Текст книги "Измена. Как я не заметила раньше? (СИ)"

Автор книги: Андреа Штерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 12
А ты бы простил?

– Ты теперь мне ещё диктовать условия будешь⁈ – последнее, полетевшее в Константина сообщение. – Ты будешь сидеть дома и ждать, пока не приедет мой отец, – сорвалась Лена на крик. – И только попробуй куда-то уехать!

– Ну чего ты так кричишь? – успокоила её Анастасия Сергеевна: – Будь разумной женщиной. Криком ты добьёшься только его раздражения, и он всё равно сделает так, как хотел. Назло сделает.

– Это правда, – усмехнулся отец, снова переключая на телевизоре каналы.

– Хорошо, что хоть Кевина забрали. Я всё переживала, что собаку на этого урода оставила. Было бы можно – убила бы!

– Ещё из-за таких, как он, в тюрьме ни седеть. – отмахнулась мама. – В жизни за всё воздаётся. И ему воздастся.

– Да ничего ему, мам не воздастся! – снова возразила Лена. Хотя, в глубине души очень хотела обратного. Чтобы Судьба или Бог, услышав, что им не верят, сделали бы всё, чтобы Лену переубедить, и непременно бы Константину воздали. Или же, таким образом она себя готовила к великому разочарованию? Когда увидит, что ему не воздалось?

Больше всего на свете Лена сейчас боялась, что пройдёт немного времени, и она узнает, что страдала и убивалась по мужу и его измене напрасно. А Костя всё это время даже не переживал, и в итоге остался счастлив, с этой шалавой, или с другой. Не важно с кем, либо лучше один, но в представлении Лены, он должен был страдать! И понимать, что теперь он своим поступком потерял. Ведь, то же самое потеряла и Лена.

И главное здесь даже не любовь и совместное прошлое, не тёплый человек рядом и его редкая о ней забота. Её страшило не одиночество, а отсутствие доверия. Хотя, не две ли это грани одного камня?

И возможно ли не чувствовать себя одиноким, когда ни к кому нет доверия?

…

Костя признался себе, что крайне не желал бы встретиться с тестем. Трус ли он? Возможно и да. Однако, он испытывал не столько страх перед отцом жены, не столько стыд из-за его неминуемого осуждения, сколько боялся, что если Лена всё будет делать через посредников, то у Кости просто не останется шанса её вернуть.

Одно дело – сообщения в мессенджере или звонок. И совсем иное – нахождение рядом, в непосредственной близости. Когда ты можешь полностью видеть другого человека, не искажённого нечёткой картинкой и перебивающимся соединением, когда можешь уловить неуловимое в его мимике, позе и жестах. Когда можешь его ощутить…

А Костя тосковал. Тело практически ныло без Лены. Казалось, это то же самое, если бы тебе дали дышать чистым горным воздухом, а потом, вдруг его отняли, засунув в самый настоящий смрад мегаполиса.

Именно смердящим Косте сейчас всё и казалось.

Неужели никто больше никогда ему не даст ту целительную влагу, что возвращает даже безнадёжно мёртвых?

Какой смысл жить?

Костя надеялся оживить краски, изменить в первую очередь не Лене, а себя.

Но все краски потухли. Когда-то яркая и искромётная Москва теперь ему казалась серой и убогой. Совершенно неприятной и пустой.

Виновата ли в том сама Москва? Либо любой другой город?

Скорее, каждый видит в ней отражение своего внутреннего мира.

И если раньше Костя искал в ней отдушину, доказательство того, что он ещё на высоте, теперь же Москва на него давила.

Осуждала.

И говорила, что не простит.

Более ему здесь не место.

Костя очень не хотел встречи с Михаилом Викторовичем, и в этот момент уважительная причина в виде травмы была как раз кстати. Отдав ключи соседке, он предупредил, что приедет тесть, но в подробности не вдавался. Смазано ответил, что самому ему нужно в травмпункт.

