Текст книги "Солнечная станция"
Автор книги: Андреас Эшбах
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Глава 26
– Пару недель назад среди ежедневных новостей проскочила одна, которая имеет непосредственное отношение к сегодняшним событиям. Возможно никто, кроме меня, ее и не заметил, но у меня были свои причины обратить на нее внимание...– я замолчал, подбирая слова.– В общем, речь там шла о неком Абу Мухамеде, который называет себя вторым пророком и вождем джихада. Так вот, он провозгласил, что осада Мекки – это испытание истинной веры и наградой всем прошедшим испытание будет великое чудо.
– Чудо? —недоверчиво переспросил Джайкер.
– Чудо, которое его пособники сейчас пытаются инсценировать.
Воздух уже пропитался запахами пота и машинного масла. В люк технического осмотра я видел внизу под собой огромное мексиканское нагорье. Восходящее солнце подрумянивало вершины Сьерpa Мадре, густые темные облака на горизонте обозначали промышленный район у Калифорнийского залива. 105 градусов восточной долготы. Я пытался мысленно представит нашу траекторию.
– Еще полвитка – и мы окажемся как раз над Меккой. Осталось два часа, а затем свершится чудо предсказанное пророком. Именно этим и занимается сейчас Халид. Он сфокусирует на Мекке энергетический луч и отправит все живое прямиком к милосердному Аллаху.
– Ему не удастся сфокусировать луч,– быстро возразил Морияма.– На первых секундах возникнет вибрация и...
Джайкер, сокрушенно покачал головой.
– Не будет ни вибрации, ни блуждания луча,– сказал он со вздохом.– Я вернул программы в исходное состояние. Все будет работать как часы.
Морияма презрительно фыркнул.
– Вы весьма неудачливый саботажник, мистер Джайкер! – заявил он.
Я продолжал свою речь, не слушая их перепалку. Я должен был договорить все до конца, чтобы самому понять, в каком дерьме мы сидим.
– Все было тщательно подготовлено. Я думал раньше, что Халид дожидается шаттла, чтобы удрать на нем на Землю, и поэтому морочит голову и Гавайям, и Танегасиме. Ничего подобного. Халид купил билет в один конец. Саботаж на космодроме – дело рук его агентов. Когда сюда поднимется шаттл, будет уже поздно. Никто никогда не узнает, что здесь произошло на самом деле.
– Вы не преувеличиваете, Леонард? – мягко спросил Морияма.
Очевидно, его смутил столь необычный для меня приступ красноречия. Я и в самом деле не мог остановиться. Если бы я замолчал хоть на минуту, мой желудок тут же вывернулся бы наизнанку от страха. Последний раз я чувствовал себя так паршиво в день своего развода с Фатимой.
– Вы полагаете, я преувеличиваю? – продолжал я, не сбавляя темпа. Со стороны, наверное, это смотрелось внушительно – этакий сыщик в конце фильма, который сейчас раздаст всем сестрам по серьгам.– Думаете, я преувеличиваю? А что бы вы сами, командир, сделали на месте Абу Мухамеда? Только представьте себе, какое это будет эффектное зрелище – завтра на рассвете над Меккой взойдет второе солнце и его всепобеждающие лучи безжалостно уничтожат и правых, и виноватых. Халид предупредит Пророка по радио, тот заранее скроется в убежище, и вскоре объявит всему миру, что Аллах призвал к себе верных, истребил неверных, очистил Мекку и отдал ее под власть воинов джихада. Идеальное решение всех проблем – вы не находите?
– Я пытаюсь найти брешь в ваших доводах и не могу,– сказал Морияма. Казалось, каждое слово причиняет ему боль.
– Я тоже не могу. Это именно то, ради чего такой человек, как Халид, способен забраться на орбиту. Но о том, как свершилось чудо, никто не должен знать. Следовательно, через два часа мы все умрем. .
– А Халид и его банда?
– Не знаю,– я пожал плечами.– Может быть да, а может быть, нет. Может, они рассчитывают захватить шаттл и приводниться где-нибудь в океане. В конце концов это не важно. Он уничтожит нас и, вероятно, уничтожит станцию.
– Но это невозможно! – крикнул Танака, срывающимся голосом.– Мы должны что-то предпринять!
– Что вы хотите предпринять? – спросил Джайкер, к которому тут же вернулся прежний насмешливый тон.– Мы сидим в идеальной тюрьме. Мы ничего не можем сделать. Халид умеет планировать свои действия.
