Текст книги "Звездные врата. Суд на Янусе. Победа на Янусе"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Андрэ Нортон
Звездные врата
Суд на Янусе
Победа на Янусе

«НЕАМЕРИКАНСКАЯ» АМЕРИКАНСКАЯ ФАНТАСТИКА – АНДРЭ НОРТОН

Произведениям Андрэ Нортон, казалось, с самого начала была уготована незавидная судьба книжек, написанных «для фона», для второго ряда. В самом деле, мягкую, улыбчивую, не стремящуюся выделиться на конвенциях фантастов или в «гвоздевых» подборках женщину трудно было поставить в один ряд с Хайнлайном, Полом Андерсоном, Кларком или Джоном Браннером Но годы шли, книжки в твердом и, главным образом, в дешевом бумажном переплетах с именем писательницы продолжали выходить. И в один прекрасный день стало ясно, что по их покупаемости и постоянству читательского интереса Нортон не уступает этим авторам.

И уж совершенно неожиданным стало открытие, что автор, почти не замеченный литературными теоретиками, оказался в постоянном списке имен, на чьих книгах воспитываются все новые поколения читателей, который своим легким, ясным пером определяет действительную ценность фантастики, а по цельности и свежести своего взгляда на то, что хорошо, а что плохо, находится где-то между «Винни-Пухом» и «Робинзоном Крузо». В этом следовало разобраться.

Первыми на эту странность откликнулись издатели. Правда, они предлагали рекламу, а не анализ. Но и теперь, когда авторитет писательницы стоит как никогда высоко, ссылки на ее работы не слишком часто появляются в работах теоретиков. Многое остается неясным, но в главном критики сходятся: Нортон пытается предложить не очень американскую схему повествования, пытается сделать что-то, свойственное скорее для Старого Света. Истоки своих произведений писательница обретает не в логике развития современной коммерческой литературы, а в классике подросткового чтения и в памяти, которую американские переселенцы – всех цветов кожи – привезли с собой на новую родину.

Дело в том, что Нортон, скорее всего, не отдавая себе отчета, попыталась подойти к фантастике – напоминаем, к американской, наиболее индустриализированной, поставленной на поток, – как к жанру, имеющему прямые корни в святочной «чудесной истории». То есть как к жанру, едва ли не в определении которого заявлена особая техника «искренности и удовольствия» от повествования.

Но писательница воспроизводит традицию на новом витке литературы. Здесь и разнообразие тематики, доходящее до редкого в среде писателей-фантастов жанрового «разнобоя» произведений. Здесь и серьезное, вовсе не любительское обращение к истории. Здесь и поиск новых преломлений нашего представления о «магической реальности» повседневного бытия, адаптация его в паранормальные особенности жанра «меч и волшебство», в чем англо-американцы добились невероятных качеств новизны. Здесь и новейшая техника психологического рисунка, вовлекающая читателя в происходящее с яркостью почти кинематографической. Здесь и работа по конструированию инопланетной достоверности, поиск новых героев – Нортон, кажется, была первой, кто всерьез обратился не к герою, а к героине, отражая специфику женского мировосприятия, – постоянное обращение к внечеловеческим признакам своих героев, и к инопланетным партнерам человечества.

Почти каждая статья об этом авторе не обходится без упоминания о любви Нортон к животным, к «братьям нашим по планете и по дому». Но из этого попробуем сделать другой вывод, нежели привычное упоминание о гуманизме и добросердечии писательницы. Ее странность в американской массовой литературе оказалась причастна большей теплоте и доброте, что в начале карьеры заметно выводило ее за рамки обычного, довольно жесткого сюжета. В этой черте ее творчества я могу припомнить только одного предшественника – Доналда Клиффорда Саймака, который в последних главах «Города» нарисовал картину цивилизации разумных псов.

Так вот, не очень обычно для Америки, Нортон десятилетия честно и почти без сбоев, отрабатывала свою схему популярной литературы, свое видение фантастики и собственное понимание того, чем надлежит заниматься писателю ее степени одаренности. А в итоге, рассматривая достижения жанра за последнее десятилетие, приходится признать, что парадигма Нортон становится все более привлекательной для читателей всех возрастов и всех уровней подготовленности.

