Текст книги "Щербатый талер"

Автор книги: Андрей Федоренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Чэсь с Дмитрием в один голос воскликнули:

–  Где? Где это описание?

–     Все погибло во время войны, – ответила Ирина Леонидовна. – Школа горела... да и вообще – война! – Тут не до краеведения. Только эта копия и осталась.

–     Однако у вас тут целый музей, – заметил Чэсь, указывая на полки.

–     Все это собиралось после войны. Было время, была молодая, каждое лето с мужем отправлялись в путешествие, обошли всю Беларусь. Нет такого района, где бы мы не побывали. Вот, к примеру... -Ирина Леонидовна взяла с полки обычный серый камень, – вот прославленный микашевичский гранит. Кто бы мог подумать, что у нас целые залежи этого гранита? А сейчас пол-Европы его покупает, все Минское метро им выложено...

–   Простите, – перебил Дмитрок, – вы сказали – с мужем? Это тот самый... ваш друг?

–   Нет, не тот, – коротко ответила Ирина Леонидовна

–   Ваш друг... погиб?

–   Хуже.

Ребята переглянулись.

–    При немцах он не эвакуировался, – пояснила учительница. – Не успел. У него была уже семья, он вынужден был ее кормить. Работал в Минске. После войны его арестовали как врага народа и, кажется, приговорили к высшей мере... И я испугалась, так как была близко знакома с ним. Я уничтожила все письма от него, фотокарточки, на которых мы были вместе... А при Хрущеве его реабилитировали. Он был, оказывается, ни в чем не виноват.   Вот тогда мне стало стыдно и больно, как никогда в жизни; я поняла, что побольше бы таких «врагов», то народу и друзей не надо...

Старая учительница провела парней двор.

–   А можно еще один вопрос? -Сказал Чэсь. – Почему вы не сдадите свои экспонаты в школу? Пусть бы все смотрели.

–   Чтобы в скором времени от этих экспонатов остался один шкаф с запыленной тяжелой папкой? Здесь надежнее. Я ничего ни от кого не скрываю. Вот вы захотели, пришли-и получили, что вам нужно. И каждый так может.

Глава 28

В городе

В это самое время Михаль на городском почтамте разговаривал по телефону с Оксаной. Кабинка была изолирована. Михаль не боялся, говорил громко. Однако старался не растягивать, чтобы хватило денег, говорил почти «телеграфным стилем»:

–  Оксана, привет, это не геологи, а твои «Червеньские знакомые», они знают твой адрес, берегись сама и береги талер! Бабушка тебя не дождется, когда приедешь? Когда, говорю, приедешь?

Ответ поразил его. Беззаботный, веселый голос:

–   Михаль, передай бабушке, что приеду быстро, сразу, как Катя выздоровеет!

–   При чем тут опять Катя? Ты разве доктор?

–  Михаль, как ты можешь? Мы вместе с ней приедем.

Главное, не было времени ни обидеться, ни обдумать все это.

–   Ты была в архиве?

–   Пока нет. Только не сердись, все будет хорошо. Папа завтра едет в экспедицию, он написал записку в архив, меня пустят туда. А вы чем во что играете?

–   Оксана! – Закричал Михаль. – Что ты говоришь, какие игры! Я нарочно звоню, чтобы предупредить тебя: берегись! Обещай, что не будешь держать при себе монету!

–   Хорошо, не волнуйся. Папа завтра уедет, и я буду жить у Кати, пока она выздоровеет. Потом ее отец привезет нас машиной в Поплавы.

Одно только недоумение было на душе после этого разговора. Опять какая-то Катя!.. И Оксана – веселится, словно ребенок, словно не понимает ничего...

Вместе с тем Михаль не мог не признать, как значительна роль Оксаны во всей этой истории. Девочка должна сделать больше, чем они все вместе взятые: как-то раздобыть и привезти сюда два талера и копию бересты.

Михаль вышел из почтамта. Так и не прояснилось. Пасмурно, над городом низкие тучи, даже, кажется, понемногу начинает накрапывать дождик. Нужно быстрее решать все дела и возвращаться домой. Михаль сориентировался, в какой стороне улица, на которой располагается краеведческий музей. Дмитрок говорил, что недалеко от почтамта. Город небольшой, здесь почти все «важные» здания лепятся возле центральной площади. Нет, лучше не тратить зря времени, нужно спросить у кого-то.

