Текст книги "Симбионт (СИ)"

Автор книги: Анатолий Заклинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Неплохо отдохнули, – сказал Роджер, сидевший на заднем сидении.

Моделист был заметно пьянее Перка, но в плане жизнерадостности и воодушевления это состояние было для него очень полезно. Он прижимал к себе свою девушку и широко улыбался.

– А вы не хотите с нами поиграть сегодня? – спросил он.

– Смеёшься? – спросил Перк.

– А чего? Настоящими роботами управляешь, а в игре боишься, что ли?

– Надо учиться, а вы уже всё умеете. Да и что-то подустал я, поэтому пойдём с женой спать, наверное.

Эмма тоже выглядела немного усталой. Она посмотрела на Перка и улыбнулась.

– Тогда давай я возьму Деджа, а ты Флипа, – сказал Роджер, обращаясь к Джейн.

– Я тоже хочу кого-нибудь убивать! – запротестовала она.

– Ну блин, – обиделся Роджер, – мы же пойдём на разнос, а там Деджа быстро вынесут без поддержки.

– Флип – ремонтный робот и может создавать щиты, – с лёгкой улыбкой объяснила Джейн повернувшимся Эмме и Перку, – я постоянно им играю. Помогаю кое-кому. Но у меня есть и другой робот, боевой, но кое-кто не любит, когда я им играю.

– Потому что на Флипе у тебя получается лучше.

– А нельзя Деджу сделать свои щиты? Это же игра, там всё можно.

– Нет, – покачал головой Роджер, – там всё приближено. Мы же не сделали Восемьдесят Седьмому щиты.

– Ну, он очень большой, да и броня у него неплохая.

– Ну вот и там так же.

– А я думал, там всё сказки.

– Ты заходи сегодня и всё увидишь.

– В другой раз, – устало улыбнувшись, ответил Перк.

Вскоре компьютер просигнализировал о том, что транспорт прибыл в пункт назначения. Они вышли из машины и направились в подъезд, потом, распрощавшись с Роджером и Джейн, пошли к себе.

– Ну, что будем делать? – спросила Эмма, – ты правда хочешь спать?

– Я хочу вина, фильм и тебя, – сказал Перк, – хотя, порядок может быть немного другим.

– Я сначала отлучусь.

– Конечно, – сказал он и поцеловал её в щёку.

Он прошёл на кухню и достал вино. Наполнив в бокал, он пошёл в зал и включил телевизор, а потом занялся поиском подходящего фильма. Вечер прошёл отлично, а потом он и его жена отправились в постель.

– Перк, – позвала Эмма, когда они уже собрались спать.

– Да.

– А здесь есть настоящие миуки?

Голос её был немного испуганным, и он бы с радостью солгал, но скорее всего, она и сама знала ответ на этот вопрос.

– Да. А что ты так спросила?

– Я боюсь.

– Почему? – он привстал на кровати.

– Ну, они такие жуткие…

– Они находятся на самом дне лабораторий, и им оттуда никак не выбраться.

– Никак?

– Ни одного шанса, – он крепко поцеловал её в губы и провёл рукой от плеча до ягодицы, – ещё разок?

– Умеешь ты сменить тему, – улыбнулась она.

– Жуки пусть сидят в своих банках в лаборатории, а мы и без них обойдёмся, особенно в кровати, – сказал он.

В ту ночь они особенно страстно занимались любовью и не знали, что на Андару был спешно вызван советник Ливин. Дело не терпело отлагательств.

Глава шестнадцатая Первый контакт, не считая войны

– Вы так и будете хранить это от меня в тайне? – негодующе спросил советник у Крафтера, когда они шли вперёд, гулкими шагами оглашая коридор.

– Я должен позволить вам увидеть, – даже не поведя бровью, ответил тот, – хотя в интонациях его голоса чувствовалось волнение.

– Что за ребячество! – возмутился Ливин.

– Вы всё поймёте скоро. Я же не откладываю ваш визит к тому месту, где я хочу вам показать то, для чего я вас вызвал.

– Вы всполошили весь совет. Они полагают, что вы обнаружили бомбу.

