Текст книги "Восход Хепри (СИ)"

Автор книги: Андрей Шитяков

– Твой страх, Спутница, заставил тебя забыть древнюю истину – «испытывай духа, назови Священные Имена», назови ты Тайное Имя того, кого видишь, если бы ты не боялась меня более чем всех тварей нижнего мира, он открыл бы истинное обличие, и ты не перепутала бы одного из Крокодилоголовых с Хранителем Реки.

– Так это был… И он бы мог меня…

– Это был Похищающий Ка и Пленяющий Ах, Спутница, – Хранитель помог ей подняться, – но он бы не причинил тебе вреда, ибо ты – жива. Но, вонзи он в тебя своё оружие, наш дальнейший путь был бы много труднее.

– Прости меня, Хранитель, больше я не отойду от тебя!

Наконец-то, вдали показалась вода. У небольшой пристани стояла старинная восьмивёсельная ладья, и странники взошли на неё. Незнакомец на корме держал рулевое весло, он был укрыт плащом, и невозможно было разглядеть лицо.

– Приветствую вас на Великой Ладье Месектет, странники! – незнакомец поклонился и оттолкнулся веслом, как шестом от причала, – назовитесь, и я провезу вас путём Ночного Солнца!

– Имя моё… – начала, было, Анх-Нофрет, но Хранитель оборвал её:

– Ты забыла, что должна будешь ответствовать в Зале Двух Истин? Повторяй за мною: «Пусть мое Рен назовёт Совет Нетеру в Пер-Уар, и пусть я вспомню Имя моё в Пер-Наиср, в ночь учёта миллионов лет, в утро Возврата Звезды Асет, в день объявления числа месяцев!»

– Пусть моё Имя, – робко начала спутница, но Кормчий оборвал её:

– Довольно, Странница. Пусть теперь назовётся тот, кто говорил за тебя!

– Я назову не своё Рен, но твоё, – начал Хранитель, – или Отверзающий Врата Дуата, Великий Страж Аменет не признал в страннике своего Брата?

– Что же, теперь я провезу вас на Великой Ладье, – Кормчий скинул капюшон, обнажив шлем синего золота в виде головы шакала, – Отверзающий Врата Аменет рад приветить Отверзающего Врата Те-Мери, – Анпу улыбнулся, – ты всё же решился… Но как мне называть тебя, Рен, данным тебе в Та-Кем, или Именем сущим в Те-Мери, – кто ты ныне – Ири-Херу или Ипи-Ра-Нефер?

– Брат мой, Ири-Анпу, называй меня Ка-Херу или Вместилище, как зовёт Пророчество Возвращения уже тысячи лет того, кому выпадет эта великая честь и тяжкая ноша в трудное для Та-Кем время, – Хранитель улыбнулся в ответ Анпу и невидимые гребцы взмахнули вёслами. Вода Мглистого Края в тот же миг превратилась в огонь…

Последние лучи Великого Диска догорели на горизонте Аменет. Мефтет запрыгнул на ложе, принявшись тереться о лицо женщины. «Ты здесь, любимый?» – Нефру-Маат проснулась, в их покоях царила почти полная тьма, но, протянув руку, и почувствовав своего кота, женщина поняла, что Ипи нет рядом, – «Что же, спасибо, что разбудил меня, мудрый Мефтет». Жрица встала с ложа, зажгла лампады, приоделась и убрала волосы, как положено. Она знала, что негоже спать в лучах Атума, но Ипи хотел её именно тогда, почему-то, он несколько странно попросил супругу даровать ему свою ласку и своё тело, и они, сами не желая того, уснули, утомившись любовью. В его просьбе было нечто странное, встревожившее Жрицу, Ипи говорил так, как будто собирался вновь надолго расстаться с нею, но Нефру-Маат не придала особого значения возникшему чувству. В свете лампад, женщина увидела не опечатанный папирусный свиток на столе Ипи-Ра-Нефера. Любопытство овладело ею, – с одной стороны, Нефру-Маат понимала всю важность записей Брата, и не читала их, с другой, это не был тайный приказ, – что Жрица понимала по отсутствию знака Хранителей Трона, к тому же, Ипи любил писать стихи и песни, и всё же, женщине иногда хотелось заглянуть в его потаённые записи, впрочем, как и прочитать ещё не оконченную песнь.

Нефру-Маат бережно развернула свиток…

Она бежала по коридорам дворца Тути-Мосе, спеша к покоям юного Фараона и Мерит-Ра-Нефер, зажав свиток в руке и смяв его, бежала так, будто все твари Ам-Дуат гнались за нею. Удивлённая охрана Наследника и Хранители расступались перед нею, не решаясь ничего спросить.