Рядом, на скамейке у автобусной остановки, сидели какие-то мужчины. Громко разговаривали, курили... К таким лучше не подходить. На другой стороне площади был голубой киоск «Мороженое». Лучше спросить кискершу.

Михаль пересек круглую мощеную площадь, и когда приблизился к киоску, увидел возле него мальчика и девочку примерно своих лет. Они покупали мороженое. Девочка была похожа на Оксану, только черноволосая, в синем платьице, с белой косынкой на голове. Высокий мальчик – в поношенном трико, обвисшем на коленях, в стоптанных кедах на босу ногу. Он неприязненно через плечо взглянул на Михаля.

Это были местные, городские дети (по-домашнему одеты -значит, живут неподалеку), поэтому Михаль и обратился к ним «по-городскому» – по-русски:

–   Скажите, как пройти к краеведческому музею?

Мальчик     облизал     брикет     мороженого,     еще раз неприязненно оглядел Михаля.

–   Вярніся назад да паштамта, завярні за вугал,– сказал он,– убачыш шпіль. Там твой музей. Толькі цяпер ён на рамонце.

(ПЕРЕВОД: –  Вернись обратно к почтамту, заверни за угол, – сказал он, – увидишь шпиль. Там твой музей. Только сейчас он на ремонте.)

У Михаля вплоть отвисла челюсть. Во все глаза он смотрел на мальчика.  Городские,   а говорят   чисто      по-белорусски – это никак не укладывалось в голове...

–   Табе паўтарыць? (ПЕРЕВОД: Тебе повторить?) – Отставив руку с мороженым, так как с него капало, спросил мальчик.

Девочка засмеялась:

–   Яму, відаць, перакладчык патрэбен! (ПЕРЕВОД: Ему, видимо, переводчик нужен!) Вернись на ту сторону, за углом увидишь шпиль – пику такую. Там музей.

Облизывая мороженое, они пошли, как ни в чем не бывало, по улице. Даже не оглянулись на Михаля. А потому хотелось побежать за ними следом, познакомиться, расспросить... Кто они, где учатся? ..

Но одумался: зачем? Пусть так и остаются незнакомыми. Что в этом, наконец, удивительного? Раз люди живут в Беларуси, значит, и разговаривают по-белорусски. А разве он, Михаль, или Чэсь в школе на уроках не отвечают на чисто белорусском языке? Отвечают. И никто этому не удивляется. Вот только на улице, вне стен школы... «Рэбята, зачэм драцца?..» «Чэсь, хадзі сюда, раскажу адну вешч»... Ужасно! Оксана минская, а и то разговаривает чище их, считай, деревенских.

«Приедет Оксана, предстоит договориться разговаривать так, как эти городские дети – на чистом родном языке» – подумал Михаль.

Он даже не подозревал, что позже именно этот эпизод станет главным для разгадки истории с талерами.

Глава 29

У частковы й

Краеведческий музей, одноэтажное здание из красного кирпича, был весь оплетен лесами. На дверях табличка «Ремонт» и большой замок. Ни на лесах, ни вокруг не было ни одного человека. Михаль, удивленный, пошел в обход здания. Под ногами хрупал битый кирпич, осколки стекла, затвердевшие цемент и известь. И тут никого. Заросли крапивы и татарника, рядом – следы человеческих нечистот. Михаль брезгливо поморщился.

Вышел из-за угла, с другой стороны музея... и вдруг остолбенел, а потом скорее назад, за угол. У крыльца стояла темно-синяя машина «геологов». Лысый с Севам прогуливались рядом, задрав головы, рассматривали леса.

–    С такими музеями, – услышал Михаль голос Севы, – нечего удивляться, что двести лет золото найти не могут!

–  Да, этот ремонт надолго, – подтвердил лысый.

Сердце у Михала забарабанила, как и тогда, в сарайчике. А что, если они сейчас вздумают также пойти в обход? Куда бежать? Сзади высокий забор, слева глухая стена, впереди – улица, сразу увидят, догонят... «Несчастные случаи каждый год бывают!» – Вспомнил он слова лысого и похолодел.

Но у «геологов», видимо, не было времени.

–     Поехали!-сказал лысый. – Теперь только школа остается.

–   Школа. А не получится – потрясем Паука!