– Если выражаться не буквально, то вполне можно назвать и так. Физически точно ничто не взорвётся – в этом я могу вас уверить.

Сам Крафтер тоже пребывал в сильнейшем смятении. Сейчас, когда прошло уже почти двенадцать часов с момента обнаружения находки, он относительно спокойно переносил происходящее в силу адаптации. Но вот реакцию советника предугадать было сложно. В лучшем случае, это будет просто шок, который удастся преодолеть. В худшем – ступор. Будь его воля, он обратился бы к кому-нибудь другому, имеющему соответствующие полномочия, но этот проект вёл именно Ливин, и без него ни к кому в совете нельзя было бы обратиться настолько быстро. Так что, хоть это и будет шоковой волной, её придётся как-то пережить, а потом уже пытаться делать что-то дальше.

За прошедшие двенадцать часов количество посвящённых в неожиданное открытие не увеличивалось. Он не предпринимал даже попыток исследования, потому что произошедшее вышло за рамки одной лишь науки. Сейчас он вообще не имел даже представления о том, к какой сфере отнести то, что он увидел. В этом ему нужна была помощь Ливина, и вскоре она будет оказана.

Советник молчал, а на его лице не было того спокойствия, которое обычно было ему свойственно, как будто подсознательно он уже чувствовал, что его ждёт внизу. Что же, пусть он лучше будет готов к худшему. Тем меньший шок он испытает. Лифт полз медленно, так сейчас казалось, да и система безопасности как будто стремилась отсрочить их вход в лабораторию.

Но наконец они вошли внутрь, и только небольшая стенка, пока ещё непрозрачная, отделяла их от того, кто находился внутри. Ливин хотел поторопить Крафтера, но тот и так всё делал максимально быстро. Активировалась консоль, а стекло начало светлеть.

В первый момент он даже не понял, что происходит. Для него это выглядело так, как будто бы стекло из тёмного становится зеркальным. Но когда он не увидел рядом отражение Крафтера, который стоял немного правее, всё встало на свои места. В камере стояла его точная копия. Точная настолько, что его внимательные глаза не могли уловить различий. Идеально подогнанная форма, причёска – всё до самой маленькой морщинки на лице. Он не знал, как на это реагировать. Внутри него царило непонимание, смешанное с бессильной злобой. Для него это казалось насмешкой, чудовищной насмешкой. Насекомоподобный решил продемонстрировать, насколько легко это – создать человека – и обратился им. Жуткая и несмешная шутка.

– А одежда? – спросил Ливин.

– Анализ показывает, что это лишь имитация, – ответил Крафтер, – всё, что вы видите, волокна миуки. Конкретно одежда выполнена из покровного волокна. Она не такая мягкая, как может показаться.

– Значит, всё же не можешь, – заключил советник.

– Что, простите?

– Ну, разве он не насмехается над нами? – повернувшись к нему, спросил Ливин, – эдакий самозваный создатель. Захотел – стал насекомым. Захотел – человек.

– Я почти уверен, что не ошибусь, если скажу вам, что это человек лишь внешне. Внутри всё те же системы жизнедеятельности миуки. Заметьте, не человеческие, выполненные из их волокон, а их собственные.

– То есть это всё тот же жук, упакованный в оболочку человека? – спросил советник.

– Именно так, – подтвердил Крафтер.

– Значит, совсем не может, – победно улыбнувшись, сказал советник и снова посмотрел на своего двойника, – вы уже исследовали его?

– Только удалённо. Никаких подробных опытов не проводилось.

– Почему?

– Я подумал, что в этом вопросе научная составляющая отходит на второй план.

– А какая же выходит на первый?

– Мне показалось, что они наконец-то хотят что-то нам сказать, может быть, призывают к диалогу. По крайней мере, это могло бы быть так.

– Или нам хотелось бы, чтобы это было так.

Ливин подошёл ближе к стеклу и внимательно посмотрел на своего двойника. Тот не проявлял никакой активности, и с несвойственным человеку спокойствием стоял в одном положении и смотрел перед собой.