– Нет!
Это сказал я. Внезапно мой желудок чудесным образом успокоился – гнев и страх достигли такой стадии, когда они превращаются в холодную решимость. Совсем как в голливудских фильмах, но мне уже было на это наплевать.
– Халид умеет составлять планы, но не умеет импровизировать, когда его планы что-то нарушает,– продолжал я.– Он засуетился и сделал одну-единственную ошибку. Возможно, этого будет достаточно.
– Вы уверены? – быстро спросил Морияма.
– Уверен.
Черт возьми, этот проклятый Халид, сам того не желая, оказался прекрасным психотерапевтом. Я снова чувствовал себя победителем. Прежняя унизительная жалость к себе и прочие сентиментальные сопли слетели с меня, словно шелуха. Такое случалось и раньше. В школе был один старшеклассник, которому нравилось меня изводить. Верзила, на целую голову меня выше. Я жутко его боялся, пока не понял, что больше бояться нельзя. Тогда, в один прекрасный день, я просто что было сил дал ему коленом по яйцам – и вопрос был решен раз и навсегда. Халид – противник посерьезнее, поэтому он так просто не отделается. Я оторву ему яйца и запихаю в его глотку – на меньшее пусть даже не рассчитывает.
Не тратя больше слов на разговоры, я разорвал пластиковый мешок и вытащил тело старого профессора. Все остальные, молча и переглядываясь, наблюдали за мной.
– Бандиты надели скафандры, когда садились в ракету,– сказал я наконец.– скорее всего, они боялись разгерметизации. Бедный Ямамото был им нужен живым, и они запихали его в скафандр. Но он все же умер. Тогда они бросили его здесь. Вместе со скафандром и шлемом. В этом и была их ошибка.
И я начал расстегивать скафандр Ямамото. Шлем лежал тут же в мешке, между ногами мертвеца. Над опущенным светофильтром красовалась непонятная надпись, сделанная, похоже, кириллицей. Русский скафандр. В этом не было ничего удивительного. На русском черном рынке можно купить все, что угодно. Скафандр был великоват для покойного японца – я надеялся, что мне он будет не слишком тесен.
– Что вы собираетесь делать, Леонард? – осторожно спросил Морияма.
– А вы не догадываетесь, командир? Я собираюсь надеть скафандр, вернуться на станцию и свернуть Халиду шею.
Я проверил содержание кислорода в баллонах и работу пульта системы жизнеобеспечения. Кажется все в порядке.
– Халид на борту не один,– продолжал Морияма.– Вы помните об этом?
– Я сверну шеи всем четверым,– ответил я не моргнув глазом.– Они это заслужили.
Я влез в скафандр и принялся соединять разъемы шлангов. Ёсико помогла мне надеть ранец жизнеобеспечения, пристегнуть шлем, перчатки и страховочный фал. Я проверил показания манометра, парциальное давление кислорода и углекислого газа в шлеме скафандра. При этом я старался даже кончиком пальца не коснуться переговорного устройства – вероятно, передатчики всех скафандров настроены на одну частоту, я боялся случайно включить передатчик. Тогда подозрительные звуки в наушниках шлемофона могли заставить пиратов вспомнить об их ошибке.
– Леонард! – неожиданно воскликнул Джайкер.
– Что?
– Боюсь, Халид все же не совершал ошибки,– кибернетик указал на люк технического осмотра.– Взгляните на шлюз. Наружный люк открыт.
– И что?
– Как только вы откроете внутренний люк, в капсуле не останется воздуха,– терпеливо объяснил Джайкер.
У меня опустились руки. Мозг отказывался весить в то, что слышали уши. Все еще не желая верить Джайкеру, я заглянул в крошечный иллюминатор. Действительно, наружный люк шлюза был открыт. Если сейчас я открою внутренний люк, вакуум мгновенно высосет из капсулы весь воздух и тепло. Это законы физики. А с физикой не поспоришь.
– Этого не может быть...– жалобно пробормотал я.– Такого просто не может быть... Как же я смогу выйти?
– Забудьте об этом,– махнул рукой Джайкер.– Наша темница еще совершеннее, чем я думал раньше. У вас есть скафандр, и вы можете выйти наружу. Но при этом вы убьете всех нас.
