Текст книги "Восход Хепри (СИ)"

Автор книги: Андрей Шитяков

Мен-Ка поставил на молодость и неопытность Верховного Хранителя. Ипи Ра-Нефер же, не подозревал, что разбойнику удастся отобрать лучших воинов из Те-Неху и как следует обучить. Они оба ошиблись, ибо разбойник раскинул рыболовную сеть, а Ипи закинул крючок с наживкой. И сейчас выяснится – довольно ли прочна бечёвка сети или кость крючка прочнее.

К оглобле каждой из тяжёлых колесниц было прикреплено по три семилоктевых пики, если придётся принимать пеший бой, да по четыре пятилоктевых. Последние – по выбору – или для пешего боя, если колесничий способен управляться короткой пикой ловко, как мечом, проворно нанося уколы и удары, с силой, неведомой мечам и боевым топорам, – почему нет? Или же, в бою против строя, вдобавок к мечам таранного щита впереди оглобли, вставлять в гнёзда в обоих бортах, превращая колесницу в ежа. Дважды, на случай, если пика, хотя ей и должно не колоть, а сечь, подобно исполинскому топору, всё же вонзится и преломится. Что не говори, а ёж этот мчится под два итеру в час, да и умелый мечник врага может снести наконечник. Почти мгновенно вокруг внешнего ряда колесниц вырос частокол коротких пик, вонзённых в землю, дополненных дротами, ибо их было очень много. А за ними встали в щиты спешившиеся колесничие и некоторые возницы внешнего круга живой крепости Ра-Нефера. С него-то как раз сошли все колесничие, оставив только часть возниц, дабы успокоить коней, буде, не смотря на защиту, те получат рану. Выстроившись за частоколом пяти, семи локтевых пик и дротов в три ряда – первые два с пятилоктевыми, а за ними – с длинными пиками. Только Ра-Нефер с флейтистом и возницей разместили свою колесницу во внешнем кругу и остались в ней, дабы быть ближе к врагу и лучше управлять боем. Молодой Верховный Хранитель со своим флейтистом, не обращая внимания на приближающегося врага, пристёгивали небольшие локтевые стрелковые щиты. Конечно, без лишней тяжести стрелять было легче, но… Колесничие внутреннего круга, так же не пренебрегая локтевыми щитами, дабы не препятствовала меткости их тяжесть в четвёртую хека, опёрли небольшие щиты на бортик, да изготовились к стрельбе.

Всё было готово к обороне, но почему Мен-Ка не нападал, дав выстроиться? Растерялся, искал слабину, ждал чего-то или кого-то? Ждал.

Втрое поредевший от стрел Усер-Мина конный отряд Те-Неху подошёл сзади, напротив холма. Кони легко преодолели кустарник, песок и холмы, что было не по силам колесницам Усер-Мина. Дабы прийти на выручку, ему придётся разворачивать весь отряд и делать крюк по пересохшему руслу. Ни Ипи, ни сам Усер-Мин пока не могли знать, что русло перегородили, свалив дерево, дабы ещё более задержать подмогу. Сотня – или сколько останется – конных копейщиков прибудет раньше, но их помощь будет невелика. Несмотря на силу копейщиков, даже кони которых были покрыты, пусть лёгкой, но чешуёй. А корзина двумя десятками лёгких и беспощадных, подобных полуторалоктевому медному жалу, пробивающему щит, доспех и плоть, дротами Та-Кем, позволяла отряду «Сохмет» обрушить дождь смертоносной бронзы, остановив коней. Но три сотни – всё-таки слишком мало. Да и этой подмоги ещё нужно дождаться.

Потеряв от стрел ещё пару десятков всадников, оставшиеся четыре сотни Те-Неху скрылись за холмом. Ещё полторы сотни, уцелевших после атаки отряда Сохмет, наверняка уже стоят там, вместе с полутысячей Мен-Ка, сотней боевых повозок и остатками пеших. Послышались удары бронзы о щит… На вершине холма показались неуклюжие воловьи повозки, выстроенные в четыре ряда. И они начали спускаться по пологому склону. Разбойник решил верно. Коли юный, переживший только шестнадцать разливов, Верховный Хранитель Трона построил крепость – не распылять силы, а по правилам осады, пробивать брешь. А уж в неё ворвутся те, кто до этого доживут. Если доживут. По щитам, бортам колесниц и пластинам брони зазвякали стрелы и оловянные шарики Те-Неху, на которые Хранители Трона совсем не обращали внимания. И стрелы, и луки, и сами лучники, пусть в повозках их и четыре сотни, не стоят десятка лучников Та-Кем. Тем не менее, лучники на повозках и пращники на холме выбили ещё под два десятка возниц и колесничих, в основном, в лицо, неудачно (для Воинства Прекраснейшей, конечно, для Те-Неху и разбойников, напротив) случайно попадая в лоб под шлем. А чуть ниже в лицо тяжко ранили. И это помимо пятнадцати погибших при атаке пеших.

