Текст книги "Звездные врата. Суд на Янусе. Победа на Янусе"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

ПЕРВАЯ ВЫЛАЗКА

Через некоторое время товарищам Кинкара удалось встретиться с вождем «людей межгорья». Тот отнесся к посланникам недоверчиво, придя вооруженным, а вокруг места встречи во всех укрытиях была рассыпана его охрана. Все эти предосторожности служили лишним доказательством того, насколько глубоки были недоверие и ненависть, питаемые исконными жителями Горта к пришельцам, правившим в низинных землях. Но в конце концов вождь вынужден был признать, что теперь в его краю появились другие Властители Неба, и это не те проклинаемые всеми «боги», что давно уже подчинили себе планету. Все же его доверие не дошло до того, чтобы открыть пришельцам секреты своего царства, хотя о торговой сделке договориться удалось. «Люди межгорья» обещали поставить в замок некоторое количество сушеных фруктов и муки грубого помола в обмен на неугасимый фонарь Властителей.

«Люди межгорья» были искусными кузнецами. Соплеменники Кинкара не могли налюбоваться дивными кольчугами их работы – красивыми и необыкновенно легкими, но, увы, рассчитанными лишь на низкорослых подземных жителей. Изготовляли они и прекрасные мечи, но и те не годились для жителей замка – они были очень легкие и, главное, с чересчур короткой рукоятью. Лорд Бардон оглядел все это снаряжение и с сожалением сказал, что оно не годится. На следующий же день, когда они с Кинкаром пошли на охоту, он попросил юношу приказать Воркен выслеживать добычу самостоятельно, в то время как они займутся другим делом.

– Ты хочешь срубить тонкое деревце? – недоуменно спросил Кинкар. – Ты, может быть, собираешься сделать древко для нового копья? Но то, что ты выбрал, слишком тонко. Такое копье сломается при первом же сильном броске.

– Я не собираюсь делать копье. Мы смастерим другое оружие, которое давным-давно было в ходу на той планете, откупа мы родом. Им пользовались дикари, но старинные легенды говорят нам, что от него не могла защитить даже броня.

К вечеру они возвращались в замок, навьючив на своего ларнга, вдобавок к добытому ими мясу, добрую дюжину прочных и гибких палок самых разных размеров. Воркен, не принимавшая участия в поисках подходящих деревцев, оказалась более удачливым охотником, чем люди.

Память лорда Бардона хранила лишь самые общие представления о том, каким должно быть новое оружие, поэтому они перепортили немало заготовок, прежде чем что-то начало получаться. Но вот через три дня несколько грубых луков были готовы. Вскоре удалось сделать и стрелы. Ошибаясь и пробуя снова, они учились изготавливать наконечники и оперение. Вскоре в работу были вовлечены три четверти обитателей замка, и с наступлением темноты главный зал превращался в оружейную мастерскую.

Они обнаружили, что натяжение тетивы должно подбираться индивидуально для каждого стрелка. Например, никто из полукровок не мог даже наполовину натянуть огромный шестифутовый лук лорда Бардона, но при этом Кинкар, пользуясь более легким и меньшим по размеру оружием, поражал цель не менее точно и быстро – хотя, конечно, и не с такой силой.

Как ни странно, из Властителей Неба прилично владели луком только лорд Бардон, лорд Ион и лорд Франс. Остальные же, как ни старались, не могли одолеть это искусство, что служило постоянным поводом для дружеского подтрунивания.

– Ты слишком много времени провел в обществе машин, – замечал лорд Бардон, после того как стрела лорда Диллана третий раз подряд пролетала мимо мишени. – Это тебе не кнопки нажимать, тут нужно умение.

Лорд Диллан, смеясь, отдавал лук владельцу:

– Что правда, то правда: не создан я для этого. Чего нельзя сказать о наших братьях.

И действительно, то, чего Властители Неба достигали ценой долгих и упорных тренировок, давалось их друзьям так легко, словно Трое наградили их даром владения луком еще при рождении, и талант их просто ждал своего часа, никак не проявляясь. Потренировавшись на неподвижной мишени, они стали брать луки с собой на охоту, что не замедлило сказаться на количестве мясной пищи. Росла и гора шкур сварда, из которых женщины шили плащи и шубы, чтобы можно было укрыться от снежных бурь.

