...

–  И где рыба?

–  Не клевало.

–    Тебе трудно было хоть предупредить?

Отец поднялся с табуретки, зевнул:

–  Ладно, не пеняй уже так на него, мать. Пришел – и хорошо.

–  Тебе все хорошо! Сам и распустил его...

Мать, однако, немного остыла. Покачала пальцем:

–  Последний раз!

Михаль быстренько разделся, упал в удобную постель. Даже есть не хотелось... Заснул как убитый.

Назавтра с утра ребята встретились у речки. В шалаш не полезли – стояла такая погодка, что грех было пропускать солнце. Раздевшись, лежали на спинах на песке, загорали.

Сегодня был день Михаля.

–  Тогда Сева спрашивает, – рассказывал он, невольно преувеличивая опасность, которая вчера висела над ним: – «А с сорванцами что делать?» А лысый достает нож... большой такой нож, с блестящим лезвием, длинным, острым...

–  Как ты мог увидеть нож? – ПерабивЧэсь.

–  Значит, увидел! Не верите – могу не рассказывать.

–  Да верим, верим! Что дальше?

Михаль помолчал, вспоминая. Версию с ножом развивать не стал:

–  Ладно, не важно... Главное, теперь знаем: это такие же геологи, как мы – бой-скауты. Ищут они сокровище. Дед Макар с внуком – из одной с ними компании, а главный у них – некий Паук. Знают они мало, этот Паук не показал им даже бересту. Согласия между ними нет. «Геологи» только и мечтают найти золато и, ни с кем не делясь, «сделать ноги» за границу.

Дмитрок улыбнулся:

–   Прежде чем найти золото, им нужно найти три монеты. А монеты все – у нас.

–   Ну, во-первых, пока не все, а только две. Во-вторых, они,   «геологи»,   на все   пойдут, даже   на преступление, чтобы раздобыть    Оксанин    талер.    Помните,    она    рассказывала про Червень? Ее надо предупредить, и я сам возьмусь за это. Чэсь поднялся на ноги и сказал быстро:

–   Нет, я возьмусь за это!

Михаль насмешливо уставился на него:

–   И как ты собираешься это делать? Ты что, знаешь ее адрес или номер телефона?

–   А ты знаешь?

–   Для меня проще простого узнать Пойду к бабушке и спрошу. Свои люди. А ты сможешь пойти и спросить? Да она, смотри, тебя еще на порог не пустит, напомнит, как «ты внучку топил тем летом!"

Чэсь, обиженный, не ответил.

–   А что с Куртом? – Напомнил Дмитрок. – Надо, видимо, уничтожить тетрадь...

–   Наоборот! -Михаль поделился с друзьями планом, который пришел ему в голову еще тогда, ночью, когда он прятался в сарайчик под сеном: – Не только не уничтожим, а будем делать записи каждый день и класть тетрадь на самое заметное место! Поняли? Мы же можем писать разную чушь и так их запутаем, что они не рады будут ни этому тетради, ни своему информатору-Курту!

–   Действительно...

–  Здорово придумано! – вынужден был похвалить и Чэсь, забыв обиду. – Например, запишем: «Клад лежит на кладбище под дубом». Курт прочитает...

–  Нет, – вмешался Дмитрок, – лучше запишем: «Клад на дне Березины, в глубоком омуте...»

Михаль остановил их фантазии:

–  Хорошо. Значит, завтра с утра я еду в город. Заодно спрошу у Оксаны, почему она так долго задерживается. Вы крутитесь у «геологов» и в Курта на глазах, купайтесь, ловите рыбу – как обычно... Только никуда не суйтесь сами, без меня, старайтесь не говорить с ними, чтобы даже случайно не проболтаться...

Михаль нарочно кое-что из вчерашнего от друзей утаил. В городе,    после    звонка   Оксане,    он    собрался    сходить в краеведческий музей и любыми правдами и неправдами испросить разрешения, чтобы хоть краешком глаза взглянуть на копию бересты. Из головы не шли слова лысого, которые тот повторил аж дважды: «Может, талеры тут ни при чем?» И второй раз: «Да, может, никаких трех монет вовсе не существует?"

Михалю казалось, что главное в этой истории не столько монеты, сколько таинственная береста, на которой крестик и латинское слово «СLAD »... Чтобы хоть разок взглянуть на эту копию бересты, подержать в руках! Музей на ремонте – ну и что? Там же не одни рабочие. Должны быть и сотрудники, надо же кому-то хотя бы стеречь экспонаты.

Глава 26

«Самостоятельность» Дмитр ок а и Ч э ся

Вечером Михаль забежал к Оксаниной бабушки. Поздоровался, остановился на пороге, совершенно не зная, что придумать. Не придумал лучшего, как притворно удивиться:

–   Разве Оксана еще не приехала?