Триста шагов. Ипи вскинул лук, выбирая цель. Тетива запела, и, через мгновение, буйвол, с пробитым черепом, рухнул, обрушив, как гигантскую булаву, повозку, идущую под откос, на соседнюю. Запели стрелы. За несколько мгновений удалось выбить три десятка повозок, и Верховный Хранитель приказал остановить стрельбу. Дух Пустыни – и за что так прозвали этого старого разбойника, Рен которого значило Незыблемый Дух, и соответствовало достойному врагу, а, зачастую, союзнику или наёмнику. Хотя, Ипи считал его не разбойником, а, скорее, мятежным военачальником… Но здесь опытный Мен-Ка просчитался: ожидая ударить всего на сотню, пусть смертоносных тяжёлых колесниц, почти всем своим войском, а теперь перед ним живая крепость. Мен-Ка хочет пробить брешь. Что же – разбойнику не так трудно помешать это сделать. Ипи Ра-Нефер проговорил приказ так, чтобы на холме его не услышали. Ещё два десятка повозок выбить дротами вблизи, а потом, отряд лучников выбегает справа и бьёт в десяти шагах от пик, устраивая завал.

Дроты собрали свою жатву, повозки приближались. На холме показались почти пять сотен конных Те-Неху, устремляясь вниз с гиком. Глупцы, они пытались прикрыться щитами, но ни один лучник Та-Кем не будет стрелять во всадника – коня поразить проще и надёжней, а всадники свернут себе шеи сами, или будут добиты позже.

Хранители Трона – воины Прекраснейшей Маат, запели, как один древнюю боевую песнь времён Сен-Усер-Ти Хеа-Ку-Ра. Воистину Величайшего из Величайших, при сём – предка Ипи и Мерит по линии отца – Праведногласого Паер-Анха. Прекрасная мать их Мерит-Анх-Маат, которая утомилась почти сразу вслед за гибелью отца, наградила их Знаком Древней Крови, происходя из Великих Домов Тина, Бехдета и Нехена – самих Нармера, Рен-Ка-Ра и Хашехема… Ведущих род свой от Великих Нетеру – Херу и Сети.

 
Чешуйки доспеха звенят на груди,
Тенисты кедровые чащи…
Великие битвы у нас впереди:
«Да вечно живёт Величайший!»
 
 
Долины Ливана приветят рассвет,
И ветер над битвой звенящий.
Нетеру ведут нас тропою побед:
«Да вечно живёт Величайший!»
 
 
В степях Нахарина, в ливийских песках,
Внимали мы бронзе звенящей,
Чтоб слава Та-Кем прогремела в веках:
«Да вечно живёт Величайший!»
 
 
Не всех из похода дождётся Сестра,
И сердце пульсирует чаще.
Зовёт нас священная песнь серебра:
«Да вечно живёт Величайший!»
 
 
Не сетует воин на тягостный путь,
Диск Солнца восходит слепящий…
И… бронза внезапно вонзается в грудь —
Да вечно живёт Величайший!
 
 
Пусть гул колесниц разрывает рассвет,
Уже для тебя не звучащий…
Владычице Истин ты скажешь в ответ:
«Да вечно живёт Величайший!»
 

