Текст книги "Звездные врата. Суд на Янусе. Победа на Янусе"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Кинкар никогда не видел ничего подобного. Он решил, что эти чудесные стены тоже порождены магией Властителей Неба. Но юноша не давал воли своему изумлению. Он должен вести себя так, будто все эти чудеса ему хорошо знакомы, иначе как же он выдаст себя за отставного гвардейца одного из лендлордов?

Перед ними возникла какая-то мерцающая завеса. Никто из конвоиров не прикасался к ней, но она вдруг раздвинулась, скрывшись в стене, и вся группа очутилась в просторной комнате, залитой солнечным светом, который проникал в нее сквозь хрустальный потолок, сплошь покрытый дивной резьбой. Преломляясь в хрустальных гранях, лучи света рассыпались на бесчисленное множество радужных полосок, игравших на полу. В зал вели несколько дверей, находящихся на равных расстояниях друг от друга. Все они были закрыты теми же странными завесами. В центре зала в полу было квадратное углубление, вокруг которого стояли несколько скамей. На самой ближней к Кинкару, в очень напряженных позах сидели два гортианина. Было видно, что они чем-то очень обеспокоены. Они напоминали крестьян, которых ни с того ни с сего пригласили на обед к лендлорду, и теперь они страшно боятся – вдруг милость господина сменится на гнев. Они не повернули головы к Сууду и всем вошедшим, а продолжали смотреть на человека, сидевшего по другую сторону углубления – так неопытный новичок смотрит на мастера фехтования во время первого урока.

Сууд тоже словно поубавился в росте, он весь сжался. Куда-то вдруг делся не знающий удержу, наводящий страх головорез, и вместо него возник преданный слуга, готовый исполнить любую волю хозяина. Он приблизился к скамьям, но не более чем на шаг—другой, и терпеливо ждал, пока на него обратят внимание.

Хозяин крепости, тот, кто обращался с испытанными воинами, словно с нашкодившими ребятишками, тот, в чьем присутствии Сууд стеснялся своего исполинского роста, привольно раскинулся на ложе во весь свой рост и, подперев голову руками, пристально разглядывал что-то на полу. Не могло быть никаких сомнений в его происхождении. Это был человек с Неба.

До сих пор Кинкар видел пришельцев только облаченными в серебристые костюмы – одежду для грязной работы. На этом человеке было одеяние из прозрачной ткани, сквозь которую просвечивало каждое движение его мускулов. Он был таким же огромным, как лорд Диллан, но изящные линии тела лорда Диллана казались размытыми, словно человек на ложе был слеплен по тому же образцу, но рукой новичка, а не опытного мастера. Нижней челюсти настоящего вождя следовало бы быть жесткой, квадратной, а тут – просто мягкая округлость между губой и подбородком. И уж совсем ни на что не похожи были волосы – рыжие, густые, прямые.

Кинкару удалось как следует рассмотреть лежавшего на диване, потому что тот был поглощен происходившим в углублении. Потом откуда-то снизу донесся тихий писк, и человек засмеялся, подымаясь на руках, чтобы получше разглядеть.

– Так его! – произнес он, словно подбадривая рыцаря во время турнира. – Я снова победил, Калпар!

Гортиане стали наперебой выражать свое согласие. Но по-прежнему они смотрели на своего лорда, а не в углубление. Наконец он повернул голову к группе вошедших во главе с Суудом.

– А это ты, Сууд… – голос его был мягок, пожалуй, даже ласков, но Кинкар почувствовал, что его обдало холодом, словно он вышел босиком зимой на улицу. Никогда еще ему не приходилось испытывать ничего подобного. Он уважал лорда Диллана, еще больше, пожалуй, – леди Асгарь. Его отношение к лорду Бардону правильнее всего было бы сравнить с преклонением солдата перед своим военачальником. Но никто из них не внушал ему такого страха, не заставлял ощущать свою ничтожность в их глазах. Этому человеку он был интересен даже менее, чем Воркен – хорошо обученная боевая птица.

