Текст книги "Алые Розы (СИ)"

Автор книги: Андрей Карелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 22

Димка легонько меня к себе наклоняет и прислушивается к моей голове.

– Ага, жужжит, слышу, – улыбается. – У тебя там что, улей?

А мы с Катькой смеёмся, она так вообще вся трясётся от смеха. А я мультик вспоминаю.

– «А зачем на свете пчёлы? Для того, чтоб делать мёд. А зачем на свете мёд? Для того чтоб я его ел», – говорю я.

У меня от смеха уже живот болит. Нам с Катькой много и не надо, пальчик покажи – и мы уже ржём, как ненормальные. Ну, мы же девочки. Хотя на самом деле это довольно странная отмазка. Но будем честны: нам, девочкам, не нужно делать вид, что мы все такие важные и серьёзные. Мы можем расслабиться, быть собой, и никто нам ничего не скажет. Мужчины любят естественность. И независимо от возраста они умиляются, когда слышат женский смех. Это же так мило, когда смеются девочки!

«Сидят кобылы и ржут». – Долбаный внутренний голос, как же тебя «не хватало»! Весь кайф обломал!

– Ещё одна ручка, – говорю.

– Ах, да! – отвечает Димка, и протягивает мне сломанный карандаш.

«Боже, чем мы занимаемся!» – звучит в моей голове.

«Да заткнись ты уже, сейчас тебя отключим!», – злорадствует моя вторая половинка. Интересно, а какая из них – я? Кто я на самом деле? Смотрю на Димасика; такой он милый, жаль, что в меня влюблён! Хотела бы я «женить» его на Катьке: она классная девчонка, с ней он будет как за «каменной стеной»… ну, или она с ним. Я запуталась. Хотя Димка же вроде как на борьбу ходил. Какие же у него бицепсы – так и тянет потрогать!

«Не смей, а то он ещё чего-нибудь нашифрует себе, и будет ещё один несчастный влюблённый на твоей совести… тебе Сашки мало». Хотя Димка и так, скорее всего, в меня влюблён, и, насколько я знаю, не он один. Да полгруппы меня на свидание приглашало, пока я с Сашкой официально встречаться не начала. И сейчас иногда приглашают.

«Не отвлекайся, думай, как отключить мысли». Кручу в руках карандаши и ручки.

– Как их брать-то? – смотрю на Димасика.

– Зажми меду пальцами, – поправляет. – Да, вот так.

Я зажимаю и держу, никакой реакции, мысли, как гудели, так и гудят в моей голове, как мухи бешеные.

– Ну что? – спрашивает Димка. – Чувствуешь уже свободу от мыслей?

– Затих внутренний голос и не жужжит? – прислушивается Катька.

А мне опять смешно. Я ещё и сосредоточилась, такая, лицо серьёзное сделала, а меня прямо разрывает от смеха. Нет, я так никогда внутренний голос не отключу.

Димка смотрит на меня и не сдерживается:

– Операция прикрытия, – говорит. – Кодовое название: «Пальчик». – Он показывает мне палец.

Держусь из последних сил. И чего мне вдруг так смешно стало? Наверное, потому, что последние четыре дня я проплакала. Чёрт возьми, хватит вспоминать об этом!

– Усложняем, – говорит Димка и начинает быстро сгибать палец.

Я не выдерживаю и начиню смеяться. Я ржу долго и держусь за живот. У меня сейчас крепатура будет на пресс, к нему больно даже прикасаться. Катька тоже не выдерживает и смеётся вместе со мной, а меня смешит её смех.

– Девчонки, с вами всё в порядке? – внимательно смотрит на нас Димка. Прикладывает ладонь к моему лбу. – Да, вроде, не горячая.

– Всё, всё, тихо, тихо, – уговариваю себя не смеяться; только бы сейчас не сорваться опять. – Не смеши меня больше, пожалуйста. – Складываю губки «уточкой».

– Всё, Дим, не смеши больше Юлечку своим «пальчиком», – сюсюкает Катька, а меня прямо тянет её поцеловать – вот что значит рефлексы. Привыкла всё время целоваться. Мне с таким рефлексами только мысли отключать.