И все-таки, как бы ни много было замечено черт добротности и одаренности фантастики Нортон, зададимся вопросом: чем, помимо несколько «неамериканского» характера своего творчества, писательница интересна нам сегодня?

Вот тут, обращаясь к нашей фантастике, которая по известным причинам почти «избежала» саморазвития, следует признать, что без внушительных инъекций идеями и техникой решения художественных задач, без своего рода «гуманитарной помощи», она не сможет органически влиться в поток фантастики мировой. И сколь бы ни были благородны устремления издателей и пишущей братии, для адекватного понимания современной фантастики необходим мостик, необходимо что-то, что представляется знакомым в восприятии читателя. И значение писателей, пишущих не для десятка избранных критиков и не для развития жанра, который в действительности далеко оторвался от нашего представления о том, какой должна быть интересная, увлекательная книга, писателей, в ряду которых Андрэ Нортон принадлежит одно из первых мест, невозможно переоценить.

Иначе возникнут искажения в общей картине жанра, в его восприятии, в издательской практике. А это грозит нам – прежде всего нам – существенными потерями.

Поэтому нам нужна Нортон. Она способна не просто проломить к нам окошко своими замечательными, такими обычными и вместе с тем ошеломляющими книгами, но и стать автором, без которого нет полной картины того, что делали и делают писатели, которым тесно в рамках «только здесь и сейчас», потому что все это у нее уже один раз было, в ее родной англо-американской литературе.

И последнее. Один из моих друзей зовет ее не иначе, как «Бабушка». И это в высшей степени правильно. Потому что кто, кроме доброй, немного несовременной, но трогательной и милой бабушки, усадит вокруг себя ребятишек и взрослых, которые лишь немногим отличаются от детей, и начнет рассказывать, все больше входя во вкус, старые как мир сказки о чудесах и героях, волшебниках и не очень страшных чудищах, и снова – в который раз! – сделает мир интересным, а жизнь увлекательной.

Н.Басов.

Звездные врата

Перевод Александра Крейнеса

ANDRE NORTON

«STAR GATE», 1958

ПРОЛОГ

История – не только собрание фактов; она вся соткана из бесчисленных если бы. Если бы Наполеон не проиграл битву при Ватерлоо, если бы американские колонии не победили бы в Войне за Независимость, если бы в войне Севера и Юга победу одержал Юг… Череда этих если бы бесконечна, каждое из них будит воображение и дает простор мысли. Иногда главный, поворотный момент истории может быть низведен до одного маленького события – смерти одного человека, принятия какого-то маловажного решения.

Представим себе далекий мир, куда прилетел корабль (или корабли) с Земли. Измученные космическим путешествием пришельцы, подвергшиеся мутациям за время своих странствий, с радостью ступают на твердую почву. А между тем планета заселена туземцами, примитивными варварами. Земляне могут их обучить столь многому! Не осознавая смысла своих поступков, они вмешиваются в естественный ход истории этой планеты. Поколения сменяют поколения, и к пришельцам приходит понимание того, что каждый народ должен идти к цивилизации своим путем, что дары, доставшиеся слишком легко, могут причинить вред, что у каждого мира есть свое предназначение, и не дело чужаков пытаться как-то на это повлиять.

И вот сошедшие с Неба «боги» видят: они навредили тем, кому хотели только добра, а чтобы спасти то, что еще можно спасти, они должны покинуть этот мир. Но ведь есть еще полукровки, рожденные от браков землян с туземцами, да и среди землян не все хотят вновь пускаться в бесконечные космические скитания в поисках пригодной для жизни планеты, на которой нет разумной жизни.

Тогда их умами завладевает старая идея параллельных миров.

Вот хроника событий, происшедших по ту сторону Звездных Врат…

НАСЛЕДСТВО

Наступила зима, но что-то неладное творилось в природе. Снега не было, даже на вершинах горных пиков; не было сугробов на перевалах; теплые ветры гуляли по убранным полям, обрывая последние серебристо-зеленые листья с ветвей деревьев, сгрудившихся в небольшие рощицы. Вместо мороза пришла какая-то сушь, и жизнь, буйствовавшая в лесах и на пастбищах, угасла. Но не только погода была странной на Горте – во всяком случае, в тех его частях, где жили люди, – после того как Властители Неба ушли.