–    Нету, Михалка, – ни самой, ни письма, ни весточки! И почему она не едет, ведь уже лето давно!

–   А вы напишите ей, спросите.

–   Пока то письмо дойдет... – Вот если бы позвонить, – бабушка посмотрела на Михаля с надеждой. – Но ведь это в город надо ехать и заказывать, а с меня такая «заказчица»...

Вот так! Все само собой сделалось. Теперь не нужно ломать голову, можно сказать родителям правду. Сказать, баба Анна попросила, чтобы он съездил в город и позвонил Оксане.

Вскоре в Михалевом кармане лежала бумажка с шестью цифрами.

–   Ох, спасибо тебе, внучек, – сделай ты мне такую ​​работу... Только он собрался выходить, как в веранде раздались тяжелые шаги. В дом заглянул дед Макар. Не ожидал увидеть здесь Михаля, неприязненно бросил на него взгляд.

Михалю захотелось сказать деду что-то едкое. Но, как назло, ничего не пришло на ум. Злясь на себя, вынужден был распрощаться.

–   Я к тебе, Анна, с такой просьбой... – услышал он, когда закрывал за собой дверь.

Адрес пришел брать... Вот удивится баба Анна! ..

Назавтра утренним автобусом Михаль отправился в город.

Без своего командира парням нечего было делать. Да еще погода испортилась: пасмурно, ни позагорать, ни искупаться. Прошлись туда-сюда по улице. Постояли возле пустой школы. На дверях – замок. От колодца идет с ведром воды школьная уборщица тетя Нина.

Чэсь толкнул Дмитрока в сторону, прошептал:

–   А давай попросим ключ от шкафа? И еще раз хорошо там покопаемся.

–   Михаль сказал, ничего без него не делать.

–   Да что за командир Михаль? В конце концов, я, а не он, нашел монету. Он и так слишком много на себя берет, везде успеть хочет... А мы? Тетя Нина! – Крикнул Чэсь. – Вы не откроете нам школу?

–   Школу? – Уборщица остановилась. – Зачем вам? Тоже придумали... Марш отсюда, играйте! То вас насильно в школу не эагонишь, а то среди лета придумали...

Еще побродили по улицам. Спустились к реке.

–    Когда знаешь, что этот Курт сюда лазит, – сказал Чэсь, указывая на скрытый в чаще шалаш, – то самому неохота в него влезать.

И действительно, в шалаше было темновато, сыро, как-то неуютно.

Чэсь был сердитый сегодня. Его словно все время подмывало доказать и себе, и Дмитроку, что они равны с Михалем, у них такие же права на поиски клада, как и у него. Подумаешь, забрался в сарайчик, подслушал «геологов»! Просто повезло.

Чэсь развернул тетрадь, взял карандаш, задумался.

–   А Михаль сказал...

–   Да что ты с этим Михалем! Я сам себе Михаль! – И написал: «раздобыть копию бересты, которая находится в шкафу, который стоит в углу школьного коридора».

Чтобы Чэсь знал, какой вред эта запись принесет всей компании, он, конечно, сейчас не улыбался бы так довольно:

–   Пусть поищет!

Все, больше нечего было делать. Времени много – а толку?

–   Пойдем пообедаем, а там видно будет, – сказавЧэсь.

Только Дмитрок вошел в свой ​​двор, как сзади послышался свист. Летит Чэсь:

–    Учительница приехала! Не будем тратить время, позже пообедаем – вдруг она опять куда-то исчезнет?

Раздаел 27

У чительниц а

Худенькая, ростом не выше парней, учительница была совсем не похожа на деревенскую пенсионерку. В синем спортивном костюме, в кедах, на голове – прическа-завивка. Только морщинистая шея, узловатые натруженные пальцы, да еще беловатые, будто уставшие глаза, что вопросительно-строго уставились на парней, выдавали, сколько этой женщине на самом деле лет.

В меньшей доме, где стояли на пороге ребята, было чисто, светло и пахло почему-то больницей. Завешенная занавесками печь, побеленные стены, выскобленный пол. Из мебели-только тумбочка, стол около широкого окна и три табуретки. Над столом – два черно-белые портреты, Ленина и Машерова.

Не приглашая ребят, учительница присела сама, подперла голову кулачками.

–     Я слушаю вас, – сказала строгим и вместе с тем приятным, как умеют только учителя, голосом.

Чэсю вдруг показалось, что его вызывали к доске, а он совсем не знает урока. Тряхнул головой, чтобы прогнать эту иллюзию, набрался решимости:

–   Нам сказали... вы можете помочь по истории... Учительница удивленно захлопала в ладоши:

–   Я? По истории? Вот действительно история... Десять лет никому не нужно было – а тут... А в школе вам не могут помочь по истории?