Глава 27
В бессильном отчаяньи я смотрел в иллюминатор на крышку наружного люка шлюза. Так близко – и так недостижимо. Даже если бы я в припадке безумия решил пожертвовать жизнью своих товарищей и попытался открыть внутренний люк, ничего бы не получилось. Разница давлений между безвоздушным пространством и капсулой удерживала дверь надежней стальных засовов.
– Что вы стоите, Леонард? – нетерпеливо спросил Джайкер.– Ждете, когда прилетит ангел и захлопнет дверцу шлюза?
Мне казалось, что сейчас мой мозг лопнет от чрезмерного напряжения. Я отчаянно искал выход, перебирал в уме каждую деталь запирающего механизма, пытался найти какой-нибудь экзотический способ закрыть люк, не выходя из капсулы.
Глаза уже болели и слезились, но я этого не замечал. Солнечные панели сверкали ослепительным серебром – словно настоящие ангельские крылья. Трос соединяющий капсулу и станцию, казался бриллиантовым ожерельем. Мы неподвижно висели в двух шагах от станции – отрезанные от всего мира, одинокие.
– Снимайте скафандр, Леонард,– устало произнес Морияма.– Вы сделали все, что было в человеческих силах.
Я покачал головой. Внезапно мне пришла в голову идея. Причем, не самая безумная за сегодняшний день.
– Доктор Ким,– я повернулся к корейцу.– Вы говорили, что присутствовали на строительстве станции.
– Абсюлютно верно,– ответил удивленный Ким.
– Я где-то читал, что дистанционно управляемыми робототехническими модулями можно управлять с помощью голосовых команд. Это правда?
– Правда.
– Значит, мы можем вызвать Спайдермена по радиосвязи?
Темпераментный Джайкер ахнул и зааплодировал. Ким с сомнением покачал головой:
– Если его приемник исправен, то да. Мы давно уже не проверяли этого.
– На какую частоту он настроен?
– Точно не знаю. Ищите частоту, на которой каждые пять секунд раздается тональный сигнал. Что-то вроде «пинг».
Пульт управления рацией крепился на правом рукаве скафандра чуть выше запястья. Регулятор частоты был установлен в крайнем правом положении. Очень осторожно я убрал ото рта микрофон, чтобы пираты не услышали моего дыхания, если я случайно попаду на их частоту. Затем я взялся за регулятор частоты и принялся вращать его.
– Ничего не слышно,– растерянно сказал я не-сколько секунд спустя, когда регулятор оказался в крайнем левом положении.
– Я могу узнать, что вы намерены делать, Леонард? – поинтересовался Морияма.
– Я хочу вызвать сюда Спайдермена и приказать ему закрыть наружный люк. Но, похоже, ничего не получится – он не подает сигналов. Наверное, его чертова рация все-таки сломана.
– Я думаю, вы торопитесь, Леонард,– вмешался Джайкер.– Вы должны задерживаться на каждой частоте как минимум на пять секунд, чтобы расслышать сигнал Спайдермена. Пять секунд – это очень длинный промежуток, когда вы нервничаете.
Я пожал плечами и снова принялся вращать рычажок регулятора, все время останавливаясь и медленно считая про себя до пяти. И вдруг...
– Пинт!
– Есть! Я поймал его! Ким, что делать дальше?
– Отдавайте приказы.
– На каком языке?
– На английском. Он понимает около двухсот простейших слов.
– На английском?
Я был немыслимо удивлен. Когда-то давным-давно, на заре моей юности, когда мир был еще молод, английский действительно был языком международного общения. Но сейчас? Кому пришло в голову научить робота английскому языку? С тем же успехом он мог бы общаться на латыни.
– Программу управления писали американцы. Они уверяли нас, что английский более логичен, чем азиатские языки, и легче поддается математическому анализу,– ответил Ким с улыбкой.– В общем, это правда, но я не думаю, что это было истинной причиной.
Я кивнул. Английский, так английский. Приятная неожиданность. Рядом с пультом управления рацией на правом локте были закреплены часы, и они постоянно напоминали мне о том, что я должен поторопиться.
– Как мне к нему обращаться? – спросил я Кима.
– Просто называйте его номер. У этого номер четыре.
– Ладно, попробуем,– я откашлялся и сказал в микрофон: – Номер Четыре?
– Пинг-пинг! – словно прозвенел маленький колокольчик.
– Это значит, что он вас понимает,– пояснил Ким.