А зима между тем бушевала вовсю. Однажды они целых пять дней подряд не могли высунуть нос на улицу, запертые в замке страшной пургой. Не могло быть и речи о том, чтобы отправиться в низину на разведку, пока погода не улучшится.

Лорд Диллан и его помощники были вынуждены отложить свои попытки восстановить проход к другому Горту. Слишком много важнейших составных частей было разрушено, и, сколько они ни расспрашивали подземных кузнецов и рудокопов, часть необходимых веществ не удалось обнаружить даже в виде необработанной руды. Они старались не обсуждать ход своих работ с соплеменниками, но, так или иначе, все это знали. Тогда люди стали готовиться к тому, что в замке им придется провести довольно долгое время, причем пошли даже разговоры, не заняться ли обработкой полей на безлюдной равнине, вызывало сомнений, что земля, когда-то дававшая пищу довольно многочисленному населению, сможет прокормить горстку беглецов.

И вот, наконец, вьюги на время улеглись, на небе засияло солнце, рассыпаясь блестками по заледеневшему снегу, и под деревьями легли глубокие синие тени. Дни стояли холодные, мороз при вдохе обжигал легкие, но свежий воздух манил выйти из-под душных сводов замка.

Кинкар стоял на самом верху сторожевой башни, а перед ним по парапету взад-вперед расхаживала Воркен. Время от времени она широко раскрывала крылья и издавала хриплый крик. Для мородов настало время любви. В Стире о ней бы позаботились, но здесь это было невозможно, и она чувствовала себя одинокой, как никогда в жизни. Казалось, что на этом Горте мороды ее породы то ли чрезвычайно редки, то ли здесь вообще водятся только гигантские са-мороды – страшные горные хищники.

Она совершенно потеряла покой, и это тревожило Кинкара. Если Воркен отправится искать себе пару, он может потерять ее навсегда. Но, с другой стороны, он понимал, что если посадить ее в клетку, то беспокойство перерастет в манию побега, и тогда она может разбиться насмерть о решетку. Чтобы сохранить Воркен, ее надо предоставить самой себе, надеясь на то, что через какое-то время она вернется Издав еще один жуткий вопль, птица подпрыгнула, взмахнула крыльями и взвилась в воздух. Вскоре она совершенно пропала из виду. Кинкар принялся хлопать онемевшими от холода руками себе по бедрам. расхаживая взад вперед, чтобы не замерзнуть. Он ждал. Но Воркен не появлялась, не слышно было ее пронзительного свиста. Она словно растворилась в воздухе.

– Улетела? – снег скрипел под подошвами лорда Бардона. – Я думал, что у нее лихорадка, – так она дрожала сегодня утром.

– Не мог же я посадить ее в клетку, – пытался оправдываться Кинкар. – От этого она сошла бы с ума.

– Пожалуй, ты прав. Не отчаивайся, мой мальчик. Мы не видели здесь ее сородичей, но это не означает, что их вообще нет на этом Горте. Может быть, в низине она разыщет себе друга.

Это было слабым утешением, но ни на что другое надеяться не приходилось. Кроме того, он знал, что, отпустив ее, он спас ей жизнь.

– Нельзя никого лишать свободы против воли – будь то человек или животное.

Лорд Бардон оперся руками о парапет и теперь стоял, вглядываясь в узкую долину, ведшую от замка к равнине. Если все, что они слышали, соответствовало истине, то где-то там вершились дела похуже заключения в клетку взбесившегося морода.

– В любой службе обе стороны не должны оставаться внакладе. Тогда все будут довольны, даже если служба такая, что на ней можно пострадать. Воркен служила тебе верой и правдой, а теперь ты должен удовлетворить ее нужду. Сейчас, безусловно, ее надо было отпустить – ведь это так важно для нее. Ну ладно, Кинкар, – добавил он с улыбкой. – Я хочу тебе кое-что предложить. После долгих проволочек наши подземные друзья наконец решили, что они, пожалуй, могут нам довериться. Они прислали депешу, в которой обещают провести нас своими потайными путями к одной из главных дорог низинной страны. Мы сможем понаблюдать за движением по этой дороге.

