Текст книги "КОМАНДИРОВКА"

Автор книги: Андрей Ломачинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Дежавю, это конечно, приятно и интерсно, кабы не война. Разбор связей прошлого с настоящим, это по карте пол мира в сторону – там можно приехать с работы, и чтоб дождь на улице, и чтоб камин запалить, да в стакан льда, а поверх виски. Вот там и копайся в истоках переживаний, тряси дебри скрывшейся в подсознании памяти. Впервые увиденный Ленинград моментально перечеркивается впервые увиденным Багдадом, Нева – Тигром, Литейный Мост снова становится Республиканским, и вообще тогда холодно было, а сейчас жара. И штаны были хэ-бэ-голифэ, и чищенные ваксой сапоги вместо армейских желтых ботинок. Тогда боялся наряда вне очереди, а сейчас боишься гранатометчика. Несерёзная ассоциция выходит – с лирикой на войне туговато. Не лиричится совсем, хоть убей. Ну пусть почти совсем. И насчет «хоть убей» явный перебор. Как раз «убей» тут элементарно случается. Но там, где камин и виски, почему-то случается чаще рассуждать про НАСДАК, чем про Ирак (NASDAQ, биржевой индекс высокотехнологичных компаний созвучен с Iraq, но американского обывателя волнует куда больше).

Рассужденя об свободных ассоциациях прекратились, когда стали понятны уверенность и спокойсвие водителя – район оказался нашпигован американской военной техникой. Один «Хаммер» даже стоял непосредственно под аркой. Позже на этом месте в самом сердце Багдада будет основан Кэмп Игл, а пока, пользуясь отсутствием жилых массивов сюда просто стягивается техника. Метров через сто впереди по Фылыстын на каком-то давно не поливавшемся и не стриженном газоне стоял «Абрамс». К нему и подкатил их Эм-Пи, минут десять-пятнадцать придется подождать. Наконец откуда-то из глубины города показалась колонна – четыре или пять грузовиков, «Страйкер» впереди, сзади «Хаммеры». Замыкал колонну опять же «Страйкер». В кузовах грузовиков на полу, сидели пленные. На голову одеты матерчатые мешки, руки стянуты пластиковыми петлями сзади. Чтобы не вставали и не пытались выпрыгнуть за борт, через руки пропущена цепь. На поворотах и ухабах пленные упирались спинами в борта, вытягивали и широко расставляли ноги, чтобы не упасть. Зрелище не из приятных. Эм-Пи громко просигналил и влез в колонну перед носом замыкающего «Страйкера». За окном потянулся унылый уличный пезаж уже обычного, жилого Багдада. На встречу шло много тяжелой техники – сегодня должны окончательно взять центр. Уже с ночи войска подтягивались к Кафану, обрубая блок за блоком (так на военные называют взятие городких кварталов). Пленные, это те, кто оставался ночью в захваченных гособъектах. Особого сопративления в городе похоже нет, во всяком случае за исключением нескольких дымящихся зданий особых разрушений не видно, лишь временами слышно далекое одиночное буханье взрывов и трескотня очередей. На городские бои 2-й Мировой и близко не похоже.

Уже на окраине из-за какой-то тыловой стычки колона внезапно изменила движение грдаусов на девяносто, а потом опять на девяносто. Из-за пыли солнца не видно, поэтому создается полное впечатление, что едем обратно. Снова вышли к танкам. Теперь танков много, штук семь. Конвой останавливается недалеко от моста через Армейский Канал, что идет параллельно Тигру, только без изгибов. Скоро на мост выползают две машины битком набитые иракцами. Все без оружия, держат руки вверх, на машинах белые флаги. Понятно, почему нас завернули – в районе выявили очередной «карман». К счастью обрабатывать этих пленных предстоит тому, кому они сдались. Нашего конвоя это не касается и вскоре поступает команда продолжать движение. Два танка становятся в охранение. Ну с такой охраной жить можно, скоро объездная, правда до Аэропорта пилить еще больше часа – считай треть Багдада по периметру надо обогнуть, а если считать до тюрьмы, то больше чем пол города объехать придётся. Аэропорт получается по пути – там Люис обещает минут сорок личного времени, да и Муфлиха надо забрать. С аэропорта есть дорога напрямую до Абу Гхурайба, минуя Батру и ближние окресности Багдада. С Кэмп Кроппера по ней будет миль тридцать, отдохнем-покушаем, а потом меньше чем за час добремся.

