Текст книги "Как все начиналось (СИ)"

Автор книги: Анатолий Дубровный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

Кавалькада всадников направлялась к Драконьей пещере. Именно на неё как на источник запрещённого колдовства указал старший инквизитор. Им оказался брат Торнув, а не громогласный вначале, а теперь растерявший свой гонор Визаньяк. Он ехал одним из последних, сильно скособочившись, потому как боялся потревожить свой чирей – а ну как он лопнет! Впереди шагала лошадка Оливы, с которой ехала маленькая баронесса, рядом брат Торнув, за ними остальные инквизиторы. Замыкали колону дружинники–норвеи, во главе со своим лейтенантом. Торнув время от времени поглядывал на прижавшуюся к Оливе Листика и вспоминал разговор, произошедший с Русилиной во время сборов.

– Даже не в пограничье, а только подъезжая сюда, я много слышал о Хозяйке леса. О её, можно сказать, всемогуществе. Ведь её слушаются не только люди, населяющие этот край, но и нечисть и даже нежить! – говорил брат Торнув. Мать–настоятельница возразила:

– Поверьте мне, я хоть тут и недолго живу, но знаю, что нежить никого не слушается. С ней здесь борются повсеместно. И уничтожают при первой возможности. Здесь пограничье, а не центральные районы королевства, здесь всё по–другому. Хотя люди живут и здесь, надо сказать – неплохо живут, не все, но многие.

Старший инквизитор кивнул, принимая к сведению сказанное Русилиной, и продолжил гнуть свою линию:

– Каково же было моё удивление, когда я узнал, кого называют Хозяйкой леса! И насколько оно возросло, когда я увидел её! Разве может быть эта девочка, той грозной хозяйкой, которую… Да, да, согласен, нежить никому не подконтрольна, но нечисть! Как такое может быть? Не подскажете ли мне?

– А что тут странного, Листик – баронесса. Дочь владетеля здешних земель, практически уже сама владетельница. Барон Дрэгис уже стар и многие свои обязанности возложил на дочь. Можно сказать, что она хозяйка здешних земель. А вы сами видите – здесь кругом лес, возделываемые поля больше похожи на большие поляны. Вполне логично, что баронессу Листика, хозяйку здешних земель, называют – Хозяйкой леса.

– Хорошо, но почему она пользуется таким авторитетом? Я многое слышал о том, как люди и нечисть безоговорочно выполняли её решения, – задумчиво произнёс Торнув, вид рыжей девочки никак не вязался с тем образом грозной лесной хозяйки, что он себе составил. Русилина, усмехнувшись, ответила:

– А вы слышали, чтоб на эту грозную хозяйку кто‑нибудь жаловался? Эта маленькая девочка всегда находит решение, удовлетворяющие всех – обе спорящие стороны, если таковые имеются. Может в этом всё и дело? Ну и посмотрите.

Русилина кивнула, показывая на десяток молчаливых норвеев, уже сидевших в сёдлах и застывших каменными изваяниями. Торнув тоже кивнул, пожалуй, эта десятка дружинников стоила сотни воинов из дружины любого барона, графа или герцога центральных районов королевства. А баронская дружина, как успел узнать инквизитор, уже насчитывала больше двух сотен воинов. Это уже была грозная сила, способная поддержать железом любое решение своей госпожи.

Инквизитор, ещё раз скосив глаза, посмотрел на маленькую рыжую баронессу, уютно устроившуюся впереди бывшей карротинки. А сёстры этого ордена – непримиримые борцы с нежитью, да и нечисти спуску не дают. Кроме того, Торнув обратил внимание на многочисленные обереги у сестры Оливы, многие из них не то что предупредят о приближающейся нежити или нечисти, а и подступить той не дадут. А эта девочка, спокойно сидит, к ним прижавшись, и чувствует себя вполне комфортно. Да и камень истины… Он бы сразу предупредил инквизитора, если бы рядом творилось какое‑либо колдовство.

Отвлёкшись от воспоминаний, брат Торнув посмотрел на ехавших рядом, но при этом немного впереди девочку и монахиню о чём‑то оживлённо беседовавших. Но как инквизитор не напрягал слух, расслышать о чём те говорят, так и не смог.

