Текст книги "Три руки для Скорпиона"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Голое Лоларта дрогнул, он нервно поскреб бороду.

– Тогда он… братец мой молочный… обезумел. Велел бросить меня в темницу, чтобы я там сидел, пока в разум не приду. Так и сделали со мной. А вы вытащили меня оттуда, и я увидел кровь и смерть – и гибель всего нашего клана. Теперь я отступник. Если бы промолчал тогда на совете, я еще мог бы оправдаться. А ведь среди погибших была только треть из тех, кто мог бы оборонять Фросмор, – остальные ушли!

Золан протянул руку, в которой сжимал свой талисман, и прикоснулся к руке Лоларта. Плечи старого воина сотрясались от рыданий, но как только Золан заговорил, Лоларт затих.

– Ты сделал выбор, достойный любого честного человека. Не кори себя. Твой господин и все остальные во Фросморе и вправду были околдованы. Однако каким-то образом это заклятие было снято, иначе они не стали бы в конце концов сражаться.

Когда умолк Золан, Там добавила слова сочувствия с нашей стороны.

– Не называй себя отступником, Лоларт Вепрь, ибо разве ты не поклялся кровью отомстить убийцам своего господина? Быть может, мы сумеем помочь тебе исполнить эту клятву. Те, кто спешит нам навстречу, так же, как и ты, полны желания избавить эту страну от Зла, хотя мы и не отсюда. Поедем с нами.

Когда старый воин поднял голову, я увидела, что его глаза и борода мокры от слез.

– Хорошо вы сказали, миледи, – проговорил он. – Я воин, вот только оружия у меня теперь нет. Но уж если я встану на дорогу, то не сверну, будьте уверены.

Вот так в нашем войске нас стало пятеро.

Спать мы улеглись поздно. Но, хотя впереди нас ожидали ужасы, мне не снились страшные сны. Да, я видела сон, но он был наполнен чувством долга и обещаниями. Я стояла в зале замка, однако это был не Фросмор. Меня объяло многоцветное облако, и я чувствовала, что вокруг ходят люди, но я не видела никого из них. Однако я была уверена, что они мне не знакомы.

А потом многоцветная пелена расступилась и передо мной появилась женщина. Она не была красавицей по меркам знакомого мне мира, однако я не могла оторвать от нее глаз.

В руках, сжатых перед грудью, женщина держала тонкую палочку. Выше и ниже этого жезла мерцала радуга, из которой рождалась многоцветная дымка. За одно мгновение я осознала, кто передо мной. Эта женщина уже не была жива, но ее сознание было волей связано с глиняной фигурой в далекой пещере.

«Изменник нашего народа набирает силу, – достиг меня мысленный посыл Фарсали.  – Скоро он пожелает сменить тело. Будьте готовы помешать ему».

Дымка скрыла от меня глиняную женщину. Ее место заняли темнота и покой. Мне стало зябко – и не только от ночного холода. Я почувствовала, что почти проснулась. Рядом со мной кто-то беспокойно заворочался, но затем я укрылась теплее, и лежащая рядом сестра успокоилась.

САБИНА

Когда мы вскоре после рассвета проснулись, Силла еще спала. У нас осталось чувство защищенности, дарованное матушкиным оберегом. Я осторожно разбудила сестру. Наконец она открыла глаза и посмотрела так, словно на моем месте ожидала увидеть кого-то другого. Силла пошла со мной к ручью, чтобы умыться. К нам присоединилась Там.

– Мне приснился сон, – неожиданно сказала Силла.

– Как же иначе? – пожала плечами я.

Силле часто снились сны, и ее видения порой сбывались в будущем.

Не ответив мне, она принялась пересказывать свой сон. Там, пытавшаяся привести в порядок свои стриженые волосы, остановилась и стала слушать.

– «Сменить тело»… – медленно повторила она. – Но разве такое можно сделать без дозволения законного владельца тела?