Кевин крутился под ногами. Не понимает глупая псинка, что больше с ним Костя гулять не будет.

В травмункте было относительно спокойно. Хорошо, что у кости осталась московская прописка. Хоть не совсем законно. Зато, не нужно сидеть в областном клоповнике.

Конечно, в травмункте приняли бы и без неё, но так на него смотрели, как на местного, с уважением.

Из кабинета доносился тихий смех хирурга и пациента.

«Работать надо, а не ржать. Тут у людей руки болят», – прыснул Костя.

Настала очередь и Кости.

– Трещина простая, – рассматривая рентгеновский снимок, будто, по его мнению, обязано было быть хуже, заключил хирург. – Три-четыре недели, и пройдёт. Гипс наложим.

Он отложил рентген, записав на листочке название препаратов:

– Гимнастику ещё поделайте потом, – он протянул буклетик с необходимыми для реабилитации упражнениями.

Прогноз был более, чем благоприятный. Тем более, в жизни Кости, как, наверно, и любого мальчишки, тем более футболиста, это была далеко не первая травма. И что такое трещина – он уже знал не понаслышке. Но если в детстве сообщение о диагнозе приносило лишь огорчение, в этот раз, вслед всё за тем же огорчением и обвинением себя, что и без того проблем у него немало… Пришло и озарение.

Костя тут же направился домой.

Точнее, не к себе. В Балашиху, но в коммунальную квартиру, где, скорее всего, и находилась Лена. Писала же и ругала она его с телефона отца.

К тому же, расчёт складывался в почти что самую лучшую для Кости пользу. Ведь, Михаил Викторович должен был уехать на съёмную квартиру, и провести там какое-то время за сбором вещей Лены.

А значит, Костя ещё может успеть, если только Анастасия Сергеевна пустит его в квартиру.

Женщины в своей эмоциональности невыносимы. Однако, именно из-за этой особенности с ними проще договориться. Главное – знать о чём говорить.

* * *

Однако же, Анастасия Сергеевна его пускать не собиралась, сославшись на то, что Лена спит, и заявив, что делать ему здесь нечего.

– Она моя жена. – вежливо настаивал Константин.

– Я тебе дочь отдавала не для того, чтобы ты её в слезах вернул.

– Да, Анастасия Сергеевна, – он не посмел назвать её «мамой», – Я паскуда и распоследняя сволочь, я это знаю. Поэтому и хочу поговорить с Леной.

– Чтобы она опять плакала?

– Возможно, что плакать она и не будет. Дайте нам возможность поговорить и самим разобраться.

– Поздно уже разбираться-то. Надо было об этом думать, пока она твоей женой была.

– Но она и есть моя жена!

– Кто сказал? Я дочь растила не такой, чтобы она измены прощала. А если и простит, я сама её к тебе не пущу! Зачем? Чтобы ты опять ей изменял?

А вот этот укор был в самое сердце. Константин оступился. Но это не значит, что больше ему нельзя доверять. Он же больше так не сделает! Он понял свою ошибку. Однако, ему больше не верят, и из-за одной пусть не малой, но всего лишь ошибки, теперь его не пускать на порог?

Он попытался войти в дверь, но она оказалась закрытой на цепочку:

– Анастасия Сергеевна, пустите меня. Мы сами разберёмся.

– Разобрался уже, – вдруг из коридора послышался голос тёти Наташи. – А не уйдёшь, я полицию вызову.

Интересный поворот событий. Когда Костя жил в этой квартире, тётя Наташа часто угощала его чем-то вкусным, прося взамен лишь быть слушателем принесённых ею сплетен и немного помочь по дому.

Костя домохозяином был неважным, однако, всё же справлялся. И теперь эта милая женщина готова на него вызвать полицию?

Говорят же, что в измене виноваты оба. Так почему теперь всех собак спускают на него? И почему из-за какой-то измены он вдруг стал изгоем? Не человека же убил!

