Текст книги "Измена. Как я не заметила раньше? (СИ)"

Автор книги: Андреа Штерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5
За что?

До меня донеслось:

– Я с собакой ещё не выходил. Пойду, погуляю. – Костя выключил огонь и тут же вышел.

Знаете, именно в этот момент я и захотела что-то с собой сделать. Оставшись одна в квартире и, вдруг лишившись того, на кого должен был быть направлен мой гнев. Он ушёл, захлопнув стальную дверь. А я так и осталась сидеть на табурете в кухне.

Это второй раз за сегодня, когда у меня наступило оцепенение. Его слова: «Да, это правда», только сейчас докатились до меня эхом, когда спасительный звон в ушах стих.

– Это правда… – повторила я. – Это… Правда?

В груди почему-то стало так больно и обидно, точно так же как в детстве, когда происходило что-то неимоверно несправедливое.

Я скуксилась подобно маленькой девочке, которой когда-то была, и заплакала.

Вначале практически бесшумно, потому, что не могла вздохнуть. Грудь сдавило.

Я даже пару раз ударила себя, чтобы наконец задышать. И вот тогда, как кричит новорожденный, раскрыв лёгкие, закричала и я.

Думаю, соседи слышали, возможно и перепугались. Но это был мой вопль отчаяния. Надеюсь, они понимают.

Это у них всё хорошо. Кто-то из них ушёл на работу и учёбу, другие отдыхали перед телевизором или за каким-то хобби… Может, и любили друг друга. А я…

А у меня жизнь кончилась.

Всё.

…

…

Не знаю, сколько прошло времени. Я сползла на пол и упёрлась в него руками, желая, как мне казалось, голыми пальцами смять линолеум и доски.

Кто-то может посчитать это театральным. Считайте. А я потеряла мужа.

Для меня он, словно умер.

Умер мой самый любимый человек.

Тот, кто носил меня на руках, заботился, когда я болела, защищал меня от проблем, любил меня… Да, пусть делал он это не часто и не всегда с охотой. Но он же тоже человек.

Был человеком. А кто он теперь? После того, как из-за минутного удовольствия перечеркнул всё то доброе и светлое, что между нами было? Все наши клятвы.

Растоптал моё доверие и меня.

За что? Что я сделала ему или этому миру, чтобы теперь испытать такие мучения?

Будто режут тебя живьём.

Причём, тот, кто был твоим самым близким, кому ты доверила безоговорочно всё самое личное и интимное. Кто знает о тебе то, что ты и сама никогда о себе не узнаешь.

Например, как ты выглядишь, когда спишь или во время оргазма…

И сделал это с таким жестоким равнодушием!

«Это правда».

Вот так просто!

«Это правда».

Не отпирался, не просил прощения!

Просто признался и ушёл, оставив меня с этой правдой наедине! Справляться самой!

Сбежал, словно трус!

А мне теперь что делать? Я, может, этой правды и не хотела!

Я начала взглядом искать мужа в прихожей, но он ещё не вернулся.

Я поднялась и подбежала к спальне. Да, он ещё не вернулся.

Тогда я захотела выбежать за ним на улицу. Спросить… Попросить… Умолять его забрать свои слова обратно! Сказать, что всё это неправда, он пошутил, я ослышалась…

Нет, не потому, что он был нужен мне больше жизни. Совсем не поэтому. А просто для того, чтобы прекратить эту нескончаемую, как мне тогда казалось, вечную и нестерпимую муку. Будто мою грудь вскрыли и внутрь наливают раскалённый свинец.

Раньше я слышала, что подобную боль испытывают люди при инфаркте и аневризме. Господи! В этот момент, действительно, взываешь к скорой смерти. Ждёшь её как спасение!

Я была готова уже выбежать в подъезд, но дверь открылась.

Вошёл Костя, как ни в чём не бывало.

Ему было всё также. У меня же умер муж. Умер брак. Умерла я как жена. Я умерла как человек.

На него смотрела пустая оболочка.

Костя же просто степенно снял обувь и пошёл в ванну за полотенцем и тазом с водой, чтобы помыть собаке лапы.

Я же просто стояла. Он проходил мимо, а я не сделала в этот момент ничего.

А что должна была бы?

Вцепиться ему в горло или глаза? И что бы это дало? Хотя… безумно хотелось!

Умный пёс дожидался, смотря на меня всё теми же преданными глазами, и виляя хвостом.

Я с силой сжала пальцами одной руки другую, не отрывая от них взгляд, пока Костя отмывал грязные от земли и пыли лапы золотистого ретривера.

Как жаль, что светлый дорогой мех должен был быть запачкан.