Властители Неба своим могуществом возвысили гортиан над прочими обитателями лесов, взяли их под свое покровительство– точно так же, как любой лендлорд может дать приют бродяге или беглецу с поля битвы мечей. Но вот Властители Неба оставили эту планету – и что теперь будет с Гортом?

Ветер трепал знамя графства Стар, сделанное из кожи морода. Кинкар с’Руд замер у флагштока, устремив взгляд на дальнюю гряду холмов. Он стоял, открытый гетрам, на вершине сторожевой башни и зорко следил за всем, что передвигалось по земле голубых полей Стира. Его фигуру облеплял плащ, искусно сшитый из полосок мягкого меха свардов, добытых им самим высоко в горах. Кинкара нельзя было назвать гигантом, соперничающим в росте с Властителями Неба, но он был очень силен для своих лет и давно превзошел своих наставников в искусстве владения мечом. Он рассеянно положил свою узкую шестипалую руку на шершавые камни парапета. Жесткие складки знамени шуршали над его головой.

Кинкар сам вызвался пойти в караул днем. Его тяготила атмосфера интриги, воцарившаяся в замке после появления Джорда. Джордом владела уверенность в том, что уход Властителей Неба – это начало новой, прекрасной жизни для Горта. О Трое, что он говорит?! Кинкар прищурил зелено-голубые глаза, косо посаженные на юном лице, пытаясь разобраться в смутных предчувствиях.

Он, Кинкар с’Руд, был сыном Дочери Графства и, по праву родства, должен стать правителем Стира после того, как Вэрда с’Джастарда возьмут к себе Трое. Но если бы Кинкар покинул Стир, то хозяином стал бы Джорд. С тех пор как Кинкара привезли из города в это удаленное графство, он успел наслушаться всякого и теперь хорошо представлял себе, с чем придется столкнуться, когда Вэрд уйдет в Царство Теней.

Во время торговых странствий Джорд собрал немало сторонников, отбирая надежных, лично преданных ему людей. Похоже, он просто чуял выгоду для себя. Иначе как можно объяснить его появление два дня назад? Джорд вернулся из дальних странствий, приведя с собой шумную компанию всякого сброда. Сам он говорил, что приехал рассказать об уходе Властителей Неба, но странное совпадение – это случилось как раз в тот момент, когда Вэрд слег в постель и стало ясно, что он уже не поднимется. У Вэрда разболелась старая рана, подтачивавшая его силы вот уже много лет.

Уж не собирается ли Джорд навязать Кинкару битву мечей за право владения Стиром? На эту мысль наводило все его поведение в последние дни. И все же на прямую провокацию он не мог осмелиться. Ведь после Кинкара Стиром должен был бы стать Джорд, и потому вызвать ссору означало обречь себя на изгнание. Джорд это хорошо понимал. А он был слишком практичен для того, чтобы поставить на карту свое будущее ради одного лишь устранения Кинкара. Оживление Джорда после ухода Властителей Неба явно было вызвано иной причиной, что-то стояло за его бесконечными рассуждениями о том, какая настанет теперь жизнь. Кинкар не мог понять, в чем тут дело, и это не давало ему покоя. Джорд никогда ничего не делал, не обеспечив себе мощной поддержки. Сейчас он с трудом скрывал свое торжество.

Своей матери Кинкар не помнил. Остались только неясные сновидения, в которых жили какие-то неяркие краски, аромат цветов и тихий плач в тени ночи. И имя – Анора, Дочь Графства Стир. Но никогда рассудок его не мог примириться с тем, что Анора и Джорд – брат и сестра. Джорд не раз давал ему возможность убедиться в том, что в основе всех их отношений гнездилась ненависть.