Хлопнула дверца машины, заурчал мотор. Поехали. Михаль вытер со лба холодный пот. «Что же мне так везет на встречи с ними? Хотя что: одно дело делаем, одно и то ищем, по одним местам ходим... »

Когда Михаль рейсовым автобусом вернулся в Поплавы, пошел мелкий дождь. Все небо было затянуто тучами, серое, без просвета. Михаль забежал к бабушке Анне, передал, что Оксана скоро приедет. Самому не терпелось встретиться с ребятами, рассказать последние новости. Но дождь усилился, полив как из ведра. Лужи пенились пузырьками, не лопались, – верный признак, что ненастье надолго.

Так Михаль никуда и не ушел. Просидел весь вечер дома, читал, смотрел телевизор. А на следующее утро, часов в восемь, его разбудил чужой мужской голос на кухне и стук тяжелых сапог о половицы. Отец на работе -кто это может быть? Михаль вскочил, поспешно оделся. Только успел зашнуровать кроссовки, как дверь открылась, вошел участковый в форме, а следом – встревоженная испуганная мать.

–   А, не спишь? – Сказал участковый, грузный седой дядька. Присел на табурет, уставился в Михала: – Где был сегодня ночью?

–   Спал. А что?

«Дед Макар донес о «телевизоре» !» – мелькнула мысль.

–       Спал    он,    правда! – Заступилась    мать. – Я могу подтвердить!

–   А друзья твои?

–   Какие друзья?

–   Не прикидывайся – я задаю вопросы! – Повысил голос участковый. – Чэсь и этот городской, Дмитрок. Что они ночью делали?

Михаль, который прежде не на шутку испугался, осмелел. Да какое он имеет право? Мать стоит, а он уселся здесь. Голос еще повышает...

–   Идите спросите у них, – смело поднял он глаза. – А я их не видел с позавчерашнего дня. Я в город ездил, любой может подтвердить.

Участковый поднялся:

–   Идем со мной.

– Что же это делается? – Засуетилась мать. – Куда вы его? Я не пущу!

–     Не бойтесь, сидите дома. А его заберу, – твердо сказал участковый. – Мне нужно провести один эксперимент.

Мать накинула куртку и выскочила вслед за ними.

Глава 30

Э ксперимент следователя

Ночью дождь закончился. Теперь пахло утренней свежестью. Платы, трава, деревья – все было мокрое. Песок приставал к подошвам. Но Михалю было не до этого. Куда его ведут, как преступника? И мать, бедная, сзади... Хорошо, хоть улица пуста.

Зато возле школы уже стояли несколько человек. Михаль еще издали узнал Чэся, Дмитрока, Чэсеву матери, уборщицу тетю Нину...

–  В школу лазил ночью? – Тихо спросил участковый.

Вот оно что! Теперь Михалю все было ясно. «Но пока ни слова, молчи!» – Приказал он себе.

–  Думайте что хотите.

Перед участковым все расступились. Утих гомон. Михалева мать поздоровалась, ей ответили все, кроме Чэся с Дмитрием. Те боялись оторвать от земли глаза.

Участковый огляделся:

–     Эх, наследили!.. Просил же и близко к стене не подходить. Сейчас следов не найдешь.

–   А никаких следов и не было, – сказал Дмитрока отец, которого Михаль сразу и не заметил. Такой же, как и сын, чистенький, аккуратный. В костюме с галстуком, в очках, с бородкой, стоит себе сбоку, будто его ничего не касается. – Какие следы могут быть после такого дождя?

Участковый искоса на него взглянул.

–   Я вас тут всех собрал, – сказал участковый, – чтобы сообщить следующее. Сегодня утром уборщица, вот эта тетя Нина, что среди нас находится, заявила мне, что ночью кто-то лазил в школу. Вон через то окошко, над дверью, – участковый показал на окошко на высоте метра два с половиной от крыльца. – Стекло, сразу видно, вытаскивали. Пока неизвестно, что украли в школе. Вот сейчас это и выясним.

–   В поселке полно детей, – и снова вмешался отец Дмитрия. – Почему вы подозреваете наших?

–   Вы, гражданин, как я посмотрю, очень нетерпеливый. Всему свое время. Нина, – обратился участковый к уборщице, – расскажи, что было вчера?

–   А что вчера? Иду, несу ведро с водой. А они стоят около школы, вот эти, Чэсь и... не знаю, как зовут, и говорят: «Откройте нам школу».