Вообще-то если бы не война, то в Багдаде есть что посмотреть. Эх, если бы можно было там белому человеку автобусную экскурсию устроить, как по Питеру или Риму… Мечта, пока не сбыточная, и уж в любом случае не скоро сбыточная. Экскурсии только на бронетехнике возможны, а иначе поездка будет в один конец – сто процентов белого человека там грохнут! Многие монументы Саддамовского Багдада похожи на советские – та же помпезно-официозная гигантомания. Но есть монументы с ярко-выраженной местной экзотикой. Взять хотя бы Монумент Шахидов. Да, да, тех самых, что взрывают всякие израильские автобусы и минводские электрички, захватывают московские норд-осты, да бесланские школы. Им вот, милым, не щадящим живота своего самоубийственным воинам ислама, и сделал Саддам памятник. Это у наивных россиян понятие о Саддаме, как о брате родном, а поговорили бы они на улице с его подданными! И где та дружба-любовь? Вот Чечню там все знают. Точнее, где находится Ченя эта, представления весьма туманные, но вот что там неверные русские правоверных мусульман истребляют знают все, от мала до велика. Поэтому к российским шахидам (нордостовско-бесланским) этот монумент напрямую относится. Монумент, кстати, красивый. Напоминает разрезанный пополам ярко-голубой купол мечети, правда одна половинка меньше другой, хотя тоже громадная. Между ними стоит не то столб, не тумба, вроде как покрытая иракским национальным флагом, ну и внушительный постамент, длинющие ступенки, да и сама площадь опять же не маленькая. Монументальность получилась не слабая – как у советских мемориалов на тему 2-й Мировой. Чёрт его знает, какая символика шахидов здесь скрыта, но багдадцы этим сооруженем очень гордятся – единственный официальный монумент в мире, посвященный исламским фанатикам-самоубийцам. И ведь платил же Саддам пенсии их семьям, невзирая на страну осуществления теракта. Тоже факт общеизвестный, хотя почему-то в ООН любят орать, что связь бассистского режима с терроризмом не доказана. Видать для такого дела мало им квитанций и специальной расходной статьи госсбюджета. Ну тогда приезжайте в Багдад, посмотрите на памятник.

Наконец вышли к индустриальным районам Мухаммад Салиха (южные пригороды Багдада). Доползли до перекрестка Саддамовского шоссе и дороги на аэропорт. Там танки остались, а колонна с пленными двинулась в кэмп. Замелькали знакомые детали местности, а вот и дымы нефтехранилища – здесь Ванька уже ехал несколько дней назад. Однако теперь в аэропорт въезжали не по бетонке через летное поле, а по обычной дероге. Этот район уже считается тыловым. К сожалению, Ланке на месте не оказалось. Зато в корзине для бумаг прямо поверх мусора лежала пустая бутылка. Ванька запустил руку в мусор – точно всего одна бутылка. Появилась слабая надежда, что остальные три может еще не распили, честно решив его дождаться. Тогда вечер обещает быть чудесным. Если вернуться успеем, конечно. Обнаружился и другой радостный момент – около складской палатки ЭРДЭКа поставили маленький вагончик-душевую. Эта душевая сильно отличалась от того, что Ванька видел в Кувейте. Расчитанная всего на четыре помывочных места, но комфортных, с умывальниками и зеркалами. Сбоку вместо бассейна стоял здоровый черный платмассовый бак кубов на десять. Не вдававаясь в технические подбробности, Ванька за какие-то минуты успел выбриться и первый раз за неделю принять душ. Как включить нагреватель он не знал, пришлось довольствоваться только холодной водой, но это не важно – пот игрязь смывает. Переодевшись в чистое, сходил в столовку. Завтрак уже прошел, хотя покушать нашлось. Соскучившись по полноценной горячей еде, Ванька ел быстро и жадно. После завтрака он зашел на продсклад и получил десять сухпайков. Наголодавшись на чужих хлебах он твёрдо решил всегда и везде на всякий случай брать собственный обед.