– Листик, я вот никак не могу понять, как ты смогла посадить чирей брату Визаньяку? – спрашивала Олива, результат‑то она видела, но как это было проделано, даже не представляла. – Ведь это же ты сделала!

– А я и не сажала, я, вообще, такого не умею, – ответила Листик.

– Но я же вижу, что бедный инквизитор сесть толком не может, значит, там у него что‑то есть!

– Ага, – согласилась девочка и, хитро улыбнувшись, пояснила: – Обычно люди очень трепетно относятся к этому своему месту, даже почему‑то говорят – искать на него приключений. Не на голову, хотя это было бы правильней. И думают – если там болит, значит, что‑то выскочило. Понятно?

Олива отрицательно покачала головой, Листик этого не увидела, почувствовала, ведь девочка сидела к монахине спиной. Листик теснее прижалась к Оливе и заговорщицким тоном сообщила:

– Я сделала так, чтоб болело! Вот!

– Но всё же – как? Как такое можно сделать, не прибегая к волшебству? Я знаю, ты можешь подобное наколдовать, но старший инквизитор сразу бы это обнаружил, он со своего камня глаз не сводит.

– Ага, – согласилась девочка и пояснила: – А я и не колдовала. Просто маленький, такой малюсенький огненный шарик этому толстопузу в штаны.

Сестра Олива, пытаясь сдержать смех, хрюкнула. А Листик продолжила объяснять:

– Надо было очень осторожно это сделать, чтоб не прожечь мантию и штаны. Если бы у этого толстяка задымилась его задняя часть, а старший инквизитор не обнаружил бы никакого волшебства…

– Он бы не поверил, что его не было, и точно обвинил кого‑нибудь из присутствующих в запрещённом колдовстве! И устроил бы обыск со строгим дознанием! – Даже перспектива попасть под подозрение инквизиции в результате действий Листика не смогла сдержать смех Оливы. Она представила себе этого напыщенного и важного инквизитора с дымящейся задницей.

– Ага, – гордо кивнула Листик, – знаешь, как трудно было создать, даже такой маленький огненный шарик, прямо в штанах.

– Не так уже и трудно, – продолжала смеяться Олива, – при таком‑то размере!

– Да площадь большая, – согласилась девочка, вызвав новый приступ смеха у монахини–воительницы. Подождав, пока Олива отсмеётся, Листик объяснила трудность ею сделанного: – Тут главное было не промахнуться в пространстве между штанами и его…

Листик не договорила, Олива уже не сдерживаясь хохотала. А брат Торнув недовольно поморщился, он так и не смог расслышать, о чём рассказывала маленькая баронесса монахине. Что такого смешного поведала эта девочка, что сдержанная бывшая карротинка так хохочет.

К пещере подъехали уже под вечер, но было ещё довольно светло. Взяв факелы и пропустив вперёд пятёрку воинов, ещё одна пятёрка осталась охранять тылы, инквизиторы направились в пещеру. Девочка зажгла большой магический светильник, взлетевший к потолку. Торнув отметил, что баронесса – одарённая с достаточно большим потенциалом. Но камень истины молчал, так что никакого запрещённого колдовства не творилось, девочка пользовалась внутренним резервом.

– О Единый! – воскликнул инквизитор, идущий первым, при виде костей, заполнявших пещеру. Лейтенант Карек равнодушно заметил:

– Как видите, здесь места нет, так что ночевать придётся на поляне.

– Как в лесу?! – истерически воскликнул Визаньяк, он, как и ехал – шёл боком.

– Кто хочет, может и здесь устроиться, вон место для нескольких человек есть, – заметила баронесса, показывая в угол, свободный от костей.

– Как? Здесь, в этой ужасной пещере! Среди этих несчастных и заживо обглоданных…

Кто был обглодан, Визаньяк сказать не успел. По поводу нагромождений скелетов высказался Торнув:

– Я бы не сказал, что эти звери обглоданы. Все кости этих скелетов целые, их словно специально собрали, только вот не знаю зачем. Словно выставка, вот смотрите – это слон. Он водится в Заскийском султанате, на самом юге, сюда он никак не мог попасть в живом виде, погиб бы от холода. Да и целиком притащить его сюда не смог бы даже дракон.