–   А вы?

–   Накричала на них. То, говорю, насильно не загонишь, а то летом школу вам нужно...

Михаля аж трясло от злости. Говорил же, просил – не суйтесь сами никуда! ..

–   Ах ты, гад, – Чэсева мать дернула сына за ухо. – А я было тебе поверила! Ты же был весь вечер дома – когда же ты успел?

–   Не лазил я никуда, – угрюмо сказал Чэсь, потирая ухо. – Про школу спрашивал у тети Нины, но не лазил.

–   Я своему сыну верю, – сказал Дмитрока отец, – и готов поклясться, что он ни вечером, ни ночью не отходил ни на минуту. И вообще: мой сын – и какое-то стекло, какая-то кража... Такое в принципе невозможно!

–   И я готова за своего поклясться, – проговорила Михалева

мать.

–   Родители не могут быть свидетелями, – строго заметил участковый. – Сейчас я вам кое-что покажу, и вы сами убедитесь... Замок на дверях целый? – Участковый поднялся на школьный крыльцо и потрогал замок. – Целый. Окна целы? Целые. Вопрос: если бы взрослый человек захотел проникнуть в школу? Конечно, он прежде всего попытался сделать это через двери и окна.

–   Логика! – Хмыкнул Чэсев отец. – Дети также могли бы пытаться через окна и двери.

–   Вы напрасно, гражданин, веселитесь. Еще неизвестно, что там в школе украли. Итак, малому взломать такой замок просто не под силу, это первое. Второе – окна высокие, широкие, стекла большие. Не каждый взрослый такое стекло вытянет и удержит в руках, не пакалечывшись. А еще обратно поставить нужно... Дальше – смотрите: я мужчина высокий, а и то чуть-чуть дотягиваюсь до края, – участковый приподнялся на дыбы и действительно только тронулся кончиками пальцев рамы окошко, через которое, как он старался доказать, лазили в школу. – Я уже не говорю, что взрослый в такое узкое окно просто физически не сможет протиснуться.

–   А как, по-вашему, дотянулись до него дети? – Иронично спросил Дмитрока отец. – Лестницу принесли? Или подпрыгивали так высоко?

–   Не лестницу. Делается это так, – сказал участковый. – А ну вы, трое, идите сюда.

Михаль, Чэсь и Дмитрок подошли.

–   Так, ты, Михаль, самый больший, – нагнись. Упирайся руками в косяк. Чэсь, вытри хорошо ноги, насухо... вот так. Влезай на балясины, становись ему на спину. Ты, – ​​к Дмитрию, – вытер ноги? Видишь, сам догадался... Опять-таки давай на балясины, на спину Чэсю... Вот так... Ну? Верхний, Дмитрок, оказался как раз науровне окошко.

–   Слезай, – скомандовал участковый.

Он высадил Дмитрия, Чэсь спрыгнул сам, Михаль выпрямился. Участковый, вытирая ладони, удовлетворено, победителем поглядывал на всех.

–  Эта египетская пирамида еще ни о чем не говорит! – Заявил   Дмитрока   отец. –   Мы даже   не   знаем,   в чем провинность наших детей? Даже в школу еще не зашли, а различные эксперименты здесь организуем...

–    Тише, не надо горячиться. Нина, отпирай. Только осторожно, я зайду первый – там должны остаться следы.

Тетя Нина сняла замок, пропустила в коридорчик участкового.

–   Темно, где тут выключатель... А, вот. Включилась    свет.     Из    глубины, из    коридора, пахнуло нежилым духом. Сбоку от двери, под, оконцем, стояли лестницы, заляпанные мелом, на полу лежали газеты.

–     Это я белила потолок, – начала оправдываться тетя Нина, – не успела убрать...

Участковый огляделся.

–   Действительно, в этой грязи слон мог бы пройти, и тот следов не оставил бы... Короче, ясно, – участковый посмотрел на ребят. – Тот, кто лез, повис на руках и спрыгнул на пол, а когда выбирался назад, подтянул под подоконник лестницу. Нина, проверьте, целы ли замки в кабинетах.

Уборщица пошла по коридору, дергая за ручки дверей классных комнат. Все двери были заперты. Участковый шел следом. В конце коридора, где стояла шкаф, тетя Нина ахнула:

–   Вот, сюда!