У палатки его уже ждал капитан Люис на своём «ЭмПи Хаммере». Сразу поехали забирать Муфлиха – тот попрежнему обслуживал интендатов, и те уже стали считать его своим законным переводчикаом. Переубеждать пришлось не долго, вопли о важности их работы никого не волновали. Муфлих просто встал в середине беседы с очередным местным завскладом-директором кладбища, по детски улубнулся и вышел со словами «а вам следует подучить английский». Для рекрутируемого спеца-аборигена такое вместо «до свидания» звучало несколько издевательски. Муфлих влез к Ване на заднее сиденье, где места значительно поубавилось – не совсем осознавая, что их ждет, капитан Люис запихал рядом с Ванькиным набором здоровый красный ящик «Крафтсман», из тех, где механики обычно хранят свой инструмент. Любопытства ради Айван приподнял крышку – ящик был забит цепями и наручниками. Дополненительными акцессуарами в машине по всем углам лежали похожие на белые веники здоровые свяки пластиковых одноразовых хомутов для фиксации рук и ног. Невольно складывалось впечатление каких-то работорговцев-оптовиков.

Подошли к КПП на выходе из Кэмп Кроппера. Тут надлежало ждать любого транспорта, идущего к развилке – перекрестку объездной и аэропортовской дорог, там большой блок пост. На том блок-посту надо было опять подождать транспорт, уже до Абу Гхурайба. Передвижения одной транспортной еденицы строжайше запрещались даже по тем дорогам, которые стали считать тыловыми. На развилке долго стоять не пришлось – вскоре по объездной пошла здоровая боевая колонна на усиление десантникам, что стояли на северной стороне Багдада. По всему чувствовалось, что сегодня тому привычному, старому Ираку наступит конец. Хотя будет ли этот конец началом нового Ирака? Нового, в смысле более цивилизованного, и как многим не противно это слово – демократического, то есть управляемого народом, а не диктаторской прихотью. То что прийдёт иное, в этом, конечно, сомнений быть не может – будущее по любому сменяет прошлое. Но каково будет человеку в этом будущем? Хотелось думать, что всё будет хорошо. Ведь пережили и Япония, и Германия свои оккупации не потеряв ни суверенитета, ни национального достоинства. Взяли новый старт, из руин вошли в состав безусловных лидеров мировой экономики, и при том без нефти. Но применительно к Ираку даже с нефтью такое почему-то такое казалось больше мечтами, чем реальной перспективой. Народ, воспитанный в деспотизме, лучше будет сидеть в собственной крови, нищите и бесправии, чем смирится с ценностями, принесёнными извне. И дело тут не в какой-то особой ментальности арабов. И во всякие северные кореи за примером ходить не надо – бывшему советскому человеку и так ясно, о чём речь.