– Он же не видит нас?

– Нет. Вы хотите, чтобы я сделал стекло прозрачным в обе стороны?

– Нет. Пока не нужно. Скажите мне лучше вот что. Сначала в этой камере было насекомоподобное, а потом появился он, да?

– Да.

– Вам не кажется, что я немного мельче солдата? Куда делась остальная масса?

– Ну тут всё просто, – улыбнулся Крафтер, – ему ведь требовалась энергия для перестроения, где ещё он мог её взять?

– Хорошо. А остальные?

– Все остались в прежней форме.

– Интересно, а почему именно этот? И почему именно я? Если стекло с его стороны непрозрачно, то он не мог меня видеть.

– В прошлый раз оно было прозрачным. Я изменил настройки только сейчас. Раньше мы не придавали значения тому, видят они нас или нет. Никто не думал, что это выльется в подобное.

– Да. Никто не думал, но так, наверное, даже лучше. Должно же это что-то значить, как по-вашему?

– Я уже говорил. Такой акт не может ничего не значить. Но если конкретно, то я не могу воспринять это иначе, как призыв к контакту.

– Годы войны, и они, наконец, захотели поговорить. Не поздно ли?

– Возможно, такова их логика. Может быть, они прибегают к таким методам, как диалог, только если у них нет другого шанса на выживание.

– Ладно. Можно долго ходить вокруг да около. Раз он принял именно мой облик, значит, ждал именно меня. Делайте стекло прозрачным.

Крафтер выполнил пожелание советника без лишних вопросов. Ему и самому было интересно, что произойдёт дальше. Привыкший к тому, что миуки вообще не используют человеческие способы общения, ему очень хотелось увидеть, как насекомоподобное поведёт диалог. Если он сумел принять облик, то теоретически, способен перенять и манеру обмена информацией. Хотя, если задуматься и вспомнить, то земляне уже множество раз пытались воздействовать на них их же биотоками и биополями. Возможно, это и было на первом этапе абсолютной бессмыслицей, но миуки, пожелай они установить контакт, могли бы хоть как-то на них отреагировать. Но ответом всегда было молчание. Они упорно не хотели замечать Землян, как будто те были по сравнению с ними низшими созданиями.

Ливин не сомневался, что по мере просветления стекла у существа будет возникать та же озадаченность, которая овладела им самим, но оно справится с ней быстрее. Оно перевело на него глаза, но выглядело это неестественно. Возможно, оно понимало, для чего эти органы служат человеку, но его глаза, несомненно, были лишь внешней имитацией. В их выражении не было смысла – до этого оно смотрело перед собой, и сейчас это не изменилось. Ливин понимал, что оно его видит, но не этими глазами.

Он сделал ещё один шаг навстречу. Существо повернуло голову и слегка склонило её. Этот жест выглядел достаточно естественно, и у советника даже на секунду появилось ощущение, что оно действительно на него смотрит.

– Мы услышим, если он захочет что-то сказать? – не поворачиваясь Крафтеру, спросил он.

– Да, – подтвердил учёный.

Существо распрямило голову и зашевелило губами, но до советника не донеслось ни одного звука.

– Вы уверены? – переспросил он.

– Абсолютно уверен, – кивнул Крафтер, – так же, как и в том, что он ничего не произносит. У него нет голосовых связок, и он даже не подозревает, как они устроены. Он руководствуется только тем, что может увидеть.

– И в движениях губ нет никакого смысла, – грустно сказал советник.

– Он повторят то, что вы говорите. Он изучает вас – в лучшем случае.

– А в худшем?

Настроение учёного резко переменилось. Его постигло сильнейшее разочарование. Как будто он надеялся, что стоит сделать шаг навстречу, и миуки, ещё недавно не желавшие даже пытаться установить контакт, заговорят с ними на их же языке. Но чуда не произошло. Всё осталось, как и было прежде. Слова советника о том, что это лишь злая насмешка, обретали для него самый реальный смысл. Он молчал.