Но это минутное ощущение было сожжено вспыхнувшим внутри Кинкара огнем, языки которого вырывались наружу, словно огонь Единого, зажженный магией Властителей Неба. Но тот был направлен внутрь, а этот – вовне. Может быть, люди этого Горта и впитали с молоком матери согласие с таким отношением к себе, но для Кинкара это не годилось. Кинкар в упор смотрел на Черного Властителя, пытаясь удержать в узде и свое отвращение, и желание бросить вызов.

– Ну, что там у тебя, Сууд… – разнеслось по комнате сладкое мурлыканье.

– Человек, который был взят нами там, где прятались эти, о Властитель.

– И который помог им бежать. Понятно. Ну-ка, подойди поближе, герой…

Кинкара подтолкнули к самому краю ямы. Но сами стражники, упиравшиеся ему в спину, старались держаться подальше, словно заслоняясь им от своего господина.

– Кто ты такой? – обратился лежащий к Кинкару.

– Я горный житель, о Властитель. Меня зовут Кинкар из Стира, до недавнего времени я был Рукой лорда Семона.

Он назвал имя лорда, которому служил взятый в плен гвардеец. Оставалось только надеяться, что он не совершил ошибку.

– А почему, добрая моя Рука, ты оставил службу у лорда Семона?

– Я попал в скверную историю, о Властитель. Я убил одного из своих людей, но его братья поклялись на мече, что каждый из них вызовет меня…

Лорд Руд рассмеялся:

– Как тебе не повезло, Кинкар из Стира! Сначала ты кого-то убил, но оказалось, что у него есть братья, которым дорог убитый тобой. Тебе пришлось бежать, но по дороге ты впутался не в свое дело и оказался в У-Сиппаре, где обстоятельства сложились для тебя самым дурным образом. Отвечай, Кинкар из Стира, что тебе понадобилось от этих грязных ублюдков, которых ты встретил на берегу?

– О Властитель, я ничего не знаю о них. Они сказали мне только, что тоже спасаются от какого-то своего кровника…

– Они сказали? Но ведь один из них как будто не слишком разговорчив. Или у него уже успела чудесным образом отрасти некоторая довольно существенная часть тела, которой он в свое время был лишен?

– Это сказал юноша, – поправился Кинкар. Он хорошо понимал, что лорд Руд просто играет с ним, что рано или поздно он отдаст приказ прикончить его.

– Итак, они бежали от кровной мести, не так ли? Что ж, довольно убедительно. Но они скоро узнают, что бывает месть, от которой так просто не скроешься. Они в моих руках, так же, как эти…

Он жестом пригласил Кинкара подойти ближе к яме, и Кинкар заглянул в нее. Он увидел гортианский пейзаж в миниатюре: крохотная речушка, деревья высотой не более пальца, поляны, которые можно было бы накрыть ладонью. Но вода текла, деревья и трава росли, все это жило. На лугу пасся свард размером не больше жука. А на истоптанной траве лежали…

Кинкар судорожно сглотнул. Магия Властителей Неба была поистине великой, но такое! Он не мог поверить своим глазам. Люди межгорья были карликами, но что они по сравнению с этими крохами! Они были похожи на живых людей, они умирали как люди, но без сомнения, они не были, не могли быть Живыми! И тут, поймав на себе неотрывный взгляд лорда Руда, он понял, что своим изумлением выдал себя.

– Можно подумать, – из уст лорда Руда снова потек сладкий мед, – что ты никогда не видал «маленьких человечков», Кинкар из Стира. А ведь мне известно, что у лорда Семона много таких человечков, и игрушечные войны – это его любимое развлечение. Странно, что один из его людей пребывает в таком неведении относительно вкусов своего хозяина! Наверное, нам стоит спросить тебя еще раз, более настойчиво, кто ты такой и что делаешь в У-Сиппаре, Кинкар из Стира. Оказывается, ты не только водишь знакомство с подозрительными людьми, но и не можешь толком рассказать нам о себе, а это уже никуда не годится. Нет, не годится…

– О, Властитель, не все верные слуги моего великого хозяина были частыми гостями внутренних комнат его жилища, – Кинкар, как утопающий за соломинку, схватился за единственный довод, который пришел ему в голову. – Я не главнокомандующий, даже не капитан, я всего лишь скромный воин. Не мое дело совать свой нос в занятия великих.