– Хорошо. А как мне объяснить ему, что он должен двигаться к главному шлюзу?
– Отдайте приказ. Старайтесь выбирать самые простые слова.
– Иди к главному шлюзу! – сказал я в микрофон.
Пауза. Затем в наушниках прозвучало:
– Пинг!
– Он вас не понимает. Вы должны были сначала назвать его номер.
Логично.
– Номер Четыре! Иди к главному шлюзу!
– Пинг-пинг!
Я взглянул на Кима.
– Он говорит, что понял. Надеюсь, он послушается.
– Конечно же, послушается, Леонард,– кореец фыркнул.– Для него понять – и означает послушаться. Он доберется до главного шлюза и будет ждать следующего приказа.
Я снова выглянул в люк технического осмотра и не заметил ни малейшего намека на движение.
– Робот пока на темной стороне,– объяснил Ким.– Обычно он работает у технического шлюза в моей лаборатории. Нужно немного подождать.
– Сколько?
– Он движется со скоростью десять километров в час. От технического шлюза до плоскости солнечных панелей приблизительно два километра. Затем он выйдет на светлую сторону, снова два километра... Около получаса.
В нормальной ситуации роботу не было никакой нужды торопиться. Его работа по починке солнечных панелей была бесконечна – минутой раньше или минутой позже – не имело никакого значения. Но сейчас каждая секунда ценилась на вес золота. И все же мы были вынуждены ждать.
Станция как раз проплывала над Антарктидой.
Прошло уже двадцать минут, как вдруг я увидел на сверкающей серебром поверхности панелей крошечную темную точку. Медленно, очень медленно она приближалась к станции. И вдруг я вспомнил, как клацают по обшивке магнитные подковки Спайдермена. Если Халид услышит эти звуки и выглянет в иллюминатор...
– Номер Четыре! Двигайся тише! – поспешно отдал я приказ.
К счастью, у Спайдермена был и такой режим. Когда-то в одном околонаучном журнале я прочел, что этот режим был создан специально, чтобы не разбудить усталых астронавтов. Забавная версия. На самом деле, он создавался, чтобы звуковые волны от шагов робота не искажали картину тончайших экспериментов по изучению микрогравитации. Но «тише» означает «медленней». И нам снова пришлось ждать.
– Пинг!
Наконец Спайдермен добрался до главного шлюза. Поразмыслив, я отдал микрофон Киму.
– Номер Четыре! Идентифицировать трос! – скомандовал металлург.
– Пинг-пинг!
– Номер Четыре! Двигаться вдоль троса! – Пинг-пинг!
Робот поставил одну из своих суставчатых ног на канат и на секунду замер, словно размышлял, что делать дальше. Вдруг он упал на брюхо, обхватил канат ногами и довольно резво пополз по направлению к капсуле. Я был готов зааплодировать ему.
– Весьма интеллигентный робот,– одобрительно сказал Джайкер.– Столкнулся с нестандартной ситуацией и быстро нашел приемлемый способ передвижения.
– Номер Четыре! Стоп! – скомандовал Ким когда робот добрался до наружного люка.
Спайдермен тут же прекратил движение и бодро отозвался:
– Пинг-пинг!
– Номер Четыре! Идентифицировать дверь!.
– Пинг-пинг!
– Номер Четыре! Закрыть дверь!
Мы затаили дыхание в ожидании ответа.
– Пинг-пинг!
Медленно, очень медленно робот вытянул свой передний манипулятор и толкнул крышку наружного люка.
Глухой удар сотряс станцию. На мгновение я испугался, что этот звук привлечет внимание пиратов. И тут же вздохнул с облегчением. Какая ерунда! Капсулу и станцию разделяет вакуум. А в вакууме звук не распространяется.
– Теперь запор,– сказал я Киму.– Он должен закрыть люк на запор.
Ким нервно потер подбородок.
– А как он выглядит, этот запор?
– Нечто вроде штурвала в самой середине крышки люка.
– Хорошо, я попробую.
И металлург снова взял микрофон.
– Номер Четыре! Идентифицировать запор!
Пауза.
– Пинг-пинг!
– Номер Четыре! Закрыть запор!
Снова пауза. На этот раз длиннее, чем все предыдущие.
И вдруг в наушниках раздалось.
– Пинг!
Проклятье! Он нас не понимает! Если он не сможет запереть люк, все бесполезно!
