Текст книги "Измена. Как я не заметила раньше? (СИ)"

Автор книги: Андреа Штерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 20
Существует ли всепрощение?

'Существует ли всепрощение? Или это всего лишь миф?

Кто готов подставить вторую щёку, когда ему уже разбили в кровь одну?

И кто придумал это правило? Для чего?

Есть кто-то, кому оно помогло?

Я многое прощала Косте. Наверно, слишком многое, и вот результат.

Может, иногда стоит наказать за малейший проступок, чтобы человек, почувствовав свою безнаказанность, не позволил себе чего-то бо́льшего?

Люди не понимают, они не коты [1], поэтому, мы не всё можем им простить.

Возможно, я могла бы попытаться. Да кого я обманываю, я пыталась. Хотела простить, забыть, жить как раньше, а может, лучше.

Но каждый раз, проигрывая в голове сценарий нашего примирения, а затем и совместной жизни, я начинала представлять, как бы незаметно я могла бы взять его телефон, или проследить за ним на встречу с заказчиком. Как бы я старалась уловить на нём чужой парфюм…

Нет, иногда детей надо ставить в угол. Чтобы они не выросли монстрами.

Я знаю, Костя хороший человек. Но ужасный муж.

Возможно, когда-то он и сможет исправиться – новая жена ему в помощь и Бог судья'…

Лена задержалась на минуту, перечитав написанное.

У неё давно уже не было привычки писать дневники. Но сегодня сильно захотелось. Будто нестерпимый зуд или жжение. И она поняла, что только так сможет освободиться – излить свои страдания хоть кому-то.

Мысли роились постоянно в её голове. Их было много, все они проносились хаотично и давили своей массой.

Порой, Лене становилось даже тяжело дышать, и она чувствовала, насколько её голова тяжела, и как сильно она устала думать.

В такие моменты она старалась поскорее уснуть, если находилась дома. А на работе было не до этого.

Наверно, возможность убежать от непрекращающегося потока негативных мыслей была единственным плюсом в её работе. Лена понимала трудоголиков. Хотя, одной из них становиться не хотела:

«А жить когда? Только работа и работа. А смысл? Чтобы потом к тебе пришли разбираться за ценник? Или оштрафовала Ульяна?».

Возможно, если бы Лена видела больше смысла в том, что делает. Благодарность…

Благодарность обязательно! Иначе, как ты поймёшь, что это не бессмысленно?..

Лена перечитала последние строки.

Грудь сдавило.

Она чувствовала себя на заклании… Скорее, нет. Она была тем, кто жертвовал сейчас собой во имя чужого счастья.

Но насколько её пожелание было искренним? Действительно ли она стремилась к Костиному счастью?

Возможно, что и да… Однако, её мало интересовала картина его перспективного будущего. Если бы Костя и был успешным и счастливым в новом браке, с красавицей женой и кучей детишек, то Лена хотела наблюдать за этим со стороны, и непременно быть Костей замеченной.

Чтобы он тоже её благодарил.

А будет ли Лена счастлива в этом будущем сама?

Как правило, в своих грёзах, рядом с собой она тоже видела мужской силуэт. У него не было определённых черт, Лена не видела его лица… Просто считала, что он красив, успешен и богат. И, конечно же, полная противоположность Косте.

Тот, для кого Лена станет смыслом жизни, кто станет принимать её такой, какая она есть, пусть она и будет «серой мышкой». Не этого ли желают те, кто любит подобные любовные сюжеты? Просто быть принятой.

Но сейчас Лена быть «серой мышкой» уже не хотела. Начав больше понимать себя, она отныне не желала оставаться серой, невзрачной, пассивной.

Сейчас её амбиции шли далеко вперёд. Она желала видеть неясный силуэт у себя в подчинении. Пусть он не просто без неё не может, а ещё и исполняет любой её каприз. Чтобы она была единственной в его глазах, и он сделал бы всё, по первому её зову.

Кажется, раньше тоже такое было. Когда они с Костей ссорились, и Лена желала мести.

Так что, вся её жизнь и будет качелями от полного подчинения к всеобъемлющему доминированию? Сможет ли она найти баланс? Наверно, сможет. Чуть позже, когда её станет легче. И что бы ей помогло? Наверное, понять, что все мы люди. Тогда бы и увиденный ею силуэт стал бы приобретать более выраженные черты и краски. Возможно, в нём бы она и смогла бы найти своё успокоение.