Нефру-Маат, не спросившись, влетела в покои Соправительницы, слава Нетеру, не застав её на ложе с Тути-Мосе, Наследник стоял на террасе, явно ожидая чего-то. Мерит побледнела, увидев испуг, и, едва ли не отчаянье в глазах Нефру-Маат, она протянула руку к свитку, но жрица отпрянула на шаг, стремясь отдышаться, как будто в этом свитке было заключено всё зло и вся опасность.

– Почтеннейшая Мерит-Ра-Нефер, – наконец-то, отдышавшись, начала Жрица, – где твой брат, скажи мне? – заметив Тути-Мосе, Нефру-Маат поспешила поклониться и добавила, – да живёт вечно Фараон Тути-Мосе, но не видел ли ты Ипи-Ра-Нефера…

– Что… Что с моим братом! – Мерит-Ра задрожала, как тростник при ветре, встала с кресла, и, пошатываясь, подошла к Жрице, протянув ладонь, – я ведь чувствую, Нефру-Маат, я ведь чувствую… Дай мне свиток! – Мерит закричала.

– Моя Сестра зря опасается за своего брата Ипи, – Фараон подошёл к Мерит и обняв Соправительницу, затем обернулся к Нефру-Маат, – не беспокойся за своего супруга, Нефру-Маат. Ипи-Ра-Неферу не впервой выезжать в самый неподходящий час на тайные встречи. Хочешь ты того или нет, но теперь ты одна из нас, и знаешь, что в нашей тихой войне с Самозванкой Ипи должен быть всегда на несколько шагов впереди наших врагов. Впрочем, знаешь ты и то, что ни сама Хат-Шебсут, ни те прихвостни, которые предпочитают звать мою мать «Фараоном Маат-Ка-Ра», не отдадут приказа причинить Ипи вред. Он отправился на встречу с кем-то, без охраны, с одним колесничим, но он часто делает так, колесничий вернулся давно, но на мои вопросы, возница из Хранителей Трона ответил, что Ипи взял с него клятву не говорить о месте встречи даже самому Тути-Мосе, а о том, с кем встретится Верховный Хранитель, ему самому неведомо.

– Ипи-Ра-Нефер отправился на встречу с Прекраснейшей, Величайший! – Нефру-Маат протянула Тути-Мосе свиток, но Мерит выхватила его и, развернув во мгновение, прочитала:

«Вечная Истина отверзается мне, вскоре мечом или ядом, тайну откроет Маат, Нефер-Неферу, Прекрасна и Всечиста», – подпись в знаке Сен, Брат мой, Тути-Мосе! – хрупкая Соправительница совладала с собой и казалась спокойной, как никогда, она подошла к Фараону, – это Песнь Воина, мой царственный Брат, да продлятся дни твои вечно. Нефру-Маат права, мой брат не написал бы такой Песни, если бы не знал, что может не вернутся.

– Но почему вы! – Нефру-Маат вскрикнула, – да простит меня Тути-Мосе и Соправительница, но я чувствую, что он…

– Я тоже, – Мерит-Ра-Нефер обняла жрицу, – но я чувствую и то, что он жив, а ты знаешь, что мне можно верить, – Соправительница улыбнулась и, посмотрев в глаза Нефру-Маат, обратилась к Фараону, – надо разыскать его возницу, и, если нужно… Ты ведь можешь узнать истину в его Ка, ты ведь Посвящённый Братства Херу-Мосе Имхотепа, – она бросилась к Тути-Мосе, – сделай это, возлюбленный мой, сделай мой Фараон, ради моего брата, который стал братом и тебе.

– Я понимаю твоё беспокойство, возлюбленная Сестра, и сам обеспокоен этим, – Тути-Мосе обнял Мерит-Ра-Нефер, и, немного присев, посмотрел в глаза Соправительницы, – но в этом нет нужды, возница Ипи доложился его поверенному – Усер-Мину.

– Тогда, тогда чего же мы ждём? – Нефру-Маат бросилась к молодому Фараону.