Под звуки древней воинственной и торжественной песни, два десятка лучников выбежали, расстреливая волов справа, под прикрытием возниц с едва ли не ростовыми щитами. Повозки замерли, но из них продолжали лететь стрелы. Кони Те-Неху падали один за другим. Наконец, за ними рванули все семь сотен уцелевшей пехоты, и главные силы – пять сотен отборных всадников Духа Пустыни. Первые ливийские конники, обошли повозки и нанизались на пики, вонзённые в землю. Кто-то спешился, пытаясь рубить копья, но стрелы и дроты Та-Кем летели на них как бронзовый дождь. В локтевой щит Ипи Ра-Нефера, слева, почти под прямым углом, ударил дрот Те-Неху, сбив с ног Верховного Хранителя. Отборную бронзу на обработанной кости не пробил, но, доставил немало вреда. Один из ремней щита оторвался, а семисоставный лук Ипи преломился, хотя и успел собрать очень богатую жатву. Ипи Ра-Нефер поднялся, и, в тот же миг, в рёбра, ниже боевой пекторали ударил второй дрот. На этот раз, кто-то возвратил копьё Та-Кем, с узким, больше локтя, жалом, бьющим щит, броню и плоть. Но чешуйчатый доспех выдержал. Почти – Верховный Хранитель не мог дышать, как будто его лягнула лошадь – стёганный хлопок не слишком смягчил удар. Пластины изогнулись, подворачивая жало, всё же вонзившееся меж рёбер на треть пальца и сильно порвавшее кожу.

Ипи Ра-Нефер совладал с собою, вынул дрот и метнул, попав в чрево какого-то конного разбойника, схватил длинную пику, большой прямоугольный щит, и соскочил на землю. Кровь напитывала хлопок, а пот, накопившийся за три дня погони, разъедал рану, что только прибавило Ипи злости. Он вышел меж вонзённых пик, приказав следовать за ним, полоснул вражеского коня наконечником по бедру так, что перехватил кость. Два кочевничьих дрота – тяжёлых и с широким наконечником, вместо жала, бессильные пробить даже чешую доспеха, ударили большой, подаренный Мерит-Ра, щит, отскочив. Следующий разбойник был более удачлив: ему удалось пройти рядом и смахнуть мечом наконечник. Но на этом Шаи окончил содействовать ему. Верховный Хранитель подвернул обрубок пики, вонзив коню в брюхо, и разбойник полетел вперёд, прямо на лес торчащих копий. Ипи Ра-Нефер бросил обломок и схватил длинный меч – селкит, вложив в левую длань ещё и хороший хопеш – благо, щиты Та-Кем позволяли сие. В тот же миг, пика разбойника скользнула по вовремя подвёрнутому щиту, едва не свалив Ипи Ра-Нефера, но ответный удар меча Хранителя перехватил ногу врага и пропорол конское брюхо. На Верховного Хранителя напал какой-то пеший ливиец – воины Мен-Ка носили дощатые доспехи, или, хотя бы – боевые пекторали, хотя не брезговали изображать из себя Те-Неху, надевая на бронзовые шлемы шапки дублёной кожи с парой вороньих перьев. Однако доспех выдавал их с головой, как крокодила, надевшего львиную гриву. У ливийцев же, вся броня состояла из простейшего щита, редко нагрудника из дублёной кожи, и кожаного шлема с теми самыми перьями, которые, к тому же были не у всех. Многие закрепляли перья прямо в волосах на макушке. Воин, и неплохой, Те-Неху бросил копьё, безвредно скользнувшее по щиту, и успел схватить сефу – был ли это необычно узкий сепед или просто очень длинный кинжал, думать Ипи было некогда, посему, за мгновенье он определил оружие противника просто как меч. Но тут же, ибо правой рукой поразить резко ушедшего влево врага было сложно, нанёс рубящий удар хопешем в середину щита. При том, что вся тяжесть бронзы, кости, просмолённых циновок и проклеенного льна полуростового подарка царственной Мерит, на котором даже пика конного оставила лишь царапину, да повредила позолоту, была вложена во всесокрушающий удар левой длани Верховного Хранителя. «Хопеш рубит – остриё колет», как говорят воины священной земли… Не зря… Изогнутое жало серповидного меча как папирус пробило слои дублёной кожи и доски, похоже, перебив врагу верхнюю лучевую кость. Но, за счёт тяжести щита Ипи, меч потянуло вниз, и хопеш не только полностью отхватил руку ливийцу, но и расщепил щит. Однако, воин Те-Неху, вопя от боли, всё же нанёс удар мечом, всего лишь повредив чеканку синего золота – образ Маат Нефер-Неферу – ни малейшего шанса прорубить отборную бронзу Та-Кем у кочевника не было. Мимоходом избавив раненого врага от мучений точным ударом острия селкита в глаз, Ипи Ра-Нефер увидел, что, похоже, Владычица истин даровала своему Воинству победу. А пока, над ними продолжали свистеть стрелы. Но атака явно захлебнулась. Ипи слышал, как Мен-Ка крикнул своим: «Уходим!» на языке Та-Кем, и разбойники, как один, повиновались. Две сотни закинули щиты за спину, не забыв набросить запасной на конский круп, и, даже пробойные стрелы не могли дотянуться до плоти через хорошую бронзу и воловью кость.