Но когда это будет? Сколько залечиваются душевные раны?

«…Год? Два? Думаю, всё равно не скоро. Ведь мне предстоит заново жить. С костей или без него, но жизнь будет уже новая. И он, и я тоже будет новыми. Просто нужно перетерпеть. Боль не может длиться вечно. Когда-т она ослабнет, а потом и вовсе прекратится. Так время и лечит. Надо только потерпеть».

Город играл новыми красками. Близилась осень. Раньше Лена любила только лето, но теперь и в желтеющей листве видела своё печальное очарование.

Пусть ей это только предстояло, но предвкушение уже дарило умиротворение. И хотелось этот момент приблизить.

– Так значит, вы всё же? – намекая, ехидно улыбнулась Катя, когда Лена вновь сидела на её кухне.

– Только начали.

– И чего остановились?

– Каты, ну ты дура что ли? – осуждающе спросила Лена.

Оскорбить Катю она не хотела. Всё, что было нужно Лене – остановить дальнейшие расспросы.

– Ну ладно тебе, не обижайся. – почему-то взяла на себя роль обидчика именно Катя. – Интересно же просто.

– Мне больше интересно, чего это я к нему полезла. – укорила себя Лена.

– Ну, может, мужчины давно у тебя не было? Может, и Ольгины советы помогли? – игриво улыбнулась Катька.

– Помочь, помогли, – вспомнила своё жгучее желание Лена, – Но не с тем и не тогда.

– Вообще-то в самое тогда. – заметила Катька. – У тебя кроме Кости никого и не было. Поэтому, на кого тебе ещё возбуждаться? Подожди, отвыкнешь от него, научишься на мужиков смотреть! – с тоном, решающим проблемы, пообещала Катя.

– Возможно, ты и права. Но знаешь, я долго над этим думала. Ведь я его презираю. И клялась себе, что и на шаг не подпущу. А сама сорвалась… Мне страшно тогда было. Причём, его потерять. Костя правильно сказал, у нас обоих друг на друге жизнь была завязана. Это хорошо, если собираешься прожить с человеком всю жизнь… Хотя, мы тоже собирались.

– В жизни надо опираться только на самого себя, – печально подметила Катька.

– Но не всегда же получается. Вдруг заболеешь, или ещё чего.

– Нельзя так говорить, – поплевав и, постучав по столу, предупредила Катька.

– Но это же тебя от старости не спасёт, – засмеялась Лена.

– От старости, может, и да. А болезни и неудачи притягиваются. Мысли материальны.

– Мне кажется, это совсем другой механизм, – снова засмеялась Лена. – Если о чём-то мечтать, начинаешь планировать. Планируешь – исполняешь. Так и добиваешься успеха. А с негативом всё работает так же, только в обратную сторону.

– Умная, да? – усмехнулась Катька.

– Ну, во всяком случае, уже не тупая. – сыронизировала Лена, вспоминая излюбленные оскорбления мужа.

– Ну, так что, разводиться будешь? – поинтересовалась Катя.

– Сейчас ещё не готова. Пока просто поживу у родителей, передохну. Как станет лучше, так документами займусь.

– А тянуть чего? Или, всё ещё раздумываешь?

– Костя сказал, что раздумываю, – усмехнулась Лена. – Даже в доказательство привёл мне то, что я дважды приходила за вещами, и дважды уходила без них. А у меня просто так совпадало.

– Ну, знаешь. Я об этом однажды с Ольгой разговаривала, – поделилась Катя. – Я так несколько раз забывала то ключи, то телефон, то ещё чего. А оказалось, просто не хотела идти на работу. И вот, вроде, умный человек, с мозгами всё в порядке, понимаешь, что работа – дело важное. А вот есть всё же что-то в нашем мозге, что управляет нами. Явно делаешь одно, а подсознание другое.

– Я, может, не со всем в Ольгой согласна. Но здесь точно на себе прочувствовала. Я ж так хотела снова избить Костю. Но понимала, что нельзя. И так не хотелось его терять… Что начала тогда целовать его.

– Ну а что, ещё к Ольге пойдёшь?

– Не знаю. Она мне, конечно, помогла в чём-то. Знаешь, я и на себя немного другими глазами смотреть начала. Да и на окружающих. Но мне кажется, мне нужно идти другой дорогой.

– А с работой что? Ты говорила, хочешь уволиться?

– Хочу, но пока не знаю куда.