– А в худшем всё это ничего не значит, – ответил советник сам себе, – ни его облик, ни его движения, ни что-либо ещё. Он хочет вырваться на свободу, и то, что мы видим, лишь неудачная попытка добиться своего. Может быть, он как-то своей логикой дошёл до того, что принятие нашего облика как-то ему поможет, но увы. Его предположение неверно.

– А что, если ему просто нужно дать время? Он изучит нас, поймёт, и сможет что-то сказать.

– Тогда уж заодно анатомический справочник, – усмехнулся Ливин, – открытый на странице речевой системы, а заодно и дыхательной. Чтобы говорить, лёгкие будут нужны ему не меньше.

– Может быть, ему будет достаточно изображений?

– Сомневаюсь. Как и в том, что мы вообще должны его чему-то учить. Я хоть и не военный, но могу сказать, что уже поздно для диалога.

– Речь не о войне или чём-то ещё. Сейчас – это достояние науки. А много достояний науки из известных вам, способны говорить?

– Нет, но мы и без этого смогли их изучить. И миуки тоже уже на этом пути. Скоро они перестанут быть неизученными, и тогда нам будет всё равно, могут ли они говорить.

– То есть, вы не из тех, кто хотел бы любой ценой завязать с ними диалог? Я читал заметки некоторых аналитиков. Они склонны думать, что выявление их сознания не менее, а то и более важно, чем их волокна и прочие технологии, которые мы могли бы разработать благодаря им.

– Можно ли говорить о сознании в привычном понимании этого слова? – подняв брови, ответил вопросом советник.

Крафтер посмотрел на Ливина с серьёзным ожиданием, но в ответ получил лишь усмешку.

– Сделайте, чтобы стекло было непрозрачным для него.

Учёный выполнил просьбу, после чего снова повернулся к собеседнику.

– Не люблю осознавать, что он на меня смотрит, – прокомментировал Ливин.

– А что до вашего отношения к сознанию, то позвольте мне угадать. Думаю, доктор Хайес, к примеру, не разделяет подобных мнений, а вы с ним согласны. Я прав?

– Доктор Хайес вообще мало что разделяет.

– Но вы посвятили его в дела, которые происходят здесь, значит, доверяете ему, а чтобы добиться доверия члена совета, – Крафтер сделал небольшую паузу, – это нужно обладать незаурядными данными.

– Хайеса ценят на всех уровнях, не только я.

– И есть за что, наверное. Но мы ушли от темы. Он не разделяет это мнение, как и многие другие.

– Это, конечно, совсем не значит, что у них не может быть сознания в принципе, но…

Советник повёл головой, как бы собираясь с мыслями.

– Я читал работы Хайеса, – Ливин сложил руки за спиной и прошёлся вдоль стекла, за которым всё так же недвижно стоял его двойник, – у него интересные мысли по поводу того, что миуки лишь оружие, созданное руками развитой цивилизации. Он приводит интересные доводы. Хоть у них и нет прямых доказательств, логически они складываются в единую картину, и лично для меня это многое значит. Если вы не против моих россказней, я могу привести вам отстранённый пример.

– Нет, что вы, – улыбнулся учёный – мне очень интересно.

– Тогда просто представьте себе, скажем, растение. Не в составе какой-то экосистемы, а абстрактно. Вот оно растёт на планете, где условия в целом пригодны для него. Корни растения всё глубже будут уходить в грунт, чтобы получать как можно больше минералов, а ветви всё больше расходиться в стороны, чтобы получать больше солнечного света. Сознательно это происходит? Нет. Таковы условия. Ветви и корни должны расти, чтобы организм продолжал функционировать. Сможете вы спросить дерево, почему оно это делает? Нет. Но оно будет это делать всегда. Если условия будут меняться незначительно и долгое время, потомки этого организма смогут приспособиться. Учитывая относительную замкнутость в рамках планеты, можно сказать, что молекулярно, это будет то же самое дерево, только в другом воплощении. У миуки подобный аспект более яркий, но и система их гораздо более обособленная и замкнутая. Организм просто уходит в колонию и перерождается.