– Прямо сейчас, не дожидаясь тепла?

– Похоже, что зима внизу не так сурова, как в горах. Кроме того, я думаю, что правители низины вынуждены чистить дороги от снега. Когда живешь в недоверии и страхе, возможность быстрого сообщения часто становится вопросом жизни и смерти. Во всяком случае, там нам удастся разузнать больше, чем сидя здесь. Если хочешь, можешь поехать с нами.

Вскоре небольшая группа пришельцев, сопровождаемая Оспиком и одним из его товарищей по имени Този, отправилась в путь. Впереди ехали жители подземелья, следом за ними лорд Бардон, чей огромный лук торчал в небо, словно на что-то указывая, затем лорд Франс, Джонатал и Кинкар. Прежде чем жалобно ворчавших ларнгов удалось оседлать, их пришлось Долго выпихивать из теплых стойл на мороз. В поводу за ними шел тяжеловоз, навьюченный запасом пищи и дополнительной теплой одеждой, на тот случай, если отряд будет захвачен пургой где-нибудь на открытой местности.

Оспик повел их к склону горы, где Кинкар впервые наткнулся на горячий источник, а потом по дну давно высохшей реки, петлявшей, словно змея. Русло все сплошь было усеяно камнями, идти было трудно. Разведчики спешились и вели ларнгов в поводу. Эта, с позволения сказать, дорога привела их к зарослям кустарника, за которыми уходил каменистый обрыв. Но за, росли оказались не так уж непроходимы: Кинкар и его спутники нырнули в темное отверстие в горе, напоминавшее небольшую расщелину.

Войдя в пещеру, лорд Бардон зажег свой фонарь, и Кинкар заметил, что стены прохода носили на себе следы работы землекопа. Люди явно потрудились над тем, чтобы поставить себе на службу случайную игру природы. Похоже, не одно поколение подземных жителей трудилось над тем, чтобы приспособить катакомбы для жизни. Но сейчас этот участок пещер выглядел заброшенным. Они шли все дальше и дальше, переходя по узким коридорам из одного зала в другой, углубляясь в царство непроглядной тьмы, свет их фонаря пробуждал к жизни мириады искр на стенах, усыпанных необыкновенной красоты кристаллами, но ни один человек не попадался навстречу, и не слышно было ни одного звука, кроме журчанья воды да странного эха, рожденного их шагами. Наверное, вся горная страна, подумал Кинкар не без удивления, пронизана бесчисленными пещерами, щелями и коридорами, обитатели которых построили себе здесь целый мир.

Один раз им пришлось переходить через горячий поток по зыбкому мостику, явно не рассчитанному на их вес. От воды поднимался удушливый пар, путники задыхались и тяжело кашляли. Один или два раза на них пахнуло мертвечиной да где-то вдалеке слышался неясный шорох, словно там обитало чудовище из ночных кошмаров, вынужденное убираться прочь с их дороги, скрываясь от света фонаря.

Казалось, само время прекратило здесь свой бег. Нельзя было сказать, сколько пробыли они под землей – несколько часов или несколько дней. Дважды они делали привал, останавливаясь в призматических хрустальных гротах, окруженные ожерельями драгоценных камней, озаренных как бы внутренним светом. Все это было вкраплено в заткавшую стены и потолки паутину каменных кружев, созданных многовековой работой воды. Это был мир, о существовании которого Кинкар даже не подозревал, и теперь они с Джонаталом всецело отдались его изучению, указывая друг другу на открывавшиеся впереди и по сторонам красоты. Тут были замерзшие фонтаны и усыпанные плодами деревья, среди которых там и сям попадались загадочные создания, словно рожденные фантазией неведомого менестреля – никогда не виданные, уродливые, наводящие страх.