– Так, а что, выбора что ли мало? Или родители на первое время не помогут?

– Ну нет, Кать, я так не готова. Не хочу на шее родители сидеть, и так у них живу. Да к тому же и стаж… И мысли приглушить помогает. И всё равно хоть какие-то деньги.

– А давай я в Егоркиной школе спрошу? – загорелась Катька, – Может, учителя нужны?

– Учитель географии? – усмехнулась Ленка. – Без опыта работы?

– А как ты опыта наберёшься, если не работала⁈

– Наверно, как-нибудь, только не в их школе, и не в другой, и не в третьей, – засмеялась абсурду Лена.

– Ну ты подожди, может и возьмут. Не знаешь же. Спросить-то всегда можно, а дальше уже решать. У меня мать всегда говорит: «Всегда проси скидку. Дадут – хорошо, нет – всё равно ничего не теряешь».

– Мудро, надо запомнить, – снова усмехнулась Лена.

– Если так и будешь сидеть в своём болотце, – вкрадчиво предупредила подруга: – так в нём и утонешь. Вырываться надо раз – и с корнями.

– Тяжело же так.

– Ну, поэтому, я и предлагаю тебе помощь.

– А сама говорила, что только на себя полагаться нужно, – напомнила ей Лена.

– Так и есть, – словно одно не противоречило другому, возмутилась Катя, – Надо быть всегда готовой, что никто не поможет, и предстоит справляться самой. Но если есть рука помощи, так чего бы её не ухватить? Легче же будет. Но всё же, – вернулась Катя к первоначальной мысли, – Важнее всего – уметь справляться самой. И ты умеешь. Просто не хочешь или боишься. Что-то тебя держит.

– Как минимум – отсутствие своего жилья и альтернативы, – улыбнулась Лена.

– Так альтернативу искать надо, чтоб она была! Подожди, я спрошу всё-таки.

– Спасибо, – снова улыбнувшись, поблагодарила Лена.

[1] Отсылка к одному из «Советов великих магов» в другом моём романе, «Чёрно-белый фамильяр» Александры Сутямовой.

Глава 21
Могло бы быть иначе?

– … Так, Константин, – донеслось из динамика ноутбука. На экране был лысоватый мужчина: – я всё же попросил бы Вас сменить шрифт. И сделать линии чуть толще.

– Все линии, или на каких-то определённых фигурах?

– Думаю, круги нужно сделать чуть толще.

– Ещё?

– Мы с Вами говорили об этом в прошлый раз, кажется, да, – вспоминал заказчик.

– Да, и я сделал линии чуть толще, на 0,3, как и договаривались.

– Сделайте на 0,5, пожалуйста.

– Хорошо, но я напомню, что у нас было условие: две бесплатные правки. Это уже третья, – аккуратно начал Костя. Он знал, что не все воспринимают подобную информацию адекватно. Даже если изначально на это согласились.

К сожалению, это был как раз тот случай:

– Я понимаю, Константин, но это же всего на 0,2 больше. Минутное дело.

– Что-то ещё?

– Да, если можно, нужно поменять цвет.

– Увеличение на 0,2 и замена цвета – это третья правка. – настоял Константин. – Если Вы хотите, чтобы я исправил, то я попрошу вначале внести оплату.

– Вы что, не можете заменить цвет и увеличить всего лишь на 0,2?

– Могу, я и предлагаю это сделать. Однако, эти правки требуют моего времени. Во-первых, изменение самой модели, подборка цвета, смена шрифта, потом ещё рендер…

– Знаете, не надо! – недовольно отказался от собственной просьбы заказчик. – Я недоволен выполненной работой. Верните мне деньги.

– Сергей Иванович, эти условия прописаны в договоре, который Вы, надеюсь, прочли, и что точно – подписали. С Вами лично я согласовывал каждый этап своей работы, начиная от скетчей. Поэтому, Вы…

– Я сказал, верните мне деньги!

– Сергей Иванович, я вновь Вам объясняю…

– Мне не надо ничего объяснять!

– В таком случае, Вы можете обратиться в техподдержку сайта, полагаю, они рассмотрят Ваш запрос, и примут решение. Во всяком случае, пока Ваши деньги находятся на балансе агрегатора, я их ещё не получил.

– И это отлично! Отвратительная работа!

– Но также, – успел всё же Костя, – пока Вы ещё не отключились, я напомню Вам, что если Вы расторгаете договор, то уже не можете пользоваться полученными от меня материалами, даже черновиками.