Связываться с полицией Костя точно не хотел. Конечно, он не совершил ничего противоправного, однако, не желал, чтобы о его поступке стало известно абсолютно всем.

– Я всё равно хороший муж. – выдал он последний аргумент. – Да, раз оступился и изменил. Но я никогда не поднимал руку на Лену, не пью, и деньги приношу домой, а не из дома. Так что не надо из меня делать чудовище и запугивать мной Лену. Я люблю её. И всегда любил.

– Ага, любил так, что изменил. – закрыла перед ним дверь Анастасия Сергеевна.

Но Костя не мог себе позволить проиграть, поэтому, стоя уже за закрытой дверью, громко сказал:

– Я всё сказал. Лена взрослый человек, пусть она сама решает.

Больше он задерживаться не стал, а как можно скорее спустился и вышел на улицу.

И уже здесь его накрыло жгучее желание сделать что-то неправильное. Выпить? Закурить? Промотать все накопленные деньги? Или снова изменить? На этот раз обвинив в своём поступке неразумную Анастасию Сергеевну.

Сделать что-то, чтобы показать: «Это вы меня довели! Я старался исправиться, а вы меня не приняли».

Да и Лена эта опять спит! У них тут жизнь рушится, а она без конца спит!

Костя был зол на всех. Но означало ли это, что на самом деле он был зол на себя? Наверно, в данной ситуации, одно не было без другого.

Первопричиной, действительно, был сам Константин, сколько бы он не пытался переубедить себя в обратном и постараться разделить ответственность с кем бы то ни было ещё. Но в то же время он испытывал неподдельный гнев и чувство несправедливости из-за отказа других людей помочь ему исправиться.

И эта злоба выливалась в жгучее желание всем отомстить. Показать, как они делают ему больно и плохо. Разрушить себя настолько, чтобы мир ужаснулся от собственной к нему жестокости. Попрать все их ценности, и показать, как ты на них плевал. Потому, что и они плевали на то, что ценное для тебя – ты сам, твоё стремление стать лучше. Возможно, эта же мысль ведёт и зависимых, желающих исправиться и искупить свои грехи, но отвергнутые везде, кроме родного и знакомого притона. Оттого, они снова туда возвращаются.

Почему Костя об этом подумал? Потому, что ни выпить, ни изменять, он не хотел. Но ему казалось, что он был вынужден это сделать, чтобы наконец уже до всех докричаться: «Не оставляйте меня одного в этом аду!».

Пусть никто не говорил об этом прямо, но Косте казалось, что окружающие списали его со счетов, как неблагонадёжного, поставив тем самым на одну ступень со всем маргинальным сбродом, который он так презирал.

Полный гнева он залетел к себе в дом, совсем забыв, что второй комплект ключей он отдал соседке и потому внутри мог ещё находиться отец Лены.

Тот, к слову, сидел на стуле в зале, что-то листая в телефоне. Возле него расположились пакеты. Их было немного. Скорее всего он ещё не закончил, либо же решил взять немного.

Костя не знал. И лишь ошарашенный стоял напротив Михаила Викторовича, не зная, что сказать, а потому молчал.

– Я взял её одежду и телефон. – совсем обычно отчитался Михаил Викторович. – За остальными приеду позже, тогда уже такси возьму.

Костя не ответил.

– Чего молчишь? – всё также, облокотившись на колени, с телефоном в руках, спросил тесть. – Ключи тоже заберу, чтобы не отвлекать тебя. Приеду так же, днём. Заранее напишу. С рукой-то что? – посмотрел он на гипс Кости.

– Перелом.

– Ты Ленку не бил?

– Нет, только она меня.

– Это она тебя так? – засмеялся Михаил Викторович.

И именно в этот момент у Кости появилась идея, а не обвинить ли Лену в том, что она сломала ему руку? Тогда, она тоже должна была бы чувствовать себя виноватой. Может, это помогло бы им наладить контакт?