Все мы содрогнулись при мысли об этом. Если Тарн каким-то образом увеличил свое могущество, не мог ли он стать способен на такое насилие над чужим духом? И чьим телом он задумал обзавестись? Гурлионцы не прибегали к помощи оберегов. Ихон и его люди сами пошли навстречу своей смерти – услышав рассказ Лоларта, мы в этом не сомневались. Старый воин был умнее, чем казался.

– Быть может, речь идет о короле Арворе, – сказала Там. Это было худшее, что могло прийти в голову. Ее рука судорожно сжала волосяной мешочек с камнем-талисманом. – Мы должны поспешить!

Завтракать нам было почти нечем. Мы размочили в воде ячменные зерна и сжевали эту жесткую смесь. Я вновь приправила еду целебными травами, снимающими усталость, но долго пользоваться ими было нельзя, ибо нам нужно было мыслить ясно.

На пятерых всадников у нас было всего четыре лошади. Однако Лоларт отказался от того, что предложила Там. А она предложила ехать верхом попеременно. При такой езде сберегались силы ездоков и лошадей. Один всадник выезжал вперед и привязывал коня, а другой шел пешком, затем садился верхом, ехал вперед и снова привязывал лошадь и давал ей отдохнуть. Золан, чьим даром говорить с лошадьми мы восхищались все больше, предложил Лоларту то же самое, но старый воин вновь отказался. Он взял под уздцы первого из наших вьючных пони, резво зашагал вперед и быстро оставил нас позади.

Потянулся день. Перед выездом мы наполнили водой бурдюки и перекусили. Однако из-за того, что мы уже несколько раз жевали листья целебной травы, у меня немного кружилась голова, и, чтобы держаться на лошади, мне приходилось крепко сжимать край сложенного в несколько раз одеяла, служившего седлом. К счастью, лошади шли шагом.

Если поблизости и стояли другие крепости, нам они на глаза не попадались. Древолаз больше не бежал впереди и в этот день не охотился. Довольно скоро он возвратился с прогулки, прихрамывая на одну лапу. Золан извлек из этой лапы длинную зазубренную колючку, застрявшую между двумя пальцами зверя, и смазал ранку мазью, которую и я бы изготовила для того, чтобы вытянуть яд. Затем Золан уложил своего верного спутника поперек седла и дальше поехал с ним. Когда оказалось, что это не слишком удобно, Золан проскакал назад, уложил Древолаза на спину одного из пони вместо поклажи и вернулся к нам.

Мы по очереди выезжали вперед на разведку. Во время своей третьей разведки я заметила птиц-падальщиков. Они хрипло кричали, кружа в небе. Я легко смогла догадаться, что привлекло этих птиц, и более пристально вгляделась вперед, употребив не только обычное зрение. Будущую жертву падальщиков я заметила без особого труда. Этот человек еще двигался. Кто-то – не то мужчина, не то женщина – брел недалеко впереди и явно с трудом переставлял ноги. Я бы поскакала вперед, чтобы помочь бедолаге, но, хотя я и не была любительницей драться, мой отец обучил нас не только фехтованию, но и военной тактике. Я понимала, что этот несчастный человек вполне может служить приманкой.

Однако я не могла просто взять и повернуть назад, потому что, если бы этот человек, все еще боровшийся за жизнь, упал, злобные падальщики сразу же бы набросились на него. Пока я размышляла, как поступить, ворон – известный враг всех слабых и раненых – камнем упал вниз к своей добыче. Я увидела, как человек вяло поднял руку и тут же уронил.

Птица легко уклонилась от удара, сделала круг и вернулась. Я услышала слабый крик, наполненный страхом и болью, и поторопила свою лошадь.

Поравнявшись с вороном и его жертвой, я развязала тесемки плаща и сбросила его. Еще двое воронов набросились на жертву. Моя кобыла запрокинула голову, встала на дыбы и сердито заржала, но падальщики и не подумали взлететь. Я взмахнула плащом, словно птицелов сетью. Птицы, низко кружа, отлетели прочь.