– Я купил их!

– Если Вы возвращаете деньги, то расторгаете тем самым договор, а значит, авторские права принадлежат мне.

– Всё, я больше не хочу с Вами говорить! Вы морочите мне голову! Я обращусь в техподдержку! – сбросил звонок Сергей Иванович.

Костя откинулся на стуле, закрыв глаза и запрокинув голову.

Раньше, в такие минуты, если Лена была дома, она обязательно подходила к нему и обнимала. Напоминая, что в данной ситуации прав именно он.

Иногда так важно просто услышать, что ты прав. И что, действительно, тебя «обидели» несправедливо. Хотя, наверно слово «обидеть» здесь нужно употребить в прямом смысле. Чем же эта обида отличается от той, что мы испытывали в детстве?

Всё то же обжигающее чувство несправедливости.

На самом деле? Лена была хорошим человеком. Была и остаётся.

Всегда добра и приветлива. Помогала, поддерживала, если это было необходимо. Да, иногда случались неприятности, когда приходилось сначала упрашивать её проявить поддержку, а она дулась на какую-нибудь мелочь. И всё же, стоило до неё достучаться, и она проявляла самые тёплые чувства.

Лена искренняя. Наверно потому, что она была и остается ребёнком, а дети всегда и искренни в своих эмоциях.

Она умела заботиться как никто другой. Хотя нет, обманывают. Она заботилась точно также, как моя мама. Пусть моя мать и была строгой.

Лена же, мне кажется, в своей «строгости», скорее проявляла, характерную ей, детскую натуру. Возможно, я принял одно за другое, и в этом ошибся.

И несмотря ни на что, как же сейчас не хватает её помощи!

Она умела меня успокаивать.

И почему я о ней говорю в прошедшем времени? Со мной или без меня, но она продолжает жить. Может, потому, что нынешняя Лена – уже не та, что я знал ещё месяц назад?

Ну что, Костя, ты сам её такой сделал. На этот раз уж точно, именно ты…

Я почувствовал голод. Совсем обычный для человека. Раньше много мне не нужно было думать, но теперь приходится вспоминать, как сделать совершенно простое, чего я очень не хотел бы делать.

А в моём состоянии, чувствую, что даже самые примитивные задачи, как быт, могут оказаться непосильной ношей.

В последнее время я плохо сплю. Хотя и ложусь пораньше, чтобы исправить режим, не могу уснуть часто до трёх или четырёх часов утра.

И встаю я тоже рано. Зачастую, без будильника. Просто, стоит какому-то соседу кашлянуть, или пройти за окном.

Я обманываю себя тем, что мне нужно закончить проекты как можно скорее, пытаюсь погрузиться в работу. Если не в свою собственную, то в изучении своих конкурентов или наставников.

Это помогает, но лишь на короткое время. Однако это более приемлемо, если можно так сказать, зависимость, нежели алкоголь или сигареты, к которым я пытался прибегнуть, однако понял, что в моём возрасте это уже далеко не тоже самое, что было раньше. И ведёт к ещё большим последствиям.

Так, почему я скучаю по Лене, хотя в тоже время так её не ненавидел? Я любил её безумно, и сейчас люблю.

Но мне кажется, если я говорю о том, что люблю Лену, я всегда вспоминаю только самые приятные и светлые моменты с ней. Именно те, когда она являлась той, кто мне был нужен. Если же я снова вспоминаю её капризность, её несамостоятельность, и чрезмерную стеснительность в моментах, когда это лишь мешает, я испытываю к ней, не скажу, что гнев, однако это крайне неприятное чувство…

Наверно так я боюсь сказать, что в эти моменты я её не люблю. Тогда, почему так происходит, что какую-то часть в человеке мы любим, а какую-то отвергаем? И где же та «безусловная любовь»? Существуют ли?

И если да, то покажите мне человека, способного её испытывать по отношению к абсолютно всем.

В то же время я задаюсь вопросом: плохо ли то что мы какую-то часть в другом человеке не принимаем? Что было бы если бы все мы старались принять целиком людей, причиняющих другим страдания? А если они делают это намеренно?

Возможно, наше отвержение неприемлемой части может подвинуть другого человека на изменение? Конечно, если он на них способен.