Полтора десятка колесниц мчались вдоль берега, в почти полной тьме, полагаясь больше на чутьё животных, чем на факелы в руках воинов, более слепившее возниц. Лучшие охранники Наследника и лучшие воины Хранителей Трона были готовы ко всему, даже к сражению с отрядом заговорщиков, храмовой стражей Дома Сокровенного или тайными стражниками Маат-Ка-Ра. Позади них ехали Соправительница и Нефру-Маат, в одной колеснице, они не слишком отягощали лошадей. Наконец, возничий Ипи-Ра-Нефера отыскал то место, на которое привёз Верховного Хранителя, и сошёл с колесницы, за ним спрыгнул воин, затушив и бросив факел, и изготовив лук. Но здесь не было ни души, только сине-жёлтые вспышки жуков и треск насекомых. Они шли к Реке почти бесшумно, так что было слышно плеск крупной рыбы среди ленивой глади великих вод, отражавшей звёзды, но всё же, их шаги спугнули немаленького крокодила, грузной тушей прошуршавшего в зарослях камыша и папируса, и стрелой ушедшего в воду.

– Никого! – выдохнул Тути-Мосе, когда его сандалии завязли в прибрежном иле, – но где же тогда Хранитель?

– Он… – Мерит-Ра-Нефер приподняла руку указав на противоположный берег, на небольшое пятнышко света, которое можно было принять за светляка, присевшего на травинку, – он там, мой Фараон!

– Не может быть, да разорвут заговорщика все твари Предвечности, нам нужно возвращаться и плыть на ладье! – Наследник был взбешён от собственного бессилия и страха за жизнь Ипи.

– Не нужно, Фараон Тути-Мосе, да будет жизнь твоя вечной, – спокойный голос Усер-Мина прозвучал во тьме, – я отправил гонца на пристань, очень скоро ладья подойдёт сюда. Правда… – Усер-Мин замолчал на мгновение, – я хотел зайти тяжёлой ладьёй с реки, дабы не оставить врагу выбора, но не думал, что нам нужно будет переправляться.

– Да восславится твоя мудрость, достойный Усер-Мин, – Мерит-Ра-Нефер, привстала на цыпочки и тепло поцеловала его в лоб, рассмеявшись, – даже, если эта ладья придёт из-за твоей ошибки.

Внезапно, чёрная тень, едва освещённая десятком лампад, возникла перед ними – тяжёлая боевая ладья шла на сухих вёслах, только под парусом. Тути-Мосе и Соправительница как заворожённые смотрели на громаду двухрядной ладьи, обитой пальмой и бронзой, пока Усер-Мин не выкрикнул: «Это мы, опускайте трап для своего Фараона!»

Усер-Мин и Тути-Мосе крались, едва не вжимаясь в высокие травы, обнажив свои мечи, сзади них шли четверо лучников Хранителей и два воина охраны Наследника с длинными пиками. Несколько десятков лучников, восемь штурмовых и два осадных лука были готовы ударить с воды в один миг, по сигналу. Но ни звука не доносилось из хижины, только неровный свет лампад осветил лица молодого Фараона и личного поверенного Ипи.

Ипи-Ра-Нефер и не знакомая им, но явно высокородная, молодая женщина неподвижно лежали на полу. Нефру-Маат ворвалась в проём, держа по малому мечу в обеих руках, но, тут же, выронила оружие, хотела, было, вскрикнуть, но, только охнула и прикрыла руками лицо.

– Не бойся, Сестра моя, Ипи-Ра-Нефер жив, – Соправительница обняла Жрицу, – они оба живы.

– Но почему лицо Ипи в крови? – выпалила Нефру-Маат, – что с ним?

– Усер-Мин, ты знаешь, кто эта женщина? – почти одновременно с нею спросил Тути-Мосе.

– Смотри, – Мерит указала лезвием Серебра Нетеру на козочку с перерезанным горлом, – это не кровь Ипи, а женщина… – Соправительница подняла глаза на Тути-Мосе, – Анх-Нофрет, наместница Нома Пер-Басти, – Мерит-Ра-Нефер глубоко вздохнула, огонь боли и огонь мести загорелся в её синих глазах, – дочь того, кто приказал убить меня несколько разливов назад, во дворце Хат-Шебсут! – в ответ на её слова Наследник вздрогнул:

– Яд? Но почему она тоже, это…

Мерит не ответила царственному супругу, она наклонилась, к Ипи, и казалась, поцеловала его в губы. Тути-Мосе и Нефру-Маат переглянулись, боясь за Мерит-Ра-Нефер, но Усер-Мин успокоил их жестом. После, когда Мерит точно так же прильнула к губам дочери Шепсера, Жрица и Фараон утвердились в своей догадке, что испугало их ещё больше, но поверенный Ипи-Ра-Нефера поспешил пояснить: «Это не опасно, поверьте мне! Потом… Вряд ли кто даже из Хранителей Трона разбирается в ядах так хорошо, как юная Соправительница и её брат». Мерит-Ра взяла чашу, поднеся к лампаде и Тути-Мосе смотрел на неспешные, странные и плавные движения Соправительницы, как на какое-то незнакомое ритуальное действо.