Их восторг заметил Оспик. Он добродушно рассмеялся:

– Таких чудес тут много, – в его словах сквозила гордость за принадлежащие ему сокровища. – Это еще далеко не самые лучшие. Взять хотя бы наш Зал Собраний…

– Смотрите, на стене драгоценный камень! – Джонатал прикоснулся к мерцающей звездочке на стволе каменного дерева.

Их проводник покачал головой:

– Да, драгоценные камни время от времени попадаются. Но этот не из их числа, это просто кусок горного хрусталя. Вытащите его на свет, и он потеряет всю свою необычность.

– Но как же, – взмолился Кинкар. – Как подумаешь, что все это скрыто под землей!

Лорд Франс усмехнулся, он неподвижно сидел, скрестив ноги, прислонясь спиной к передним лапам прилегшего отдохнуть ларнга. Но и он тоже не сводил глаз с рассыпанных перед путешественниками подземных чудес.

– Земля дала жизнь всему этому. И, как правильно заметил Оспик, стоит вырвать какой-нибудь из этих камней из его обрамления, и все очарование исчезнет. – Он вытащил небольшую дощечку из своей поясной сумки и быстрыми движениями резца набросал на ней очертания окаменевшего дерева.

Покинув последний хрустальный грот, наши путники вновь вступили в мир тьмы, их обступили потрескавшиеся стены пещеры. Кинкар забыл о своем восхищении, все его чувства были напряжены. Он постоянно оглядывался. И хотя ему ни разу не удалось ничего увидеть, кроме знакомых очертаний Цима, да еще иногда позади ларнга мелькал лорд Франс, юношу не покидало ощущение, что за каждым его движением кто-то следит. Ему казалось, что стоит обернуться поживее – и он увидит тень чего-то недоброго, стоявшего у него за спиной.

Рука его покоилась на груди, на том месте, где находилось Единое. Это не было попыткой уберечь талисман – скорее, попыткой почувствовать себя в безопасности, словно от Единого исходила какая-то защитная сила, способная отогнать то невидимое, но страшное, что окружало их.

Коридор начал забирать вверх, и путникам пришлось карабкаться по откосу. Над этим туннелем тоже явно потрудились предки Оспика. Но проход был очень узок, приходилось протискиваться по одному, а местами свисавшие с потолка скальные выступы перегораживали его гак сильно, что хотя Властители Неба и ларнги сильно пригибались к полу, шлемы гигантов все равно царапали камень.

И вот после последнего крутого подъема они оказались в просторном зале, имевшем небольшое отверстие, сквозь которое внутрь намело небольшой сугроб. Слышно было, как снаружи свистит ветер.

Оспик поспешил к этому проему и некоторое время стоял там, принюхиваясь. Так какой-нибудь обитатель норы долго втягивает носом наружный воздух, прежде чем выйти на поверхность земли.

– Поднялся ветер, но пурги нет, – сказал он неуверенно. – С восходом солнца вы сможете занять места на наблюдательном пункте. Но это будет только через несколько часов, так что пока я предлагаю вам отдохнуть.

Този тем временем отправился в удаленную от устья пещеры часть зала и принялся вытаскивать из известной ему одному расщелины хорошо высушенные дрова, легкие, белые, словно долго лежавшие кости. Потом он извлек небольшую глиняную коробочку с углями и развел костер, вокруг которого сгрудились его спутники. И вот, наконец, все завернулись в меховые плащи и задремали, окруженные кольцом ларнгов, согревавших путешественников своими телами.

Устье пещеры было обращено к северо-востоку, и, едва рассвело, как сразу в пещеру проник серый утренний свет. Кинкара осторожно растолкал Джонатал. Потирая слипавшиеся глаза, юноша заставил себя проглотить несколько кусков дорожной лепешки, которую кто-то сунул ему в руку. Они оставили в пещере своих ларнгов, присматривать за ними вызвался Този. Четверо рыцарей, сопровождаемые Оспиком, выбрались из пещеры и очутились на широкой террасе, откуда, словно с высоты полета морода, открывалась вся долина.