С’Руд родился в Терранне, городе Властителей Неба. Когда его привезли в Стир, он был еще настолько мал, что ничего не помнил о путешествии. С тех пор он ни разу не видел равнины, начинавшейся сразу за горной грядой. А сейчас ему уже и не хотелось туда. Ведь Властители Неба покинули их планету, и кому может прийти в голову стремиться в опустошенный город, в котором зияют огромные дыры на местах, где прежде стояли корабли? Это все равно, что вторгнуться туда, где покоятся давно умершие – они сильно разгневаются, если их сон будет нарушен.

Он не мог понять, почему они решили уйти. Пришельцы сделали так много хорошего для Горта – так почему же они вновь поднялись на борт своих кораблей? Он, конечно, слышал богохульственные сплетни, которыми упивались люди Джорда: якобы Властители Неба не хотели открывать жителям Горта свои тайны – дарованное им бессмертие и секрет их удивительного оружия. Доходили до него и слухи, что сами Властители Неба спорили об этом. Некоторые хотели подарить свои знания гортианам, а другие считали, что этого делать нельзя. Поговаривали даже, что те, кто хотел открыть тайны Неба, собирали боевые отряды гортиан. Они хотели поднять мятеж. Но Властители удалились, и против кого теперь восставать – против пустого неба? Наверное, в час своего ухода они прокляли этот мятежный мир.

Ветер не стал холоднее, но Кинкар поежился. Среди его народа были знахари, которые своей волей могли исцелять разные болезни. Насколько же сильнее, должно быть, могущество Властителей Неба! Неужели оно настолько сильно, что хватило одного их слова – и морозы не пришли. А придет ли за холодами время пробуждения к жизни? И снова он поежился.

– Сын Дочери!

Воображение увело Кинкара так далеко, что, оборачиваясь на зов, он схватился за рукоять меча – столь неожиданным оказалось пробуждение к реальности. Из люка башни показалась голова Риджена. Оруженосец Вэрда не стал подниматься выше.

– Сын Дочери! Стир хочет поговорить с тобой.

– Стир… он…? – Кинкар не договорил; ответ можно было прочитать в глазах Риджена.

Хотя Вэрд слег много дней назад, Кинкар до сих пор не решался поверить, что конец недалек. Старый военачальник бывал нездоров и раньше, он уже настолько приблизился к Великому Лесу, что, казалось, мог слышать шелест ветра в его ветвях. И все-таки каждый раз он возвращался, и снова Стир оказывался крепко зажат в его иссохшем кулаке. Невозможно было представить себе замок без Вэрда.

Кинкар на секунду задержался в зале перед входом в комнату лорда, чтобы стащить шлем и сбросить накидку. Затем он вошел, держа обнаженный меч за лезвие, чтобы подать его рукояткой своему сюзерену.

Несмотря на теплую погоду, в очаге горел огонь, на кровати лежала гора сплетенных из меховых полосок одеял – что-то вроде кокона вокруг сморщенного тела. Вэрд сидел, опершись спиной на подушки. Лицо его казалось бело-синим пятном на фоне темного меха, но взгляд был ясен, и он даже смог в знак приветствия прикоснуться скрюченным пальцем к рукояти меча.

– Сын Дочери, – голос его слабо шелестел, жизни в нем было куда меньше, чем в глазах старика. Затем наступила тишина, будто Вэрд вложил в эти слова все оставшиеся в нем силы. Но он тут же снова поднял палец, знаком приказывая Риджену открыть крышку сундука, придвинутого к кровати.

Под пристальным взглядом Вэрда Риджен извлек из сундука три свертка и развернул их. Кинкар увидел пластинчатые металлические латы, радужно отливавшие змеиной кожей, меч в ножнах и, наконец, узорчатую накидку, на груди которой красовался незнакомый Кинкару герб. Юный воин привык думать, что он знает все боевые доспехи Вэрда, ведь в отрочестве ему частенько приходилось их чистить. Но ничего подобного юноша раньше не видел. Должно быть, эти вещи сделал настоящий художник, и вряд ли где-нибудь можно было увидеть равные им, разве только в оружейных Властителей Неба.

Латы, меч и накидка лежали в ногах кровати, и Вэрд, прищурясь, смотрел на них.

– Сын Дочери, – указующе поднялся дрожащий палец. – Возьми свое наследство…

Кинкар прикоснулся к чудесным латам. Но, как ни взволнован он был подарком, в нем шевельнулось беспокойство. Церемонное обращение Вэрда внушало какую-то смутную тревогу.