Я проворно спешилась рядом с человеком, лежавшим ничком. Ворон, раскрыв клюв, сидел на голове несчастного, отвернувшись от меня. Птица была готова клюнуть бедолагу. Я снова взмахнула плащом, и черный падальщик неохотно взлетел. Еще двух птиц, которых я спугнула, поблизости видно не было.

Я накрыла лежащего на земле человека плащом, чтобы уберечь его от воронов. Мне было жаль, что у меня нет при себе мушкета. Если бы я была уверена в том, что поблизости никто не прячется в засаде, я бы закричала и позвала на помощь своих, но вместо этого я отправила мысленное послание и сразу же получила ответ. До прибытия моих спутников я осталась в дозоре около лежащего человека.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

САБИНА

Разрастающаяся туча птиц начала меняться. Теперь надо мной кружило не так много воронов, больше стало хищников покрупнее – это были коршуны-ягнятники, обычно убивающие самых слабых овец в стаде. Среди них я заметила падальщиков, которых прежде ни разу в жизни не видела, – с красными кожистыми головами, лишенными перьев. Птицы опускались все ниже, становились все наглее. У меня мелькнула мысль, что ими движет не только голод.

Вдруг я ощутила резкую боль в плече, чуть пониже шеи. Я, не раздумывая, подняла руку, чтобы прикоснуться к больному месту, и что-то тут же кольнуло меня в палец. Я вскрикнула и, отдернув руку, посмотрела на нее. На меня напала какая-то небольшая хищная птица. Она сидела у меня на руке, крепко впившись в кожу когтями, и остервенело колотила клювом между моими пальцами.

Я снова закричала. Мой крик нисколько не испугал хищницу. Она подняла головку, роняя с клюва мою кровь, и устремила на меня взгляд, обещавший мне еще более страшные мучения. Я размахнулась свободной рукой, ударила птицу и схватила ее за шею. Попытавшись отцепить тварь от своей руки, я почувствовала, как она отрывает когтями куски моей плоти.

Над моей головой засвистели крылья, когти другой птицы зацепились за мою шапку, но, на счастье, она высвободилась и полетела дальше. Пойманная мной злодейка не пыталась освободиться, она продолжала атаковать мою руку. Я отчаянно работала обеими руками и наконец почувствовала, как сломалась шея злобной хищницы. Отшвырнув маленький трупик, я споткнулась об лежавшего на земле человека, укрытого моим плащом, и упала поперек него. Вторая падальщица пыталась рвать когтями и клювом плотную шерсть. Она подняла голову и сердито крикнула.

Человек, на которого я упала, приглушенно застонал. Я поспешно скатилась с него. Он зашевелился, а я быстро поднялась на ноги. Ко мне по спирали опускались еще трое пернатых хищников.

Не имея оружия, я не могла и надеяться, что сумею защититься. Оставалось только уповать на то, что мои спутники вскоре нагонят меня. А пока я легла поближе к незнакомцу и укрыла плащом нас обоих.

Незнакомец повернулся на бок. Это был мужчина. Но как ни было залито кровью его лицо, как ни изранено, я сразу же узнала его.

– Рогер?!

Это был оруженосец моего отца.

ТАМАРА

Посыл Бины заставил нас поторопиться. Мы быстро перевалили через один из многочисленных холмов и услышали крики, похожие на такие звуки, будто одним ржавым клинком проводят по другому. Мы увидели клубящуюся тучу птиц, остервенело бросающихся на лежащую на земле шевелящуюся горку.

Увидев этот ужас, Золан пришпорил коня, догнал меня и схватил поводья моей лошади. А я была готова галопом скакать вниз по склону.

– Нет!

Я размахнулась, чтобы оттолкнуть его. Под плащом лежала Бина, и ее боль и страх терзали меня. В эти мгновения я разделяла с ней ее страдания.