Ливин расхаживал по комнате, то и дело бросая взгляд за стекло. Крафтер слушал его внимательно, тоже изучая своего двойника.

– Живым организмам в том виде, в котором мы их знаем, не свойственна контролируемая эволюция, что косвенно указывает на искусственность миуки. Условия нашего воздействия на них менялись быстрее, чем это обычно происходит в природе, и они к ним приспосабливались. Мы атаковали их, они атаковали нас. Мы вторгались на их территорию – они пытались нас выдворить. Мы были просто уплотнением в грунте, мешающим корням, или вредными осадками, портящими листву деревьев, а дерево просто приспосабливалось. Им свойственен некоторый автоматизм, и то, что они каждый раз ведут себя по-новому – тоже его свидетельство. Даже оказавшись под землёй взаперти, они продолжают эволюционировать, изобретать новые черты, которые должны помочь им. И то, что вы видите здесь, не более, чем один из этих признаков. Считать, что у него есть сознание? – он пожал плечами, – в каком-то смысле да. Но то, что оно разумнее дерева ещё ничего не значит. Вы ведь не сочтёте наш искусственный интеллект разумной формой жизни.

– Мы нет, но предположим, что один из наших роботов попал в менее развитое общество. Там он может стать поистине богом, не то что более развитой формой, – возразил Крафтер.

– Только до поры, я считаю, что этот пример не совсем корректен. Несмотря на все мои слова, я не отрицаю, что его появление, несомненно, нонсенс, сенсация, и заслуживает внимания.

– Я примерно представляю, что должно быть. Вы должны сообщить в совет.

– О, дорогой мой Крафтер, – усмехнулся советник, – вы сильно упрощаете. Я не просто должен сообщить. Я должен создать комиссию. Вы правы в том, что это событие выходит за пределы науки – тут речь о возможности контакта, несмотря на то, что и мы, и остальные понимают весь абсурд ситуации. Мы в любом случае должны попытаться – так скажет любой здравомыслящий учёный. Вы и сами так считаете.

– Для меня попытка – это дать ему ещё несколько дней на то, чтобы начать хотя бы нас понимать, – ответил Крафтер, – но я понимаю, что в комиссии будут те, кому потребуется время только для того, чтобы уяснить для себя, что есть такое миуки по сути.

– Да. И мы ведь располагаем этим временем.

– Да, – пожал плечами Крафтер, – у нас много свободных банок, лабораторного пространства он не требует, и, судя по всему, никуда не спешит. Так что мы можем подождать.

Крафтер охладел. В его словах появилась искусственность, как будто бы он стал говорить только то, что хочет слышать советник, вот только для чего? Чтобы ему не мешали в дальнейшем самому открыть сознание миуки? Ему и так никто не собирался мешать.

– А если бы я дал вам полную свободу действий, то что бы вы сделали?

– Мои меры исходят из того, что я не имею полномочий на контакт. Тогда я зафиксировал бы всю телеметрию, сделал бы подробные замеры, а потом закрепил бы на стенде и вскрыл, – Крафтер пожал плечами и помотал головой. Он рассказывал стандартный алгоритм работы с миуки, – его форма в моих глазах не даёт ему никаких преимуществ перед остальными. Она, без сомнения, интересна и заслуживает внимания, но преимуществ не даёт. Внутри ведь он всё тот же, значит и без этого мог бы с нами заговорить, если бы хотел.

– Понимаю, – немного нахмурив брови и посмотрев на двойника, сказал Ливин.

– И потом, – продолжил учёный, – я почему-то уверен, что если это существо умрёт, у нас в скором времени появится ещё одно, копирующее кого-то другого. А может быть, тоже вас.

– Это, кстати, стало бы показателем.

– Бесспорно, – кивнул Крафтер, – но также вполне могло бы ничего и не значить.

– Ладно. Давайте начнём возвращаться. Мне ещё нужно составить сообщение, да и вообще этот день обещает быть нелёгким.

– Война не кончилась. Просто изменилась, – улыбнулся Крафтер, деактивируя консоль.

– И хуже всего то, что стандартными методами её уже не поведёшь.