Когда Костя вернулся с тазом в ванну, а ко мне подбежал пёс, прося моего внимания и ласки, я продолжала смотреть на побелевшие пальцы, опустив глаза вниз, будто это я была виновата.

Я не знала, что сказать. Почему-то мне казалось, что если молчит Костя, сказать что-то обязана я.

Глаза же я опустила потому, что не могла посмотреть на Костю.

Опустившись на корточки, я обняла и уткнулась в шерсть ретривера, тычущегося в меня мокрым носом.

Хорошо, что произошло это, когда Кевин, а так его звали, был рядом.

Не знаю, как бы я вынесла, не окажись поблизости хотя бы его.

Костя прошёл в спальню и стянул футболку. Он тоже меня избегал.

Вначале он сел за ноутбук, но потом поднялся, прошёлся по комнате и подошёл ко мне, намереваясь меня обнять.

Я его оттолкнула.

Он попытался снова:

– Прости. Пожалуйста, прости, – нашёптывал он.

Но я снова его отпихнула, для чего мне пришлось даже встать.

– Лен, прости. – приложив уже чуть больше силы, всё же прижал меня к себе Костя.

А мне было противно.

Словно обнимал меня человек, только что помывшийся в том самом тазу, после собаки.

– Отпусти меня. – пыталась высвободиться я.

Но почему-то делала это неумело, как дети, которым некомфортно, они извиваются, словно маленькие ужики, но сил справиться со взрослым человеком, желающим их потискать, не могут.

И в этот момент мне тоже такая любовь не была нужна.

Он прижал меня сильнее.

– Отпусти! – вспомнив, что я уже взрослая и тоже сильная, пусть и не настолько, чтобы сладить с мужчиной, прокричала я. – Отпусти я сказала!

– Прости, Лен, клянусь, было только раз! Клянусь, больше никогда! Да, я тварь последняя, ненавидь, хочешь, убей. Лен, пожалуйста, я только тогда понял, как тебя люблю! Лена!..

Я всё же вырвалась.

В моих глазах читался всеуничтожающий, испепеляющий гнев.

* * *

Я схватилась за первое попавшееся, обнаружив в руке зонт. Вообще для меня применять насилие было совсем несвойственным. Я скорее постаралась бы решить вопрос, всё обсудив. Справедливости ради, скажу, что и Костя никогда не поднимал на меня руку. Злился, выражал своё недовольство крайне эмоционально, мог использовать мат, переходить на личности. Но всё, что он позволял себе в физическом плане – это, обняв, удерживать, ну, может, ещё мог толкнуть плечом.

И за это я очень благодарна своему свёкру и моему отцу, которые своим примером отношения к нашим матерям показали, что бить женщину – неприемлемо. Бьёт, хватает за горло, насилует – значит любит? Никакое насилие нельзя оправдать любовью.

Даже сейчас, держа зонт, и желая оставить им синяки, а если повезёт, и переломы на теле Кости, я понимаю, что здесь нет места любви. Моя любовь к нему закончилась. Я люблю только себя, а меня обидели.

Немного сложно, да?

Я скажу по-иному. Когда, не важно, муж или парень избивает свою женщину, а может, и наоборот, женщина – мужчину, что звучит смешно, но тоже бывает, говорит лишь об одном – насильник любит себя больше, чем тебя. Ему важнее прямо сейчас тебе отомстить, заставить тебя его слушать, показать, что он главный… Да мало ли причин. Но все они сводятся к одному – даже если он клялся тебе в безграничной любви и обожании, вот в этот момент, когда он только занёс над тобой руку – для него он важнее и ценнее тебя.

Что, в принципе, оправдано. Для любого из нас нет никого ценнее, чем он сам. Не верите? Прислушайтесь к себе. И это нормально. Ведь, «я» – единственный человек, который сопровождает нас в жизни. И если нам больно, грустно, радостно то это чувствуем мы. Не кто-то другой. И поэтому мы всячески будем себя защищать.

Как и я сейчас. Не мой муж, хотя он, может, что-то тоже переживает, но в этот момент мне было плевать… Я! Я переживаю в душе нестерпимое чувство.

И если физическую боль можно как-то прекратить или хотя бы уменьшить, приняв лекарство, то что делать с болью душевной? Кто-нибудь, пожалуйста, дайте и от того таблетку!…

…

…Мне было всё равно на его чувства. Передо мной стояла лишь красная пелена моей ярости. Я хотела отомстить, причинить ему ещё большую боль! Чтобы он понял, насколько плохо мне и прекратил это, больше никогда не смел повторять!