Но Золан крепко держал поводья и не отпускал меня. В то же самое время он ответил на птичий клекот. Свободной рукой он поднес к губам свою костяную трубочку и дунул в нее, как в свистульку.

Второй звук получился еще пронзительнее первого. Крики птиц неожиданно утихли. По две, по три, а потом по четыре и пять они начали взмывать в воздух. Наконец корчащийся на земле холмик под плащом освободился. Все мучители взлетели.

Но, образовав тучу в небе, они устремились к нам. Моя кобыла в страхе заржала и попыталась встать на дыбы. Я с трудом удерживалась в седле. Золан в третий раз дунул в свой свисток. Поразительно – но черная туча миновала нас. Птицы пролетели мимо. Стая направилась на запад.

Как только я удостоверилась в том, что птицы не замышляют напасть на нас с другой стороны, я погнала свою лошадь вниз по склону. Золан больше не пытался удерживать меня, он поспешил за мной. Я не стала окликать Бину, я отправила ей посыл.

Плащ, превратившийся в лохмотья, отлетел в сторону. Моя сестра не могла встать. На ее щеке была ссадина, из раны текла кровь. Бина сидела на земле, у нее на коленях лежала голова несчастного странника.

Я быстро спешилась и бросилась к сестре. Ее лошади нигде не было видно. Видимо, она испугалась и убежала. Бина шевельнулась, я села рядом с ней и вгляделась в лицо человека, которого поддерживала сестра. Меня объял ужас. Такие падальщики считали глаза деликатесом. Если они клевали этого несчастного в голову…

Рогер был одет в кожаный камзол. Камзол был порван и испачкан землей. Казалось, Рогер добрался сюда ползком. Под одним глазом кровоточила резаная рана – но сам глаз оказался цел, хвала Величайшей! Одна нога Рогера неестественно выгнулась. Бина снова пошевелилась, и Рогер застонал.

Он открыл глаза и посмотрел на Бину.

– Леди Сабина…

Он немного повернул голову, увидел меня и озадаченно нахмурился. Стриженые волосы, мужское платье – он не сразу признал меня. А потом вдруг улыбнулся.

– Леди Тамара… Какую игру вы затеяли?

Напряжение немного спало.

– Рогер… А отец, матушка?..

– Они позади меня… Отстают на полдня, наверное. Я выехал вперед… на разведку. Мой конь…

Он попытался сесть, но не сумел.

– Он… оступился, – продолжал Рогер срывающимся голосом. – Упал, будто его подстрелили.

– А потом налетели птицы?

Я вздрогнула.

Золан бесшумно появился рядом со мной. Это он задал вопрос.

– Да. – Оруженосец нахмурился. Казалось, он не верит собственным воспоминаниям. – Они… посыпались на меня градом, будто из черной тучи. А мой Мэллорд…

Конь был его любимцем, другом. Рогеру он достался жеребенком, он вырастил и воспитал его, он дважды выигрывал скачки верхом на Мэллорде.

– Эти треклятые твари первым делом накинулись на него. А я… я уполз к большим валунам, где они не могли достать меня.

Золан отвязал от седла бурдюк с водой и принес осторожно, стараясь не пролить ни капли. Бина усадила Рогера поудобнее. Пока верный слуга нашего отца маленькими глотками пил воду, с нами поравнялись Силла и Лоларт.

Старый воин устремил взгляд на оруженосца.

– Так не бывает, – сказал он.

– Ты про птиц? – спросила я, догадавшись, о чем он хочет сказать.

– Да. Там были вороны, а с ними их заклятые враги – лысоголовые, а также прочие падальщики. Они вместе не летают, это всякому известно.

