Текст книги "Алые Розы (СИ)"

Автор книги: Андрей Карелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 9

Продолжаю дрочить.

– Привет, Викуль, ты как там? – говорю.

– Отлично. Только что вернулись с озера, Сашка… – Не могу разобрать, что там делал Сашка. Но мне хорошо, мне так хорошо в груди от того что я просто говорю с ней.

– Я так по тебе скучаю! – всхлипываю я. – Мне так одиноко! Я сама, одна-одинёшенька, никому не нужная. Никто меня не любит. Мне так тебя не хватает! – Моё дыхание учащается, сейчас я разрыдаюсь или кончу. Одно из двух или же всё одновременно, почему бы нет.

– Юлечка, моя хорошая, ты же такая умничка, тебя все любят, тебя все ценят, ты ещё найдешь своё счастье… Всё, целую, меня Сашка зовёт.

– Пока, – едва успеваю сказать я, как она кладёт трубку.

Я лежу в постели голая и смотрю в потолок. Мне так хорошо и плохо одновременно. Хорошо от того, что я с ней поговорила о своих чувствах, что ещё раз в любви ей призналась. А плохо, потому что плохо. Ну что тут объяснять? Она от меня навсегда отгорожена бронированным стеклом, я её вижу и слышу, но прикоснуться к ней не могу и, возможно, никогда уже не смогу.

Когда нельзя, а хочется, то хочется ещё сильнее. Мне больше не хочется дрочить, а только плакать. Переворачиваюсь на животик, жалею себя и рыдаю в подушку.

Просыпаюсь ночью и не помню, как уснула. Похоже, я плакала, пока не лишилась силы и не отключилась. На мне нет одежды. Хоть я никогда не сплю голая, только с Викой спала однажды. Даже с Сашкой себе такого не позволяла, я стеснительная. Но сейчас я одна у себя дома. Встаю и потягиваюсь, подхожу к окну. На улице ещё темно. На лавочке у подъезда шумно разговаривает какая-то компания. А на душе у меня так спокойно. Не знаю, почему. Видать, я здорово вчера выплакалась и теперь ничего не чувствую.

Беру телефон – он сел, забыла на зарядку поставить. Ложусь на кровать и любуюсь своим телом, своими стройными ножками. Как же мне повезло, что они у меня такие! Пытаюсь представить себе, что это не мои ножки, а таинственной незнакомки. Что мы вчера только с ней познакомилась и уснули в одной постели. И мы даже не знаем, что обе – лесбы. Нам просто так хорошо рядом, и сердце бьётся часто-часто.

Воображаю, как она, ничего не объясняя, целует меня в щёчку. А после мы несколько секунд смотрим друг другу в глаза и всё понимаем. Как же долго мы друг друга искали, сколько страдали, сколько мучились! И вот встретились, вроде как случайно. А я даже не любовью с ней заняться хочу, я пожалеть её хочу, ведь знаю, сколько она натерпелась грубостей и отказов. И ей меня безумно жалко. И вот мы уже целуемся, стягиваем друг с друга одежду и ласкаем друг другу «щёлки», груди, животики и «лепесточки». Она отлизывает мне и шепчет, что любит.

Обнимаю сама себя и снова плачу. Мне так больно и одиноко, мне так не хватает любви! Мне уже не нужна Вика. Я просто хочу, чтобы меня любили, мне нужна любовь – хоть капелька. Крохотная капелька душевного тепла. Чтобы кто-то обнимал, целовал, ласкал. Кстати, Вика почти этого не делала. Она всё на меня спихивала, но я всё равно была счастлива.

Накидываю мамкин халат на голое тело и сажусь делать себе педикюр. Я всё сама делаю, притаскиваю из ванной тазик, распариваю ножки в соляном растворе, «рихтую» их пемзочкой. Как ни странно, но простые и понятные действия меня успокаивают. Может, мне в маникюрный салон устроиться и там знакомиться с девочками? Нафиг тот институт, буду сразу зарабатывать и мамке помогать.

Такие простые и в то же время мудрые мысли!

«И когда это я так поумнела? – спрашиваю себя. – Наверное, когда мне было больно-больно. От боли умнеют быстрее». Сама же и отвечаю. Чувствую очередную «ударную волну» в сердце и начинаю всхлипывать.