Разведчиков окружили причудливые снежные скульптуры, созданные ветром. Белую долину внизу пересекала полоска дороги, разъезженная до самой земли. Это позволяло судить о том, насколько оживленным было движение. Тем не менее, никаких других следов цивилизации не было видно в пустынной долине.

– Эта дорога ведет на равнину, – пояснил Оспик. – Но вам придется подождать, пока на ней появятся первые путники. Те, кто здесь ездит, передвигаются только при свете дня.

Они бросили жребий, кому оставаться на наблюдательном пункте, а остальные вернулись в пещеру. Первым стоять на посту выпало Кинкару, и он предался размышлениям о том, как здесь можно организовать засаду. Этому искусству его в свое время обучил Риджен. Прекрасное место для лучников, рассуждал Кинкар, хотя для рукопашной схватки оно годится куда меньше. Вот тут, на террасе, можно встать в полный рост и поразить врасплох всех командиров, а потом справиться с отрядом, оставшимся без начальников, будет уже гораздо легче.

Снег приглушал все звуки, поэтому появление внизу какой-то странной процессии оказалось для Кинкара полной неожиданностью. Вот стыд-то, подумал молодой рыцарь, а ведь считал себя опытным воином. Он тихонько свистнул, подзывая остальных разведчиков.

Кинкар удивленно смотрел на тянувшуюся по долине цепочку людей. Это не было похоже ни на караван неуклюжих торговых телег, ни на скорый в движении отряд верховых. Среди группы выделялись люди верхом на ларнгах – без сомнения, гортиане, хоть и одетые и вооруженные совсем по-другому, чем это было принято на Горте Кинкара. Однако за первым рядом всадников двигалось нечто совершенно необычное. На расстоянии десяти футов один от другого плелись два ларнга-тяжеловоза. От переднего к заднему тянулась железная цепь, от которой через равные промежутки отходили в разные стороны четыре пары других цепочек, поменьше. Каждая из них заканчивалась железным ошейником. И каждый из таких ошейников был застегнут на горле человека. Люди брели спотыкаясь, оскальзываясь, до слуха Кинкара долетали тяжелые стоны.

Вот появилась еще одна такая же пара ларнгов, влекущая новую партию арестантов. Один из невольников упал, и его поволокло по земле. Тут же к нему подскакал верховой и, сильно размахнувшись, хлестнул его кнутом. Но упавший, несмотря на сыпавшиеся на него удары, лежал не шевелясь. Послышалась команда, ларнги остановились, и конвоиры стали совещаться.

– Кто это? – с негодованием спросил Оспика лорд Франс.

Житель подземелья бросил на пришельцев короткий взгляд.

– Это бродяги или рабы, бежавшие с равнин. Их возвращают туда, где они должны находиться. Одному, видно, посчастливилось умереть, не пройдя этот путь до конца.

Всадник с плетью спешился и расстегнул ошейник пленника. Он отпихнул труп в сторону, затем поддал его ногой, и обмякшее тело сползло в придорожную канаву.

Не сговариваясь, не дожидаясь приказа, все четверо вытащили свои луки. Запели натянутые тетивы, и воины одновременно достали по новой стреле, глазами уже ища себе следующую цель.

Снизу доносились вопли раненых, хриплые, испуганные крики, бряцанье доставаемых из ножен мечей. Четверо конвоиров уже валялись на земле, а один из арестантов схватил плеть и пытался расстегнуть свой ошейник, надавливая на замок толстым концом рукоятки.

Это нельзя было назвать битвой – скорее, побоищем. Вот когда пригодились луки! Стреляли по ларнгам, чтобы верховые не могли ускакать. Оспик стоял в опасной близости от края террасы и, не отрываясь, жадно смотрел вниз блестевшими от восторга глазами.

Дважды пытались конвоиры прикончить своих пленников. И оба раза смерть настигала их раньше, чем они наносили удар. В конце концов в живых остались только арестанты, все еще прикованные к мертвым тяжеловозам. Первым заговорил Оспик.

– Отлично сработано! Теперь эти гады пойдут на корм мо-родам, а остальным это послужит хорошим уроком. Одно плохо – они переполошатся, станут нас искать.