– Но как же он сюда попал?

– Судя по всему, был принесен сюда по частям, я имею в виду не слона, а его кости. А потом его скелет здесь собран, причём очень аккуратно собран. – Старший инквизитор присел перед костяком слона на корточки, стараясь снизу взглянуть на творение неизвестного сборщика скелетов.

– Кости! Запрещённый ритуал! – воскликнул Визаньяк, пугливо озираясь. Остальные инквизиторы если и испугались, то постарались этого не показывать. Торнув постучал по кости, потом провёл над ней камнем истины и сообщил:

– Никаких следов магии, ни запрещённой, ни обычной! Не могу представить, зачем и кому это надо. Но ночевать будем на поляне, среди этих костей как‑то неуютно.

– Ага, – подала голос баронесса, Торнув мог бы поклясться, что девочка произнесла это своё «ага» с каким‑то удовлетворением, даже с гордостью.

– Если осмотр закончен, тогда, может, выйдем из пещеры? – предложила Олива. Старший инквизитор отметил, что произнесено это было как‑то равнодушно, словно зрелище этой костяной композиции для бывшей карротинки было давно знакомо. Он тут же задал монахине вопрос:

– Сестра Олива, я вижу, вы не удивлены? Вы что? Бывали здесь раньше?

Монахиня кивнула и пошла к выходу, за ней пошла баронесса и её воины. Инквизиторы тоже поспешили покинуть это, если не страшное, то очень странное место. Последним, как ни спешил, вышел брат Визаньяк. Вышел, всё также перекособочившись.

– Надо бы всё‑таки помочь брату Визаньяку, я думаю, он уже достаточно наказан за своё непочтение к святой Урсуле, – посмотрела на Листика Олива.

– Ага, – кивнула девочка и сообщила: – Ничем помочь не могу, лечить не умею. Давай завтра к Марте его отведём?

Олива вздохнула и согласно кивнула, Листик – добрая девочка и раньше так жестоко не шутила, но в этот раз… Видно Листик очень близко к сердцу приняла непочтение к святой Урсуле. Да и брат Визаньяк не вызывал у девочки симпатий, скорее наоборот. Бывшая карротинка ещё раз вздохнула и посмотрела на страдающего инквизитора, он ей тоже не нравился. Но Единый призывал проявлять милосердие, даже к врагам. Девочка, прищурившись, наблюдала за терзаниями Оливы и, усмехнувшись каким‑то своим мыслям, спросила у монахини:

– А почему у инквизиторов такие странные имена?

– Потому что у них не как у нас – имена собственные, а родовые имена, фамилии. Визаньяк с юга, из Натайи, они там все гордые, даже гонористые, а Торнув из Никойи, – пояснила Олива и, видя, что Листик ещё хочет спросить, продолжила: – Ты хочешь спросить, как они отличаются друг от друга, если фамилии совпадают? Добавляют к фамилии звание, прозвище или отличительный признак. Имя старшего инквизитора звучит – Торнув аскет

– Ага, а этого подпаленного – толстяк, да?

– Нет, Листик, он ещё ничем не отличился, и поэтому просто Визаньяк, – не приняла шутливого тона девочки монахиня и серьёзно объяснила: – Но он очень хочет, чтоб его называли Визаньяк праведник. Поэтому он и роет под всех, вернее, пытался рыть, пока ты его не подпалила.

– Ага, по моему, добавка к имени – подпаленный ему больше подойдёт, – став серьёзной, ответила девочка. На этом разговор прекратился, так как инквизиторы подошли к костру.