Беру карандаши в руки и прислушиваюсь: стало в голове тихо или нет?

– Не помогает, – делает преждевременный вывод Димка.

– Да нет, – говорю. – Мало времени прошло, нужно ещё чуть посидеть. – Опять начинаю смеяться.

– Ты что, смешинку съела? – Вот, вроде, детсадовские приколы, а мне смешно. Ну не дура ли? Ой, повезёт же кому-то влюбиться в такую дурёху! Вроде, и умница, и отличница, а по факту – пустышка, хорошо накрашенная. Маникюры, педикюры… мне кажется, я уже знаю, кем буду работать. И зачем мне эта учёба?

– А сейчас не смейся. – И зачем он это сказал? Меня такие замечания ещё больше смешат, но я сдерживаюсь.

– Всё в порядке, можем продолжать? – спрашивает он.

– Сейчас, ещё секунда, – выдавливаю из себя остаточный смех и сижу серьёзная.

– Продолжаем. Упри кончик языка в нёбо, – говорит Димка. Я его чуть Сашкой не назвала, заговариваюсь.

Держу в руках ручки и карандаш, упираю кончик языка в нёбо. Вроде, и помогает, а вроде, и нет. По крайней мере, все мои мысли сейчас про то, как надо держать язык и пальцы. Ничего больше. Действительно пустая голова.

– Не помогает? – опять делает за меня выводы Димка.

– Да чего ж не помогает? – говорю я, пытаясь не убирать язык. – Просто я сказать не могу нормально, у меня кончик языка упирается в нёбо. – Договариваю и возвращаю язык, куда положено.

Но Димка меня не слушает.

– Глаза подними вверх, – говорит он. – И внимательно посмотри в то место, где стена смыкается с потолком. Внимательно! – снова повторяет он.

– Я вам тут что, обезьянка экспериментальная? – возмущаюсь я.

Катька ржёт, едва сдерживается. А я сижу, как дура, с карандашами и смотрю в потолок. Не могу понять, что мы сейчас такое делаем.

– Язык верни на нёбо и глаза упри в потолок, – повторяет Димасик.

Оба они внимательно на меня смотрят, а потом друг на друга. Жаль, что не целуются, красивая была бы пара, я бы на них посмотрела. Ну и извращенка же я! А на самом деле действительно голова пустая, все мысли только о руках, глазах и языке. Хороший способ отбить желание думать.

– Ну что, работает? – спрашивает Катька.

– А сама-то как думаешь? – говорю. Типа, это так сложно проверить.

– Что у тебя в голове сейчас? Не жужжит?

Я опять начинаю ржать.

– А ну не смейся, а то сейчас пальчик покажу, – осаждает меня Димка. И это работает. Я сижу, как буддийский монах в позе лотоса, идеально пустая голова, никаких мыслей.

– Если будешь делать так целую неделю, хотя бы по пару минут в день, то к концу недели научишься выключать свои мысли и концентрировать на реальности.

– Можно уже язык назад возвращать? – спрашиваю.

– Можно.

Я кладу на стол ручки и карандаш, разминаю запястья.

– Помогло, – говорю. – Никаких мыслей, в голове такая чистота. Девственная. – Меня это слово смешит, но почему-то я уже не смеюсь. Наверное, я насмеялась, хватит уже, и крохотная грустинка в самом уголке сердце просыпается и напоминает о себе.

«Вика не с тобой». – И я опять готова заплакать. Отворачиваюсь в сторону, чтобы друзья не видели моих глаз. Стоп! Я опять думаю, а это значит, не подействовало. Ну и славно, мне нравится весь этот кавардак в голове, он веселит меня. Зато мне одной не скучно.

«Готовишься я к одиночеству». – Вновь этот внутренний голос! Я же тебя пощадила, будь нежнее со мной. А то, как враг. Люби меня, мы же с тобой одно целое.

«Хорошо», – соглашается он. Впервые он со мной согласен. Похоже, я смогу жить с собой в одном теле.

«Извини, – думаю я. – Прости меня и не обижайся. Я не буду больше пытаться тебя отключить».