Лорд Бардон пожал плечами:

– Нельзя ли как-нибудь спуститься с этих высей, Оспик? Нужно непременно посмотреть, что мы можем сделать для этих несчастных.

– Можно, если только у вас не закружится голова!

Оспик перевалился через край террасы, повиснув на секунду на руках, и стал спускаться вниз, цепляясь за едва заметные выступы. Остальные последовали за ним, но куда медленнее и – во всяком случае, что касается Кинкара – с некоторым недоверием.

ДОБРОВОЛЕЦ

Они вышли из зарослей кустарника и направились к дороге.

– Когда мы освободим пленников, – распорядился лорд Диллан, – не забудьте собрать все стрелы, какие сможете.

– Вот это мудро, мой господин, – заметил Оспик. – Пусть думают, что на стражников напали дикие звери, ведь по ранам никто не сможет в точности сказать, от чего они умерли.

Джонатал ушел вперед и теперь бродил между трупами, внимательно осматривая поясные ремни тюремщиков. Наконец, ему удалось разыскать отпирающий стержень. Но когда спасители двинулись к закованным, человек, продолжавший попытки отпереть свой ошейник с помощью кнутовища, вдруг издал вопль ужаса и припал к земле. В глазах его горела ненависть. Свистнула плеть, и лорд Франс схватился за руку. Лорд Бардон оттолкнул своего друга за пределы досягаемости нового удара.

– Нам следовало бы об этом подумать раньше! Прячься, Франс! Ведь для этих несчастных мы – демоны, которых они боятся больше всего на свете.

Джонатал первым делом расстегнул ошейники, приковывавшие общие цепи к мертвым ларнгам. Ошеломленные невольники пришли в движение, пытаясь растянуть цепь или как-нибудь выскользнуть из ошейников, но только кучей повалились в снег, поскольку теперь они не были прикованы к тяжеловозам.

Большинство из них так и остались лежать, словно этот порыв истощил все их силы. Только человек с плетью, выбравшись из общей свалки, поднялся на ноги и теперь глядел на своих спасителей с некоторой живостью. У него было распухшее лицо, покрытое воспалившимися порезами с корками запекшейся крови. Возраста он был неопределенного, но имел повадки тренированного воина и высоко держал голову. Видно, никакие пытки и избиения не смогли сломить его дух.

– Чего вы хотите? – речь его была неразборчива, он с трудом шевелил разбитыми губами. Когда он открыл рот, стало видно, что там не хватает многих зубов.

Джонатал сорвал плащ с одного из мертвых конвоиров и завернул в него дрожавшую от холода женщину, сказав:

– Мы хотим освободить вас.

Человек повернул кровавую маску лица, переведя взгляд с Джонатала на Кинкара. На лице его горел лишь один глаз, второй заплыл огромным синяком. Похоже, пережитые им мучения не лишили его разума и любознательности. Тем не менее, он не спешил поверить в благие намерения своих спасителей. Кинкар попытался сделать самый выразительный жест доброй воли, до какого он только мог додуматься. Он вытащил меч у одного из валявшихся на земле тюремщиков и подал его незнакомцу, держа за острие.

Единственный живой глаз расширился от удивления, затем непокоренный пленник сделал быстрое движение рукой и схватился за рукоять. Человек задыхался, будто только что преодолел тяжелый подъем.

– Вот это дело, – одобрительно отозвался Джонатал. – Стань свободным, возьми меч в свои руки и направь его острие против поработивших тебя.