– Номер Четыре! Закрыть запор! – повторил Ким.
– Пинг!
– Проклятье! Этого не может быть!
Быть так близко от победы и все-таки проиграть! В отчаяньи я выглянул в иллюминатор и погрозил роботу кулаком. Спайдермен все так же неподвижно висел на канате, и его камеры-глаза меланхолично изучали крышку люка. Все бесполезно!
– А как он, собственно, работает этот запор? – неожиданно спросил Джайкер.
– Нет ничего проще,– отозвался я.– Вы просто вращаете штурвал по часовой стрелке до упора.
– Ага, вот оно что! – Джайкер щелкнул пальцами.– Вы вращаетештурвал.
Я хлопнул себя по лбу. Выразительная победа британского интеллекта над соединенными силами Японии, Америки, Кореи и примкнувшего к ним паука. Я снова взял микрофон из рук Кима.
– Номер Четыре! Повернуть запор по часовой стрелке!
– Пинг-пинг!
Затем раздался долгий пронзительный скрежет, и снова наступила тишина.
– Кажется, люк закрыт,– сказал Ким.
– Надеюсь на это,– сказал я, взялся за штурвал внутреннего люка и попытался его повернуть.
Но штурвал остался неподвижным. Ах, да! Я снова спешу, сначала нужно открыть вентиль и уравнять давления. Протяжный, высокий свист, и вот уже, судя по показаниям манометра на стене, давление в капсуле и шлюзе стало одинаковым. Я дотронулся до вентиля – он был холоден, как лед. Снова поворот штурвала. На этот раз все получилось – внутренний люк был открыт. Я принялся поспешно застегивать скафандр. Мы и так потеряли слишком много времени.
– Леонард,– внезапно позвал меня Морияма.– Теперь, когда вы успокоились, скажите мне – вы знаете, что будете делать, когда попадете на станцию?
– Кто знает доподлинно, что он будет делать? – ответил я с улыбкой.– Это было бы ужасно скучно – знать все наперед.
– Это опасные люди, Леонард. Убийцы.
– Я тоже когда-то был солдатом и убивал людей.
Морияма покачал головой:
– Вы не обязаны делать этого, Леонард! Никто не требует от вас подвига.
Когда-то давным-давно, когда мир был еще молод, а мне было семнадцать лет, мой отец пытался сказать мне что-то подобное. Я его не послушал и ни разу не пожалел об этом. В моей жизни было много боли, но я ни о чем не жалею.
– Командир,– сказал я,– клянусь вам, я не буду совершать подвигов. Я сделаю только то, что должен. Ни больше, ни меньше,
Я должен был спасти моего сына. Больше ничего. Но об этом я не хотел говорить.
Я надел шлем, проверил, герметично ли он соединяется с горловиной скафандра, и открыл вентиль кислородного баллона. Чистый и свежий, как родниковая вода, воздух проник в легкие. Только теперь я понял, как душно в капсуле. Значит, нужно поторопиться. У моих товарищей осталось совсем мало кислорода.
Я махнул рукой Киму и Танаке, и они откинули крышку внутреннего люка. Я вошел в шлюз и крышка захлопнулась. Скрежет запора и темнота.
Глава 28
Однажды в детстве я провел несколько часов в канализационной трубе. Вы спросите, как я попал туда. Благодаря моим школьным товарищам – я был самым маленьким в классе, и они не упускали случая надо мной поиздеваться. Они поймали меня по пути домой на автобусной остановке, запихали в длинную узкую трубу и захлопнули крышку так, что я не мог освободиться. В моем распоряжении осталась лишь щель толщиной с палец, сквозь которую пробивался свет. И так час за часом. Разумеется, я кричал, плакал, и разумеется, никто меня не слышал.
Потом, когда уже стемнело, меня нашли пожарные. Может быть, кто-то из моих мучителей сжалился и позвонил им? Этого я до сих пор не знаю. Попав в шлюз, я сразу вспомнил эту историю – здесь было так же темно, тесно и неуютно. На мгновение меня даже охватила паника. Я вытянул руки и принялся ощупывать внутреннюю поверхность наружного люка. Сумею ли я открыть его? Двигаться в скафандре было не слишком удобно. Я чувствовал, что на лбу выступает пот, но не мог вытереть его. Наконец я нащупал штурвал и начал осторожно вращать его. Он шел туго, двигался рывками, а потом надолго застыл в одном положении, сколько бы я ни прикладывал усилий. И как раз в ту секунду, когда я решил, что все безнадежно, он вновь со скрипом повернулся.
