Текст книги "Голос пугающей пустоты (СИ)"

Автор книги: Андрей Дичковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Глава 6

Клэйв всегда считал себя сильным человеком. Смелым человеком. Твердым. Волевым. Умеющим стоять на своем и не сгибаться.

Он был уверен, что в любой ситуации останется верен себе, своим принципам и идеалам. Что никто не сумеет повлиять на него – особенно физическими способами. И уж тем более что никто его не сломает.

Время, проведенное в подвалах инквизиции, убедило его в обратном.

Клэйв не знал, сколько прошло времени с тех пор, как его принесли сюда, в эту темную комнату где-то глубоко-глубоко под землей. В логово звенящих цепей, раскаленных прутьев, острозаточенных инструментов, зловеще посверкивающих в огнях жаровен... и вопросов – вопросов, что никогда не заканчивались. В обитель ужаса и боли. В самую настоящую преисподнюю, где ломалось не только тело, но и разум.

Клэйв застонал, пытаясь повернуться, чтобы принять чуть более удобное положение на своей металлической лежанке, бесцеремонно впивающейся в спину. Глупости. Он знал, что это не сработает, и это не сработало. Здесь не было и не могло быть никакого удобного положения – и те, кто придумывал все это, были прекрасно об этом осведомлены. Здесь было лишь отчаяние – и боль. Она то растекалась жгучими волнами по всему телу, то концентрировалась в отдельных точках и пылала там, словно тысячи солнц. Она преследовала его, точно навязчивая поклонница, не стихая ни на миг. Даже сейчас, когда он только-только проснулся, она тотчас же дала о себе знать.

Клэйв облизнул языком нижнюю губу, пересохшую, распухшую, покрытую коркой запекшейся крови. Он попытался вспомнить, откуда взялась именно эта кровь, и тут же пожалел о своем решении. Вереница образов проплыла перед ним, ясная, как солнечный день. Раскаленные добела железки, с шипением касающиеся его кожи; сдираемые щипцами ногти; зубы, в которые вонзались крохотные сверла и впивались в них, добираясь до корней... Одни лишь воспоминания обо всем этом заставляли тело Клэйва биться в конвульсиях.

Судя по ощущениям, прошла целая вечность с тех пор, как его начали пытать. Когда все кончится? Клэйв не знал. Голоса мужчин в масках по-прежнему задавали ему вопросы, в основном одни и те же. Заставляли его рассказывать все, что он помнил – и все, что начал забывать.

Конечно, он рассказывал – что еще ему оставалось? Это в сказочных балладах герои стоически выдерживают физическую боль, не говоря ни слова врагам, а в реальности... что ж, весь героизм заканчивается, когда ты чувствуешь запах обгорелой плоти. Собственной плоти. К тому же, Клэйв никогда не считал себя героем – пусть дураки забирают себе это прозвище. Поэтому он с самого начала прилежно отвечал на вопросы, раз за разом произнося избитые фразы, словно актер, играющий единственную роль. Однако инквизиторам было мало его чистосердечного признания. Они продолжали выпытывать из него всю подноготную, возможно, надеясь, что он расскажет им что-то, чего не знает сам.

Где-то неподалеку угнетающим эхом зазвучали шаги, заставив Клэйва нервно сглотнуть и чуть сжать исхудавшие ладони, что выглядывали из-под тяжелых наручников. Что-то негромко зажурчало, левую ногу обдало теплотой, и Клэйв понял, что обмочился. Он уже не стеснялся этого, как прежде – каленое железо и стекло напрочь отмело такое понятие, как «стыд».

Шаги приблизились.

«Нет. Только не это. Только не опять».

Он готов был просить. Умолять. Плакать. Все, что угодно, лишь бы это кончилось. Все, что угодно. Любая цена за прекращение мучений. Хотя бы за их отсрочку. Любая...

Свет от масляного фонаря в руке инквизитора ударил по его глазам, вынудив сощуриться и вжаться спиной в поперечные перекладины своего ложа. Лоб Клэйва покрылся холодным липким потом. Он знал, что будет дальше. После света всегда звучал голос. Всегда.

К его вящему разочарованию, сегодняшний день не стал исключением.