Ужинали взятыми с собой продуктами. При этом Листик вздыхала и почему‑то поглядывала на пещеру. На ночь расположились тут же у костра, разложенного среди камней, будто специально разбросанных перед пещерой. Лейтенант Карек предлагал переместиться ближе к лесу, уверяя, что там безопасно, но инквизиторы не захотели. Они и не спали всю ночь, со страхом слушая звуки, доносящиеся из ночного леса. А вот норвеи спокойно спали, кроме дежурных, естественно. Спокойно спали и Олива с Листиком, завернувшиеся в одно одеяло. А утром девочка изумила инквизиторов. Она отправилась купаться в речушку, вытекающую из‑под скалы, немного в стороне от входа в пещеру с костями. С ней пошла Олива, но она не купалась. А только умылась, раздевшись до пояса. Норвеи к этим действиям монахини и своей баронессы отнеслись равнодушно, а вот инквизиторы стыдливо отворачивались. Когда уже одетая Олива и Листик, завёрнутая в большое полотенце, подошли к остальным, Визаньяк стал многословно сокрушаться о падении нравов как среди приграничного дворянства, так и среди живущих здесь монахинь. На что сестра Олива, пожав плечами, ответила:

– Здесь пограничье.

– Вы это уже говорили! – не унимался толстый инквизитор. Он, как и другие его товарищи, умываться ледяной водой не стал. Они ждали, пока умоются норвеи, последовавшие примеру Оливы.

– А как ты будешь лечить свою болячку? – спросила Листик, отвлекая внимание блюстителя нравов. – Ведь ты же её должен показать лекарю?

Чирей, как считал Визаньяк, отозвался взрывом боли. Инквизитор страдальчески скривился и замолчал, потом поинтересовался:

– Есть ли где‑то здесь лекарь? Или в этой глуши некому оказать помощь страждущему?

– Ага, – ответ Листика был то ли утвердительный, то ли отрицательный, а поскольку все местные молчали, Визаньяк снова спросил девочку:

– Госпожа баронесса, есть ли здесь кому оказать страждущему помощь?

– Ага, к вечеру будем там. Так что страдать придётся до вечера.

После чего девочка рассказала про Марту и предложила поехать к ней, пояснив, что это займёт ещё один день. Конечно, Листик, могла провести к Марте и быстрее, но решила измотать инквизиторов прогулками по лесу и показать все тяготы и опасности жизни в пограничье. Норвеи и Олива промолчали, решив не мешать Листику. А Хозяйка леса хотела провести инквизиторов мимо пещеры медведя и через долину, где любила отдыхать после охоты махайра.

Не выспавшиеся инквизиторы сонно качались в сёдлах, но только первые полчаса. Окружающий лес становился всё мрачнее, а угрюмые скалы нависали над дорогой, словно злобные великаны, готовые раздавить жалких козявок, нарушивших их покой. Листик вела отряд по тропе, почти вплотную подходящей к Хасийским горам, в этом месте поднимающимися каменной стеной отвесно вверх. От сонливости инквизиторов не осталось и следа, они пугливо озирались, с надеждой поглядывая на невозмутимых норвеев и рыжую девочку, о чём‑то оживлённо переговаривающуюся с сестрой Оливой, которая не высказывала даже признаков беспокойства. Когда скалы сменились относительно пологими склонами, а лес немного отступил, превратив дорогу в подобие широкой долины, успокоился даже Визаньяк, по–прежнему скособочившийся в седле. Смена его настроения выразилась в громких охах и ахах, свидетельствовавших о его невыносимых страданиях.

– Ага! – произнесла Листик, ответом ей был грозный рык. Немного в стороне от дороги на плоской, отдельно стоящей скале лежала гигантская саблезубая кошка.

– Ага, – повторила девочка, в её голосе был не испуг, а удовлетворение. Ответом послужил новый рык вскочившей на лапы кошки, и приготовившейся, как думали инквизиторы, к нападению. Вообще‑то кошка не рычала, она жалобно мяукала, но как может мяукать кошка размером с тяглового быка и с огромными клыками. А мяукала кошка, потому что увидела Листика, девочка неоднократно гоняла махайру, отгоняя от пасшихся селянских стад. Вот поэтому кошка, увидев дракона, пусть даже в человеческой ипостаси, испугалась.

– Спасайтесь! Я задержу этого страшного зверя! – закричала Олива, выхватывая меч и поднимая свою удивлённую лошадку на дыбы. В отличие от людей, звери, да и домашние животные, отлично видят драконью сущность Листика. Обычно они очень пугаются, но если дракон не проявляет желания их съесть, то принимают дракона как своего вожака–повелителя. А домашние животные видят ещё и защитника, который не даст их дикому зверью в обиду. Поэтому смирная лошадка Оливы так поразилась демаршу своей всадницы. Листик, чуть не свалившаяся со своего места перед воинственной карротинкой, недоумённо спросила:

– А это зачем? Зачем ты так? Они же и так скачут сломя голову, ещё заблудятся, разыскивай их потом.