Из-за холма показалась сотня конных тяжёлого отряда Сохмет, но Дух Пустыни с оставшимися разбойниками, был много быстрее, и играючи ушёл от коней, отягощённых лёгкой, но всё же, чешуёй и нагрудниками, которыми, к тому же непросто управлять всадникам в своих деревянных креслах. Ипи Ра-Нефер хотел, было дать команду разомкнуть круг и преследовать разбойника на уцелевших колесницах, но понял, что всё равно не настигнет, продолжая осыпать стрелами, дабы всё же выбить столь много, сколько возможно.

Вскоре явились и колесницы Усер-Мина, понесшие малые потери. Всего три колесницы опрокинулись, напоровшись на полном ходу на засаду, всадившую меж незащищённых рёбер коней лёгких сесмет. Девять сотен отборных лучников Хранителей с лучшими луками немедля отправили засаду всего-то в сотню нечестивцев на корм стражнице Амет. Однако, Усер-Мин потерял и людей: трое Хранителей, возница и один колесничий свернули себе шею, при опрокидывании. Если учесть ужасную тесноту – помимо возницы и колесничего в маленьких меркобт разместили ещё и по трое воинов, можно сказать, что сами Маат и Амен-Ра, Шаи, Сохмет и Маахас хранили его воинов. Правда, ещё десяток на злосчастных колесницах не избежал переломов и ушибов. У троих переломы были тяжкие. Семеро колесничих и воинов было легко ранено – в руки, ибо ноги прикрыты бортиком, а тело бронёй, и слава Нефер-Неферу, что ни одна стрела не угодила в лицо, большинство лишь со звоном отскочили от бронзовой чешуи. И вновь слава Амену-Ра, что неразумные Те-Неху не сосредоточили стрельбу на конях колесниц. И в третий раз можно восславить Нетеру, что перегруженный воинами отряд шёл много медленнее обычного. Отряд Сохмет, хотя и почти не принимали участия в битве, если не считать почти мгновенного расправы с более чем полусотней конных Те-Неху, тоже понёс потери – совсем небольшие. Когда строи столкнулись, кони и несколько всадников ливийцев наделись на пики, специально снабжённые не заточенными упорами, впрочем, не мешающими расщеплять щиты. Устроенные так, дабы сразить всадника, но, обычно, коня, не застряв в падающей туше. А упругая и прочная пальма древка, вместе с выучкой копейщиков отряда – наносить удар вскользь, редка давали копью преломиться. Броска дротов по бегущим Ипи не видел, но кочевникам он стоил ещё двух десятков конных. И, лишь потом, когда отряд Та-Кем стал поворачивать вспять, Те-Неху, дабы Ра-Неферу не подошла столь нужная подмога, вновь отчаянно напали, разделившись и захватывая в клещи, к тому же, предельно затрудняя отряду «Сехмет» вновь использовать пики. Пройдя дождь дротов, обошедшейся Те-Неху недёшево, да потеряв немало всадников, всё же налетевших на умело подставленное копьё, ливийцы наконец-то смогли ударить в мечи. Один из воинов, едва закрепил копьё на упоре, подобно тарану, не успел достать длинный хопеш и лишился руки. В пылу схватки его, истекшего кровью, спасти не успели. Ещё двое Те-Неху, умело спрыгнув с коней, вонзили свои мечи в уязвимое место, не прикрытое никакой бронёй, которая, стягивалась ремнями, оставляя едва локоть незащищённого брюха. А третий, проделал то же самое, упав с коня, сражённого дротом и притворившись мёртвым, когда над ним проехал всадник Та-Кем. Один из всадников «Сехмет» при падении гибнущего коня утомился, раздавленный тяжёлым животным. Но хопеши воинов Та-Кем, а затем, дроты, почти полностью покончили с этим отрядом Те-Неху.