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне о том мужчине, что завербовал тебя в ряды еретиков. – До боли знакомый голос: негромкий, монотонный, таящий в себе тысячи угроз. – Расскажи все, что ты о нем помнишь.

Его уже спрашивали об этом. И не один раз. Как-то, еще в начале допросов, Клэйв позволил себе возмутиться, что уже отвечал на заданный вопрос, и инквизитор, ничего не говоря, прижег его руку раскаленным гвоздем. Клэйв быстро сделал выводы и больше не пререкался. Это место располагало к тому, чтобы быстро делать выводы.

Клэйв открыл было рот, но из его горла вырвался лишь сиплый хрип. Он раскашлялся, извиваясь на своей лежанке. Инквизитор щелкнул пальцами, и сбоку выплыл силуэт его помощника. Тот поднес к лицу Клэйва флягу и медленно наклонил ее. Перестав кашлять, Клэйв принялся жадно глотать воду. Вода здесь была чем-то вроде поощрения за хорошее поведение и точные ответы. Последнее время она даже снилась ему.

Инквизиторский мальчик на побегушках отошел в сторону, и Клэйв прочистил горло.

– Это было семь с половиной лет назад, в Дар-на-Гелиоте. – Последнее время Клэйв столько кричал, что сорвал голос, так что он сам едва слышал, что именно говорит. – Зимой. Я продал пару стекол своему знакомому на черном рынке и пошел домой. По дороге я и встретил его...

– Как он выглядел? – требовательно спросил голос.

Клэйв крепко зажмурился, пытаясь вспомнить детали той давней, почти забытой встречи. Семь с половиной лет. Черт, это огромный срок. Он ведь был тогда совсем другим – глупым, почти по-детски наивным...

Мечтающим летать.

– Он... Кажется, он был немного ниже меня. Он опирался на трость правой рукой, а одет был во что-то вроде темной туники и длинного фиолетового плаща...

– Я не спрашиваю, во что он был одет, – проскрипел голос, и Клэйв дернулся, как от пощечины. Скрипучий голос – дурной знак. – Я спрашиваю, как он выглядел.

– Я... Я не знаю. Я не видел его лица. Был вечер, и, к тому же, оно было закрыто капюшоном...

– Вспоминай.

Плечи Клэйва дрогнули. Обнаженные до плеч руки покрылись гусиной кожей.

«Какое вам до него дело?» – захотелось ему спросить.

Разумеется, он не стал задавать ни этот вопрос, ни какой-либо другой. Вместо этого Клэйв попытался напрячь сознание и вспомнить тот роковой вечер.

– Его глаза... – наконец выдавил Клэйв из себя. – Они... горели.

– Горели?

– Как... два тлеющих уголька.

Молчание. Клэйв слышал скрежет пера о пергамент – помощник инквизитора неукоснительно записывал все его показания.

– Что-нибудь еще? – спросил инквизитор.

– Голос. У него был необычный голос.

Инквизитор хрустнул пальцами.

– Что значит «необычный голос»?

– Я... я не могу объяснить. Этот голос... он как будто проникал в мою самую суть. Этому голосу... хотелось верить. Он располагал к себе...

– Ты уверен, что тебя расположил к тому незнакомцу именно голос, а не обещание сделать тебя богачом?

Клэйв ответил не сразу. В его сознании всплыл голос того незнакомца.

Находи и проноси мимо Застав оранжевые и фиолетовые стекла – и вскоре сделаешься богачом. Найди красное стекло... и я сделаю тебя Полубогом.

Клэйв ощутил вспышку собственного гнева. Он был близок. Так близок к заветной цели...

И все потерял.

Палец инквизитора вонзился ему под ребра, и Клэйв закричал.

– Отвечай, когда тебе задают вопрос! – гаркнул инквизитор.

Клэйв сделал несколько быстрых вдохов, пытаясь унять боль.

– Я... не знаю! Мне просто показалось, что этому человеку можно довериться.

– Но ведь ты убежал от него вначале, не так ли? И лишь потом он... каким-то невероятным образом опередил тебя, молодого бегуна, и возник посреди улицы. Я правильно помню твои слова, Клэйв?

Инквизитор не верил ему. Но что еще мог рассказать Клэйв? Попытки солгать здесь сразу замечались и пресекались... причем весьма болезненно – в этом он убедился почти сразу, как только попал сюда.