Золан тем временем отошел к лошади Бины. Кобыла вернулась взмыленная. Золан прикоснулся руками к ее опущенной голове, и я заметила, как лошадь мало-помалу перестала вздрагивать. Затем Золан взял мешок со снадобьями и принес его к нам. Мы с Силлой принялись за работу, которую обычно выполняла Бина, и стали ухаживать за ней и за Рогером. Золан посмотрел на Лоларта.

– Говоришь, эти птицы вместе не летают? Значит, неспроста они собрались в одну стаю и принялись нападать на людей и животных.

Лоларт быстро догадался, к чему клонит Золан. Его лицо исказила гримаса ненависти.

– Кто-то орудует темными Силами.

Золан кивнул.

– Без сомнения.

Он обратился ко мне:

– Получается, что охранное заклятие не уберегло леди Сабину?

Бина подняла голову. Я оторвала полоску ветхой ткани от старой простыни, взятой в крепости, и принялась перевязывать руку сестры.

– Нет… Не уберегло! – с нескрываемым страхом воскликнула Бина.

Я села на корточки и стала размышлять о новой опасности. Но тут Бина заговорила более спокойным голосом.

– Или все же уберегло? – Она протянула здоровую руку и прикоснулась к изодранному в клочья плащу. – Я ведь убила эту птицу, мы с Рогером уцелели. Быть может, оберег все же помешал крылатым тварям попировать. Заклятие сильно, это верно, но то, чему оно противостояло, было… еще мощнее.

Скорее, она обращала свои слова к Золану, а не ко мне, а он смотрел в небо.

– Могли ли эти хищники быть вызваны из Потемок? – требовательно вопросила я.

– Да, – коротко отозвался Золан.

Лоларт оторопело уставился на нас. Он ни о чем не спросил, но я восприняла краткость Золана как предупреждение и больше ни о чем не стала его расспрашивать.

Нужно было принять решение. Рогер не только пострадал от укусов птиц, но, видимо, сломал ногу – наверное, когда упал его конь. С нашей помощью Бина соединила сломанные кости. К счастью, перелом оказался закрытым. Затем Бина привязала к сломанной ноге Рогера две дощечки, которые Лоларт вырезал из ствола молодого деревца. Но когда сестра предложила оруженосцу нашего отца выпить настой травы, который смягчил бы боль, тот наотрез отказался.

– Мы знаем, что будет дальше, – сказал он. – И я не желаю быть одурманенным, если на нас опять нападут.

Я взяла кинжал Бины. Следовало совершить небольшой ритуал, чтобы Рогер, как и мы, оказался под защитой оберега. Убережет ли нас эта преграда – после нападения птиц на Бину я уже не была в этом уверена. Я сильно уколола палец острием старого клинка. Выступила капелька крови.

Приложив палец к губам Рогера, я велела ему слизнуть и проглотить кровь. Он давно привык доверять нам, поэтому повиновался. На время Сила должна была соединить его с нами, он тоже должен был попасть под действие оберега.

Теперь нам снова недоставало лошадей, но Рогер не мог ни ехать верхом, ни идти пешком. Поэтому мы решили встать лагерем неподалеку. Оруженосец был уверен, что отряд, выехавший из Гроспера, уже недалеко от нас. Я знала, что матушка сумеет разыскать нас и без мысленного общения. Если бы она отправила нам посыл, наше присутствие тут же было бы выдано той темной Силе, которая призвала птиц – падальщиков.

Силла приготовила грубую кашу из смеси зерна и трав на небольшом костерке, а Лоларт подбил метко брошенным камнем кролика, Древолаз, не слишком ловко передвигающийся на трех лапах, сумел-таки поймать еще одного незадачливого зверька.

Когда мы поели, старый воин заявил;

– Поеду на разведку.

Это было утверждение, а не вопрос. Он встал и посмотрел в ту сторону, где паслись наши лошади.

– Нет… – Я встала на его пути. – Неужели ты готов дать той Силе, которая ополчилась против нас, еще одну возможность?

– Вы сказали, что мы теперь под защитой Света, леди Тамара.