Зато сам Верховный Хранитель Трона, заманенный в ловушку, потерял едва не треть отборного отряда, как в Хранителях, так и в колесницах. Однако, не всё было так плохо. Во-первых, Ипи Ра-Нефер всего тремя сотнями на сотне колесниц разгромил, слава Маат Нефер-Неферу, почти три тысячи. Во-вторых, в плен попал уцелевший, хоть и изрядно придавленный лошадью, вождь Те-Неху. Врачеватели сказали, что он будет жить. Ливийский вождь, опасаясь за свою жизнь, поспешил присягнуть Двойной Короне, и Воинство Та-Кем без золотой платы получило хороших – Ипи сам видел этих Те-Неху в сражении, а вождь клялся, что у него ещё столько же – наёмников. И главное, были захвачены разбойничьи повозки, на которых, к радости воинов, обнаружилось тридцать два хека золота. Радость была преждевременной – двадцать пять слитков оказались фальшивыми. А ещё семь… Хороший подарок преподнёс Дух Пустыни Верховному Хранителю, перехитрив самого себя. Верно, надеялся, при проверке Кровью Апопа подсовывать настоящее золото, взятое здесь же, при набеге на Серебряный Дом Шепсера. Хотя, номарх клялся, что у него пропали только пять хека… Загадка двух лишних, если золото бывает таковым, слитков прояснилась скоро, благодаря второму, полезному дару Мерит-Ра.

От Мен-Ка прискакал посланник, потребовавший выдать тела почти трёх сотен разбойников, дабы, по вере их, предать асфальту, создав Сах, или же, огненному погребению. Ипи настоял на личных переговорах с главарём, пообещав взять с собою лишь пятьдесят Хранителей, если Мен-Ка также приведёт не более пяти десятков своих.

Ипи Ра-Нефер отказался от выкупа за тела, требуя платой только служенье Двойной Короне и лично ему – Верховному Хранителю Трона. В колесницах отряда было несколько больших кувшинов вина, и разбойники уже начали роптать на предводителя, когда Ипи сказал, что будет поить и угощать лишь воинов Та-Кем, или, хотя бы, наёмников. Но, вскоре, Верховный Хранитель, не смотря на отказ разбойника, смилостивился, приказав раздать вино и пищу. Яд царственной сестры пригодился Ипи не меньше, чем её щит. Мен-Ка, вкушавший вместе с Ипи и Усер-Мином, уцелел и был схвачен.

При нём Ипи нашёл папирус, опечатанный Хат-Шебсут Маат-Ка-Ра. И когда прочитал… Два хека золота и прощение были задатком разбойнику и вождю за пленение Ипи Ра-Нефера. Ещё по пять каждому Самозванка, да будет Рен её проклято, сулила в качестве выкупа за Ипи. Сломить царственную Мерит-Ра, не только Соправительницу, но и Наместницу Совета Хранителей, опозорить Верховного Хранителя, подорвать силы Тути-Мосе, заполучить наёмников Те-Неху и отряд Духа Пустыни Самозванка желала всего за двенадцать хека! Этим и объяснялось то, что вождь Те-Неху совсем не берёг своих воинов, используя как приманку и как щит для разбойников. Помимо платы, им бы досталось дорогое оружие и доспехи Хранителей Трона, уцелевшие кони… А, по возвращении в Уасит Ипи пришлось бы выкупать пленных, отдав ещё немало золота.

Тем не менее, Маат-Ка-Ра всё же выплатила обещанные десять хека. Ипи Ра-Неферу, когда он привёл в Уасит пленного вождя Те-Неху, присягнувшего Священной Земле, и вручил Самозванке её собственное письмо, сказав, что разбойник погиб.

– Ты вспомнил о той битве, достойнейший Ипи Ра-Нефер? – Тути-Мосе улыбнулся Верховному Хранителю.

– Да, Величайший Брат мой, – Ипи очнулся от воспоминаний, – но, более – о коварстве Хат-Шебсут.

– Но как ты перехитрил Самозванку! – воскликнул Мен-Хепер-Ра не без восхищения, – ибо уплатила она тебе десять хека за письмо, дабы сохранить честь Величайшего Трона, да и наградила тебя не только золотой пчелой доблести, но и четырьмя хека золота, удвоив награду за поимку разбойника, пожаловав ещё два за наёмников.

– Не забывай о тех двух слитках задатка, Величайший Тути-Мосе, – Ипи улыбнулся, – и о пяти хека, так и не возвращённых Шепсеру Файюма!

– Да, достойнейший Верховный Хранитель, двадцать три хека золотом, из которых десять ты взял в казну Хранителей, а остальное передал мне! – Фараон Тути-Мосе рассмеялся, – впрочем, Ипи, наши отряды уже вооружились деревянными мечами и выстроились, разделившись. Пора и нам…

– Не стоит, Величайший! – Ипи перебил Фараона – если я или ты получим тренировочной палкой по кисти или предплечью, как мы после сможем стрелять? Ведь ты обещал, Фараон Тути-Мосе Мен-Хепер-Ра.