Сейчас я видела не человека. Костя был всё равно что вещью. Чем-то много ниже меня. Недостойным моих переживаний.

Да и я в этот момент была всё равно что обесчеловечена. Понимаете? Я будто состояла полностью из этой ярости.

Клянусь, совсем не имея возможности себя контролировать. Я ударила его первый раз, потом опять.

Мои удары были сильными, и приходились ему по плечу.

Боюсь представить, чтобы могло произойти в тот момент, окажись в моей руке что-то острое или тяжёлое.

А зонт-то. Что будет от маленького складного зонта, которым бьют плашмя⁈ Только сам и сломается.

Сейчас, кстати, мне его жалко. Как никак, а это был мой любимый зонт. Но тогда я об этом не думала.

Мне просто хотелось бить. И бить сильнее! Не разбирая кого и куда! Всё остальное как будто потеряло смысл, было совсем неважным.

Только месть. Моя маленькая, но меня спасающая.

Какое-то время Костя терпел, а может, просто не мог подобраться ко мне, чтобы меня остановить.

Но в итоге, ему всё же удалось поймать моё запястье, а второй рукой отобрать сломанный зонт.

– Чего меня останавливаешь? – прокричала я, – Ты же сам сказал, что я могу тебя убить! А теперь струсил!

– Успокойся! – закричал он в ответ.

Ну когда, когда уже люди поймут, что требовать успокоиться кого-либо в момент, когда тот желает, чтобы его услышали и поняли – это самое бесполезное, а главное – имеющее обратный эффект требование⁈

Я схватила что-то ещё. На этот раз всего-то зимнюю шапку, которую ещё не успела убрать и кинула её в сторону мужа. Следом полетел шарф, что-то там было ещё… Но теперь моя месть не достигала цели. Подумаешь, кинули в него одеждой. Я больше тратила сил на бросок, чем получала наслаждения в итоге.

Опять, наверно, объясняю сложно. Просто хочу, чтобы вы поняли, что в этот момент было в моей душе.

Ровно в тот момент, конечно я всего этого не замечала и не понимала. Не до того было. Однако теперь, уже более чётко осознаю, почему делала именно так, а не как-то по-другому.

Теперь я бросилась на Костю, что говорится, с кулаками.

Я била изо всех сил!

Но, конечно, я была, по сравнению с ним более хрупкой и слабой. Не знаю, какой комплектации должна быть женщина и насколько слабаком мужчина, чтобы женщине с ним сладить. Но я вкладывала в каждый удар всю свою ярость, всё сильнее и сильнее.

И вот знаете, сейчас вспоминаю, что мелькнула у меня тогда мысль о том, что Костя может меня ударить в ответ. Я этого боялась и тогда, и иногда эта мысль возникала у меня и позже.

Но надо отдать ему должное, даже в этот момент, всё, что он сделал, это снова меня скрутил.

Запястья заломило.

Я была готова продолжить драку. Если бы он меня ударил, конечно, наверно, ему было бы достаточно и одного удара, чтобы сбить меня с ног, но я ударила бы сильнее. Правильно ли это? Скорее всего, всё зависит от соперника.

Вряд ли бы я даже попыталась бы ударить, даже зонтом, будь мой муж двухметровым шкафом, да, к тому же, с лёгкостью распускающим руки в ответ. Ну это самоубийство какое-то…

А здесь. Костя был, как я уже говорила, «средним». Да и за столько лет, мне казалось, я знала его уже достаточно. Могла догадываться о его реакциях.

Я верила, что вреда он мне не причинит… Иного вреда, не считая измены. Хотя, и об измене я никогда не думала с его стороны.

Вру. Думала, боялась. И случилось.

Насколько хорошо я знаю этого человека? Того, с кем я связала свою жизнь, рядом с которым не боялась быть беспомощной, и желала встретить старость. Хорошо ли мы знаем тех, с кем делим дом, семью и постель?

Полагаю, мы чаще пребываем в собственных иллюзиях и насчёт них, и насчёт себя.

Однако, несмотря на это, как мне кажется, в любом состоянии мы не позволим себе сделать того, что, хотя бы раз не фантазировали в голове и не давали себе на то разрешением применить это действие в жизни.

Это касалось и меня, ведь я взяла всего лишь зонт, в безопасности которого для другого человека я была уверена, пусть даже этот человек предатель и распоследняя тварь.

Это же касается и измены.

Тогда мне интересно. В какой момент мой муж посчитал для себя возможным переспать с другой женщиной? Засунуть свой член ей глубоко в глотку⁈

Как она могла взять в свой поганый рот член женатого мужчины? Кто это допустил?