Но он всё же так не поступил. Наверно потому, что в таком случае ему пришлось бы нести на своих плечах не только вину измены, но и ещё клеветы. Лжи достаточно.

– Сам. В стену ударил.

– Молодец, – снова засмеялся тесть.

– Михаил Викторович, ну хоть Вы-то скажите Ленке, чтобы она от меня не пряталась. Нам с ней поговорить надо, не дети же.

– Дети вы, дети. Как были детьми, так и остались.

– Но Вы, как мужчина, должны меня понять. Иногда всё так наваливается, просто душит, что ещё делать? Вы же тоже изменяли.

– Я? – удивился тесть, – ни в жизни. Пить – пил, но изменять – никогда.

– И что, теперь Вы меня призираете?

– Ну сходил налево. – отмахнулся Михаил Викторович, – Многие мужики так делают. Но ни один из них не муж моей дочери. – посмотрел он прямо на Костю.

– Не надо меня отчитывать. – возмутился тот.

– Я и не собирался. Время твоего воспитания давно уже упущено. Тебя твой отец воспитывать должен, не я. Будь ты моим сыном, я б тебя огрел, или лучше ремнём прошёлся бы, и не посмотрел бы, что ты лоб. А так, что с тебя взять. Я сразу знал, что разведётесь.

– Вы сейчас это специально говорите, чтобы меня позлить. Если бы я был бы примерным мужем, Вы бы сказали, что и это знали…

– Тогда я удивился бы, что ошибся. Но, пожив с моё, смотришь на жизнь по-другому.

– По какому, «другому»? Вы слесарь всего лишь!

– А тебе, что, институт много мозгов дал? Стоишь тут – сопли распустил. А семью не содержать, не защитить не смог. Я в твои годы…

– Вот только этого не надо. Вы в свои годы… В том-то и дело, что сейчас уже давно не годы Вашей молодости. Сейчас давно уже другие правила, и жить надо по-другому.

– Я в твои годы, – настаивая, повторил Михаил Викторович, – Ленку уже воспитывал и семью обеспечивал. Тоже было тяжело. В запои уходил, а от того ещё хуже только становилось. Вы вот, что один, что вторая всё от родительских советов носы воротите, тупые мы для вас. А мы по тем же граблям прошлись, да ещё и попрыгали.

– Я давно не подросток. – возразил Константин.

– А ума не больше, чем у подростка. Ну вот чего тебе было нужно? Лена же хорошая девочка. Любила тебя. Да, ссорились вы, она иногда нам жаловалась, но хорошая же. А ты её на кого променял? На получше? Всё, как ребёнок. Есть одна игрушка, но уже не та, старая, приелась.

– Не из-за этого я изменил, – сквозь зубы процедил Костя. – У Вас всё так просто? Я по-Вашему кто, собака, чтобы ничего, кроме инстинктов не иметь? Даже у собак есть свой характер и потребности.

– Вы со своими «потребностями» и «психологией» в дурку все скоро съедите. Или в тюрьму. Сколько поколений люди жили, и справлялись. А вы, вместо того, чтобы пример брать, как делать надо, все стали эгоистами. И вот итог. Каждый сам о себе думаете.

– А в ваше золотое время, значит, не изменяли? – усмехнулся Костя.

– Изменяли. Те, у кого «чесалось».

– А у Вас, значит, не «чесалось»?

– И у меня чесалось, но когда хотел «почесать», я точно знал, смогу ли я потянуть то, что за этим последует. А потому и чесал только об жену.

– Так, не из-за великой к ней любви, значит? – ухмыльнулся Костя.

– Ты ещё даже не знаешь, что такое любовь, а уже баллады мне поёшь. У вас любовь – это по углам зажиматься, да ночью надеяться, что родители старые и спят. Поэтому и ищите на стороне всю эту «любовь», которой больше от жены и мужа не чувствуете. Боитесь вы, когда ваша ненастоящая любовь в настоящую меняться начинает. – чуть помолчав, он добавил: – Я тоже человек глубоко несчастный, может. Не добился всего, о чём мечтал. Но счастье я нашёл не общее, а своё, тихое. В жене и дочери. Если так и будешь по бабам шляться, то такого же никогда не получишь. Человек может прожить без денег, а без близких – никогда. Волком смотреть на всех будешь, и волком выть. – ещё немного помолчав, он вдруг спросил: – Шоколадка у вас есть? Или печенье какое-то?