– Благодарю тебя, Стир, – начал он несколько неуверенно, но Вэрд нетерпеливым движением руки заставил его замолчать.

– Сын Дочери… возьми… это все твое наследство… – задыхаясь, проговорил он.

Кинкар крепко сжал латы. Наверное, он ослышался. По всем законам Горта, ему, Сыну Дочери Графства, полагалось значительно большее, чем пластинчатые латы, меч и накидка, как бы хороши они ни были!

Риджен, приблизившись, поднял накидку и широко ее развернул, чтобы Кинкар мог хорошенько разглядеть герб. Тот чуть не задохнулся от изумления – настолько странны были эти изломанные линии молний, между которыми поблескивали звезды. Кинкар облизнул пересохшие губы. Ведь это же… это же…

Сморщенный рот Вэрда скривился в подобие усмешки. «Сын дочери, – прошептал он. – Сын Властителя Неба – вот твое наследство».

Пластинчатые латы выскользнули из онемевших рук Кинкара. Потрясенный, он обернулся к Риджену, ища поддержки. Но оруженосец лишь согласно кивал.

– Это правда, Сын Дочери. Частью ты – кровь и плоть Властителей Неба. В тебе течет и наша кровь, но место твое – там, у Властителей. До нас дошли слухи, что мятежники собираются разыскать всех подобных тебе. Они замышляют дурное.

– Изгнание? – Кинкар все еще не мог поверить в то, что слышал.

Риджен покачал головой.

– Нет, не изгнание, Сын Дочери. Но в Стире сейчас находится человек, который неминуемо поднимет мятеж против тебя. Ты должен уйти, пока Стир еще с нами. Уйди от Джорда раньше, чем он станет Стиром…

– Но ведь Сын Дочери – я!

– Все, кто живет в этих стенах, знают о твоем происхождении, – медленно сказал Риджен. – Многие из них обнажат свой меч за тебя, если ты развернешь знамя морода. Но есть и другие, и они не хотят, чтобы графством правил человек чужой крови. Брат пойдет на брата, сын на отца, если ты объявишь себя Стиром.

Кинкар чувствовал себя так, словно с разбегу протаранил лбом стену. Он посмотрел на Вэрда, пытаясь найти сочувствие, но взгляд старою лорда по-прежнему был непреклонен.

– Но куда же я пойду? – спросил Кинкар растерянно. – Ведь Властители Неба покинули нас.

– Нет, – послышался снова шепот Вэрда. – Корабли улетели, но некоторые… остались… Иди к ним… Риджен.

Он сделал знак оруженосцу и закрыл глаза.

Тот был скор в движениях. Прежде чем Кинкар успел сообразить, что происходит, руки Риджена уже снимали с него кольчугу. Затем те же руки надели на юношу пластинчатые латы, а сверху – накидку с выдающей его происхождение эмблемой. После этого Риджен нацепил на Кинкара новый меч.

– Вот твои доспехи, Сын Дочери. А теперь спускайся по внутренней лестнице. Цим ждет тебя во дворе.

Вэрд заговорил в последний раз. Глаза его оставались закрытыми, слова были едва слышны.

– Карта… и Дар Троих с тобой… Сын Дочери! Ты был бы хорошим… правителем Стира. Иди… пока я еще дышу!

И, не дав Кинкару возразить или попрощаться, как того требовал ритуал, Риджен увлек его за собой из комнаты и повел вниз по потайной лестнице во двор. Там стоял любимый скакун юноши, которого он сам объездил два года назад во время осеннего отлова. Цим без отдыха преодолевал большие расстояния, он был достаточно мощным, чтобы хорошо служить своему хозяину в бою, и к тому же во время дальних поездок он мог подолгу обходиться без пищи. Сейчас ларнг стоял оседланный, с притороченными к задним лапам вьюками.