Думаю, а сама понимаю, что нельзя больше такого делать. Все эти психологические тренинги – такая ерунда, и это при условии, что они безвредны. Менять свою личность я бы не хотела, пускай остаётся как есть. Ну и что то, что я дурноватая? Зато своя.

– Ну что? – спрашивает Катька. – Будешь такое целую неделю делать?

– А потом назад можно будет внутренний диалог подключить? – Я смотрю на Димку, он же, типа, умный. – Есть такое упражнение?

– Не знаю, – говорит. – А зачем тебе?

– А что, если мне не понравится жить без внутреннего диалога? Может, мне нравится говорить с самой собой.

– Юль, о чём ты? – Катька сводит брови, и мы смеёмся. Действительно, нашли какую-то дурь на Ютубе и паримся из-за нее. А я ещё испугалась, что это сработает. На самом деле мне всё в себе нравится: и эти мысли постоянные в голове, и всё, чем живу, как чувствую. Мне нравится, какой меня создал Бог или эволюция. Кто бы это ни был – спасибо тебе, я такая, как хочу быть. Это такое счастье – принимать себя такой, как есть!

Пиликает телефон. Я, счастливая, беру трубку и слышу Сашкин голос.

– Юль, привет!

– Привет, – напрягаюсь я. И улыбка сразу куда-то пропадет.

– Ты как там? Вика говорила…

Я не даю ему закончить:

– Всё нормально, спасибо, что заботишься обо мне.

– Кто-там, что там?.. – шепчет мне на ухо Катька. Но я жестом прошу её помолчать.

– Т-ч-ч-ч, – говорю. Встаю и отхожу немного в сторону. Катька и Димка смотрят мне вслед.

– Просто мы давно не созванивались. Ты обещала неделю не звонить и сдержала своё обещание… спасибо.

На меня снова накатывают тягостные воспоминания. И одна единственная слезинка стекает из моих глаз. Мне уже не смешно, совсем не смешно.

– А почему она сама не позвонит? Я так соскучилась! – Закрываю глаза, чтобы не плакать.

– Юлечка, что с тобой? – спешит ко мне Катька, но я жестом её останавливаю.

– Всё в порядке, всё в порядке, – шепчу я. – Дай поговорить.

Выхожу на лестничную клетку.

– Саш, я проплакала все эти дни, мне тяжело, мне так тяжело! – Ещё одна слезинка. Я не могу контролировать свои глаза.

– Юлька, не начинай, ты же сама всё знаешь … – Сашке тоже тяжело говорить. – Мне нелегко пришлось после того, как ты меня бросила.

– Ну в чём я ещё виновата?! – кричу на него. – Прости, я родилась такой, мама и папа недостарались.

– У тебя замечательные родители… – осекается он, но вспоминает, что отца моего в глаза не видел. – Замечательная мама, не наговаривай на неё.

– Но что мне прикажешь делать… что мне делать? – реву я. Хорошо, что я одна и вокруг никого нет. Я подхожу к одинокому окну, чтобы никто не видел моих слёз.

– Юль, ты что плачешь? – шепчет в трубку Сашка. – Прости, не хотел портить тебе настроение. Не надо было мне звонить.

«А может, со мной вообще не надо никому общаться? Отослать меня на необитаемый остров, чтобы я не страдала и никому не делала больно? Ну в чём я так провинилась?»

– Нет, надо, звони хоть иногда, пожалуйста… мне становится легче, как ты позвонишь. Но как вспомню, что ты её целуешь…

«Целуешь и не только. Целуешь и не только», – просыпается внутренний голос, который я всеми силами старалась заткнуть. Похоже, он и так слишком долго молчал. Настало ему время разговориться и сделать мне ещё больнее.

Глава 23

– Ты что, ревнуешь? – удивляется Сашка. – Дурочка! – Это так по-доброму звучит! – Юлька, я по тебе скучаю.

– Прости, что не могу сказать тебе того же.

– Я давно уже простил.

Улыбаюсь сквозь слёзы.

– Пусть она мне позвонит, – прошу.