Он почесал заросшую бородой щеку. Казалось, он нащупал старый шрам.

– Да, если мы будем держаться вместе, – ответила я и спросила у Золана: – Ты не согласен со мной?

Человек из Потемок кивнул. Он никак не объяснил, каким образом ему удалось прогнать хищных птиц – если это вправду были просто птицы, – а я не имела права спрашивать его об этом, раз он не хотел рассказывать.

Лоларт беспокойно переступил с ноги на ногу. Я понимала: он хочет поступить так, как считал нужным, будучи опытным воином, вместо того чтобы сидеть на месте и ждать, что еще может приключиться с ним и со всеми нами.

Золан повел себя тактично. Он дал бывшему гвардейцу лорда Ихона задание, к которому был готов подключиться сам.

– Мы приведем пони, – сказал он. – Давайте поглядим, что из того, что мы везем, нам действительно пригодится. Вряд ли нам теперь удастся сыграть роль бродячих торговцев, а мы не должны излишне нагружать животных.

Я села рядом с Рогером, а остальные развязали мешки и принялись разбирать добычу, доставшуюся разбойникам, напавшим на купца. Золан объяснил Лоларту, откуда взялось все это добро. В глазах старого оруженосца все еще не угасла боль. Рогер вдруг порывисто заговорил и рассказал обо всем, что произошло с тех пор, как стало известно, что нас выкрали из Гроспера.

– Мой господин – он просто похолодел от гнева. Он сказал вождям кланов, что, если они не станут помогать искать вас, он решит, что они это и замыслили.

Вождь Старкаддер… он заставил своего сына рассказать все как было, а потом изгнал прочь Удо Избранного. Он сказал, что этот жрец – слуга демонов, что это он повинен в том, что натворил его сынок. А еще сильнее мой господин разгневался, когда стало ясно, что Удо подбил Маклана похитить вас.

Люди из Гроспера отправились в погоню, взяв с собой ищеек. Мы пошли по следам разбойников, но только чуть раньше мой господин послал весточку королю Арвору и предупредил его: дескать, тот, кто вот так грозит лорду-смотрителю, вынудит нашу королеву не сидеть сложа руки. А потом наш господин вернулся. Человек он не болтливый, мало с кем своими мыслями делится. Наша госпожа послала одного гонца к ближайшим дозорным, а другого – в Зеленую рощу. Целый день ее не было видно, а когда она вернулась, то сказала, что все вы живы, но что некая Сила, ей неведомая, держит вас за какой-то преградой.

А потом к нам пришли вести из Кингзбурке про то, что там разразилась распря. Избранные взяли верх, и их предводитель сделал короля Арвора своим пленником. Большинство кланов выступили против Избранных. Люди стали говорить насчет чудищ и всякого такого, и мы никак не могли в толк взять, что тут правда, а что брехня. Но и господин и госпожа говорили, что мы должны исполнить свой долг, потому мы и отправились искать вас.

Он умолк, тяжело дыша и покраснев. Я поднесла к его губам бурдюк с водой. Судя по солнцу, миновал полдень, когда у Рогера началась горячка. Пришлось его связать. Он бредил и все твердил, что наш отец зовет его, что ему надо поспешить навстречу своему господину. Лоларт применил всю свою силу, чтобы удержать бьющегося в судорогах оруженосца. Мы боялись, что он сбросит повязки и лубки, наложенные Биной на сломанную ногу. Бина приложила к лицу Рогера влажные листья. Наконец он погрузился в забытье.

Мы постарались соорудить из торфа и земли что-то наподобие стен. Затем Золан изготовил из ткани, взятой из купеческого добра, навес над Рогером. Птиц видно не было. Пропали даже коршуны, которые должны были водиться в этих краях. Древолаз долго вылизывал раненую лапу, но в конце концов присоединился к Золану, который время от времени наведывался к пасущимся лошадям и пони.