Кинкару, впрочем, показалось, что невольник даже не расслышал этих слов, изо всех сил пытаясь отпереть сковывавший его замок рукоятью меча. Большинство остальных не проявляли интереса к происходящему. Все они были так изувечены, что невозможно было разобрать, кто мужчина, а кто женщина. Кинкар, возившийся с неподатливыми ошейниками, вдруг ощутил острый приступ тошноты. Тут Джонаталу удалось разгадать секрет замка, и вскоре все пленники были освобождены. Некоторые из них бросились к своим поверженным стражникам, выискивая мешки с продовольствием. И Кинкару с Джонаталом, как это ни было им тяжело, пришлось применять силу к этим несчастным, чтобы распределить пищу по справедливости. Кинкар опустился на колени рядом с какой-то женщиной, пытаясь уговорить ее откусить кусок хлеба из грубой муки, зажатого в ее руке. Та смотрела на хлеб совершенно тупым взглядом, словно не осознавая, что его можно есть. И тут к ним приблизился человек, которому Кинкар дал меч. На нем были снятые с убитого кираса и шлем. Во рту он держал кусок сушеного мяса, тщетно пытаясь укусить его своими зубами, но рука его сжимала рукоять обнаженного меча. Он подозрительно уставился на Кинкара.

– Кто вы? – прошепелявил он, но в тихом голосе слышался командный окрик. – И почему вы это сделали?

Обнаженное лезвие качнулось в сторону перегороженной дороги, где живые делили между собой имущество убитых.

– Мы враги всех, кто заковывает людей в цепи, – Кинкар тщательно подбирал слова. – Если ты хочешь узнать больше, пойдем со мной к нашему командиру…

– Я пойду, но только если в спину тебе будет смотреть вот это.

Острие меча сверкнуло в лучах восходящего солнца.

– Хорошо, – Кинкар завернул женщину в шубу и поднялся на ноги. – Ты видишь, я безоружен, капитан.

Он наградил незнакомца подобавшим его поведению титулом.

Не оглядываясь, Кинкар пошел к зарослям кустарника, где укрывались Властители Неба. Но оказалось, что не только он знал эту тропинку. Продравшись сквозь переплетение безлистных ветвей, Кинкар увидел Оспика, передававшего лорду Бардону подобранные стрелы. Но кроме этих троих, в кустах притаился еще один человек. Один из конвоиров не был убит. Он не только остался жив, но и сумел догадаться, откуда пришла к ним неожиданная гибель.

Возможно, изумление от того, что во главе нападавших стояли Властители Неба, первое время заставили его сидеть смирно. Но сейчас он припал к земле позади лорда Бардона, зажав в руке тонкий длинный кинжал. На лоснящемся лице читалась переполнявшая все его существо ярость. Кинкар, хорошо знавший, сколь опасно это оружие в руках обученного воина, бросился вперед.

Кинкар изо всей силы обхватил талию изготовившегося к нападению конвоира, но не смог свалить его на землю. Тот как-то вывернулся и сумел несколько ослабить объятья своего противника, после чего попытался ударить его ножом, которым собирался перерезать горло лорду Бардону. Кинкар вовремя перехватил его руку, лезвие замерло в воздухе буквально около самого тела юноши. Одновременно Кинкар попытался подсечь неприятеля. Тот зашатался, и Кинкар почувствовал, что его шею от подбородка до ворота рубахи словно ожгло огнем. Лезвие ножа ударилось о латы и сломалось. Нападавший вновь занес кинжал для удара, мелькнул обломанный кончик острия, но тут дерущихся растащили чьи-то руки, сильные настолько, что никто из противников даже не пытался сопротивляться. Кинкара, впрочем, тут же отпустили.

– Э-э, да он тебя зацепил!

Кровь капала на грудь Кинкара, стекала по его накидке. Лорд Бардон приподнял голову юноши и осмотрел ту сторону шеи, где была рана.

– Слава Богу, это всего лишь царапина! – воскликнул Властитель Неба секунду спустя. – Сейчас мы это перевяжем, и тогда, надо надеяться, ты будешь жить…

В голосе его чувствовалось огромное облегчение, он едва не смеялся. Но когда он заговорил вновь, в словах зазвенел металл:

– А этот мерзавец нам пригодится, Франс. Он. я думаю, сможет ответить на интересующие нас вопросы. А это еще что такое? – развернув Кинкара лицом к склону, чтобы обработать его рану, он наконец-то увидел недавнего пленника, пришедшего вслед за юношей. – Откуда ты взялся?

– Это один из невольников, – успел сказать Кинкар, прежде чем занятый перевязкой лорд Бардон придержал рукой двигавшуюся челюсть.