– Чай пить будете? – снова засмеялся Костя, но чуть позже заметил, что Михаил Викторович побледнел: – Вам плохо что ли?

– Сахар упал. Сладкое надо.

Костя нахмурил лоб, кажется, прикидывая, правду ли ему говорят, и если да, то что делать?

Вообще Михаил Викторович никогда на здоровье не жаловался особо. Да о нём костя тестя никогда и не спрашивал.

Видя, что мужчина не врёт, он быстро пошёл на кухню и, разрыв шкафчик со сладостями, добыл оттуда несколько шоколадных конфет:

– А Лена знает? – поинтересовался Костя. – Она мне не говорила.

– У Лены сейчас и без меня проблем в жизни хватает. – со всем возможным для него в этот момент укором, тесть посмотрел на зятя.

– Может, скорую вызову?

– Не надо. Пока просто конфет хватит. Чай сладкий сделай ещё.

Без лишних вопросов, Костя исполнил и эту просьбу.

Когда тестю стало лучше, он внезапно сказал:

– Человек ты, Кость, не плохой. Был бы плохим – не встречаться с Ленкой, не уж тем более жениться на ней я бы не разрешил. Но обидел ты её, сам понимаешь, смерть и то, наверно, не так ужасна. Проси у неё прощения. Простит – не простит – человек она взрослый, сама решит.

– Скажите ей, что я раскаиваюсь, – умолял Костя, – Пусть вернётся, или я приеду к вам – мы поговорим. Клянусь, что больше этого не сделаю. Только пусть простит…

Михаил Викторович посмотрел Косте в глаза, произнеся:

– А ты бы простил?

Глава 13
Что мне сделать, чтобы ты простила?

Почему люди относятся к мужской и женской измене по-разному? Почему для мужчины иметь несколько женщин престижно, а для женщины – это разврат и нечистота? Почему мы, люди, что, умирая от голода, наслаждающиеся отражением себя, подобно Нарциссу; уподобившие себя образу и подобию Бога; возведшие себя на вершину эволюции и, посчитавшие, что наши жизни дороже жизни животных – тут же приравниваем себя к этим животным, оправдывая инстинктами собственные поступки?

Проявил агрессию? Так, «выживает сильнейший». Ты должна быть идеальной женой и матерью, ведь у тебя обязан проснуться «материнский инстинкт». Предал товарища или не помог – «инстинкт самосохранения». Изменяешь – «мужчины полигамны».

Так, встречаются и индивиды, возводящие свою «полигамию» в эталон. Мол, в стае сильный вожак имеет всех самок. Он же волк или вообще – лев! К сожалению, эти люди плохо знают зоологию. И если их роднит со львами и волками крайняя любвеобильность, то почему они не сравнивают себя с грызунами и травоядными? У крыс и овец тоже есть альфа-самцы.

Прекрасный способ – скрыть фантазией свои недостатки. Особенно, если вокруг все это поддерживают. Словно в сказке «Голый король», где король был одет ровно до того момента, пока его не изобличил мальчишка. Почему дети порой умнее взрослых? Почему нельзя сказать, что измена – это не про мужественность и маскулинность. Измена – это измена.

Точно такое же предательство, как и многие другие.

Мы же не возводим в культ предательство друзей. Так почему тогда измена жене – это предмет гордости или тема для анекдотов?..

– Ты чего пропала? Заболела что ли? – вырвала Лену из её размышлений коллега, Яна – молодая женщина, кстати, такая же одиночка, как и Катя, только без «хэппи-энда» в виде неожиданно появившейся родственницы с московской квартирой.