Цим не был похож на нервных лощеных красавцев-ларнгов хорошей породы. Он резко обернулся, и теперь на Кинкара меланхолично смотрели все его четыре глаза, высоко посаженные на узкой голове. С наступлением холодов ларнг оброс кремово-белой шерстью, которая клочьями свисала с его длинной тонкой реи и лопаток. И шерсть, и кожа под ней были покрыты ржаво-рыжими пятнами. Конечно, Цим не был красавцем, да и характер имел нелегкий, но для Кинкара это был лучший ларнг, какого только можно было найти в табунах графства.

Но юному изгнаннику принадлежал в Стире не только Цим. Вскарабкавшись в седло и подобрав заушники, Кинкар легко и пронзительно свистнул. Из клетки на маленькой башне донесся ответ. Небольшая самка морода – кожистые перепончатые крылья, несущие тело, треть которого составляла голова с разинутой зубастой пастью и огромными умными глазами – сделала круг над головой хозяина и унеслась прочь, хлопая крыльями. Воркен была уменьшенной копией беспощадных горных хищников – своих родичей. Весь день она будет сопровождать Кинкара, вроде бы не обращая на него внимания, но стоит позвать – и она тут же явится, готовая исполнить волю хозяина.

– Поезжай северной дорогой, – торопливо заговорил Риджен, поднимая руки, словно хотел в буквальном смысле этого слова вытолкнуть Кинкара со двора. – Карта в левой сумке, Сын Дочери. Потом – через перевал Коготь Морода. Слава Троим, перевал не забит снегом. Но у тебя очень мало времени…

– Риджен! – Кинкару наконец удалось побороть странное ощущение, владевшее им вот уже несколько минут, – будто все это ему снится. – Ты можешь поклясться мне Правдой Клана, что я поступаю правильно?

Он смотрел прямо в глаза оруженосцу. Тот не отвел взгляда.

– Сын Дочери, я клянусь тебе Правдой Клана, что у тебя нет другого выхода, если только ты не хочешь отправиться в Лес и увести за собой половину своего войска. Джорд твердо решил заполучить Стир. Не будь твоя кровь наполовину кровью Властителей Неба – никто бы не отважился последовать за ним. Но, увы, ты полукровка. И кто-то обнажит свой меч за тебя, а кто-то – за Джорда. Если между вами вспыхнет вражда, то Стир лопнет, как перезревший плод, и тогда бродяги поглотят графство раньше, чем снова придет время возрождения к жизни. Иди вперед, Сын Дочери, ибо тебя ждет большее наследство, чем Стир. Оно твое по праву.

В последний раз он отсалютовал Кинкару, и юноша, понимая, что слышит правду, дернул заушники ларнга. Цим затрусил неуклюжей рысью. На сердце Кинкара лежала тяжесть, и он ни разу не обернулся, чтобы бросить прощальный взгляд на приземистую полукрепость-полузамок и сгрудившиеся вокруг крестьянские хижины.

Дул попутный ветер. Путь Кинкара лежал по северо-восточному тракту к перевалу Коготь Морода и дальше, через перевал – на внутреннее плато. Он пытался примириться с мыслью о том, что впереди у него – ущербная, бесцельная жизнь бродяги. Лучшее, на что он мог надеяться – это место наемника у какого-нибудь лендлорда, которому не хватало мечей для набегов.

Что означали странные слова Вэрда о том, что будто бы еще не все корабли улетели, что Кинкар должен найти оставшихся Властителей Неба? Покинув умирающего, юноша почти забыл о данном ему напутствии. Кинкар пошарил в левой седельной сумке и извлек оттуда свиток писчей коры. Он умел читать печатные буквы, потому что одной из его обязанностей в Стире было ведение дел. Но быстро читать Кинкар не мог. Он отпустил заушники, предоставив Циму самому выбирать дорогу, и погрузился в разглядывание двух строчек текста и маленькой картинки.

Но вот из букв постепенно сложились слова, и смысл записки стал ясен. Это был призыв ко всем метисам, желавшим присоединиться к Властителям Неба. Да и карта оказалась знакомой – на ней была запечатлена местность, изученная Кинкаром примерно год назад. Тогда Вэрд еще мог сесть в седло. Он занимался воспитанием наследника, и они вместе совершали дальние поездки, до самых перевалов. Вэрд показывал ему те места на пустынном плато, где могли быть сборища бродяг, от которых осторожному правителю графства всегда следовало ожидать каких-нибудь неприятностей. Карта изображала центральную часть одного из этих мест, пользовавшегося особенно дурной славой. Говорили, что именно там живут Старые, демоны тьмы, изгнанные Властителями Неба в эти безлюдные места.