Они вышли из лаборатории, прошли по коридору и вошли в лифт.

– А доктор Хайес будет входить в комиссию?

– Да, – подтвердил Ливин, – я пошлю ему приглашение. Думаю, он не откажется.

– Интересно было бы знать его мнение по этому вопросу.

– Мне тоже. Только будьте готовы, оно может быть не очень доброжелательным.

– Зато честным.

– Тут уж господин Хайес всегда верен самому себе.

– И можно ещё один, не совсем корректный вопрос?

– У нас не бывает некорректных вопросов, если они касаются дела. Задавайте, – уверенно ответил Ливин.

– Сколько времени пройдёт до того, как сюда явится комиссия?

– Два дня. Я немедленно составлю обращение, ещё день займёт формирование комиссии и её сбор. А что? Вы боитесь, что существо к тому моменту истощит свой запас биомассы?

– Нет. Мы подпитываем его. К тому же он ничего не делает, если мы не воздействуем на него. Он просто стоит. Какие уж тут затраты энергии.

Тем временем лифт пересёк уровень земли. Здесь и Ливину, и Крафтеру ощущалось гораздо спокойнее. Неуловимо спокойнее. И они по-прежнему чувствовали себя хозяевами положения. То, что многих вещей они не могут объяснить и обосновать логически, ничуть не смущало их, ведь ответы непременно найдутся.

Глава семнадцатая Собственные силы

Лапа крана, держащая в руках массивный аккумулятор, начала медленное движение вниз, сопровождаемое несколькими парами глаз. Робот проекта четыре лежал на специальной раме спиной вверх и напоминал пациента хирургического кабинета, которому делают сложную операцию по пересадке. В этом положении он выглядел беспомощной куклой, и плевать, что ростом он был немногим меньше пятнадцати метров, а по своей функциональности опережал все машины, существующие в это время. Сегодня, когда большая часть программы испытаний была уже позади, Гигантума оснащали собственной силовой установкой. Руководство противилось этому решению, но Перк и Чемберс настояли. Это было вполне оправданно, потому что конструкция предусматривала автономность, которая в числе прочих характеристик должна была быть испытана перед закрытием проекта. Ещё некоторое время ушло на ожидание самого элемента питания, и вот после выходных он, наконец, был предоставлен.

Специальные сенсоры следили за тем, чтобы разъёмы аккумулятора и контактная группа робота совпадали, тогда останется просто аккуратно совместить их, и прощай зависимость от кабеля. Сейчас, несмотря на некоторый дискомфорт, который все испытывали, находясь на нижних уровнях лабораторий, Перк ощущал восторг. Лично для него проект входил в завершающую стадию только сейчас и только сейчас, по его мнению, от завершения их отделяли лишь формальности.

Манипулятор, двигаясь всё так же медленно, вдвинул аккумулятор в пустое отделение. Специальные пазы ровно совместились с направляющими, и теперь можно было не сомневаться в том, что контакт будет установлен. Вскоре и система управления машины сообщила, что обнаружен новый источник питания и автоматически переключилась на него с аварийного резерва. Затем инженерные манипуляторы закрыли отсек и водрузили на место специальную заглушку, закрывающую контактную группу на время, пока не идёт подзарядка.

Несколько движений, и машина ожила. Она сама встала с технологической рамы и сделала несколько шагов назад. Перк запустил полную диагностику системы питания и внимательно следил за данными, которые ему выдаёт система.

Компьютер Чемберса, стоявшего неподалёку, издал сигнал, сообщающий о голосовом вызове. Марк достал его, удивлённо посмотрел на экран, потом отошёл и ответил. Перк перевёл взгляд обратно на дисплей с данными диагностической системы. Сейчас проходил тест резервных энергетических магистралей. Основные работали без нареканий, и дело оставалось за малым. В принципе, здесь и не должно было быть никаких проблем – до этого робот работал исправно, сейчас лишь изменился источник питания, и если сам он в порядке, то всё будет работать.

– Звонила Эллен, – подойдя, сказал Чемберс.