– Да так, семейные обстоятельства, – слабо улыбнулась в ответ Лена.

– Ну, не хочешь – не говори. Только, если не рассказываешь, то никто не знает, чем тебе помочь.

– Тут и не поможешь.

– Умер что ли кто? Так ты скажи – мы все скинемся.

– А не отвечала чего?

– Телефона не было, – всё с той же, вымученной, улыбкой ответила Лена.

– Украли что ли?

– Нет, в квартире остался.

– Сгорела?

Поняв, что от расспросов и догадок Яны она не отобьётся, а врать не хотелось, Лена сказала:

– Я тебе скажу, но только если ты никому не передашь.

– Я по-твоему сплетница что ли?

Яна, и впрямь, сплетницей не была, что тоже отличало её от Кати.

– Я узнала, что Костя мне изменяет.

– Изменяет? – с удивлённым возмущением повторила Яна. – Вот тварь! Козёл, каких свет не видывал! Да чтоб у него член отвалился!

– Не кричи так. – успокоила её Лена, напоминая о том, что это секрет.

– Мне когда муж изменил, – поделилась Яна, – я его сразу же нахрен послала. Всё шмотьё, что у него было выкинула в окно. Он потом ещё приходил дверь мне выламывать. Хотя и до этого тоже и мебель дома ломал, и мне нос.

– Помню, ты рассказывала.

– Ну так и ты не терпи. Одно дело – ссоры и сломанная мебель. Но когда ещё и изменяет – жить вместе вообще бессмысленно.

– Ну, я и сломанный нос терпеть бы не стала. – заметила Лена. И хоть сделала она это не со зла, а скорее подумав только о своих чувствах, Яна же всё же приняла это на свой счёт:

– А что мне делать-то было? Я беременная, в чужом городе и без денег! Беременных не сильно-то кто на работу берёт.

– Так я и не говорю про тебя, – вновь успокоила её Лена. – Я говорю про себя. А в твоей ситуации я никогда не была. Но я тебя понимаю.

Яна смягчилась:

– Козёл он просто, и рогов ему не хватает.

– Да, я ему рога не ставила, – с долей сожаления подтвердила Лена.

– Ульяне ты что сказала?

– Да то и сказала. Но, как оказалось, её это не сильно заботит. Выписала штраф за прогул.

– Сучка. – огрызнулась Яна.

– Ну, её тоже понять, наверно можно. Ей важнее всего прибыль.

– Мягкая ты, Лена, вот и едет она на тебе, и на нас всех. Сколько здесь работаю, всё только обещает за инвентаризацию платить. А мы как дуры только и делаем, что верим, и опять с ночи до утра перебираем всё – подсчитываем. И штрафы эти задолбали. Тебя пока не было, у нас один умудрился двух куриц и водку стащить, как только не заметили? По камерам потом увидели. А платить кто будет? Опять мы. Не удивлюсь, если и с тебя спишет.

– Знаешь, мне уже всё равно, – снова устало улыбнулась Лена. – Пусть хоть всё забирает.

– А ну перестань это! – решила встряхнуть её Яна. – Если начнёшь поддаваться своим упадническое настроениям, только загнёшься – и ничего хорошего не будет. Если бы не Славка, – так звали её сына, – я бы так на дно и скатилась. Начала уже. Даже думала барыге мужа позвонить. А потом поняла, что это пропасть куда хуже, и выбираться из неё куда тяжелее и дольше, а между прочим, мы сами себя в неё бросаем или нет. Так что, нечего нюни тут разводить. Соберись. Найди ради кого или чего жить, и продолжай этому козлине на зло. Разведёшься с ним, нормального мужика себе найдёшь.

– Да все они одинаковые, – обессиленно выдохнула Лена.

– Если и все, то всё равно есть кто хуже, а кто лучше. Получше тоже можно найти. Хочешь, с братом познакомлю? Он парень рукастый, работает, не пьёт. Уже два года как завязал. Отсидел, правда, врать не буду. Но сейчас грузчиком работает, вот, на ипотеку копит.