Стекло в одной из половинок дверей шкафа-«музея» было выбито, видно, ударом ноги.

–     Да! – участковый быстренько подбежал к шкафу, под башмаками захрустели осколки. – Сейчас будем составлять протокол! Нина, что здесь было, в этой шкафу? И что пропало?

Тетя Нина заглянула через дыру:

–  Да, кажется, ничего... Вся макулатура на месте.

–  Какая макулатура?

–   Такая. Посмотрите сами. Здесь разная непотребщина лежит. Газеты отсюда беру, пол застилать... Ведро, швабру сюда ставлю, тряпки прячу...

Теперь настала очередь смутиться участковому. Он снял фуражку, вытер ладонью лоб и виски:

–   Ничего не понимаю.

–    Кража века! – Насмешливо сказал Дмитрока отец.

Чэсь с Михалем, которые стояли позади всех, переглянулись. Едва шевеля губами, Чэсь прошептал «Папки нету!» Михаль приложил к губам палец.

–    Все, теперь вы отпускаете наших детей? – спросила Михалева мать.

–    Пока нет. Михаль, объясни, почему все же вы сюда лазили? Что искали?

–   Мне все это надоело! – вдруг громко заявил Михаль. – Еще раз вам повторяем, при своих родителях и при тете Нине: мы никуда не лазили!

–   Ишь ты, надоело ему... Нет лазили – докажите. Я показал там, на крыльце, как вы это делали!

И Дмитрок, и Чэсь подались было вперед, но Михаль остановил их:

–   Я сам. Видите вон то окно в конце коридора, за шкафом?

–   Ну-ну, не забывай, с кем говоришь, – сделал замечание участковый. – Ну, вижу.

Михаль подошел к окну:

–   Тогда скажите, зачем нам рисковать, карабкаться друг другу на плечи, в темноте, в дождь, когда мы в любое время и очень легко могли бы залезть в коридор вот через это окно? Оно низко от земли, широкое. Смотрите, здесь нет шпингалетов.  Достаточно пальцем толкнуть это окно с улицы – и оно раскроется настежь!

–   Правда, оно легко открывается, – виновато подтвердила тетя Нина. –  Сколько раз просила директора: сделайте вы этот шпингалет...

Участковому, под насмешливыми взглядами родителей, вновь пришлось снять фуражку и   вытереть лоб.   Дмитрок и Чэсь с гордостью смотрели на Михаля, своего командира.

–   Подождите, тогда выходит...

–   Выходит, в школу лазили чужие, кто не знал про окно, – закончил за участкового Дмитрока отец.

–   Может, знаете кто?

–  Не знаю. А может, вы знаете, когда наконец закончится этот «следственный эксперимент»? Наши дети здесь ни при чем, это доказано ими самими.

–    Хорошо, – сдался участковый. – Хотя тут и хулиганство в наличии: разбитое стекло. Но раз ничего не украли, протокол составлять не буду. Вам, – повернулся он к тете Нине, – сегодня же договориться с директором, вставить шпингалеты, закрыть окошко над входом, заодно найти деньги на стекло в двери этого шкафа. Вам, – к ребятам, – делаю пока устное предупреждение!

Все трое вскочили:

–  Почему?

–  За что?

–  Дыма без огня не бывает, – загадочно ответил участковый. – Теперь придется смотреть за вами пристальнее. То же самое предлагаю делать и гражданам отцам.

Глава 31

Что мы имеем?

Последние слова участкового наиболее пришлись по душе Чэсевай матери.

–     Все, отгулялся, – заявила она дома сыну. – Теперь забудь об улице, будешь сидеть у меня как мышь под веником.

–  Мама, ты же все слышала! Я никуда не лазил!

–  Ну и что, что не лазил? За тобой не пропадет: еще успеешь и залезть. Вон ведро, носи воду и поливай гряды...

–  Какие гряды? Вчера только дождь был!

–  Тогда собирай из картофеля жуков колорадских.

Так Чэсь и не вышел в тот день играть. Не было его и на другой день, с утра.

Михаль со Дмитроком проверили шалаш, не подтек в случае дождя. Потом взяли удочки, разулись.   Сидели на обрывистом берегу, свесив ноги. Хорошо, тепло...

У Михаля давно прошла вся злость на друзей. Он рассказал Дмитроку, как съездил в город, умолчав только о городских мальчике с девочкой, которые так свободно, так красиво разговаривали на родном языке.