Вид у него был озабоченный. Он задумчиво посмотрел немного мимо Перка и почесал небольшую щетину у себя на подбородке. Если бы это было что-то личное, вряд ли бы он сказал ему о том, что она звонила, а если бы это было что-то несерьёзное, то он не был бы так этим встревожен.

– Что-то случилось? – спросил Перк.

– Говорит, слух прошёл, что сюда прибыла какая-то серьёзная комиссия. Она подала заявку на принятие проекта, и ей ответили положительно. Рассмотрение сегодня после обеда. Если мы сейчас подадим заявку, то тоже можем успеть.

– Тогда надо подавать, – поддержал Перк.

Стоявшая рядом Элла тоже согласно закивала.

– Хорошо. Вы тут справитесь вдвоём?

– Конечно.

– Я пришлю к вам кого-то из остальных, если у них нет другой важной работы. Проверьте всё, что можно, и что нельзя проверить. Сам походи обязательно.

– Конечно, на испытаниях же тоже нужно будет пилотировать.

– Хорошо.

– Марк, – окликнул Перк, когда Чемберс уже отошёл на несколько шагов.

– Что? – обернулся старший координатор.

– Но ведь комиссия прибыла сюда не для внеплановых испытаний.

– Это, дорогой друг, очень хороший и очень правильный вопрос. Постараюсь выяснить, мне самому интересно.

– Расскажете? – спросила Элла.

– Конечно.

Он снова отвернулся и покинул помещение.

– Ладно, – выдохнув, произнёс Перк, – прогоним всё ещё раз с самого начала.

– Хорошо, – кивнула Элла.

У него в душе появилось ощущение торжественности. Как будто ему предстоял экзамен, который он готов был сдать, но ему не позволяли, и вот теперь такая возможность представилась. Восторг отодвинул на задний план усиливавшееся чувство тревоги.

В это же время в одном из информационных залов, расположенном на верхних этажах, Крафтер выдавал развёрнутый отчёт комиссии из шести человек, включавшей и советника Ливина и доктора Хайеса. Старик сидел, слегка сморщившись, как будто слушал что-то мерзкое. Он то и дело бросал на присутствующих недоверчивые взгляды, и порой казалось, что он вовсе не вникает в происходящее. Но это, разумеется, было не так. Кто знает, что происходит в голове старого зануды, но уже одно то, что он принял приглашение, значило, что происходящее здесь ему небезынтересно.

– Скажите, и он вообще никак себя не проявил? – спросил Делвил, достаточно видный специалист по космической энтомологии.

– В человеческом плане никак, – покачал головой Крафтер, слегка склонившись и опершись руками о стол, – я уже говорил, что это тот же миуки, только принявший человекоподобную форму. Данные, полученные со сканеров, это подтверждают.

Он в который уже раз обратил внимание присутствующих на дисплей, где показывалась сводная схема анализов различного рода – от рентгена до ультразвука. Очертания внутренних органов не соответствовали человеческим. То же, что они соответствовали миуки, мог понять только человек, видевший подобные схемы других насекомоподобных организмов, но для второго советника, впервые посетившего эту базу сегодня, было достаточно первого пункта. Гавес был специалистом по социальным и общественным формам, инопланетной логике и структурам цивилизаций. Именно на его плечи легла задача определения возможности контакта. По пути сюда он изучил достаточное количество информации, чтобы дать заключение. Будучи достаточно опытным в этом вопросе, он мог дать только неутешительные выводы о том, что контакт в данной ситуации невозможен. Это лишь иллюзия, создаваемая хитрыми инопланетянами. Ему нужно было лишь убедиться окончательно, выслушав последний отчёт. Он сидел, постукивал сенсорным пером по столешнице и задумчиво смотрел перед собой. Потом Ливин попросил его высказаться, и Гавес достаточно подробно по существу изложил своё заключение.

– Если следовать вашей логике, они смогут даже говорить с нами, – сказал Хайес.

– Теоретически – да, – спокойно кивнул советник, – учитывая их способности к изменению физиологии, они смогут и говорить, но это будет чисто техническая речь. Говоря это, я имею в виду не материальную сторону аспекта, а смысловую.