– Ахти-Мут, Усер-Мин, командуйте отрядами вместо нас, – едва Тути-Мосе приказал своему стражнику и поверенному Ипи, отряды Хранителей Трона и Стражи Величайшего с Храбрейшими сошлись в бою, – а мы – мы пока посмотрим, достойнейший Ипи Ра-Нефер.

Усер-Мин поступил очень мудро – когда отряд Ахти-Мута пошёл на них линией, приказал отступать, сам оставаясь на месте. Почти мгновенно Хранители построили клин, выведя из игры сразу троих Стражей, во главе с Ахти-Мутом, правда, и Усер-Мин крепко получил по плечу. Но выход из поединка обоих лучших воинов уже ничего не решал, передние Хранители вышли в тыл оставшимся стражам, когда задние в клине бросились окружать Храбрейших. Усер-Мин выиграл вчистую – при пяти выбитых Хранителях, все пятеро Стражей Величайшего и двое Храбрейших. Ещё двое из Храбрейших ловко вышли из боя и успели добежать до черты, спасая отряд Ахти-Мута от полного разгрома, но бегство – тот же проигрыш, хотя, Ипи постарался бы предотвратить это. Впрочем, смотря, как некоторые воины держатся за ушибленные руки, Ипи Ра-Нефер ещё раз понял свою правоту – Сами Нетеру не скажут, что в таком поединке деревянный меч не ударит твои пальцы, а для лучника – это несколько дней без стрельбы.

Тути-Мосе был недоволен результатом, но доволен уроком Усер-Мина. Меж тем, пора бы и им с Верховным Хранителем размяться в полной броне, правда, с тупыми мечами и копьями без наконечника: «Достойные Стражи и Хранители! По четверо! Освежитесь в бассейне, выпейте вина, да надевайте доспехи и шлемы!»

Тути-Мосе и Ипи Ра-Нефер, потянувшись, поднялись из-под тенистой пальмы, идя навстречу своим поверенным.

Наконец, видя, что соперники Величайшего и Верховного Хранителя почти готовы, Тути-Мосе и Ипи Ра-Нефер сняли бронзовые шлемы, надев только кожаные подшлемники и лёгкий кедр. Хотя, доспехи на всех поединщиках были тяжёлые, боевые, едва не пол-хека чешуи прочной бронзы, креплёной на кожу.

Ипи Ра-Нефер схватил копейное древко и перебросил в правую руку, перехватив по-боевому и положив на локтевой сгиб, поднял с развёрнутой кожи не заточенный малый меч. Фараон выбрал длинный селкит, так же, как и у всех поединщиков, не ведавший точильного камня, взяв лёгкий серповидный хопеш в левую руку – и Тути-Мосе, и Ипи одинаково хорошо владели обеими, ещё старый Ра-Хепер, да упокоится Ка его и Ба его на полях Иалу в Те-Мери Аменети, учил их сему, а не только искусству писца и древней мудрости.

Охранники подняли лёгкие деревянные щиты для учений, двое вооружились копейными древками, выкрасив асфальтом их части, обозначавшие наконечник, шестерым слуги поднесли плетёную корзину, из которой воины, поочерёдно, извлекли четыре хопеша и пару удлинённых мечей сепед. Всё было готово к схватке.

Внезапно два синих попугая – тех самых, перьями которых оперяют свои стрелы Хранители Трона, и которых запрещено бить, вспорхнули с пальмы. Тень пальмовой ветви ещё долго колыхалась, скользя по редкой траве, утратившей последние капли росы, походя очертаниями на человеческую ладонь, словно предостерегала Ипи. А он всё смотрел на двух удаляющихся синих птиц… «Недобрый знак для Хранителя Трона!»

Охранники уже разделились на две группы, Ипи, заметив это, едва успел шепнуть Тути-Мосе: «На обратном пути, постреляем из колесничих луков, если не сильно утомимся!», – как охранники, не дожидаясь сигнала (бой есть бой, и по лицу Наследника промелькнула тень удовлетворённой улыбки), бросились на Хранителя и на Фараона.