Разве подруга Катьки и все остальные в офисе не могли их остановить?

Когда город, который я считала своим домом, люди, которых я считала мне близкими или хотя бы верила в их доброту, стали мне врагами?

Как можно было видеть то, что должно было произойти и этому не помешать? Ведь, произошло непоправимое!

Разбейте дорогую для Вашей памяти вазу. Вы сможете её склеить?

Не знаю, для меня произошло что-то, сравнимое с ампутацией или смертью. Отрезало. Смялось. Разорвалось. Сожглось.

И восстановить невозможно. Больше этого нет.

Нет меня. Нет моего брака. Нет любви.

А главное и самое страшное – нет доверия.

Ни к этому человеку, ни к миру в целом.

Теперь, ходя по улицам, как мне знать, что в случае чего, меня защитят? Откуда мне знать, что человек, с которым я буду общаться, меня не обманет?

Обманет!

Все обманывают!

И теперь, не желая продолжать быть с мужем, я не знаю, смогу ли снова выйти замуж. Даже не так. Смогу ли я когда-то снова подойти к мужчине, заговорить даже на отстранённые темы? Например, по работе?

Мне стало противно. Просто от того, что мужчины существуют. Все!

Нет, не все. Мой папа был хорошим человеком. А если нет?

Что, если он тоже изменял моей маме?

Моей маме! Мамочке.

А она даже не знает.

Или знает?

Вдруг, об этом не знала только я?

Значит, и они меня обманывают?…

Эмоции смешивались. Мысли путались, вновь доходя до абсурда.

Скажите, это нормально?

Как вообще можно, получив пощёчину от одного человека, считать, что теперь тебя ударят и все остальные?

Почему, имея мужа-изменщика, я теперь считала, что изменяют все?

Может, потому, что это и была та таблетка, что уменьшала мою боль? Ведь, если мужчины изменяют всем, то не я одна такая «плохая»; если изменяют все – то изменит любой, и зачем менять шило на мыло? Если это всего лишь мужская природа, так чего болеть из-за совершенно естественного?

Я всегда представляла, что брак подобен городу. Кто-то его видит процветающим, кто-то трущобами. А мой уже долгое время был – развалинами, скрывающимися за красивым фасадом. Часто перед сном, когда Костя уже спал, я размышляла, можно ли эти развалины отреставрировать? Переосмысливала. Строила планы. Наутро несла их на обсуждение с Костей. Но часто это заканчивалось очередной ссорой или скандалом.

Да, мы жили вместе, но знаете, просто физически. Мы вместе ели, смотрели сериалы, обсуждали какие-то темы, не всегда занимающие меня и его одинаково. Мы не слышали друг друга. Занимались сексом, но давно не любовью.

Мы любили, как нам казалось, вначале. Долгое время мы оба были уверены в том, что «конфетно-букетный период» и есть любовь. Несомненно, это тоже, однако, в действительности – только малая часть, первый этап, начальные шаги. А путь-то оказался длинным. И каждый шаг приводил нас к новой стене или двери. Какие-то дороги вели в сад, а какие-то в самые зловонные районы нашего совместного городка.

Порой, даже над развалинами вставало яркое тёплое солнце, иногда поднималась спокойная красивая луна. Тогда над развалинами раскрывались цветы, а могучие деревья подле них степенно покачивали ветвями

И вот теперь наш город окончательно разрушен. Словно пронёсся смерч, вырвавший вековые деревья и прекрасные цветы. Нет, опять не так. Смерч убивает медленно. А здесь город погиб мгновенно. На него сбросили бомбу или упал метеорит. Всё стало в мгновение выжженным.

А все эти годы город кричал, взмаливал ему помочь, упрашивал нас остановиться. Но мы, каждым новым словом в ссоре разрушали очередное здание.

Интересно, если бы мой брак был Москвой, сколько бы от нее осталось? Наверно, повсюду валялись бы груды разрушенных домов и подмятых под ними тел.

Но даже если к такому, логическому, концу шли мы оба, кто из нас двоих «нажал на кнопку»⁈

Я очнулась, когда покрывала мужа всеми бранными словами, что знала. Не имея возможности нанести ему вред физический, я оскорбляла его словами. Но и это не могла полностью насытить мою ярость, ведь он нанёс мне оскорбление куда большее.

– Зачем ты это сделал? – не помня себя, вновь прокричала я, дополнив новой чередой отборной брани.

– Ты меня не поймёшь!

– А ты меня понять захотел?

– Я знаю, что тебе от этого больно! Прости! В тот момент я об этом не думал.

– В тот момент? Ты приехал к ней на работу! Момент? Это тебе не проститутка в баре! Ты её знал!