Ожидание оказалось куда труднее странствия. Мы ждали посыла от матушки, но он все не приходил, и мы уверились в том, что это для нас – предупреждение. Мы не должны были сами искать общения с теми, кто скакал к нам из Гроспера. Лоларт тем временем занялся куском кожи, в который он превратил один из вьючных мешков. Работать ему было непросто, ведь мы могли предложить ему только свои ржавые кинжалы. Наконец он все-таки ухитрился нарезать кожу на полоски, походил вокруг лагеря и подобрал пять небольших камешков. Мы увидели, что он вооружился пращой, какими порой пользуются пастухи, и решил сразу же опробовать свое оружие. Раскрутив рукой пращу, он метнул все пять камешков, затем собрал их и попытался снова. С каждым броском он швырял камешки все более метко. Его оружие произвело на меня такое впечатление, что я тоже разыскала кусок кожи и вырезала из него несколько полосок. Праща была для меня новым оружием, но так или иначе это было оружие.

САБИНА

Я снова приложила к лицу Рогера влажные листья. Другая моя рука, покрытая толстой повязкой, плохо слушалась. Я даже пальцами толком пошевелить не могла. Эта странная утрата чувствительности навела меня на нехорошие подозрения. Верно, птица клевала меня и рвала мою плоть когтями. Прежде мне не случалось получать таких ран. Однако никакие травы из моих походных запасов, как их ни смешивай, не могли унять боль. А когда я в последний раз видела лицо Рогера, я заметила, что припухлость вокруг раны на его лице увеличилась.

Может быть, в наши раны попал какой-то яд? Как горько я сожалела о том, что у меня нет доступа к собственному хранилищу трав и к книгам, в которых были собраны познания лекарей многих поколений! Прижимая к груди раненую руку, я поняла, что мне следует сделать. Я посмотрела на Силлу, и она по моему жесту догадалась, чего я хочу. Она немедленно подошла и села рядом со мной.

– Я должна уйти в Глубину, – шепотом сказала я сестре.

– Чтобы показать себя… им?

– Да. И я должна уйти совсем одна, – добавила я. Один раз в жизни я пыталась предпринять такое путешествие, но тогда матушка и Дьюти вдвоем поддерживали меня Силой.

Силла, сжав губы, не отрывала глаз от меня. Она положила руку мне на колено, но я покачала головой. Нет, никто не должен был меня сопровождать. Я не могла рисковать, действовать нужно было с великой осторожностью. Возможно, мы не были так надежно защищены оберегом, как думали. Разве боль сейчас не поедает меня?

Силла медленно покачала головой, но руку с моего колена убрала. Она поняла, что такова моя воля, что я верю: это необходимо.

Я закрыла глаза, представила, как стучит мое сердце, и стала замедлять его слишком частое биение. Затем, переключившись на внутреннее зрение, я воздвигла по обе стороны от себя стены и отправилась в странствие по тропе между ними. Теперь мое «я» освободилось от тела.

Я оказалась на обширном пространстве. Вокруг меня стояло множество шкатулок. Одни – узкие и плоские, другие – широкие и глубокие, но каждая из них была снабжена выдвижной крышкой. Все шкатулки были помечены цветными значками. Я шла мимо них, не понимая смысла этих знаков. Я думала: если то, что я ищу, хранится здесь, я его узнаю.

Я миновала первый проход, и передо мной предстал другой, идущий вдоль первого. То, что служило мне здесь зрением, начало тускнеть. Но я шла и шла вперед. Давно ли я начала свои поиски? Я не могла ответить на этот вопрос, потому что в Глубине время течет иначе.