В составе колонны шли минут сорок, наверное. К полудню подъехали к назначенному месту – объездную пересекало Западное шоссе, одна из самых больших дорог, что идет из Багдада через Батру дальше в Иорданию (Батра – городок у самого Багдада, примерно как Мытищи под Москвой). Шоссе абсолютно пустое. Через пару километров вправо от него отходит хорошая дорога с многочисленными фонарными столбами. Такое чувство, что такая дорога непременно приведет куда-нибудь в парк или на большой стадион. Около съезда стоял желтый танк из семьи старых советских Тэх моделей 55-62. Хотя пушка с утолщением на стволе. Значит, что всё же 62-й. Танк был цел и невредим – его просто бросили. Непонятно, каким образом об этом факте узнали наши, что не долбанули его. Хотя может тут дело проще, этот танк могли успешно прятать до самого конца, а когда этот самый конец подошел, то выехать выехали, а воевать не решились – удрали. Из этого танка саперы уже успели вытащить все боеприпасы сделать стандартный ординанс диспоузал – а проще снести в сторонку и кучкой подорвать. Вот метрах в двухстах здоровенная воронка – видать там их и бабахнули. Дальше за танком-счастливчиком прямо на дороге столи еще две более новых 72-х Тэхи, уже разодранные в клочья. На закопченном асфальте виднелись свежие пыльные следы американской техники – передовые подразделения, что шли с 8-го на 9-е апреля брать Абу Гхурайб, не стали тратить время на расчистку дороги, а просто объехали препятствие. За этим металлоломом, развернувшись поперек дороги и тем самым окончательно блокируя ее, стоял «Хаммер», а с обеих сторон в редком теньке пальм и акаций притаились две «Брэдли». Капитан Люис вышел на связь, с «Хамера» вылез солдат и замахал флажком, показывая на объезд. Затем последовало разрешение начальника колоны, без него ни одна пристроевшаяся попутная техника самостоятельно уйти из колоны не может. Знакомое «самовольно строй не покидать!» требование интернациональное, подходит для всех армий.

Глава 21

Тюрьма оказалась близко. Да не тюрьма, а тюрьмищщща! Целый концлагерь на тысячи заключенных, занимающий более сотни гектаров. Один охраняемый периметр чего стоит – около 5-ти километров! По углам периметра возвышаются караульные башни, формой похожие на грибы с плоской шляпкой. Несмотря на высокий забор, было видно, что этот комплекс разделен на много неравных частей. Первая – вполне симпатичная административная половина, откуда торчали ажурные радиомачты с тарелками и хиртыми антенами. Здания там с большими окнами и полукруглыми арками – неизменными аттрибутами иракских казеных учреждений. Затем хоззона, водокачка со здоровым баком-резервуаром на высоких ржавых трубах-сваях, котельная, генераторная, пищеблок, склады, гаражи… А вот остальное – настоящая зона. Куча зданий, объединённых в большие блоки на подобие огороженных кварталов, толстые стены, маленькие окна с наружными железными ставнями, решетки, колючая проволока, сетки, высоченные заборы, прожектора и сторожевые вышки с квадратными крышами-козырьками и наклонными окнами, как в диспетчерских вокзалов или аэропортов. Сейчас большинсктво башен дополнительно укреплено мешками с песком, подходы к КПП (контрольно-пропускным пунктам) усилены мощными железобетонными блоками. Но это для войны. А если сравнивать с американскими тюрьмами или русской зоной, то бросается в глаза малое количество колючки и крайняя слабость заградительных полос, отсутствие систем сигнализации и общая «инженерная импотенция» такого дела.

К КПП подъехали в весьма торжественный момент – кокой-то солдатик залез на забор и снимал оттуда флаг старого Ирака (отличается надписью между звёздочек на белой полосе). Для только что приехавших момент показался значимым, хотя и не помпезным. А для солдата похоже никаким. Он аккуратно снял флаг и крикнул кому-то за забором, осталась ли на КПП тюремная печать? Его уверили, что печать есть, и что ее можно тиснуть на флаг, для пущей убедительности дополнив росписями всей роты. Идея сделать такой сувенир солдату очень понравилась. Он аккуратно сложил снятый флаг и засунул его запазуху. Потом повесил звездно-полосатый Американский Флаг, а рядом флаг нового Ирака. На этом спонтанный торжественный митинг по поводу взятия самой главной иракской тюрьмы посчитали законченным.