–    Я сразу понял, чьих это рук работа, – сказал Михаль. – Когда увидел, что участковый ведет меня к школе, так и стукнуло в голову – лысый сказал: «Сейчас только школа остается». Но вам почему не сиделось? – Спросил он. – Я же предупреждал: ничего не делайте сами!

Дмитрок вздохнул виновато:

–  Ты еще не все знаешь... Мы записали в тетрадь: «Копия бересты находится шкафу, что стоит в школьном коридоре». Курт, конечно, прочитал – и вот...

–  Молодцы! С вами только сокровища искать.

–  Почему – кое-что и мы раздобыли.

–  Например?

–  Копию бересты.

У Михаля чуть удилище не выпала из рук:

–  Ну, молчун! Где, как?

–  У старой учительницы, Ирины Леонидовны.

–  И где копия?

–  Всё у Чэся: и талер, и береста. Да мы пробовали уже – никак, ничего не понять. Нужно три монеты.

Михаль, однако, вмиг повеселел:

–   Ну, это уже что-то... Чэся отпустит мать к вечеру или он сам уйдет... Тогда еще попробуем.

– Ага! – Вспомнил Михаль. – Помнишь, вчера участковый сказал: «Докажите, что не вы лазили?» Почему ты собрался доказывать вместе с нами? Нам с Чэсем ясно было – мы знали об окне в коридоре. А ты?

–   А я след видел.

–   Какой след? Чей?

–   Ну, когда вытирал ноги. Чтобы Чэсю на плечи залезть. Там при крыльце тряпка, она сдвинулась немного, а под ней – след огромного сапога.

–   И что? Там столько людей топталась...

– Сапоги летом у вас только один человек носит, – важно сказал Дмитрок. – К тому же, над крыльцом – навес, значит, след остался с ночи...

–     Дед Макар! – Воскликнул Михаль и сразу напустился на Дмитрия:  –  И что из тебя все клещами надо вытаскивать! А если бы я не спросил, ты промолчал бы и про след, и о бересту?

–     Не знаю, – пожал плечами Дмитрок. – Впрочем, еще не поздно – можно пойти и рассказать про след участковому.

–  Ты серьезно?

– Почему нет? Тогда «сдадим» всех сразу: и деда с внуком, и «геологов» – никто нам больше не будет вредить.

–    Послушай. Во-первых, само по себе это противно – «сдавать» кого бы то ни было... Во-вторых, ты, Дмитрок, человек городской, а здесь свои законы. Ты подумал, как после жить и смотреть этому деду Макару в глаза? А подумал ли ты, как собираешься рассказывать тому же участковому: о «геологах», что они здесь ищут, о талерах, бересте, сокровище...

Дмитрок виновато почесал затылок.

–     Допустим, участковый нам поверит, – продолжал Михаль, – и всех их арестуют. Ну и что? В школе ничего не пропало, а более за ними никакого преступления нет! Составят протокол и отпустят. А мы таких врагов наживем, что мало не покажется...

–  Тогда что делать? – Спросил Дмитрок.

–    Что делать? Ничего без Оксаны мы не сделаем... А когда она приедет и что там, в Минске, достанет – неизвестно, – Михаль вдруг широко улыбнулся: – Потому предлагаю – играть! Черт с ним, с этим сокровищем! Лето стоит! Будем играть в футбол, ловить рыбу, сходим в поход – не на одном кладе свет клином сошелся!

Часть третья

НЕОЖИДАННЫЙ СОЮЗНИК

Глава 32

ЗВОНОК

Все складывалось просто прекрасно.

Послезавтра папа уезжает в экспедицию. Он позвонил в архивный музей, договорился с заведующим. Тот заверил, что Оксана может прийти в любое время, он подготовит для нее все необходимые бумаги и экспонаты.

Но главное, в Поплавы отпустить Катю! Правда, ненадолго. В июле они всей семьей собираются в Египет, в туристическое путешествие, но до июля еще далеко. И Катя это время может побыть в деревне, вместе с Оксаной. Вот здорово!

Хорошо даже то (хотя Оксане стыдно было признаться в этом), что Катя неожиданно заболела. В такую ​​жару у нее заложило горло, она сидела дома, пила разные лекарства и отвар из малины. Пока она выздоровеет, Оксана как раз успеет сходить в архив.