– Я не знаю, как это могло произойти! – У него было предположение, но он не хотел его высказывать: упоминание о силе Летающих явно не привело бы инквизитора в восторг. – Может, он знал короткую дорогу, или у него был брат-близнец... я не знаю!

– Брат-близнец? – Инквизитор хмыкнул. – А это интересная мысль... Но пока оставим ее. – Раздался грохот ботинок инквизитора: он неспешно обогнул лежанку Клэйва. – У меня для тебя есть новости, Клэйв.

«Казнь? – подумал он, как ни странно, с облегчением. – Вы, наконец, вздернете меня на потеху толпе?»

Он почти решился задать этот вопрос, когда инквизитор продолжил:

– Твои друзья... Ах да, бывшие друзья.

Клэйва перекосило. Теолрин и Джейл. Два самых мерзких и подлых ублюдка, что только рождались на этом свете.

–...Они сумели сбежать из города.

«Сбежать?» – оторопело повторил про себя Клэйв.

Изначально инквизиторы, как один, уверяли его, что эти двое вскоре присоединятся к нему. Как минимум, займут лежанки где-то по соседству. Однако проходил день за днем, и в подобных фразах сквозило все меньше уверенности.

– Они ушли позавчера через юго-западную Пограничную Заставу, под видом стеклосборщиков. Самое обидное, что они практически были в наши руках, но...

Инквизитор не стал договаривать, так что Клэйву оставалось лишь догадываться, по какой именно причине эти двое вероломных ублюдков все еще на свободе. На некоторое время наступила тишина. Клэйв рискнул приоткрыть глаза... точнее, глаз, правый – левый едва открывался после того, как он неудачно дернулся и попал под инструмент во время сверления зубов. Тень инквизитора нависала над ним.

– Вижу, ты не удивлен, – наконец констатировал инквизитор.

Клэйв вновь прочистил горло.

– Они редкостные уроды, – процедил он, – но все же не полные идиоты.

– Полагаю, так оно и есть. – Инквизитор рассмеялся, и от этого смеха, эхом разошедшегося по комнате, у Клэйва скрутило желудок. – Смотри-ка, мы с тобой даже начали приходить к взаимопониманию, Клэйв. Может, у тебя есть идеи, куда именно твои бывшие друзья могли отправиться? Подумай, Клэйв. Подумай.

Он думал – пусть его голова буквально раскалывалась. Вспоминал, что они обсуждали по дороге в столицу и пока коротали время в том трактире... События и диалоги путались в его голове, не желая выстраиваться в последовательную цепочку. Нет, он понятия не имел, куда эти двое могли отправиться. Инквизитор, похоже, понял это, так что негромко цокнул и покачал головой.

– Очень жаль, Клэйв. Если ты поможешь нам поймать мерзавцев... твоя дальнейшая судьба может в корне измениться. – Инквизитор выждал паузу, давая Клэйву возможность переварить услышанное. Затем он наклонился, нависнув над лицом Клэйва темной оранжевой маской, и вкрадчиво добавил: – Я ведь знаю: ты нам не враг, Клэйв. Ты просто... попал не в ту компанию. Связался с плохими парнями и решил, что твое место там, среди разрушений и хаоса. Я ведь прав?

Приподняв голову, Клэйв раболепно закивал, даже не пытаясь сохранять остатки достоинства. Такие вещи, как гордость и достоинство здесь не более, чем пустой звук. Этот урок он тоже усвоил.

– Я... – Клэйв на мгновение замолчал. – Я искал бы этих двоих там, где у них меньше всего шансов оказаться. Если они ушли на юг... я бы искал их на севере.

– Интересная мысль, – задумчиво произнес инквизитор. – Я рад, что мы понемногу приходим к сотрудничеству, Клэйв. Полагаю... мы даже предоставим тебе шанс послужить нам, чтобы загладить прошлые ошибки. Если ты, конечно, готов к этому.

– Да, – прошептал Клэйв. – Я готов искупить вину.

Клэйв готов был поклясться, что инквизитор ухмыльнулся – пусть Клэйв и не мог из-за маски знать этого наверняка.