– Должна же я показать служебное рвение, – спокойно ответила Олива, пряча меч в ножны.

– Показала? Да? – поинтересовалась Листик и поторопила: – Поехали быстрей, а то ускачут.

– Думаю, Гильемо им далеко уехать не даст, – ответила карротинка, пуская лошадку в галоп.

Догнать инквизиторов и норвеев девочка и монахиня сумели только через милю. Под большим деревом свою баронессу спокойно ждали норвеи, а инквизиторы имели такой вид, будто они не на лошадях скакали, а бежали перед ними.

– Вы вырвались из когтей и зубов этого чудовища! Как вам это удалось?! – вскричал Визаньяк, забывший о своей болячке.

– Как вы сумели уйти от махайры и не гонится ли она за вами? – спросил Торнув, он тоже был напуган, и продолжать бегство ему, как и остальным инквизиторам, помешал страх, норвеи‑то остановились, а без них ехать по лесу было очень боязно.

– Не–а, не гонится, – заулыбалась девочка, – мы её победили!

– Как победили? – изумился брат Торнув.

– Мечом! – ответила Олива.

– И добрым словом, – добавила Листик и окончательно сбивая с толку, пояснила: – Не–а, шкуру снимать не стали, она нас очень просила этого не делать, вот мы её и пожалели, а то знаете ли, в горах холодно. Без шкуры‑то!

– Жаль, жаль, хорошая шкура. Но без шкуры по горам бегать тоже не годится! – вздохнул Гильемо. И скрывая улыбку, очень серьёзно продолжил: – Но если она вас попросила не снимать её с махайры, то вы правильно сделали, что уважили её просьбу.

– А–а–а!.. – попытался что‑то сказать совсем сбитый с толку Торнув, остальные инквизиторы молча и не менее ошарашенно переглядывались, а Гильемо скомандовал:

– Раз со шкурой не выгорело, то продолжим движение! Порядок прежний!

Лошадка Оливы заняла прежнее место во главе кавалькады. Некоторое время ехали по лесу, потом снова подъехали к горам. Листик громко запела, Олива ей стала подпевать. На втором куплете из пещеры, показавшейся из‑за поворота, выскочил огромный медведь. Он встал на задние лапы и заревел. Заревел от страха, а встал на задние лапы в надежде забраться на скалу, подальше от этого хоть и маленького, но такого наглого и опасного дракона. Листик после встречи с тем медведем в малиннике старалась других так сильно не бить. Но этот огромный косматый зверь решил, что он сильнее изящного изумрудно–золотистого дракончика. Листик показала пещерному медведю, что он очень не прав, и лучше не мешать рыжей девочке лакомиться малиной. С тех пор грозный хищник старался не связываться дракончиком, даже когда он в ипостаси рыжей девочки.

Ревущий и стоящий на задних лапах пещерный медведь произвёл на инквизиторов сильное впечатление. Даже большее чем махайра. Сестра карротинка, даже не обнажая своего меча, отважно бросилась на грозного зверя, а сидящая перед ней рыжая девочка почему‑то громко улюлюкала. Видно, вид этих воительниц был настолько страшен, что медведь не выдержал этого ужаса, о чём ясно свидетельствовал случившийся с ним приступ медвежьей болезни.

– Хорошо, что ближе не подъехали, – заметила Олива.

– Ага, – согласилась Листик, показывая на ошалевшего и измазанного медведя, – с этого тоже шкуру снимать не будем, её долго отмывать придётся. И инквизиторы ускакали, поехали за ними.