«Не думай, Юленька, не думай, милая моя, пожалуйста! Успокойся, не думай и не вспоминай о ней. Мысли прикончат тебя». Прошу сама себя и не могу удержать слёзы. Они так и заливают глаза, зрения и так едва хватает, чтобы кутикулы подровнять. Что такое кутикулы? Наберите в Яндексе, там точнее скажут.

Ровняю пилочкой ноготки. Мне нравится это делать самой, нравится прикасаться к своим ножкам. Ножки вообще моя любимая тема. Раньше я их целовала, пока никто не видит, свои собственные коленки и пальчики на ногах, брала их в рот – от перевозбуждения понятное дело. Да, я много всего творила.

Мне нравилось воображать себе всякое. Вообще я жуткая извращенка. Но сейчас у меня нет настроения. У меня вообще ни на что не осталось сил, даже на то, чтобы поесть. Я как будто умерла изнутри.

Кстати о еде: что там, в холодильнике?

Наношу на ноготочки белый лак, любою нежные тона. Даю ему высохнуть, надеваю мягкие тапочки и иду на кухню. Открываю холодильник, а там ничего из того, что я ем. Картошка. Буду готовить картошку. Улыбаюсь: я же её даже чистить не умею. Раньше умела, а сейчас разучилась, всё за меня делает мамка. И на работу ходит, и готовит, и убирает. Мне даже стыдно, что я, такая взрослая, никак не помогаю. Сейчас сяду картошку чистить, только сообщения проверю.

Включаю свой телефон, он уже должен был зарядиться. Загорается экран, и сразу начинает пиликать. Сколько, оказывается, народу мне писало! Катя, Димка, Маринка. Но ни одного письма от Сашки или от Вики. Как будто эти «голубки» обо мне забыли. Есть ещё от мамки пара пропущенных.

Смотрю в окно, а там темно. Который сейчас час, если даже в мае темно? На телефоне-то, понятное дело, 00:00, открываю ноутбук. Три утра. Отлично! В три утра она собралась варить картошку! Ставлю чай и сижу одна, на кухне, как старая дева.

«Какая старая дева, Юлька? Тебе семнадцать!» – подбадриваю саму себя. Но не верю. Похоже, я никогда не встречу свою любовь. Я так и умру в одиночестве. Жалко себя до жути! Знаю, что это неприлично – себя жалеть. Нюни распустила, сидит, жалуется на жизнь, а у самой всё лучше, чем у многих! Но как же мне сейчас больно, так трудно – не передать! В такие моменты всегда войну вспоминаю: кто в танке горел, кто руку потерял, вот им было больно, а не мне…

И всё равно не могу. Как вспоминаю, что Вика меня бросила, жить не хочу, умереть хочу! Не буду жить без Викулечки, не буду, и всё, отказываюсь! Викуся, ну зачем ты меня бросила? Закрываю глаза, пытаюсь сдержать слёзы, но не могу. Вспоминаю наши ласки и поцелуи и умираю каждый миг без неё. Скорей бы уже подохнуть и больше не чувствовать этой боли!

Чем там Викуля без меня занимается? Может, сладко спит, обнимая подушку, и улыбается сама себе. А может, они с Сашкой… Нет, об этом лучше не думать. В душе будто чёрная дыра открылась – так больно и пусто.

– Чё-о-о-орт! – Закрываю лицо руками и рыдаю. – Юлечка, милая моя, пожалуйста! Ну, прошу, тебя ну не думай ты о ней, не рви себе душу, не надрывай сердечко…. Вика, сука, зачем ты меня бросила?! Я же твои ноги целовала, я же… я же… – Я начинаю заикаться. Хочется поскорее отрубиться, чтобы не мучиться.

– Вика, зачем ты это сделала?! – кричу я. А сама понимаю, что от этого крика посреди ночи могут сбежаться соседи. Закрываю рот руками и молчу. Только слёзы текут по щекам.