Ипи, помня о том, что укол ромбовидного и прямого, как жало, сепеда может раздвинуть броню, и убить даже без заточки, старался более защищаться им, пробивать и отбрасывать щиты, или же, если случалось, только рубить тупым лезвием. Вскоре, Фараон выбил уже двоих – увернувшись от удара древка, копейщика, и, остановив тяжёлым мечом, удар справа меча подобного своему, он присел, и, мгновенно разведя руки, ударил обоих воинов мечами в живот, когда они держали щиты на уровне груди, сосредоточившись на атаке, и не ожидая удара снизу. Трудно сказать, кому из охранников досталось больше – мечник не устоял на ногах от удара селкита Тути-Мосе, а бронза пластинчатой брони оставила на животе большой синяк. Копейщика Наследник ударил левой рукой, и много более лёгким хопешем. Но, конец серповидного лезвия, хоть и тупого, подцепил пластины, оставив на животе неглубокую, но длинную рваную царапину, хотя копейщик и успел ударить древком плечо Фараона.

У Ипи был такой же счёт: он неожиданно пробежал между воинами, чтобы копейщик не мог воспользоваться своим слишком длинным оружием, а мечник, разве, мог ударить его щитом с левой руки. Что тот и не преминул сделать, Ипи наклонил голову, приняв щит шлемом, в глазах потемнело, но… Хранитель Трона, припав на колено, уколол мечника под щит своим древком, а копейщика ловко полоснул малым мечом по спине.

И Тути-Мосе и Ипи начали с воинов с тяжёлым оружием, не сговариваясь, чтобы избавиться от наиболее грозных соперников с самого начала. Потом будет много легче. Ипи бросился на мечников, перехватив древко посередине, и, отразив древком хопеш, вонзил мечнику в щит остриё малого меча левой рукой, резко провернувшись на пол-оборота – щит вылетел из руки атакованного охранника, а другой, занесший сзади свой меч, отлетел на несколько шагов, от мощного удара задней частью копейного древка. Через миг, древко ударило воина по рёбрам, сбив с ног, последний соперник ещё не поднялся с земли, Жрец развернулся, но…

Тути-Мосе, полосуя копейщика по доспеху, пропустил удар в левое плечо. Удар древка не был столь силён, как досталось Ипи по шлему, – у Хранителя до сих пор всё плыло перед глазами. Но с каждым выпадом или отражением удара, плечо Наследника болело всё больше, а левая рука всё меньше повиновалась ему. Изловчившись, и нанеся удар тяжёлым мечом назад, вслепую, Тути-Мосе поразил соперника напавшего со спины, и, тут же, закрутил меч второго, чтобы ударить сверху. Но, вдруг, левую руку Наследника свело внезапной судорогой, и хопеш почти что поверженного соперника, случайно скользнув по мечу Фараона, полоснул его по плечу, казалось, надёжно прикрытому чешуйчатой бронзой рубахи. Наследник ничего не почувствовал, тут же нанеся ему сильный удар тяжёлым мечом, с замаха, под правую руку. Охранник едва устоял на ногах, но Фараона поразило другое: глаза верного воина выражали полное непонимание, вместе с неподдельным и безотчётным ужасом. Почувствовав, что рука едва удерживает лёгкий меч, а по коже течёт что-то тёплое, Тути-Мосе, повернув голову влево, понял причину этого взгляда. Внезапно, почти перед лицом Фараона просвистел длинный кусок дерева, далеко отбросивший, и, вероятно, сильно побивший главу Носителей Щита.

Ипи увидел, что Наследник ранен, мгновением раньше, тут же позабыв про своего соперника, размахнулся и бросил древко в противника Фараона. Конечно, тот был ни в чём не виновен, но стоило предостеречься. Бросив, он побежал со всех ног к Тути-Мосе. Совершенно не обратив внимания на то, что соперник, не успевший понять, что произошло, решил, что Хранитель Трона замешкался, и полоснул его хопешем по спине.

Наследник понял, что это было покушение – слугам, покупавшим у кузнецов мечи без заточки, намеренно подложили один острый, как бритва – он ведь даже не почувствовал боли в руке. И, к тому же, способный прорезать пусть тонкие, в сравнении с бронёй передка и даже спины рубахи, чешуйки рукава. Но, всё же – бронза не подвела Тути-Мосе: меч едва оцарапал его, когда мог и перехватить руку. Правда, Ипи интересовало другое, он не бросился к Фараону, а поднял меч, сорвав с заточенной части аккуратно припаянную тонкую медную фольгу, обнюхал, и, осторожно, несколько раз лизнул лезвие, старательно сплюнув.