– Юль, не начинай, ты же знаешь…

– Умоляю тебя! Хочешь, на колени перед тобой стану – прямо здесь в коридоре?

– А где ты?

– В студенческой столовой, возле лестницы.

– А-а-а, наше место.

– Са-а-аш, ну прости ты меня… кроме того, у тебя есть Вика. – Произношу её имя и осекаюсь. – А у меня никого нет. Никого, одна я. Одна на всём белом свете. Боже, как же мне не хватает сейчас любви!

– Я поговорю с ней, – как-то неуверенно отвечает Сашка.

– Спасибо, Сашенька, – говорю я и понимаю, что стою тут и рыдаю. И ничем не могу остановить слёзы. – Прости, но меня сейчас друзья ждут.

– Да ничего страшного, всё нормально.

– И прости, что не смогла стать твоей единственной…

– Я прощаю тебя, звёздочка моя.

– Ты вспомнил нашу с тобой песню? – сквозь слёзы улыбаюсь я, а он напевает…

– «Поздно мы с тобо-ой поняли, что вдвоём вдвойне веселей, даже проплывать по небу, а не то что жить на земле-е…»

– Ну хватит, хватит, – улыбаюсь я. – Мне ещё слёзы вытирать.

– Давай, Юлечка, иди к своим друзьям. Пока. – И не кладёт трубку.

– Пока.

– Прощай. – Как-то слишком фатально это звучит.

– Прощай. – И зачем я всё повторяю? Что, у меня своих слов нет?

– Знаешь, кто бы что ни говорил, а для меня ты навсегда останешься моей Юлечкой. Люблю тебя!

– И я тоже тебя люблю. – А про себя добавляю: «Я вас обоих люблю… пожалуйста, Вика, позволь мне вернуться. Ну позволь, пожалуйста! Зачем три юных сердца должны страдать? Я буду хорошо себя вести, обещаю, я буду хорошей девочкой!». Я уже рыдаю и не могу остановиться. Довела себя до слёз, ещё и в людном месте. И о чём я только думала?

Кладу трубку, оборачиваюсь. Передо мной стоит Катька, она всё слышала, весь разговор. Мучительно вспоминаю, не ляпнула ли я чего-то лишнего.

– Кто это был? – спрашивает она. – Сашка?

– Может быть, – уклончиво отвечаю я, достаю зеркальце и начинаю подкрашиваться.

– Юль, посмотри мне в глаза. – Она хватает меня за плечи и крепко сжимает. Мне больно.

Я смотрю ей в глаза и вновь начина плакать.

– Кать, оставь меня. Ну, оставьте меня все в покое! – всхлипываю я.

– Он что, бросил тебя? – безапелляционно заявляет Катька. – Не надо, не говори ничего. – Она обнимает меня и прижимает к себе. А я реву, всхлипываю и не могу остановиться.

– Всё не так, как ты думаешь, – пытаюсь ей что-то объяснить.

Катька вновь смотрит в мои заплаканные глаза:

– Он тебе изменил? – А я рыдаю и ничего не могу с собой поделать. Боже, какая же я дура! Мне не надо было сюда приходить. Не надо было общаться с друзьями. Сидела бы дома и тихо рыдала в подушку, ничего бы этого не случилось

– Мы расстались, – шепчу я… – Я сама виновата, Сашка тут ни при чём.

К нам подходит Димка. Только его здесь не хватало! Я пытаюсь быстро скрыть слёзы, но не получается. Димка ничего не говорит. Он обнимает нас вдвоём и молча гладит меня по волосам:

– Тише, тише, Юлечка, – говорит он. – Поплачь, тебе легче станет.

– Она не хочет ничего рассказывать, – говорит Катька. Она отличная подруга.

– Пожалуйста, – всхлипываю я. – Ничего… Никому… Умоляю.

– Хорошо, хорошо, как скажешь, – говорит Катька, но Димка молчит. Интересно, что у него на уме? Правда, мне некогда думать, у меня сейчас самой так тяжело на душе, так тяжело!

– Я хочу домой, – говорю.

– Мы проводим…

– Нет, я хочу одна пройтись.