Вспоминаю прикосновения её губ, и в ту же секунду останавливается моё сердце. Оно больше не хочет биться, и всё сильнее кружится голова. Я сейчас в обморок упаду. Встаю и, пошатываясь, подхожу к закипевшему чайнику. Наливаю в чашку водички, насыпаю пол-ложки сахара. Всё равно я не почувствую вкуса, так зачем тратить сахар? Я сейчас ничего не чувствую, ничего. Все нервы как будто притупились.

Пожалуйста, пусть Вика поскорее ко мне вернётся, я на что угодно готова ради этого, на что угодно! Я же такая хорошая, я же ручная, ну как можно меня «на мороз» выбросить?! Я же не выживу. Мне жаль себя безумно! Но я уже не могу плакать, слёз не осталось, надо чаю выпить и пополнить запас жидкости в организме.

Мне страшно: а что, если она не вернётся ко мне? Нет, нет, этого не может быть, тогда я умру от тоски, исчахну! Закрываю глаза и вспоминаю наши с ней обоюдные ласки. Как же это было прекрасно.

«Всё лучшее уже позади», – с грустью понимаю я. Всё уже в прошлом, А в настоящем я умираю от боли, от любви к ней. Набираюсь смелости, достаю телефон и набираю её. Но тут же сбрасываю.

Пишу эсэмэс. Но что написать-то? Отправлю сердечко. Надо ещё написать что-то:

«Думаю о тебе». – И сердечко. Отлично, отправила! Жду ответа – не отвечает.

«Три утра, – напоминаю я себе. – Люди спят, а если не спят, то трахаются, занимаются любовью, сосут и лижут. Счастливые! А может, и она сосёт у него сейчас, берёт телефон, смотрит на сообщение и смеётся надо мной? Не-е-ет, нет, я знаю Вику, она не такая. А она всё ещё любит меня, я знаю, только не может себе сознаться в этом. Ей все эти «мамки» и «папки» вбили в голову, что нельзя быть лесбиянкой. Нельзя любить девочек. Но как же нельзя, когда так хочется?! Как же я тебя люблю Вика, как люблю!

«Ты как там?» – И три сердечка. Снова отправляю. Не отвечает, но я настойчивая. Пишу: «Ты реферат закончила?» Совсем дурацкий вопрос, но не отправлять же ей просто сердечки.

Пиликает телефон, я вздрагиваю. Неужели ответила? И сердце стучит, как у крохотной мышки. Влюблённой крохотной мышки. Прижимаю к себе коленки. Убираю потёкший макияж под глазами, улыбаюсь и читаю:

«Юля, ты нормальная? Три утра… не пиши мне больше».

Что бы это значило? А мне так приятно, что она назвала меня по имени! Юля… мне так нравится своё имя! Спасибо, мамочка, что меня так назвала! А вдруг это папка назвал? Нет, этот идиот, ни на что не способен, это всё заслуга мамки. Я вообще вся заслуга мамки, папка тут ни при чём.

«Мне так тяжело одной… прости что пишу – Плачущий смайлик… – Я всё ещё не могу привыкнуть, что мы не вместе. Прости, прости, но мне так тебя не хватает…» – И куча сердечек. Отправляю.

Жду. Я всё время жду, наверное, я рождена, чтобы ждать. Всю жизнь мне приходится кого-то ждать. К счастью, я терпеливая. Снова пиликает телефон.

«Юля, ты нормальная?»

«Нет, – отвечаю. – Я люблю тебя…» – И смайлик в виде разбитого сердца (у меня есть такой, я его в каком-то пакете смайлов купила). Каких я глупостей на телефон не покупала! Не думала, что пригодится.

На сей раз уже долго жду ответа, даже чай холодным стал, теперь его уже пить можно. Фу-у-у, без сахара! Встаю, чтобы добавить сахар. И тут в руках у меня пиликает телефон. Сердце опять рвётся из груди, дышать мешает – так колотится, и круги перед глазами, потому что слишком резко встала.

«Сердечко, миленькое, хватит так стучать! Она просто написала. Вика… Викулечка, Викусенька, любимая моя, солнышко моё! Ласточка моя!» Я сейчас разрыдаюсь. Опять! Когда же у меня кончатся слёзы?

Глава 10

Беру трубку и пытаюсь разглядеть заплаканными глазами её сообщение.