Поэтому девочка так легкомысленно отнеслась к телефонному разговору с Михалем, в котором он предупреждал о «геологах». Еще чего – она ​​бояться будет! «Геологи» далеко... Талер, однако, дома больше не держала, оставила у Кати.

Отец постепенно готовился к экспедиции. Он отпустил бороду – бородатому человеку меньше досаждают комары, и чтобы потом не тратить время на бритье. Рюкзак, стоявший в передней, с каждым днем ​​все больше «распухал». Один вид его – потерто-поношенный, выгоревший от солнца, в черных пятнах прапалин, будил представления о лесе и чистом поле, речке, палатке, ночном костре, восходе и закате солнца...

Оксана была благодарна отцу. В эти последние дни он не читал ей нотаций-как вести себя в Поплавах. И ни разу не спросил, как обстоят дела с «поиском клада».

Но Оксана еще не знала: благодаря отцу, они, «искатели клада», приобрели себе сильного союзника. Как-то, когда она играла с Катей,   отец набрал номер телефона своего старого друга, учителя истории Бориса Григорьевича.

–  Вот хорошо, что застал тебя, – сказал отец. – Борис Григорьевич, у меня две просьбы: легкая и тяжелая. С которой начинать?

–  Давай с тяжелой, – засмеялся Борис Григорьевич.

–  Где ты собрался отдыхать летом?

–   На Гавайях! А если серьезно, с моими средствами придется это лето просидеть в городе. В лучшем случае выберусь на Минское море в Дрозды...

–     А помнишь, раньше ты ли не каждое лето ездил в Поплавы?

–  Давно это было. Молодой был, легкий на сборы.

–  А ты возьми да вспомни молодость, – посоветовал отец. – Не хочешь пожить в Поплавах, хотя бы месяц?

–  Как-то не думал об этом ..

–    А ты подумай. Места там замечательные, людей тамошних ты знаешь, и они тебя. Снял бы полхаты у какий-нубудь бабушки, больших денег на это не нужно, в Минске больше растратишься. Семьи у тебя нет, дачи тоже. А там ловил бы рыбу, пил парное молоко, просыпался с петухами...

–        А что-надо подумать, – загорелся Борис Григорьевич. – Ты так расписываешь...

–    Я почему, Борис Григорьевич, «расписываю»: дочь там будет, у бабушки. Ты же знаешь Оксану, она куда хочешь влезет... Но, на мое счастье, она вдруг заинтересовалась историей с талерами. Помнишь? Про сокровища французского офицера?

–   Как не помнить? Сам искал некогда. А только пустое это. Нужно собрать вместе три монеты и копию бересты, а это невозможно.

–   Знаю, – сказал отец, – но раз они интересуются – на здоровье. Они – это Оксана и еще три местных мальчика. Чем в какой вред лезть, пусть ищут, интересуются историей... Так вот, прошу тебя: поезжай, поживи месяц в Поплавах, присмотри за Оксаной. Поможешь им, подскажешь... Больше тебя об этой истории никто не знает.

–   Подумаю, подумаю, – повторил Борис Григорьевич. – А какая вторая, легкая просьба?

–   Ты когда-то дружил с заведующим архивного музея. Нельзя ли попросить его помочь Оксане? Она хочет там посмотреть различные документы, копии... Я, правда, недавно сам звонил ему, но перестраховаться никогда не лишне...

Борис Рыторавич вдруг перебил сухо

–   Эта «легкая» просьба, к сожалению, тяжелее первого. Мы не дружим уже лет пятнадцать. У меня не может быть ничего общего с человеком, который работает заведующим в архивном музее и вместе с тем не любит белорусской истории, не признает самобытности ее, позволяет себе насмешки о белорусском языке, называя его «скверными диалектом»!

–   Вот как? – Растерялся отец. – Я не знал, извини.

–   А в Поплавы – поеду! – Сказал Борис Григорьевич. – И буду помогать Оксане с ее друзьями, чем смогу. Обещаю.

Настал день прощаться с отцом. К дому подъехал старенький потертый «рафик», в котором сидели веселые, бородатые, как и отец, люди, с такими же огромными, выцветшими на солнце рюкзаками. Оксана с отцом еще раз проверила, отключен ли холодильник, телевизор, или не горит ли где свет, не капает ли из кранов вода...