Но вот один цветной значок вспыхнул передо мной ярче остальных, и я устремилась к нему. Зеленый – цвет растений, цвет жизни природы в моем месте и времени. Крышка шкатулки сама скользнула в сторону, мне даже не понадобилось к ней прикасаться. Шкатулка была древняя, очень древняя. А внутри ее…

Мне не дано было увидеть содержимого шкатулки целиком, потому что в это мгновение перед моим внутренним взором все качнулось, расплылось и…

ДРУСИЛЛА

Я наблюдала за Биной, ушедшей в Глубину. Это было похоже на смерть тела. Она и так уже была слаба, и мне пришлось поддержать ее, когда она вдруг начала падать на спину. Я позаботилась о том, чтобы уложить ее поудобнее. Ее кожа, успевшая покрыться легким загаром, стала бледной. Я взяла ее за здоровую руку. Рука оказалась вялой и холодной.

– Что она делает? – спросила Там, оторвавшись от своей работы. Она остановилась рядом с нами, в ужасе вскинула руки и рухнула на колени. – Она ушла от нас!

– Она отправилась на поиски знаний, которые ей нужны, – сдавленным голосом ответила я. – Она ищет эти знания в Глубине.

Я понимала, почему так напугана Там, но не решалась облечь в слова свои мысли. Бина теперь была почти неживая.

– Мы должны поддержать ее на этом пути!

Там потянулась к Бине, но я резко отодвинула ее руку.

– Ты не посмеешь идти за ней. Ее Глубина – не твоя.

Хотя мы с рождения были едины, так все и было на самом деле. Есть многое (например, воспоминания), что принадлежит безраздельно одному человеку – больше никому. Чтобы разыскать познания, хранящиеся в воспоминаниях, ищущий должен обратиться к Всемирной Памяти, а это память духа, но не тела. Однако это чрезвычайно опасно, ибо ищущему могут грозить страшные события в его прошлом. Эти ужасы могут так затянуть его, что он не освободится. Если нет никого, кто мог бы помочь нырнувшему в Глубину вернуться на поверхность, тогда…

ТАМАРА

Я сжала руку Бины в своих руках. Она оказалась холодной – такой холодной! Неужели то, что она разыскивала, находилось так близко к смерти? Все во мне противилось этой мысли. В то же мгновение, хотя я никогда не пробовала уходить в Глубину, я опрометью бросилась внутрь своей памяти. Я непроизвольно склонила голову, и мой взгляд упал на камень, найденный в Потемках. Бережно опустив руку Бины, я вынула камень из волосяного мешочка и заглянула в самую его сердцевину.

Свечение камня изменилось; я почувствовала, что он стал теплее. Силла пристально наблюдала за мной. Она отбросила в сторону остатки изодранного платья Бины и расшнуровала жилет из змеиной кожи. Я положила теплый камень на грудь Бины. Билось ли еще ее сердце – средоточие жизни? Оно могло биться – ведь милосердие Величайшей безгранично. И все же я не была в этом уверена.

САБИНА

Внезапно я ощутила жар и тепло, но и то и другое словно бы напало на меня – эти силы не были целебны, они представляли собой оружие. Я была Сабиной из рода Скорпи – я пыталась удержаться за свою суть, хотя осознавала, что нахожусь в месте и времени, которых не помню. Здесь страх держал меня в плену.

Я снова оказалась на открытом пространстве – это было мне понятно; кроме того, я стала пленницей. Я продержалась долго – слишком долго, и это не устраивало тех, кто взял меня в плен. Мое зрение становилось все четче и четче. Я словно бы стояла намного выше тех, кто окружал меня. Я смотрела сверху вниз на скопище фигур. Все они были одеты в тусклые балахоны, их лица прятались под капюшонами.

От них исходило заунывное пение, но я не могла различить ни единого слова. Я ощущала, что мои запястья скованы настоящими цепями, хотя не опускала глаза и не смотрела на свои руки. Чем-то подобным была окована и моя талия: я не могла пошевелиться.

А потом стоящая внизу толпа распалась, и в проходе появилась…

Снова пала тьма. Я обрадовалась этой возможности ухода и позволила мраку объять меня.