– Мы не оставим тебя одну, – твёрдо говорит Димка. Никогда его таким не видела. Настоящий мужик! Мне так и хочется прижаться к его груди и попросить зашиты. Что за средневековые рефлексы! Я хотела сказать «первобытные», но почему-то получилось «средневековые». В моей голове столько мусора, нужно будет попрактиковать это упражнение с карандашами и ручками.

– Спасибо, спасибо… – шепчу я. Достаю зеркальце и начинаю краситься. Чёрт, тушь потекла!

– В туалет вы меня, надеюсь, отпустите? – сквозь слёзы улыбаюсь я.

– Конечно, – улыбается Димка в ответ.

– Пошли, провожу, – Катька берёт меня под руку, и мы заходим в женский туалет. Мне нужно накраситься. Даже по сравнению с другими девчонками крашусь я целую кучу времени, вывожу тон кожи, чтобы, не дай Бог, не выглядеть естественной. Не люблю ничего естественного, люблю всё искусственное, фальшивое. Наверное, это потому, что я и сама насквозь лживая и фальшива. Но ничего не могу с собой поделать. Ничего!

Вновь подрисовываю ресницы, вывожу тоналкой цвет лица. Мне нужно выглядеть свеженькой. Жаль только, глаза красные. Закапываю их. У меня всегда с собой капли, чтобы не было видно, что я после бессонной ночи. У меня раньше была бессонница, тогда я и стала везде с собой таскать эти капли. А сейчас привыкла. Два раза капаешь в уголки глаз, и красной сеточки на белках как не бывало.

– Ну что, идём? – спрашивает Катюха.

– Одну секунду. – Удлиняю ресницы тушью. Подвожу уголки губ, стараюсь сделать их мокрыми на вид. И всё для того чтобы угодить парням. Пускай каждый смотрит на меня и представляет, как целует эти губы, ну, или вставляет в них член – это уже от степени испорченности. А я-то сама хороша, только подыгрываю их больным фантазиям! А почему больным-то, собственно? Это здоровые фантазии. А вот мои мечты о кунилингусе, о том, чтобы лизать другим девушкам, – вот это уже попахивает.

Но стоит мне открыть порнуху, и там каждая вторая девочка лижет. И никто не стесняется, никто не брезгует. Все такие возбуждённые. Может, мне сниматься в порнухе? Буду лизать красоткам за деньги. А почему бы и нет?

– Идём? – вновь торопит меня Катька.

– Пошли, – улыбаюсь я, а глазки сияют так, как будто я и не плакала.

+++

Дома мне удаётся кое-как успокоиться. Дома и стены помогают. Я даже на какое-то время забываю, почему плакала, и кажется, что всё в моей жизни налаживается, что я сдала экзамен. А любовь… ну и чёрт с ней, той любовью! Зато у меня есть друзья.

Катька и Димка меня до самого дома провожали, поддерживали, шутили, смеялись, пытались хоть как-то меня развеять. Никогда их такими не видела, обычно это угрюмая парочка – заучка и ботаник, а я рядом – Юлька-колокольчик. Хотя Димка не особо и ботаник, он, вроде, боксом занимался и тяжести тягал. Он, скорее, интроверт, такой замкнутый в себе парень. Никогда не скажешь что у него на уме.

Ой, скорее бы он уже разлюбил меня и влюбился в Катьку! Какая же они красивая пара! А я их счастью мешаю. Вспоминаю фильм «Эффект бабочки», там главный герой всем мешал, никому нормально жить не давал, а оказалось, что он и не должен был рождаться. Может, это и я такая, может, это я никогда не должна была рождаться. Вика бы встретила Сашку, а Катька была бы с Димкой, и они могли бы дружить вчетвером. Ах, если бы меня не было на этом свете!

Но я была, и Сашка сначала меня встретил, влюбился и мы с ним переспали. Короче, я испортила его и уже «попользованным» передала Вике. А Димка… ну я хоть его не пользовала. Фу-у-у, какие мерзости у меня в голове, нужно трюк повторить с карандашом! А может, порнушку посмотреть? Ага, порнушку! Я теперь её сутками смотрю, да и раньше не то чтобы редко это делала. Я же говорю, что помешалась на сексе. Хотя секс – это последнее, что мне сейчас нужно.