Внезапно, Мерит снова бросилась к лежащей женщине, приложила к шее ладонь, а, затем, лизнула её губу, и подскочила, будто укушенная змеёй, ойкнула, и облокотилась на стену, немного осев, и тяжело дыша.

– Что с тобой, Сестра! – Тути-Мосе бросился к Соправительнице, выдавив сквозь зубы «не опасно!», – это яд, это!

– Это действительно не опасно, – Мерит-Ра-Нефер попыталась улыбнуться Фараону, я хорошо знаю этот яд, и Ипи знал его не хуже меня. Мне нетрудно будит приготовить то, что убьёт яд в крови Ипи, но… – наконец, Мерит-Ра не выдержала и слёзы потекли по её щекам, – это не только яд, это… это Второе Посвящение.

– Ты сказала о том, что лишь нам с тобою известно о твоём брате? – Фараон отступил на два шага, было видно, что он напуган.

– Но что с ним, я молю вас, мой Фараон! Мерит, добрая Сестра моя! Не скрывайте, что с ним! – Нефру-Маат сорвалась на крик, отразившийся от старых стен.

– Что с твоим супругом, Нефру-Маат, ты можешь видеть сама, но Мерит-Ра-Нефер сможет исцелить тело брата, – Фараон тяжело вздохнул, – а вот, где он…

– Он в Ам-Дуат, Сестра моя, – Мерит-Ра-Нефер подошла к Жрице и коснулась ладонями её лица, – но он сможет вернуться. И я помогу ему в этом, ты знаешь, что можем мы с Ипи. Да, Нефру-Маат, мы с тобою поможем ему вернуться!

«Владычица Путей Без-Возврата Ири Гем-Ка, царица Потерянных Душ, пропусти Ладью Месектет, или изведаешь моего Меча!» – Хранитель вышел на нос ладьи, навстречу возникшей из горящих вод женщине, половина лица которой сияла прекрасной молодостью, а другая была обезображена морщинами старухи.

«Я не препятствую, Отверзающий Врата, Хранитель Косы, но не попрепятствуют ли жители Предвечного Края?» – Ири-Гем-Ка рассмеялась и исчезла, напугав Анх-Нофрет своим исчезновением больше, чем своим появлением.

Ладья продолжила свой неспешный путь.

Огненные воды внезапно вздыбились пред ними – как будь то твердь восставала на судно, как будто ил, восстав островом со дна Хапи способен затопить торговую ладью. Мёртвая голова с обрывками разложившейся плоти возникла из ила, норовя поглотить Ладью Месектет в своём омерзительном чреве, но с нижней палубы вскочил Странник с непокрытой рыжеволосой головой и метнул гарпун красного золота прямо в одну из глазниц: «Изыди Неха-Хер, твердь, подстерегающая Ладью, тварь, поглощающая Ка и Рен, Ужасная Ликом!»

«Спасибо тебе, Ири-Сети, один из Сокрушающих, брат мой!» – Хранитель приветил рыжеволосого копьеносца, когда самая грозная тварь Ам-Дуат, после самого Апопа, поражённая Копьём Хранителя Пустынь рассыпалась илом так, что ладью колыхнуло, будто десяток громовых стрел одновременно разорвались в воде.

«Рад помочь Извечному Владыке Нижнего Кеми и Сыну Брата моего!» – ответствовал Сети. Но всё ещё впереди у Ладьи Месектет!

– Хранитель Сети прав, вам рано праздновать победу, Ка-Херу и его Спутница! – на носу ладьи возник воин с завитой бородой и бронёй из, казалось, слоновой кости, обитой золотом.

– Кто это, Хранители? – Анх-Нофрет обратилась ко всем троим Спутникам, не решаясь назвать Священных Рен, – он могуществен, раз слоновая кость служит ему бронёй и его не обжигает священный металл Нуб?

– Это не слоновая кость, Анх-Нофрет, а черепные кости нечестивых правителей азиатов и ливийцев. И каждые три года, если не меньше, доспех Аса-Фота пополняется новой пластиной, скоро он будет носить их как платье и не сможет сражаться! – Хранитель Анпу ответствовал Страннице, но не обнажил Меча – это была не его битва.

– На этот раз тебе не одолеть меня, Хранитель, – подобие улыбки мелькнуло на лице твари Запредельности, – тот, кто суть Вместилище в мире Живых – проклят, мы сразимся в моём царстве, и, к тому же, – тварь рассмеялась, – ты настолько же слаб, насколько он смертен, и Ири-Херу знает сам, что его поражение станет гибелью Вместилища!