Возможно, инквизитор не верил ему, но Клэйв знал, что не лжет. Он знал, что скажет все, что от него хотят услышать. Сделает все, что от него потребуют. Если ему дадут шанс, он им воспользуется.

Он сделает все, чтобы выжить и обрести свободу.

Потому что, прежде чем попасть в эту обитель ужаса и мрака, он дал себе клятву. Клятву выжить, чтобы потом отыскать Джейл и Теолрина.

И убить обоих.

Раньше, чем это сделает Ковен.

Глава 7

Теолрину доводилось слышать – не от от жрецов Небесного Культа, не то от своих случайных собутыльников в пропитанных прогорклым жиром кабаках Дар-на-Гелиота – что жить нужно, не оглядываясь назад, на свои промахи и ошибки. Что нужно уверенно глядеть вперед, навстречу будущему, которое ты творишь, как архитектор, собственными руками. Глядеть, не оборачиваясь. И не сожалея.

Последние часов шесть Теолрин делал все с точностью до наоборот.

Он постоянно оглядывался, причем как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. В переносном – когда сокрушался о своих поступках, цепь которых привела к гибели невинных людей, и не только тех, которых казнили на Замковой Площади. В прямом – когда то и дело высовывался из бокового окна повозки и, щурясь, глядел назад, во тьму, высматривая малейшие признаки погони.

В том, что погоня будет, Теолрин не сомневался, понимая, что Ковен рано или поздно поймет, как их обвели вокруг пальца. Вопрос был лишь во времени. Сколько у них в запасе? Сутки? Больше? Меньше? Ни у него, ни у Джейл не было ответа на этот вопрос, так что по выезду из столицы они приняли два решения. Первое: на ближайшем перекрестке сменить курс и вместо южного направления отправиться на северо-запад. И второе: гнать лошадей до тех пор, пока у тех будут силы. Гнать, несмотря на то, что и его, и Джейл беспощадно клонило в сон.

Они ехали сквозь ночную темноту, чередуя друг друга на козлах каждые пару часов. Купол столицы давно остался на юго-востоке, а следом за ним далеко позади затерялись прикрытые низкими куполами фермерские угодья. Дорога стала пустой: за последний час им встретились лишь две повозки стеклосборщиков, возвращающиеся в столицу. В остальном же дорога через пустоши, изредка пересекаемые чередой холмов, была спокойной и однообразной. В другое время Теолрин даже насладился бы этой тишиной, нарушаемой лишь скрипом плохо смазанных осей повозки, дребезжанием колес и свистом порывистого ветра – но не сейчас. Слишком уж сильно его разум затмили тени беспокойства – да и голод, причину которого он все никак не мог понять, не утихал, заставляя Теолрина ощущать себя слабым и больным.

Повозка подпрыгнула на очередном ухабе, и Теолрин, дернувшись вверх на закрытом ящике для стекол, стукнулся головой о крышу. Тут же выругался, помянув преисподнюю и Проклятых, и собрался сесть обратно...

«Что-то не так».

Повозка продолжала ехать вперед, но что-то изменилось. Даже звук, с которым копыта лошадей клацали о каменистый грунт, изменился, уж не говоря о том, что внутри повозки все начало трястись.

– Джейл? – позвал Теолрин.

Ответа не последовало. Почуяв неладное, он на ощупь продвинулся вперед и, отыскав переднее окошко, открыл его и высунулся вперед.

– Дже-ейл?

Джейл снова не ответила. Чуть привыкнув к ночному мраку, Теолрин различил ее силуэт впереди. Джейл сидела, сгорбившись и ни на что не реагируя; казалось, поводья вот-вот выпадут из ее правой руки. Навострив слух, Теолрин понял, что она посапывает. Оглядевшись, он так же понял, в чем причина перемены звуков: они съехали с дороги на пересеченную местность.

– Джейл!

Девушка дернулась, инстинктивно потянув поводья на себя. Лошади заржали, замедляя ход, и Теолрина бросило вперед; к счастью, окошко было слишком маленьким, чтобы он мог вылететь из него целиком.

– А? – Джейл зевнула и, когда лошади остановили шаг, оглянулась. – Тео? Я что... уснула?

– Ну, либо так, либо решила поездить с закрытыми глазами. – Ее зевок заставил Теолрина самому разинуть рот и зевнуть.