Властители Неба! Кинкар дотронулся до герба, сиявшего у него на груди. И вдруг ему страшно захотелось заглянуть в зеркало. Он узнал о себе так много нового – неужели это никак не проявлялось в его внешности?

Ему казалось, что внешне он ничем не отличался от других юношей Стира. А ведь молва рисовала Властителей Неба настоящими гигантами, да и кожа у них была не белой, как у него, а темно-коричневой, словно они были выточены из дерева редкой породы. Нет, он совсем не похож на своих предков – если, конечно, вся эта не укладывающаяся в голове история – правда. Из под его шлема выбивались мелкие сине-серые кудри. Пройдут годы, и они потемнеют до черноты, как и у всех стариков. Ходили слухи, что у Властителей Неба волосы растут и на теле – а его кожа была гладкой. Кто вдали от Стира скажет, что он чужак? Он спрячет свою накидку, он завербуется к кому-нибудь в солдаты – а потом, со временем, он, может быть, соберет собственный отряд и завоюет себе владение в честной битве мечей.

Уже с полдюжины планов, едва родившись, были отвергнуты Кинкаром, а он все ехал и ехал по дороге, которая вела через Коготь Морода на безлюдную равнину, показанную на карте. Почему он не сворачивал? Он не мог ответить на этот вопрос – что-то словно сжалось у него внутри с тех пор, как он получил наследство. Он боготворил Властителей Неба, ему были отвратительны насмешки Джорда. Но обнаружить инопланетную кровь в себе самом – это совсем другое. И это ему не нравилось.

День уже клонился к вечеру, когда изгнанник достиг границ Стира. Он ни разу не сделал привала в уверенности, что Риджен хорошо покормил Цима. Когда дорога, по которой они ехали, превратилась в едва заметную тропинку, Кинкар увидел Воркен, сидевшую на середине поляны, жадно припав к еще теплой тушке небольшого древесного сварда. Кинкар направлялся в такие места, где особенно не поохотишься, а свард – это вкусная пища. Молодой рыцарь спешился, освежевал зверя своим охотничьим ножом, кинул Воркен самые вкусные кусочки, а остальное привесил к седлу. Сгодится для ужина.

Путь вверх был извилист. Юноша ехал караванной тропой, которая использовалась только во время войны, когда все дороги к западу от нее оказывались перекрыты войсками. Кинкар был уверен, что здесь уже давно никто не ездил – слишком страшны были те места, куда он направлялся.

Когда подъем стал совсем крутым, он спешился, предоставив Циму самому выбирать места, где его когтистые лапы чувствовали твердую опору. Сам он в одиночку пробирался сквозь густой кустарник, цеплявшийся за его накидку и за развевавшуюся на гребне шлема шкуру морода. Теперь он радовался, что настоящих холодов не было, иначе ему бы пришлось бороться еще и со снегом. Правда, ветер стал совсем холодным. Воркен теперь парила где-нибудь поблизости, время от времени усаживаясь на скалу чуть впереди, пока всадник медленно поднимался в гору. Опустившись, она заунывно свистела, и Кинкар ободряюще свистел в ответ. Прирученному человеком мороду необходимо присутствие его хозяина, и потому можно не беспокоиться, когда он улетает далеко – он все равно вернется.

Солнце уже почти зашло, когда вся сухая и безлистная осенняя растительность осталась внизу. Кругом возвышались голые скалы, и до перевала оставалось совсем немного. Тут Кинкар в первый раз оглянулся. Воздух в горах прозрачен, и замок Стир был виден как на ладони. Но что это? У Кинкара перехватило дыхание. На сторожевой башне уже не развевался флаг! Вэрд оказался прав – сегодня у графства появился новый хозяин. Вэрд с’Джастард больше не Стир. И для Кинкара с’Руда это означало, что возврата нет. Хозяином стал Джорд – Джорд с’Вэрд стал Стиром!