Синее лезвие метнулось к азиатскому шлему Твари, едва успевшей остановить Меч огненным лезвием. Весла Ладьи Месектет поднялись, и она скользила, влекомая одним лишь течением огненных вод, за обитые резным кедром, медью и золотом борта пытались ухватится горящие Двойники нечестивцев, но, с воплем падали обратно в огонь, коснувшись раскалённого священного золота, или отброшенные стрелой невидимых лучников. Анпу и Сети отошли на корму, молча наблюдая за поединком, Спутница, в слезах, лежала на палубе, закрыв голову руками.

Наконец, Отверзающий Врата завёл меч за бедро слишком далеко, готовясь нанести укол снизу, в то время, как огненная медь клинка твари Ам-Дуат вонзилась в сердце Хранителя. Он пошатнулся, но продолжал пристально смотреть в лицо Твари Мглистого Края, и только улыбнулся, видя недоумение демона:

– Ты был прав, Аса-Фот, я жив, и я слаб, но ты сражался не с Ири-Херу и не с его Вместилищем, а с ними обоими, Ка-Херу, представший пред тобою неуязвим от твоего оружия! И больше не будет тебе места не в Верхнем Мире, не в Мире-Меж-Мирами, не в Дуате, не в Ам-Дуат, на Берегах Смерти, не в Стране Востока, не в Предвечной Мгле, ибо не будет тебя, Тварь, и Ка твой будет разрушен, и нечестивое Рен твоё сотрётся Мечом Хранителя, – Тварь во мгновении приняла истинный облик, вынула огненное лезвие из груди своего противника, и попыталась отступить, но синее золото Меча вонзилось ему между глаз, озарив ярким светом, красная шкура задымилась и начала течь, – в первые Три Часа Смерти зовут меня твари Ам-Дуат Хранителем Косы, – подворачивая меч во лбу храпящей Твари, Хранитель начал священнодействие, Пусть же Рен Меча Ири-Херу откроется тебе, тварь, пусть исчезнут твои Семь Душ и сама Суть твоя, навеки в мирах и за пределами Миров, ибо в третьи Три Часа Мёртвого Ра зовёт меня сам Апоп – Одним из Сокрушающих, и да будешь ты сокрушён без возврата!

В то же мгновение тело Твари вспыхнуло, и исчезло в синей вспышке, подобной разрыву ува-хатем тяжёлого осадного лука. Хранителя отбросило едва ли не к самой корме, и серый прах, оставшийся от Твари стал медленно оседать на палубу. Молодая колдунья осмелилась привстать и осторожно осмотреться, так и не поняв что же произошло.

Огонь мёртвых вод впереди Ладьи стал угасать, в мутной воде, отражавшей тусклые небеса Мёртвого Светила, показались изгибы громадного змеиного тела – но Хозяин Предвечности, увидев Истинную Смерть одного из своих верных слуг и лучших воинов, не решился атаковать Хранителей Месектет на этот раз. Вода вспыхнула вновь, но вдали показался сухой пустынный берег.

– Брат мой, Отверзающий Врата Аменет, дай мне свою чашу! – привстав, Хранитель протянул руку, обратившись к Кормчему.

– Ты прав, Брат, Отверзающий Врата Те-Мери, Спутнице туда нельзя! – Анпу протянул глубокую чашу полированной меди Хранителю, который тут же, не обращая внимания на Ка обречённых и высокое пламя, перегнулся через низкий борт и зачерпнул горящих вод мира мёртвых, обратившись к Анх-Нофрет:

– Пей! Пей, если хочешь жить!

– Но она же… – женщина с ужасом смотрела на чашу огня, поднесённую к её лицу.

– Не верь в этот огонь, и он не причинит тебе вреда, смотри, спутница! – Хранитель зачерпнул сгусток огня из чаши, приложив к ране на своей груди, когда он убрал руку, крови и ожога больше не было, даже золотые пластины, раздвинутые и оплавленные огненным клинком нежити воссияли в прежней красоте, а по ним стекали капли чистой воды… Хранитель поднёс чашу к собственным губам, и огонь внезапно погас. Он сделал пару глотков, и протянул чашу Спутнице, но огонь вспыхнул вновь, – не бойся, верь и пей эту воду, в Иных Мирах одно и то же может и исцелять и убивать! Если страх застит твои глаза, закрой их и пей! Пей если хочешь жить!