– Прости. – Джейл мотнула головой и протерла ребром ладони глаза. – Кажется, я... больше не могу. Я слишком устала.

Теолрин помолчал какое-то время и лишь затем наклонил голову в знак согласия.

– Да. Да, конечно. Думаю, мы выиграли достаточно времени, чтобы позволить себе несколько часов сна.

На самом деле он не был так в этом уверен. По хорошему, им бы проехать еще пару десятков миль... Однако Теолрин прекрасно понимал, что Джейл права – им позарез нужен отдых. И ей, и ему.

– Слезай, – добавил он, вновь не в силах подавить зевок. – Я подготовлю все для сна.

* * *

Ночевать они решили снаружи повозки, на земле (благо, добротно избавленной от стекол), чтобы, в случае чего, у них было больше шансов заранее услышать приближающуюся опасность в виде конного патруля или чего-нибудь в этом роде. К счастью, в повозке обнаружились припасенные Никлирам и Интритау циновки и одеяла.

Джейл не помнила, когда в последний раз испытывала подобную усталость, как сейчас. Да и испытывала ли вообще? Может, в те дни, когда она, преследуя убийцу отца, переходила один из кавенгонских заснеженных хребтов и чуть не отморозила себе все, что только можно? Или когда, без еды и воды, несколько суток бродила по болотам Лейрии? Тогда ей казалось, что она познала все тяжести бытия – но сейчас, в свете последних суток, Джейл с этим бы поспорила.

Джейл залезла под шерстяное одеяло, спиной к циновке, и сделала несколько глубоких вдохов, наслаждаясь тем, как тепло убаюкивает ее уставшее, замерзшее и ноющее в куче мест тело. Наверху, притягивая взгляд, сияли Жемчуг, Янтарь и Сапфир – все три луны сегодня вышли на ночную прогулку. И звезды. Крохотные белые стекляшки, рассеянные по небесному куполу.

Джейл никогда не любила звезды.

Не то, чтобы ненавидела – за что? – просто не восхищалась ими, как всякие слащавые романтики, что, как показывал ее опыт общения с подобными индивидами, за всю жизнь не держали в руках ничего тяжелее наполненной пивом кружки. Когда она впервые попала на выезд в паре с Теолрином (кажется, чуть больше года назад), то решила, что и он – один из таких, слегка чокнутых мечтателей.

Из чудил, если одним словом.

И, в принципе, он не сильно убедил ее в обратном за время их путешествия, пусть и временами приятно удивлял. Не в плане постели, конечно, тут ему еще явно было, чему поучиться... Впрочем, что уж. Постельные утехи было последним, что сейчас волновало Джейл, и Теолрин, судя по тому, что разложил свою циновку на некотором отдалении от нее, был с ней полностью солидарен. Джейл все еще не могла определиться, что именно сейчас испытывает к Теолрину. С одной стороны, это была обида, перетекающая в злость – за то, что он втравил ее в это дурацкое приключение, повлекшее за собой кучу проблем и смертей... и за то, что предал ее и Клэйва вчера ночью. С другой стороны, ей было жаль его – особенно когда они стояли там, на площади, и она видела безграничную боль в его глазах. Справится ли он после всех этих «ударов» с ношей, которую она на него невольно возложила в Священном зале Ковена? Джейл понимала, что это крайне важный вопрос.

Но понимала она и другое: смысл размышлять над этим возникнет только тогда, когда приспешники Ковена останутся далеко позади них. Впрочем... Может ли такое вообще произойти? Летающие ведь наверняка догадаются, что именно случилось в их Твердыне. И не успокоятся, пока не отыщут виновных...

Джейл невольно подумала о Клэйве, которого бросила там (пусть тот и сам виноват в этом), на растерзание псам Ковена, и ее передернуло так, что вдоль позвоночника прошлись мурашки.

– Тео, – тихо произнесла она, пытаясь прогнать из головы образ Клэйва. – Что нам теперь делать?

Он наверняка понимал, что она имеет в виду не нынешнюю ночь.

Однако Теолрин ответил далеко не сразу – а когда ответил, его голос прозвучал с таким надрывом, словно через его сердце прошла трещина от расколовшегося напополам мира.