Олива и Листик догнали своих спутников только у домика травницы. Гильемо в ответ на вопросительный взгляд своей баронессы молчаливо пожал плечами, показывая, что перепуганных служителей церкви он никак не мог остановить. Хорошо, что те стремились убежать от страшного зверя по тропинке, не пытаясь свернуть в лес. Листик не выдержала и хихикнула – сами‑то инквизиторы ломанулись бы, не разбирая дороги, а вот умные лошадки, хоть их непрестанно понукали, бежали по знакомой дороге. Лошади‑то были баронские, тех, на которых приехали инквизиторы, оставили в монастыре. Лошади, не привыкшие к лесу, точно бы понесли при виде махайры, а эти знали, что Листик защитит, и бежали только потому, что их подгоняли. Теперь сгрудившиеся в кучу инквизиторы, с удивлением смотрели на женщину с уже начавшими седеть светло–русыми волосами. Она стояла на пороге аккуратного домика под красной черепичной крышей и рассматривала гостей. Домик, на удивление, органично вписывался в большую лесную поляну, словно был не построен, а выращен, как жилища эльфов.

– Здравствуй, Марта, – поздоровались Листик и Олива.

– Здравствуйте, – ответила женщина и спросила: – А кого это вы ко мне пригнали?

– Почему пригнали? – удивилась сестра урсулинка.

– Они сюда прискакали в такой панике, как будто за ними кто‑то гонится, страшный и ужасный, вот стоят, даже не поздоровались, – с укором сказала Марта и, видя, что девочка хочет что‑то сказать, быстро произнесла: – Нет, нет. Гильемо и его товарищи сразу же поздоровались.

– Марта, ты говоришь, что эти почтенные братья–монахи сюда в панике прискакали, а где же были их лошади? Сейчас они вроде на лошадях, – удивлённо спросила девочка, а потом сделала вид, что догадалась: – А–а–а, лошадей Гильемо потом пригнал.

Норвеи невозмутимо это слушали, Олива хихикнула, Марта улыбнулась, а Листик напустилась на перепуганных инквизиторов, притворившись сильно разгневанной:

– Вы зачем лошадок бросили?

– Листик, они же на них сидят, как же они могли их бросить? – хихикая, спросила Олива.

– Сначала бросили и сами ускакали, а когда лошадки прибежали, то снова сели! – пояснила девочка и вздохнула: – Бедные лошадки, достались скаковым монахам.

Инквизиторы были до того напуганы, что даже не поняли, о чём говорит маленькая баронесса, только брат Торнув удивлённо смотрел на девочку. А брат Визаньяк застонал и сполз с лошади.

– Пожалуй, Листик, твои обвинения беспочвенны, – улыбнувшись, сказала Марта, – сами они передвигаться не могут, по крайней мере, некоторые.

– Ага, – согласилась Листик и без всякой связи со своим предыдущим обвинительным заявлением сказала, показывая на Визаньяка: – Марта, вот этого надо полечить, а то умереть может! У него такая рана! Такая рана! Просто жуть!

Инквизитор, услышав это, побледнел и схватился сначала за живот, наверное, хотел за сердце, а потом за то место, которое болело.

– Идём, я посмотрю, чем можно помочь, – ставшая серьёзной Марта пригласила инквизитора в дом, видя, что за Визаньяком и остальные намерились зайти, строго сказала: – Не все!

Выделив Торнува, Марта, с усмешкой взглянув на знак Единого с камнем истины, сказала:

– Вы тоже можете зайти.

– Она поняла, что инквизитор хочет проверить, не будет ли применено запрещённое колдовство, – тихо сказала Олива.

– Ага, какое же может быть колдовство при лечении? Марта поняла намерения этого чёрного и будет лечить только травами, – ответила Листик и, скользнув с лошади, оказалась у самого домика. Там девочка слегка приоткрыла окно, так чтоб было слышно, что там происходит внутри.

– Снимайте, снимайте, лекаря не надо стыдиться! И как мне вас лечить, если я не увижу, в чём заключается ваша болезнь, – донёсся из приоткрытого окна звонкий голос Марты, а второй голос, принадлежащий инквизитору Визаньяку, бубнил:

– Болезнь заключается в том, что болит! Я ничего не делал, только усомнился – чудотворна ли статуя святой Урсулы. А эта рыжая баронесса сказала, что выскочит чирей! И там сразу заболело! Наверное они сговорились заранее!

– Кто сговорился? Баронесса и статуя? – удивилась Марта и спросила: – Листик говорила, где конкретно выскочит чирей или просто сказала об этом?