В самом КПП тоже чувствовался порядок – старые журналы въездов-выездов уже собраны и упакованы в опечатанных кульках из жесткого и плотного полиэтилена. На столе лежит новый журнал. Пустой совсем. Подходит капитан Люис, показывает свое удостоверение военной полиции. Солдат не совсем понимает, что тут надо делать. Тогда капитан берет линейку и начиает разлиновывать журнал, дата, время, номер транспорта, ФИО старшего, количество людей, из них заключенных, инициалы пропустившего. Затем переворчивает журнал и начинает тоже самое делать на его последней странице, только вверх ногами. Потом берет фломастер и подписывает «Въезд», ну а с другой стороны «Выезд». Всё, тюрма начинает работать де юре и де факто. А Ванька с Муфлихом, значит первые посетители (хорошо хоть не заключенные). Не выпуская фломастера из рук, Арнольд тут же написал свой автрограф на снятом флаге «Капитан Люис, 800-я Бригада Военной Полиции, Массачусетс», затем фломастер перешел к его водителю, затем к Ваньке. Ваня написал: «Доктор Айван Доу, Федерал Депьюти Медикал Экзаменер, Калифорния» и передал фломастер Муфлиху. Тот сконфужено запестрил по-арабски справа на лево, а потом дополнил переводом по-английски: «Муфлих Хузэйма, переводчик группы по расследованию преступлений режима. Кувейт». И лишь потом подошла очередь солдат, тех кто непосредственно брал тюрьму. Кстати, весьма занятна дальнейшая история этого флага. Капитан Люис оставался пару дней временным комендантом тюрьмы. Тогда же там квартировалась батальоны, что взяли ее. Потом капитана сменили на настоящего начальника-подполковника, войска вывели в кэмп, тюрьму переименовали в Объект Уан Эй (1A), а за флаг, на котором к тому времени от автографов живого места не осталось, как на Рейхстаге в сорок пятом, развернулась нешуточная борьба. Пехотинцы желали утащить этот флаг в музей своей дивизии, но военная полиция за него зубами схватилась. Сейчас этот флаг, как музейный экспонат, висит под стеклом в одном из корридоров Criminal Technology Training Office, что в Военно-Полицейской Академии (USAMPS), в местечке Форт Леонард Вуд, штат Миссури.

Никаго победного освобождения по типу немецких лагерей 2-й Мировой в Ираке не получилось. Саддам словно предчувствовал такой поворот событий и сделал весьма оригинальный ход – по его приказу все уголовные заключенные были отпущены еще в октябре 2002-го, а все более-менее серьёзные политические загодя расстреляны. Поэтому тюрьмы, включая Абу Гхурайб, пустовали уже несколько месяцев. С Абу Гхурайб вообще хохма случилась – тогда же, в октябре, в день объявления Саддамовской тотальной амнистии на ее территорию ворвались сотни родственников, смешавшись с толпой стихийно выбегающих заключенных. Несмотря, что тогда в Ираке уже был давольно сильный бардак, подразделениям спецслужб удалось навести относительный порядок и сохранить архивы, а прибышие на подмогу войска быстро очистили территорию. Анархия кончилась, и с того мамента до самого взятия тюрьма была военным лагерем и укрепленным оборонительным объектом без свободного доступа. Поэтому буквально через час после ее взятия туда стали приходить люди. То жена, ищущая мужа, то мать сына, то брат сестру… Они не верили в пустые камеры, они наперебой расказывали абсолютно фантастические легенды, что люди там есть, и то, что мы видим, это вовсе не тюрьма, а так, предбанник. Мол основная тюрьма под землёй – некое гигантское многоэтажное подземное сооружение, нечто среднее между секретным заводом, бункером и концлагерем. И что там тысячи, десятки тысяч людей…