– Да, знал. Познакомились, – всё ещё не сбавлял тон Костя, – Потому, что она, в отличии от тебя, меня поняла!

– И чего такого она поняла, заглатывая твои яйца?

– Причём тут секс вообще?

– То есть⁈ – моему возмущению не было предела, – Ты трахался с ней не потому, что хотел трахаться? А потому, что она, глотая ещё и стихи рассказать может⁈ Это насколько надо быть тупым, чтобы говорить мне, что ты изменил не потому, что хотел трахаться. А ради чего ещё любовниц заводят⁈ Поговорить? Поговорить ты и с друзьями можешь. Или с ними ты тоже трахаешься?

– Я пошёл к ней не чтобы потрахаться, а, чтобы себя почувствовать мужиком, наконец!

– А что, тебе врач в детстве не объяснил, что у тебя не вагина, а член между ног? Чтобы почувствовать себя мужчиной, надо любовницу отыметь?

– Я же сказал, ты не поймёшь.

– А что я обязана понять? Что? Что такого секретного и супер важного между вами там произошло помимо того, что ты ей вставлял в рот? Ещё куда?

– Да как ты вообще узнала?

– Потому, что, когда у твоей подружки свободен рот, она уж очень болтлива!

– Да, между нами было всё! Всё, что я хотел!

Его слова и тон заставили меня снова впасть в ступор. Словно бы он заявлял, что у него совсем не было иного выбора. И знаете, я поверила, я поддалась. Потому, что только подумать, почувствовала вину.

Я же его жена, и не дала ему то и так, как он хотел. Это я виновата в том, что он не получал в браке желаемого. Это я какая-то не такая, я поступила по отношению к нему неправильно. Из-за моих табу он мне изменил, и теперь мы оба в этой ситуации…

Но что-то мне подсказывало, что это не правда. Что я обвиняю себя в том, в чём не виновата. Ну или, хотя бы не в той же мере.

– Ты теперь меня обвиняешь? – с возмущением прямо спросила я. – Это я виновата в том, что ты изменил⁈

– Да, я хотел попробовать!

– А меня почему не попросил⁈ – резонно поинтересовалась я.

– Потому, что ты моя жена…

После его ответа я совсем потерялась. В смысле, я не просил тебя о том, что хотел, потому, что ты моя жена?

– … И потому, что тебя я люблю! А она – никто! Просто вещь на один раз!

– Что за больная извращённая у тебя логика?.. – снова сжалась я.

Мне казалось, что в мою голову пытаются впихнуть сущий какую-то больную фантазию, выставляя её реальностью и тем самым, подменяя понятия. Будто я смотрю на экране какой-то совершенно алогичный фильм, в сюжете которого ты не понимаешь ничего, пытаешься структурировать увиденное, чтобы связать всё вместе логически, но режиссер всё равно тебе этого не даст сделать. Сталкиваясь с подобным, непреодолимым, чувствуешь свою дикую беспомощность.

– … Ты пытаешься меня убедить в том, что твоя измена – это твоя ко мне любовь? Ты сумасшедший? Что в твоей голове? – словно бы пытаясь вытряхнуть только что услышанное, я затрясла своей. Как это называют, газлайтинг?

– Потому, что я хотел потрахаться так, как любимую женщину не трахают!

– Только любимую женщину и надо трахать! – я закричала слишком, даже оглушительно громко и высоко.

– Как⁈ Тебя я люблю и уважаю! Я не смог бы с тобой сделать того же, что и с ней!

– Любишь настолько, что пошёл мне изменять⁈

Представляете, теперь в ступор впал он. Казалось, сейчас он услышал совершенно неочевидную для него вещь. Словно на уроке алгебры тебе дают задачку. Ты пыжешься, решаешь, применяешь, как ты считаешь, самые правильные формулы. А в итоге, у тебя получается двадцать арбузов, а тебя просили высчитать площадь фигуры.

Ну как? Как можно было в своей логике дойти до того, что измена является проявлением любви? Хотя, любви к самому себе – вполне объяснимо!

Или же, он просто желает найти себе оправдание? Цель же благородная – не обидеть любимую жену в сексе!

– Если бы я могла и тебя, и её убила бы! – сейчас я уже немного остыла, поэтому сыпала пустыми угрозами. – Я никогда не поверю в то, что ты к ней ничего не испытал. Такого не бывает! – наступала я, – Ни у одного мужика член без причины не поднимается. Она же тебя не насиловала? – я подошла совсем близко, заглядывая в виноватое лицо мужа, – Я поняла, почему не я. Но, ведь, и не кто-то иной. Почему она?