«Спасибо тебе, Юлька, ты меня разбудила». Рассерженный смайлик.

«Прости. Можешь наказать меня, если хочешь», – думаю я, глядя на этот смайлик. Представляю, как она меня по попке отшлёпает, и от этого возбуждаюсь.

«Можно тебя набрать?» – пишу. Несколько секунд боюсь отправить, как бы ещё сильнее не разозлить этот смайлик. Но закрываю глаза и нажимаю «отправить сообщение». Из моих закрытых глаз стекает ещё одна слезинка. Сколько же они могут плакать?! За что мне это, ну за что?! Почему так больно? Нужно развеяться, нужно срочно развеяться. Новые люди, новые знакомства, новые отношения…

Хотя кого я обманываю? С кем я там буду знакомиться? Да и с кем я вообще могу познакомиться, когда в моём сердце столько любви к Викусе и ни для кого другого там не осталось места?

Новое сообщение: рассерженный смайлик, на этот раз большой. Чёрт, я его разозлила! Ну и пусть. Сердце приятно сжимается.

«Только сама не звони… я позже наберу тебя», – пишет.

Сижу и смотрю в телефон. Жду.

«Ну что так долго-то? Чем там можно заниматься?» – психую я. А она всё не звонит. Ставлю на ноутбуке жалостливую мелодию, что-то из Мориконе, и, как дура, пялюсь в экран. Вспоминаю про чай и делаю несколько вялых глотков. Несладкий. И как они с Сашкой пьют чай вообще без сахара? Я так не могу.

– Ну, давай же, давай, звони! – растерянно гляжу на экран. Может, у неё денег нет, чтобы позвонить, или ещё что-то? Почему она меня не набирает? Гляжу на часы. Когда пришла последняя эсэмэска? Две минуты назад… Две минуты! А почему же так мучительно ждать? И почему трясутся руки? Мне пора уже лекарства пить, иначе у меня так скоро будет инфаркт миокарда (надеюсь, я правильно выговорила это слово, а то я всегда его «инфарктом гепарда» называю). Вспоминаю и улыбаюсь.

Опускаю руку вниз и трогаю себя, ласкаю свою «горошинку».

«Как же хорошо, что она есть у меня, что я не родилась в одной из тех африканских стран, где не принято девушкам получать удовольствие, где её отрезают вместе с половыми губами! А несчастные потом ходят и кровоточат по нескольку недель, и врачу сказать боятся, что им больно. Это как будто нам месячных не хватает! Месячные… точно, у меня же скоро месячные должны начаться. Конечно, беда не приходит одна. Гляжу на часы: две минуты. По-прежнему две минуты. Как же тянется время!

Викуля, звони, ну звони, моя хорошая, звони, моя любимая, звони, моё солнышко, звони, моя ласточка, моё сердечко, моя девочка, миленькая моя! Все тёплые слова перебрала. Сильнее давлю на свою «бусинку», пытаюсь сделать себе больно. Я помешалась на этой боли. Может, я мазохистка? Может, меня плёткой стегать надо?

Три минуты. Да чем она там занята?

Держу в руках телефон, набираю и сбрасываю, набираю и сбрасываю до гудков, чтобы ей эсэмэс не пришло, что я звонила. Хотя втайне надеюсь, что дозвонюсь один раз, и скажу, что случайно набрала. Она же и так уже не спит.

Ну, дозвонюсь я, и что? Что дальше? У меня нет ответа на этот вопрос. Я действую скорее по наитию, просто хочу ей позвонить, просто хочу услышать её голос. Просто хочу её. Больше всего на свете хочу! Я помешалась на ней, все мысли заняты только ею, и в сердце только одна она. Ничего больше нет кроме неё, только Вика. Ненавижу её почти так же сильно, как люблю. Ненависть и любовь действительно так близки! Никак не могу разобраться в этом. С ней так трудно, но без неё невозможно. Стоит лишь подумать о ней, и всё внутри переворачивается. Интересно, что там внутри и как оно переворачивается. Но больно до жути, прям внутренности рвёт эта боль.