– Спасибо, – вежливо ответила Лена.

– Ну, короче, смотри. Если помощь нужна будет, позовёшь.

Лена кивнула в знак благодарности уходящей Яне. А сама подумала:

«Боже, что я здесь делаю?».

Лена обвела взглядом магазин, в котором работала в течение последних месяцев. Где она? Кто её окружает?

Работает в дешёвом сетевом магазине, давно требующем ремонта, свежих поставок и смены руководства на более человечное. Работает вместе с людьми, мягко говоря, не её уровня…

Конечно, Яна хороший человек. Всегда придёт на помощь, да и женщина сильная она, пробивается в жизни как может, тоже сына на ноги поднимает. Но что это за люди, что окружает их?

Отсидевший за разбой по пьяни брат… Это только Яна думает, что о прошлом её брата никто не знает. Да бывший муж – наркоман, которого побаиваются все в магазине, поскольку однажды он уже приходил требовать от Яны, чтобы она забрала своё заявление на алименты.

Кстати, тогда ей тоже сказали, что если это повторится, то её уволят. Лена не знала, чем дело закончилось, но пока бывший муж больше не приходил, ну и Яна до сих пор работает. А в подробности она не вдавалась.

Ещё и охранника больше нет. Магазин решил, что нанимать охрану дороже, чем возместить убытки.

На какой-то момент Лене стало страшно. И от осознания того, что здесь не безопасно: и физически, и с точки зрения морали… И потому, что она вдруг осознала, что это всё – не она. Словно бы она долго спала, и вот, очнулась.

Кто та Лена, что пришла сюда работать? Кем был тот человек, что согласился здесь остаться?

Почему она до сих пор здесь?

Не даром говорят, когда человек уязвим, будто раненный зверь, то его начинают одолевать все самые тяжёлые мысли и чувства. И в первую очередь тревога.

Захотелось быть защищённой.

Между стеллажами на мгновение появилась Марьям – ещё одна страдающая душа. Добрая женщина, мать уже пятерых детей, которых тянут вдвоём с мужем-строителем.

И если Яна и Марьям здесь потому, что иного выбора у них как будто бы нет, то что здесь делает Лена?

Может, самое время поменять в жизни всё? Кардинально, быстро, не оборачиваясь?

Начать с работы, потом дополнить разводом, и в итоге сменить и город? Не даром говорят, что город – это люди. И сейчас Лене этот город больше не нравился.

Хотя ещё утром она его любила.

Как же трудно, когда тебя бросает из крайности в крайность!

Но хотелось убежать и защититься. А ещё оборвать всё, связанное с болезненным прошлым и освободиться!

Сейчас Лена поняла Костю в одном – в его маниакальном желании обрести свободу!

Однако, Лена, в отличии от Кости не обладала той же решительностью.

Она уже написала заявление на увольнение, и отдала его расчётливой и бесчеловечной Ульяне. Но только в мыслях.

Тогда, что ей делать? Вернуться к прошлому, и жить как оно жилось? Снова ходить также на ту же работу, жить у родителей… Может, это было бы хорошим вариантом на первое время?

А что делать с её браком? Как быть с Костей? Не будет же он так же, как Янкин муж, врываться к ней домой и на работу, чтобы уговорить к нему вернуться…?

Вообще-то он уже приходил. Но, кажется, ничего из ряда вон выходящего не сделал. Всё же. Не такой он человек. Хотя, и про измену его Лена раньше и не догадывалась.

Стоя в подсобке, Лена достала телефон, и наконец ответила настойчиво ей звонившей Катьке:

– Ну ты как? – с состраданием поинтересовалась подруга.

– Да как? Нормально, жива вот. – сама того не ожидая, с ноткой цинизма ответила Лена. И почему только? Потому, что не желала к себе жалости? Или не хотела её от человека, сообщившего ей об измене?