Однако Ванька, сквозь архетипический опыт своей советской жизни и жизни своих советских предков, в этой фанатичной уверенности несчастных родственников видел совсем другое – за подобными уличными мифами, что столь популярны в тоталитарных режимах, лежит абсолютно банальный страх признать правду. Ну да, увезли на чёрном воронке дядю Хассана, мужа Касима, брата Миляда, сестру Фатиму, маму Акилах в эту тюрьму десять лет назад. И с тех пор про них ни слуху не духу. Страшно признаться, что их уже давно нет. Что режим их уничтожил, оставив их близких в полном неведнии. Помните 260 безымянных братских могил? Их ведь заполнять чем-то надо было. И заполняли, особо не офишируя, в основном по ночам. Антиправительственная реклама режиму не нужна. А в умах родственников отстутствие информации сплеталось с надеждой и рождало миф о некоем подземном городе – куда забрали знаем, а вот чтобы оттуда увезли – нет. Жив, мол, отец, чтож вы, гады, его не освобождаете! Вот так же 66 лет назад в подобное чудо верила Ванина бабушка, сосланая с пятью детьми, включая маленького Ванькиного отца, в Северный Казахстан, когда Ванькиному деду дали десять лет без права переписки. В 1937 году это было. Кстати, тогда Россией-СССР, правил человек, внешне очень похожий на Саддама Хуссейна. Точно правы те психологи, что связывают тип личности с определенным фенотипом. А ведь секрет деда был совсем прост – в том же 1937-ом в протоколе сделали краткую запись «погиб на допросе». Правда выяснилось это лишь в конце 80-х. Ну от чего на допросах погибают, понятнто, непонятно, зачем трупу еще срок давать, да без права переписки. Как танатолог заявляю официально – трупы писать не умеют! Вот и в Ираке новейшая история заскользила по старой советской кальке. Однако Ване стоило определенного труда оъяснить подобную психическую рационализацию и истоки мифотворчества тоталитарного человека, человеку демократическому. Ведь даже капитан Люис, коп со стажем, и как всякий полицай, особенно людям верить не привыкший, поначалу купился на миф о подземном городе и даже заставлял совать суперчувствительные микрофоны-фонографы в любой канализационный колодец, надеясь услышать крики страждущих.

Вообще-то подвалы и бункера в Абу Гхурайб есть. Правда использовались они не как подземные заводы, а как обычные бомбоубежища. В административной части одно из таких бомбоубежищ весьма точно взорвали «Банкер-Бастером» – дырка в асфальте метра два на полтора, вокруг ничего особенно не пострадало, а вот все три подземных этажа перебиты в котлетный фарш. Хорошо, что этот бункер находился между зданиями – коллатеральных повреждений почти нет. Из бункера извлекли потом около сорока тел, все в гвардейской военной форме. Еще весьма интересным объектом, спрятявшимся сразу за тюрьмой на пустыре, была советская ЗСУ – такая похожая на танк гусеничная штуковина, но вместо пушки у неё торчат четыре зенитных крупнокалиберных пулемёта. Как и тот Т-62 на повороте, техника оказалось совершенно целёхонькая, правда плохо ухоженная. Пулеметы впорядке, смазаны все, а вот на самой броне краска местами облупилась, обнажая пятна ржавчины. Из-за этого ЗСУ выглядела леопардом – нелепый желтый комуфляж с рыжими пятнами. Тогда с нее сразу сняли какие-то важные железяки, так чтобы нельзя было завести и стрелять. Так вот потом эти запчасти потеряли, а когда за околицей Абу Гхурайба сделали контейнерный склад, то эта ЗСУха всё ещё оставалась там. Хотя может сейчас её наконец починили и передали в новую иракскую армию.

Все сейфы в административном блоке оказались взломанными. Настоящих сейфов там не было, видать для властей даже наиболее секретные дела заключенных особой ценности не представляли. Сейфами служили самодельные шкафы, сваренные из тонкого листового железа с добротными замками. Мародеры (а может это и не мародеры были) даже не пытались взломать эти замки, а просто отгибали ломом край двери и без проблем открывали замок изнутри. Большая часть документации отсутствовала, кое-что успели сжечь, остальное вывезли. Пришлось анализировать приблизительный объём, что там могло храниться, и сравнивать его с найденной кучей пепла. Сожгли не больше четверти дел, остальное придется еще искать. Для истории и любопытства ради выбрали несколько сотен наиболее сохранных горелых листков, обработали их укрепляющим спецсоставом для консервации и прочтения – для обработки остального не было ни ресурсов ни возможностей, ни желания.