Последнее, что я услышал, был свист выходящего из шлюза воздуха – как будто кто-то наступил на бумажный пакет. Затем вакуум всосал в себя последние молекулы и я почувствовал, как мой скафандр слегка раздувается, от перепада давления. Наступила тишина. Я слышал лишь слабое потрескивание в наушниках шлемофона. Скафандр теперь напоминал неплотно надутый мячик, но внезапно я почувствовал, что снова владею своим телом. Все эти бесчисленные слои – теплозащитный костюм и система охлаждения, компенсирующий слой, уравновешивающий давление кислорода в системе воздухообмена, резина с воздушными камерами, защищающая от перегрузок, защита от излучения, защита от метеоритных тел – все они были рассчитаны именно на такое избыточное давление изнутри. Сейчас они расправились, ранец системы обеспечения больше не давил на плечи, и скафандр сидел на теле, как хорошо пригнанный костюм.
Я откинул крышку наружного люка и едва не ослеп – таким пронизывающим был блеск солнечных панелей. Я поспешно опустил светофильтр. Дождался, пока глаза вновь обрели способность видеть, и ухватился за кабель, связывающий капсулу и станцию. Спайдермен был все еще здесь – висел на кабеле, цепко обхватив его всеми ногами. Почувствовав движение, его камеры шевельнулись и зафиксировались на моей фигуре. Он был словно собака, которая пытается поймать взгляд хозяина. – Пинг! – раздалось в наушниках. Я глянул вниз, на Землю. Мы были сейчас над Оманским заливом. Значит, до Мекки осталось не больше витка. Станция пройдет между Гималаями и Анатолийским нагорьем, затем над Уралом, над Арктикой, обогнет полюс, окажется над Тихим океаном. Затем – Антарктида, Мадагаскар, Западная Африка, Красное море, Мекка. И все это займет не больше полутора часов.
Кабель, натянутый между капсулой и станцией, был около двадцати метров длиной. Двадцать метров по тонкому канату над абсолютной пустотой. Если я сорвусь, спасения не будет. Несколько часов я буду гадать, что случится раньше – кончится кислород или я сгорю в верхних слоях атмосферы... да еще этот робот, который неподвижно висит на канате, словно елочная игрушка. Придется как-то его огибать. Хотя нет, зачем? Я могу приказать ему вернуться на поверхность станции. Что ж, одной проблемой меньше. Остаются проклятые двадцать метров и вопрос, как попасть на борт станции. Ну, Леонард, кто только что говорил, будто бы неинтересно знать все заранее? Если я попытаюсь открыть главный люк, на командном мостике тут же раздастся сигнал тревоги. Так, внимание! Такой системой зашиты снабжен только главный шлюз. Технические шлюзы контролируются компьютерной системой. Та разумеется, фиксирует их открытие и закрытие, но чтобы увидеть это, надо заглянуть в специальный протокол. Сакай о нем не знает – это епархия Джайкера. Хорошо. Значит, я могу проникнуть через шлюз, расположенный в торце лаборатории микрогравитации. Но это значит, что я должен буду обогнуть корпус станции, затем проползти по поверхности узкого тоннеля, соединяющего модули, затем вновь обогнуть модуль. Своего рода высший пилотаж в невесомости. Эквилибристика. Короче говоря, чистое безумие. Расплатой за малейшую ошибку, за любое неточное движение будет падение с высоты четырехсот километров. Благодарю покорно.
С другой стороны, пути назад не было, я глубоко вздохнул, обхватил канат руками и ногами на манер Спайдермена и повис над бездной. Робот почувствовал мое движение и отозвался сочувственным «Пинг!» Минутку! Этот робот создавался для того, чтобы передвигаться по поверхности станции. Вот и предоставим работу специалистам.
– Номер Четыре! – позвал я.
– Пинг-пинг!
Стараясь не смотреть вниз, я дополз до Спайдермена и распластался на его спине, ухватившись за манипуляторы.
– Номер Четыре! Иди к лаборатории микрогравитации!
– Пинг! – отозвался он после непродолжительного молчания.