– Ну что вы решили? Костя чего?

– Да какое мне вообще дело до Кости⁈ – возмутилась Лена.

– Ну ладно, ладно, не то я спросила. Не кипятись. Ты лучше ко мне приезжай, как свободнее будешь, поболтаем, винца попьём.

– Не знаю я, Кать.

– Ну ты сама смотри. Но если расставаться будете, то так уж лучше друзьями.

– Я поняла, спасибо. – Лену раздражали подобные напутствия. В конце концов, это её жизнь, и только ей решать, что с ней делать. – Ладно, Кать, мне работать надо.

– Но ты всё равно подумай, и приезжай.

– Хорошо, попробую. – неопределённо ответила Лена и положила трубку.

Ещё какое-то время она бесцельно смотрела на экран телефона, видя перед собой совсем не его, а воспоминания из прошлой жизни.

Короткий разговор с Катей пробудил в ней старые воспоминания, которые она ещё сегодня ночью поклялась в себе похоронить.

Вначале вспоминались ссоры. Казалось, только они и были в их совместной жизни. И никогда ничего светлого.

Но затем на экране засветилось уведомление из приложения, где Лена иногда выкладывала свои фото, но только для близких.

Уведомление о новом комментарии заставило перейти её в аккаунт, где она машинально начала пролистывать на своей странице выложенные фото.

Там же был и букет цветов, недавно подаренный Костей. Единственный за долгое время! И красивые фото заката. Потом взгляд зацепился за момент, когда они вместе зашли побаловать себя в кафе… А вот и они с Костей вместе…

Первым порывом Лены было удалить все эти фото ко всем чертям! А вместе с ними и аккаунт!

Но рука всё же дрогнула.

Удалить счастливые моменты – как оторвать кусочек от себя. В них же был не только Костя, но и сама Лена. Это Лене же было хорошо! Рядом с Костей…

Грешным делом, она подумала, а не написать ли ему? Может, они смогли бы, действительно, обо всём забыть и жить дальше? Как советовала ей тётя Наташа.

Ну подумаешь. Измена.

Почему-то сейчас, в эту самую минуту она уже не выглядела такой огромной и страшной. Словно бы притупилась и острая нестерпимая боль.

Может, и муж исправится? И никогда-никогда в жизни больше ей не изменит? А, наоборот, начнёт её ценить? И больше жить без её не сможет?

Но эти два дня мог же. Как ушёл, Лена больше о нём не слышала.

Отец сказал, что поговорил с ним совсем немного, и тут же уехал. Чего, мол, на него много времени тратить. Образумится – хорошо, а нет – так нет.

Образумится ли? Скорее нет, ведь он даже не написал…

Лена вошла в мессенджер, где обычно списывалась с Костей. Чтобы хотя бы посмотреть, был ли тот он-лайн?

Сразу же завибрировал телефон.

Сердце Лены заколотилось.

Сообщение было от Кости.

Она посмотрела на дату отправления. Он написал ещё вчера. Но сообщение пришло только сегодня! Что за дерьмовые технологии! И это в 21 веке! Из-за простой технической ошибки, ей пришлось целый день думать о том, что жизнь для неё потеряна!

Внутри было фото.

Загипсованная кисть.

Лена удивилась. Что произошло?

Любопытство взяло верх. Она написала?

– «Это твоя?».

Мгновенно последовал ответ:

– «Да».

– «Так и надо! Бог всё видит!».

– «Да. Согласен».

Последовала пауза.

Лена не знала, что ещё писать. А написать очень хотелось. Не только и не столько для того, чтобы обмануть себя мнимым «ничего же не произошло, всё по-старому», сколько прочувствовать, что она ему нужна, он без неё мучается.

И следующее его аудио-сообщение, как ей показалось, это подтверждало:

– Лен, скажи, что мне сделать, чтобы ты меня простила?

Лена не ответила. Сев на разбитое кресло, она поджала колени. И просто заплакала.