Лорд Руд зевнул:

– Ты быстро соображаешь, в этом тебе не откажешь. Сообразительные дикари – это хорошее развлечение. Смотри-ка, Сууд, какая интересная задачка…

Великан дрожал от нетерпения, как мород, ожидающий сигнала к нападению:

– О Властитель, прикажи нам распять его!

– Ах, Сууд, Сууд! – рассмеялся Властитель. – Вечно тебе не терпится. Ну что хорошего – разорвать человека на части, а потом пытаться получить ответ от кучи окровавленного мяса? Нет, Сууд, наш герой – не просто сообразительный малый. Тут кроется что-то еще.

Лорд Руд помолчал. Его глаза – жесткие, темные, и все же с каким-то глубинным огнем – в упор смотрели на Кинкара:

– Я хочу понять, я хочу понять… Неужели Семон так ошибся?

Он мягко усмехнулся, словно в голову ему пришла какая-то забавная идея:

– Никакого распятия, Сууд, по крайней мере, пока. Как же устал я от этой постоянной жизни взаперти! Я хочу поразвлечься. Уведи этого Кинкара, но помести его в хорошие условия, самые лучшие условия, Сууд. Я хочу, чтобы он полностью пришел в себя к тому моменту, как я снова позову его. А пока, Кинкар из Стира, я советую тебе спросить у своей совести, хорошо ли это – лгать. Вспомни, сколько раз за сегодня ты погрешил против истины, пытаясь таким образом выгадать. В следующий раз я снова буду задавать тебе вопросы, но тогда мне нужны будут ответы, прямые ответы! И уж будь уверен, Кинкар из Стира, я их получу. Разве не бог я?

Так или иначе, пленник получил передышку, хотя и короткую. Это было главное. Каждый выигранный час был его маленькой победой. Он загадал загадку лорду Руду, и пока он не надоел пресыщенному правителю, мог чувствовать себя в относительной безопасности.

Выйдя на улицу из комнат с радужными стенами, Кинкар вздохнул свободнее. Сууд повел его не в мрачную камеру подземелья, куда юноша попал накануне вечером. Напротив, его повели вверх по лестнице, куда-то в башню, и вскоре юноша оказался в камере, которая, конечно, не баловала роскошью, но все-таки в ней стояли жесткая кровать, стол, скамья – короче, это было обычное жилище младшего командира. Конвоиры развязали ему руки и ушли, оставив на столе немного грубой пищи. Потирая кисти и морщась от боли в распухших, посиневших руках, Кинкар подошел к окну. Внизу лежал У-Сиппар.

ИСПЫТАНИЕ МОРОДОМ

Хоть узник смотрел на У-Сиппар под необычным углом, – крыши располагались внизу, а не наверху – все равно он был похож на город из сказки, в котором самые обычные места окутаны ореолом загадочности. Были здесь и древние каменные постройки гортиан, тянувшиеся к звездам своими башенками и островерхими крышами, построенные задолго до того, как звезды сами сошли к ним с небес, чтобы принести смерть и разрушения. Но из этого чудного сказочного мира уродливыми наростами торчали строения совсем иного сорта. Их было совсем немного – ровно столько, сколько необходимо, чтобы исказить первоначальный облик У-Сиппара, унизить достоинство этого города, придать ему какой-то развратный вид.

Крепость была одним из таких строений. Огромным чудовищем возвышалась она на искусственном холме, ее зловещая тень нависала над теснившимися внизу домами. За день тень успевала очертить полный круг по городу. Наполовину крепость была построена из камня, другая половина ее блистала холодным металлическим отсветом, словно острие меча, направленное в небо.