– Простите? – Делвил уставился на него непонимающим взглядам.

– Я изучил несколько работ, посвящённых миуки. Если я правильно понимаю, больше всего доводов имеет концепция, согласно которой, они лишь оружие. Хитрое, в некоторой степени разумное, но всё же созданное чьими-то руками. Согласно нашим законам, касающимся космоса, мы не можем вести переговоры с оружием. И не только потому, что оно может быть чрезвычайно опасным, а скорее в силу того, что оружие не имеет право говорить за своих создателей.

– Но это не доказано!

Делвил возмутился, чем вызвал презрительный взгляд и насмешку Хайеса. Они были давними оппонентами на этом фронте. Он выступал в пользу того, что миуки являются самостоятельным космическим видом. Многообразным – своего рода целой экосистемой объединённой в одно целое, с соответствующими способностями. Одним из узлов его теории было то, что их агрессивная форма лишь результат воздействия людей. Если бы миуки не были вынуждены обороняться, они бы стали относительно мирными, к примеру, как копатели, совершенно не представляющие угрозы, если только человек не вышел на бой совсем не снаряжённым.

Хайес никогда ни с кем не вступал в полемику, особенно с Делвилом. Он уважал его статус, но понимал, что заслужен он в основном удачей и неуёмной энергией, а не выдающимися достижениями. Здесь и сейчас он нужен был лишь как его антипод, чтобы совещание не было взаимным киванием друг другу.

– В работах некоторых учёных, – Гавес посмотрел на Хайеса, когда отвечал Делвилу, – указывается, что до появления на этой планете миуки не были даже похожи на насекомых. Вы находитесь в плену того, что уже успели изучить. В их колонии найдены следы, примерно относящиеся к моменту их появления здесь, и это совершенно другая формация.

Делвил немного утих. Гипотеза Хайеса не представляла бы опасности для его научных теорий, если бы не веские доказательства, такие, как инопланетный корабль. Старик улыбнулся одним уголком рта, представив в голове формулировку, которой он это называл. «Большая титановая заноза в толстой заднице недалёких».

– Я могу привести несколько общих формулировок начального уровня, – продолжал Гавес, – но не вижу смысла. Здесь собрались не школьники, которых нужно чему-то учить. Могу сказать, что одной лишь логики недостаточно. Наши роботы тоже обладают логикой, но без ссылки на нас они не должны иметь слова перед другими представителями разумной жизни.

Делвил как будто только сейчас понял, что перед ним советник, а он чуть было не повысил тон, отстаивая свою правоту. Он, верно, думал, что сегодняшнее совещание станет триумфом. Триумфом его и его теорий, но теперь всё это рушилось прямо на глазах. Он думал, что насекомоподобные наконец проявили желание сблизиться с человечеством, но это оказалось фикцией, а хуже всего было то, что он и сам начинал это понимать.

– Каковы ваши планы? – спросил Хайес.

– Ну, если уж мы решили, что это не попытка контакта, – Крафтер распрямился и развёл руками, – то я не вижу причин относиться к этой форме иначе, чем к обычным миуки. Мы ещё раз всё проверим, а потом я назначу вскрытие.

– Но эта особь уникальна, – сказал Делвил.

– Ваши предложения, – сказал Крафтер.

– Исследовать.

– А чем, по-вашему, я здесь занимался? Я провёл все исследования, которые только можно было провести, не прикасаясь к нему.

– Но его поведение.

– Его поведение примитивно, как и у всех миуки, оказавшихся в замкнутом искусственном пространстве. Они медлительны, как будто бы мы уже подавили их. Стоит на горизонте замаячить кому-то или чему-то похожему на врага, как они оживляются, но не слишком. Так и он. Увидев советника позавчера ночью, он немного поводил головой. Всё остальное время его активность равна нулю. Если ваше предложение заключается в том, чтобы запустить в одну клетку с ним живого человека, то я вынужден его отклонить. Даже несмотря на отсутствие боевых конечностей, это существо крайне опасно. Его физическая сила не сопоставима с человеческой.