Анх-Нофрет дрожащими руками приняла чашу, закрыла глаза и начала пить чистую и прохладную воду. Она пила с жадностью, чувствую как жизнь возвращается в неё, но, внезапно, живительная влага взорвалась внутри огнём Ам-Дуат…

Она хотела закричать от боли и ужаса, но жар перехватил её горло, из которого вырвался только хриплый кашель. В ужасе и отчаянии она открыла глаза, но… не было больше Ладьи, Хранителя и Великих Нетеру. Две женщины, и знатный воин в шлеме Хранителей Трона стояли у большого ложа, на котором неподвижно лежал Ипи-Ра-Нефер. Её положили на кушетку стоящую поодаль, но, внезапно, одна из высокородных дочерей Та-Кем, видно, услышав её хрип, обернулась лицом к дочери Номарха Пер-Басти, и Анх-Нофрет тут же узнала царственную сестру Ипи-Ра-Нефера, и закричала, теперь уже осознав, что вернулась в мир живых, но, не зная, надолго ли.

Женщины сидели у изголовья Верховного Хранителя, Мерит-Ра вливала свои противоядия, силясь помочь, а Нефру-Маат только беззвучно плакала. Наконец, не выдержала и царственная Мерит-Ра-Нефер. Она откинулась на спинку удобного сиденья, и запела тихим, едва слышимым печальным голосом, тем не менее, звучащим эхом по всей тёмной, освещённой лишь пламенем лампад и факелами, громаде дворца Наследника:

 
Ждёт на Великом Закате в зарослях тростника
Золотом синим украшенная ладья,
Я подхожу, и возликовал мой Ка-
Вслед за любимым уходит сестра твоя.
Требует Имени Лодочник, мой ответ:
«Рен в Доме Мира явится лишь на Восход Звезды!»
Страж не пускает к Ладье Миллионов Лет,
Атум заходит. И рябь золотой воды.
– Видишь Хранителей Трона парадный строй?
Видишь, грустит Величайший Святой Страны?
Слышишь, Великий Анпу, ты плакальщиц вой? —
Мной они златом дважды одарены!
Требуй, Великий Анпу, любые дары,
Всё, что желаешь, о, Страж Извечный бери,
Ибо спешу! Ожидает приход сестры
Единокровный Возлюбленный в Те-Мери.
Если желаешь: Скипетры и Венец,
Всё, что везёт процессия в Те-Нефер,
Боль забери – ей отныне пришёл конец,
Лягу с ним рядом, во свете Незыблемой Мер.
Плата последняя – я обнажила грудь:
Бей Золотым Хопешем, и Ты поймёшь —
Не для меня Праведногласых путь,
Не для меня – их Отрицаний ложь!
В левой руке – свиток Шаи, мою судьбу,
В правой – стрелы и яд – воздала врагу,
Это – твоё, но священный сосуд Абу,
Лодочник Вечности, я отдать не могу!
Дрогнула плоть, пропуская Священный Меч,
Молвил Хранитель Анпу: «На Ладью взойди!»
Ибо не Сердца сосуд он сумел извлечь,
Но, лишь Перо Всевладычицы из груди…
– Что теперь делать тебе, Держащий Весы?
Это – Перо Величайшей… В моей крови,
Ибо при жизни прошла Ночные Часы,
Кровью написаны свитки моей любви.
Хочешь, и эту песнь я тебе спою?..
Тотчас Нетеру Анпу, оттолкнул шестом,
В жидкое золото Вечной Реки Ладью:
– Знай, же Мерит-Ра – вздохнув, продолжил:
на том,
          Западном берегу – Возлюбленный Брат,
Вашей разлукою долго уже томим.
Скоро она закончится: сей закат —
Вечен… Земля Возлюбленных вам двоим.
Я не стерпев, на надстройку Ладьи взошла:
Ипи с Прекраснейшей там, в закатной крови,
Нефер-Неферу Маат простёрла над ним крыла…
Славься, Владычица Вечности… нашей любви.
Владычица Вечности… нашей любви.
 

– Почему ты поёшь это? Почему!? – Нефру-Маат спрашивала с отчаянной мольбой в голосе, ведь я знаю, ты вернёшь Ипи! Вернёшь… А это… Твоя песнь на древний мотив вдовьих песен.

– Ты не забыла, достойная Нефру-Маат, что с тех пор, как Самозванка согласилась провести Праздник Возрождения для Ипи-Ра-Нефера, я вдова! – Мерит отвернулась, – и лишь потому стала законной Соправительницей Тути-Мосе.