– Она сказала на этом самом месте… – снова забубнил инквизитор, прервался и засопел, видно всё‑таки решился снять свою мантию–сутану и штаны, чтоб показать это самое место.

– Видите, Листик не могла знать, где будет ваша болячка, она просто сделала предположение, – Марта уже начала понимать, откуда взялась такая странная болезнь инквизитора.

– Что это? У брата Визаньяка не чирей, а скорее рана! – удивлённо произнёс брат Торнув. – И почему на штанах напротив этой раны дырка?! Такая аккуратно круглая, как будто её чем‑то прорезали!

– Вот же глазастый, рассмотрел‑таки! Всё этим инквизиторам только бы подсматривать! – возмущённо прошептала Листик, но так чтоб её услышала только Олива. Монахиня укоризненно прошептала в ответ:

– Надо было аккуратнее, так чтоб следов не оставлять!

– Да куда уж аккуратнее, этот же сказал, что дырка совсем круглая! Рваных же краёв нет! – ответила Листик. А Марта, которая в отличие от Торнува давно поняла, почему дырка и почему так аккуратно прорезанная, вернее, прожженная, как можно более авторитетно заявила:

– Ранка, потому что чирей лопнул, вы всё‑таки долго и быстро ехали верхом, а дырка… Видите, ваш друг очень… Могуч! И чирей, у него выскочивший, тоже был настолько могучим, что прорвал штаны. Чирей был острым и круглым, потому и отверстие такое аккуратное. Дырка могла появиться и тогда, когда чирей лопнул, но в этом случае края были бы потрёпанные.

Жалобные стоны, сопровождавшие речь травницы, свидетельствовали о том, что она обрабатывала ранку, при этом продолжая говорить:

– Если вы будете злоупотреблять жареным, солёным, копчёным, печёным, сладким…

По мере того как Марта перечисляла, чем нельзя злоупотреблять, жалобные стоны перешли в горестные стенания, видно брат Визаньяк очень красочно представил от чего ему придётся отказаться.

… – всего этого нельзя! Особенно хмельного! Категорически нельзя! – невозмутимо продолжала строгая лекарка. – В противном случае ваша могучесть будет возрастать, и следующий раз может прорваться и сутана. Не только штаны! Это может произойти в любой момент…

– А в каком месте? – спросил, перебив травницу, брат Торнув.

– В этом самом! – безапелляционно заявила Марта и нарисовала очень мрачную перспективу: – В этом месте и в любой момент! Во время исполнения вами ваших прямых обязанностей или во время служения Единому! Какой это будет конфуз и дискредитация веры и служителей…

– Ох, – застонал брат Визаньяк, а брат Торнув, решив, что он выяснил то, что хотел, вышел на крыльцо. В ответ на вопросительные взгляды остальных инквизиторов отрицательно покачал головой. Олива вздохнула с облегчением, Листик прошептала:

– Марта сразу поняла, что ищет этот чёрнорясник, поэтому она не применяла магию, лечила толстопуза только мазью из трав, надеюсь, выбрала самую жгучую.

Громкий стон, донёсшийся из приоткрытого окна, показал, что девочка угадала.

От травницы инквизиторы отправились не в монастырь святой Урсулы–матери, а в корчму «Перекрёсток». Брат Торнув справедливо решил, что запрещённого колдовства в Дрэгисском баронстве нет, а огнедышащий дракон, так напугавший Вэркуэлла, обитает где‑то в другом месте. Искать этого неуловимого дракона будет себе дороже, ведь можно наткнуться на одну из тех милых зверюшек, что повстречались по дороге от Драконьей пещеры к домику травницы. Об этом Торнув и поведал своим подчинённым за кружкой тёмного пива. Брат Визаньяк попробовал возразить, что, мол, цель комиссии не достигнута. Визаньяк жаждал славы и признания, и ему нужен был убедительный результат, чтоб отчитаться перед святейшим синодом об успешном выполнении задания, но остальные члены комиссии по розыску запрещённого колдовства его не поддержали. Для продолжения поисков надо было снова углубляться в лес, ведь чтоб опросить жителей деревень, именно через него и надо было проехать. А встреча с гарымзой по пути от домика травницы к Подгорцам, показала, что в лес вообще лучше не соваться!