–   Там только шкаф, – почему-то виновато сказал Чэсь. – А в шкафу – тонкая папка.

–   Значит, дожили. «Перестроились». Теперь и Ирина Леонидовна понадобилось. Конечно, при Ирине Леонидовне был не шкаф с папочкой, а такой краеведческий уголок, что даже из Минска люди приезжали, хвалили... Конечно, сейчас вам нужно к Ирине Леонидовне!

–   А где живет эта Ирина Леонидовна? – ляпнул вдруг Дмитрок.

Чэсь аж закашлялся. Учительница сузила глаза:

–   Не поняла.

Дмитрок наивно повторил:

–    Ну, эта Ирина Леонидовна, о которой вы все время упоминаете, где она живет?

–  Ирина Леонидовна – это я, – ледяным голосом ответила учительница.

Так все испортить! У Чэся чесались кулаки. Сейчас ему хотелось только одного: поскорее выйти на улицу и сорвать злость на Дмитроке.

А тот, как ни в чем не бывало, вежливо поправился:

–   Простите, Ирина Леонидовна. Я не местный и не знаю здешних учителей.

Ребята собрались выходить.

–   Подождите, – смягчилась учительница. – Вы даже не сказали, что вы хотели.

–   Копию бересты, найденную при раскопках, – сказал Чэсь. И, спохватившись, добавил: – Не навсегда, только посмотреть!

–   Так я и знала! – Воскликнула учительница. – Историей у нас начинают интересоваться только тогда, когда из этого можно иметь какую-то выгоду, когда деньгами пахнет. И что за времена такие настали? Почти сорок лет я учила детей, а теперь, может, вы, молодые люди, объясните мне: что происходит в мире?

«Молодые люди» не знали. Они молча стояли у порога. Ирина Леонидовна поднялась, распахнула дверь в другую, большую половину дома:

–   Прошу вас.

Ребята зашли и ахнули. Они как будто попали в музей.

Вдоль всей глухой стены тянулись полки, заставленные и заваленные самым разным добром. На одной полке – посуда из потемневшей глины, горшка, миски, кувшины, целые и разбитые, и даже просто черепки... На второй-камешки, маленькие и большие, гладко-круглые и притупленные, серые, белые, желтые, голубые, с сверкающими нитями на разломах... На третьей полке – сохнущие пучки различных цветов, трав, листьев... Теперь ребята поняли, откуда в доме этот запах больницы.

На весь простенок, от окна к окну, красовалась карта Беларуси. Все шесть областей были раскрашены каждая в свой цвет.

Учительница подошла к полке с книгами, вытащила между книг какую-то толстую тетрадь. Полистала ее, потом вдруг схватила за «корешок» и потрясла. Из тетради вылетел лист бумаги и, медленно кружась, начал опускаться на пол. Учительница ловко подхватила его еще в воздухе.

–    Вот ваша копия бересты. Возьмите. И не думайте плохого об Ирине Леонидовне...

Неужели все так просто? Чэсь осторожно, словно лист мог рассыпаться, взял его и сразу впился в него глазами:

–    Что вы, как можно, – пробормотал он, не скрывая радости. – Так мы пошли... пошли, Дмитрок!

Он пятился к двери и тянул за собой друга. Но Дмитрок неожиданно проявил самостоятельность:

–    Подожди, отпусти меня. Большое спасибо вам, Ирина Леонидовна, – вежливо сказал он. – Вы нас так выручили!

–      Ничего, мне не жалко. Вы хорошо знаете эту историю с талерами и с факелом?

–  Знаем, знаем... Пошли, Дмитрок!

–  Тогда вы должны знать и то, – спокойно продолжала учительница, не замечая Чэсевага нетерпения, – что, чтобы отыскать этот самый «клад», нужны все три монеты. Без них копия бересты – обычная бумажка, не более...

–  Мы знаем, ИрынаЛеанидавна! Пошли, Дмитрок!

–  Да подожди ты. Скажите, ИрынаЛеанидавна, как к вам попала эта копия?

–  Это вас не касается, – в голосе учительницы внезапно снова появились холодные нотки.

–  Простите, – попятился Дмитрок.

–     А впрочем... – Ирина Леонидовна прикрыла на миг ладонью глаза, словно вспоминая что-то очень давнее. – Впрочем, большой тайны тут нет. Ко мне почему-то редко кто заходит, и раз вы пришли и интересуетесь этим... До войны у меня был близкий друг. Мы вместе учились в педагогическом техникуме. После переписывались... Я работала здесь, учитель, а он – в Минском архивном музее. От него я и услышала историю с талерами, от него получила копию бересты и описание, как выглядят две монеты...