– Как мне забыть о том, что не я, а ты… – Мерит-Ра перебила Жрицу:

– Как ты можешь! Сейчас! Ты знаешь где твой Возлюбленный Брат? – голос юной Соправительницы дрожал, – а я пойду за ним, Нефру-Маат. Так что, эта песня и обо мне.

– Но вы вернётесь?

– Смотрите, она вернулась, Нефру-Маат, Сестра, я же говорила, что Ипи сможет найти выход, что он сможет возвратиться, если он вернул Спутницу! – Соправительница метнулась к ложу Анх-Нофрет, супруга Верховного Хранителя и кто-то из его людей, замерли, не веря своим глазам.

– Значит, царственная Мерит-Ра-Нефер, – жрица еле смогла вымолвить слова, – значит, Ипи вернётся?!

– Да, Нефру-Маат, твой возлюбленный Брат вернётся, яда в его крови уже нет, только, – Мерит замолчала на мгновение, – я должна указать ему путь, и выхватила малый меч из странного тускло-белого металла. Анх-Нофрет сжалась в комок и закрыла глаза, ожидая, что меч царственной Мерит-Ра обнажён, дабы свершить возмездие за её брата, но Мерит, поняв это, улыбнулась и положила ладонь на плечо молодой колдуньи, – если Ипи вернул тебя, значит, он простил тебе сам, а значит, и я не могу желать тебе зла, – Мерит повернулась в восточному окну, ожидая и опасаясь первых лучей рассвета, я же сказала, я должна указать ему путь: «Да будет отныне Рен моё Асет и Небтет, и пройду я пути Брата Великой Плакальщицей, пусть Маат не осудит меня строго, пусть Усер примет меня за свою Сестру, пусть Херу и Анпу отверзут мне Врата и нарекут Спутницей, пусть Стражница Амет примет мой Ключ из Небут-Нетеру!»

Услышав последние слова Мерит-Ра-Нефер, Нефру-Маат бросилась к ней, понимая, как Посвящённая Урт-Маа хочет стать проводницей своего брата, и какую дверь откроет острое лезвие священного металла жрецов, названое Соправительницей «Ключом». Но жрица опоздала – Царственная Мерит-Ра полоснула себя священным лезвием по сгибу локтя, даже не вскрикнув, и медленно осела на пол, наблюдая, как густая и тёмная кровь струится из раны и стекает с Серебра Нетеру. Усер-Мин, оторвал кусок своего платья, намереваясь перевязать Соправительницу, но Мерит остановила его жестом, обратившись и к Сестре Ипи и к его поверенному: «Милая Нефру-Маат, помоги мне подняться и возлечь рядом с братом! Достойный Усер-Мин, перевяжи мою руку не раньше чем я лишусь чувств, и следи за дыханием и ударами моего Абу, если я буду уходить, влейте мне настойку, которую я принесла. Только половину! Остальное влейте Ипи-Ра…» юная Мерит-Ра не успела договорить имени своего брата и упала без сил на дорогую циновку пола покоев Верховного Хранителя. Нефру-Маат вырвала кусок льна из рук Усер-Мина и бросилась к Соправительнице спеша наложить повязку. Её дыхание было ровным, а лицо Мерит-Ра-Нефер, не смотря на бледность, излучало какое-то блаженство и умиротворённость. Нефру-Маат, охранник Ипи, и пришедшая в себя, осознав, что ей больше ничто не угрожает, колдунья, поняли, что Соправительница достигла Мира, который был её целью…

Песок пустынного берега под ногами Странника сменился нежной прибрежной травой. Он не помнил, сколько он шёл, с тех пор, как Ладья Месектет причалила к берегу, не помнил своих Рен и не знал зачем он здесь.

Внезапно, на горизонте Аменет, возник красно-оранжевый вечерний диск Атума, отбросивший тень от тела странника. Свет великого заката распластал Тень на тысячи немет, а затем и оторвал Хабит от своего владельца, унеся её, словно ветер. Странник шёл на Запад, навстречу ласковому неслепящему свету, в котором, казалось, можно было купаться, навстречу тёплому и влажному ветру, нежно касающемуся его лица и усталого тела.

Из колышущегося воздуха Западного Берега возникли и воплотились два громадных обелиска Синего золота – это были Двенадцатые Врата.

Странник, облизнув пересохшие губы, бросился бежать к ним со всех ног, забыв об усталости.

– Постой, странник! – нежный голос донёсся, казалось, из ниоткуда, вслед за ним, из синего свечения меж священных обелисков, появилась его обладательница.