– Брат Визаньяк, если ты хочешь продолжить поиски, то мы не будем тебе мешать. Наоборот, мы будем всячески этому содействовать, отсюда, – под одобрительные кивки остальных инквизиторов сказал брат Торнув. Допив пиво, он поднял кружку и, вызвав очередное одобрительное кивание, позвал: – Хозяин! Принесите‑ка нам ещё по одной!

– Но как же так? Мы никого не нашли, кто бы занимался запрещённым…

– Брат Визаньяк, это тоже результат. Причём очень хороший результат! – перебил своего коллегу брат Торнув. – Мы убедились, что барон Дрэгис и его дочь чтут заповеди Единого, не позволяя твориться непотребному в своём баронстве. А то, что барон разрешил, а юная баронесса содействовала строительству обители святой Урсулы, свидетельствует в их пользу. А вот жалобщик и обвинитель герцог Вэркуэлл предстал перед нами в крайне неблагоприятном свете!

Остальные инквизиторы закивали, ещё бы, барон приказал местному трактирщику кормить и поить членов такой авторитетной комиссии бесплатно. Инквизиторы не знали, что де Гривз заплатил Торому за их выпивку, угощение и постой, что было не характерно для владетелей центральных областей королевства, во владениях Вэркуэлла инквизиторам приходилось за всё платить самим, а тут – пиво совершенно даром, и какое пиво! Не чета тому, что варили во владениях герцога. Инквизиторы уже неделю набирались сил, перед дорогой в Тронск. Маленькая баронесса и сестра Олива покинули инквизиторов, как только те въехали в Подгорцы, а вот лейтенант Карек со своим десятком остался охранять дорогих гостей, о чём он им и сообщил, добавив, что будет их сопровождать до самого Тронска. Но лейтенант не сказал, что будет не столько охранять инквизиторов, сколько смотреть, чтоб они никуда не влезли и чего‑нибудь не натворили. Торнув это прекрасно понял и на предложение Визаньяка – арестовать и сжечь как ведьму местную травницу, уж очень жгучей мазью она намазала то самое место толстяка, старший инквизитор ответил:

– Брат Визаньяк, ты думаешь, этот суровый норвей нам позволит это сделать? Мало того, чтоб выполнить то, что ты предложил, нам надо вернуться в лес, а без сопровождения дружинников это вряд ли удастся. К тому же травница пользуется расположением баронессы, мне почему‑то кажется, что если мы как‑то попытаемся обидеть эту женщину, нас просто съедят! Вспомни ту гигантскую змею, что повстречалась на обратном пути!

Свесившаяся с дерева, под которым проходил путь инквизиторов и сопровождающего их отряда, гигантская змея высматривала добычу. На свою беду она выбрала явно не тех, на кого можно было поохотиться. Со сбитой огненным шаром, запущенным баронессой, гарымзы норвеи быстро сняли шкуру. Теперь эта шкура лежала в багаже брата Торнува, являясь причиной его благорасположения к маленькой баронессе. Листик сама приехала в Подгорцы и вручила брату Торнуву подарок. Это посоветовал своей дочери сделать хитро улыбающийся барон:

– Доченька, Вэркуэлл – жадина, он рассчитывает, что авторитет его покровителя заставит инквизиторов здесь всё перевернуть, чтоб найти то, что им нужно. Но Торнув, как и любой другой чиновник, поступит так, как будет ему выгодно. Тем более что начальство далеко и проверить ничего не сможет, поэтому надо сделать, так чтоб выгода для инквизитора перевесила всё остальное. Отвези‑ка эту шкуру старшему инквизитору в Подгорцы, его комиссия там надолго, если не до отъезда застряла. Я попросил Терлина, чтоб он об этом передал Торому, думаю, этот полуорк сделает всё в лучшем виде.

Так всё и получилось, теперь комиссия инквизиторов, изложившая свои выводы в обязательном докладе, собиралась в обратный путь. Но им пришлось ещё задержаться, прискакавший с ещё одним десятком воинов–норвеев лейтенант Варек настоятельно пригласил их в замок.