– А теперь он, похоже, собирается выяснить, какого цвета у нас кровь, – мрачно предположил лорд Франс. Он крепко связал охранника, оставив его лежать у подножья склона. Сейчас он стоял безоружный лицом к лицу с пришедшим.

Может быть, сначала этот человек и хотел расправиться с теми, кого считал источником всех своих бед, но теперь он не пытался нападать. Его изуродованное, распухшее лицо, казалось, не выражало ничего, он молча стоял, переводя взгляд то на лорда Диллана, наскоро перевязавшего Кинкара, то на изрыгающего проклятия пленника, своего недавнего конвоира. Наконец он открыл рот, и первый заданный им вопрос точь-в-точь повторял тот, что чуть раньше был адресован Кинкару.

– Кто вы? – и тут его словно прорвало, он торопливо заговорил, дав волю владевшему им изумлению. – Вы носите обличье Черных, но вы перебили верных им людей, освободив нас, приговоренных к каторге. А теперь один из вас возится с раненым низинным жителем, словно со своим соплеменником. А охранник, ваш приспешник, несущий всем смерть и мучения по вашему приказанию, лежит связанный. Скажите же мне, кто вы?

– Скажем так: мы посланы, чтобы положить конец вашим бедам. Хотя мы внешне такие же, как твои правители, мы не принадлежим к ним Можешь ты в это поверить?

– О Трое, сегодня я видел три великих чуда. Я видел налет на невольничий караван; я видел людей своей расы, выступающих рука об руку с Черными, словно сородичи, оберегая друг друга во время схватки, как настоящие боевые друзья. И я видел, как связали того, кто поставлен командовать нами. Может ли человек, видевший все это своими глазами, не верить вам? И теперь, как следует разглядев вас, я готов поклясться, что вы не Черные, хоть ваши души и помещаются в их телах. Именами Лоор, Лоой, Лиис, – он опустился на одно колено, протягивая рукоять меча лорду Бардону, – отныне я ваш – я, поклявшийся на Алтаре Леса никогда не служить чужеземному господину.

Лорд Бардон коснулся рукояти, но не стал брать меч в руки, и глаза стоявшего на одном колене заблестели с новой силой. Это означало принятие на службу в качестве вассала, а не виллана, и то, что лорд Бардон знаком с этой церемонией, производило особое впечатление.

Он вновь вскочил на ноги, со стуком вложив меч в ножны.

– Приказывай, мой господин…

Это напомнило лорду Франсу о стоявшей перед ними нелегкой проблеме:

– Мы не можем просто отпустить этих людей на все четыре стороны. Они умрут, либо будут захвачены первым же дозором.

– Как ты думаешь, Оспик, – спросил лорд Бардон, – ваш вождь позволит нам провести тем же путем всю компанию?

Оспик пощипывал нижнюю губу:

– Ты здорово проучил «богов», пришелец. Но если кто-нибудь из освобожденных тобою вновь попадет в застенок, он разболтает все, что знает, и довольно скоро. Попав в руки «богов», каждый заговорит. Нам удалось спастись от них только потому, что никто не знает, где мы живем.

– Но ведь если они попадут в нашу долину, Оспик, то, я думаю, до них уже больше не доберутся.

Оспик кивнул:

– Об этом стоит подумать. Но последнее слово все равно не за мной; я могу только передать вашу просьбу. Хочешь, я отведу тебя к вождю, и ты сам с ним поговоришь.

– А куда их девать на это время? Вдруг по дороге пройдет еще один отряд? – спросил лорд Бардон.

– Можете пока спрятаться в узком боковом ущелье. Это неприметное место, к тому же его легко оборонять в случае нападения.

Они вывели освобожденных невольников в неширокую долину, на которую указал Оспик. Туда же перенесли вещи убитых охранников, которые могли еще пригодиться бывшим пленникам. Вход в долину прикрывали лучники, разместившиеся высоко на склоне горы. Они могли отразить нападение довольно больших сил противника. Таким порядком решено было переждать, пока лорд Бардон и Оспик попытаются получить разрешение от вождя.