Если бы я чаще говорил Лене о том, что не люблю, когда она строит из себя обиженную принцессу, может быть она бы это исправила? А если бы она часто говорила мне о том, что ей во мне не нравится? Хотя…

Если вспомнить, она всегда это делала. Помогло ли мне измениться? Наверное, я и не думал, что это необходимо. Какой отец будет меняться если, его ребёнок укажет на его изъяны? «Отец же прошёл более длинный путь в жизни, он знает намного больше, чем ребёнок!».

Кажется, я относился к Лене абсолютно также, как этот гипотетический отец к своему ребёнку, и она ко мне так же. Оба мы всегда «знали, как лучше», и пытались научить друг друга. Зачастую насильно. Тому, как мы считали лучше.

Что в итоге? Кому из нас сейчас стало хорошо?

Всё же если, так подумать, то вполне возможно, всё же нам не нужно безусловно любить другого человека, растворяясь в нём, как я это делал в самом начале, а как всегда делала Лена по отношению ко мне. Пренебрегая собственными желаниями зачастую, и как мне казалось, ожидая от меня в ответ самую огромную благодарность.

Я тоже не святой, и часто бывало, что я не хотел думать о том, что нужно ей. Если, опять же вспомнить, и измена моя была ничем как местью и желанием наконец-то освободиться.

Конечно, не только освободиться от неё, от её, теперь в буквальном смысле, удушающей, любви. Хотя, если четно, её напор в прошлый раз мне даже понравился. Я что, становлюсь мазохистом? Или для меня было важно, что это новая Лена?..

В любом случае, пусть я и пытался сравнить её и Кристинку, стараясь понять причину своего возбуждения, а всё равно, это не одно и то же.

Кристинка была раскрепощённой, чего мне хотелось в тот момент. Свободный секс без обязательств. А Ленка была другая. Теперь, когда я понял, что и она может доминировать, я видел в неё не объект грёз мазохиста, а партнёра. На которого я мог опереться. Ведь, она тоже была сильна, когда это необходимо. Ну почему, почему, Лен, ты не была такой раньше?..

И почему я узнал эту твою сторону только после своей измены? Может, у тебя её раньше и не было?..

Когда мы занимались сексом, она все равно была зажата? Не доверяла мне. Теперь же, когда она больше мне не принадлежала, я желал её все больше, и она была куда более откровенна. Может, и она наконец ощутила свободу?

В любом случае, по итогу, я получил свободу, но не ту, что хотел. Хотя, может быть, я опять себя не понимаю?

Вообще, в последнее время я начал очень много думать. Наверно сказывается огромное количество свободного времени. Раньше я был занят работой и Леной, а теперь работать не хочется, а в пустой квартире можно делать только несколько вещей. И одно из таких занятий – размышление, особенно в бессонной ночи.

И чего я раньше не размышлял? В ограниченных количествах полезная штука.

Над своими мыслями эмоциями и поступками.

Не было времени? Или просто не умел? А может, и то и другое, и вместе с тем, не знал, что это нужно.

Сейчас я вспоминаю и момент измены, и момент, когда мы встретились, и когда Лена узнала о том, что я ей изменил. И я вижу ситуацию совсем по-другому.

Действительно, тогда я был глуп, как был глуп и семь лет назад и десять, и пятнадцать. Будет ли когда-то время, когда я повзрослею и поумнею?

Я смотрел в окно. Близилась осень. Не в состоянии дальше терпеть гнетущую тишину и одиночество, я собрался и хотел пойти прогуляться. Даже в какой-то момент подумал о том, что мог бы встретиться с друзьями. И знаете, что? Я осознал, а где мои друзья?

В студенческие годы мы, конечно, общались, но позже я абсолютно, кажется, друзей растерял, а чьих-то контактов у меня вообще не было. Остался только Павел. Он был слишком яркой личностью, чтобы его не заметить или каким-то образом потерять.

Но Пашей больше я видеться не хотел. Никогда в жизни.

Тогда я, одетый, снова опустился на стул. На меня навалилось такая усталость, что я не мог даже снова включить ноутбук или взять телефон, чтобы посмотреть, например, какой-то фильм. Я просто сидел, опершись на колени и, опустив голову вниз. В таком состоянии я провёл, наверное, не менее получаса. все думал:

«Это конец?».

Теперь не будет Лены, не будет брака, не будет счастья? Тогда, как и зачем жить?

И, конечно, эгоистичный вопрос: «Как мне дальше жить?».

Безусловно, Лена продолжит жить. Как и я. Но больше не улыбнётся мне, не приготовит мне любимую еду, не закинет на меня ноги и не положит мне на грудь голову, когда проводим время вместе… Не застонет от моих прикосновений.