Он меня не понял. Почему? В моем положении трудно следить за безупречностью стиля. Я все же взглянул вниз – на умопомрачительную синеву Тихого океана, затем поспешно перевел взгляд на капсулу. Наверняка все члены экипажа смотрят сейчас в технические люки на меня и Спайдермена. У них кончается кислород, а мы тут валяем дурака. Здорово, нечего сказать! Ну, что я опять сделал не так?
Стоп! А ведь я действительно валяю дурака. Откуда и зачем роботу знать, в каком модуле расположена лаборатория микрогравитации? Неоткуда и незачем. У него другие ориентиры.
– Номер Четыре! – начал я снова.– Иди к техническому шлюзу!
– Пинг-пинг!
Ура! Это сработало! Ноги Спайдермена с непередаваемым изяществом начали перебирать канат. Словно я был балериной или фигуристкой, которую бережно нес в поддержке могучий партнер. Вот мы с ним уже у главного шлюза.
– Номер четыре! Двигайся тихо!
– Пинг-пинг!
Тихо или громко – я все равно ничего не мог слышать. В вакууме звук не распространяется. Мне оставалось лишь надеяться на добросовестность неведомых программистов. Но Спайдермен крался, как кошка, каждое его движение было точным и полным грации. Я доверился ему – выбора у меня не было.
Только сейчас ясмог по-настоящему оценить размеры станции. Изнутри она казалась маленькой – особенно по сравнению с бесконечным полем солнечных панелей. Однако снаружи и сама станция выглядела весьма внушительно. Возможно, дело в том, что стенки модулей делаются очень толстыми – для защиты от метеорных дождей. Под брюхом Спайдермена проплывали щербинки и крошечные кратеры – следы попадания микрометеоритов. Я вспомнил свою первую ночь на станции – когда вкрадчивый шорох этих песчинок, стучавших в стенки модуля, долго не давал мне уснуть, наполняя мою душу самыми мрачными предчувствиями. Наутро я узнал, что большинство метеоритов настолько малы, что их нельзя разглядеть невооруженным взглядом. Но они летят со скоростью пули, а потому могут оставлять весьма заметные отметины на поверхности станции.
Мы миновали так называемый флагшток – конструкцию у основания башни, которая предназначалась для того, чтобы поднимать флаги иностранных государств, присылавших своих космонавтов на станцию. Центральный модуль станции Ниппон считался международной территорией, но на моей памяти флаг джихада был первым иностранным знаменем, поднятым на этом флагштоке.
Лаборатория микрогравитации помещалась сразу за жилым модулем. Рядом с техническим шлюзом находилась так называемая несущая ферма – ажурная платформа, оснащенная выдвижными дистанционно управляемыми манипуляторами. Она служила для пристыковки и разгрузки шаттлов, на ней также можно было проводить опыты по исследованию вакуума или солнечного излучения. Здесь же рядом со шлюзом, располагались люки технического осмотра – чтобы ученые могли следить за ходом экспериментов или за стыковкой шаттла, не выходя в открытый космос.
Спайдермен взобрался на ферму и замер у самого шлюза. «Пинг!» – гордо воскликнул он. Пока я перебирался со спины верного робота на поверхность фермы, мне казалось, что вся банда Халида прильнула к люкам и с кровожадными улыбками наблюдает за мной.
Ладно, есть только один способ это узнать. Я напомнил себе, что отступать мне некуда, и взялся за штурвал наружного люка шлюза. Он легко поддался, я забрался внутрь, закрыл внешний люк и вскоре услышал, как работает воздушный насос. Значит, в шлюзе уже есть воздух. В техническом шлюзе довольно часто оказывались грузы, которым могла повредить резкая декомпрессия,– например, высокоточные приборы. Поэтому пришлось ждать довольно долго, пока автоматы не уравняли давление. Одна из ламп, освещавших шлюз, была неисправна и мерцала так, что у меня зарябило в глазах. Отлично! Если бандиты действительно ждут у двери, им предстоит встреча с безоружным и полуослепшим мстителем. Так, кто там говорил, что скучно знать все наперед?
Наконец открылась крышка внутреннего люка, и я увидел коридор лабораторного модуля – темный и пустой. Я снял шлем и прислушался – ни единого шороха. Никого и ничего. Переборка, отделявшая модуль от осевого тоннеля, опущена. Итак, мне удалось проникнуть на борт, и никто этого не заметил. Отлично! Если бы еще найти какое-нибудь оружие!