Кинкар насчитал четыре – нет, пять – подобных сооружений в У-Сиппаре. Безусловно, все они не могли служить жилищами Властителей Неба. Но, конечно, каждое здание хранило в себе какую-то частичку Небесной магии. У подножия самого дальнего из них плескалось море. В бухте на якорях стояли суда, пришедшие на зимовку в свой порт – в холодное время года, когда над горькими водами гуляют капризные ветры, ни один моряк не отважится покинуть гавань. Но вокруг башни кораблей не было. Что это могло бы значить, Кинкар не сумел понять.

Насмотревшись на У-Сиппар, или, вернее, на ту его часть, которую было видно из щели окна, Кинкар вернулся мыслями к более насущным вопросам. Как выбраться отсюда – не только из этой комнаты, но из самой крепости? О том, чтобы воспользоваться окном, нечего было и думать, если, конечно, ему не удастся стать размером с Воркен и одолжить у кого-нибудь пару крыльев. Подергав за ручку, он убедился, что дверь заперта снаружи. Беглый осмотр кровати и прочей мебели показал, что голыми руками нельзя разобрать ее на части, которые могли бы послужить в качестве оружия. Руки сняли с него не только кольчугу, но даже и поясной ремень с ножнами. Не был он и героем древних баллад, так что не приходилось надеяться на то, что стены крепости рухнут от его пения или речей.

Но, во всяком случае, поесть Кинкар мог. Что он, оказавшись рядом со столом, и сделал. Пища была простая, такой обычно кормили рядовых солдат – краюха непропеченного хлеба да кружка кислого франгалового сока. Но это было все же лучше, чем пища заключенных, и он съел и выпил все до последней крошки. Потом он повалился на кровать и попытался сосредоточиться на делах, словно стараясь оправдать лестный отзыв лорда Руда о своей сообразительности.

Лорд Руд! Неужели этот человек – тот самый, в кого превратился бы его отец, попади он на другой Горт? Как странно… Руки юноши лежали на успокаивающей округлости Единого. Или перемена хода истории наложила отпечаток и на природу человека, как утверждал лорд Диллан? Этот лорд Руд не мог быть тем, о ком столь восторженно говорили в далеком сейчас горном замке. Этот правитель олицетворял собою разврат, злобную силу, страх и смерть; несмотря на все его притворство, эта отвратительная натура, казалось, отравляла своим присутствием самый воздух.

Кинкар попытался на секунду представить себе, что произойдет, если открыть Черному всю правду. И сразу же понял, что ни одно действие, ни одна ошибка не были бы более непоправимыми. Что бы ни происходило с Кинкаром из Стира – уста его должны быть замкнуты, ни одним намеком не должен он выдать то, что знает.

Интересно, спаслись ли Маррен и мальчишка? Пожалуй, Цим превосходил по силе всех окруживших их ларнгов. А отчаянный бросок Маррена, прорвавший кольцо, должно быть, позволил им набрать нужную скорость и оторваться от погони. К тому же Цим был отдохнувшим и относительно свежим, а ларнги солдат – усталыми после изнурительного дневного перехода. Этот побег, конечно, был целиком придуман Марреном – мальчишка вряд ли бросил бы своего товарища на растерзание Рукам лорда Руда. Впрочем, эта метка могла заставить подростка надеяться, что их случайный знакомый как-нибудь выпутается. В каком преступлении обвиняли этих двоих? По обрывочным впечатлениям Кинкара выходило, что из-за них перевернули вверх дном весь У-Сиппар. Очень хотелось верить, что мальчишка и его спутник находятся сейчас в горном замке.

Вот так, вместо того чтобы обдумать свое незавидное положение, узник унесся мыслями далеко от своей камеры. В конце концов, его измученное тело взяло свое, и юноша провалился в сон. Сумерки над У-Сиппаром сгустились в ночь, а охранники, казалось, напрочь забыли о Кинкаре из Стира.

Разбудил его какой-то очень знакомый крик. В течение несколько секунд Кинкар даже пытался, забыв о том, где находится, разглядеть за окном крышу соседнего здания. Ему казалось, что он лежит на своей лежанке в Стире. Этот душераздирающий визг, конечно же, доносится со сторожевой башни, где Воркен пытается усмирить какую-нибудь нахалку, посягнувшую на ее главенствующую роль среди мородов Стира. Ну ничего, она скоро справится, эта негодяйка еще пожалеет о своей затес.