«Ну, Вика, когда же ты позвонишь?» Подхожу к окну и смотрю во двор, там уже тихо. Пьяная компания куда-то ушла. Может, мне сходить погулять посреди ночи. Дурнее ничего не лезет в голову. Мне нужны такие таблетки, чтобы отключить мозг хоть на минуту и не «слышать» весь этот бред, что постоянно лезет в голову.

Или таблетку от любви – принял и забыл. Какое ужасное средство – как яд, только хуже! Эти таблетки можно будет подмешивать за какие-то страшные преступления. Для меня это хуже смертной казни. Глотаешь таблетку – и всё, больше никого не любишь. Кошмар!

Надеюсь, таких таблеток нет, хотя для кошек же есть. Представляю себя в виде кошки и улыбаюсь. Знаю, как кошка страдает, когда хочет кота, это смешно и одновременно страшно. Лично я не могу смотреть, как мучается несчастное животное: жалко кошечек. А меня не жалко? Я же мучаюсь точно так же. Точно так же не могу спать, не могу есть, ничего не могу. Только мастурбировать.

Боже, какой же это бред! Я точно схожу с ума, пора идти к доктору. И что я скажу? «Доктор, я дрочу, а ещё я лесбиянка. Это как-то лечится?» Думаю над своими диагнозами. Прежде чем я всё это вслух скажу, я от стыда умру десять раз. Отличница Юлечка, которую любят все преподаватели и одногруппники, оказывается, конченая извращенка!

Мне в голову часто закрадывается мысль: «А что, если не я одна такая извращенка? Что, если все вокруг тоже думают только о сексе? Сидят по домам и дрочат, смотрят порнуху и мечтают о разных извращениях. Да ну, бред какой-то! Это только я одна конченая, все кругом нормальные, это же очевидно. И повезло же мне родиться такой ненормальной!»

«Вика, Викулечка, ну звони, моё солнышко! Сколько уже минут прошло? Пятнадцать или, если точнее то тринадцать. Тринадцать минут… Что можно делать тринадцать минут? Она могла бы уже до таксофона добраться и позвонить мне. Улыбаюсь, потому что не помню, когда в последний раз видела таксофон. Есть ли они вообще? У всех же мобильники. Вновь сажусь за ноутбук и открываю порно. Понятное дело – лесби, ищу похожую на Вику. Слава Богу, она красоточка, а тут таких море!

Вот есть одна девочка – ну вылитая Викуля! Выясняю её имя и ищу все порно с её участием. Во-от, здесь она с брюнеточкой. Та даже на меня чем-то похожа, тоже чуть ниже ростом, тоже маленькая грудь… ну вылитая я, короче. Внимательно смотрю, кто кому первый лизать будет. Мне всегда это интересно. Я, даже когда не была лесбиянкой, этим интересовалась, кто кого больше хочет, хотя я понимаю, что всё это актёры и актрисы.

Смотрю и представляю на её месте себя. Воображаю, как Вика заставляет меня лизать. О-о-о, да здесь что-то типа обучения кунилингусу! Как это на английском? Всё порно сейчас на английском, даже русское. Так смешно когда русские порноактрисы на английском кричат. Я раскрываю халат и, не стеснясь, глажу себя. А кого стесняться-то? Я же одна дома, могу хоть целыми днями напролёт голенькая ходить. Когда там мамка приезжает?

Аккуратно засовываю в свою «кисулю» средний пальчик. Делаю это бережно и мягко, чтобы не поцарапать – я же не собираюсь состригать свои ноготки. Хотя, я слышала, лесбы такое делают. Но я же ещё не лесба. Вот когда мы станем с Викой жить вместе, я обязательно над этим подумаю, а сейчас мне нравятся длинные ногти.

Чёрт, я опять думаю о ней, и опять моё сердце бешено колотится! Мне опять плохо. Откидываю голову назад, на экран не смотрю, дрочу и плачу. Если сюда кто-нибудь войдёт, я буду долго объяснять, чем я тут занималась. Выключаю видео, вырубаю ноут, но дрочить себе продолжаю, мне нравится доставлять себе удовольствие. Это моё тело, и я имею на это право. Но как же хочется, чтобы и Вика мне в этом хоть чуточку помогала! Я готова зализать и зацеловать всё её тело, даже без взаимности, лишь бы она мне позволила. Лишь бы меня не прогоняла.