– Я... Я не знаю, Джейл. Правда, не знаю.

Она кивнула, несмотря на то, что он вряд ли мог видеть ее кивок. Одна из лошадей издала ржание, как если бы хотела высказать версию. Джейл вздохнула. Вполне возможно, что им и в самом деле не помешал бы свежий взгляд со стороны.

Немного помолчав, Джейл попробовала зайти с другой стороны:

– Ты... ты хочешь продолжать дело Факела? Хочешь сражаться за нововестников и их идеи?

Джейл догадывалась, что для Теолрина это будет непростой вопрос. И все же ей хотелось бы услышать ответ. И, желательно, сейчас.

– Знаешь, чего я хочу на самом деле, Джейл? – Тихий, сонный и невыразительный голос Теолрина внезапно приобрел жесткие, стальные оттенки. – Я хочу мести. Я хочу уничтожить Ковены и всех, кто с ними связан. Хочу стереть с лица земли инквизиторские тюрьмы и храмы, что основаны на лжи Небесного Культа! Хочу сжечь дотла их надменные улыбки и их самих! За все их гребаное лицемерие, за всю их ложь! – Она услышала, как, закончив фразу, Теолрин принялся переводить дыхание. Похоже, даже с новым, усовершенствованным телом ему все еще приходилось несладко даже физически. – Если ты считаешь, что это можно назвать продолжением дела Факела и других нововестников – то да, я хочу сражаться за их идеи.

Теолрин замолчал, и Джейл решила, что не знает, как прокомментировать его слова. Да, она догадывалась, что услышит нечто подобное. Она и сама была бы не против сжечь, словно прозрачное стекло, несколько инквизиторских тюрем и Ковенских Твердынь. Да и идеи нововестников, если уж не ходить вокруг да около, были ей достаточно близки. Было бы неплохо – очень неплохо – отыскать тех, кто думает так же. Новых союзников. Вот только... Как это сделать?

У Джейл пока не было об этом ни малейшего понятия.

– А еще я боюсь, Джейл, – внезапно сказал Теолрин, уже куда более спокойным тоном. – Я слышу его... слышу почти постоянно – и поэтому боюсь засыпать.

– Кого ты слышишь? – Джейл совсем не поняла, что Теолрин имеет в виду. – О чем ты вообще?

Теолрин ответил не сразу.

– Голос. – Он выждал паузу и добавил еще тише, словно опасаясь быть подслушанным: – Голос... пугающей пустоты. Той самой, что почти поглотила меня, когда я умирал от раны в груди. Этот голос преследует меня и как будто... как будто зовет обратно. Мне кажется, что чем дальше, тем эта пустота все больше скапливается внутри меня. Я боюсь, что однажды просто растворюсь в ней и... сдамся. Возможно, это будет правильно. После всего, что я натворил – имею ли я вообще право жить?..

Джейл сглотнула внезапно застрявший посреди горла ком.

– Ты переживаешь, что не смог спасти мать. Я знаю, как это больно. Поверь, я очень хорошо знаю, каково это – терять близкого человека.

– Возможно. Но твой отец погиб не по твоей вине, не так ли?

– Ты не мог предвидеть того, что случилось. Не стоит винить себя за это, Тео. Правда, не стоит.

Теолрин со свистом выдохнул и помотал головой.

– Возможно, ты права. Даже не возможно, а наверное. Пожалуй, сейчас действительно не самое удачное время, чтобы зацикливаться на прошлом, какими бы темными пятнами оно ни было бы покрыто. Попробуем для начала выжить. Уедем как можно дальше от столицы... от всего этого безумия. Тот человек, которого мы встретили на площади... Он что-то посоветовал мне. Что-то... хм... кажется, что я должен разобраться в себе. Понять, как работают стеклограни – что бы это не значило. Думаю, если мне удастся это сделать, то у нас будут шансы выстоять против...

– Стой, стой. – Джейл на несколько секунд задумалась, восстанавливая в памяти сегодняшнее утро. Затем, убедившись, что это не она сошла с ума, Джейл рискнула вкрадчиво спросить: – Тео... Какой еще человек?

Судя по последовавшей за вопросом паузе, Теолрин пребывал в некотором замешательстве. Как, собственно, и она.