Большой удачей оказалась сохранная дактилоскопическая картотека. Организована она была по старинке – на вращающейся бобине крепились ящики с отпечатками пальцев и ладоней на обычных картонках, расположенных в арабском алфавитном порядке. При черезвычайно низкой компьютеризации хаджи всегда делали два набора отпечатков – один шел в дело, а другой в картотеку. А по поступлению в тюрьму отпечатки снимались еще раз. По непонятным причинам, эта картотека уцелела, хотя у любого уголовника пожалуй самым заветным желанием и величайшим соблазном было бы спалить именно ее. Перед самой войной в 2002-м году в ФБР была введена новейшая система автоматического поиска отпечатков, знаменитая «Эйфэс», объеденившая абсолютно все возможные и доступные для этой организации базы данных. Хоть система и называется национальной, но «импортных пальчиков» там тоже хватает. Поэтому решено было переправлять любую найденную дактилоскопическую информацию в Вашингтон. Картотека Абу Гхурайба исключения не составила – уже к вечеру ее загрузили в вертолет, а через неделю стала формироваться национальная цифровая база дактилоскопических данных нового Ирака. Правда до сих пор эта дэйтабэйз живет в основном в американских компьютерных сетях и доступен онлайн (не путать с открытым Интернетом).

Еще задолго до войны ЦРУ собирало информацию по служащим подобных объектов, включая их домашние адреса. Эти данные быстро передавалась спецгруппам и подразделениям ЭмПи (military police), шедших непосредственно за авангардом войск, и в раийон действия которых попадали эти лица. Некоторых служащих удавалось находить дома и сразу приводить для дебрифинга (опросов) на объекты по местам их прошлой службы-работы. Того, кто не хотел идти сам, приводили с закрученными назад руками и специальной повязкой на рукаве, куда всовывали краткие данные об этом человеке. Для создания подобных «аусвайсов» обычно пользовались любым портативным принтером, какие есть на машинах начиная со штаба роты – на обычном листке из милдэйтабэйз (своего рода военного интернета) просто принтовался копьютерный файл этого человека, ну иногда с дополнениями командира не месте на тему, как встртил войска, пытался ли убежать или оказать сопративление. Такой вот проводник, бывший заведующий арестантской столовой, был доставлен минут двадцать после прибытия экспертной группы. Вначале этот человек был настроен вполне дружелюбно, и от него не ожидали подвоха. Он детально и прямо отвечал на задаваемые вопросы, иногда объясняя Муфлиху значение того или иного тюремного или официального термина. Дело в том, что кувестскую и аравийскую версии арабского принято считать «правильным арабским», а вот в Ираке и в меньшей степени в Сирии за последние десятилетия стал складываться специфический новояз. Похожим образом советский русский отличался от царской версии русскАго языка. Так вот через полчаса наш сочуствующе-содействующий гид вдруг решил смыться. Смыться ему не дали, поймали и опять заставили работать экскурсоводом, правда уже со связанными за спиной руками. На вопрос, что толкнуло его на такой иррациональный поступок он внятного ответа так и не дал. Это же глупость, пытаться среди белого дня сбежать из центра самой лучшей тюрьмы. Пусть заключенных тогда не было, но пара батальонов уже надежно выставила посты по сторожевым башням. И как он намеривался прыгать через пятиметровые заборы и колючку? В свое оправдание горе-повар сумел сказать лишь только то, что его повели в Экзекуционный Блок, где тот испугался, что сам будет подвергнут пыткам.

Экзекуционным Блоком называли отдельное здание с камерами смертников. В том же блоке и рядом в маленьком дворике проводились разнообразные экзекуции, то есть приведения смертных приговоров в исполнение через различные казни – от банального расстрела и повешения, до отрубания головы и конечностей, а иногда вообще разрубния на мелкие кусочки. Последняя очень демонстративня казнь, чаще всего выполнялась с подачи высоких тузов Ирака. Таким образом наказывали не только виновного, но и его семью, лишая ее возможности нормального захоронения. Самый известный случай – казнь инженера-физика Мухаммада Абдул-Мукваддима, одного из ведущих специалистов на ядерном реакторе Озирак, что разбомбили израильтяне. Так вот Саддам поставил ему задачу по газовой сепарации уранового гексафторида. Для любого спеца в области ядерной энергетики ясно, что это такое – самый главный этап в получении материала для ядерной бомбы. Ну и каким-то образом эта информация всплыла наружу, хотя не обязательно от него – в таких делах шило в мешке не утаишь. Хоть секретов он не выдавал, а лишь неофициально признал факт существования програмы, дали мужику высшую меру А жена этого физика приходилась племянницей самому Хуссейну. Ну и написала президенту ходатайство о помиловании с просьбой вернуть мужа домой. Мол разберитесь же сами – человек подтвердил лишь то, что все уже знали, про что статьи со схемами и фотографиями в иностранных журналах печатали. Саддам просьбу родственницы выполнил – на утро мужа вернул. В мешке. В виде кусочков под бифстроганов. Согласно найденным свидетельствам по всему Ираку общее число выданных таким вот образом трупов более 1200 – получается отнюдь не редкая практика расчления post mortum, точнее посмертного шинкования.