Воркен! Кинкар сел на постели и сразу вспомнил все. Воркен пропала, а Стир был дальше, чем если бы между ним и Кинкаром разлился горький океан Горта. Небольшой квадрат пола камеры был освещен лучами солнца, проникавшими сквозь узкое окно. Похоже, было позднее утро. Пока он спал, его навестили – на столе стояла тарелка, кружка была полна. Видимо, лорд Руд еще не решил, что делать с необычным пленником, и его приказ хорошо обращаться с арестантом остался пока в силе.

Кинкар заставил себя поесть. Не было причин считать, что его будут баловать и дальше, следовало есть, пока дают. Еда опять была самая простая, но голод утоляла – обычно ее ели те, кто потом должен быть в силах держать в руках копье.

Пока он жевал, до его слуха еще дважды донесся боевой клич морода. Но в окно ничего не было видно. Наверное, мородов содержали на самом верху башни, в которой находился Кинкар – эти твари любят отправляться в полет с большой высоты. Крик почему-то обеспокоил узника, и он начал расхаживать взад-вперед по комнате. Его тревога росла и росла по мере того, как солнечный квадрат на полу переползал от одной трещины между шершавыми камнями к другой.

Безусловно, встреча с лордом Рудом не сулит ему ничего хорошего. Об У-Сиппаре, так же как и о самой крепости, Кинкар знал очень мало, и это оставляло немного надежд на то, чтобы выбраться отсюда самостоятельно. В ручищах Сууда он будет выглядеть, как детская игрушка, и уж этот страшный великан всласть натешится над ним. А что касается поединка разумов – так кто может сравниться с людьми с Неба?

Солнечное пятно достигло стены камеры и исчезло. Кинкар стоял у окна, изучая открывавшийся ему сквозь узкую бойницу вид У-Сиппара, когда дверной засов вновь загремел. В камеру вошел Сууд, с ним – те самые два солдата, что накануне привели пленника.

– Вывести! – Сууд приказывал своим подчиненным, подражая непререкаемости Властителей Неба – во всяком случае, насколько это было доступно его пониманию. Он стоял в стороне, со свистом втягивая воздух сквозь зубы, а солдаты вновь связали Кинкара и подтолкнули его к двери.

Когда юный невольник проходил мимо Сууда, тот вдруг вытянул руку и ухватил его. Сууд пощупал мышцы юноши, словно выбирая ларнга. Когда толстые пальцы Сууда схватили Кинкара, тот вдруг с безнадежной ясностью ощутил, что спасения от этой хватки нет.

– Как много на нем мяса, – заметил Сууд. – Будет чем поживиться небесным дьяволам.

Двое солдат принужденно рассмеялись, словно боясь, что их командир придет в скверное расположение духа. Никто из них, однако, не осмелился отозваться на слова Сууда.

Они спустились по лестнице и пересекли двор. Почти все, кто видел идущих конвоиров и их жертву, присоединялись к ним. Они миновали вход во внутренние помещения крепости и, пройдя через другие ворота, начали спускаться с холма по дороге, пересекавшей три крепостные стены со сторожевыми башнями и валами.

Крепость У-Сиппара находилась не в центре города, она перегораживала узкую песчаную косу, далеко вдававшуюся в море. По-видимому, те, кто первоначально планировал оборону города, не ожидали угрозы со стороны океана, но хотели надежно защититься от возможного нападения из глубины материка. Сейчас вся процессия удалялась от берега, продвигаясь от городской окраины вглубь широкого поля.

На поле лежал снег, но сугробов не было – их разровнял ветер. Получилась широкая открытая площадка, весьма подходящая для военных маневров или, скажем, для какого-нибудь представления. Кинкар подозревал, что именно для последнего его сюда и привели. По краям поля собрались небольшие толпы гортиан, верховые сдерживали их, оставляя середину площадки свободной.