– Мерит, моя царственная сестра!? – Ипи-Ра-Нефер вспомнил себя, увидев знакомый образ, но внезапно осознал, что видит перед собою не Мерит-Ра-Нефер – лёгкое и прозрачное льняное одеяние искрилось синевой на фоне вечернего света, в волосах, стянутых обручем синего золота, колыхалось от вечернего ветра Перо Истины, рука Стражницы сжимала священную рукоять, – приветь меня, Прекраснейшая Владычица Истин! – Ипи пал на колени пред Величайшей, уткнувшись лицом в Её грудь, – кто бы я ни был, Ипи-Ра-Нефер, или Отверзающий Врата Те-Мери, пусть они отверзнутся для меня, пропусти меня домой, ибо я прошёл двенадцать часов!

– Постой, Странник! – Владычица Истин приподняла его лицо и заглянула в глаза, – назначенное ещё не свершилось! Обернись и увидь Отражение!

Ипи обернулся и замер… Кто был перед ним?.. За спиною странника стояла Мерит-Ра – да, он не ошибся, лицо Величайшей и лицо Мерит были одинаковы. Полупрозрачное сияющие платье, точно такое же, как и на Изначальной, прикрывало тело его сестры. Верховный Хранитель обернулся к западному горизонту, но лёгкая ладонь Величайшей легла на его плечо и остановила:

– Ты видишь то, что ты видишь – Тень Мою, и Отражение Моё, ибо Избрание слишком тяжёлая ноша, но знай же, что Я всегда буду с тобой! Теперь вы – Дважды Посвящённые. Иди же к сестре и верши Назначенное, ибо отныне ты тот, кто ты есть!

– Да славится в Вечности Маат Нефер-Неферу Владычица Двух Истин, Дарующая и Отнимающая! – Ипи-Ра-Нефер в последний раз приветил Стражницу Двенадцатых Врат и, не оборачиваясь, пошёл к сестре.

Мерит-Ра-Нефер протянула брату серебряный сосуд, из которого пред тем отпила сама. Верховный Хранитель приник к узкому горлышку – хмельное и сладкое питьё разошлось приятным теплом по всему его телу. Внезапно на прибрежные травы вновь упали тени брата и сестры.

– Нам пора, брат мой Ипи! – Мерит-Ра уронила голову на грудь Ипи-Ра-Нефера.

– Но, постой, моя царственная сестра? – Ипи почувствовал, что тёплая капля упала на его руку, затем увидел, как капелька, сорвавшаяся откуда-то сверху потекла по щеке Мерит-Ра, – это не земной мир, и в небе нет ни облачка, откуда у Врат Те-Мери воды Небесного Хапи.

– Посмотри вверх и узнаешь, Ипи, мой милый брат! – улыбнувшись, ответила Мерит-Ра-Нефер.

Верховный Хранитель поднял голову, но, вместо синего закатного неба увидел над собою лицо Нефру-Маат, по которому текли слёзы.

– Возлюбленный мой, ты вернулся! – Нефру-Маат помогла Ипи-Ра-Неферу приподняться с ложа и обняла его, не переставая плакать, – Вернулся…

– Приветствую Дважды Посвящённого, прошедшего Путём Аменет! – Усер-Мин стал на одно колено и поклонился Верховному Хранителю.

Мерит-Ра медленно поднялась с ложа, держась за раненую руку:

– Я же говорила тебе, Сестра, он возвратится! – Соправительница посмотрела в окно, горизонт Хепри бледнел.

– Рассвет, моя царственная сестра? – Ипи-Ра-Нефер вскочил с ложа, освободившись от объятий супруги, едва не упал, но тут же опомнился, и помог сестре подняться, – помните, я говорил вам, что рассвет приносит новую тревогу?

– Но и новую надежду, Ипи! – Нефру-Маат обняла брата, и помогла Хранителю и Соправительнице выйти на террасу, где их ждал Тути-Мосе, которому Мерит запретила присутствовать, сославшись на то, что не посвящённый в таинства Жрецов Величайшей и святителей Ур-Маа может помешать её действиям.

– Я знал, что вы вернётесь, – Фараон смотрел на бледнеющий горизонт, не обернувшись к ним, – приветствую Дважды Посвящённых!

– Почему ты боишься обернуться, Величайший Мен-Хепер-Ра? – Ипи-Ра-Нефер спросил скорее недоумённо, чем удивлённо.

– Потому что вы с сестрой стали тем… кем вы стали. И мне не очень уютно рядом с обладателем Силы, не постижимой смертному, даже Посвящённому, и Даже Фараону.

– Прими таким как есть того, кого ты любишь, Фараон, да будет жизнь твоя вечной, прими… как это сделала я! – Нефру-Маат шагнула навстречу Наследнику.