А еще популярна была «электрикуция» – если это слово иракского новояза адаптировать на русский, то примерно так иракцы называли казнь электротоком. Отличие от американского электрического стула здесь принципиальное. Если на электрическом стуле высоковольтный многоамперный разряд подается через голову, сердце и в ноги, тем самым в доли секунд выключая все нервные клетки мозга, чем и вызывая шоковое обезболивание с остановкой сердца, то при «электрикуции» дело обстояло куда сложнее – ток подавали слабый, из обычной розетки на 110 вольт. При этом ток пускали в обход сердца – старались замыкать или нижние конечности, или правую руку и ногу. Пытка могла длиться часами… Подошли к непонятной камере, на полу которой валялось две автомобильных шины, Иван давай распрашивать гида – что, мол, это такое. Непонятно же – камера с розетками и колеса от грузовика. Ну гид объяснил, что на колесах должен стоять палач, чтоб самого током не трахнулао. А Ваньнька с дуру возьми, да найди тот провод. Засунул его в розетку, все равно тогда по всей тюрьме тока не было, залез на шины и давай в деталях уточнять, как это делали. А у гида в мозгах переклинило – оказывается он эту картинку сам много раз в реале видел, когда из кожи дым валит, тело в судорогах бьется в луже собственной крови, мочи, кала и рвоты. И почему-то подумал, что ему сейчас эту электрикуцию и проведут. Понятно, простой невротический порыв мужика обуял. Солдаты разумеется в такие тонкости не вникли – смотрят, выбегает из блока араб и со всех ног чешет к КПП. На предупредительный выстрел не среагировал. Вообще-то по идее в такой ситуации постовой его был обязан грохнуть. Но видели, что мужик без оружия, просто выскочили на встречу и скрутили. Кстати, потом получили взбучку от командира – поди ж ты угадай, а вдруг у него был бы под рубахой пояс шахида? Так и взорвал бы всех!

Часам к четырем дня пришли первые иракские волонтеры в основном из числа инженерно-технического персонала. Несколько хорошо упитанных мужчин в европейской одежде, брюки глаженные, рубахи свежие, туфли чистые – сразу видно, что интеллигенция. Они оказали самую ощутимую помощь в плане сбора первичной информации и опознания трупов на территории. Практически все эти люди сразу получили неплохо оплачиваемую работу (конечно по местным представлениям на тот момент), правда как и везде, многие потом брослили сотрудничать с войсками, опасаясь расправы непримиримых. Также приходило много малограмотных рабочих или даже практически неграмотных крестьян. Ирак при Саддаме как-то был отмечен в ЮНЕСКО как страна, наиболее успешно справившаяся с безграмотностью. Может такое и характерно для городов, но по селам неграмотных хватет. Впрочем, всё зависит с каким критерием подходить к самому понятию безграмотности – не умеющих читать Ваня там не встречал. Но если на человеке одеты порванные и закрученные проволокой шлепки на босу ногу, грязные штаны, национальная рубаха-балахон до колен с разводами пота, а на лице недельная щетина, то такого не следует спрашивать о том, есть ли в здании бойлерная или трансформатор. Таких слов он наверняка не знает. Не следует у такого и просить пояснения к документу – даже если он его и умудрится прочитать по складам, то врядли поймет о чем это. Любые гадания самого посредственного переводчика дадут полезной информации в разы больше.