– Ну как же... Тот, что остановил меня, когда я шел к помосту, чтобы сражаться и попытаться вызволить мать. В фиолетовом плаще, с тростью. Ты что, уже забыла? Еще ведь и суток не прошло с того момента.

Джейл перевернулась на бок, лицом в сторону Теолрина. Несколько острых камней впились ей под ребра сквозь толщу тростниковой циновки, но в свете многочисленных мордобоев последних суток это были сущие мелочи.

– Тео, – произнесла она медленно и осторожно, словно имела дело с пьяницей, утратившим грань между реальностью и пьяными бреднями. – Там не было никакого человека, который остановил тебя. Ни в фиолетовом плаще, ни с тростью.

Пауза. Пауза, в ходе которой Джейл вновь начала сомневаться, правильно ли сделала, что отдала силу красного осколка, возвращая Теолрина к жизни. Что, если галлюцинации, как у него, лишь начало крупного безумия?..

– То есть как не было? – наконец спросил Теолрин. – А с кем я тогда, по-твоему, разговаривал? Кто убедил меня не пытаться спасать мать?

– Вообще-то, – заметила Джейл, – я надеялась, что ты прислушался к моим предостережениям... Ну, и, возможно... к голосу разума... или как там это у тебя называется. В любом случае, явно не к какому-то типу в фиолетовом плаще.

– Это не просто тип. Я почти уверен, это тот самый незнакомец, что когда-то явился Клэйву и убедил его искать цветные стекла. Ты ведь помнишь эту историю?

– Историю-то я помню... И да, там фигурировал какой-то странноватый тип с тростью. Но с чего ты взял, что видел его на площади?

– Потому что... – Теолрин помедлил. – Потому что я его действительно видел? И... говорил с ним?

Все это решительно не нравилось Джейл. У них и без зрительных галлюцинаций полно проблем.

– Погоди, погоди. – Теолрин стал активным, словно кто-то вставил ему шило прямиком в задницу. – Ты же помнишь, я пошел вперед, да? Потом остановился, начал разговаривать... Или что, по-твоему, там происходило?

– Ну, ты действительно остановился. – Джейл замолчала, восстанавливая в памяти недавние события. Может, это все-таки она сошла с ума? Да нет, не похоже. Вроде бы... – Потом что-то начал бубнить там себе под нос, словно спорил сам с собой. И... видимо, переспорил. Все. Если бы с тобой разговаривал какой-то чудной мужик в фиолетовом платье, я бы явно это заметила – уж поверь мне, Тео.

– Ладно, – примирительно сказал он, хотя что-то подсказывало Джейл, что на самом деле Теолрин не торопится отказываться от своих убеждений.

Люди, насколько она замечала, вообще редко торопятся отказываться от своих убеждений. Наверное, именно поэтому власти долгое время не придавали значения проповедникам нововестников, понимая, что поколебать устоявшиеся идеологию и мировоззрение взрослых людей достаточно сложно. Не учли они только одного: та идеология, которую стали предлагать нововестники, куда больше приходилась людям по нраву. В конце концов, люди всегда хотят чего-то большего, чего-то лучшего – даже если и говорят, что они всем довольны...

Джейл вздрогнула, поняв, что, унесенная потоком мыслей, начала проваливаться в сон. В самом деле – организм требовал отдыха. Хотя бы несколько часов спокойного сна. Ну, хотя бы просто сна. Вновь повернувшись на спину, Джейл укуталась поплотнее в колючее одеяло и зевнула.

– Ладно, – повторила она, чувствуя, как глаза невольно слипаются. – Еще... обсудим все это.

– Да, – спустя несколько секунд донесся до нее голос Теолрина. – Обязательно. Доброй ночи, Джейл. И... еще раз спасибо... за все, что сделала для меня. Особенно после того, как я... ушел...

– Это мы тоже еще обсудим, – пробормотала Джейл. Потом все-таки решилась добавить: – Доброй ночи... чудила.

Сон стремительно уносил ее в свои теплые, долгожданные объятья. Джейл с облегчением понимала, что наконец-то подошли к концу эти сутки, полные крови, боли и безумия.

С другой стороны, даже проваливаясь в сон, последними отголосками работающего сознания Джейл догадывалась, что настоящее безумие только начинается.