Забываю обо всём и вновь смотрю на экран телефона. Двадцать три минуты. Да как же течёт это долбаное время! Сколько мне ещё ждать?! Теряю терпение, набираю её номер, жду первого гудка и сбрасываю. Всё-таки смелости дозвониться мне пока не хватает. Я же говорила, что трусиха.

Через пару секунд пиликает телефон. Эсэмэс от Вики.

«Ты с ума сошла, Сашку разбудишь! Скоро наберу» – И подмигивающий смайлик. Что бы это всё значило? Пытаюсь расшифровать её послание. Может, это значит, что ей надоел Сашка, и она думает обо мне, вспоминает наш поцелуй? Ей стоит только намекнуть, я готова сделать все, что она мне прикажет. Сейчас же вызову такси и поеду к ней, хоть за край света, денег мне должно хватить.

Я готова отлизать ей на камеру, чтобы у неё был компромат на меня. Готова сделать это при свидетелях – ну при Сашке же я лизала, значит и при других смогу. Лишь бы ещё раз прикоснуться губами к её телу, ощутить её вкус и запах, зацеловать её ножки. Да, я люблю её, как сумасшедшая!

Двадцать семь минут… Да она с ума сошла! Смотрю в окно, небо уже сереет (в мае резко светает). Достаю пальчик из своей «дырочки», нюхаю его… м-м-м, мой любимый запах, запах секса, запах «девочки», мой собственный запах! Провожу пальцем по губам. Лижу уже сама у себя – я точно конченая извращенка! Кладу на язык и облизываю. Вспоминаю аромат Викули. Ничто не пьянит меня так, как он. Помню, как после неё я целый день нюхала пальцы, как я едва не кончала от одного её запаха. И почему мускусные ароматы нас так возбуждают?

Двадцать восемь минут. Я уже хочу спать, может, я посплю пока, а завтра она мне позвонит. Ставлю на самый громкий режим, снимаю халат и, голенькая, ложусь в холодную постель. Какая же я красоточка! Какие ножки, какое тело! И почему меня никто не хочет? Хочу, чтобы меня трахнули. Желательно, чтобы это была девушка – очень красивая девушка, такая, как Вика. Она самая красивая на свете. Представляю себе ту красавицу из порно: как она подойдёт к кровати, наденет на меня ошейник и заставит меня лизать, а я буду с удовольствием отлизывать её «киску». А потом она наденет страпон и будет меня трахать, как мужчина. И мне даже будет больно, но я буду терпеть, потому что я её люблю.

Тридцать одна минута… Пишу ей эсэмэс.

«Ты скоро? Мы же договорились созвониться. Я тут сижу и жду».

Сразу приходит ответ:

«Пять минут».

Шлю в ответ целый ряд сердечек. Мне так хорошо мечтать о ней! Как будто я не одна сейчас, а она где-то рядом; я чувствую её присутствие, чувствую запах её тела. Мне кажется, что она тоже чувствует меня. Люблю её, обожаю! Викусенькая моя, любимая, ласточка! Закрываю глаза, обнимаю и прижимаю к себе подушку. Телефон из рук не выпускаю. Вновь опускаю руку вниз и легонько поглаживаю свою «кисулю». Всё так странно. Зеваю, улыбаюсь и закрываю глаза.

Отдыхаю. Лежу и ни о чём не думаю, и только сердце плачет в груди. Пока ещё не рыдает, а просто плачет, воет тихонько, но никто его не слышит. Мир глух к его слезам, как и к моим. Так мило – плакать из-за девушки; ну что ещё может быть милее? И что с того, что я тоже девушка? Так даже интереснее. А что мне делать с собой, если я её люблю? Обожаю её глазки, обожаю её ножки! Обожаю её губки, её «киску», её мордашку, её светло– русые волосы, её имя, её голос! Вновь беру в руки телефон. И едва сдерживаюсь, чтобы не зарыдать, заставляю себя улыбнуться.

«Ну, когда же ты позвонишь, я все глазки выплакала?»

Тридцать семь минут. И тут – звонок.