– Слава Прекраснейшей, меч не отравлен, – Ипи Ра-Нефер оторвал кусок ткани от своего опоясания, и, надёжно, сжимая разрезанную кожу, перевязал руку Тути-Мосе, оглядел охранников, схвативших несчастного Ахти-Мута, которому не повезло выбрать меч, подложенный убийцами, – отпустите его, Ахти-Мут не виновен! Да что вы стоите, как изваяния Нетеру в храмах Уасита! Несите льняные бинты, который мы всегда берём с собой на охоту и учебные поединки, да разорвут вас твари Дуата! Зовите Посвящённых и врачевателей Братства Анпу!

– Спасибо, Ипи, Брат мой! Ты думаешь, это… Кто это, по-твоему? – Тути-Мосе посмотрел на свою руку, кровотечение почти остановилось, Ипи стянул его рану весьма ловко.

– Уже завтра ты вновь сможешь пробивать бронзовый лист в палец, Величайший. Только не отвергай помощь Посвящённых и целителей Анпу, они уже бегут к тебе со своими мазями, – Ипи указал головой в сторону лекарей. Но сейчас – сейчас нам предстоит решить вопрос много большей важности, Величайший Мен-Хепер-Ра! Ты меня спрашивал…

– Хат-Шебсут? Я и сам уверен, что это не она! Но кто? Неужто Первый-после-Величайшей, Сен-Мут, разделяющий ложе…хм… Фараона?! Или – этот приказ исходил от святителя Ипет-Сут?

– У тебя хватает сил глумиться надо мною, Тути-Мосе, мой названный Брат?! – улыбнулся Ипи, – и Сен-Мут, и старый Пер-Амен, слишком мудры для того, чтобы избрать самый ненадёжный из всех способов покушения. Фольга могла разорваться о другие мечи, никто не мог сказать точно, что хоть один из четверых мечников проведёт удар раньше, чем мы повергнем всех, тем более, опасен только удар по деревянному шлему, рукам и плохо защищённому горлу, а если удар придётся в броню, Наследник выйдет из игры, и… Наконец, шансы убить тебя этим мечом, и так ничтожно малы, но они ещё ровно вдвое меньше, ибо этот меч мог ранить меня, точно так же, как и тебя! И если бы Наследника хотели убить наверняка, этот хопеш был бы отравлен или заражён!

– Но, кто тогда? И зачем эта попытка, достойная глупца? – Тути-Мосе не мог уразуметь намёков Ипи.

– Я скажу тебе, – Ипи улыбнулся, – ведь не зря уже почти пять веков, ни Верховные Жрецы Амена, Херу и Атума, в разные времена бывшие Верховными Жрецами Та-Кем, ни Верховный Военачальник, а Хранитель Врат, Верховный Жрец Маат, и Ур-Маа – прорицатель Та-Кем носит Маат-Хетем: Печать Верховного Хранителя Трона, – на этот раз, в ответ словам Ипи, улыбнулся Тути-Мосе, – они не могли иначе. У тебя – воинства, сильнейшие на Престоле Геба, свой флот, который ты намерен многократно усилить. Тебе верны Храмы Херу, Тути, Атума, Усера, Хатор и Маат, а это – почти четверть жречества. Яд в чашу или стрела в спину – заветная, но несбыточная мечта твоих врагов. А это – никак не покушение на жизнь Величайшего, но верное покушение на чью-то власть.

– Псы Хат-Шебсут готовы перегрызть глотку друг другу? Ты хочешь сказать это, Ипи? – Тути-Мосе с хитрецой посмотрел на него, – точнее, зная её бессилие перед моей армией, они хотят управлять ею… Первый после Величайшей неуязвим для заговора, ибо, – Тути-Мосе и Ипи улыбнулись, – значит, кого-то прельстил Хашет Пер-Амена?

– Именно, мой Величайший названный Брат! – подытожил Ипи, поднимая своё боевое оружие, – к тому же, не так сложно выйти на того, кто задумал покушение – сейчас я кликну слуг.

– Погоди, мой Брат, Верховный Хранитель Трона! Казна Верховного Военачальника и Наследника-Соправителя не столь велика, и она уже на исходе, просто так Хат-Шебсут не даст мне ни кайта, она побоится, что золото будет обращено против неё, даже понимая, что моя сила не в золоте. К тому же, Маат-Ка-Ра и её возлюбленный Сен-Мут и сами опустошили казну, а мне нужно немало.