Процессия, сопровождавшая узника, приближалась к полю по дороге, но тем временем туда успел прибыть и еще кое-кто. С самой верхушки крепости вдруг взмыл вверх странного вида предмет. Крыльев у него не было, он не принадлежал к творениям живой природы, но некая сила удерживала его в воздухе, и с ним – двух великанов. Да, ошибки быть не могло – это была летающая машина Властителей Неба. Она сделала круг над толпой, и все гортиане повалились наземь вниз лицом. Затем летающая машина опустилась на землю как раз напротив Кинкара и его конвоиров. В одном из кресел машины сидел лорд Руд, а в другом…

Кинкара, конечно, предупреждали – но все равно в первое мгновение его рассудок отказался поверить в реальность того, что предстало его взору. Это был лорд Диллан! Нет, сказал он сам себе с яростью, это не лорд Диллан из замка. Это лорд Диллан этого мира. Если бы юноша не был готов к встрече с двойником, он непременно выдал бы себя в этот момент. Лорд Руд улыбался ему, но эта улыбка, веселая, привлекательная, была куда холоднее, чем морозный воздух, в котором струился пар от дыхания людей.

– Что ты можешь сказать об этом молодце, братец? – спросил лорд Руд.

Лорд Диллан наклонился, вглядываясь в Кинкара. Он заговорил, и его низкий голос прозвучал диссонансом мурлыканью лорда Руда.

– Это не Рука.

– Но ведь на нем же метка…

– Значит, она поддельная. Эй, ты! – окликнул Сууда лорд Диллан. Он достал из поясной сумки небольшую коробочку и кинул ее гиганту. – Обмакни сюда какую-нибудь тряпку и попробуй стереть знак.

Сууд оторвал полосу от подола рубахи Кинкара и, обмакнув ее конец в коробочку с порошком, принялся изо всех сил тереть лоб узника. И тут клеймо, которое не могли смыть дожди и стереть случайные прикосновения, подалось. Удивление Сууда немедленно сменилось восторгом, а лорд Диллан – этот лорд Диллан – удовлетворенно кивнул.

– Как я тебе и говорил, брат, этот человек не наш. Лучше допроси его хорошенько. Если у кого-то хватило наглости подделать метку, он на этом не остановится. А вина, которая за ним числится, мне представляется не особенно серьезной. Что с– того, что его обнаружили в компании беглых рабов – разве бродяги не стремятся сбиться в кучу, пока мы не берем их под свое крыло? Или эти рабы тебе чем-то сильно не угодили?

Он лукаво посмотрел на своего собеседника. Лорд Руд подавил вспышку гнева и гордо откинул голову.

– Ты правишь в Ярте, братец, а я в У-Сиппаре. Я не звал тебя, ты сам пожелал прилететь сюда. В чужом владении не задают вопросов касательно правосудия. Это бродяга, он явился в мою страну, чтобы выведать наши общие секреты, а потом передать их отребью, до сих пор скрывающемуся в горах, потому что некоторые все никак не могут выковырять этих негодяев из их нор. Я расправлюсь с ним так, чтобы другим было неповадно. Сууд, приготовься!

Он рывком поднял флайтер, так что лорду Диллану пришлось схватиться за сиденье, чтобы не упасть, а потом отвел аппарат несколько в сторону и там завис.

Однако Кинкару было не до лорда Руда с его «братцем». К нему бросились солдаты и начали срывать с него одежду. Они исполосовали камзол, чтобы его можно было снять, не развязывая пленнику руки, потом разодрали на клочья рубаху. Но тут солдат вдруг замер, глаза его округлились, он испуганно попятился.

Сууд тоже увидел талисман на груди Кинкара. Великан широко разевал рот, пытаясь справиться с неожиданно подкатившим удушьем, по его толстой шее поползли темные пятна, отчетливо проступавшие на обветренной коже. Эти люди носили на себе клеймо, говорившее о полном отречении от Единого, но тем сильнее был их суеверный страх перед талисманом. Наверное, вдруг озарила Кинкара догадка, наверное, ритуал требовал произнести проклятие всему, олицетворяемому Единым, но это только усугубляло ужас отступников перед силой Троих.