Мне нужна она, нужна Вика! Хочу быть с ней рядом, держать её за руку. И не обязательно, чтобы она мне лизала или дрочила. Просто пусть будет рядом. Это так странно, когда тебе просто нужен какой-то человек, и ничего другого! Хочу смотреть на неё и молчать. Вспоминаю, как мы учили с ней уроки, и в моё сердце вонзается ржавое лезвие боли. Не хочу без неё жить!

«Вика, не бросай меня сейчас! Позвони, скажи, что ты меня любишь. Я очень тебя прошу, я умоляю! Я молюсь на тебя! Не бросай меня, Викулечка!».

Мне опять больно, и я сейчас опять буду плакать. Что я за размазня такая, чуть что – и в слёзы?! Ещё ничего не случилось, а я уже плачу. И за что мне всё это?! Один и тот же вопрос не даёт мне покоя. Почему именно я? Почему ошиблось именно моё сердце?

А может, всё это чей-то дьявольский план? Кто-то очень могущественный проверяет на мне силу любви. Но она же сильнее меня, она же и сломать меня может. Жалко меня, жалко Юлечку. Зачем кому-то понадобилось обижать такую милашку, как я? Я же ни в чём не виновата, что надо мной эксперименты ставят. Кому я причинила зло? Я же ничего даже не успела в этой жизни, а уже так страдаю, так мучаюсь, хожу и всё это в себе ношу. Мне кажется, я слишком много об этом думаю.

Закрываю глаза и представляю нас вместе. Целую свою руку и представляю, как целую её плечо, оставляю след от помады на её коже. Как же мне не хватает любви! Как же хочется быть хоть кому-то нужной!

Я клянусь, что никогда не позволю любимой страдать из-за себя. Я ни за что не позволю ей вот так сидеть и мучиться.

– Вика, я люблю тебя, – шепчу я вслух. Как будто пьесу репетирую перед зеркалом. – Я мечтаю о тебе, боготворю тебя! Ты – смысл моей жизни!

Смотрю в свои заплаканные глаза, и мне немного жутковато. Обычно в фильме после таких слов герои делают какую-то глупость, типа, кончают с собой. Но я не смогу покончить с собой, я ж трусиха. Тупая, трусливая лесбиянка – вот кто я! Такие никому не нравятся, вот и Вика выбрала другого. А может, ей вообще не нравятся девочки? А может… может… одни предположения, никаких фактов.

Снимаю блузку, остаюсь в белоснежном лифчике, колготах и мини-юбке. Возвращаюсь в свою комнату и ложусь на кровать. Кутаюсь в пуховое одеяло. Мне так хорошо и уютно, я вспоминаю, как в детстве мы играли в домик. Я пряталась под одеяло и говорила: «Я в домике»; вот и сейчас я в домике. Здесь мне должно быть хорошо и спокойно. Только почему же я плачу?

«Вика, мне так тебя не хватает, не забывай меня, никогда не забывай! Мне так это нужно!» Ну вот, я опять готова разреветься. Рёва-корова! Мне нужно вообще запретить любовь. Так, секс плюс размножение, но никакой любви, потому что от неё я страдаю.

«Вес теряю, и надои падают», – улыбаюсь я и представляю себя реально коровой. Нужно составить список того, что мне нельзя и что можно. Список «Можно» будет такой: маникюр, педикюр и краситься. А список того, что нельзя, получится как в этих мультфильмах – бесконечный, аж до пола. И любовь там будет на первом месте. Ну нельзя тебе любить, Юлечка, нельзя!

Захотела влюбиться, глянула в список и… а что делать, чтобы не влюбиться? Не знаю. Короче, не моё это, не умею я справляться с чувствами. Всё страдаю и страдаю бессмысленно. Ничего не делаю, сижу дома и себя жалею, пока все остальные развлекаются и обо мне даже не вспоминают. Да и зачем им такая нюня, как я?