По дороге Оксану отвезли к Кате. Теперь она поживет здесь, пока подруга не поправится

–   Вот тебе телефон, – сказал отец на прощание и протянул Оксане листок из блокнота – Если что-то случится – позвони этому человеку.

–   А кто это?

–    Секрет, – улыбнулся отец. – Ты просто наберешь номер и скажешь: Оксана.

Глава 33

У Кати

–  Тебе не рассказывал папа, как к нему попал талер?

–  Нет, – ответила Катя. – Я и не спрашивала... Он в последние дни поздно приезжает домой. У них в фирме какие-то неприятности.

Катя, хорошенькая и смешная, похожая на куклу, с шеей, обвязанной толстым платком, лежит на диване под пледом. Рядом – столик с лекарствами и табурет, на котором светится экраном маленький переносной компьютер.

Девочки до боли в глазах наигрались в различные компьютерные игры. Надоело смотреть и мультфильмы на видеомагнитофоне.

–     Давай выключим все, – предложила Оксана, – и зажжем лампу.

Так и сделали. За окном – изморозь сумерек. Пасмурно, дождливо. А в комнате – уютно светится лампа-ночник. Если пошевелиться, по углам и на потолке тоже шевелятся тени. Девочки одни. Только раз за вечер в комнату заглянула Катина мама, совсем молодая, как старшеклассница. Она была с завитыми мокрыми волосами и держала перед собой растопыренные пальцы – сушила лак на ногтях.

–   А, играете? – Только и спросила она. – Ну, играйте... Она вышла, а потом вспомнила что-то и вернулась снова:

–  Как ты себя чувствуешь, Екатерина?

–  Я совершенно здорова, мама!

–  Температуру измерь.

–   Только что вытащила градусник: тридцать шесть и

восемь.

–   Вот видишь, еще высокая. Нужно лежать...

Мама вышла, осторожно локтем прикрыв дверь. Катя почему-то вздохнула. Оксана присела к ней на диван.

Девочки прижались друг к другу и обе молчали. Оксана вспомнила папу: где он теперь? Наверное, еще в дороге. Мчится где-то по темной шоссе «рафик», стучат в стекло капли дождя... Потом она подумала о Кате. Катя богатая, красивая. У нее все есть. Родители ничего не жалеют для нее. Но все равно она часто бывает такая задумчивая, грустная. И что удивительно: Оксана никогда не завидовала ее богатству, никогда даже в мыслях не хотела поменяться с ней местами.

Оксана вспомнила вечер в Поплавах, когда отец рассказывал историю раненого французского офицера, дымился дымокур, а Чэсь такими странными глазами смотрел на нее... А на другой день угостил пчелином медом. Нет, все это интереснее, как-то теплее, живее самые красивых компьютерных игр.

–            Завтра я вылечусь, – сказала Катя, словно угадав ее мысли, – и папа наконец отвезет нас к твоей бабушке. Скорее бы!

–            Нет! – Испугалась Оксана. – Завтра ты, пожалуйста, еще не вылечивайся! Я же ничего не успела, так и не сходила в архив... поболей еще денек?

–  Хорошо, – покорно согласилась Катя.

В передней послышались голоса. Вскоре в комнату заглянул Катин папа. Сегодня он вернулся рано и был весел: видно, дела в фирме пошли на лад. Высокий, моложавый не по годам, с бородкой. Бородку он отпускал не для удобств походной жизни, как Оксанин отец, а   для красоты.

–            Бодрствуйте еще? – Весело потирая руки, сказал он. – А почему это только лампа у вас? А «видик» почему не смотрите? А в компьютер почему не играете?

И, не дожидаясь ответа, присел на диван. Положил дочери на лоб ладонь:

–  Как ты?

–  Совершенно здорова.

Оксана нашла под пледом Катину ногу и сжала ее. Но подруга ничего не поняла.

–            Так что – завтра можно везти вас? Я как раз свободен до обеда. Успею отвезти и вернуться.

–            Нет, Игорь Валентинович! – Возразила Оксана. – Катя еще слабая, пусть полежит денек... – и, пользуясь его хорошим настроением, попросила: – Игорь Валентинович, расскажите, как к вам попал талер? Тот, что вы Кате подарили?

–            А, талер, – Игорь Валентинович наморщил лоб. – Этот талер еще с войны, остался после моего папы, а Катиного, значит, деда...