Нервы у Сууда были гораздо крепче, чем у солдата, срывавшего одежду с Кинкара, – тот обратился в паническое бегство. Отшвырнув оставшиеся в его руках лохмотья, он понесся по полю, не разбирая дороги.

Его товарищ владел собой лучше, хотя и он отдернул руки от узника, словно тот превратился в каленый уголь, и несколько отступил назад. Солдат не сводил перепуганных глаз с Кинкара, будто ожидая, что тот сейчас обернется каким-нибудь чудищем. Он вскрикнул, но тут к пленнику протянулась сильная рука Сууда. Великан пытался схватить круглый камешек с явным намерением сорвать его с пленника.

Сууд, безусловно, обладал определенным мужеством. Ему необходима была большая самоуверенность, чтобы держать верховенство над сорвиголовами крепости У-Сиппара. Не только же из-за размеров и физической силы занимал он свою должность. Сейчас он заставил себя сделать то, на что хватило бы силы духа и крепости нервов разве что у одного из сотни гортиан – если не у одного из тысячи. На нем была мета дьявола, возвещавшая о служении силам зла, – и все равно он осмелился прикоснуться к Единому. Он выходил из обычной для него роли казарменного головореза, становясь куда более опасным.

– Именами Лоор, Лоой, Лиис, – сказал Кинкар, – заклинаю тебя, Сууд, – одумайся.

На каждое из имен талисман отвечал нежными приливами тепла. Кинкар почувствовал, что камень живет. Что он мог сделать с клейменым злодеем, юноша не мог предположить. Насколько он знал, ничего подобного никогда не случалось на его Горте.

Из-под края шлема Сууда выкатились несколько маслянистых капель; рот его скривился в оскал мертвой головы, он был полон мрачной решимости. Пальцы смыкались на талисмане. Казалось, все вокруг замерло. Ветер стих; не слышалось даже шлепанья лап ларнгов по снегу. Солдаты У-Сиппара оцепенели от того, что было похуже мороза.

Сууд сделал последнее усилие. Он схватился за камень и с силой потянул за него, протащив Кинкара несколько вперед. Цепочка больно врезалась в шею юноши. Однако она не порвалась, ибо в ту же секунду камень пылающим углем коснулся груди Хранителя, мгновенно остывая.

Начальник стражи Руда стоял, вытянув перед собой руку, пальцы его были согнуты, словно продолжали сжимать Единое. Он простоял так секунду дольше, чем следовало бы; а потом, по-прежнему держа руку перед собой, великан взвыл от боли и ужаса, как раненый зверь, ибо пальцы его сморщились и почернели – это уже не было человеческой кистью. Но Сууд продолжал оставаться Суудом – боль только раздразнила его. Левой рукой он неуклюже вытащил нож и наугад ткнул им перед собой; слезы боли застилали его глаза.

Глубокий порез пересек плечо Кинкара, потом лезвие подцепило Единое. В этот раз Сууд вскрикнул сразу; крик был тонкий, пронзительный, непонятно было, как его могла исторгнуть такая толстая глотка. Нож выпал из руки, которая больше не могла держать его, и великан закачался взад-вперед, тряся головой, протягивая перед собой руки. Одна из них была сморщенная и черная, другая же – ярко-красная, словно ошпаренная.

Он сильно страдал, но слепая ненависть по отношению к этой штуке, обжегшей его с такой силой, и к человеку, на котором она была, затмевала его рассудок. Он бросился на Кинкара, пытаясь своим весом довершить то, чего не смог сделать ни с помощью рук, ни с помощью ножа. Кинкар побежал от него, хоть ему и сильно мешали стянутые за спиной руки, и они закружились по полю в какой-то адской пляске. Конечно, это был уже не тот Сууд, что прежде, но для своего некрупного противника он по-прежнему был опасен.