Неужели она меня, действительно, никогда не простит? Разве такое вообще возможно?

Мне кажется, люди всё равно умеют друг друга прощать, даже если поссорились много лет назад, и все эти годы не разговаривали, возможно уже даже забыли о причине ссоры.

В такой ситуации, вероятно, им, уставшим бесконечно подпитывать свои гнев и обиду, достаточно маленькой причины для того чтобы, начать общение заново. Наверно, тогда они даже постараются забыть, что когда-либо были в ссоре. Даже, если выяснят причину и друг другу расскажут, как они видели её со своей стороны. А, может, что правдоподобнее, и не будут касаться этой темы, из опасений, что поссорятся опять.

Если Лена не сможет простить меня сейчас, хотя я абсолютно готов подождать, сможет ли она простить меня лет через пять или десять? Думаю, сможет, главное – чтобы все это время она была рядом со мной.

Но, опять же, не думаю ли я сейчас больше о себе?

Может, ей действительно лучше без меня. Все же я причинил ей невыносимую боль. Сам я могу только представить насколько это больно, но с уверенностью скажу, что Лениной измены я бы точно не пережил. Как справляется она?..

Ещё какое-то время посидев, я принял, как мне казалось, одно единственное правильное решение. Я подошёл к вещам, которые, на мой взгляд, я аккуратно сложил. Достал те же самые пакеты и разложил стопками Ленину одежду в них. Взял с полки, также, её косметику, какие-то женские мелочи, ещё стояли её книги… Отдельно сложил и обувь.

Я подумал, что остальное ей не нужно, а если будет нужно, и она попросит – я привезу ей и это.

Сбагрив все пакеты вместе, я вызвал такси.

Когда я приехал к дому родителей Лены её самой не оказалось. Я это знал и на это надеялся.

Я передал вещи её матери и сказал, если Лена пожелает, то я приеду снова.

Анастасия Сергеевна мне не ответила. Она молча приняла пакеты и закрыла передо мной дверь. И знайте, если раньше и я обиделся бы, и меня бы захватила возмущение, сейчас у меня на это просто уже не осталось сил. Мне было всё равно, даже если они меня ненавидели глубокой ненавистью.

Если мы останемся семьей, то несомненно, через какое-то время я получу прощение, я же раскаиваюсь. А если нет – то нет и смысла о нём просить.

А возможно, в своей жизни я их больше никогда не увижу. Даже мельком. Ведь оставаться в этом городе, где развалины и внутри, и снаружи, я не намерен.

Я взглянул на телефон: мне звонила мама.

– Кость, вы к нам приедете?

– Я пока не планировал, мам, много дел. У меня дедлайны по нескольким проектам.

– Но ты не забудь, 10 сентября же скоро.

Честно признаюсь, я вообще-то забыл. 10 сентября было Днём рождения моего отца. Я вспомнил также, что уже несколько месяцев его не видел, как и мою мать. Общался с ними только по выходным, и то от силы раза два в месяц. Поэтому, пообещал приехать.

Как важно в моменты, когда ты теряешь абсолютно всё, закрепиться корнями хоть где-то. В этом я понимаю Лену. Мне тоже захотелось к родителям.

Наверно, я рванул бы к ним уже прямо сейчас, но меня опять накрыло бессилие. Поэтому, снова вызвав такси, я вернулся домой и лёг спать.

Проснулся посреди ночи с тяжелой головой, жалея о том, что поддался дневном усну. Увидел сообщение писала Лена:

– «Спасибо за вещи».

Имею призрачную надежду, я решил попытаться в последний раз. Если мы всё равно общаемся, то зачем друг друга мучить?

Я отмечал её изменения. Может, из-за ситуации, или потому, что теперь наблюдал за ней издалека. А, возможно, потому, что теперь наконец вообще на неё смотрел?

Не знаю, с какой интонацией она писала это сообщение, но читал я его спокойным, размеренным её голосом. Немного уставшим, выдохнувшимся. Скорее всего, я ослеплён. Или же, никто другой не может понять своего супруга, когда один ищет возможность простить измену, а второй быть прощённым. И кто ещё в полной мере может прочувствовать то же самое, что эти двое, и хорошо их понять, как они друг друга.

Поэтому, я решил действовать, и дать нам обоим последний шанс. Тем более, подвернулся отличный повод.

Я тоже написал Лене.