Приключившееся с великаном несчастье повергло остальных охранников в растерянность. Никто из них не пытался вмешаться в происходившее на поле. Кинкар, спасаясь от преследования, не обратил внимания на раздавшийся длинный свист.

В ответ тоже раздался свист, и все окружавшие поле поняли, что сейчас произойдет. Лорд Руд, хоть и был озадачен тем, как все повернулось, ни на секунду не потерял самообладания. Он безжалостно решил пожертвовать искалеченным Суудом, чтобы расправиться с пленником, знавшим слишком много. Там, где по замыслу должен был остаться на верную смерть один обнаженный человек, сейчас кружились двое. Но смерть уже витала над ними, до ее удара оставалось совсем немного. Что ж, может быть, это и к лучшему. Сууд был легендарной личностью в У-Сиппаре, и если бы весть о его поражении какой-то сверхъестественной силой разнеслась в округе, это могло бы породить ненужные волнения. Пусть он умрет, – сразу же, привычным путем – тогда все предшествовавшее скоро забудется.

Кинкар не сразу понял, что происходит, но через несколько секунд осознал все до конца. Невозможно было спутать ни с чем крик морода, увидевшего мясо – пусть еще живое и движущееся, но все равно мясо для его голодной утробы. До него дошло, какая смерть ему уготована. Даже если бы руки его были свободны, даже если бы у него был меч – он бы все равно долго не продержался. Противостоять хорошо обученному мороду может только вооруженный всадник, причем непременно с плащом. И то его шансы выиграть эту схватку невелики. А против стаи мородов бессилен даже верховой. Он превратится в груду дочиста обглоданных костей раньше, чем кровь его успеет скатиться на землю.

Сууд ослеп, оглох, он не видел ничего, кроме Кинкара. Вся его боль, весь его испуг перешли в одно желание – желание убить, но сначала схватить, навалившись на Кинкара своей огромной тушей. Но, поскольку великан инстинктивно пытался пустить в ход руки, Кинкар вновь и вновь ускользал от него. Гигант громко кричал что-то нечленораздельное, это был наполовину крик боли, наполовину вопль безумной ярости от того, что ему никак не удавалось схватить свою жертву.

Наверное, именно поэтому мороды сначала набросились на него. Казалось бы, запах свежей крови, исходивший от пореза на плече Кинкара, должен был привлечь их к нему. Однако сначала хищники принялись за Сууда.

Крик гиганта вновь перешел в вопль. Видимо, лишь отчасти сознавая, что ему пришел конец, он пытался хоть как-то защититься от тварей, рвавших его мясо. Сначала он просто попробовал сбросить их, чтобы они не мешали ему преследовать Кинкара. Потом, видно, в нем пробудилось чувство самосохранения, он бешено замахал руками, но было поздно, лицо его уже превратилось в сплошное кровавое месиво.

Кинкар попятился от этого ужасного места, но споткнулся о какую-то кочку и упал на спину. Своим падением он привлек к себе нескольких мородов, и они кинулись на него. Когти вонзились в руку, перед глазами замаячил страшный клюв, и он не смог сдержать рвавшийся из горла вопль ужаса и отвращения.

Но клюв не нанес удара; когти, хоть и были остры, не оставили глубоких ран. Раздалось шипение голодного разозленного морода, и сидевшая на нем птица ударила клювом кого-то из своих сородичей, пытавшегося урвать от ее добычи.

– Воркен!

Она зачирикала, откликаясь на свое имя. Воркен, отправившаяся на поиски друга в брачный сезон, нашла его. Но где – в боевой стае У-Сиппара! И, зная Воркен, Кинкар не сомневался, что она немедленно захватила главенствующее положение среди своих соплеменников. Теперь оставалось только Циму выбежать на поле своей ровной рысью – и готов сюжет для менестреля.

Но не Цим вытащил Кинкара с этого поля, от отвратительно копошащейся над чем-то красным кучи мородов. Над юношей завис флайтер Черных Властителей. Фальшивый лорд Диллан собственноручно втащил узника на летающую площадку, после чего направил ее к крепости.